Текст книги "Операции вторжения: 1920-2008. Выводы и уроки"

Валентин Александрович Рунов
Операции вторжения. 1920–2008. Выводы и уроки

© Рунов В.А., 2022

© ООО «Издательство «Вече», 2022

Введение

Любая война – это зло, от которого многие тысячелетия страдает человечество. Правда, некоторые ученые уверены в том, что войны также способствуют ускорению прогресса во многих областях жизни человеческого общества. Возможно, это и так, но потери и страдания, которые в результате войн несут конкретные страны и народы, нельзя объяснить никаким прогрессом. Это моя твердая позиция, и я хочу заявить о ней в самом начале книги, написанной на очень «щекотливую» тему.

Дело в том, что сторону, вторгшуюся на территорию другой страны, всегда и вполне справедливо называют агрессором. Однако иногда возникают такие условия, что такое вторжение становится необходимым для того, чтобы решить какие-то очень важные политические и экономические задачи. В общечеловеческой значимости этих задач также можно сомневаться. Но вторжения становятся историческими фактами, от которых уже нельзя отказаться, и поэтому они требуют детального изучения со стороны военной истории и военного искусства.

Военное искусство – это составная часть военной науки. Его главная задача – детально и всесторонне изучить операцию или конкретный бой, с тем чтобы обеспечить их успех. Военная история занимается тем же, но уже на базе операций и боев прошлого, выявляя их положительные стороны и недостатки. Без этого военное искусство, несомненно, зашло бы в тупик, а государства и их армии потерпели неудачу в войне со всеми ее трагическими последствиями.

Сторона, решившаяся начать операцию вторжения, безусловно, рассчитывает на ее успех. Для этого она должна предварительно детально изучить противника, предпринять огромные усилия, пойти на большие материальные затраты, провести колоссальную работу на всех уровнях управления. Недоработка хоть на одном из указанных направлений чревата самыми тяжелыми последствиями. В новейшей отечественной истории примерами такой недальновидности могут служить операции по вторжению в Польшу в 1920 году, в Финляндию в 1939 году. Очень много ошибок было допущено и при вводе советских войск в Афганистан в 1979 году…

При этом нужно сказать о том, что механизм подготовки операций по вторжению в отечественной историографии раскрыт очень слабо. Причин этого несколько. Во-первых, решения на подобные операции принимались на высшем военно-политическом уровне, тщательно скрывались, а затем надежно секретились. Во-вторых, широкий круг читателей больше интересовали сами действия при вторжении, чем их подготовка.

Операция по вторжению советских войск на территорию Польши в 1920 году достаточно широко обсуждалась в военно-научных кругах. Тогда многие из бывших военачальников Российской императорской армии, поступив на службу Страны Советов, верили, что новый государственный строй допускает широкую критику ошибок и просчетов, которых в ходе этой операции было немало. Они глубоко ошибались, так как за этими ошибками и просчетами стояли конкретные люди, не желавшие слышать критику в свой адрес. В их числе были такие видные политические фигуры того времени, как И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, М.Н. Тухачевский, С.М. Буденный и другие. Поэтому наиболее ярые критики (А.А. Свечин) вскоре оказались репрессированными и были расстреляны, а сами критические материалы фактически уничтожены.

Вполне понятно, что события с участием Советских вооруженных сил конца 30‐х – начала 40‐х годов (война в Испании, освободительные походы Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, советско-финляндская война) подавались народу и даже военным специалистам очень дозированно. Только в постсоветский период начали появляться материалы итоговых совещаний Наркомата обороны периода 1937–1940 годов, а затем и некоторые обобщенные научные труды по военной истории того периода. К сожалению, практически все они были сильно политизированы, преследовали цель разоблачить агрессивную сущность советского руководства. Вопросам военного искусства места отводилось очень мало, вплоть до сухой констатации событий без их углубленного анализа.

О вводе советских войск в Иран в августе 1941 года в СССР было известно только очень узкому кругу военных историков, а связанные с ним документы были строго засекречены. Даже в постсоветский период по этой теме было написано всего несколько статей, а руководящие документы так и не выведены из-под грифа «совершенно секретно». Поэтому данный материал приходилось собирать фактически по крупицам, в основном по статьям Н.Ф. Ковалевского, А.Ш. Салихова, Ф.П. Ходеева, А.В. Басова и Г.И. Гутенмахера, опубликованы в Военно-историческом журнале.

Сразу же нужно сказать, что вопросы подготовки и хода советско-японской войны в советской историографии рассмотрены достаточно хорошо. Причиной тому стало то, что долгое время эту войну советские историки рассматривали как составную часть Великой Отечественной войны, операции завершающего периода которой также описаны прекрасно. В первые десятилетия после окончания Великой Отечественной войны именно победные операции 1944 и 1945 годов стали предметом многочисленных научных исследований, разработки кандидатских и докторских диссертаций. Огромный вклад в дело освещения вопросов подготовки и ведения операции в Маньчжурии внес труд крупного военного историка Л.Н. Внотченко «Победа на Дальнем Востоке», который был разработан на основе его кандидатской и докторской диссертаций. Также не лишним будет сказать и о том, что сам Л.Н. Внотченко долгое время преподавал на кафедре истории военного искусства Военной академии имени М.В. Фрунзе, а затем возглавлял такую же кафедру Военной академии бронетанковых войск имени Р.Я. Малиновского.

Операция по вводу советских войск на территорию Венгрии (1956 год) в советские времена также широко не афишировалась. В Большой Советской энциклопедии (Т. 4) издания 1971 года о контрреволюционном мятеже в Венгрии говорится исключительно как о политическом явлении и ни слова о его подавлении советскими войсками. Точно так же «освещались» и события, имевшие место в Чехословакии в 1968 году. Правда, уже в 1998 году вышла в свет книга бывшего командующего 38‐й армией А.М. Майорова «Вторжение. Чехословакия, 1968. Свидетельства командарма», в которой он достаточно подробно освещены чешские события 1968 года. Также достаточно хорошо об этих событиях было сказано в труде Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации «Россия (СССР) в войнах второй половины XX века», изданном в 2002 году. Кроме описания событий в нем были помещены некоторые документы того периода и даны сведения обо всех погибших советских воинах в ходе этих операций. Затем на данную тему начали появляться статьи в журналах и газетах, особенно либеральной направленности.

Правда, в народе об этом и раньше говорили немало. В 1972 году я после окончания военного училища был направлен для дальнейшего прохождения службы в 128‐ю мотострелковую дивизию, штаб которой и один из полков размещались в Мукачеве, второй полк и отдельный разведывательный батальон – в Берегове, остальные части – в Ужгороде и других городах Закарпатья. Ветераны этой дивизии участвовали в венгерских событиях 1956 года и вводе советских войск в Чехословакию в 1968 году. Безусловно, рассказов и воспоминаний было очень много.

Во время моей учебы в Военной академии имени М.В. Фрунзе ее начальником был генерал армии Г.И. Обатуров, дивизия которого сыграла решающую роль в венгерских событиях. Однажды он в узком кругу преподавателей и слушателей достаточно подробно рассказывал об этом, и я присутствовал на той встрече. Значительно позже, уже в Москве, я неоднократно встречался с Е.И. Малашенко, который был участником венгерских событий, писал об этом, а рассказывал еще больше.

Подготовка к вторжению (вводу войск) в Афганистан также раскрыта очень слабо. Лучшей в этом плане является работа В.А. Богданова «Афганская война: Воспоминания». Автор по своим функциональным обязанностям как начальник Южного операционного направления принимал непосредственное участие в разработке документов по вводу войск в Афганистан, а также осуществлял управление войсками в ходе всех боевых действий соединений 40‐й армии. Более того, со 2 января 1977 по 15 февраля 1979 года генерал В.А. Богданов входил в состав оперативной группы Министерства обороны СССР по свертыванию боевых действий и выводу советских войск из Афганистана. Но даже этот человек, начиная работу над книгой, пишет: «В архивах не было никаких материалов, которые бы позволили документально проследить порядок и процедуру принятия решения на ввод советских войск в Афганистан. Не поступали и исполнительные документы – Указ Президиума Верховного Совета СССР или Постановление Совета Министров СССР с задачами войскам. Все указания политического руководства по афганскому вопросу доводились только устно через министра обороны СССР Д.Ф. Устинова» (Богданов В.А. Афганская война: Воспоминания. М.: Советский писатель, 2005. С. 39).

В отношении войны в Афганистане у меня сложились особые отношения.

Я учился в Военной академии имени М.В. Фрунзе в период с 1982 по 1985 год. Тогда вмесите со мной училось много ребят, прибывших из Афганистана. В их числе были Герой Советского Союза Руслан Аушев, участник штурма дворца Амина Валерий Востротин, известный в последующем генерал Александр Лебедь и многие другие. Мы с глубоким уважение смотрели на этих офицеров, грудь которых украшали боевые ордена и нашивки за ранения, с трепетом слушали их рассказы, особенно о недостатках и проблемах, выявленных в ходе боевых действий.

Нужно сказать, что в то время по какой-то причине советским и высшим военным руководством истинные масштабы и ход боевых действий в Афганистане тщательно скрывались не только от советского народа, но и от военных специалистов, в том числе от преподавателей и слушателей Военной академии имени М.В. Фрунзе. Поэтому нас продолжали готовить к возможной войне исключительно применительно к условиям западного театра военных действий. При наличии сплошной линии фронта мы наступали на противника после мощного огневого воздействия при высокой плотности артиллерии и авиации, развивали успех подвижными формированиями танковых войск. Для условий Афганистана при ведении боевых действий партизанского характера все это было неприемлемо.

Я вернулся в Военною академию имени М.В. Фрунзе в качестве преподавателя кафедры истории военного искусства в конце 80‐х годов. Тогда начальником кафедры мне было поручено разработать цикл занятий, связанных с военным искусством в локальных войнах. Безусловно, основной упор был сделан на войну в Афганистане. Но в связи с тем, что даже у преподавателей академии свободного доступа к боевым документам штабов соединений и штаба 40‐й армии не было, то приходилось начинать с разработки сборника боевых примеров, активное участие в подготовке материалов к которому принимали слушатели и преподаватели академии – непосредственные участники боевых действий в Афганистане.

В начале 90‐х годов, продолжая работу по данной тематике, я начал создавать уже более обобщенную работу в виде капитального труда по военному искусству. Но когда эта книга уже было готова, оказалось, что ни Министерству обороны Российской Федерации, ни Воениздату не интересна эта тема. Однако в 1994 году началась война в Чечне, которая по своему характеру имела очень много схожих черт с войной в Афганистане (горная местность, партизанский характер действий противника и многое другое). Только благодаря этому афганскую тему удалось внедрить в учебный процесс Военной академии имени М.В. Фрунзе и опубликовать несколько тематических статей.

В 1997 году, вскоре после того, кок мой однокашник А.И. Лебедь подписал позорную для России и ее вооруженных сил Хасавюртовскую сделку, я снова по военным инстанциям начал предлагать к изданию рукопись книги по Афганистану, но снова получил отказ. И так повторялось не раз – в конце 90‐х в России решались задачи, связанные с окончательным переделом собственности и до вооруженных сил никому не было дела. Не помогли даже ходатайства отставного министра обороны И.Н. Родионова и бывшего начальника Генерального штаба В.Н. Лобова, которые новым руководством Генерального штаба не были услышаны.

Вполне понятно, что, увлекшись другими темами, я постепенно начал терять интерес к теме войны в Афганистане. Позже я случайно узнал, что вышедший в Военной академии имени М.В. Фрунзе в конце 80‐х сборник боевых примеров и отдельные разделы книги были изданы в США накануне ввода войск этой страны в Афганистан.

Только в 2008 году рукописью книги «Афганская война: боевые операции» заинтересовалось коммерческое издательство «Яуза», входившее в группу издательств «Эксмо». Тогда впервые эта книга увидела свет, затем она выдержала еще семь изданий…

Советский Союз периода горбачевской «перестройки» и Российская Федерация периода 90‐х – начало 2000‐х годов настолько потеряли политическое «лицо» в международном отношении, что и в военном плане стали не интересны США и Западу. Те от них имели все, что хотели, расплачиваясь за это «ножками Буша», бананами и другими дешевыми товарами. Поэтому операция российских войск по вторжению на территорию Южной Осетии в 2008 году для США и Запада стала большой неожиданностью. Правда, и в российской военно-исторической литературе эта операция отражена крайне недостаточно. Лучшими в этом плане являются книги Джемаля О.Г. «Война. Хроника пяти дней» (2008) и Цыгана А. «Война 08.08.08. Принуждение Грузии к миру» (2011).

Однако после 2008 года ведущие военные институты блока НАТО начали заниматься всерьез Российской Федерацией, готовя разновариантные политические, экономические, идеологические и военные операции. А после того как произошли события 2014 года, эта подготовка еще более усилилась, выбрав ареной для противоборства территорию Украины.

В данной книге я, как противник любых насильственных действий, не ставлю целью научить кого-либо тому, как нужно готовить и проводить операцию по вторжению. В то же время как профессиональный военный историк, имеющий богатый опыт подготовки командиров и военачальников, я в очередной раз хочу показать всю сложность работы политических руководителей, командующих (командиров) и их штабов при подготовке и осуществлении намеченных планов, цену допущенных ошибок. Хочется надеяться, что эта книга заставит кого-либо из них хорошо задуматься прежде, чем решаться на какие-либо конкретные действия такого характера.

Советско-польская война 1920 года

К декабрю 1919 года руководителям Антанты стало ясно, что войска А.В. Колчака и А.И. Деникина, на которые они делали ставку, разгромлены войсками Красной армии. Оставалась надежда на сосредоточенные в Крыму войска П.Н. Врангеля, но им нужна была серьезная помощь.

К тому времени Польша, доведя свою армию до 700 тысяч штыков и сабель, по мнению Запада, уже была готова к полномасштабной войне на востоке, надеясь возродить могущество Речи Посполитой в границах 1772 года (от Балтийского моря до Черного моря).

6 марта 1920 года польские войска начали наступление в Белоруссии, захватив Мозырь и Калинковичи. 19 марта 1920 года правительство Польши объявило предварительные условия соглашения с РСФСР. Они включали «признание независимости всех государств, образовавшихся на территории бывшей Российской империи и в настоящее время фактически уже имеющих правительства». При этом советская сторона должна была «взять на себя обязательство не оказывать никакого влияния на их внутренний строй, оставляя за ними полную свободу».

Между тем с марта 1920 года польское военное командование готовилось к военной операции на Украине. 22 и 24 апреля соответственно были подписаны политический договор и секретная военная конвенция с Директорией во главе с С. Петлюрой. 7 мая польские войска вступили в оставленный частями Красной армии Киев, а затем полякам удалось создать плацдармы на левом берегу Днепра глубиной до 15 километров. К тому времени польская армия насчитывала 148 тысяч человек, была оснащенная как оружием бывшей Российской императорской армии, так и новым оружием, поставленным ей странами Антанты. Подготовкой командных кадров занимались также французские офицеры, которые в качестве советников находились во всех штабах от полка и выше.

Несмотря на это, в начале второй половины мая наступление интервентов на Украине выдохлось. Они были остановлены на огромном фронте – от устья Припяти, по правому берегу Днепра с небольшим плацдармом на его левом берегу в районе Киева, восточнее и южнее Белой Церкви, Липовца, Гайсина, Ямполя (на реке Днестр). Главнокомандующий польской армией Юзеф Пилсудский 15 мая вынужден был констатировать: «Мы ударили кулаком по воздуху – прошли большое расстояние, а живой силы противника не уничтожили».

Польским войскам противостояли войска Юго-Западного (командующий А.И. Егоров) и Западного (командующий В.М. Гиттис, с 20 апреля – М.Н. Тухачевский) фронтов.

Справка

Егоров Александр Ильич (1883–1939). Родился в городе Бузулуке Оренбургской губернии. В 1905 году окончил Казанское пехотное юнкерское училище. Участник Первой мировой войны: командир роты, батальона, полка, полковник. В РККА с 1918 года, с августа командующий армией Южного фронта, руководил обороной Царицына, где познакомился с И.В. Сталиным. С октября 1919 года – командующий войсками Южного, с января 1920 года – Юго-Западного фронтов. С января 1921 года – командующий войсками Киевского, Петроградского военных округов, одновременно командующий войсками Западного фронта. С февраля 1922 года – командующий Кавказской Краснознаменной армией. С мая 1924 года – командующий вооруженными силами Украины. С 1925 года – военный атташе в Китае, с 1927 года – командующий войсками Белорусского военного округа. С 1931 года начальник штаба (с 1935 года – Генерального штаба) РККА. Арестован 7 марта 1938 года. Решением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 февраля 1939 года приговорен к расстрелу «за участие в антисоветском, военно-фашистском заговоре». Реабилитирован с 1956 году. Маршал Советского Союза (1935), награжден четырьмя орденами Красного Знамени (1919,1921,1924,1928), Почетным революционным оружием (1921).

По состоянию на апрель 1929 года они вначале насчитывал около 65,3 тысячи штыков и сабель, значительно уступая по силам противнику. Но затем на Украину и в Белоруссию началась переброска советских войск с Сибири, Урала и Кавказа, в том числе 1‐й Конной армии С.М. Буденного. Соотношение сил постепенно начало выравниваться.

28 апреля советским руководством был утвержден стратегический план разгрома польских интервентов в Белоруссии и на Украине. Главный удар наносил Западный фронт, второй удар – Юго-Западный фронт.

Выполняя этот план, в мае 1920 года войска Западного фронта довольно успешно провели майскую наступательную операцию, создав благоприятные условия для осуществления войсками Юго-Западного фронта Киевской наступательной операции. В результате этих операций советские войска начали продвижение на запад. 10 июля поляки оставили Бобруйск, 11 июля – Минск, 14 июля части РККА взяли Вильно. 26 июля в районе Белостока РККА перешла уже непосредственно на польскую территорию, а 1 августа, несмотря на приказы Пилсудского, советским войскам почти без сопротивления был сдан Брест. На южном направлении 9 июля был взят Проскуров, 10 июля части 1‐й Конной армии заняли Ровно, 12 июля 14‐я армия штурмом овладела Каменец-Подольским, советские части завязали бои за Львов. В результате за короткий период времени Красная армия продвинулась более чем на 600 километров.

Стремительное наступление Красной армии сильно озадачило Запад. 11 июля 1920 года британский министр иностранных дел лорд Д. Керзон направил наркому иностранных дел Советской России Г.В. Чичерину ноту с предложением начать польско-российские мирные переговоры и установить границу по этнографической линии проживания польского и непольских народов (линия Керзона). Однако 16 июля пленум ЦК РКП(б) отверг предложение Керзона и принял решение о продолжении «Красного марша» с целью установления советской власти сначала в Польше, а затем – в Германии. По постановлению Пленума 23 июля в Смоленске, при штабе Западного фронта, был сформирован Временный революционный комитет Польши (Польревком), который должен был принять на себя всю полноту власти после взятия Варшавы и свержения режима Пилсудского. Л.Д. Троцкий в своей книге «Моя жизнь» пишет, что главным инициатором польского похода был В.И. Ленин, который верил в подготовленность польского пролетариата к революции извне. Но нужно помнить, что и сам председатель РВС Республики был ярым сторонником экспорта революции.

1 августа, находясь в Белостоке, Польревком огласил «Обращение к польскому рабочему народу городов и деревень», написанное Дзержинским. В «Обращении» сообщалось о создании Польской советской республики, о национализации земель, отделении церкви от государства, а также содержался призыв к рабочей массе гнать прочь капиталистов и помещиков, занимать фабрики и заводы, создавать ревкомы в качестве органов власти. Польревком также призвал к бунту против своего командования и солдат Войска Польского с целью создания в последующем Польской красной армии.

Политическая обстановка в самой Польше ухудшалась. 24 июля правительство В. Грабского подало в отставку. Пилсудский своим указом был вынужден назначить на эту должность В. Витоса. Возникла угроза и со стороны Германии, которая надеялась на новый раздел Польши в случае победы Советской России. Нейтральную позицию заняла Чехословакия. И только Венгрия, где совсем недавно с огромным трудом удалось подавить революционные выступления, предложила Польше существенную военную помощь в виде 30‐тысячного корпуса добровольцев, однако реализовать на практике эту операцию не удалось. В июле Варшаву начали покидать дипломатические представительства иностранных государств.

Но Пилсудский и его штаб не собирались складывать оружие. В Польше была проведена дополнительная мобилизация, в результате которой под ружье дополнительно было поставлено еще свыше 170 тысяч человек. Франция поставила ей в значительных размерах технику и вооружение, направила военных специалистов во главе с генералом М. Вайганом.

Итак, политиками решение принято. Настало время военных стратегов провести это решение в жизнь, уяснив обстановку, приняв решение и реализовав его на практике.

Обстановкой польское командование владело достаточно хорошо. Операции предстояло вести на хорошо известной территории, заселенной этническими поляками, традиционно враждебно относившимися к России, веками мечтавшими о своем государстве. После оставления территории Польши русскими войсками в 1925 году националистические настроения там постоянно усиливались, а революционные настроения незначительного рабочего класса были весьма слабыми. В результате территория и население Польши способствовали реализации оборонительных планов.

Серьезный вклад в знание обстановки польским командованием вносило и то, что с августа 1919 года шифровальный отдел Главного штаба Войска Польского смог взломать шифры РККА. После этого по личному приказу Пилсудского было немедленно сформированы подразделение шифровальщиков, которое возглавил поручик Ян Ковалевский, и сеть радиостанций перехвата. Ковалевский привлёк к работе выдающихся математиков, профессоров Варшавского и Львовского университетов с группой молодых аспирантов. В результате были взломаны практически все шифры советских руководящих органов, что давало ясную картину всего происходящего на территории России от Петрограда до Сибири, от Мурманска и до Чёрного моря. Только летом 1920 года шифровальный отдел Ковалевского ежемесячно принимал до 500 советских радиограмм, подписанных Л.Д. Троцким, командующими советскими фронтами и армиями.

Знание обстановки позволяло польскому командованию правильно распределять по фронту обороны имевшиеся у него силы и средства, тем более что они с обеих сторон были примерно равными и не превышали 200 тысяч человек с каждой стороны. Но при этом нужно понимать следующее. Во-первых, обороняющийся всегда имеет преимущество перед наступающим. Во-вторых, знание обстановки позволяет основные силы сосредоточить в нужное время в нужном месте, благодаря чему можно временно достичь превосходства над противником. Правда, для этого нужно принять соответствующее решение.

Такое решение польским штабом принималось в ночь на 6 августа 1920 года совместными усилиями Ю. Пилсудского, генерала Т. Розвадовского, полковника Т. Пискора и шефа франко-британской миссии в Польше генерала М. Вейгана. Замысел предусматривал концентрацию крупных сил польской армии на реке Вепш и внезапный удар в тыл войск Западного фронта. Для этого из двух армий Центрального фронта генерала Э. Рыдз-Смиглы была сформирована ударная группа, состоявшая из пяти пехотных дивизий и отдельной кавалерийской бригады. Остальные войска вооруженных сил Польши должны были вести на своих направлениях сковывающие действия, с тем чтобы воспретить врагу переброску сил на главное направление.

В отличие от польского командования, имевшего единый штаб руководства, с советской стороны к предстоящей операции самостоятельно готовились штабы Юго-Западного и Западного фронтов. Общего органа управления создано не было, личные амбиции каждого из командующих буквально зашкаливали. Особенно в этом деле старался 27‐летний М.Н. Тухачевский, возомнивший себя Наполеоном XX века.

Справка

Тухачевский Михаил Николаевич (1893–1937). В 1914 году окончил Александровское военное училище. Участник Первой мировой войны, поручик. В феврале 1915 года после тяжелого боя взят немцами в плен, вернулся в Россию в августе 1917 года. В Красной армии с начала 1918 года. Работал в Военном отделе ВЦИК, был комиссаром обороны Московского района, командовал армиями, с февраля 1920 года – Кавказским, с апреля 1920 года – Западным фронтами. В 1921 году командовал 7‐й армией при подавлении Кронштадтского восстания и руководил подавлением Тамбовского восстания. В 1921–1922 годах – начальник Военной академии РККА. С 1922 года – командующий Западным фронтом, с 1924 года – заместитель начальника штаба РККА, с 1928 года – командующий войсками Ленинградского военного округа. С 1931 года – заместитель наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА. В 1937 году арестован, расстрелян. Маршал Советского Союза (1935), награжден орденами Ленина (1933), Красного Знамени (1919), Почетным революционным оружием (1919).

Под стать командующему Западным фронтом были командующий 15‐й армией А.И. Корк, 3‐й армией В.С. Лазаревич, командир 3‐го конного корпуса 4‐й армии Г.Д. Гай и многие другие красные командиры. Несколько осторожнее в своих прогнозах были командующий 16‐й армией Н.В. Соллогуб и командующий 4‐й армией А.Д. Шуваев – оба выпускники Николаевской академии Генерального штаба, работавшие в годы Первой мировой в оперативных отделах штабов армий. Но красные командиры предпочитали не прислушиваться к их мнению.

Правда, для уточнения обстановки на месте в Минск выехал главком С.С. Каменев и 23 июля приказал М.Н. Тухачевскому ускорить наступление, с тем чтобы не позднее 12 августа овладеть Варшавой «в связи с особыми условиями военно-политической обстановки… не придерживаясь указанными сроками, дабы в ближайшие дни выиграть возможно большее пространство и нанести возможно большее поражение противнику» (Директивы Главного командования Красной Армии (1917–1920): Сборник документов. М., 1969. С. 643–645).

В то же время войска Юго-Западного фронта занимали благоприятное положение для удара во фланг главной группировке польских войск, отходивших под натиском Западного фронта на Варшаву. Однако ни главнокомандующий С.С. Каменев, ни начальник Полевого штаба РККА П.П. Лебедев не смогли убедить Л.Д. Троцкого отдать приказ командующему Юго-Западным фронтом на проведение такого удара. Более того, направление главного удара для этого фронта менялось с Варшавского на Львовское. По всей видимости, в личном разговоре М.Н. Тухачевский смог убедить председателя Реввоенсовета Республики в том, что сможет собственными силами взять Варшаву. Поэтому Реввоенсовет Республики, по существу, отказался от своего первоначального плана согласованного наступления обоих фронтов на Варшаву по сходящимся направлениям.

Началось сражение Западного фронта в районе Варшавы, позже получившее название «сражение на Висле». Оно включало два этапа: первый – с 13 по 15 августа, когда советские войска, ведя ожесточенные наступательные бои на подступах к Варшаве и Новогеоргиевску, добились наибольших успехов, второй – с 16 по 25 августа, когда противник перешел в контрнаступление и вынудил войска Западного фронта к отходу на восток.

На первом этапе особенно ожесточенные бои развернулись 13 и 14 августа на северо-восточных подступах к Варшаве. Начало им было положено успешными действиями 21‐й стрелковой дивизии 3‐й армии и 27‐й стрелковой дивизии 16‐й армии, которые 13 августа прорвали вражеские укрепления у Радимина, находящегося в 25 километрах от Варшавы, и овладели этим населенным пунктом. Однако этот успех из-за отсутствия резервов и отставания остальных дивизий 16‐й армии не был своевременно развит.

Польское командование в полдень 14 августа двинуло в наступление 5‐ю армию к северу от Варшавы и одновременно подтянуло в район Радимина свои фронтовые и армейские резервы в составе двух дивизий. В результате этого бои развивались с нарастающей силой на всем фронте, и Радимин несколько раз переходил из рук в руки.

Соединения 16‐й армии пытались вернуть Радимин, но не смогли это сделать. Дело в том, что они выходили к этому городу не одновременно и вели бой на широком фронте, поэтому их попытки прорваться через первую линию неприятельских укреплений не имели успеха.

Вскоре сказалось и отставание тылов. Так, всю ночь с 15 на 16 августа противник вел интенсивный артиллерийский и пулеметный огонь по фронту 15‐й и 3‐й армий, а советские части из-за недостатка снарядов и патронов отвечали молчанием.

С утра 16 августа поляки перешли в наступление, нанося удар на стыке 15‐й и 3‐й армий, и начали теснить советские войска к северо-востоку от Вкры. Позже заместитель начальника Полевого штаба РККА С.А. Пугачев писал: «Хотя в тот же день 33‐я стрелковая дивизия 15‐й армии атаковала противника в Цеханове и отбросила прорвавшуюся туда конницу, захватив при этом 1200 пленных, этот частичный успех уже не смог повлиять на общую обстановку. К исходу 16 августа дивизии 15‐й и 3‐й армий, оставшись без боеприпасов и резервов, вынуждены были отойти на линию восточное Новогеоргиевска».