Текст книги "Ключи от седьмого неба"

– Следует быть предусмотрительнее, когда собираешься выходить. Зачем срывать с петель дверь? Она прекрасно открывается нормальным способом, – сквозь зубы процедил Полетаев. – Кофемашина сломалась. Посмотрю, что с ней случилось, а может, отвезу в ремонт. Лера просила сказать, что завтрак готов, добро пожаловать к столу.

– Какой-то голос у тебя, Стас, пересушенный. После такого приглашения кусок в горло не полезет, – отметила Наташка, явно рассчитывая на извинения и уговоры. – Будешь пролетать мимо жены обратным рейсом, вырази ей нашу благодарность. Пожалуй, мы откажемся.

– Ну как пожелаете. Я не хотел говорить… – Он покосился на меня. – Под утро собирался предпринять еще одну попытку найти вашего Кикимора. Приготовил для него одежду, но Лера не пустила. А кофе великолепный, зря отказываетесь, я его на столе оставлю. Если что, пока буду в своем кабинете, много работы. А еще нам с Валерией придется отъехать. Она ненадолго, а в отношении себя не знаю. Возможно, на несколько дней. Пожалуйста, дождитесь Валерию, – весьма невежливо буркнул Полетаев и поспешно вышел из комнаты. Наверное, боялся, что передумаем уезжать.

– Вот те раз… – обиженно проворчала Наташка. – А ведь ни один из них и не вспомнил о своей серебряной свадьбе. Словно и не они зазывали Ефимова отметить это событие. А этот Стас вообще не джентльмен. Вроде бы я ничего обидного не сказала. Кажется, от нас хотят избавиться. Ненавижу, когда мне навязывают чужие решения. Блин, как назло безудержно кофейку захотелось. И маленький такой бутербродик с вредной колбаской…

– Сорок шестого размера подметки кирзового сапога, – мечтательно добавила я и тут же поправилась: – Напополам.

– На чужой каравай рот не разевай! – живо возразила подруга. – Впрочем, если хочешь, разевай. Только долго в таком положении не сиди. Ладно, пусть Полетаевым хуже будет. Больше никогда в жизни в гости к ним не поеду. А ты заметила, как Лерка переменилась? В больнице такой несчастной прикидывалась, на жалость и участие напрашивалась. И эта ее, сестричка самозваная… Какого лешего нас сюда заманила? Неужели Лерка и ей лапши на уши навешала? А теперь делает вид, что никакой сестры или подруги по имени Светлана у нее не имеется.

– Она заманила не нас, а Димку. Но вот зачем? Дмитрий Николаевич определенно о чем-то догадывается, но рассчитывать на то, что разговорится, не стоит. Значит, так: предлагаю и в самом деле скатать к пустующему коттеджу. Безотлагательно! Утром это не страшно, тем более что внутрь заходить не будем, только заглянем в яму. Димка спит, не будить же его для получения разрешения. Кстати, странная спячка. Такое впечатление, что он всю ночь где-то мотался. Либо его угостили снотворным, чтобы он всю ночь где-то не мотался. Например, следом за Полетаевым. Слушай, а ведь дорогу в Лискино я не помню.

– Зато я помню. Профессиональное чутье водителя на уровне автоматизма. Даже ночью не подводит. Заблудившись, мы с тобой, ног не жалея, дали изрядный крюк по лесу. Непонятно, как Ефимов нас вообще отыскал. Едем! Надо только переодеться. Вещи на сушилке в ванной, кстати, ты вчера отправилась дрыхнуть, а я их в поте лица в стиральной машине муздыкала. Хорошо агрегат автоматический, успела без отрыва жуткий фильм посмотреть. Обхохоталась. – Подруга на пару секунд задумалась. – Вот только твое платьишко придется выкинуть. В твоем возрасте носить прикид из лоскутов как-то неприлично. Поедешь в Леркином халатике. Не знаю, как быть с обувью. Раскисла. Не пришлось бы подошву подвязывать к ногам веревочкой. В принципе, ничего страшного. Носили же древние греки сандалии на веревочках, чем мы хуже? Дай боже, чтобы Ефимов раньше времени не проснулся.

8

Дав очередной приличный крюк в поисках верного маршрута, мы случайно добрались до заправки, заправились и, уточнив направление, все-таки выехали на знакомую дорогу. Определили ее в качестве таковой случайно. Уже разворачиваясь в обратную сторону, удачно потревожили правым передним зеркалом куст бузины. В отместку он стащил с зеркала мои туфли, висевшие на зеркале наперевес. На противоположной стороне точно так же болтались Наташкины. По ее мнению, натуральный фен – ветерок – лучшее средство для окончательного завершения их мелиорации. Очень кстати пригодились веревки, длительное время без дела валявшиеся у Димки в багажнике.

Вылезая из машины за обувью, я наткнулась на обертку от презентованной нам вчера Валерией шоколадки. Сразу стало ясно: мы на верном пути. До деревни Лискино было рукой подать.

Уже на выезде из леса решили лишний раз не светиться перед жителями и собаками деревни. Утро уже не раннее, погода прекрасная, у магазина наверняка сходка, толпится народ. Съехав с дороги, Наталья придирчиво выбрала место стоянки, припарковалась в гуще кустов, своеобразными кружевами окаймлявших опушку леса. Я раза три-четыре проверила наличие в кармане мобильника.

Идти босиком по влажной траве, вытянувшейся в напрасных поисках яркого солнечного света, было не очень приятно. Но в разъезжающихся туфлях на каблуках было еще хуже. Они ярмом висели на шеях.

На время мы смолкли, старательно смотря себе под ноги. Именно поэтому едва не прошли лишние метры. Выйти на деревенскую улицу так и не решились – не смогли подобрать для любознательных селян уважительной причины, по которой вторично заявились на заброшенный участок. Неизвестно откуда, каким образом, к тому же опять в неподобающей одежде и обуви. В смысле, босиком.

Как и в прошлый раз, на участок проникли через дыру в заборе. Не поднимаясь с колен и замерев рядом с лазом, невольно залюбовались вольготно цветущим «ковровым» покрытием. Накануне такого великолепия не наблюдалось. Оно и понятно, было поздно, а у цветов строгий распорядок дня. Укутавшись собственными лепестками, они мирно спали.

Слух тешило птичье щебетание, глаз радовали не только цветы, но и их разноцветные «бантики» – бабочки. Даже коттедж мрачным не выглядел, хотя от него и на расстоянии веяло запустением. Никаких странных личностей в окнах не наблюдалось. Я даже засомневалась, а не померещилась ли нам вчера чья-то физиономия?

– Ну, хватит таращиться по сторонам, – вздохнула Наташка. – Если вечером в доме кто-то и был, то сплыл. Бомж какой-нибудь. Мы его спугнули. Ир, не могу понять, где яма… Нет!!! Не двигайся, вдруг ты на крышку наступишь, а крышка на ребро встанет. Сразу яму отыщешь, вернее, она тебя. Прислонись к забору, только аккуратно, не повали секцию.

Памятуя о своей хронической невезучести, я подчинилась. Не так давно меня угораздило основательно застрять в куче строительного мусора, в основном арматуры и еще каких-то железяк, скрещенных с бетонными огрызками. Мы с Наташкой решили сократить путь до поликлиники, пройдя через территорию новостройки. Я забыла мудрую подсказку о том, что умный в гору не пойдет… Точнее, не забыла, а просто очень отвлеклась на пререкания с Наташкой, на короткое время утратившей бдительность и выпустившей меня из виду. Поотстала подруга, решив лишний раз протереть от пыли носки своих туфель. Разумеется, я застряла на самой вершине кучи. Стащить меня оттуда без риска для жизни было невозможно, разобрать завал Наташке не хватало ни времени, ни сил. На счастье объявился экскаваторщик. На несчастье Наташка долго не могла привлечь его к спасательным работам. Казалось бы, за свои не меньше чем пятьдесят с лишним лет он должен был всякого повидать, но при виде моей застывшей фигуры в позе спортсменки, приготовившейся к старту на беговой дорожке, замер с разинутым ртом. Наташкины обещания бесплатно обследовать его здоровье и здоровье всех родных и близких у высококлассных специалистов, а равно позолотить ему спасательные ручки успеха не имели. Наконец она договорилась до того, что пообещала стать ему родной матерью. Наверное, он устал от своей, поскольку отвлекся от созерцания моей персоны, перевел взгляд на Наташку и резво подался в бега. Мы было решили, что исчез он с концами. Подруга корила себя за свою порядочность, не позволявшую ей предложить себя немолодому человеку в роли любовницы. Шмыгая носом, я сверху пыталась поддержать правильность ее моральных устоев. Ссылалась на правила поведения, господствовавшие у наших мам и бабушек в нежном девичьем возрасте: «Умри, но не дари поцелуя без любви». Лирические переговоры были грубо прерваны трехэтажным матом. Вернулся экскаваторщик. Да не один, а с подкреплением. Вчетвером они, не прерывая матерных изысков, довольно быстро обеспечили мне относительно безопасный сход с горы. Денег не взяли, сославшись на то, что такой цирк не всем повезет увидеть. Хотели даже подарить кусок арматурины, ранее обеспечивавшей мне слегка подвешенное состояние, но я не взяла…

Наташка оперативно бороздила растительное пространство, постепенно отходя вглубь участка. Прихватив лишку, распрямилась, заложила руки за спину и, охнув, прогнулась назад. Немного постояла в таком положении, тихонько причитая, и продолжила поиски в обратном направлении. Вскоре упертость подруги была вознаграждена, но не так, как хотелось бы. Немного поковырявшись в земле, она вновь распрямилась и с досадой хлопнула себя по бедрам.

– Вот блин! Накрылась наша яма землей и свежим дерном! А крышку отправили на переплавку. Полетаев не зря отсутствовал ночью. Его рук дело. Зачем им это надо, а? Может, прямо спросить у них?

– Не выдумывай. Вдруг Полетаевы здесь ни при чем? Людей обидим и себя в дурацком свете выставим. Для начала надо хоть немного разобраться в этой галиматье, – простонала я, морщась от боли и растирая правую ногу.

– Да ладно тебе ваньку валять. Обе мы отметили странность поведения супругов. Если до этого момента я просто предполагала, что в яме спрятан чей-то труп, то теперь эта уверенность окрепла. Не уголь же из нее добывали. И хватит сидеть, иди полюбуйся на бывшую яму. Только альпийской горки не хватает.

Прихрамывая, я подошла к Наталье и уставилась на куски дерна, которые подруга отложила в сторонку. Ранее они и в самом деле прикрывали утоптанный квадрат свежей земли. Я опустилась на колени и, сама не знаю зачем, ее понюхала.

– Ну что? – поинтересовалась приплясывающая от нетерпения Наташка.

– Ничего, землей пахнет. Давай-ка уложим дерн обратно. Не раскапывать же эту яму руками.

– Не лезь, я сама. У тебя так не получится, – отстранила меня Наташка и принялась аккуратно пристраивать куски дерна на место. – А ты не допускаешь, что яму мог закопать кто-нибудь из бывших обитателей этого коттеджа? Вдруг сюда из-за границы прибыл сам хозяин или его курьер? Инкогнито. Ну не удалось бывшему руководителю ЖКХ одним разом вывезти из России все награбленное, вот и прикопал его до поры до времени. В данный момент час пробил.

Мы синхронно обернулись и посмотрели на дом. Он по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. От окружающей его территории веяло покоем и беззаботностью.

– Надо проверить замки на дверях, – пробормотала я, выплюнув изо рта травинку, которую неосознанно жевала. – Если вчерашний визитер проник в дом через дверь, не сломав ее, значит, у него был ключ или отмычка. Есть еще один путь – через открытое окно, но с этой стороны такового не наблюдается. Два по-прежнему заколочены досками. Посмотрим с других сторон.

– Легче сломать дверь, чем лезть в разбитое окно на такой высоте. Не меньше двух метров от земли, без лестницы не обойтись. Представители воровского сословия не любят публичной демонстрации своих действий и технических приспособлений. Сомнительно, чтобы они таскались по деревенской дороге с подсобным материалом. А ломиться с лестницей через лес тоже проблематично. Ладно, пойдем проверим. Туфли оставим здесь, заберем на обратном пути, как попутный груз.

Обсуждая на ходу дополнительные варианты, с помощью которых, на наш взгляд, можно было проникнуть в дом (самый экзотический – через дымоходную трубу), мы обошли его по периметру. Разбитых окон не обнаружили. Заодно полюбовались на застекленную галерею, соединявшую основное строение со вспомогательным – небольшим двухэтажным домиком со стрельчатыми окнами. Коттедж под зеленой черепичной крышей был отделан сайдингом цвета топленого молока, домик же почему-то облицевали отделочным кирпичом. Это вносило некий диссонанс в общую картину.

Поднявшись на крыльцо коттеджа, мы убедились в исправности двери и запоров. Оставалось только проверить дверь маленького строения. Впрочем, мы были уверены, что и с ней все в порядке, а посему решили махнуть на это дело рукой. Уж очень велико было желание скорее покинуть чужую территорию. Не иначе как в наказание за непоследовательность судьба решила подкинуть нам неприятный сюрприз. С помощью Наташки. Судя по поговорке, в определенных случаях левая нога отдельных индивидов не знает, что делает правая. В то время как правая нога подруги целенаправленно шагнула вниз сразу через две ступеньки крыльца, левая замешкалась. Все произошло очень быстро. Наталью занесло на перила, в обнимку с ними она и застыла. Я, разумеется, тоже – ждала продолжения ее показательного выступления и надеялась на лучшее.

Обычно после подобных сцен Наташка наставительно заявляла, что мне с моей врожденной рассеянностью надо быть внимательнее и не пытаться повторять ее фортели. Однако она повела себя странно. Повернув ко мне напряженное перепуганное лицо, подруга смотрела в небо и молчала, а главное, не желала отлипать от перил. У меня даже мелькнула мысль, что они густо смазаны клеем для ловли мышей. Убойная штука! Димка приобрел эту не застывающую липучку на дачу и решительно открыл в гараже сезон охоты. В первую же ночь к десяти картонкам со щедрой приманкой помимо мышей прилипли три наши кошки, две с половиной чужие собаки (одна половинчатая псина удрала вместе с орудием ловли на боку, мы его не досчитались) и я, неудачно попытавшаяся освободить своих кошариков. Димка все утро оголтело носился по участку за персидской «княжной» Плюшкой в попытке отодрать от ее шикарной шерсти картонный «подарочный набор» из пяти серых грызунов. Собаки разобрались между собой сами. После освобождения все кошки были подвергнуты принудительному постригу в партию лысых, ибо клей ничем не смывался. Тем более указанным в аннотации бензином. В последнюю очередь щадящим способом стригли меня.

– Пенал, – неожиданно ясно вымолвила Наташка, и я тоже посмотрела в небесную высь. Ничего похожего на пенал там не было, но на всякий случай я глубокомысленно агагнула. – Пенал, говорю, – повторилась подруга. – Внутри перилины. Раньше для школьников такие делали. Деревянные, но поменьше. Я его нечаянно открыла.

– Тайник! – ахнула я совершенно безрадостно. – Только бы не с драгоценностями. Хватит с нас неприятностей. Может, ты эту деревянную фигню опять закроешь, да и пойдем отсюда восвояси.

– Мне в руку что-то похожее на ключи выскочило. Хоть и тяжеловатые, но не могу разжать. А если разожму, выроню «выскочку».

– Слишком руки у тебя загребущие, – повысила я голос. – Первым делом оставь в покое перила, а находка пусть падает. Она не наша, не жалко.

Наталья слишком поспешно отпрянула от перил. Из правой руки выскочила и, позвякивая, запрыгала на резинке связка ключей. Я не долго на нее любовалась. Оттеснив Наташку в сторонку, попыталась пристроить связку назад, но руки тряслись и ключи все время вылетали, продолжая свои издевательские подскоки. Я так и не поняла, каким образом стянула их с резинки.

– Руки – крюки! – ожила подруга. – Положи их под коврик. Кому надо – найдут.

– Коврик для начала неплохо бы раздобыть, затем притащить сюда. Попробуй сама запихнуть связку в пенал.

– Дай сюда, – раздраженно выхватила у меня ключи Наташка и, вглядевшись в них, помянула дорогую маму. – Иришка, похоже, один из них золотой.

Я недоверчиво уставилась на троицу ключей, уютно лежавших на ладони Натальи. Самый маленький из них, с затейливой витой головкой, жаром горел под прямыми лучами солнца. На сей раз уже я помянула дорогую маму и высказала предположение, что ключ, возможно, не золотой, а позолоченный. В качестве обоснования сослалась на то, что мы с Наташкой совершенно не похожи на Буратин.

– Если только содержанием буйных головушек, – тряхнув связкой, попыталась улыбнуться подруга и хотела еще что-то добавить, но не успела.

Из-за угла дома послышались приглушенные мужские голоса. Явно раздраженные. Удалось расслышать только: «…урою сволочь! Главное – никаких свидетелей». По-видимому, визитеры тоже не желали афишировать свой визит деревенским жителям и попали на участок нашим проторенным «подзаборным» путем.

– Мы не Буратины, мы свидетели. Те самые – обещанные «никакие», – испуганно прошептала Наташка, и мы, в одно мгновение слетев со ступенек крыльца, понеслись за другой угол коттеджа, а оттуда, не разбирая дороги и уже не прячась, к дыре в заборе. Мне показалось, что нас окликнули. Недобрым словом. Но останавливаться и уточнять это обстоятельство я не стала. Брала пример с Наташки, активно сверкавшей пятками впереди. Уже загружаясь в машину, вспомнили, что наши многострадальные туфли так и остались валяться в траве. Но было не до них. Наташка заявила, что нечего их жалеть – они сами виноваты. Разворачиваясь к дороге, она резко затормозила и, бросив руль, продемонстрировала мне растопыренные пальцы рук.

– Я где-то обронила проклятые ключи, – обреченно проронила она и, безвольно уронив руки на колени, задумалась.

– Они сами виноваты, – бодро подсказала я, но подруга на мои слова утешения среагировала плохо:

– Зря бы их прятать не стали. Мы кого-то здорово наказали.

– Согласна, – вздохнула я. – Золотой ключик явно не от входных дверей. По нему какой-нибудь сейф тоскует.

– Как думаешь, нас заметили?

– Не знаю, но мне показалась, что вслед нам кричали.

– Тихо! – скомандовала подруга и замерла, прислушиваясь. – Кажется, погоня. Машина катит из деревни. Хорошо, что мы здесь задержались.

– Это трактор.

– Сама знаю, – заартачилась подруга. – Можно подумать, трактор не машина. Поисковики его угнали и теперь рыщут по дороге, надеясь нас заарканить. Блин, даже нос вспотел.

Наташка сунула руку в карман и вытащила пачку бумажных платков. Пачка так и осталась в руке, а вот золотой ключик с рядовыми собратьями брякнулся ей на колени.

– О, какая я собранная и аккуратная, – пробормотала она, вытирая нераспечатанной пачкой лоб. – Любую прихваченную дрянь сразу тащу в карман. А для порядка. Ир, не хочешь поносить связку ключиков? Надо соблюдать очередность. У меня карман отсох, к тому же я за рулем, мне надо уходить от погони.

Не дожидаясь ответа, Наташка перебросила мне ключи вместе с бумажными платками. И то и другое я уронила вниз, но поднимать не стала, решив сделать это по возвращении к Полетаевым. Не хотелось набивать себе на ходу шишки и синяки.

Послушная Наташке машина неслась по кочкам, мы подпрыгивали и шарахались из стороны в сторону. Успокоились только на шоссе, припарковавшись к придорожному магазинчику, которого раньше на своем пути не замечали. И не удивительно, ибо в смятении чувств свернули не туда, куда надо. Правильно, между прочим, сделали. Приобретенные в порядке компенсации за нервное перенапряжение шмотки, включая галоши и дешевые босоножки, примирили с обстоятельствами, а радость, доставленная скучавшим продавцам, возвысила нас в собственных глазах до уровня благодетельниц.

9

У ворот полетаевского участка стоял полицейский «Мерседес». Немного поодаль кучковалась небольшая группа тихо общающихся между собой граждан. Трое подростков, не выпуская из рук рули велосипедов, пытались обнаружить в глухом кирпичном заборе хоть какую-нибудь щель. Не обращая на них внимания и лениво обмахиваясь фуражкой, подпирал калитку полицейский. С приближением нашей машины он насторожился, амплитуда колебаний форменного «веера» замедлилась, а следом и вообще прекратилась. Сделав служебную стойку, полицейский строго окликнул нас позывными: «Гражданка Ефимова? Гражданка Кузнецова?» Мы ответили уже на бегу, так что его приглашение проследовать на территорию Полетаевых запоздало. Воображение рисовало страшные картины кровавых сцен, главным отрицательным героем которых был Стас.

Оперативник тоже был сам виноват в случившемся. Проявил преступную неосторожность – не успел посторониться. Мы с Наташкой в порядке очередности снесли его сначала с поста, затем еще чуть дальше, при этом его многофункциональная фуражка, обретя на короткое время свойства маленькой летающей тарелки, отлетела метров на пять в сторону, прямиком угодив в миниатюрный бассейн с застоявшейся водой. Не так давно Наталья приобрела себе такой же, только у нее в нем растут водяные лилии, между которыми плавают две подсадные утки – искусственные. Я было решила выхватить «плавсредство» с козырьком из воды, но слишком торопилась попасть в дом, ибо на участке никого не было, что только усилило панику. Вслед нам неслись угрозы непременного привлечения обеих к уголовной ответственности за нападение на сотрудника полиции при исполнении им своих служебных обязанностей.

Распахнув входную дверь, я с налета угодила в Димкины крепкие объятия, но порадоваться не пришлось. Скорее наоборот – расстроилась, что не могу вырваться. Да уж какая тут радость, когда тебя со страшной силой трясут за плечи, выколачивая ответы сразу на ряд вопросов: нахожусь ли я, так сказать, в целости и сохранности без нарушения целостности упаковки, а также в своем ли уме, где меня черти носили, есть ли у меня совесть и какого лешего укатила без доклада мужу. Ввалившаяся следом за мной Наташка, пытаясь переорать Димку, тщетно взывала к разуму трех оперативников, с интересом наблюдавших за моей «утруской». Вернее, наблюдали двое, а третий был занят изучением сведений, почерпнутых из мобильника моего мужа. Сотрудник отвлекся от своего занятия только на несколько секунд и не нашел ничего зазорного в действиях гражданина Ефимова. Затем принялся названивать по своему мобильнику, считывая номер с экрана Димкиного. Краем глаза я увидела, как он вышел из дома.

Наташкины призывы впустую сотрясали воздух в холле. Не помог даже довод о нервном расстройстве, грозящем коллеге оперов, который торчал на свежем воздухе. Если гражданин Ефимов вытрясет из меня душу, некого будет привлекать к уголовной ответственности за нападение на сотрудника полиции. А он, бедняга, так надеялся. Теперь Наташка сама этого сотрудника посадит, ибо именно он заманил нас в смертельную ловушку к свихнувшемуся в одночасье хирургу Ефимову. В условиях немыслимой «турбулентности» я послушно открывала рот, стараясь ответить хотя бы на один из его вопросов, но, заикаясь, выдавала только отдельные слоги.

Не дождавшись сочувствия и помощи от сторонних наблюдателей, подруга пошла в наступление. Первая ее атака была отбита Димкой весьма некорректно. Легким движением правой руки, на которой она повисла, Димка отмел Наталью к одному из оперативников. На счастье Наталья ухитрилась то ли наступить тому на больную мозоль, то ли просто отдавить ногу, но в следующую атаку на гражданина Ефимова они ринулись вместе…

Долгожданное освобождение, увы, не вернуло мне дара речи. Я по-прежнему изъяснялась отдельными слогами, в итоге меня просто оставили в покое. Относительном. Ибо Дмитрий Николаевич и на расстоянии испепелял меня гневными взглядами.

Наказав мне заткнуться до лучших времен, Наташка четко ответила присутствующим на все заданные «придурком Ефимовым» вопросы. Примерно так. После того как я побывала в лапищах мужа, за мою целостность и сохранность она не ручается. Отсутствовали мы с ней по уважительной причине – с раннего утра ездили на заправку, дабы сэкономить «придурку» время на сон, завтрак и обратную дорогу. Ежу понятно, что будить спящего человека для доклада о своих добрых намерениях, мягко говоря, безнравственно. А если этим человеком является невыспавшийся хирург Ефимов, то и опасно. Кстати, мы побеспокоились и об отдыхе хозяев дома. Они тоже люди, ни к чему их беспокоить звонками. Из сказанного следует, что запасы совести у нас с Натальей неисчерпаемые. С Ефимова тысяча рублей согласно полученному чеку автозаправочной станции плюс еще тысяча на мороженое, чтобы охладить пожар в душах от морального ущерба. И вообще… Наталья сделала глубокий вздох и приготовилась всплакнуть.

– А с какой целью вы вчера приехали к супругам Полетаевым? – пресек ее намерения долговязый оперативник, внимательно изучая люстру на потолке.

Такое впечатление, что общался с ней, а не с нами. Наталья кинула обеспокоенный взгляд на Димку, лицо которого сразу же приняло напряженное выражение.

– Кто «мы»? – тянула она время, пытаясь сделать правильный выбор: врать или не врать. Но так и не определилась, свидетельством чего стал ее встречный вопрос: – А вам какое дело?

Пока сотрудник скороговоркой представлялся и предъявлял документы, вернулся отсутствовавший коллега и бесстрастно доложил ему, что мобильник был похищен предположительно два дня назад при неизвестных обстоятельствах.

Не обратив на него никакого внимания, подруга вела свою партию:

– Ой, вот только не надо мне говорить про ваши ФИО и звания, я все равно не запомню, – заявила она и обратилась ко мне: – Ир, ты уже почти прекратила заикаться, для закрепления эффекта надо устроить речевой тренинг. Ну-ка скажи господам полицейским, за каким чертом нас, идиотов, сюда принесло. А я дополню.

С торжеством отметив еще более помрачневшее лицо мужа, я кивнула и, безмятежно улыбаясь, прочирикала правду:

– В свое время мой муж оперировал господина Полетаева, вчера позвонила сестра его жены, Светлана, кажется? – спросила я у Димки, заметив, как разглаживается его физиономия. Он пару раз кашлянул в кулачок и поддакнул. – Эта Светлана пожаловалась на существенные отклонения в психическом состоянии Полетаева. В последнее время у него появилась навязчивая идея убить жену. Женщина склонна считать, что это результат неправильно проведенной операции. Она намерена привлечь Дмитрия Николаевича к судебной ответственности. Полная ахинея, но муж, как честный человек и врач от Бога, согласился лично освидетельствовать состояние бывшего пациента. Сама Светлана тоже обещала подъехать, но мы ее так и не дождались. На звонки она не отвечала. Решили задержаться до утра. Я и Наталья Николаевна… – Мой жест в сторону подруги оказался неудачным. На старом месте ее уже не было, она ухитрилась переместиться к окну, и я обличительно ткнула в нее пальцем. – Словом, мы с ней поехали к Полетаевым с Дмитрием Николаевичем исключительно для камуфляжа – мол, случайно проезжали мимо, решили воспользоваться давним приглашением в гости…

Речь моя текла складно и уверенно. Расположившись в кресле, Димка окончательно расслабился, излучая спокойствие уверенного в себе человека. Еще бы! С такой-то женой, умеющей схватывать все на лету.

Ежу понятно, что изучавший Димкин телефон оперативник проверял его слова о звонке неведомой Светланы. Каким-то образом мобильник, которым она воспользовалась, был украден у настоящей обладательницы или обладателя номера. Димка опасался нашей с Наташкой «отсебятины». И за ней бы дело не стало, если бы я вовремя не заметила Наташкину готовность выполнить свое обещание и внести дополнение в мой рассказ, дабы приукрасить его серое содержание. Уж очень затуманились синие очи приятельницы, а улыбка выражала многообещающую загадочность.

– А что, собственно говоря, случилось?! – радостно заорала я, перебивая ее намерение пожаловаться на нашу несчастную босоногость.

– Эк тебя прорвало, Ирина Санна! – Выражение лица Наташки мигом обрело суровость. – Я, кстати, тоже собиралась об этом спросить, только нормальным тоном.

– А почему вы не поинтересовались этим сразу? – прищурил глаза опер, с сожалением возвращая Димке смартфон.

– Еще как поинтересовались, – ехидно хмыкнула подруга. – Только у вашего сотрудника при исполнении на воротах замедленная реакция. Интересно, он уже выловил из бассейна свою шляпу? Честно говоря, мы волновались исключительно за знаменитого хирурга Ефимова, но он оказался живее всех живых, в доказательство чего чуть не угробил родную жену.

– Гражданин Ефимов опасался за вашу жизнь, – сухо и загадочно пояснил долговязый тип, то ли Коняков, то ли Конюков, я плохо расслышала.

– И очень расстроился, что она в нас бьет ключом, – продолжала ехидничать Наташка. – Стоило ли по поводу нашего короткого отсутствия вызывать полицию. А где Полетаевы?

– Полетаева Валерия Павловна в морге, а Полетаев Станислав Аркадьевич исчез в неизвестном направлении.

– Ах, так полицию вызвала Лерка! Извини, Димочка, – подруга приложила руку к груди, – я решила, что это ты с ума сошел. Оказывается, просто не выспался. Всегда подозревала, что Валерия ненормальная жена! – в голосе Натальи звенело торжество. – Но настолько! Не успел муженек отлучиться, как Лерка сразу забила тревогу. Хотя в таком виде, в котором он пребывает, – с полузабинтованной и заклеенной мор… Словом, ожившая мумия. Да кому он такой нужен! А уж искать Стаса по моргам, да по… Подождите, как в морге? Ир, ты что-нибудь понимаешь?

Подруга обернулась ко мне, и я, опустив глаза, почти прошептала:

– Кажется, понимаю. Валерия скоропостижно скончалась.

– С какой стати? – прошептала в ответ подруга. – Она же обещала нам бутерброды в дорогу… Боже мой! Что я несу! Не слушай меня, я плохо соображаю. Получается, эта мифическая Светлана была права в своих опасениях. Лерку убили?

Наташкин крик вывел из ступора всех. Оперативники засуетились, тихо обмениваясь мнениями. При этом долговязый собирал и складывал в кейс какие-то заполненные бланки. Сверху спустился еще один сотрудник с чемоданчиком в руках и, не обращая на нас внимания, доложил, что все закончил. Я робко поинтересовалась, где понятые. На меня посмотрели, как на назойливую муху, ответил только человек с чемоданчиком. Легко и непринужденно:

– А кто их знает, наверное, дома, кофе пьют.

Долговязый мигом погасил его улыбку, предложив осмотреть нашу машину. А я мысленно похвалила себя за предусмотрительность – не забыла поднять и прихватить с собой ключи от пустующего коттеджа.

Самым неприятным оказалось приглашение гражданина Ефимова в полицию, якобы для составления фоторобота Полетаева. Я невольно влезла с протестом – успела заметить, как Коняков-Конюков убрал в кейс фотографию супругов Полетаевых. Но оперативник невозмутимо пояснил, что после аварии лицо Полетаева претерпело некоторые изменения, в данный момент относящиеся к категории особых примет. Я в долгу не осталась и заявила, что все эти особые приметы наверняка исчезли благодаря недавней пластической операции.