Текст книги "Усадьба вурдалака"

Глава третья

Владимир

Молодая девушка смотрит в потолок, ее рот открыт от шока. «Боже мой, это похоже на что-то из „Семейки Аддамс“.»

На что? На этот раз, я действительно убью его. Во всем виноват этот напыщенный, много о себе возомнивший придурок. Какого черта она здесь делает?

«Михаил!» Я снова кричу, желая, чтобы он решил эту проблему, которую он создал.

Внезапно, она откинула голову назад и завизжала. Я застонал, когда звук рикошетом отразился в моем мозгу, и я смутно задался вопросом, не звучат ли женские голоса на несколько октав выше, чем я помню… Или, это только она?

«Ой! Как все красиво», – восторгается она, явно очарованная этим местом.

По крайней мере, у нее хороший вкус.

«О, Боже, никто не говорил, что здесь есть актеры. Ах, Полина, Полина! Какой сюрприз! Черт возьми, вы похожи на самого Вурдалака! В вас точно чувствуется атмосфера из фильма Вий.»

Мой нос морщится, когда я следую за ее взглядом туда, где Михаил стоит наверху парадной лестницы, и хмурюсь, когда мой друг-идиот выглядит таким же удивленным, как и я, ее присутствием. Вот только этот засранец все еще смеется.

«Вурдалак?» Михаил весело фыркает, указывая на себя.

Мои глаза широко раскрылись. Как она посмела! Люди с их нелепым потворством всему сверхъестественному, и она осмеливается называть его Вурдалаком. Его? Очевидно, она в бреду и заблуждается. Ей немедленно стоит уйти.

«Если серьезно, вы очень хорош в этой роли», – говорит она ему, когда он спускается по лестнице.

Я прочищаю горло, чтобы привлечь ее внимание. «Сударыня.»

Она поворачивается, ее длинные светлые волосы развеваются вокруг ее бледного лица, как будто она только сейчас вспомнила о моем присутствии.

«Ой, мне очень жаль. Вот, возьмите», – говорит она, сунув мне в руки свою ручную кладь, прежде чем помчаться к старым доспехам, которые я приобрел много веков назад. «Боже, все просто потрясающе!» – восклицает она.

Она щелкает камерой. Яркий свет, ударивший мне в глаза, чуть не ослепил меня. Женщины – это проклятие мужского существования. Почему я держу это в себе? Я рычу от отвращения, швыряя сумку на полированный мраморный пол в черно-белую клетку. «Михаил, это невыносимо. Эта девушка должна…»

Она машет Михаилу, и я хмурюсь еще сильнее.

«Ах, извините. У меня есть бронь», – повторяет она как глупышка.

«Но, конечно», – говорит он в тот момент, когда слова «абсолютно нет» слетают с моего рта.

Пока я стою, раздраженный и угрюмый, он берет ее за руку, проходит мимо меня, и в то же время он ей обещает горячий шоколад и лучшую комнату во всей усадьбе. Нелепый мужчина превращается в чрезмерно ретивого шута в присутствии женщины. Укушенный блохами осел.

Возмущение хлынуло на меня волнами. Я уже готов был бросить ее сумку у своих ног, хотя бы для того, чтобы увидеть, как Вурдалак ее поднимет, и будет разбираться с последствиями. Надеюсь, лесное чудовище их съест.

Час спустя, он попытался отчитать меня, в моем собственном кабинете, за то, что я не отнес ее сумку в ее комнату. Нет, с меня хватит!

«На кого, по-твоему, я похож, Михаил, на слугу?»

«Честно говоря, нет. Ты выглядишь так, будто подрался с сушилкой для овощей, и она тебя победила, мешок с костями.»

«Почему она здесь?» Я хватаюсь за подлокотники стула, раздражаясь сильнее, чем за последние десятилетия. Михаил стоит и смотрит на глупую штуковину в своей руке, выражение его лица полно беспокойства и смятения. «Откуда я должен знать? Мы открываемся только через неделю. Западное крыло еще не готово.»

«Значит, избавься от нее!»

«И как, по-твоему, нам это сделать?» Он скрещивает руки на груди.

Я издеваюсь. «Это не было бы проблемой, если бы ты не решил превратить усадьбу в постоялый двор.»

«Еще раз говорю, это гостиница, с люксовыми номерами, а не постоялый двор.»

Мысль о том, что я могу отослать его подальше отсюда, и ее вместе с ним, приходит на ум, но это только еще больше меня раздражает. «Она не может остаться. Я чувствую ее запах даже отсюда.»

Ее кровь зовет меня даже сейчас, ее запах все еще овладевает моими чувствами. Прошло больше времени, чем я могу сосчитать, с тех пор, как я был в присутствии женщины, а тем более женщины из настоящей плоти и крови. Даже ее сладкий цветочный аромат духов не может этого скрыть, от чего у меня болят клыки.

Михаил начинает расхаживать передо мной, а я усаживаюсь в то, что он называет моим старческим креслом. Это фантастическое кресло, прослужило мне десятилетия. Конечно, красная плюшевая спинка немного утоплена, но, она лучше облегает мою обветренную фигуру.

«Владимир Андреевич, мы открываемся через две недели. Здесь постоянно будут находится гости-люди. Если бы ты только питался, это не было бы проблемой.»

«Я не собирался находиться рядом с гостями!» Я киплю, мои похожие на когти ногти впиваются в руки, когда я сжимаю их в кулаки. У меня даже нет сил втянуть когти. Это не входило в план, и никто не говорил, что здесь будет она. Ее запах такой… дразнящий и манящий.

«Надеюсь, что нет. Ты разваливаешься. Сейчас, я просто слышу возгласы гостей „фуу“». Для эффекта он морщит нос.

«Я в трауре», – отвечаю я ему.

«Я тоже. Скорбя по тому факту, что ты счастливо увядаешь. В конце концов, ты станешь похож на ходячий скелет, как Марфа», – бормочет он, дрожа.

Я смотрю на него сверху вниз, как будто на мне несуществующие очки. «Марфа – замечательная женщина.»

«Она, буквально, ходячие кости и не произнесла ни слова уже четыреста лет. Это неестественно.»

«Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ей нравится это место.»

Закатив глаза и игнорируя тему Марфы, Михаил качает головой. «Для начала, ты мог бы поесть, и это напомнило мне– нам нужен чертов повар.»

«Что?» Зачем, черт возьми, нам нужен п… Ой.

«Люди, Владимир Андреевич. Мы пригласили людей остаться, но у нас нет еды. Да, она приехала всего на несколько дней раньше, но что нам делать? Если мы откажемся от нее, это повлечет за собой плохой отзыв, и что тогда? Или мы попросим Марфу побыть поваром? Боже мой, это ужасно!»

В моей голове проносится воспоминание о том, как я сидел с Марфой, когда я был мальчиком, и ждал, пока она готовит завтрак.

Мой кулак приземляется на потертую кожу подлокотника кресла. «Я буду готовить сам.»

Михаил резко поворачивается, его глаза комично вылезают из орбит, и я представляю, как они падают из его безвкусного черепа. «Ты не заходил на кухню почти двести лет. Как, черт возьми, ты собираешься готовить?

Я тяжело вздохнул и пристально посмотрел на него. «Успокойся, Вурдалак. Это всего лишь один жалкий человек. Я приготовлю. И перестань ходить взад-вперед, ты выглядишь так, будто вот-вот обмочишься, идиот.»

Он фыркает. «Я, идиот? Если бы ты только мог посмотреть в зеркало!» Он начинает смеяться, и мне очень захотелось, чтобы у меня хватило сил ударить его по лицу, чтобы заставить его замолчать.

«Кто бы мог подумать, что, из нас двоих, она назовет меня Вурдалаком? Должно быть, это костюм, а? Он поправил его на своем туловище. «Нам также нужен Интернет.»

Что еще нужно?

Мои глаза расширились при мысли об этой интернет-ерунде, новой эпохи, в этих священных стенах моих предков. Конечно, я знаю о технологиях, и я не остался в полном неведении о цифровой эпохе, но у меня нет иллюзий, что когда-нибудь мне понравится что-то настолько легкомысленное и неприятное. Книги – это источник настоящих знаний.

«Хорошо.»

Я сдерживаю улыбку, когда глаза Михаила расширяются от недоверия. Стоит подключить Интернет только ради того, чтобы увидеть выражение его удивления, и нам надо еще порадовать нашего маленького человечка.

«Чего гости хотят, они получат», – говорю я, взмахнув рукой.

«Верно. Значит ли это, что ты снова собираешься есть? Потому что ты начинаешь выглядеть так, будто разлагаешься. Никто не хочет, чтобы в супе были белые волосы.» Ухмылка приподнимает одну сторону его рта, а глаза мерцают.

«Отстань.»

Его ухмылка превращается в зубастую усмешку. «Она очень красивая, тебе не кажется?

На ум приходит вихрь растрепанных светлых волос, аккуратный нос и ярко-зеленые глаза на лице в форме сердца.

«Возможно. Я был немного занят борьбой со своими инстинктами не съесть ее, чтобы принять во внимание ее характеристики.» Я сижу, качая головой от абсурдности этого плана. «Как, черт возьми, ты вообще подумал, что приводить сюда людей это хорошая идея?»

«Цена – полтора десятка тысяч рублей за ночь за номер, Владимир Андреевич. Вот о чем я думал.» Он смотрит на меня и беспечно пожимает плечами. «Как только ты поешь, ты станешь менее сварливым.»

«Кроме того, ты выглядишь как бездомный, отвергнутый домом престарелых, а я просто пытаюсь удержать тебя на плаву. Помоги мне помочь тебе.»

Я указываю на него костлявым пальцем. «Я убью тебя.»

«Пока ты не перейдешь на здоровую диету первой положительной, ты этого сделать не сможешь, Владимир Андреевич. Ты дряхлый и ходишь трясешься по усадьбе, как инвалид.»

Я рычу от его наглости. «Я заставлю тебя съесть эти слова, Михаил», – огрызаюсь я, впервые за все эти десятилетия жалея о том, что позволил своему телу засохнуть.

«С нетерпением жду этого, Старец.»

«Если бы не наши катастрофические обстоятельства, это не было бы проблемой», – бормочу я.

Михаил смотрит на меня, в его глазах появляется странный свет, а затем, он поправляет галстук на костюме. «Может быть, это и хорошо. Наконец-то, что-то сможет вывести тебя из того, чем ты занимался на протяжении прошлых двух столетий. Мне пора готовить гостевую комнату для нашей гостьи. Постарайся не упасть и не сломать бедро по пути на кухню. В холодильнике есть все необходимые продукты для людей и для тебя.»

Дверь за ним закрылась, и я остался один наедине со своими мыслями.

Холодильник забит до полна, говорит он. Бесполезная неблагодарность. Я вполне не волнуюсь тем фактом, что я чахну. Будучи бессмертным столетия, я начал чувствовать себя пустой оболочкой. Мало что в жизни приносит мне радость, и я хочу только одного, чтобы меня оставили в покое, вдали от всех.

Мои губы кривятся от ярости. Михаил со своими махинациями сделал так, что у меня нет другого выбора, кроме как исцелить себя. Конечно, контроль над разумом будет сложно восстановить, учитывая то, насколько мое тело истощено, и я уверен, что у этого маленького мерзавца проблемы.

Я должен не забыть проинструктировать Михаила, чтобы в моих комнатах не появлялись гости. Существование там Марфы будет невозможно им объяснить.

«Аххххх!»

И вот, она легка на помине. Ее белая костлявая рука роняет два пакета с кровью на стол рядом со мной, и в поле зрения появляется ее череп. «Марфа, прекрати нянчиться и оставь меня в покое.»

Скрип ее суставов эхом разносится по комнате, когда она уходит, и с резким скрежетом металла я снова остаюсь в тишине. Мне нужно напомнить Михаилу, чтобы он смазал дверь маслом.

Мешки с кровью. Я гримасничаю и откусываю одну, глотая безвкусную жидкость, а затем допиваю ее со вздохом, наблюдая, как плоть на моих руках начинает светиться жизнью. Люди в моей усадьбе.

Это будет катастрофа невероятных масштабов.

Глава четвертая

Аделина

Звуки вибрации разбудили меня. Сухость в моих глазах настолько сильная, что кажется, будто я трусь лицом о пляж. Я застонала, проведя по ним пальцем. Пожалуйста, перестаньте мне звонить.

На экране загорается имя Марка. О, Господи, нет. Я нажимаю кнопку «Игнорировать», переводя сообщение на голосовую почту, но то небольшое удовлетворение, которое я получаю от этого, исчезает в следующее мгновение, когда я вижу время. Шесть утра? Этот засранец все еще ищет способы испортить мне день.

Простыни неприятно прилипают к моей коже, и я хмурюсь. Почему так жарко? Я хмыкаю, когда мой разум снова застревает на том факте, что он мне изменил, а мои родители даже не поддержали меня, больше заботясь о своей империи, чем о родной дочери.

Полностью раздраженная тем, что мой мозг явно не собирается отключаться в ближайшее время, я отталкиваю простыню и потягиваюсь, еще больше раздражаясь липким потом, выступающим на моей шее. Какой ужас.

Двадцать минут спустя, я надеваю белые пушистые тапочки с ушками кролика и спускаюсь по лестнице в одной пижаме, бормоча себе под нос. Мои тапочки мягко шлепают по паркетному полу прихожей. Господи, это место большое.

Стены темно-бордового цвета действительно выделяет все золотые бра и люстры, но на стенах их немного. Что, странно.

Я бы хотела, чтобы сотрудники аэропорта не потеряли мой багаж, потому что теперь мне придется ходить по усадьбе в пижаме. Мне нужно постирать грязную одежду после нескольких часов скучного или пугающего авиаперелета.

«Боже мой, здесь еще жарче.»

Я провожу рукой по гладким деревянным перилам главной лестницы, и мой взгляд падает на зимнюю страну чудес, которую я вижу из окон вестибюля. Я здесь, вся в поту, и кажется, что на улице метель.

«Михаил?» – кричу я, гадая, где он будет в это время утром.

«Доброе утро, Аделина», – говорит он, появляясь внизу лестницы, словно почувствовав, что я иду. Я еле выдавила улыбку, хотя это было последнее, что мне хотелось делать. Несмотря на то, что кровать была самой мягкой и удобной, на которой я когда-либо лежала, я почти не спала, и все мое тело болело. Частично это, должно быть, отразилось на моем лице, потому что улыбка Михаила исчезла, когда он внимательно посмотрел на меня.

«Вы хорошо себя чувствуете?»

«Я в порядке», – солгала я. «Просто немного не в себе. Думаю, у меня было слишком много мыслей на уме, чтобы хорошо выспаться.» «Может быть, дело в перемене климата», – предположил он. «Это может заставить человека чувствовать себя очень уставшими, пока он не акклиматизируется.» «Возможно, так и есть. Почему здесь так жарко, Михаил? Клянусь, я вся горю.» Я отбрасываю липкие пряди волос, выпавшие из моего пучка.

Надеюсь, авиакомпания скоро позвонит по поводу моего багажа, но, по крайней мере, есть большая вероятность замерзнуть насмерть, несмотря на то, что в моей комнате жарко.

Он хмурится. «Вам разве не холодно?» Он говорит это и смотрит на меня так, будто это я виновата, что так жарко.

«Нет, конечно! Здесь жарко как в сауне.» Я указываю на снег снаружи и дергаю ткань ночной рубашки. «Совершенно уверена, что вы окупили свои деньги за изоляцию или что-то в этом роде. Но, серьезно, жарко.»

Его бледное лицо стало еще белее. «Мои извинения. Должно быть, проблема с отоплением. Если вы дадите мне минутку, я все исправлю.»

«Спасибо вам огромное. Вы настоящий спаситель.» Мой животик урчит. «Подскажите, а где-нибудь есть завтрак? У меня не было возможности просмотреть ваш сайт.»

Я молилась, чтобы был завтрак. Прошло пять месяцев с тех пор, как Марк настоял на том, чтобы мы начали поститься перед свадьбой, и теперь, когда Марка нет, я собираюсь есть все подряд. Если мне больше никогда в жизни не придется произносить слово «диета», я буду счастлива.

«Вниз по коридору и направо», – отвечает он. «Мы подумали, что из-за акклиматизации вы можете встать пораньше, поэтому все готово. Шеф-повар сейчас его разогревает.»

«Неужели вам совсем не жарко, как это вы не потеете?» – спрашиваю я, но, когда оглянулась назад, его уже не было.

Я не могу не вздохнуть с облегчением, когда прохладный воздух обдувает меня, когда я, наконец, нахожу огромную столовую, и мой взгляд ловит явно дорогую и массивную люстру над головой. Боже, это место похоже на дворец – даже стулья орехового цвета выглядят столетними. Это должны быть копии.

Когда я направляюсь к большому столу, накрытому завтраком, с видом на территорию, мой живот издает могучее рычание.

Песня «Приходите в гости к нам» случайно приходит мне в голову, и я начинаю напевать, с трепетом глядя на деревянный потолок. Возможно, это будет хэштег– «Если ты нашел логово зверя.»

Я сажусь пролистывать социальные сети, готовая съесть все, что у меня на тарелке, до тех пор, пока я не посмотрела на нее. Что за…? Я даже не знаю, на что смотрю. В худшем случае это похоже на сплющенную какашку, а в лучшем – на обугленный кусок мяса. Это совсем не похоже ни на один завтрак, который я когда-либо встречала, и, я не уверена, что мне так уж хочется изменять своей диете.

«Попробуйте это.»

Моя вилка с грохотом падает на стол. «Господи, вы меня напугали!»

Я поворачиваюсь на голос, и мой рот открывается от удивления. Матерь Божья.

Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, прислонился к боковой двери, которую я не заметила, войдя в комнату. Его руки скрещены на прикрытой костюмом груди, а рот вытянут в тонкую, опущенную линию. Он стоит неподвижно, и чем дольше я смотрю на него, тем сильнее краснеет мое лицо, но я не могу заставить себя отвести взгляд.

Темно-каштановые волосы падают ему на лоб, и мне так захотелось откинуть их назад, чтобы лучше увидеть его кофейного цвета глаза. Он мог бы стать звездой в любом мужском журнале, заставив нервничать сотни женщин по всей России. Особенно с щетиной, поднимающейся вверх по щекам и подбородку.

Боже, Аделина. Хватит пускать слюни. Я качаю головой. «Извините, я вас там не увидела.»

Мои губы изгибаются в улыбке, но его даже не дернулись.

«Я попросил вас попробовать», – произнес он. Блеск в его глазах стал еще ярче.

«Аааа, хорошо?» – неуверенно ответила я. Я смотрю на странные темные котлеты и моргаю. «Что это такое?»

«Кровяная колбаса.» У меня сводит желудок. «Может быть, я могу заказать жареные яйца и хлебные тосты…» Я говорю громче.

«Яйца и хлебные тосты?» Я поднимаю глаза и вздрагиваю, как олень в свете фар, его близость высасывает весь кислород из комнаты, а в моем животе порхают бабочки, словно они танцуют. Когда он успел подойти ближе? «Ага. Вы здесь работаете?» Он на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул. Я улавливаю его землистый, чистый аромат, когда он наклоняется. О, Боже мой. Мой мозг начинает заикаться, и я начинаю бессвязно говорить. «Я люблю яйца и тосты по утрам, иногда овсянку или кекс. Вы знаете, что завтрак – самый важный прием пищи в течении дня. Он повышает интеллектуальные способности. Питательные вещества, поступающие в организм утром, также влияют на физическую и умственную работоспособность.»

Аделина остановись!

«У меня были планы прогуляться сегодня по усадьбе. Конечно, вероятность этого велика, поскольку идет сильный снег. На улице безумие, не правда ли?» – выпалила я в спешке.

Выражение его лица меняется, карие глаза кажутся резкими на фоне бледной кожи, и он смотрит на меня так, будто у меня выросли две головы.

Ох, Аделина, замолчи уже!

Он разворачивается и быстро выходит из комнаты, и мне становится легче дышать. Дверь за ним захлопывается, и я закатываю глаза. Мужчина сладок, как терпкий лимон.

«Мне тоже было приятно с вами познакомиться!» Я кричу в пустую комнату.

Я подпираю локоть под подбородком и смотрю в окно. Когда дверь снова открылась, холодный порыв воздуха ударил в меня, прижимая ночную рубашку к груди.

Я скрещиваю руки на столе, надеясь, что Михаил не заметит моего неловкого ерзания.

«Я убавил грев печи. Как прошел завтрак?»

«Честно говоря, я думаю, что мне просто хочется немного жареных яиц и тостов хлеба, если это возможно. Минуту назад здесь был молодой мужчина и…»

Лицо Михаила становится белым, и улыбка исчезает с его лица. «Что?»

«Да, он пошел туда.» Я киваю в сторону почти скрытой двери. Михаил разворачивается и быстро уходит в указанном мной направлении, прежде чем я успеваю даже спросить, кто был этот сварливый молодой мужчина.

«Ух ты, сегодня у меня появилось так много друзей.» У меня снова урчит в животе, и я вздыхаю.

Глава пятая

Владимир

«Видимо, мы зря волновались с тобой. Ее хрупкое человеческое тело не умрет зимой», – говорит Михаил мне в спину. «Я выключил термостат.»

Кастрюли и сковородки с грохотом звенят в раковине, когда я их швыряю, разгневанная сударыня, которая настаивает на яичнице и хлебе. «Яйца и хлебные тосты, Михаил. Почему в наши дни у людей нет вкуса?»

Я поворачиваюсь к нему и, наконец, замечаю, что он выглядит так, будто попал в ураган– его волосы торчат во все стороны.

«В ее защиту скажу, что это то, что большинство людей любят есть на завтрак», – отвечает он.

«Маленькая сударыня послала тебя сюда?»

Его глаза вылезают из орбит, и я прячу ухмылку. «Зачем ты с ней вообще разговаривал?»

«Сегодня утром, я потратил три часа на измельчение ингредиентов, чтобы приготовить ей завтрак, а она отказалась его есть.»

Он пожимает плечами, поднимая руки, как будто это я смешной. «А что ты хотел. Кровяная колбаса действительно выглядит противно, поэтому я заказал блины. Встает вопрос, что ты с ними сделал?» – спрашивает он, оглядывая кухонные стойки.

Мои глаза поднимаются к небу. «Боже мой, меня окружают идиоты.»

«Я думал, мы договорились с тобой, что я буду обслуживать гостей, а ты останешься в восточном крыле? Что случилось с тобой, у тебя ведь нет времени иметь дело с нелепыми людьми? Этого бы не произошло, если бы ты просто согласился, что нам нужен повар!»

Я просто хотел посмотреть, понравится ли ей еда, которую я приготовил, поскольку я нашел время, чтобы приготовить для этого маленького человека.

Я делаю шаг в сторону, чтобы наклонить баночки на полке для специй, чтобы можно было прочитать их этикетки, но, через несколько секунд, ставлю их на место. «У нас есть еще белладонна?» – спрашиваю я, несмотря на то, что знаю, что на кухне не будет этого ядовитого растения. Я слышу его усталый вздох. «Ты не будешь травить наших гостей, Владимир Андреевич.»

«Она дерзкая.» Я хмуро смотрю на сковороду, желая, чтобы ее яйца затвердели.

«Она безобидная и не подозревает, что живет среди хищников.» «Это потому, что люди глупы, у них низкие навыки выживания и почти нет чувства самосохранения. Я не виноват, что они плодятся, как овцы, и не могут себя контролировать.» Кусок хлеба выскакивает из тостера, и я накладываю ей яйца на тарелку. «Уйди с дороги.» Он складывает руки на груди и сжимает переносицу. «Ты выбросил блины, которые я купил, не так ли? Черт возьми, Владимир Андреевич, на следующей неделе к нам придут еще гости. Нам срочно нужно нанять шеф-повара.»

Я поднимаю бровь. «О, и как ты собираешься это сделать? Запустить рекламу? Усадьба Вурдалака ищет повара с гибким графиком. Предпочтительно первой отрицательной группы крови. И никаких заболеваний сердца.» Я смотрю на него с сарказмом.

Ох, как он заблуждается. А его блины останутся в мусорном ведре.

«Будь серьёзен», – нараспев произносит Михаил.

«Я и говорю тебе на полном серьезе. Как выглядят ее яйца?» – спрашиваю я, показывая ему тарелку.

Он смотрит на них и кивает. «Мне кажется, что выглядят хорошо.»

«Отлично. Надеюсь, она ими подавится.» Я обхожу его, пока он смеется. «Ты говоришь, как гиена. Тебе больше нечем заняться?»

«По крайней мере, я не похож на голодную гиену», – парирует он.

«Кстати, я тоже уже на нее не похож, после того как съел целый холодильник отвратительных пакетов с кровью.» Интересно, смог бы Уильям Мерфи придумать пакеты под кровь с текстурой плоти? Возможно, это сделало бы их более вкусными.

Михаил, к счастью, держит рот на замке, когда я открываю дверь и иду отнести этой маленькой королеве еду. Ей следовало бы оценить мои усилия, иначе, я увезу ее отсюда сам.

Я поднимаю взгляд и мгновенно замираю.

Она стоит, моргая, как растерянная сова, ее волосы падают льняными волнами, а рот открыт. Когда одежда для сна стала такой эротичной? Боже мой. Сквозь тонкую серую ткань видна ее грудь. Мой рот наполняется слюной, резцы скрежещут во рту, а ногти удлиняются. Ох, ад уже здесь. Мне нужно, чтобы она ушла, и мне нужно, чтобы ее грудь исчезла из вида. Сейчас.

Я сдерживаю себя, чтобы не заскулить как волк, вместо этого на меня находит гнев. «Где остальная ваша одежда, сударыня?»

«Что?» Она моргает, затем хмурится и смотрит на себя. «Спрячьте, сейчас же, свои розовые бутоны!»

Это довольно мило, как ее крошечные ручки сжимаются в кулаки.

«Прошу прощения?!»

«Аделина! Я как раз хотел пойти к вам узнать, готовы ли вы к экскурсии по усадьбе.» Михаил резко проталкивается мимо меня, толкая по столу поднос с едой, и я пристально смотрю ему в спину.

Боже мой, при ее движении ее груди подпрыгивают и раскачиваются. Конечно, она осознает свое влияние на мужчин, не так ли? Я иду дальше в комнату, чтобы положить на стол ее яйца и хлебные тосты.

«Посмотрите на себя, сударыня!» Не обращая внимания на его попытку разрядить ситуацию, я хватаю ее, подталкиваю к стене со старинным зеркалом и киваю в ответ на ее резкий вздох. «Вот именно!»

Поспешно прикрываясь одной рукой, на ее щеках появляется румянец. От этого вида у меня мгновенно заболели клыки. «Хватит смотреть на мою грудь!» – говорит Аделина. Она моргает перед зеркалом. «Э-эй, подождите. Где ваше отражение?»

Я хмурюсь, когда Михаил оттаскивает ее от зеркала. «Это забавные зеркала для Хэллоуина, которые мы нашли на Артизан. Знаете, реквизит.» Он посмеивается, и звук явно натянутый.

Что, черт возьми, такое Артизан?

Ее глаза расширяются, и она кивает, как будто ее это впечатлило. «Ух ты. Я понятия не имела, что такие зеркала производят. Для чего вам нужен такой реквизит?»

«Ничего важного, просто идея для открытия усадьбы для посещения», – говорит Михаил, улыбаясь ей, и у меня возникает внезапное желание стереть эту улыбку с его лица кулаком. «Я хотел прийти и спросить, не хотите ли вы сегодня совершить экскурсию по усадьбе. Интернет, сегодня, тоже должен заработать, но техник предупредил, что из-за удаленности усадьбы мы можем наблюдать перебои.»

Улыбка расплывается по ее пухлым губам, она взволнованно хлопает в ладоши, а затем приближается, чтобы обнять его. Моя челюсть сжимается, а зубы удлиняются еще больше. Когда я снова попал под гипноз ее груди, находящейся в поле моего зрения? Я вдыхаю, и аромат полевых цветов наполняет мои ноздри.

«Я покажу ей усадьбу», – говорю я, прежде чем успеваю усомниться в своих предположениях.

Тревога распространяется по ее чертам. «Ох, не волнуйтесь об этом», – говорит она, махнув рукой.

«Ерунда. Михаил занят, и я покажу вам усадьбу», – настаиваю я, не отрывая взгляда от ее вздымающейся груди. Я мог бы смотреть на них часами. Днями.

Она указывает на свое лицо тусклым взглядом. «Вы знаете, мои глаза здесь!»

«Я прекрасно знаю, где они.»

Она скрещивает руки на груди, разрушая все свои магические чары, наложенные на меня, и я поднимаю взгляд на ее лицо, мгновенно заинтригованный огнем в ее глазах.

Ее кожа окрашивается в соблазнительный розовый цвет, полный ярости и злобы. «Думаю, я поем в своей комнате. Дайте мне знать, когда появится интернет, Михаил.»

«Держитесь подальше от восточного крыла», – предупреждаю я. Мне не нужно, чтобы она или ее великолепная грудь ковырялись там, где не следует. Я выгибаю бровь, когда она закатывает на меня глаза, затем хватает тарелку и уходит, задрав нос кверху. Мой взгляд останавливается на ее округлых ягодицах, едва удерживаемой маленькими белыми шортиками с оборками. Видит Бог, я застонал.

«Почему она так одета?» – рычу я себе под нос.

Михаил качает головой. «Владимир Андреевич, ты не можешь говорить женщинам, чтобы они убрали свои груди, куда они их денут? И она сказала, что люди в аэропорту потеряли ее багаж.»

«Правильно, люди его потеряли. Тогда найди ей какую-нибудь другую одежду.»

«Ты уверен, Владимир Андреевич?» Он виляет на меня бровями. «Я наслаждался видом.»

Иррациональная ревность вспыхивает в моей груди, и маска, которую я показываю миру, спадает. «Ты не тронешь ее.» Я проглатываю слова, задаваясь вопросом, почему я так реагирую?

На этот раз, Михаил поднимает подбородок и выгибает бровь. «Ты должен был придерживаться плана. Теперь, ты предлагаешь побыть гидом после того, как приготовил для нее еду?»

«Планы меняются. Я не могу вечно оставаться взаперти в восточном крыле.» Боже, она интригует меня. Она очаровательна, от ее широких ярко-зеленых глаз до симпатичных ножек, в кроличьих тапочках. Только одно то, как она произнесла– «Мои глаза здесь», настоящая разъяренная богиня.

«Владимир Донской, великий и могущественный Вурдалак, повержен первой же девушкой, которую он увидел за много лет. Если бы я только знал, что все, что нужно, чтобы поднять тебя на ноги эта пара женственных грудей», – иронизирует он.

Я отступаю и ухмыляюсь. «У нее действительно исключительные груди, и теперь, ты навсегда под запретом смотреть на них.»

«Как будто у меня есть время для женщин, но, в любом случае, Владимир Андреевич, гостей мы не кусаем, тебе понятно?!»

Я улыбаюсь, думая о том, как быстро она укрылась. Как этот манящий аромат исходил от ее кожи, когда она волновалась. Это заставляет меня задуматься, как она будет пахнуть, когда возбудится.

«Ничего обещать тебе не могу.»

Странное чувство пронзает мою грудь, и я почти уверен, что это волнение. Из-за нее? Я отгоняю эту мысль. Скорее всего, она настолько интересна, потому что она первый человек, которого я встретил за последние два столетия.

«Алексей сойдет с ума», – бормочет Михаил.

«Леший должен заниматься своими делами и держаться подальше от моих дел.» Я прислонился бедром к обеденному столу и скрестил руки, размышляя про себя.

«Он только и беспокоится, бедняга. Мы все понимаем, что никто не должен узнать, кто мы, Владимир Андреевич, но, если ты сможешь акклиматизироваться, все будет хорошо. Учитывая твой контроль, я не понимаю, почему это может быть проблемой?» «Именно так. Я перестал нападать на людей за несколько столетий до того, как ты появился на свет, щенок. Найди ее чемодан и принеси его мне.»

Его плечи опускаются. «Будь я проклят. Как будто то, что я говорю, даже не доходит до твоих ушей. Вероятно, его уже нашли в аэропорту.» «Просто привези его и перестань дуться, как ребенок, которого нужно отшлепать.» Он в раздражении уходит, а я смотрю в пустое зеркало и вздыхаю про себя. Одним махом она ясно показала, что мне не хватает близости с женщиной. Одна только мысль о том, как моя рука ласкает ее ягодицы, заставила меня болеть от жажды.

Господи. Прошли десятилетия.