Текст книги "Ненаглядный мой граф, или итальянские приключения Катерины"

ла завтракать.

– А твоя жена? – спросила она, наливая кофе в

чашку.

Не успела Катя произнести эти слова, как дверь отво-

рилась и из своей комнаты вышла Марта. Катя удивлен-

но посмотрела на нее. Жену Анжело было не узнать. Она

была одета в черное блестящее платье, новое и празд-

ничное. Волосы были красиво подкручены и аккуратно

уложены.

На шее и в ушах сияли золотые украшения. Лицо

было припудрено, а губы накрашены ярко-красной по-

мадой. Она улыбнулась Кате нежной улыбкой и села на-

против нее.

«Ну вот, начинается утро в деревне», – с досадой по-

думала Катя.

Пока пили кофе, Марта всячески старалась заглянуть

Кате в глаза и томно вздыхала. Под ее нежным взглядом

Катя сидела как под ядовитыми стрелами индейцев и не

знала, как ей поступить.

Анжело усмехнулся:

– Ты хотела ухаживаний, вот, пожалуйста, получай.

Встал из-за стола и пошел на работу.

Как только он вышел, Марта подскочила к Кате, схва-

тила ее за упругую грудь и застонала:

– Боже, как я хочу тебя! О! Как хочу!

Катя отстранилась от нее, а сама подумала: «Может

быть, она и не сумасшедшая? Может ей, действительно

не хватает любви? Ну а я то при чем, чем я ей могу по-

мочь? И почему я ей должна помогать?»

– Марта! Прекрати! – строго сказала Катя. – Я не

лесбиянка и заниматься с тобою любовью не буду! Яс-

но тебе?

Марта отскочила от Кати и завизжала:

– Путана! Вон отсюда, вон!

Это визжание продолжалось несколько минут. В конце

концов Кате это надоело, и она закричала по-русски:

– Да заткнись ты, старая дура!

Марта испуганно замолчала, обалдело заморгала гла-

зами и юркнула в свою комнату. До обеда Катя ее не ви-

дела и не слышала. В полдень, быстро пообедав, она сно-

ва шмыгнула в свою комнату. На ней опять было надето

старое, залатанное платье. Вечером, когда приехал с ра-

боты Анжело, он спросил:

– А что это за платье висит на улице?

– А это мое. Я его повесила проветрить. Это мне Бе-

пе подарил. Правда, красивое? Его нужно почаще провет-

ривать, а то бусы облезут.

– Катя! Какие бусы! Ты знаешь, сколько это платье

стоит? Это же натуральный старинный жемчуг. Он очень

ценится. Я тебе говорю как ювелир. Ты можешь купить

себе хорошую машину или дом, продав этот жемчуг.

Катя потеряла дар речи:

– Как¼ я¼ я¼ Анжело! Я богата! – она подскочила к

нему и, схватив его за руки, закружила с ним.

– Я богата, я богата! – радовалась она.

– Я могу купить у тебя этот жемчуг, – предложил

он Кате.

И вдруг она остановилась: «Но ведь это платье Бепе.

Это ведь его богатство». Анжело смотрел на Катю вос-

хищенном взглядом.

«Боже, как она очаровательна! Эти прекрасные голу-

бые, как два озера, глаза. Эти невообразимо прекрасные

волосы, совершенно неповторимый ротик и белые жем-

чужины зубов. Ах ты, жемчужина», – подумал он.

– Нет, нет, Анжело. Я так не могу продать его, это

платье Бепе. Он не знает, что оно такое дорогое и поэто-

му подарил мне его. Нет, мне нужно сказать ему.

– Ты ненормальная, – удивился Анжело. – И потом,

если он тебе подарил это платье, значит, оно твое.

– Нет, Анжело, я не буду пока его продавать.

Вечером, разложив платье на кровати, Катя стала

рассматривать его. По низу рядов в десять шли сплош-

ные нити жемчуга, вся талия расшита крупными жем-

чужинами до самой груди, а с плеч спадал жемчужный

водопад на грудь и рукава. Катя подышала на одну из

жемчужин, потерла ее, и она засияла таинственным

блеском. Перед глазами Кати пронеслась старинная кар-

тина: бал в замке графа и служанка Линда в этом ска-

зочном платье кружит с молодым графом. Они плавно

плывут по залу, отдавшись во власть музыки и не за-

мечая никого по сторонам, они утонули в глазах друг

друга. «Почему же они расстались? Что же помешало

их счастью? Нет, я не успокоюсь, пока не разгадаю эту

тайну. А платье я пока спрячу. Или сказать Бепе?» Она

несколько дней мучилась, сказать Бепе или не сказать.

И все же решила – сказать. Когда Катя уже собралась

ложиться спать, постучал Анжело и, не дожидаясь, ког-

да Катя откроет, сам вошел в комнату. На нем был тот

же распахнутый халат, который обнажал все его досто-

инства. Катя схватила свою дорожную сумку и молча

стала кидать вещи в нее.

– Ты даже выслушать меня не хочешь? – горестно

спросил Анжело и вышел. Катя откинула сумку в угол и,

сев на кровать, схватилась за голову:

– Боже, ну что это такое? Ну когда же это кон-

чится?

Утром, когда Катя вышла в гостиную, Анжело уже

не было дома, а на плите стоял свежеприготовленный

кофе.

«Может, он и не плохой, – подумала Катя об Анже-

ло, – но нельзя же так напористо вести себя». Она се-

ла за стол и позвала Марту. Та выскочила в совершенно

прозрачном пеньюаре, с аккуратно уложенными волоса-

ми и накрашенными красной помадой губами.

– Ну вот, еще одна соблазнительница, – вздохнула

Катя и строго, громко сказала: – Марта! Что это за мас-

карад? А ну быстро надень платье! Завтракать нужно в

одежде, а не голой.

Марта как-то растерянно заморгала и, резко развер-

нувшись, шмыгнула в свою комнату. Через несколько

минут она вышла во всем блеске. На ней было черное

блестящее платье, как и в прошлый раз, и она вся бы-

ла обвешана золотом. Даже на всех пальцах по одному-

два кольца.

«А неплохо живет эта дама», – подумала Катя.

Марта села за стол напротив Кати и, томно взглянув

ей в глаза, сказала:

– Ты смотри, какая я богатая! Сколько у меня золо-

та, – она растопырила пальцы рук, чтобы было лучше

видно. – Хочешь, я тебе подарю половину?

«А жена оказалась щедрее, чем муж. Тот предлагал

лишь одни серьги», – усмехнулась про себя Катя.

Она посмотрела на растопыренные пальцы Марты, за-

глянула ей в глаза, и ей вдруг стало жаль эту женщину.

Она-то в чем виновата, что природа так подшутила над

ней. И Катя тихо сказала:

– Нет, Марта, спасибо. Я не люблю золото. Носи са-

ма. Это ведь тебе муж подарил? – Марта спрятала ру-

ку под стол, потом схватила чашечку кофе и, обжигаясь,

проглотила его. Вдруг она стала снимать все свое золото

и складывать в пустую чашечку из-под кофе. Когда сня-

ла все украшения, пододвинула чашечку к Кате:

– Любимая моя, возьми, это тебе.

– Ну что с нею делать? – вздохнула Катя и строго

сказала: – Марта, сейчас же забери золото и отнеси в

свою комнату!

Марта схватила чашечку с золотом, зло сверкнула

глазами и побежала в свою комнату. Катя услышала,

как она закрылась на ключ. Она не выходила до само-

го обеда, и Катя переживала, как бы эта дама себе не

навредила.

Иногда Катя подходила к двери и тихонько дергала за

ручку, но дверь была заперта. Перед обедом Катя дерну-

ла дверь и позвала:

– Марта, ты что делаешь? Пошли обедать.

Марта отперла дверь и вернулась на кровать, на кото-

рой до этого лежала. Женщина была совершенно голой.

– Боже, Марта! Ну почему ты разделась? Простудишь-

ся, оденься сейчас же!

Катя схватила одежду Марты и стала натягивать на

нее. А та, срывая с себя одежду, сказала:

– А тебе не все равно? Я хочу заболеть и умереть.

– Господи, Марта! – воскликнула Катя. – Ну что ты

так себя ведешь?

– Ты не хочешь со мной заниматься любовью, – ска-

зала Марта с горечью, – ты мне изменяешь. Ты нашла

себе другую? Франческа, моя любимая, что же ты дела-

ешь со мной, зачем ты мне изменяешь?

– Марта! – закричала Катя. – Я тебе не Франческа!

Посмотри внимательно на меня! Я не Франческа! Я Катя.

Я ваша служанка! Посмотри на меня!

Но Марта залезла с головой под одеяло и горько за-

плакала.

«Господи, что же мне с нею делать? – расстроилась

Катя. – Может быть, я похожа на ее бывшую подругу.

Нужно попробовать поменять внешний вид», – реши-

ла она.

Катя пошла в свою комнату, натянула голубые джин-

сы, рубашку в клетку и на голову надела кепку, запря-

тав под нее волосы. Мельком взглянув на себя в зеркало,

похожа или нет на мужчину, она побежала в комнату

к Марте. Женщина все еще горько плакала. Катя по-

дошла к кровати, стащила с Марты одеяло и строго

сказала:

– Синьора Марта, я ваш новый работник и прошу

вас, пожалуйста, оденьтесь и идите обедать.

Марта уставилась на Катю, потом сказала:

– Выйдите вон! Я не люблю, когда мужчины заходят

в мою комнату.

– Хорошо, хорошо. Я ухожу и жду вас на обед, – ска-

зала Катя и вышла. Она села за стол и думала: выйдет

или нет Марта. Через некоторое время появилась Мар-

та. Она была в своем старом халате. Молча сев за стол,

она быстро поела, не проявив никакого интереса к Кате,

и ушла в свою комнату.

«Ну слава богу, – подумала Катя, – так-то лучше».

А вечером пришел Анжело, но не один, а с какой-то

чернокожей девицей. Ничего не говоря Кате, он поднял-

ся с девушкой к себе в комнату. Катя с горечью подума-

ла: «Ну вот, а говорил, что меня хочет».

Потом каждый вечер Анжело стал приходить с разны-

ми девицами. Однажды Катя не выдержала и сказала:

– Анжело, ты почему так себя ведешь? Где ты бе-

решь этих девушек? И почему все время их меняешь?

Так же нельзя!

– А вон вдоль дороги их, знаешь, сколько стоит, бе-

ри любую. Ты ведь не хочешь со мной заниматься любо-

вью. А я живой мужик и не старый, как ты думаешь, и

мне нужна женщина.

– Да я не думаю, что ты старый, – сказала Катя. —

Но зачем же менять их каждый день? Так можно и зара-

зу какую подцепить.

– А ты что волнуешься? Тебе разве не все равно с кем

я и как, – сказал раздраженно Анжело и поднялся наверх,

потянув за руку молодую симпатичную брюнетку.

– Ну вот, – вздохнула Катя, – опять я виновата.

Этот обижен, жена его тоже. Боже, как вы мне надоели

со своей любовью!

В воскресенье Анжело сказал:

– Я сегодня дома. Если хочешь, можешь отдохнуть. Я

отвезу тебя в город, а вечером заберу.

Катя обрадовалась неожиданному отдыху и, быстро

переодевшись в легкое платье, потому что в джинсах бы-

ло жарко, запрыгнула в машину.

– А почему ты стала дома ходить все время в джин-

сах и кепке, жарко ведь? – спросил Анжело.

– Ну как тебе сказать…

– Да говори как есть. Марта надоела своими приста-

ваниями? – он посмотрел на Катю.

– Да, ты знаешь, она спокойно чувствует себя, когда

я в мужской одежде, – улыбнулась Катя.

Вдруг Анжело положил свою руку на ее колено. Катя

вскинула ресницы и, строго посмотрев на него, сказала:

– Анжело! Прекрати!

– Ну вот, опять, прекрати. Ну что ты, Катюша, неуже-

ли тебе не хочется мужчину? Ты ведь посмотри, какая ты

спелая ягодка. Прямо сок брызжет из тебя.

Катя отбросила его руку со своей коленки и ска-

зала:

– Ты мне сначала понравился, и если бы у тебя бы-

ло немного терпения и такта, у нас бы, возможно, и по-

лучилось что-то, может быть, даже родилась любовь. Но

ты повел себя как последний, извини, потаскун, таская

этих девиц к себе. И теперь даже и не думай, не надей-

ся получить меня.

– Да что ты строишь из себя святую! – воскликнул

Анжело. – Думаешь, я не знаю, как ты трахалась с Фи-

липпо?! Он мне все рассказал!

Кровь ударила Кате в лицо. Трудно стало дышать, под-

катывали слезы.

«Подлец, трепло! Всем разболтал. Хвастун несчаст-

ный!»

Катя взяла себя в руки и сказала:

– Филиппо – это моя ошибка. И больше ошибаться я

не хочу. Поэтому ты не получишь удовольствия хвастать-

ся перед Филиппо и своими друзьями, как занимался со

мною любовью. Тебе не видать меня как своих ушей.

Они уже въехали в город.

– Останови, – сказала Катя, – я выйду здесь.

Она побродила по городу, заглядывая в магазины, ку-

пила кое-какие мелочи и, прихватив пирог в хлебном ма-

газине, пошла к Бепе. Он уже сварил на обед макароны и

с удовольствием их ел. Когда он услышал звонок, то уди-

вился: вроде никого не ждет. Когда открыл дверь, то уви-

дел на пороге Катю:

– О, Катья! – воскликнул он. – Как я рад! Заходи,

заходи, обедать будем. У меня макароны, хочешь?

– Конечно хочу! Я так проголодалась, – улыбнулась

Катя, протягивая ему пирог.

– О, ну что ты, зачем ты тратилась? – сказал Бепе,

но пирог взял.

Когда ели макароны, Бепе все расспрашивал:

– Катя, ну как ты там? Рассказывай, рассказывай. Те-

бя там не обижают?

«Он, наверное, все знает о моих хозяевах», – мелькну-

ла мысль у Кати, но тут же она забыла о ней. Она очень

обрадовалась встрече с Бепе, и он тоже. Они целый час с

удовольствием болтали о жизни, и вдруг Катя сказала:

– Бепе, а ты знаешь, что платье твоей мамы – насто-

ящее, старинное и расшито оно не бусами, а жемчугом.

И стоит оно очень дорого.

– Знаю, – перебил ее Бепе. – Мне мама сказала пе-

ред смертью.

– Как это знаешь? – удивленно посмотрела на не-

го Катя.

– Да, да, я знал, что это очень дорогое платье, но прос-

то я хотел сделать тебе подарок, чтобы ты меня помнила.

Вот. А если бы я сказал, сколько оно стоит, ты бы не взя-

ла его. А мне очень хотелось тебе его подарить¼

– Бепе, но как¼ – запнулась Катя.

– Не переживай. Мне оно не нужно. Дом у меня есть,

машина есть, деньги в банке есть. А у меня никого не-

ту¼ – и добавил: – Кроме тебя. А у тебя ничего нет. Я

не хочу, чтобы ты бедствовала. Это платье тебе будет хо-

рошим подспорьем.

Катя смотрела на Бепе, и слезы текли у нее из глаз:

– Бепе, миленький! Ты мой брат! Ты мой самый лю-

бимый и единственный брат! Спасибо тебе.

– Да что там, – отмахнулся Бепе и добавил: – А кста-

ти, в тот замок, что на горе, где живет граф, требуется

домработница. Ты не хочешь туда пойти работать?

У Кати перехватило дыхание:

– Как это не хочу? Очень даже хочу! – она обрадо-

валась, что появилась возможность пожить в замке. И,

может, ей удастся разгадать тайну любви Линды и моло-

дого графа. Катя аж запрыгала от радости: – Ой, как же

хочется в замок!

– Если хочешь, я могу тебя отвезти в замок, – пред-

ложил Бепе.

– Да, да, конечно, – обрадовалась Катя, – сейчас,

если можешь, подбрось меня до дома Анжело, я вещи по-

ка соберу и вечером буду тебя ждать.

– Конечно поехали.

Когда вернулся с работы Анжело, Катя уже сидела на

собранной сумке.

– Анжело, я ухожу от вас, – она поднялась ему на-

встречу.

– Да вижу. Не понравились мы тебе? – вздох-

нул он.

Катя хотела сказать, да, не понравилось, но тут же по-

думала: «Зачем обижать людей. Им и так не сладко».

– Да нет, – солгала она, – не плохо. Просто мне нуж-

но поработать в замке, что на горе.

– Зачем тебе нужно? Хочешь клад найти? Так до те-

бя там уже, знаешь, сколько баб работало. Клад не на-

шли, а неприятностей куча. Там граф живет чокнутый

и злой. Он никого не хочет держать в своем доме и пос-

тоянно зовет какую-то Линду, а других и видеть не хо-

чет. Он не дает женщинам есть, бросает им в постель за-

жженную свечу. В прошлом году чуть замок не спалил.

Подкидывает в кровать лягушек и всякую дрянь. Пойди,

пойди, попробуй. Когда станет невмоготу, возвращайся

ко мне, возьму обратно.

Катя испугалась: может, там действительно невозмож-

но жить, но ей так хотелось узнать тайну любви графа и

Линды, что она решила – еду. Когда приехал Бепе, поп-

рощавшись с Анжело, Катя вскочила в машину.

– Катя! – воскликнул Анжело. – А зарплата? На, дер-

жи вот за неделю. Ты заработала, – и, погладив ее по ру-

ке, сказал, заглянув в глаза: – И не обижайся на нас.

Когда подъезжали к замку, Катя попросила:

– Бепе, останови, пожалуйста. Мне нужно пере-

одеться.

– Зачем? – удивился Бепе. – Ты и так хорошо вы-

глядишь.

– Бепе, у меня родился план, и я должна его осуще-

ствить.

Когда Бепе остановил машину, Катя достала из сум-

ки бархатное зеленое платье его матери и стала натяги-

вать на себя. Платье на нее было мало и трещало по всем

швам.

– Бепе, у тебя нет ножа или чего-то острого. Распори

сзади платье, не могу дышать! – закричала она.

Перепуганный Бепе подскочил к ней и стал рвать пла-

тье руками, но оно было крепкое и не поддавалось.

– Ты что делаешь! Испортишь платье. Надо распороть

аккуратненько, потом я зашью. В моей сумке есть нож-

ницы маникюрные, там, в боковом кармане. Взял? Вот, а

теперь разрезай аккуратненько нитки.

Когда он, вспотев, наконец-то распорол платье сзади

до пояса, Катя сказала:

– Молодец, а теперь продолжим путь.

Пока ехали, Бепе с восторгом поглядывал на Катю. Ну

прямо царица. Красивая и недоступная. Только не понят-

но, зачем это она вырядилась так?

Они подъехали к замку. Это было средневековое по-

луразрушенное строение, выложенное из серого камня.

Башни по обе стороны замка разрушились, окна переко-

сило от времени, крыша разрушилась, и даже ступеньки

у парадного входа и те стерлись, несмотря на то что сде-

ланы были из камня. Над входом возвышалась арка, а на

ней – остатки от герба графского двора. У замка был

унылый и неухоженный вид.

Старый граф сидел возле окна и думал свои старче-

ские думы. Почему жизнь к нему так несправедлива. У

всех большие дружные семьи, а у него никого не оста-

лось. Один-одинешенек на этом свете.

Вдруг он увидел, как подъехала машина и из нее вы-

шла девушка. Сердце графа оборвалось:

– Линда! – воскликнул он и поспешил к двери. Ка-

тя поднялась по широким стоптанным ступенькам, а на

входе уже стоял граф и тянул к ней руки:

– Линда, любовь моя! Я так долго тебя ждал! – во-

скликнул он и поцеловал Кате руку.

Катя предполагала такой исход ее задумки, но этот

шквал чувств буквально сбил ее с ног. Она растерялась

и молча смотрела на старика.

– Что же мы стоим? Входи в замок, любовь моя, вхо-

ди! – тянул граф ее за руку.

– Боже мой, как я счастлив, как я счастлив, я так дол-

го ждал тебя!

Катя тихонько махнула Бепе, чтобы тот уезжал, а сама

пошла вслед за стариком. Они вошли в большую комнату.

Блеск былого богатства и красоты потускнел с годами, но

сразу было видно, что это не простой дом, а действитель-

но жилище знатной фамилии. Старинная мебель, изящ-

ные диванчики и громоздкие кресла, гобелены на стенах

и фамильные портреты – все, запыленное от времени,

дышало стариной и роскошью.

– Линда, как ты жила? Почему ушла из замка? – Чер-

ные его глаза горели и с восторгом смотрели на Катю.

Катя не могла ничего понять и молча разглядывала

старика. Впервые в жизни ей посчастливилось общаться

с настоящим графом. Он был настолько стар, что трудно

было представить, каким он был в молодости. Морщины,

как сети паука, затянули все лицо. Губы выцвели, и рот

ввалился. Седые брови нависли на черные глаза, и тако-

го же цвета волосы ниспадали до плеч. И только нос, ор-

линый с горбинкой, казалось, жил отдельной жизнью и

не состарился. Одет граф был в старый, выцветший ха-

лат, наверное, еще со времен его молодости, и выглядел

очень не по-графски. Старик еле передвигался, сильно

сгорбившись и опираясь на трость. Конец трости был ук-

рашен золотым львом. Катя вдруг вспомнила свои сны,

где она уже видела эту трость и подумала: «Так вот к че-

му мне снились графы, мне суждено было пообщаться с

ними». Она улыбнулась старому графу и подумала: «Ну

ладно, какой есть. Старый, бедный, но лишь бы меня не

выгнал».

Катя увидела два огромных, совершенно одинаковых

портрета на стене. На них были изображены два молодых

красивых юноши. Только один из них в костюме красно-

го цвета, а другой в черном костюме из бархата и шел-

ка. Граф увидел, что Катя смотрит на портреты, и ска-

зал, показывая рукой:

– Это в черном костюме – я, а в красном – мой брат

Джованни. Ты, что, разве не помнишь, как рисовали эти

портреты? Еще художник был такой большой и толстый

и подмастерье у него мальчишка.

– Почему же не помню? Просто я их давно не виде-

ла, – подыграла Катя.

– Ну, ты располагайся, а я немного отдохну, устал я

что-то, слаб стал и силы не те, – сказал граф и задремал

в своем кресле, которое было непонятного цвета и со-

вершенно развалилось.

Походив по комнате, рассмотрев, что висело на сте-

нах и потрогав диван с красивой резной спинкой, пок-

рытой позолотой, она направилась в угол, где разглядела

печь и кухонную утварь. Она быстро приготовила ужин,

ведь старик еще не ел, наверное. Платье она не снима-

ла, хотя в нем было совершенно неудобно и жарко. Катя

думала, что старый граф забыл лицо любимой и только

по платью определил, что это она. «Не будем его разу-

верять, – решила она. – Нужно, чтобы он ко мне при-

вык. Очень хорошо, что он принял меня за Линду. Мо-

жет, удастся прижиться у него в замке, и может, я все же

узнаю тайну любви Линды и графа. По всему видно, что

он ее очень любил. Что же случилось? Почему они рас-

стались? Ведь и Линда его любила». Катя подошла к ста-

рику и, тихо потрогав его рукой, сказала:

– Граф, проснитесь, ужинать пора.

Он открыл глаза и, улыбнувшись, сказал:

– Линда, ты почему меня по имени не называешь?

Ты ведь знаешь, что я не люблю, когда ты меня графом

зовешь.

Катя растерялась. Она не знала, как его зовут, и у Бе-

пе спросить забыла.

– Да, милый, – нашлась она.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Линда, ты меня так не называла, ты, что, наконец-

то разлюбила моего брата? – глаза его загорелись на-

деждой.

«Я, оказывается, его брата любила! А при чем здесь

тогда он, почему он зовет меня любимой?»

Чтобы не запутаться еще больше, она взяла графа под

руку и повела к столу. В тарелках аппетитно пахли мака-

роны, смазанные оливковым маслом. Больше Катя ниче-

го из продуктов не обнаружила.

– Какие вкусные сегодня макароны, – сказал граф. —

Это наша служанка сварила?

«Какая служанка? Я у тебя служанка?» – хотела ска-

зать Катя, но вовремя спохватилась и сказала:

– Да, милый.

– Милый Мауро, – протянул граф. – Ты, что, забы-

ла, как меня зовут?

Ел старик долго, часто засыпая прямо во время еды.

Когда поел, протянул Кате сморщенную руку:

– Пойдем со мной спать. Ты никогда не хотела спать

со мной, всегда убегала к моему брату. И что ты в нем на-

шла? И почему ты решила, что он лучше меня?

Катя затаила дыхание: может, сейчас расскажет все?

Она просто умирала от любопытства, как это было?

Она легла рядом с ним на широкую кровать, которая

стояла в углу комнаты, не снимая платья. А граф, как ребе-

нок, уткнулся лицом в ее упругую грудь и тут же уснул.

«Очень мило! – подумала Катя. – Он уже спит, а я

размечталась, что сейчас будет вечер откровения, и он

мне все выложит на блюдечке».

Катя тихо встала, прикрыла старика одеялом и пошла

искать место для ночлега. Она открыла боковую дверь —

там оказалась ванная с туалетом. Открыла еще одну дверь

и вышла в коридор. Коридор оказался настолько длинным,

что его окончание едва различалось. По обеим сторонам

коридора находилось множество дверей. Двери были пе-

рекошенные и облезлые, стены, выложенные из камня,

пугали своей мрачностью, а паркет, облезлый и изношен-

ный, зиял множеством дыр. На весь коридор светилась

всего одна лампа, и было полутемно и страшно. Катя по-

ежилась и принялась дергать за ручки близлежащие две-

ри. Двери были замкнуты, одна даже забита доской, но

четвертая дверь отворилась, и Катя увидела вполне чи-

стую и жилую комнату. Здесь не было ни гобелена, ни

картин. Белые пустые стены, маленькое окошко без за-

навесок. У стены стояла широкая кровать и посреди ком-

наты – длинный стол с несколькими старыми стульями.

Катя провела рукой по столу. Он был сделан из толстой

доски и отличался добротностью.

«Наверное, старинный», – подумала она.

В стене она заметила ручку и, взявшись за нее, откры-

ла шкаф, где находились чистые простыни и полотенца.

Она постелила простыни на кровать, с трудом стянула с

себя тяжелое и узкое платье и нырнула в постель.

– Приснись жених невесте на новом месте, – шеп-

нула она и закрыла глаза.

Вдруг она услышала: вроде шелестел ветерок и доно-

сил слова: «Граф, граф, твой суженый – граф-ф-ф».

Катя испуганно открыла глаза. В углу клубилось белое

облако, и вырисовывался силуэт всадника на коне, одето-

го в старинные доспехи.

Катя со страху не могла вымолвить ни слова, она смот-

рела на всадника широко раскрытыми от ужаса глазами.

А он, помахав ей рукой, ушел сквозь стену. Катя вскочи-

ла, включила свет и побежала осматривать угол. Там сто-

ял один поломанный стул, и на нем лежала белая тряпка.

Катя потрогала ее: обычная тряпка, кусок какой-то про-

стыни. Заглянув под стол и кровать, она нырнула под оде-

яло и уснула, не выключая свет.

Утром Катя проснулась от какого-то гула. Она отво-

рила окно и выглянула на улицу. Там какой-то мужчина

косил траву косилкой, и она гудела, как трактор.

«Кретин, – подумала Катя, – нашел время, когда

стричь траву, ведь все еще спят». Но, глянув на свои руч-

ные часы, она воскликнула:

– Боже, уже полдевятого, а я сплю! Может, граф ме-

ня уже ищет.

Она с трудом натянула бархатное платье и помчалась

к графу. Пробегая мимо угла, в котором стоял стул с бе-

лой тряпкой, она подумала: «То ли сон, то ли правда».

Но думать было некогда, и она побежала по коридо-

ру в комнату графа. Но старик еще спал. Он посапывал,

как младенец, и улыбался во сне.

– Линда, – протянул он.

Катя подумала, что он проснулся, но старик спал.

«Ну надо же, как он любил эту Линду, как он обрадо-

вался, что она к нему вернулась. А она, оказывается, люби-

ла не его, а его брата. А что же брат? Он ее тоже любил? И

с кем это она на фотографии: с Мауро или Джованни?» —

размышляла Катя, пока готовила кофе к завтраку. Как

только кофе забурлил, Катя разбудила старого графа:

– Мауро, милый! – прощебетала она. – Просыпай-

ся, уже кофе готов.

Она помогла ему подняться и хотела повести в ван-

ную умыться, но он направился прямо к столу и уселся

пить кофе с бисквитами.

«А умываться не бывает, – подумала Катя. – Ну лад-

но, старый, что с него возьмешь».

Вдруг старик услышал гул косилки и сказал:

– Это цыганский сын. Он у меня работает слугой. Ты

с ним не общайся, потому что он очень опасен. Он су-

масшедший.

– Почему сумасшедший? – удивилась Катя.

– Да потому что он вбил себе в голову, что он мой пле-

мянник и что он тоже граф, как и я. Нет, ты представля-

ешь, Линда, он равняется со мной! Цыганский отпрыск.

Представляешь, молодой, а крыша съехала, – впервые

хихикнул граф, показав несколько черных сгнивших зу-

бов, и добавил строго: – Ты даже не разговаривай с ним.

Поняла?

– А если он племянник, то, значит, он сын твоего бра-

та? – воскликнула Катя.

Старый граф, быстро взглянув на Катю, сказал:

– У моего брата не было детей.

«Как же не было, – подумала Катя, – если у нее, у

Линды, была любовь с Джованни, то вполне возможно,

4

что у них был ребенок. Просто граф Мауро не знает об

этом». Катю распирало от любопытства, но она боялась

старого графа и поэтому молчала.

Поев, граф пошаркал в свое старое кресло возле ок-

на, сел и задумался. Он долго смотрел во двор и вдруг

спросил:

– Линда, я никак не вспомню, почему ты ушла от нас,

почему ты покинула наш замок.

Катя заправляла кровать и вздрогнула от неожидан-

ности. Она думала, что граф спит.

– Я помню, что-то произошло, но что именно никак

не вспомню, – и уснул.

Катя растерянно ломала голову, что ему ответить,

но увидев, что старик спит, она успокоилась и занялась

уборкой.

Когда мужчина, косивший траву, подошел близко к

замку, Катя, увидев его лицо, подумала, что он на кого-

то похож.

«Может, какой-то мой знакомый? Да нет. Но где же я

его видела?»

Мужчина, докосив траву, пошел в другой конец замка.

Любопытная Катя высунулась из окна, чтобы посмотреть,

куда он пошел, и чуть не вывалилась. А лететь было вы-

соко, потому что здесь фундамент поднимался над зем-

лей примерно на три метра.

«Как-то странно построен этот замок, – подумала Ка-

тя. – С одной стороны фундамент низкий, а здесь вы-

сокий».

Внизу зеленел свежескошенный лужок, дальше бежа-

ла небольшая речушка, а за нею лес. А в лесу – сума-

сшедший птичий гам на разные голоса и переливы. Птицы

радовались теплому летнему утру и пели гимн жизни.

– Боже, как хорошо! – воскликнула Катя.

Вдруг она увидела, что мужчина возвратился и поста-

вил пакет возле двери. Потом походил возле входа в замок,

собрал кое-какой мусор и не спеша ушел. Катя выскочи-

ла на крыльцо и развернула пакет. Там была еда: макаро-

ны, томат, хлеб, овощи. Она удивленно посмотрела вслед

уходящему мужчине и внесла пакет в дом.

– Ты не разговаривала с ним? – спросил граф, при-

открыв глаза. – Я ему запретил входить в замок. Он жи-

вет в городе, а мне привозит еду и помогает по хозяйству,

а потом уезжает обратно.

– Ну почему запретил? Может, он твой¼ – и замол-

чала, увидев его тяжелый взгляд.

Граф, грозно сдвинув брови, сказал:

– Это мой замок и всякой черни я в нем не потерп-

лю!

– Хорошо, хорошо, Мауро, – согласилась Катя, ис-

пугавшись, что он выгонит ее из замка.

На дворе стояла жара, и в замке было душно. Катя за-

мучилась ходить в этом тяжелом бархатном платье. Пос-

ле обеда она подошла к графу и спросила, заглядывая

ему в глаза:

– Мауро, милый! Можно я платье сниму? Оно такое

жаркое, а на улице лето.

– Конечно, сними, если тебе жарко в нем, – улыб-

нулся старик, и морщины еще сильнее выделились на его

бледном лице. – Надень что-нибудь из вещей моей жены.

Ее комната там, по коридору, ты же помнишь? – махнул

он сморщенной рукой. – Поищи что-нибудь в шкафу.

– А ты меня не разлюбишь, если я буду в другой одеж-

де? – лукаво улыбнулась Катя.

– За что я тебя больше всего любил, так это за твою

лукавую улыбку, – ответил граф. – Ну что ты, Линда,

любовь моя, как же я тебя могу разлюбить. Ты одна у ме-

ня любимая, ты любовь всей моей жизни.

«Надо же, он еще и помнит, какая у нее была улыб-

ка», – подумала Катя и пошла искать комнату графини.

Она вышла в коридор и открыла первую дверь слева.

Дверь осела и с трудом открылась. Катя очутилась в боль-

шой комнате с обстановкой как в комнате графа, она от-

крыла ставни, и свет хлынул в комнату.

Здесь все было поновее и покрасивее. Чувствовалась

женская рука. Катя поразилась великолепию комнаты гра-

фини. Если в комнате графа все было в красных тонах,

то здесь блистало голубое с зеленым великолепие. Голу-

бой гобелен стен, диванчики и изящные кресла обтянуты

атласной тканью с зелеными и белыми цветами по голу-

бому полю. Над широкой кроватью, покрытой покрыва-

лом такой же расцветки, как и кресла, нависала куполом

тончайшая прозрачная ткань, расшитая тонкой золотой

нитью. Она пожелтела от времени и порвалась в неко-

торых местах. На всем лежал толстый слой пыли, и пов-

сюду висела паутина. На полстены сверкало великолеп-

ное старинное зеркало в дорогой позолоченной раме. А

на другой стене висел огромный портрет в такой же кра-

сивой раме. Это, как Катя поняла, был портрет графини.

На нем благородная дама была изображена лет в трид-

цать, и Катя поразилась ее некрасивости. Тонкие злые гу-

бы, длинный орлиный нос и глубоко посаженные глаза, в

которых затаилась боль. А больше всего поражала ее ху-

доба. В глубоком декольте яркого розового платья, обши-

того великолепными кружевами, двумя буграми торчали

ключицы, а на впалых щеках – мертвенная бледность.

Катя уселась в изящное кресло напротив портрета гра-

фини и разглядывала его. А та свысока смотрела на Ка-

тю, как бы говоря: «И что это ты расселась в моем крес-