Текст книги "Усадьба вурдалака"

«Потому что я был хамом, и как, недавно, напомнил мне Михаил, ты гостья в моем доме.» Эти пухлые и нежные губы сжимаются, и мне хочется заключить ее в свои объятия. «Пойдем, я тебе что-нибудь сыграю.» Я указываю через плечо на пианино.

«Ох, нет, спасибо, я просто искала Михаила.»

«Почему?» У меня волосы поднимаются. «Тебе что-то нужно?»

Она потирает щеку, внезапно выглядя раздраженной. «Я пыталась принять ванну, но горячей воды нет. Я пошла его искать и услышала музыку. Я не хотела тебя прерывать.»

«Ох, мне жаль. Реконструкция усадьбы была, мягко говоря, трудным делом. Усадьба старая. Но, я надеюсь, что Михаил дал тебе лучшую комнату с видом на сад. Видишь ли, к твоему приезду мы еще не закончили все ремонтные работы.» «Мне показалось, что все выглядит немного незавершенным. Поэтому, я до сих пор не видела ни одного персонала?»

«Да, так и есть. Я хочу предложить тебе бокал вина. Я уже много лет не играл ни для кого.» Я указываю на винный шкаф, а затем провожу рукой по направлению к двум мягким креслам и столу, разделяющему их. «Кроме того, Михаил, в данный момент, занят другими делами.»

На неопределенный срок, поскольку, скорее всего, он имеет дело с Лешим.

Она пожимает плечами, и мои глаза следят за ее движениями, когда она вместо кресел направляется к сиденью фортепиано, наклоняясь, чтобы посмотреть на книгу с нотами. По крайней мере, она не сразу убежала. Я ухмыляюсь, когда она осторожно садится на край мягкой скамьи. Она похожа на добычу, которая готова убежать в любой момент.

«Шопен?» – спрашивает она, и я сажусь рядом с ней, радуясь тому, что она, похоже, решила остаться рядом со мной, и не уйти. Она тонким пальцем нажимает на клавишу, затем на ту, что рядом.

«Ты играешь?» – спрашиваю я, заметив ее интерес. Ее волосы переливаются на свету, и мои ладони начинают потеть от необходимости прикоснуться к ней.

«Нет, но я слушала, когда моя бабушка играла. Я знаю только одну мелодию.»

Я сжимаю руки в кулаки, желая узнать, что вызвало такое счастливое выражение на ее лице. «Тогда сыграй мне.»

Она фыркает. «Ни за что.»

«Почему нет?» – спрашиваю я, приподняв бровь, когда ее плечи нервно поворачиваются внутрь.

«Потому что это глупо.»

«Почему то, что ты сыграешь, должно быть глупым?»

Ее ярко зеленые глаза метнулись на меня, прежде чем она снова отвела взгляд.

«Ты смотрел фильм, который называется „Большой“ с Томом Хэнксом?»

Я хмурюсь и качаю головой.

«Ну, фильм старый, 80-х годов. Желая стать большим, мальчик-подросток просыпается на следующее утро и таинственным образом обнаруживает себя в теле взрослого. Идет в торговый центр, в огромный магазин игрушек и играет мелодию на клавишных. Знаешь, это как пианино, но только на полу.» Я смотрю, как загипнотизированный, пока она разговаривает руками, свет заливает ее лицо, когда она вспоминает этот фильм, который она явно смотрела много раз.

«Этому парню, на самом деле, около двенадцати лет, и, в итоге, он спит с этой девушкой.» Ее взгляд ловит мой, и ее лицо вспыхивает. «Не то чтобы это важно.»

Ирония не ускользнула от меня. Интересно, как бы она отреагировала, если бы точно узнала, сколько мне лет? Убежит ли она от меня в страхе?

«Тогда сыграй для меня», – повторяю я, скользя вперед, чтобы дать ей больше места, и указывая на клавиши пианино.

«Что?»

«Песню из фильма, которая тебе нравится, сыграй ее.»

Она смотрит на клавиши, чтобы избежать моего взгляда. «Ни за что. Я слышала, как ты играешь. Ты как маэстро или что-то в этом роде.» Я начинаю закатывать глаза, но ловлю себя. Я кладу руку на тыльную сторону ее тонкого запястья, успокаивая ее кожу большим пальцем, и ее тепло вызывает покалывание в кончиках моих пальцев. «Пожалуйста?»

Ее губы приоткрыты от удивления, и я просто знаю, что кто-то где-то кудахчет от радости. То, что я сказал слово «пожалуйста», абсолютно неслыханно.

«Хорошо», – наконец, говорит она, но улыбка на ее лице контрастирует с тем, как нахмурены ее брови.

Ее пальцы слегка дрожат, но движутся по клавишам цвета слоновой кости, играя легкую веселую мелодию. Она хихикает от восторга, и я оказываюсь под ее чарами, страстно желая видеть, как ее глаза морщатся снова и снова. Желая, чтобы она попала под это заклинание вместе со мной, я смеюсь. «Итак, ты сама маэстро.»

Ее ярко зеленые глаза расширяются, а голова откидывается назад. Ее руки обхватывают ее за талию, когда она смеется, и я никогда не видел ничего более красивого, чем она. Может быть, так и есть– она действительно полна жизни. И я не могу отвести взгляд.

«Твоя очередь.» На этот раз, она пододвигается ко мне, и я хмурюсь, качая головой.

«Сыграй свою еще раз?» – прошу я. Она улыбается и играет еще раз. «Очень приятно, видишь? Совсем не глупо, особенно когда это заставляет тебя так улыбаться.» Мои пальцы касаются верхней части ее рук, и ее губы приоткрываются, глаза тут же расширяются. Интересно. Я беру ее руки в свои, отмечая, какие хрупкими они на ощупь, какие мягкие и податливые.

«Позволь мне показать тебе, как сыграть другую мелодию.»

Я слегка глажу ее руками по клавишам, играя тихую мелодию, которую, скорее всего, не слышали уже несколько столетий. Это простая мелодия, но она всегда наполняет мою грудь теплом.

Ее глаза становятся мягкими. «Она прекрасна.»

«Да, это так», – отвечаю я, глядя на нее и любуясь тем, как огонь заставляет ее волосы переливаться золотом. Она ловит мой взгляд и прикусывает зубами нижнюю губу, и воздух наполняется новым ароматом. Ох, черт меня побери.

«Иди сюда», – шепчу я и улавливаю едва уловимые движения ее глотания.

Я жду момента, чтобы она озвучила свой выбор, очарованный ее постоянным сопротивлением моему контролю над разумом.

«Я не уверена, что это хорошая идея, Владимир», – говорит она.

«А почему?» Я провожу пальцами по ее мягкой щеку и ее глаза темнеют.

Она отстраняется, и я отпускаю ее. «Из-за этого. Что бы это ни было», – говорит она, указывая на нас.

«Что ты имеешь в виду, Аделина?»

«Ты груб и иногда говоришь что-то вроде– «Убедись, что ты одета в подходящую одежду.» Все это она говорит, грозя мне пальцем, ее голос слишком приукрашен. «А потом, ты целуешь меня так, как у моста, вот что я имею в виду. Я не могу тебя понять.»

Я одариваю ее сломанной улыбкой, изо всех сил стараясь не позволить своему обычному гневу встать на пути. «Я так не говорю.»

«Ты так говоришь.» Она качает головой и смеется.

Звук затрагивает что-то в моей груди, и то, как свет огня целует ее глаза, в сочетании с ее сочным ароматом, делает ее более привлекательной, чем ведьмачья магия. При этой мысли, я вдыхаю ее запах полной грудью, но на ней нет никакого колдовства, ни намека – только ее притягательный аромат.

Я чувствую, что теряю контроль, и протягиваю руку, чтобы слегка провести кончиками пальцев по ее щеке, не в силах удержаться от прикосновения к ней. Ее полные и пухлые губы так соблазнительны.

«Я хочу поцеловать тебя. Могу ли я?» Слова вылетают прежде, чем я успеваю остановиться. Мне нужны ее губы на моих.

Она вздрагивает, когда я провожу рукой ниже, спрашивая разрешения. Но когда она незаметно прислоняется ко мне всем телом, прикасаясь губами к моим, я теряю контроль. Она хочет меня так же, как я хочу ее.

Мои губы прикасаются к ее губам, и я стону от ее вкуса. Что-то на меня нашло. Это, должен был быть, всего лишь поцелуй, но я хочу большего. Я хочу ближе почувствовать Аделину, ее жар, ее возбуждение, чтобы оно поглотило меня.

Она приостанавливает наш поцелуй и встревоженно вскрикивает, когда я ловко беру ее на руки и встаю, только чтобы устроиться на одном из стульев поближе к книжным полкам, вдали от света, и она надежно сидит у меня на коленях. Ее пальцы сжимают ткань моей рубашки. Когда она снова прижимается своими губами к моим, из нее вырывается стон. Из-за агрессивного маневра мое тело замирает на месте, кровь в венах внезапно вспыхивает. Я обхватываю ее горло рукой и слегка сжимаю, отталкивая ее и заставляя сдержать натиск.

«Аделина.»

Я пытаюсь напомнить себе, что она человек и гостья в моем доме, но ее вкусы и звуки сводят меня с ума. Она мягкая и такая хрупкая. Я не могу перестать прикасаться к ней. Мои клыки впиваются в десны, и мне приходится сопротивляться их освобождению, копая глубже, чтобы удерживать внимание на ней и сохранять контроль над собой.

«Посмотри на себя. Ты такая красивая, такая отзывчивая», – мурлычу я в знак признательности.

Я отпускаю ее и хлопаю в ладоши, окутывая нас тьмой, зная, что она будет единственной из нас, кто не сможет видеть. Выпускаю клыки, чтобы полностью расслабиться.

Затем, я слышу шаги за пределами комнаты, я подавляю шипение.

«Открой эту дверь, и ты умрешь», – оскалив зубы, говорю я.

Я чувствую растущее раздражение Михаила, даже несмотря на стену между нами, и, очевидно, мне придется восстановить иерархию. Его нюх и слух почти так же хороши, как у меня, и нет сомнений, что он остро осознает, что мы делаем, поэтому намеренно пытается меня остановить. Скорее всего, опасаясь, что я зайду слишком далеко с нашим маленьким гостем. Если бы он только знал.

Тело Аделины застывает на месте, ее глаза широко раскрываются, когда она понимает, что нас поймали.

«О, Боже мой», – хрипит она, слегка смеясь.

«Чего ты хочешь, Михаил?»

«Ужин готов», – откусывает он, раздражение в его тоне очевидно.

Лицо Аделины покраснело от смущения, и я нежно погладил ее по щеке. Она восхитительна.

Я стараюсь не ухмыляться, опасаясь, что она увидит мои вытянутые клыки. «Мы сейчас спустимся, Михаил.»

Его шаги удаляются, и я бросаю взгляд на ее лицо, ловя ее ошеломленное выражение.

Я сжимаю ее в своих объятиях и встаю, нежно ставя ее на ноги, прежде чем нежно поцеловать. Она смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы, когда я поправляю ее белую блузку и легко целую ее в нос.

Я кладу руку ей на поясницу и подвожу к боковой двери. «Хочешь привести себя в порядок и встретиться со мной внизу, за ужином?»

Она моргает, как в оцепенении, и слегка кивает.

Удивительно.

Глава двенадцатая

Аделина

«Ммм, вы не думаете, что мясо немного… розовое?» Мясо настолько сырое, что я попыталась съесть только салат, и внутренне съежилась от лужи крови на тарелке. Мужчины едят буквально все.

«Ох, вот», – говорит Михаил, беря мое блюдо с обеденного стола. «Я пойду и поджарю его на гриле еще немного.» Его стул царапает пол, и эхо его шагов приближается к кухне.

«Спасибо», – неловко говорю я, мгновенно желая, чтобы Михаил никуда не уходил. Я не хочу остаться с ним наедине. Мое тело все еще покалывает от последствий моих прикосновений и поцелуев, и ощущение его взгляда на себе не помогает ситуации.

Я играю со своими столовыми приборами, чтобы не смотреть на Владимира. Старый стол красивый и сочетается с черно-зелеными стенами и ковром комнаты в готическом стиле. Повсюду, черные свечи перемешаны с кремовыми, включая низко висящую железную люстру наверху. Находясь, здесь, с ним, в этом месте, я понимаю, как легко было бы продать эту усадьбу каждому готу по всему миру, который любит точеные челюсти и тлеющие темные глаза.

«Аделина?» Говорит Владимир.

Мое лицо горит, и я изображаю фальшивую улыбку. «Да?»

«Мне бы очень хотелось знать, о чем ты сейчас думаешь.» Его тон легкий, но под ним скрывается оттенок чувственности.

Я думаю, что время, проведенное с тобой, заставляет меня осознать, насколько я была ограниченной. Искры летели, когда я впервые встретила Марка. Он говорил мне все правильные вещи, хотя, я бы не удивилась, если бы мой отец не скармливал ему нужные реплики. С Владимиром, все по-другому. Ты, что видишь, то и получаешь. Он такой сварливый, но, в то же время, может быть таким милым. Мне сложно находиться с ним в одной комнате, осознавая притяжения между нами. Я вспоминаю, как его большое, твердое тело было прижато к моему, а его язык делал у меня во рту очень приятные вещи. Господи, я такая глупая.

Я совершаю ошибку, глядя на него, и мой живот сжимается, тело покрывается дрожью.

Люди говорят о бабочках, когда их кто-то привлекает, но у меня в животе это похоже на стаю птиц. Как он может одним взглядом превратить меня в лужу? Его красота должна быть просто незаконной.

Я хватаюсь за первое, что приходит мне в голову, чтобы ответить ему. «В моей комнате до сих пор нет горячей воды. Я даже попробовала раковину и ничего. Везде идет ледяная вода. Мне пришлось принять холодную ванну, чтобы переодеться.»

Его брови хмурятся. «Ремонт только сегодня закончился, но, возможно, что-то упустили. Если хочешь, ты можешь пользоваться моими личными покоями, пока водоснабжение в твоей комнате не будет отремонтировано. Мою ванную комнату недавно отремонтировали, и я думаю, ты останешься ею довольна.» Если я захочу? Откуда он взял все это внезапное очарование? Мое сердцебиение резко возрастает при мысли о том, чтобы принять ванну в его комнате. Он улыбается, уголки его рта изгибаются, и это напоминает мне фильм, который я смотрела в детстве– Красная Шапочка и большой злой волк. Похоже, он хочет меня съесть, и мое тело полностью готово позволить ему это сделать.

Мои щеки горят от его внимания, и я понимаю, что это не он заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Дело в том, что я никогда раньше ни с кем себя так не вела. Я не целовала человека уже через сутки, как только знакомилась с ним. Я зажмуриваюсь. Просто помни, что сказала Полина. В отпуске я могу делать все, что захочу. Это включает в себя случайную интрижку.

Как ни странно, в нем есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

«Я оставил твой багаж в твоей комнате, Аделина. Авиакомпания привезла его раньше», – говорит Михаил, входя в столовую с моей дымящейся тарелкой, и я вздохнула с облегчением.

«Ох, они нашли его?» – спрашиваю я, мой голос оживляется. «Спасибо вам, Михаил. Может быть теперь, Владимир оставит мой гардероб в покое», – говорю я с некоторым энтузиазмом.

Владимир выгибает бровь. «Сомнительно.»

Я смеюсь и качаю головой. «На самом деле, я собрала вещи для поездки в Таиланд, так что, думаю, за это я тоже должна тебя поблагодарить.»

«Как, вообще, вы здесь оказались?» – спрашивает Михаил, снова кладя передо мной мой кусок мяса, и я рада, что он больше не сырой.

Владимир сидит сложа руки, очевидно, желая знать то же самое. Я удивлена, что Михаил здесь, но у меня такое ощущение, что он не хочет оставлять нас, в одной комнате, наедине. Ох, Боже, я не могу поверить, что он чуть не застал нас вместе!

«У меня были планы на пляж, но они провалились. Вместо того, чтобы остаться дома, я решила обменять билеты в Москву.» Неловкость распространяется, или, может быть, мне это просто кажется, потому что я, действительно, не хочу, чтобы он знал, что я поймала своего бывшего на измене, всего несколько дней назад, и предпочитаю не говорить ни о чем серьезном. Фу. Я противна даже себе. Именно поэтому, я перепутала свои дни, при бронировании, так как меня трясло от слез, и я была справедливо расстроена.

Лицо Михаила озаряется, и он тепло улыбается. «Тогда, нам повезло.»

«Это действительно так.» Взгляд Владимира раздевает меня, вызывая дрожь по моей спине.

Да, я признаю это. То, как он смотрит на меня, заставляет меня чувствовать себя школьницей, которая впервые влюбилась. И, в мысль о том, что он может хотеть меня так же сильно, как я хочу его, почти невозможно поверить. Я улыбаюсь Михаилу, пытаясь остыть от своей реакции на Владимира, и осматриваю столовую, пока глотаю еду.

«Я хотела спросить вас об этой экскурсии по усадьбе, Михаил.»

Михаил улыбается и садится есть свой стейк. «Конечно. Просто дайте мне знать, когда вы захотите это сделать, и я буду доступен.»

«В этом нет необходимости.»

Тон Владимира жесткий, и я практически чувствую, как между ними нарастает напряжение. Неужеле, между ними происходит соперничество, о котором мне следует знать? Я легонько пнула его под столом. «Завтра Михаил может показать мне окрестности. Я уверена, что у тебя есть еще много дел в этом большом месте.»

Михаил ухмыляется. «Например, открывать двери посетителям.»

«Ах, да, я хотела спросить», – хрипло говорю я, прежде чем мои губы сжимаются при воспоминании. «Что случилось со стариком, который впустил меня? Он тоже здесь живет? Я имею в виду, честно говоря, место такое огромное, я бы не удивилась.» Этот старик был таким раздражительным.

Я откусываю кусок мяса и замираю, видя выражения на их лицах, кричащие «Какого черта?». Что? Что такого я сказала?

Владимир поперхнулся. А Михаил начал говорить. «На самом деле, он сейчас в отпуске, навещает семью на Сахалине.»

«Ох, это так мило! Я слышала, там очень красиво», – говорю я, пока Владимир не выглядит так, будто умирает, подавляя очередной кашель. «Ты в порядке?»

«Все хорошо», – хрипит он через мгновение.

Михаил откашливается. «Всего в усадьбе шестьдесят две комнаты, хотя, одно крыло не используется. У нас есть даже бальный зал и подвал.»

«Ох, это звучит грандиозно.» Взгляд Михаила смягчается, когда он смотрит на меня. «Да, завтра мы можем посмотреть все, что вы захотите.»

Я смотрю на костюм Михаил, похожий на костюм с ярмарки эпохи Возрождения. «Вы занимаетесь косплеем? Поэтому вы одеты в костюм, какой носили дворяне в 19 веке?»

Щеки его краснеют, но он кивает. «Да. Именно это и есть. Косплей.»

«Оххх! Потрясающе. Могу ли я помочь? Я не думаю, что кто-нибудь, когда-либо, делал захватывающий косплей, и это было бы так здорово. Жаль, что Хэллоуин уже закончился, но, честно говоря, кого это волнует? Это по-прежнему потрясающая идея, в любое время года, особенно, с учетом того, сколько веков этой усадьбе.»

«Так здорово», – говорит Владимир, глядя в свой стакан и допивая его.

Михаил ухмыляется так, словно выиграл в лотерею. «Верно?! Я тоже так думаю. Скажите мне, Аделина, чего бы вы ожидали от захватывающего косплея?»

В моей груди вспыхивает волнение. Если я им помогу, это может быть самая крутая вещь на свете. Эта усадьба выполнена в готическом стиле, и можно было подумать, что здесь живет вурдалак, вампир или еще какая-нибудь нечисть. Если бы здесь жил, к примеру, вурдалак или вампир, то что вообще было у него? Я имею в виду, кроме усадьбы.

«Ну, учитывая всю вашу атмосферу вампиров и вурдалаком, я думаю, вам следует…»

Я вздрагиваю, когда Владимир берет меня за руку, холод его рук шокирует.

«Боже!» Накрывая его руку обеими своими, я пытаюсь ее растереть. «Почему, у тебя такие холодные руки? Может быть, нам стоит еще немного увеличить температуру?»

«У него больное сердце», – говорит Михаил, прежде чем быстро запихнуть в рот кусок мяса.

Мои глаза расширились от этого объявления. Я слегка сжимаю его руку. «У тебя больное сердце?»

«У меня дефицит железа, а не заболевание сердца.» Владимир пристально смотрит на Михаила, который озорно ухмыляется мне и пожимает плечами.

Очень странно? Но, прежде чем я успеваю что-либо сказать, Владимир говорит так, как будто ничего странного не происходит.

«Михаил, Аделина сказала мне, что ее ванная комната не работает должным образом. Кажется, в ней нет горячей воды.» Его голос прокатывается по мне, и птицы в моем животе снова взлетают.

В глазах Михаила вспыхивает беспокойство, и я пытаюсь сосредоточиться на том, что он говорит. «Понятно. Я уверен, что завтра смогу найти кого-нибудь, кто решит эту проблему.»

Я киваю, в знак благодарности, доедая последний кусок мяса и откидываюсь на спинку стула. «Было все очень вкусно, спасибо. Знаете, в следующий раз нам обязательно стоит приготовить чесночный хлеб. Это бы добавило изюминки к мясу.»

Владимир откашливается. «Я уверен, что это можно устроить. Хочешь, я покажу тебе ванну сейчас?»

«Хорошо.» Показывай дорогу, сексуальный ледяной человек. Мы идем молча, застенчивость и предвкушение бушуют во мне и согревают мои щеки, пока мы направляемся в его спальню. Я смотрю на то, как декор меняется, по мере нашего продвижения, а он указывает на коридор, которого я еще не видела. Стены его некрашеные и пустые.

«Что здесь произошло?»

«Нам пришлось переместить некоторые предметы старины в другую часть усадьбы. Мы сочли, что так лучше всего, поскольку большая часть из них – старая броня и вооружение», – говорит он, не сбавляя шага. «И не очень безопасно для гостей.»

«Ох.»

Он останавливается, в конце коридора, и открывает мне дверь, позволяя мне войти раньше него. Я вхожу в комнату, и от размера его кровати, у меня чуть не отвисла челюсть.

Спальня Владимира такая же готическая, как и все остальное, только стены оклеены темно-синими обоями и пахнет им, а это значит, что у меня проблемы. Его постельное белье такого же синего цвета, как и стены, темная мебель и кремовый диван придают помещению мужественную, но уютную атмосферу.

«Она здесь», – говорит он, не обращая внимания на мои проблемы, слава богу.

Я захожу в ванную, оформленную в готическом стиле, и на этот раз у меня отвисает челюсть. Без шуток. Стены ванной высокие, красивого зеленого цвета, гармонирующего со стульями и акцентным ковриком возле ванны. Я задыхаюсь. Кто, черт возьми, вешает люстру в ванной?

Он усмехается. «Я полагаю, ты одобряешь.» Вдоль одной стены стоит огромная белая мраморная ванна, достаточно большая, чтобы в ней поместились два человека. Мое внимание привлекают богато украшенные светильники бронзового цвета, особенно смеситель в форме львиной пасти. Это очень красиво, и стоящее овальное зеркало в углу – приятный штрих.

«Я определенно одобряю. Она потрясающая.»

«Не стесняйся использовать ее, когда захочешь. Я предпочитаю душ.» Он указывает на дальнюю стену и подходит к ней, указывая на набор элементов управления, которые я не заметила. Одним нажатием кнопки все восемь душевых насадок оживают, и над кафельным полом быстро поднимается пар. Удивительно, но внутри есть скамейка, достаточно большая, чтобы с комфортом могли сидеть как минимум два человека.

«Изысканно.»

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но следующее выражение его лица, когда он выключает душ, дает понять, что он передумал. «Полотенца, вон там, в шкафу. Я буду в кабинете, когда ты выйдешь. Третья дверь слева от моей.»

«Спасибо.»

Он кивает и выходит из комнаты.

Наконец, я расслабляюсь, когда слышу тихий щелчок закрывающейся двери, когда он уходит, и позволяю себе полностью сойти с ума. Ох, Боже ты мой, эта ванная! Мои внутренности трепещут от волнения, когда я делаю несколько фотографий и хватаю бутылку с чем-то возле ванны. Я вдыхаю древесный аромат, и он мгновенно напоминает мне о нем. Я поворачиваю ручки, чтобы набрать ванну, и меня охватывает пьянящее предвкушение при мысли о том, что я буду купаться в его запахе, принимать ванну в его пространстве.

Я действительно могу бы к этому привыкнуть.