Текст книги "Крылья"

Валентин Холмогоров
Крылья

Художник А. Черный

Автор идеи С. Лукьяненко

© С. Лукьяненко, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Пролог

Предзакатное небо над Танголом выкрасилось темно-синим, в цвет развевающихся над площадью знамен Великого Сургана. Ветер гнал лохматые лоскуты облаков, почти касающихся островерхих башен и покатых крыш Старого города, унося их куда-то на юг, туда, где среди бескрайних соляных пустошей раскинулись топи Ржавых болот. Еще полчаса, и бледное рыжее солнце нырнет за горизонт, а на брусчатку извилистых улиц сурганской столицы упадет дрожащий свет первых масляных фонарей. Польется незатейливая музыка из распахнутых настежь дверей многочисленных харчевен и трактиров, по тротуарам, нестройно распевая песни, станут прогуливаться подвыпившие ночные гуляки, а неторопливые локомобили разожгут свои ходовые огни, разгоняя стуком паровых машин тишину городских окраин. Этот город никогда не спит.

– Господин генерал-министр? Вас ожидают.

Кельвер ден Геллер отвлекся от мечтательного созерцания раскинувшихся за окном пейзажей, одернул на себе китель и обернулся. Адъютант казался безупречно-почтительным, на его лице застыло отстраненное и учтивое выражение, какое, по всей видимости, и полагается по уставу приписанным к Ставке верховного командования офицерам-адъютантам. Наверное, здесь, в расположении Главного штаба сурганской армии, иных и не водится.

– Спасибо, я иду.

Китель, пошитый на заказ всего пару дней назад, предательски жал в плечах, заставляя ден Геллера сутулиться. Собственно, и генеральское звание ему присвоили отдельным приказом кабинета объединенного командования лишь двумя неделями ранее, попутно удостоив и еще одной великой чести – Кельвер стал самым молодым генерал-министром в истории вооруженных сил своей страны. Правда, на отношении к нему других военачальников это ровным счетом никак не отразилось: убеленные сединами старцы в штабе упорно продолжали считать основной ударной силой сурганской армии пехоту и танки, полагая не столь давно вставшую на защиту интересов отечества авиацию дорогой и никчемной игрушкой, а самого новоиспеченного генерала – карьеристом и выскочкой. И тем не менее он питал искреннюю надежду, что грядущая война все расставит по своим местам.

Зал совещаний подавлял своей монументальностью, как, впрочем, и все остальные помещения в этом старинном здании. Тяжелые мраморные колонны подпирают сводчатый потолок, одного взгляда на который вполне достаточно, чтобы у непривычного зрителя закружилась голова от ощущения перехватывающей дыхание высоты. Стрельчатые окна задрапированы тяжелыми портьерами, хорошо поглощающими звуки и скрадывающими гулкое эхо. Дальняя стена украшена огромной картой континента, выполненной в виде мозаики из миллионов полудрагоценных камней, но тем не менее весьма подробной и точной.

Кельвер оглядел массивный дубовый стол, установленный в центре зала. Кивнул худощавому и подтянутому мужчине в строгом гражданском костюме: его старый знакомый Кордман Хорнер выглядел сегодня несколько усталым и осунувшимся. Не выспался он, что ли? Вот генерал ден Эйцель, командующий танковыми войсками, склонился к генералу от артиллерии Ронфеллю, что-то объясняет ему вполголоса на ухо. Ронфелль в отличие от многих присутствующих здесь происходил не из знатного рода, ведущего собственную летопись еще со старых времен, до Катастрофы, а поднялся, что называется, с самых низов. Он начал свою службу зеленым гауптманом, получившим под командование артиллерийский расчет вскоре после окончания обучения в офицерском корпусе. Тем не менее Ронфелль быстро завоевал репутацию отличного вояки и ответственного командира и принялся стремительно взбираться ввысь по карьерной лестнице, пока не очутился здесь, в начальственных кабинетах Главного штаба. Слева от него утопал в глубоком кожаном кресле генерал от инфантерии ден Вернель, а сидевший по его правую руку лоснящийся мужчина в непривычного цвета светло-серой форме являлся, по всей видимости, военным представителем дружественной Онелли.

Распахнулись тяжелые двери, в зал заседаний шагнул наряженный, как на параде, церемониймейстер и хорошо поставленным голосом торжественно провозгласил:

– Верховный главнокомандующий вооруженными силами Великого Сургана кабинет-маршал барон Диттель ден Брунхильд!

Загремели отодвигаемые кресла и стулья, присутствующие дружно поднялись со своих мест. Барон стремительно – Кельверу показалось, даже излишне торопливо для его ответственной должности, – вбежал в зал, занял свое место во главе стола и, окинув присутствующих беглым взглядом, махнул рукой:

– Присаживайтесь, господа.

Снова заскрипели по паркету стулья, зашелестели кители и френчи. Кельвер, видевший маршала столь близко впервые в жизни, отметил, что на портретах и снимках, регулярно мелькавших на первых полосах газет, тот выглядел все же несколько выше и представительнее. Ходили упорные слухи, что во время публичных выступлений барон ден Брунхильд подставлял себе под ноги скамеечку, которую за ним постоянно таскал адъютант, иначе его было бы и вовсе не разглядеть за трибуной.

– Сегодня я собрал вас здесь, чтобы окончательно утвердить наши ближайшие планы, – не теряя времени даром, начал Диттель ден Брунхильд. – Прежде всего мне хотелось бы услышать доклады господ министров и генералов. С кого начнем?

– Мой доклад будет, наверное, самым коротким, – холодно улыбнулся министр информации и пропаганды Штонфель ден Греер, – у нас все готово вот уже полгода. Газетчики день за днем публикуют заметки о том, что Великий Сурган находится в окружении врагов, и призывают граждан встать на защиту отечества от коварных происков Аламеи, Краймара и их приспешников. Общественное мнение подготовлено, мы ждем только окончательного приказа.

– Прекрасно! – На лице ден Брунхильда засияла довольная улыбка. – Министерство финансов также недавно представило доклад о том, что необходимый военный бюджет выделен и уже подписан государственной канцелярией. А что скажут командующие армией?

Среди присутствующих возникло краткое замешательство, ибо кабинет-маршал вроде бы не обратился ни к кому конкретно, однако инициативу тут же взял в свои руки генерал Ронфелль.

– Артиллерия ждет вашего приказа, господин командующий, – склонил голову он.

– В настоящий момент мы перебрасываем к границе с Аламеей первую, вторую и четвертую танковые дивизии, – подал голос ден Эйцель, явно раздосадованный тем, что Ронфелль влез со своим докладом перед ним, – мы стараемся действовать скрытно, чтобы не вызвать беспокойства у противника, поэтому полное развертывание наших сил займет еще какое-то время. Мы полагаем, не более десяти дней.

– Пехота?

– Готова, господин кабинет-маршал, – встрепенулся ден Вернель, словно пробудившись ото сна. – Мобилизация и формирование стрелковых частей производятся согласно предварительному плану.

– Хорошо.

Адъютант положил на стол и раскрыл перед ден Брунхильдом толстую кожаную папку, в которую тот уставился так, словно видел ее впервые в жизни.

– Можем ли мы быть уверены, что противник не посвящен в наши планы и не успеет принять контрмеры?

Маршал поднял взгляд и остановил его на сидевшем в дальнем конце стола худощавом лысеющем человеке в скромном мундире с серебристыми погонами государственного чиновника первого ранга, украшенном двумя рядами орденских планок. Складывалось ощущение, что вокруг этого человека сам собою образовался какой-то разреженный пузырь, невидимая граница, преодолеть которую окружающие попросту не в силах. Наверное, так оно отчасти и было: Фирцевальд Карм, начальник «Вайбера», внешней разведки Сургана, обладал весьма своеобразной репутацией, заставлявшей присутствовавших на всякий случай держаться от него подальше.

– Я думаю, что опасения преждевременны, – покашляв в кулак, отозвался Карм, – наши агенты с мест докладывают, что аламейцы на текущий момент не обеспокоены возможным вторжением, а значит, нет оснований для беспокойства и у нас. Что же касается проникновения на нашу территорию шпионов и соглядатаев, то этот вопрос следует переадресовать моему коллеге из «Зольбера», командующему контрразведкой генералу Ханну.

Кельвер слышал, что начальник «Вайбера» недавно получил ранение в ногу, после которого в течение некоторого времени и вовсе не показывался на публике. Обстоятельства данного происшествия тщательно скрывались, и потому это событие обросло множеством невообразимых слухов. Поговаривали, будто Карма похитили не то джавальские повстанцы, не то агенты Сопротивления из Аламеи, и ему каким-то чудом удалось выбраться из плена. Сам Карм и его окружение не стремились опровергнуть досужие домыслы. Как бы то ни было, сейчас главный разведчик, несмотря на ранение, держался молодцом.

– Если в этом возникнет необходимость, мы можем оказать помощь разведке, – неожиданно для себя громко произнес Кельвер, и все взоры присутствующих обратились в его сторону.

– Чем вы сможете помочь, ден Геллер? – насмешливо поинтересовался генерал Ронфелль. – Вашими тремя десятками аэропланов и полудюжиной дирижаблей?

В зале послышались приглушенные смешки.

– Дирижабли вполне могут решать задачи глубокой разведки тылов противника, – парировал Кельвер, – лучше них выполнить рекогносцировку укреплений не сможет никто.

– Благодарю вас, господин ден Геллер, – внимательно глядя в глаза Кельверу, кивнул Карм, – я запомню ваш искренний порыв, однако пока ваше предложение, нужно полагать, принесет больше вреда, чем пользы. Неожиданное появление дирижаблей в небе над Ахтыбахом переполошит врага получше артиллерийского обстрела, и тогда противник уж точно успеет подготовиться. Я надеюсь, ваши подопечные, господин генерал-министр аэронавтики и авиации, проявят себя наилучшим образом, как только боевые действия вступят в активную фазу.

Вокруг снова захихикали и зашушукались. Кельвер, отводя глаза от полных иронии взглядов со стороны соседей по столу, осторожно поправил на висках прическу, стараясь прикрыть ладонями пылающие уши, – такую откровенную отповедь он в последний раз получал разве что от родителей в далеком детстве, будучи застигнутым за воровством яблок в соседском саду.

– Кстати, насчет авиации, – прервал дискуссию барон Диттель ден Брунхильд, – как у нас продвигается производство новых аэропланов? Что скажете, камрад конструктор?

– Продвигается полным ходом, господин главнокомандующий. – Кордман Хорнер в своем строгом гражданском костюме выглядел белой вороной среди здешнего разнообразия мундиров, орденов и погон, потому, видимо, чувствовал себя слегка не в своей тарелке. – Мы наладили серийное производство аэропланов-истребителей первого поколения и вплотную приблизились к началу плановых испытаний принципиально новой модели.

– Вот и отлично, – хлопнул в ладоши главнокомандующий, – в таком случае предлагаю утвердить первоначально назначенную дату начала нашего наступления. Двенадцатое число. К этому дню всем подразделениям на уровне штабов дивизий необходимо согласовать план совместных действий. У представителя Онелли нет возражений?

– Никак нет, – с легким акцентом отозвался мужчина в светло-сером кителе.

– В таком случае на сегодня все свободны, господа.

Маршал поднялся со своего места и, кивнув присутствующим, направился к выходу. Вновь зашоркали стулья, зал заседаний наполнился гулом множества голосов.

– Кельвер!

Кордман Хорнер, окликнув ден Геллера уже у самых дверей, нервно оглянулся по сторонам и с решительным видом зашагал рядом.

– Не найдется минутки? Есть разговор.

– Для тебя время найдется всегда, – доброжелательно ответил своему старому знакомому ден Геллер. Фактически они с Хорнером являлись единомышленниками – оба с самого детства болели небом, при этом один из них строил аэропланы, вкладывая в исследования и производство десятки миллионов из личных сбережений, а второй пытался пробить лбом каменную стену, выстраиваемую на его пути закоснелыми военными чиновниками-ретроградами.

– В каких ты отношениях с Кармом? – без лишних предисловий перешел к сути дела Хорнер.

– Считай, что ни в каких. Шапочное знакомство, хотя у него вроде бы нет причин меня ненавидеть. Пока еще нет. Зачем он тебе?

– Нам нужны технологии, Кельвер. Очень нужны! И срочно!

Хорнер помолчал несколько секунд, затем, собравшись с духом, продолжил:

– То, что поставляет нам мануфактура Даффеля, никуда не годится. Ты и сам в курсе, потому не буду утруждать тебя лишними подробностями. Важно другое: если все останется как есть, с такой техникой мы много не навоюем.

– Что ты предлагаешь?

– Поговори с Кармом. Ты все-таки генерал, а я всего лишь гражданский специалист. Меня он слушать не станет. У подчиненной ему службы разведки имеются огромные возможности и широкие связи, я думаю, он сможет нам помочь. Должен помочь, Кельвер.

– Хорошо, – успокаивающе хлопнул по плечу своего товарища ден Геллер, хотя сам вовсе не был уверен в успехе подобного начинания. – Я сегодня же поговорю с Кармом. Не беспокойся, мы обязательно постараемся что-нибудь придумать.

Глава 1

– Тур-рысты! – процедил сквозь зубы Егорыч и звонко сплюнул себе под ноги.

Дима оглянулся. Сегодня «туристов» прибыло пятеро: грузный пузатый мужик в компании паренька, казавшегося выше его как минимум на голову, вероятно, отец и сын, с интересом разглядывали притулившийся на дальнем краю стоянки красно-белый «Злин», молодая парочка фотографировалась на фоне старенького «Яка», да возле вросшего в землю полуразрушенного ангара бродила с потерянным видом девочка-подросток в белой футболке и узких синих джинсах. Следом на почтительном отдалении семенил местный пес Батон, добродушно надеясь на подачку.

– Денег привезли, – пожал плечами Дима и протянул Егорычу тщательно промытую в керосине гильзу пламегасителя. Тот хмыкнул, ловко прикрутил деталь на место и, с лязгом захлопнув капот, принялся вытирать руки об извлеченную из кармана комбинезона промасленную тряпицу.

Посторонних Егорыч не любил, ибо те, бесцельно слоняясь по аэродрому, так и норовили сунуть свой любопытный нос куда ни попадя, а то и вовсе утащить на сувениры что-нибудь из его небогатого технического хозяйства. Скорее, обитатели Покровки относились к пришлым как к неизбежному злу: крошечный любительский аэроклуб, расположившийся на полузаброшенной еще в советские времена базе сельхозавиации, постоянно и очень остро нуждался в средствах. Да и добраться сюда из города уже было сродни подвигу: от деревни до аэродрома вела, петляя по полям, разбитая и заросшая бурьяном колея, в дождливые дни превращавшаяся в месиво из вязкой бурой грязи. Преодолеть эту естественную природную преграду был способен далеко не всякий внедорожник, потому гости в Покровку наведывались нечасто и, как правило, добирались сюда небольшими группами, сговорившись заранее. Вот как сегодня.

– Заводить будешь? – поинтересовался Егорыч.

– Ага, – ответил Дима, с кряхтением извлекая из-под лежавшего чуть в стороне линялого брезентового чехла алюминиевую канистру, – заправить только надо.

Тугая пластиковая пробка поддалась с трудом, в нос ударил резкий и горький запах, а голубоватая прозрачная жидкость, искрясь на солнце, заструилась сквозь пластиковую воронку в топливный бак.

– Здравствуйте!

Вблизи давешняя девица уже не выглядела подростком – скорее, на вид ей можно было дать лет эдак около двадцати или чуть больше. Щуплая, угловатая фигурка, каштановые волосы, коротко остриженные «под мальчишку», острые ключицы, виднеющиеся в прорези футболки, – неудивительно, что издалека она казалась чуть ли не ребенком. Девушка с любопытством разглядывала самолет, чуть позади, нацепив на физиономию дежурную улыбку, топтался бессменный руководитель аэроклуба Артем Валерьевич. В присутствии начальства кудлатый Батон решил на время оставить свой промысел и с независимым видом прилег в тенечке, внимательно наблюдая за людьми умными карими глазами.

– Привет, – отозвался Дима, опрокидывая остатки топлива в воронку. Девушка осторожно прикоснулась тонкими пальчиками к кромке винта, приподнявшись на цыпочки, заглянула в кабину и с решительным видом обернулась к Артему Валерьевичу.

– Я хочу покататься на этом самолете, – безапелляционно заявила она.

– Э-э-э… Видите ли… – замялся аэродромный начальник. – Это частный летательный аппарат… Мы готовы предложить вам ознакомительный полет на «Злин-42», это очень надежная машина чешского производства… У аэроклуба есть еще «Пайпер» и «Цессна»…

– Послушайте, – оборвала его девица, – в вашей рекламе написано, что за деньги на аэродроме можно выбрать любой самолет. Я выбрала этот.

– Ну, если владелец не будет возражать… – протянул Артем Валерьевич и выразительно посмотрел на Дмитрия. Егорыч саркастически хмыкнул.

– Владелец возражать не будет, – категорично заявила девица и обернулась к Диме, – ведь правда?

Руководитель аэроклуба, глядя куда-то в сторону, украдкой потер большим пальцем об указательный, а девушка состроила такую наивно-умильную гримаску, что Диме оставалось разве что пожать плечами. В конце концов, деньги лишними не бывают, да и за топливо по нынешним ценам платить приходится изрядно. По крайней мере эта опустевшая канистра была последней.

– Полезайте, – скомандовал он, готовясь подсадить пассажирку, однако помощи не потребовалось: едва дождавшись приглашения, та по-обезьяньи ловко запрыгнула в кабину и завозилась с ремнями. Артем Валерьевич, коротко кивнув, с довольным видом засеменил прочь.

– Запускай! – скомандовал Егорыч и предусмотрительно сделал несколько шагов в сторону.

Ухватившись за лопасть, Дмитрий с небольшим усилием провернул винт на пару полных оборотов, чтобы выгнать из цилиндров остатки застоявшегося топлива, и, открыв дверцу, нырнул в пилотское кресло. Тело окатило удушливой знойной волной: нагретый за день металл превратил тесное пространство под крылом в подобие духовой печи, а каучуковая грипса на ручке управления буквально обжигала пальцы. Егорыч вытащил из-под колес шасси противооткатные колодки и поднял вверх большой палец.

– От винта!

Коротко чихнул стартер, и застоявшийся июльский воздух захлебнулся оглушительным ревом мотора, а заскучавший без дела винт принялся разгонять полуденный зной. Над стоянкой поднялось сизое облако пыли. Дмитрий протянул пассажирке потертые черные наушники и нацепил точно такие же, с закрепленным сбоку микрофоном. Качнул педалями, проверяя движение руля направления, бросил короткий взгляд на безвольно повисший над вагончиком радиоточки полосатый чулок «колдуна» и включил связь.

– Пятьдесят второй, проверка.

– Пятьдесят два, слышу вас, – после короткой паузы отозвался в динамиках хрипловатый голос руководителя полетов.

– Пятьдесят второй, руление на предварительный.

– Разрешаю предварительный, пятьдесят второй.

Дмитрий потянул на себя рукоятку управления двигателем, чуть увеличивая обороты. Самолет, пробудившись ото сна, вздрогнул и неохотно покатился по выбеленной солнцем стоянке, поскрипывая стойками шасси на стыках бетонных плит, сквозь трещины в которых тут и там пробивались пучки жухлой рыжеватой травы. Обогнув гостевой домик, машина, тарахтя мотором, замерла на рулежной дорожке.

– Пятьдесят второй, на предварительном, разрешите исполнительный, – произнес в микрофон Дмитрий.

– Занимайте исполнительный, взлет по готовности, – прозвучал в наушниках чуть приглушенный треском атмосферных помех ответ. Подтвердив разрешение на взлет, Дмитрий на всякий случай еще раз убедился в отсутствии заходящих на посадку самолетов и выкатил машину на взлетную полосу, направляясь к ее торцу.

Старая бетонка, расчерченная короткими штрихами самолетных колес, обрывалась в нескошенное поле желтоватой проплешиной примятой травы, возле которой Дима ловко развернул машину. Скрипнули тормоза, широкая лента взлетной полосы на короткий миг замерла под крылом. Дима потянул вверх ручку выпуска закрылков, мельтешащий перед капотом винт с утробным рыком слился в призрачный диск, и бетонка метнулась навстречу, стремительно ускоряя бег. Спустя мгновение невидимая сила мягко навалилась на плечи, приподнимая самолет над землей, пушистый травяной ковер лениво поплыл вниз. Машину ощутимо потянуло к зависшим в зените редким облакам, качнуло, ухнуло вниз, а затем снова повлекло в небо. Девушка коротко взвизгнула.

– Это «термичка», – успокоил ее Дима, – восходящий поток. Не пугайтесь.

Под крылом замелькали острые верхушки елей, самолет, чуть припав на крыло, заложил медленный разворот над лесом, продолжая понемногу набирать высоту. Внизу, перепрыгивая с ветки на ветку, его тщетно пыталась догнать стремительная юркая тень.

– Меня Анна зовут, – пытаясь пересилить густой шум мотора, крикнула девушка.

– Дима, очень приятно.

Здесь, на высоте трехсот метров, из ниоткуда налетел отсутствовавший возле самой земли порывистый ветер, и потому пилоту приходилось то и дело придерживать легонький самолет, корректируя направление полета при помощи педалей. Машину чуть покачивало в переменчивых воздушных потоках. Дима убрал закрылки и немного убавил обороты, надрывное рычание мотора сменилось размеренным утробным гулом.

– Это «Стоул», да?

– С чего вы взяли? – Дима впервые бросил на свою пассажирку заинтересованный взгляд.

– Ну… Двухместный высокоплан. Характерные подкосы крыла, предкрылки…

А девица, похоже, немного разбирается в летающей технике. Редкое качество для представительниц прекрасного пола – редкое и весьма необычное.

– Это самоделка, – охотно отозвался он, – от «Стоула» тут только общая компоновка и аэродинамическая схема.

– Сами собрали? – удивленно приподняла брови девушка, с явным любопытством разглядывая приборную панель.

– Отец построил. Еще в восьмидесятых.

– Он у вас авиаконструктор?

– Конструктор-любитель. Хотя действительно работал какое-то время в авиапроме…

– Я надеюсь, он свое дело знает, – с беззаботным видом хохотнула Анна, хотя по ее немного напряженному лицу можно было сделать вывод, что в тесной кабине самодельного самолета она почувствовала себя немного неуютно. – По крайней мере со стороны этот аэроплан выглядит основательно.

– Не беспокойтесь, машина крепкая, – успокоил ее Дима, – фюзеляж из дюраля, двигатель надежный. Если вдруг откажет, самолет без проблем спланирует на любую более-менее ровную площадку.

– Вот потому я его и выбрала, он хотя бы железный, – кивнула в ответ Анна. – Видела я современные любительские самолетики. Сплошная пластмасса.

Дима отметил про себя, что девушка в целом права – ради уменьшения взлетной массы создатели нынешних летательных аппаратов старались по возможности использовать обтянутые специальным материалом каркасные крылья и фюзеляжи из пластиковых либо отлитых из армированного полимера деталей, закрепленных на трубчатой металлической раме. Конструкция получалась легкая, но не слишком надежная.

– Ну, с доступной населению пластмассой в восьмидесятые было как-то не очень, – усмехнулся он, – потому самолет построен из того, что оказалось тогда под рукой. Синтетики тут и вправду относительно немного.

Мохнатая и холмистая равнина леса оборвалась ломаной чертой под крылом, солнечный диск ослепительно сверкнул в зеркальной глади небольшого озерца. Мимо проплыла россыпь крошечных, будто игрушечных домиков с разноцветными крышами, вдалеке показалась тонкая нитка шоссе, украшенная, точно диковинное ожерелье, блестящими бусинками медленно ползущих куда-то по своим делам машин.

– Спиртом воняет, – сморщила носик Анна и с подозрением покосилась на пилота, видимо, заподозрив его в тайном злоупотреблении крепкими напитками. – Вы не чувствуете?

– Чувствую, – улыбнулся Дима. – Он и летает на спирту.

– Серьезно? Вы его водкой, что ли, заправляете?

– Техническим этанолом, – засмеялся Дима, – водкой было бы слишком дорого.

– Ничего себе. – Девушка, похоже, была удивлена не на шутку. – Что же там за двигатель такой?

– Да обычный бензиновый, модифицированный только, – пустился в объяснения Дима. – Когда Горбачев в восемьдесят пятом сухой закон объявил, отец сразу решил движок переделать, думал, в стране, завязавшей с пьянством, появится много дешевого и невостребованного спирта. Наивный. Как и все изобретатели, впрочем. Даже несколько патентов за это получил и письменную благодарность от партии и правительства. Статью еще потом в «Технике – молодежи» напечатали… Движок, кстати, по удельной тяге получился уникальный, бензиновым аналогам такая мощность даже не снилась. Только вот народному хозяйству эта «спиртовка» оказалась не нужна, не востребована она, как выяснилось, в развитом социалистическом обществе.

– И что потом?

– А потом перестройка, ускорение, гласность, разруха. – Дмитрий махнул рукой. – Вы, наверное, все это и без меня прекрасно знаете. Переводить двигатель обратно на бензин было бы слишком долго, да и, честно говоря, не на что. Так и летаем. Если удается достать, чего в бак налить. Держитесь!

Дима отклонил ручку управления влево, и машина, завалившись набок, с раскатистым урчанием ушла в крутой разворот со снижением. Анна, закусив губу и вцепившись в кресло, смотрела распахнутыми глазами на проплывающую под ее плечом землю, расчерченную ровными прямоугольниками частных огородов. Впереди, за изумрудной полосой перелеска, проявилась едва различимая отсюда линия взлетной полосы, обрамленная с одного края беспорядочно разбросанными кубиками аэродромных построек. Чуть в стороне тянула к небу тонкие дымные хвосты из печных труб деревня Покровка.

– А вы давно летаете? – поинтересовалась девушка, с трудом переведя дух.

– С детства. Меня отец часто на аэродром брал. Возились вместе с техникой, потом он стал меня в кабину сажать, давал понемногу за ручки подержаться. Лет в четырнадцать я уже сам управлять самолетом научился, под его присмотром, конечно.

– А по профессии вы тоже летчик?

– Нет, по профессии я инженер. Быть летчиком слишком хлопотно.

– Почему же?

– Сложный график, длительные командировки, постоянная смена часовых поясов. Питание нездоровое, ночные перелеты. В общем, есть и более спокойные способы заработать на жизнь, а полетать можно в свое удовольствие, если захочется и погода позволит.

Лесные кроны приблизились, заклубились внизу густыми зелеными бурунами, в далеких деревенских домиках уже можно различить играющие солнечными бликами оконца, а узкая полоска аэродромной бетонки обрела привычные очертания, медленно наплывая сквозь рассеивающуюся знойную дымку.

– Пятьдесят второй, заход-посадка, – произнес в микрофон Дмитрий.

– Выполняйте, пятьдесят второй, – прохрипели в ответ наушники.

– Разрешили.

Дима вновь выпустил закрылки и убрал газ до малого. Двигатель почти стих, настолько, что в подкосах крыла громко и весело запел ветер. Земля устремилась навстречу, промелькнул торец взлетки, и самолет, коснувшись полосы, гулко принялся пересчитывать колесами стыки бетонных плит. Сбросив скорость, Дима свернул на магистральную рулежку. Машина, завершив короткий пробег, замерла у края стоянки, чихнув напоследок мотором. Навалилась непривычная тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием разогретого капота.

– Спасибо, Дима, – искренне произнесла девушка, с трудом выпутываясь из удерживавших ее ремней, – было здорово.

Он уже слышал подобное на своем веку, и неоднократно. «Спасибо, было здорово, увидимся как-нибудь», – на этом обычно все и заканчивалось. Ни одно из подобных мимолетных знакомств так ни разу и не переросло во что-то более серьезное, хотя, признался сам себе Дима, он никогда и не проявлял на сей счет какой-либо инициативы.

Анна легко выскользнула сквозь узкий дверной проем и пружинистой походкой зашагала прочь. «Нужно было хоть телефон попросить, что ли», – с запоздалой досадой подумал он, глядя вслед удаляющейся щуплой фигурке. Словно почувствовав его взгляд, девушка обернулась и махнула рукой.

– Ну как? – Егорыч, по-стариковски крякнув, подлез под крыло и вновь уложил перед колесами металлические колодки. – Обороты не плавают?

– Нет, все нормально, – заверил его Дима и спрыгнул из кабины на примятую траву. – Видать, и вправду в выпускной системе дело было. Теперь порядок.

– А потому что масло не надо хреновое лить, – назидательно воздел к небу перепачканный смазкой палец механик, – говорил я тебе: бери у меня, я же у надежных людей расходники заказываю. Доэкспериментируешься когда-нибудь…

Несмотря на то что владельцы самолетов регулярно приплачивали Егорычу за мелкий ремонт, торговля топливом и техническими жидкостями была еще одной скромной статьей его регулярного дохода. Впрочем, сам пожилой авиатехник жил в старом деревенском доме тут же, в Покровке, и до возрожденного из небытия аэродрома, ставшего ему и новым местом работы, и способом занять свободное время, которого после выхода на пенсию у Егорыча появилось в достатке, добирался пешком, не тратя на дорогу лишних средств. На жизнь, судя по всему, старику хватало.

– Добро, теперь буду покупать только у тебя, – безропотно согласился Дима. – Спиртом, кстати, никто из твоих надежных людей не барыжит?

– Только питьевым, – хохотнул Егорыч, – тебе такой в копеечку встанет. Но я разузнаю на всякий случай…

По полосе с утробным рычанием пробежал «Злин» и величаво взмыл в небо, сверкнув напоследок солнечным бликом на лакированном крыле. Дима проводил его взглядом: наверное, повез катать давешнего папашу или его сына либо ту молодую парочку с фотоаппаратом. Что ж, а его личная летная программа, судя по всему, на сегодня завершена. Нужно зачехлить самолет, зайти к Артему Валерьевичу за своей долей гонорара, расписаться в журнале… Заглянув в кабину, Дима потянулся к приборам, чтобы отключить бортовое питание, и на мгновение замер в растерянности.

Анна все-таки оставила ему свой телефон. На пассажирском сиденье одиноко лежала забытая девушкой старенькая потертая «Нокиа».

* * *

Многочасовые пробки – извечная проблема всех крупных современных городов. Архитекторы, проектировавшие в давние времена улицы и проспекты, попросту не рассчитывали на то, что у обывателей когда-либо появится такое количество личного транспорта. К полудню трафик понемногу рассеивался, но с приближением вечера город снова замирал, а водители на перегруженных перекрестках часами оплывали от удушливого июльского зноя, ожидая возможности продолжить движение.

Дима посигналил нахальному «Ситроену», нетерпеливо перестроившемуся прямо перед ним из соседней полосы, и снова взглянул на часы. Он задерживался уже на пятнадцать минут, а опаздывать Дима не любил. До намеченной цели оставалось всего два поворота, затем нужно отыскать место для парковки среди толкающихся возле тротуара маршруток и таксистов, что тоже совсем не просто, а в час пик так и вовсе нереально. Черт, в следующий раз нужно выезжать загодя. Если он вообще будет, этот следующий раз.