Текст книги "Гучок"

Интелесная стлана

Расставшись с машиной, мальчики поехали дальше на велосипедах. Бесконечные леса закончились и дальше деревья встречались лишь небольшими группками среди холмов и болот. Озёра синими пятнами выделялись на серозеленом фоне тундры. Воздух стал более сырым и влажным.

Стало прохладней, и ребята достали тёплую одежду.

– Как думаес, мы узе близка к севелнаму полюсу?

– Не знаю, – ответил Гучок. – Помнишь, в какой шубе Дед Мороз к нам приходит всегда. Значит, у него дома так же холодно, как и у нас зимой.

– А как думаес, – не унимался Игорёк, – куда будит паказывать компас, када мы будим узе на полюсе? Видь, там севела узе нет! Там клугом юг!

– Наверное, в землю, – предположил Гучок.

– Эта сто палуцяеца? Дед Малос в ноле зивёт? – изумился Игорёк.

– Почему в норе? Он, скорее всего, живёт в каком-нибудь дворце…

– Там ва двалце снезная калалева зивёт, – авторитетно заявил Игорёк. – Эта я тоцьно знаю. У ниё там децкий садик. Она туда забилает вледных дитей. И заставляит иглаца лидяным канстлуктолом. И если дитей вецелом никто не забилает, … ну, там, сислёнка сталсая или ладители… то ани астаюца там спать…

И тут Игорька осенила какая-то мощная мысль. От её мощи он чуть не съехал с дороги.

– Стой! Вот мы с табой глупыи! Как эта я ланьсе не сааблазил!

Он шлёпнул себя ладонью по лбу и возбуждённо заговорил:

– Нам нада была повледницять! И мы бы мигам аказались на севеле ва двалце у калалевы! А там бы узнали как к Деду плаехать!

– А кто бы нас у снежной королевы забрал? Родители? А потом с родителями к Деду?

– А-а, ну, да, – успокоился Игорёк. – В гости са сваим самавалом… Всё-таки мы с табой умныи!

Он повеселел и стал мурлыкать себе под нос какую-то мелодию.

– Слусай! А, давай, паплосим Деда, стобы он нас аблатно дамо́й на сваих санках падвёс.

– Тогда нам там придётся до Нового года сидеть. Какой же Дед Мороз будет летом подарки развозить?

– Да-а, – снова согласился Игорёк. – Мне низя там да Новава года. Ка мне исё летам на день лазденья пада́лки плидут.

Немного подумав, он снова согласился:

– И есё лаз «да». Деда Малоса диствительна летам не бываит. Летам бываит Баба Залá.

– Я не помню, чтобы мне Баба Жара подарки дарила, – наморщив лоб, стал вспоминать Гучок.

– Баба Залá нас, зато, каздае лето на моле возит. А есё албузами колмит и флуктами всякими.

– Точно! – рассмеялся Гучок. – А ещё она детей на каникулы отпускает, а родителей в отпуск выгоняет.

– Калоце, палезная бабулька. Тока, палуцяеца, ани с Дедом Малосом… ну-у, таво… лазвелись. Не саслись халактелами. И тепель видеть длуг длуга не могут.

– Поэтому, придётся нам самим домой возвращаться.

– И ницево стласнава. Далогу мы узе знаем!

И Игорёк снова замурлыкал песню.

– Я, вот, думаю, – снова начал он. – А где зивёт Баба Зала́?

– Не знаю ни капельки, – пожав плечами, ответил Гучок. – Я, вообще, про Бабу Жару от тебя только сейчас узнал. Где-то на юге, наверное. Может, в Африке. Она, ведь, с собой жару приносит. Зимой она в джунглях где-нибудь сидит или в пустыне. А летом ей самой от себя жарко становится. Вот она и идёт на север.

– Всё-таки, была бы неплоха, если бы ана тозе пада́лки плинасила, как Дед Малос.

– Я думаю, что, если бы Новый год был бы летом, то она бы обязательно приносила подарки.

– О! А, если бы Новый год был бы весной? – спросил Игорёк и сам же ответил. – Тада бы к нам плихадила Баба Слякоть!

– А, если бы он был осенью, – подхватил Гучок, – то подарки нам бы дарил Дедушка Дождь.

Они весело засмеялись над своими догадками, и потом некоторое время ехали молча.

– Вот, мы с тобой всё о подарках рассуждаем, – вдруг заговорил Гучок. – А у меня, например, в моей комнате шкаф с игрушками уже не закрывается!

– У миня тозе! А впеледи исё куця пада́лков! На день лазденья! – с удовольствием вспомнил Игорёк и сразу же поспешил успокоить друга. – И снова ницево стласнава. Буду складывать пад стол.

– А, когда уже места не будет ни под столом, ни на столе, ни везде-везде в квартире?

– Опять ницево стласнава. Выбласу сталые и неинтелесные. Или падалю каму-нибудь.

– Конечно, старые и неинтересные игрушки есть у каждого. Но родители вряд ли обрадуются, когда увидят, что ты выбрасываешь или раздаешь на все стороны игрушки, которые они тебе дарили. Здесь, наверное, дело в другом.

– Я знаю в цём! Нузна самаму хадить в магазин и выбилать сибе иглуски!

– Самому ходить… Ты вспомни, когда заходишь в такой магазин, хочется остаться там жить! Родители тебе никогда всё это не купят. Даже за всю жизнь!

– Палуцяеца, дело не в иглусках, – произнёс кто-то губами и языком Игорька. Мальчик тут же хлопнул себя по губам. – Кто эта сказал? Я этава не гавалил!

От таких догадок друзья даже остановили велосипеды.

– Гавалил, гавалил. Получается, дело не в игрушках. Вот, смотри. Мы с тобой уже долго вместе путешествуем, приключаемся, ищем себе еду, таскаем велосипеды и рюкзаки… Тебе хоть раз было скучно или неинтересно? Ты хоть раз вспомнил про свои игрушки?

– Ни лазу, – твёрдо ответил Игорёк.

– Зато, мы много чему в походе научились! А сколько увидели всякого и узнали! Нет ни одной игрушки, которая была бы лучше нашего похода!

– Палуцяеца, самая луцьсая иглуска эта не иглуска? – продолжал изумляться Игорёк.

– Получается, что игрушка только помогает в игре. Но она никогда не придумает игру. Она никогда за тебя играть не будет. Ты – самая главная игрушка! – ткнул пальцем в Игорька Гучок.

– Я?! – удивлённо протянул тот.

– Ну-у, в смысле не ты, а мы, ребёнки. Мы создаём игры. Мы всегда всё придумываем. Даже, когда у нас под рукой нет игрушки, мы будем играться всем, чем найдем: песком, камнем, палкой, листиком…

– Папиными инстлументами, мамиными кастлулями, – вставил Игорёк.

– Не важно. Мы можем играться в разбойников, пиратов, суперменов, черепашек-ниндзя… Главное, что мы можем играться всем и во всё! Лишь бы в голове было интересно.

– Тоцьно! И стобы ладители не месали.

– И, чтобы друзья для игр были.

Мальчики снова сели на велосипеды и поехали дальше. Дорога уже закончилась, и они ехали по еле заметной тропинке. Из-под ног то и дело взлетали куропатки, которые были совершенно незаметны из-за своей расцветки и сливались с окружающей растительностью. То тут, то там путь им преграждали небольшие озёра и болота. Возле них было много всяких птичьих гнёзд, на которых сидели птицы. Всюду плавали стаи гусей, уток, лебедей и других птиц, названий которых ребята не знали. Каждый раз, когда наши путешественники проходили слишком близко от какого-либо гнезда, птицы поднимали крик, некоторые взлетали и долго не могли успокоиться. В гнёздах, лежавших просто на земле, между камнями, было по несколько яиц. Глядя на эти лотки с яйцами, Игорёк начал думать об ужине.

Возле одного из озёр они остановились отдохнуть. Игорёк пошёл на разведку и вскоре, найдя несколько птичьих яиц, повернул обратно. За ним на небольшом расстоянии, нюхая землю, как собаки-ищейки, шли три гуся. Увидев такую погоню, Игорёк свернул в сторону и, сделав круг вокруг холма, снова вышел на свой след. Пройдя немного по своему следу, он запрыгнул на камень, лежащий в стороне, и, широко прыгая, поскакал к небольшому нагромождению валунов.

Солнце уже наклонилось низко к горизонту, а три гуся продолжали гуськом ходить по следу вокруг холма. Глаза их были закрыты, ноги шли сами по себе и толкали перед собой голову, которая ползла по земле и продолжала нюхать. Когда головы и ноги исчезали за холмом, были видны только три хвоста. Наконец, голова первого гуся заехала под небольшой камень. Голова второго уткнулась под брюхо первого, а голова третьего – под брюхо второго. Поиски пропавших яиц закончились крепким гусиным сном.

Убедившись, что погоня надёжно заснула, Игорёк вернулся к месту стоянки. Гучок разложил костёр и кипятил в котелке воду.

– Я уже собирался тебя искать. Ты, что, в магазин за яйцами бегал?

– На птицифаблику на метлó ездил, – пошутил Игорёк, опуская яйца в кипяток. – Тут такой магазин, сто пладавцы за табой куцями бегают, пака сами не заснут. Гусями называюца. Када я был малиньким, миня адин такой у бабуски в селе бо-о-ольна усипнул. Настаясий кусь, а не гусь!

Игорёк потёр попу от таких воспоминаний.

– Тоже за тобой бегал?

– Не-е. Сзади подклался, када я с гусятами абедал из их тазика.

– А ты к гусятам в гости ходил или тебя бабушка не кормила?

– Я к ним в гости сплятался, патаму сто ана меня балссём калмила. Плидставь сибе! Куда я тока ни убигал, ана миня визде нахадила. Тока в салай с гусями не заглядывала. Пака я не заклицял. Ну, и пледставь сибе. Сзади гусь, впеледи бабуска с мискай балсся. Бизвыхадная ситуация!

– Хотел бы я сейчас попасть в такую ситуацию, – мечтательно проговорил Гучок. – Безвыходно съесть мамин борщ.

– А у нас тозе вкусненькая ситуация, – успокоил его Игорёк, доставая из котелка сварившиеся яйца.

Гучок снова набрал воды и повесил котелок на огонь. Пока Игорёк водил за собой гусей, он насобирал кучку ягод для компота и ещё бóльшую кучку себе в рот. Ягод и грибов здесь, в тундре, было вдосталь, и ни один зверь не пропускал случая полакомиться этими подарками короткого северного лета.

Сварив компот, Гучок нагнул деревце, росшее на краю озера, прицепил котелок к его верхушке и окунул его в воду, чтобы быстрее охладить. Через несколько минут он вернулся, чтобы забрать охлаждённый компот, но вместо компота с удивлением обнаружил в котелке несколько рыбин. Рыба, увидев мальчика, как по команде, выпрыгнула в воду. Дерево, распрямившись, зашвырнуло котелок прямо на голову Гучку.

Обдумав ситуацию и слизнув с себя остатки компота, мальчик снова набрал воды и опять пошёл собирать ягоды.

– Где кампот? – поинтересовался Игорёк.

– Рыба выпила, – ответил Гучок. – Её здесь на компот ловить можно.

– Вау! Супел! – радостно воскликнул Игорёк. – А какой ана больсе любит? Блусницьный или галубицьный?

– Ещё не выяснил. Главное, вовремя нагнуться, чтобы котелком в лоб не получить.

Гучок заново сварил компот, но охлаждать в озере не стал, чтобы рыба снова всё не выпила.

– Так стланно, сто здесь ноцью свитло как днём, – усердно дуя в кружку, рассуждал Игорёк. – А сицяс так вабсе сонце весь день висит на небе. Аткуда все знают, сто нада лазитца спать?

– Наверное, здесь у зверей внутри есть какой-то будильник, – предположил Гучок.

Его друг недоверчиво на него посмотрел.

– Будильник? Ты пледставляис, сто тут будит, када ани все аднавлеменна зазвинят?

– Это как бы будильник. И он как бы изнутри говорит «Давай, пожалуй, поспим». Или, наоборот «Подьём! Хватит спать!». Как у дракоши живот. Он, ведь, не звенит. Зато дракоша всегда знает, когда ему надо есть.

Игорёк на минуту задумался, переваривая в голове слова друга.

– Звели тут, навелнае, вецелом в туалет не ходят, – с серьёзным лицом заявил он.

– Почему? – не понял ход мыслей друга Гучок.

– Стобы на голске не заснуть, если вдлуг будильник зазвинит.

Друзья рассмеялись.

– Я, вот, думаю, – снова заговорил Гучок, – а что здесь зимой? Ведь, если летом здесь весь день день, то зимой – весь день ночь. И, если сейчас солнце не заходит, то зимой оно вообще не выходит!

Игорёк вдруг стал громко смеяться.

– Не павезло таму, у каво здесь день лазденья зимой. Пледставляис, клугом темната, а все гости сидят ваклуг талта и весело спят!

– Если дойдут до именинника, – вставил Гучок. – Фонарей-то в тундре нигде нет.

– Да-а, интелесная стлана тундла!

Ребята замолчали. Каждый представлял себе длинную полярную ночь, когда солнце совсем не появляется на небе. Когда вообще не понятно, сколько сейчас времени. «А, ведь, здорово жить без часов!», подумал Гучок. «Делать всё не тогда, когда надо, а тогда, когда хочется».

– Давай, будем спать, – предложил он Игорьку. – А то, когда вся природа утром проснётся и крякать начнёт, нам уже будет не до сна.

Дружба – зверская сила

Дракошу разбудило яркое солнце, которое светило ему прямо в глаза. Олени были уже на ногах и, как всегда жевали. Их вожак левой передней ногой натирал своё заднее правое копыто.

– Доброе утро! – крикнул он Кеше. – Ведро ягод я уже съел. Так что, через два копыта тронемся в путь!

Олень оттянул заднюю ногу, полюбовался своим отражением в копыте, потом плюнул на него и продолжил натирать.

Дракоша спросонья туго соображал. «Странно у них тут время измеряется», подумал он и пошёл умываться. Холодная вода сразу взбодрила его. А плюхнувшая хвостом по носу рыба напомнила о завтраке. Сделав зарядку и хорошенько размяв крылья, дракоша пошёл ловить рыбу на хвост. На свой, конечно же.

Тем временем проснулся и лягушонок. Первым делом он пошёл принимать водные процедуры. То есть плюхаться в воде и визжать на всю тундру. Хорошенько разбежавшись, Гоша прыгнул, но вовремя затормозил и завис в воздухе. В этом озере уже ловил завтрак дракоша. Поэтому лягушонку пришлось искать себе другую ванную.

Она оказалась недалеко. Здесь можно была плюхаться и визжать на мелководье, никому не мешая. Ну, или почти никому. Колотя лапами по воде, Гоша почувствовал у себя на спине чей-то колющий взгляд. Оглянувшись и никого не увидев, лягушонок почувствовал, что колет у него где-то внизу, под водой. Он окунулся в воду, и ему как-то сразу перехотелось купаться. На него со всех сторон, ласково и не мигая, смотрели несколько пар голодных щучьих глаз. Гоша понял, что бежать некуда и поздоровался. Щуки тоже поняли, что ему бежать некуда, и тоже хором поздоровались. «Воспитанные», подумал лягушонок. «Упитанный», подумали щуки. «Может, не тронут?» снова подумал лягушонок. «Оптимист», улыбнулись щуки.

В следующее мгновенье с теми же улыбками желтоглазые хищницы, как по команде, ринулись на лягушонка. Гоша, оттолкнувшись лапами от дна, выпрыгнул из воды. Некоторые щуки влетели в пасти друг друга и теперь молча нервничали, пытаясь высвободиться. Другие, высунули головы из воды и, толкая друг друга, пытались занять именно то место, куда должен был шлёпнуться лягушонок. А Гоше, который глянул вниз и увидел несколько раскрытых зубастых ртов, совсем перехотелось падать.

На его счастье в это время над озером пролетала стая уток. Лягушонок с радостью упал на самого нижнюю из них. Одна из щук, самая прыгучая, высоко выпрыгнула из воды и тоже упала на ту же утку. Гоша с перепугу прыгнул на следущую утку, летевшую повыше. Но зубастая тоже прыганула туда же. Лягушонок запрыгнул ещё выше и ещё, но хищница очень хотела есть и попрыгала за ним. Так они очень скоро добрались до самой верхушки утиной стаи. Выше прыгать было некуда. Щука уже потирала плавники и облизывалась, глядя на Гошу. Тогда лягушонок закрыл лапами глаза и с криком «Ма-ма-а!» прыгнул вниз. Хищница не ожидала такого, но, как всегда, прыгнула вслед за едой. Гоша, как всегда, ухватился своим длинным языком за лапу утки и повис. Щука, пролетая мимо, очень удивилась, что её язык не достаёт до утиной лапы, и в глубоком недоумении продолжила лететь вниз.

Кеша уже возвращался с рыбалки, довольный своим уловом, как вдруг, с неба на него свалилась удивлённая щука. Дракоша поднял голову и, увидев пролетающую стаю уток, снова посмотрел на свалившуюся на него рыбину. «Всё-таки, я неотразимо действую на рыбу», подумал он. «Увидев меня, она напрочь забывает, как плавать и летать!».

Быстро придя в себя, щука уселась на хвост и уставилась своими немигающими глазами на рыбу, которая была у дракоши под мышками. Хоть Кеша по буквам читать и не умел, зато по глазам читал отлично. Хищница перевела взгляд на дракошу и клацнула зубами. Кеша положил улов на землю и скрутил ей фигу. Щуке приподняла брови, надменно хмыкнула и ещё раз злобно клацнула зубами.

– Хватит клацать, а то все пломбы выпадут, – спокойно посоветовал ей дракоша.

Он попытался её обойти сначала справа, а потом слева. Но хищница его не пропускала.

– Ладно, – сказал он, и бросил ей за спину одну из своих рыб. – Держи, мочалка зубастая!

Щука в отчаянном броске за добычей шлёпнулась на землю. Но схватить рыбку так и не успела. Потому что её саму за хвост ухватил Кеша. Хорошенько раскрутив ничего не понимающую щуку, он метнул её, как метатель молота на соревновании.

«Тоже неплохо, – решила летящая щука. – Сейчас упаду в какое-нибудь рыбное место». В своих мечтах она уже рисовала себе жирных карасей, выстроившихся в очередь, чтобы попасть к ней на обед. Но, шлёпнувшись в воду, она снова увидела знакомые щучьи морды. «Тьфу, ты! Слетала, называется, на охоту», раздосадовано подумала щука. «Ну, хоть мир посмотрела», успокоила она себя и поплыла есть салат из водорослей.

А лягушонок, подтянувшись на языке и забравшись на свою утку, начал уговаривать её вернуться обратно. Но утка ни в какую не соглашалась.

– Ну, остановитесь, пожалуйста, где-нибудь, – упрашивал её Гоша.

– Я утка, а не маг'шг'утка, – категорично отвечала утка. – Пг'илетим, слезешь.

Лягушонок посмотрел вниз. Прыгать было высоковато. А дракоша был всё дальше.

Кеша, тем временем, вернулся к оленям. «Куда Гоша запропастился?» недоумевал он. «За это время уже можно было не только умыться, но и побриться».

К этому времени проснулась и Простомаша. Она, как всегда, глядела на всё вокруг круглыми неморгающими глазами и улыбалась.

– Доброе утро! Ты лягушонка не видела? – спросил у неё Кеша.

Но Простомаша молчала и смотрела куда-то вдаль. Кеша проследил за её взглядом и увидел удалявшуюся стаю уток.

– Причём здесь утки? – не понял он.

– Кстати, – вмешался подошедший олень, – и я не понял, при чём здесь утки. Никогда не думал, что лягушки на них охотятся.

– А, ну-ка, поподробнее, – с подозрением в голосе произнёс дракоша.

– Подробности вместе с утками улетели. Но когда эти кряквы над нами пролетали, на одной из них висел твой друг. Похоже, он был очень голодный, потому что держал её языком за лапу и хотел проглотить.

Кеша присвистнул и сел на землю. Но в следующую секунду вскочил и бросился к вездекару.

– Помоги взлететь! – крикнул он на бегу оленю.

Вожак с интересом побежал за ним.

– Присядь для начала, – торопливо сказал ему дракоша. – Сейчас я затащу к тебе на спину вездекар и привяжу его к твоим рогам. Ты сильно-сильно разбежишся, а потом резко остановишься.

– И я взлечу? – утвердительно спросил олень.

– Да, да, взлетишь, – замахал лапами Кеша. – Если тяга будет.

– Друзья мои! – громко и с пафосом обратился вожак к стаду. – Сейчас, впервые в истории тундры, вы увидите взлетающего ввысь оленя! Самый достойный представитель нашего древнего рода, то есть, я, взлетит в небеса, чтобы с высоты оленьего полёта…

– Садись, давай! – нетерпеливо оборвал его дракоша. – Представитель древнего полёта…

Кеша быстро затащил на спину вожака вездекар и накинул верёвочные петли на его рога. Олень поднялся и побежал. От каждого его прыжка дракошу бросало из стороны в сторону. Когда ветер начал гудеть в ушах у Кеши, он крикнул:

– Тормози!

Олень резко затормозил, уперевшись копытами в землю. Вездекар взмыл в небо вместе с дракошей и… оленьими рогами, болтавшимися на верёвке. Хозяин рогов остался стоять на земле, недоумевая, почему он не взлетел. А заодно он пытался понять, откуда у него в голове появилась такая удивительная лёгкость.

Дракоша снова был на высоте. Он летел, напряженно высматривая впереди стаю уток. Вскоре он увидел множество чёрных точек, которые постепенно приближались. Через несколько минут он, наконец, их догнал. Увидев на одной из птиц лягушонка, дракоша радостно закричал:

– Лягушонок! Я здесь! Придержи свой утколёт!

Весь утиный отряд, как по команде обернулся на крик дракоши. И сразу же все утки шарахнулись в разные стороны при виде огромной и неизвестной птицы с сидящим в ней маленьким, но тоже неизвестным пилотом. Кеша вместе с вездекаром шарахнулся за лягушонком. Теперь нужно было снять друга с перепуганной утки. Но птица постоянно увиливала от дракоши, не давая к себе приблизиться. Тогда Кеша подтянул к себе верёвку с болтающейся на ней оленьей гордостью и крикнул лягушонку:

– Лови рога! Запряжем её в нашу карету!

Гоша поймал рога брошенные дракошей рога и нацепил их как хомут на утку. Та затрепыхалась, но сбросить их не смогла.

– Не захотела быть маршруткой, будешь теперь ездовой уткой!

Дракоша взял в лапы верёвку, как извозчик вожжи, и, чмокнув губами, крикнул:

– Н-но, залётная!

Залётная, возмущённо крякая, довезла друзей до места их стоянки. Лягушонок снял с неё рога и перепрыгнул в вездекар.

– Вау! Вот это был экстрим! – радостно воскликнул он, обнимая Кешу.

– То ли ещё будет, – поглядывая вниз, проговорил дракоша и скомандовал. – Приготовиться к притундрению!

Вездекар коснулся колёсами поверхности и понёсся по мягкому мху. Неизвестно, как долго они бы ещё неслись, если бы не встретились с оленьим вожаком, который стоял возле холма и, похоже, от кого-то прятался. Ну, встретились, это, конечно, мягко сказано. Они его просто сшибли и теперь катились вперёд, придавленные тушей оленя. Наконец, вездекар остановился, собрав перед собой гору земли и мха. Безрогий вожак, ничего не соображая, продолжал сидеть в нём, удивлённо оглядываясь по сторонам. Вдруг он подскочил, как ужаленный.

– Ты чего разлёгся, как в мире животных! – возмущённо заговорил дракоша, вылезая из вездекара.

– Ну, вот. И вы меня обижаете! – разрыдался олень.

– Так, ведь, ты же не на диване лежишь, а на драконе! Соображать надо!

Олень заревел ещё сильнее. Друзья переглянулись.

– Ты чего? – осторожно спросил его лягушонок.

– Меня… стадо… прогнало, – произнёс олень, громко хлюпая носом. – Говорят, зачем ты нам нужен такой… безро-о-о-го-го-го…

Вожак зарыдал пуще прежнего. Дракоша пожал плечами, и быстро привязал отломанные рога к голове оленя верёвкой.

– А, ну-ка, глянь на меня, – сказал Кеша, отступив пару шагов назад. – Мáчо!

Олень, почувствовав знакомую тяжесть на голове, вскочил на ноги и подбежал к ближайшему озерцу.

– Йо-хо! – закричал он и подпрыгнул от восторга, увидев своё отражение в воде.

И он стал носиться вокруг и подскакивать с таким же азартом, с каким несчастьем он только что ревел.

– А что мне говорить, если меня спросят про эту верёвку? – остановившись, поинтересовался он, показывая копытом на свою шею.

– Скажешь, что это…, – Кеша почесал голову.

– Галстук! – подсказал лягушонок.

– Точно, галстук! – обрадовался дракоша. – Писк оленьей моды. Модный… этот…

– Аксессуар, – снова подсказал Гоша.

– Точно! – снова обрадовался дракоша, но повторить не рискнул. – Он самый!

– А они у меня снова не отпадут? – с опаской спросил вожак.

– Не отпадут, – категорично заверил его Кеша. – Железно. Не бодайся только лишний раз.

– Вот это да-а! – восхищённо протянул олень. – У всех осенью отпадут, а у меня не отпадут! Клас! Клас! Клас!

И он принялся танцевать какую-то древнеоленьскую пляску.

– Я думал, ты шутил, когда сказал, что они раз в год рога выбрасывают, – сказал дракоша лягушонку.

Лягушонок хмыкнул. Вдруг его осенила какая-то мысль.

– Подожди, – повернулся он к оленю. – А что ты будешь делать, когда весной у тебя новые рога начнут расти. Ты с четырьмя рогами будешь ходить?

Вожак на несколько секунд задумался, а потом с ещё большей радостью продолжил свой танец.

– С четырьмя! С четырьмя! С четырьмя! – припевал он.

– С ним всё ясно. Чересчур рогатый мáчо, – тихо сказал лягушонок дракоше и громко добавил. – Ладно, пора уже ехать!

И они направились к пасущемуся за холмом стаду, где двое оленей уже бодались за право быть вожаком. Но соревнование быстро закончилось, как только они увидели нашего красавца в неотразимом галстуке. Он сразу же был окружен толпой олених, которые наперебой стали восхищаться его новыми старыми рогами и его модным… аскусаром….

Нет, курасаром…. Снова нет. Вообщем, вожак так и не вспомнил, как называется эта верёвка. Зато с этого момента он стал представлятся своим новым именем.

– Я мучо! – говорил он всем, гордо озираясь вокруг.

При этом вожак несколько раз повторил своё новое имя, чтобы все его хорошенько запомнили.

Когда все охи и ахи закончились, олени вместе с лягушонком и дракошей наконец-то тронулись в путь. Вожак, вернувший себе рогатую корону и власть над стадом, был в прекрасном расположении духа и без умолку болтал.

– Без рогов нам, оленям, здесь делать нечего. Во-первых, они нужны нам для красоты. А, во-вторых, если бы их не было, чем бы мы друг с другом бодались? А, в-третьих,… что ж там в третьих то… Забыл.

– А волков вы, случайно, рогами не прогоняете? – поинтересовался Гоша, на ходу поймав языком за один раз двадцать восемь мошек.

– Точно! Прогоняем, – вспомнил вожак. – А оленихи зимой ещё и нас своими рогами прогоняют.

– А у них рога не отпадают, как у вас? – удивился Кеша.

– У нас на зиму отпадают, а у них нет! Бывает, зимой разроешь снег, доберёшься до вкусного мха, а она тут как тут. Оттолкнёт меня, и сама всё съедает.

– А сама она разрыть снег не может?

– Не может! Представляете?! – возмущенно продолжал олень. – Ей, видите ли, некогда. Она ребёнка воспитывает!

– Понятно, – с сочувственной иронией произнёс Кеша. – Непросто быть вожаком в тундре. Все оленихи тебя прогоняют.

– Да-а, – не поняв насмешки, согласился олень. – Кто с рогами, тот и с оленихой. Тяжело вам тут будет, без рогов-то.

– Зато у нас голова есть, – ответил Кеша.

– Две, – уточнил лягушонок. – И один хвост.

– К тому же, мы не собираемся оставаться здесь на зиму. Найдём Деда Мороза и обратно.

– И нам ещё нужно друзей найти, – добавил Гоша и вздохнул.

– Так вы их уже нашли! – радостно сказал олень. – Мы – ваши друзья.

– Вы – наши новые друзья. А Гучок и Игорёк – наши старые друзья. И мы их обязательно найдём!

Порыв холодного ветра заставил друзей поёжиться. Разговор прекратился. Небо стали затягивать тёмно-сине-серые тучи. Северный ветер становился всё сильнее. Резко похолодало. Начал идти снег. Теперь на расстоянии двух десятков метров ничего не было видно. Олени остановились и сбились в кучу.

Вдруг вожак навострил уши и втянул носом воздух.

– Волки…, – дрогнувшим голосом произнёс он.

– Волки… Волки… Волки… – как эхо, пронеслось по стаду.

– Бежим! – крикнул вожак.

– Бежим! Бежим! Бежим! – наперебой подхватило стадо.

Олени понеслись. Несколько серых волчьих силуэтов, виднеющихся сквозь снежную пелену, преследовали убегающих животных. Вездекар вместе с пассажирами болтался на спине у вожака и подпрыгивал выше его рогов. Кеша и Гоша уцепились за стенки вездекара и болтались вместе с ним. Вот только Простомаша не умела цепляться за стенки. Поэтому на каком-то очередном подскоке она просто вылетела за борт.

– Стой! – закричал лягушонок. – Простомашу потеряли!

– Я не остановлюсь! – испуганно пробормотал вожак и прибавил ходу.

– Останавливайся! – крикнул Кеша и, прыгнув на голову оленя, крутанул рога вправо.

Олень резко повернул вправо и развернулся лицом к своим преследователям, сам того не понимая, как это произошло. Он попытался снова развернуться, чтобы бежать вместе со стадом, но Кеша крепко держал рога. Стадо тоже остановилось и стояло, не зная, что делать.

– Давай, вперёд! – снова крикнул дракоша и шлёпнул вожака хвостом по шее.

Но олень, с глазами полными ужаса, пятился и мотал головой.

– Хватай руль! – крикнул Кеша лягушонку, а сам перепрыгнул на спину вожака.

Убедившись, что Гоша крепко держит рога, дракоша раскрыл пасть и с силой укусил оленя за попу. Вожак, словно пришпоренный конь, галопом рванул с места. Стадо, как и полагается стаду, рвануло за ним.

Тем временем, волки окружили лежавшую на земле Простомашу и осторожно приближались к ней. Незнакомый запах их пугал, но есть хотелось ещё сильнее. Вожак волчьей стаи рыком остановил всех остальных и в следующую секунду прыгнул на куклу.

Вдруг в тишине послышался стук множества копыт. Волки повернули головы. Из снежной пелены на них надвигалось стадо оленей. «Оленина сама к нам идёт. Вот, уж, сегодня везёт, так везёт», подумали волки. Но оленина шла плотным строем и, к тому же, настроенная как-то очень недружелюбно. «Какой-то злой обед идёт… А, вдруг, сегодня не везёт?» засомневались волки. Волчья стая стала потихоньку отступать, а потом и вовсе побежала прочь. Волчий вожак схватил в зубы Простомашу и бросился догонять своих.

Олений вожак, кусаемый дракошей мчался быстрее всех. И очень скоро они догнали серого похитителя. Дракоша прыгнул на волка и вцепился зубами ему в ухо. Тот взвыл от боли и выпустил куклу. Кеша соскочил на землю и подхватил Простомашу. Но волк не собирался так просто прощаться с добычей. Он схватил зубами куклу и заглотнул её. Но дракоша тоже не собирался проигрывать. Теперь он оказался нос к носу с хищником. Его лапы не выпускали Простомашу и наполовину уже были в пасти у волка.

Вдруг откуда-то с неба раздался воинственный крик, и на спину зверя свалился лягушонок. Вместе с лягушонком на голову хищника грохнулся руль высоты от вездекара. На какую-то секунду оглушённому волку показалось, что у него стало две головы. «Левая», покосившись на левую голову, подумала правая. «Сама ты левая. Тоже мне, правая», подумала левая.

Волк тряхнул обеими головами, соединил их в одну и пришёл в себя. Из его пасти какие-то два странных зверя вытащили третьего. Хищник сомкнул челюсти и поднялся на лапы. В следующее мгновенье какая-то непонятная сила с криком «Поберегись!» подхватила его на рога и подбросила высоко вверх. Поэтому падать пришлось высоко вниз.

Непонятной силой оказался олений вожак, вовремя пришедший на помощь друзьям. Хотя ему самому было несладко. Двое голодных волков висели на нём, вцепившись в его бока. Ещё трое подкрадывались и были готовы в любой момент к прыжку.

Лягушонок, подхватив свой боевой руль, подскочил к оленю и стал молотить висевших на нём волков. А дракоша, вспомнив какой-то из мультфильмов, начал бросаться в трёх других хищников снежками. Волков в тундре никто и никогда не забрасывал снежками и уж, тем более, не колотил рулём высоты. А тут ещё и их вожак с воем авиабомбы упал на них сверху. Ошеломлённые таким отпором, волки стали отступать и скоро в панике побежали прочь.

Лягушонок и дракоша остановились и тяжело дышали. Олень лежал на мокром снегу. На его обоих боках были глубокие раны, из которых шла кровь. Вокруг собрались другие олени. Все они стояли молча, понурив головы. Гоша и Кеша подбежали к вожаку. Он лежал неподвижно. Его глаза были закрыты.

– Что-то мне плохо, – слабым голосом произнёс он, не открывая глаза. – Я умираю?

– С чего это вдруг? – не понял дракоша и ободряюще продолжил. – От укусов в попу ещё никто не умирал. Сейчас мы тебя быстро подлечим!

– Да? – проткрыв глаза, с надеждой спросил вожак.

– Будешь, как новенький, – заверил его Кеша. – Даже лучше!

Гоша стоял над оленем, еле сдерживая слёзы. Он понимал, что дела плохи, и, что дракоша старается подбодрить оленя и не дать ему упасть духом. «Не дать упасть духом… Надо бороться!» Внутри у него откуда-то появилась решимость сделать всё, только чтобы спасти друга.