Текст книги "Город греха"

Валентина Гасс
Город греха

Опасные удовольствия

© Гасс В.В., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2024

Глава 1
Дождь

Амстердам, 15 сентября 1889 года

Эрих поёжился и попытался поднять воротник плаща ещё выше – хотя куда уж? Дождь сыпался сверху настолько мелкий, что казалось, сырость просто повисла в воздухе. Предутренний редкий и слоистый туман висел зябкой пеленой, окутывая своими неровными пластами проступающие в нём неподалёку здание рыбной биржи, примыкающую к причалу площадь и сам причал, который, как длинный помост, врезался в почти невидимую из-за сумерек воду бухты.

Вокруг было промозгло, сыро и неуютно.

– Вы должны найти того, кто это сделал! – жарко проговорил некто прямо в ухо Эриху. – Он должен получить по заслугам! Я… я…

– Ну-ну… – попытался немного умерить пыл говорившего Эрих. – Пока ведь ещё ничего толком не известно.

Говорившего взволнованным шёпотом звали Симон ван дер Берг, он работал адвокатом в муниципальном суде, и Эрих шапочно его знал. Они не то что приятельствовали, но не раз пересекались на общих приёмах. Похоже, Симон полагал Эриха одним из главных среди присутствующих, что, разумеется, не соответствовало действительности.

Симон выглядел сильно деморализованным и, кажется, дрожал. Он то и дело прихватывал Эриха за рукав плаща, словно стараясь передать нервный тремор и ему.

– А, это вы, Краузе? – Из тумана вынырнула фигура крепко сбитого мужчины с сержантскими нашивками на форменной шинели. – Что же вы тут стоите?.. Инспектор вас ждёт у тела! Прошу пройти! – Сержант указал рукой в сумрак, в котором слабо угадывался торец причала.

Эрих вздохнул, в очередной раз деликатно отцепил от себя руку Симона и двинулся в указанном направлении.

Ван дер Берг же, который порывисто двинулся следом, был остановлен сержантом.

– Не положено! – категорично заявил последний, перекрывая адвокату дорогу.

На дальнем конце причала суетилось несколько серых фигур.

Эрих миновал жидкое оцепление из двух констеблей – работы у них пока, по сути, не было, город ещё спал, и зеваки поблизости отсутствовали, – прошёл, пару раз поскользнувшись, по мокрым доскам настила и приблизился непосредственно к месту происшествия.

Над распростёртым телом склонились два человека в плащ-накидках. Один что-то измерял портновским сантиметром, второй осторожно прикасался к телу: в данный момент медленно поворачивал голову жертвы набок.

Судя по ранам, под убитой должна была натечь большая лужа крови, но дождь делал своё дело; а то, что не смылось, утекло через щели в досках настила.

– Приступайте уже, Краузе! – недовольно проговорил, не оборачиваясь, тот, что прикасался к голове жертвы. – Сколько можно вас ждать! Я не собираюсь тут лазить на карачках вместо вас.

– Я тоже рад вас видеть, инспектор Винк! – буркнул Эрих, присаживаясь перед распростёртым телом жертвы на корточки.

«Хорошо ещё, что делом не занялся лично Мертенс, – мелькнуло у Эриха, – этот высокопарный выскочка, непонятно за какие заслуги получивший недавно звание главного инспектора. Впрочем, не дело таким высоким чинам мыкаться по дождю и копаться в грязи, на то есть безотказный Винк. А его достижения в расследовании можно позже и себе приписать…»

Эрих поставил рядом с телом саквояж, раскрыл его и попросил одного из констеблей держать над ним зонт.

– Мало нам массовой драки у префектуры с ножевыми, – желчно проговорил Винк, поворачиваясь наконец к Эриху. – Так теперь ещё и доморощенный потрошитель объявился!

Краузе ничего не ответил, он внимательно осматривал раны жертвы. Под светом тусклых фонарей в руках полицейских, что освещали место преступления, разрезы выглядели ещё более зловещими.

Убитой оказалась молодая девушка. Жертва лежала на спине, на её лице словно бы застыла посмертная маска невыносимой скорби. Платье на ней было разорвано в клочья, обрывки пропитались алой кровью. Эрих осторожно отделил пинцетом прилипшие к холодной коже ошмётки, оголяя грудь девушки. За его спиной один из констеблей болезненно закашлялся и поспешно удалился, согнувшись пополам и прикрывая рот рукой.

Три глубоких разреза на теле убитой образовывали как бы треугольник, внутри которого зияла ещё более чудовищная рана – края разрезанной кожи разошлись, открывая внутренности.

Эрих ощупал сильными пальцами запёкшиеся рубцы, потом внимательно осмотрел шею жертвы.

– Обнаружил её сторож биржи, – пояснил тем временем Винк. – Вернее, не только её. Делал обход, заметил какую-то подозрительную суету на причале. И видимо, спугнул преступника. Всё его описание сводится к убегающей в ночь тёмной фигуре. Никаких примет, естественно. Мы полагаем, убийца свои дела не доделал. Не успел спрятать труп. Скинул бы с причала, и концы в воду, если бы не сторож.

– Труп всё равно бы нашли, – заметил Эрих, продолжая осмотр. – Течения в бухте нет, тело бы всплыло.

Винк пожал плечами. На его круглом мясистом лице блестели дождевые капли.

– А каково ваше предварительное заключение, господин внештатный эксперт? – поинтересовался он угрюмо.

– Причина смерти – асфиксия, – проговорил Эрих, не разгибаясь. – Характерные следы на шее. Разрезы сделаны, скорее всего, посмертно. Поэтому и мало крови. Но не только поэтому. Из грудины извлечено сердце. Причём не варварским способом, а почти профессионально. Значит, резал человек, умеющий работать со скальпелем. Порезы в виде треугольника не такие глубокие, как представляются, и сделаны пока с непонятной мне целью. Больше повреждений на теле, по первому осмотру, нет. Ни следов защитных ран, ни признаков сексуального насилия…

– Чёрт-те что, – не сдержался инспектор. – Похоже на какого-то психа.

– Более подробный отчёт после лабораторных исследований, конечно, – добавил Эрих. – Вы так и не взяли в штат нового судмедэксперта?

– У нас только стажёр, – недовольно буркнул Винк. – Поэтому и обращаемся к вам, Краузе.

– Премного благодарен, – с явной иронией отозвался Эрих. – Вокруг ничего не валялось?

– О чём вы?

– Откуда я знаю? Я вас спрашиваю.

– Нет.

– А там что? – Эрих указал на смутно виднеющийся в разгорающемся рассветном мареве небольшой предмет, лежащий у противоположного края причала.

– Якорь, – пояснил инспектор. – Видимо, кто-то забыл из мелких лодочников.

– С верёвкой? – спросил Эрих, разгибаясь и вставая.

– Ну да.

– Небольшой якорь с верёвкой?

– Вот дьявол! Вы хотите сказать…

– Возможно, его принесли вместе с жертвой. Якорь собирались привязать к ноге, например, и потом уже скинуть тело в воду. Тогда бы точно с концом.

– Что значит «принесли вместе с жертвой»? – недовольно нахмурился инспектор.

– По моему мнению, – сказал Эрих, – девушку убили в другом месте. На ней нет даже верхней тёплой одежды, согласитесь, гулять по ночным улицам в такую погоду без пальто, плаща или накидки может только ненормальный.

– Получается, её притащили сюда для того, чтобы скинуть в воду?

– Притащили или привезли на экипаже, если место убийства достаточно удалено.

– Проверим, – кивнул Винк.

– Опознали сразу? – уточнил Эрих, чувствуя, как проклятые капли продолжают мерзко заползать за воротник.

– Почти. В кармане девушки оказалась визитка некоего Симона ван дер Берга, кстати, вы должны знать этого никчёмного адвокатишку. Его срочно привезли сюда, благо живёт он в двух кварталах. Ну и… Оказалось, убитую зовут Эмма де Беккер. Мадемуазель высшего света с Лейдсестраат. Невеста этого самого ван дер Берга, чёрт его подери! А вовсе не проститутка, как думалось нам вначале.

– Я закончил, – сообщил Эрих, захлопывая и подхватывая правой рукой саквояж. – Остальное в полицейском управлении. Полагаю, я подъеду чуть позже.

– Как изволите, – недовольно пробурчал инспектор. – Не было печали, – в сердцах добавил он.

Эрих кивнул Винку и пошёл обратно в начало причала.

Бледный Симон всё ещё продолжал там топтаться под бдительным присмотром сержанта.

– Ну что? – тоненьким голосом нетерпеливо спросил он, стоило Эриху приблизиться.

– Вы же понимаете сами, Симон, – попытался урезонить его Эрих. – Ей уже ничем не помочь. Соболезную, но…

– Эта мразь должна получить по заслугам! – с пылкостью заявил адвокат, на его щеках проступил нездоровый румянец. – Умоляю вас!

Найдите его и… – Глаза Симона наполнились слезами. – Боже мой, – прошептал он совсем тихо и отвернулся. – Боже мой…

– Я постараюсь, не отчаивайтесь уж так. – Эрих ободряюще похлопал знакомого по плечу, помедлил несколько секунд и пошёл дальше, к кэбу, что получасом ранее выслал за ним инспектор.

Сам Эрих, хоть и не подавал виду, но пребывал сейчас в очень растрёпанных чувствах. И даже не от шокирующего вида жертвы и чудовищности жуткого преступления. В конце концов, биологу, химику и внештатному судмедэксперту главного городского управления полиции часто приходилось сталкиваться в своей практике со всякими неприятными и непотребными вещами. Но данное дело усугублялось тем, что Эрих Краузе всего каких-то семь часов назад сидел с мадемуазель Эммой де Беккер в забегаловке под названием «Голубая утка», что на улице Нювендюк, и пытался пить с ней шипучее шардоне.

Глава 2
Демоны

Заречинск, наши дни

– Да они издеваются, что ли?! – возмущённо воскликнула Элис самой себе. – Что за наваждение?

Последнее время её почему-то стали преследовать потусторонние силы. А как иначе объяснить тот факт, что четыре последних редакторских заказа из пяти оказались связаны с магией и оккультизмом?

Клиенты словно сговорились. Только Эля закончила правку скучного теологического трактата о «Деструктивных общественных организациях и некоторых религиозных группах матрицы „Экологии духа и язычества“, как ей на смену подоспел заказ от некоего адепта магических практик, который якобы корректно (!) расшифровал-таки три енохианских ключа, но не был уверен в пунктуации. Пунктуацию Элис, разумеется, поправила, но…

Она щёлкнула мышкой по тексту на экране:

«Я правлю вами, – молвил Господь Праведный, – властию, вознесённой выше тверди Гнева Небесного, в чьих руках Солнце – меч, а Луна – пламень пронзающий; кто отмерил одеяния ваши среди покрова Риз Моих, и соединил вас вместе, яко ладони рук моих. Чьи престолы озарил я огнём собрания, и украсил одеяния ваши восторгом. Для кого учредил я закон, повелевающий святыми, и передал жезл с ковчегом знания. Сверх того, возвышали вы голоса ваши и клялись в вере и покорности Тому, кто Жив, и Торжествует, у Кого нет ни истока, ни предела – и быть не может; тому, кто сияет, яко пламя, среди чертогов ваших и правит среди вас, как равновесие Справедливости и Истины. Двигайтесь посему и проявляйтесь! Откройте тайны Сотворения вашего! Будьте дружественны, ибо я жрец Бога вашего, почитатель Всевышнего!»

Причём в сопроводительном письме клиент отдельно отметил, какие слова должны начинаться с прописной буквы, сообщив, что это «категорически важно».

– …Кто сияет, яко пламя, среди чертогов ваших, – продекламировала Элис с выражением. – Ну, куда деваться-то?

Но и на этом всё не закончилось. Та самая поэтесса, давняя клиентка, что раньше присылала на правку стишата про белочек и «кОкое всё зелёное», вдруг загрузила Элю «Тёмными сонетами», общее содержание которых хорошо укладывалось в одну из присланных строф:

 
Померк туман в сознание моё входящий, и увидала свет,
Тоннель в небытие,
Безрадостный, кромешный.
Смеялся глаз, подмигивал лукаво,
Он Дьяволом рождён в мой разум
Чёрный, сумасшедший.
 

Теперь же, пять минут назад на электронную почту пришло ещё одно задание, которое, собственно, и вызвало такую бурную реакцию молодой редакторессы.

Материал назывался «Международная Школа Золотого Розенкрейца. Синтез религий: от христианства до сатанизма».

Труд состоял из семидесяти пяти страниц «вордовского» текста, и заниматься им предстояло, судя по всему, не меньше недели.

Элис вздохнула и с тоской взглянула на начинающую светлеть синь за окном. Стоял зябкий март, но птицы на ветках клёна, что рос под окнами Элиной квартирки в стандартной пятиэтажке, уже иногда по-весеннему пищали, предвкушая грядущее тепло.

Эля передёрнула плечами.

Рабочего настроения определённо не чувствовалось.

Девушка ради интереса перещёлкивала страницы «Розенкрейца», произвольно натыкаясь профессиональным взглядом на кусочки текста. Где-то на середине талмуда её внимание привлекло следующее:

«Согласно Библии, демоны обладают следующими характерными свойствами:

демоны – бестелесные духи;

демонов много;

демоны организованны;

демоны обладают сверхъестественной силой;

демоны знают о Боге и первоначально находились в согласии с Богом;

демонам позволено скитаться по Земле и мучить неверующих;

нередко демоны вызывают болезни и физические поражения;

демоны могут обладать и управлять людьми и животными;

демоны трепещут перед Богом;

демоны распространяют лжеучение;

демоны противостоят народу божьему;

демоны пытаются разрушить Царство Христа; Бог будет судить демонов на Страшном суде».

– Похоже на тест, – сказала вслух Эля. – Типа, если у вас совпало больше пяти пунктов, есть повод задуматься и обратиться… К кому обратиться? К психиатру? Э-э-э… Так… Я организованна? Да. Я обладаю сверхъестественной силой? А как же. А ещё мне позволено скитаться по Земле и с особой психологической жестокостью мучить неверующих: Бьянка, Веня и особенно подполковник Вихрев не дадут соврать! Физические поражения я вызываю у неверующих постоянно! Управлять людьми? Ха, да это моё призвание, можно сказать. Вот только насчёт трепетания перед Богом пока вопрос. Может, это потому, что я его ещё не встречала? Возможно, мы увидимся только на Суде. Короче, почти всё сходится. Ты, Герцена, – Элис ткнула себя пальцем в грудь, – есть демон во плоти. Ещё и глаза у тебя разноцветные, что явно неспроста. Вопрос закрыт.

Запиликал смартфон.

Эля проворно скосила взгляд: Бьянка, с утра пораньше.

Она поднесла девайс к уху.

– Как де-е-е-ла-а? – по-дурацки растягивая слова, поинтересовалась подруга.

– По сравнению с Бубликовым неплохо, – попыталась пошутить Элис, но успеха это начинание не принесло.

– С каким ещё-ё-ё Бубликовым? – протянула Бьянка, и Эля живо представила её озадаченное выражение лица и томный коровий взгляд.

– Проехали. Классику знать надо.

– А ты не забыла про девичник? Я двух стриптизёров заказала!

– Не забыла…

Бьянка на днях умудрилась помолвиться с неким ветреным гражданином и на радостях решила созвать девичник, хотя свадьбу молодые запланировали только через три месяца. Бьянка назвала мероприятие «пробным девичником», с обещанием ближе к главному торжеству созвать ещё один.

– Только зачем нам два? – добавила-уточнила Элис.

– Ну как зачем? – Подруга на секунду задумалась. – На всякий случай. Вдруг одного мало будет?

– Железная логика. Слушай, ответь мне на очень важный вопрос. – Эля подняла взгляд на экран. – Распространяю ли я лжеучение и противостою ли народу божьему?

– К-кому?

– Народу божьему, – терпеливо повторила Элис. – Это очень важно.

– Если ты кому и противостоишь, то, мне кажется, самой себе. Хрен определишь, что у тебя в голове. Ум за заумь постоянно заходит.

– Завидую людям, у которых есть чёрное и белое.

– А к чему усложнять-то? – хмыкнула Бьянка. – Вот эти все самокопания идиотские. Проще надо быть, и народ, как говорится, к тебе потянется.

– Включая стриптизёров?

– Чего?

– Ты, кстати, только что сформулировала методологический принцип, известный в широких кругах под названием «бритва Оккама»: не следует множить сущее без необходимости.

– Тьфу на тебя!

– Ты зачем звонила-то? Я как бы работаю.

– Тьфу на тебя три раза! Уточнить, придёшь или нет. Мне же надо понимать, сколько вина закупать.

– На тебя тоже – тьфу! Мне бы твои проблемы.

Только Эля отключила звонок, как смартфон завибрировал вновь.

– Дичь пошла косяком, – резюмировала Элис и переместила по экранчику зелёный кругляш. – Смольный на проводе, – сказала она в трубку.

– Отлично, что на проводе! – с энтузиазмом заявил Никита Баженов. – Как настрой, подруга дней моих суровых?

– Ты уж договаривай и цитируй тогда полностью: «… голубка дряхлая моя».

– Э-э-э… – стушевался Никита. – Я, соб-ссно, не об этом.

– А «об чём»? Тебя смущает слово «дряхлая»?

– Ну хорош уже. В филологическом плане у меня против тебя нет шансов. Давай лучше спустимся на твёрдую почву.

– Давай спустимся, но я, так-то, никуда с неё и не улетала.

– Короче. – Баженов посопел в трубку. – Как ты смотришь на небольшой отпуск в недельку-две?

– Какой ещё отпуск? У меня работы полно.

– Работа не волк, а такие отпуска, может, один раз в жизни случаются.

– Не говори загадками.

– Так дай мне тогда объяснить. Помнишь, я тебе пересылал расшифровки с флешки? Ну, насчёт твоего прадеда или кто он там тебе.

– Предположительно, прадеда. И не прадеда, а пра-пра-пра…

– Ну да, да. Так вот. Появились новые данные, но, чтобы их проверить, надо съездить на место.

– На место?

– Ага. Только не думай, что я всё это затеял исключительно из альтруистических соображений. У меня свой интерес тоже есть. Заодно выполнишь небольшое и не опасное – не о-пас-но-е! – повторил Никита по слогам, – поручение. Плёвое дельце. Просто мне самому сейчас туда никак.

– Да куда «туда»-то?

– Ты не догадалась, что ли, ещё? В общем, через три дня ты летишь в Амстердам!

Глава 3
Игра

Амстердам, 15 сентября 1889 года

Дома Эрих первым долгом снял верхнюю одежду, а потом стянул через голову и ненавистную промокшую рубашку. Он попытался сосредоточиться на своём раздражении и не смог определить его истоков. Ну не дождь же тому виной, право слово! Нет, не дождь. «Это и не раздражение, – внезапно осознал Эрих. – Это чувство вины. Пресловутое чувство вины, с которым мне жить все оставшиеся годы!»

Перед его глазами вновь встал чудовищный образ растерзанной бедняжки Эммы. А в ушах стучало отчаянное бормотание Симона: «Найдите его… умоляю…»

Краузе отыскал домашнюю просторную сорочку, напоминающую пижамную куртку, надел её, подвернув по привычке рукава. На секунду задержался перед большим напольным зеркалом, что наличествовало в просторном коридоре. Из отражения на Эриха смотрел мужчина в самом расцвете лет, вполне себе подтянутый, с пронзительным взглядом тёмно-карих глаз. Нет, нельзя сказать, что мужчина в зеркале был красив, слишком уж грубоватые черты лица выдавали некую топорность породы, зато чуть выпирающие скулы подчёркивали целеустремлённость и твёрдость характера. Во всяком случае, сие можно было предположить по внешнему виду. Да, нынешние дамы высшего света предпочитали, пожалуй, более утончённый, более аристократический типаж, но Эрих вовсе не переживал по такому надуманному поводу. Он всегда умел расположить к себе дамочку, используя свой острый ум и ненавязчивый шарм. А те, что оставались холодны к интеллектуальной обработке, не интересовали самого Эриха: что взять с красивой пустышки, кроме непродолжительных отношений известного порядка. Короче говоря, проблем с противоположным полом у Эриха не наблюдалось, но тем не менее ту единственную он пока не встретил и продолжал пребывать холостым. Однако никоим образом не оставляя попыток найти себе-таки подходящую будущую жену.

С Эммой де Беккер Эрих познакомился в общем-то случайно. Она не принадлежала, судя по всему, ни к одному из вышеозначенных лагерей. Была не настолько красива, чтобы этого стало достаточно для лёгкого непродолжительного общения, и не настолько сообразительна, чтобы, например, обсуждать с ней особенности движения небесных светил по космическому своду. Знакомство молодых людей произошло на приёме у бургомистра, организованного в рамках празднования Дня судебной системы. В этом и крылся элемент случайности – Краузе попал туда ввиду того, что его попросил прийти один из его товарищей, Йонатан Кристиане, секретарь Окружного городского суда. Йон приболел и предоставил себе «замену». И вот на банкете, состоявшемся после официальной части, Эрих задержал своё внимание на Эмме, которая обратилась к нему с каким-то пустяковым отвлечённым вопросом. Он машинально ответил с некоторой иронией, что, видимо, показалось де Беккер неким намёком на флирт. То, что девушка является официальной невестой ван дер Берга, Эрих узнал позже, на втором «свидании». На приёме же о том, чтобы оказывать Эмме явные знаки внимания на глазах у всего бомонда, включая бургомистра, не могло быть и речи. Поэтому Эрих вполголоса предложил ей встретиться где-то в более спокойной обстановке: ему понравилась та лёгкость, с которой девушка вела себя; в ней не чувствовалось жеманности или снобизма, что так распространены в высшем обществе среди великосветских дам. А что де Беккер относится к таким, Эрих не сомневался ни разу. Как выяснилось, отец девушки был бывшим председателем общинного совета, а ныне – известным филантропом. К удивлению Краузе, девушка быстро согласилась, и они увиделись на следующий день в Рейксмузеуме на экспозиции живописцев позднего Средневековья. Хотя место снова оказалось присутственным, молодые люди могли вести себя уже более фривольно, не переходя, естественно, определённые рамки. Вот там то, при неспешном дефилировании между полотнами Яна ван Эйка, Яна ван Гойена и иже с ними, Эмма и призналась о своей фактической несвободе и обещаниях, весьма опрометчиво, по её мнению, данных перспективному, но весьма недалёкому Симону ван дер Бергу, начинающему адвокату Амстердамского суда первой инстанции. Данное признание Эриха, впрочем, не очень-то и смутило. Пользуясь своим свободным положением, он никогда не был особенно щепетильным в отношении статусов своих актуальных фавориток, полагая это делом, собственно, оных. Никто ведь не заставлял Эмму либо кого-то ещё проводить с ним своё свободное время. В тот вечер Эрих, возможно, несколько самонадеянно думал о неизбежном продолжении свидания в более интимной обстановке, но произошла некая неловкая, как показалось Краузе, заминка. Эмма как раз рассматривала очень понравившуюся ей картину «Проповедь в церкви» Луки Лейденского, когда на Эриха, который неуклюже переступил вправо за спиной девушки, вдруг «налетела» некая посетительница, высокая худощавая дама средних лет: оказывается, Краузе умудрился своим манёвром перекрыть ей дорогу, и женщина мягко врезалась ему в плечо. Инцидент бы не стоил и выеденного яйца, если бы Эмма, обернувшаяся на переполох и увидевшая женщину, несомненно, её немедленно бы не узнала. Эрих с изумлением наблюдал, как лицо его спутницы стремительно побледнело, будто мадемуазель де Беккер увидела привидение во плоти. Высокая женщина тоже удивилась, но не подала такого явного виду. И повела себя довольно странно: пробормотав нечленораздельные извинения Эриху, вдруг накинула на голову чёрный капюшон (на её плечах лежал бархатный плащ), порывисто отвернулась и стала стремительно, не оборачиваясь, удаляться.

Не нужно было быть великим психологом, чтобы сообразить, что встреча дам явилась для обеих неприятным сюрпризом.

Последовавшие за этим деликатные расспросы Эриха и попытки вернуть встречу в романтическое русло успеха не имели. Эмма после конфуза замкнулась в себе, отвечала односложно, рассеянно и в итоге вскоре попрощалась, сославшись на неотложные дела. Эрих без труда распознал враньё насчёт внезапно открывшихся дел, но настаивать на продолжении вечера не стал: в таком настроении у них вряд ли вышло бы что-то путное. Списав произошедшее на излишнюю женскую эмоциональность, Эрих усадил спутницу в ангажированный экипаж и пожелал счастливого пути.

А сам отправился домой, решив посвятить остаток вечера, – чтобы отвлечься – химическим опытам, тем более на днях он неожиданно для самого себя вывел некую формулу взаимодействия определённых реактивов, что сулило интересное продолжение. И если предположения Эриха оказались бы верными, то он мог стать автором настоящей химической сенсации. Впрочем, говорить об этом было бы категорически преждевременно.

И наконец, вчера состоялась последняя, третья встреча Эриха с бедной Эммой, которая опять же завершилась несколько необычным образом.

Де Беккер сама нашла Краузе, перехватив того у дома, когда он возвращался из карточного клуба. Видимо, какое-то время девушка поджидала его, сидя под козырьком арендованного ею экипажа. Когда Эрих проходил мимо, она выглянула с сиденья и попросила Краузе сопровождать её в некое специальное, как она выразилась, место. От Эриха не укрылось, что девушка взволнованна: её щёчки розовели румянцем, а в глазах отражался нездоровый блеск. Краузе уже мысленно сидел за своим лабораторным столом и с вожделением смешивал реактивы, но, пересилив себя, забрался на сиденье рядом, – не мог же он отказать в просьбе девушке! – и кеб немедленно двинулся вперёд.

Так они с Эммой попали в «Голубую утку», не самое, надо сказать, соответствующее даме высшего света заведение. Обстановка в кабачке оставляла желать лучшего: в зале плавал сизый сигаретный дым, было шумно, пахло квашеной капустой и дешёвым пивом. Да и публика выглядела довольно разношерстно. Нельзя сказать, что Эрих тушевался в такого рода присутствиях: Краузе никогда не относил себя к аристократам, поэтому частенько проводил время и в непритязательных забегаловках вроде этой, пропуская со случайными собеседниками-простолюдинами по пинте пива. Так что особого дискомфорта он не ощущал, но немного смущало нахождение рядом с ним дамы изысканного общества. Однако выяснилось, что это не конечный пункт «путешествия». Эмма сообщила, что они заехали сюда, чтобы «переговорить», а потом уже отправиться в то самое «специальное» место.

– Мне очень нужен ваш совет, – проговорила де Беккер, когда они сели за столик. При этом девушка подозрительно осмотрелась по сторонам. – Я рассчитываю на ваше мнение рассудительного мужчины! – добавила она.

Эрих мысленно хмыкнул на «рассудительного», но спорить, естественно, не стал, а просто кивнул, соглашаясь выслушать «суть дела».

– Понимаете, – начала Эмма, слегка подаваясь над столиком к Эриху, – я оказалась втянута в не совсем понятную игру, которая в последнее время очень меня беспокоит…

– Игру? – переспросил Эрих слегка недоумённо.

– Миссию, игру, не знаю… – Эмма закусила губу. – Я стала подозревать, что меня, возможно, используют как…

– Что ты сказал?! – вдруг пронзительно выкрикнули где-то рядом за спиной у Эриха.

Эмма вздрогнула от крика и замолчала.

– А-а-а! – хрипло продолжили неподалёку, и послышалось отчётливое пыхтение и шум.

Эрих успел обернуться, когда почти ему под ноги грохнулись два дюжих молодца, схватившихся в рукопашной. Раздался женский визг, на близлежащих столиках все повскакивали с мест. Эрих подскочил тоже – сработала привычка. Гвалт рядом с ним продолжался. Один детина молотил кулаком в район головы поваленного им навзничь соперника; нижний пытался закрываться руками.

– Он его убьёт! – пронзительно заверещала какая-то дамочка, перекрывая своим возгласом шум потасовки.

Вокруг дерущихся случилось столпотворение, а из глубины зала через толпу уже протискивалась пара вышибал. Эрих тоже не растерялся и, как находящийся наиболее близко к месту схватки, ловко перехватил одну из рук нападавшего, вывернул её наружу и, используя отработанный борцовский приём, скинул верхнего хулигана вбок. От неожиданности тот бездумно и удивлённо уставился на Эриха, уже не предпринимая новых попыток дебоширить: его вид недвусмысленно давал понять, что он в стельку пьян.

– Кровь, кровь, – пробормотали рядом.

Краузе мельком глянул на того, что защищался: детина слабо шевелился, лёжа на спине, и хаотично махал руками, хотя его никто больше не колошматил. Лицо поверженного было в крови, что и вызвало такую истерическую реакцию у некоторых впечатлительных окружающих. Эрих склонился над раненым, чтобы оценить повреждения. Впрочем, поверхностный осмотр не выявил ничего ужасного: у бедолаги всего лишь обильно кровоточило из ноздрей, возможно, ему сломали носовой хрящ. В этот момент вышибалы наконец-то пробились к месту действия, однако разнимать оказалось уже некого. Оба бузотёра валялись рядышком на досках грязного пола и невнятно стонали.

Эрих разогнулся и поднялся, потом кивнул одному из вышибал и обвёл взглядом людей, находившихся рядом, в поисках Эммы.

Но девушки нигде не было видно. В некотором замешательстве Краузе принялся метаться туда-сюда, надеясь отыскать свою спутницу, но тщетно. Взбудораженный дракой народ потихоньку расходился по местам, но Эммы среди них не было!

– Что за чёрт! – вслух сказал Эрих, продолжая бесполезно крутить головой. – Эй! – Он ухватил проходящего мимо официанта. – Дама, с которой я пришёл? Сидела здесь. – Краузе указал на ближайшее место. – Вы её видели?

– Простите, сэр. – Официант сделал деликатное движение, чтобы освободиться.

– Ну как же?! – не отставал от него Эрих. – Мы сидели вместе, вы должны были видеть!

– Вы о той темноволосой девушке в шляпке с бантом? – вдруг спросил рядом стоящий мужчина, по виду клерк или банковский служащий.

– Да-да. – Эрих отпустил официанта и обернулся к говорящему.

– Могу ошибаться, но, кажется, в разгар… э-э-э… неприятностей она ушла в сторону выхода с некоей высокой дамой в капюшоне.

– Что? Вы уверены? – Голос Эриха просел от волнения.

– Не то чтобы на сто процентов, сэр, но… – Мужчина пожал плечами.

Эрих бросился к выходу, даже не поблагодарив, но снаружи «Голубой утки» уже никого не было. Лишь кебмен того самого экипажа, что они оставили неподалёку от входа, увидев мечущегося Краузе, спустился со своего места и направился ему навстречу.

– Ты видел, с кем… – начал Эрих, подскочив к извозчику, но тот его перебил:

– Та дама, сэр… Просила передать вам, что всё разрешилось и ваша помощь больше не требуется. Она очень извинялась, что ей приходится так спешно вас покинуть. И обещала связаться с вами позже.

– Что за чушь? – Эрих взял кучера за грудки и хорошенько встряхнул. – Немедленно отвечай, с кем она уехала?

– Не могу знать, сэр, – пробормотал кебмен, даже не предпринимая попыток высвободиться. – Она уехала в другом экипаже. И велела перед вами извиниться за неё. Могу сказать, сэр, что её никто не принуждал, у меня в этом смысле глаз намётан. Просто торопилась куда-то очень сильно эта барышня, вот и всё…