Текст книги "Прелестная наездница"

Глава 9

– Простите, что беспокою вас, милорд, но грабитель сегодня опять забрался в конюшню, – сообщил Хамболт, силуэтом видневшийся в дверях спальни хозяина.

Эван сел, откинулся на подушки и протер сонные глаза.

– Какого черта? Сколько времени?

– Почти два часа ночи, милорд, – ответил дворецкий.

Эван выругался себе под нос. Вторую ночь подряд его будили, чтобы сообщить, что кто-то забирался в конюшню.

– Что-нибудь украдено?

– Нет: мистер Херефорд опять его спугнул.

Эван выгнул бровь.

– Странный какой-то грабитель, а, Хамболт?

Дворецкий согласно кивнул.

– Он опять пробрался к деннику арабского жеребца.

– Ах вот как…

Эван почти не сомневался, что две ночи подряд в конюшню пробиралась леди Теодора Баллард. Хоть конюхи и видели подростка, но эта нахалка запросто могла надеть мужское платье. Или это она сама, или тот, кого она сюда отправила. Но что-то здесь казалось Эвану странным, совершенно бессмысленным. Ни в ту, ни в другую ночь чужак не делал ни малейшей попытки украсть коня. Дверь денника не открывали, ворота конюшни тоже оставались запертыми. Вор, пусть даже самый искусный, не смог бы протолкнуть жеребца через окно. И это не принимая во внимание того, что, если бы араба в самом деле украли, первое место, куда пошел бы искать его Эван, была бы как раз конюшня графа Блэкстоуна. Если в конюшню повадилась действительно она, то должна же понимать, что увести коня оттуда невозможно.

Но зачем же тогда она по ночам пробирается туда, одна, или, возможно, отправляет одного из отцовских грумов? Не может же она так рисковать только для того, чтобы навестить жеребца? Или может? Неужели эта дамочка настолько упряма и безрассудна?

Прошлой ночью Эвану сообщили то же самое: кто-то залез в конюшню, но сумел сбежать до того, как мистер Херефорд и другие конюхи подняли тревогу. Эван распорядился подготовиться на случай, если это произойдет опять, и поймать наконец воришку. Очевидно, этот неизвестный, кем бы он ни был, стоял на своих двоих куда увереннее, чем его слуги.

– На этот раз я намерен вызвать констебля, милорд, – сообщил дворецкий, – но подумал, что сначала нужно известить вас.

Эван прищурился и потер глаза, прогоняя остатки сна.

– Сегодня ничего необычного не заметили, Хамболт?

– Нет, милорд. По крайней мере, мистер Херефорд ничего такого не говорил.

– Вы сказали, это мальчишка? – уточнил Эван.

– Да, милорд. По словам конюхов, лет двенадцати-тринадцати.

Эван потер подбородок и зевнул.

– Пока констебля не вызывайте, мистер Хамболт.

– Милорд? – удивился дворецкий. – Тогда, может, я распоряжусь, чтобы старший конюх на всю ночь поставил кого-нибудь к деннику жеребца?

– Нет, спасибо, мистер Хамболт, – медленно проговорил Эван. – Я займусь этим воришкой лично.

Глава 10

Эван сидел в конюшне на тюке сена, который придвинули к стене справа от облюбованного ночным гостем окна. Он уже дважды влезал в конюшню именно здесь, и Эван надеялся, что и в третий раз ничего не изменится. Однако здесь он караулил уже пятую ночь и начинал терять терпение, но странный визитер не появлялся, хотя и должен был. Может, просто испугался, потому что дважды чуть не попался, или ждет, когда подрастет луна? Эван подозревал, что дело именно в этом, и очень надеялся, что сегодняшней ночью так называемый вор вернется: луна была почти полной.

Глаза уже закрывались, бороться со сном становилось все труднее, как вдруг он отчетливо услышал удар по стене. Эван мгновенно выпрямился. Тело напряглось в готовности схватить неизвестного визитера, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим.

Он не спешил. По всем признакам это и вправду мальчишка, так что справиться с ним труда не составит, ну а если это леди Теодора, и того проще.

Эван, настороже, но совершенно спокойный, пригнулся, глядя, как со скрипом приоткрывается окно и в него протискиваются плечи и торс незваного гостя. Во всем черном он был практически незаметен, так что ничего удивительно, что конюхи не сумели разглядеть его на лугу. Воришка протискивался все дальше, и Эван в свете луны рассмотрел бриджи и сапоги, а вот лицо разглядеть пока не мог.

Эван дождался, когда непрошеный гость заберется на подоконник и приготовится спрыгнуть в конюшню, и протянул руку, приготовившись схватить воришку, если тот попытается нырнуть обратно в окно:

– Добрый вечер.

Похоже, голос его напугал злоумышленника так, что тот пошатнулся на подоконнике и рухнул вниз, ударившись о землю. Отчетливо послышался треск ломающейся кости, потом то ли крик, то ли стон.

Маленькая фигурка на полу скрючилась от боли, и Эван поморщился. Сомнений не было – незваный гость, кто бы это ни был, сломал ногу.

Эван негромко выругался и зажег фонарь, который прятал под одеялом. Стало светло.

– Повредил ногу? – Он опустился на колени рядом и потянулся к нему, намереваясь посмотреть, что там, но тот тихо и в то же время твердо сказал:

– Не трогай меня!

Эван отдернул руку, хотя даже по голосу еще не мог сказать точно, мальчишка это или леди Теодора, и жестко потребовал:

– Кто ты? И что здесь делаешь?

– Не твое дело! – раздалось в ответ. Если это леди Теодора, то явно старается не выдать себя манерой разговаривать.

– Напротив, – возразил Эван, – как раз мое. Видишь ли, я хозяин этого имения, и, если не хочешь, чтобы передал тебя констеблю, расскажешь, зачем уже не в первый раз проникаешь в мою конюшню.

Бедолага попытался встать, намереваясь, вероятно, сбежать, но тут же рухнул на пол, на сей раз совершенно по-женски вскрикнув, потом, страдальчески поскуливая, дерзко заявил:

– Ну так зови констебля!

Сомнений больше не было: это не мальчишка.

Эван сел на пятки и некоторое время молча рассматривал незваную гостью. Похоже, констебля она не боится. А если даже и боится, у нее здорово получается маскировать страх под напускной бравадой. Рот искривлен от боли, но картуз натянут так низко, а подбородок так глубоко спрятан в шейном платке, что Эван не был до конца уверен, что это леди Теодора.

Но имелся способ это выяснить.

– А что, если вместо констебля я вызову доктора, чтобы осмотрел ногу? – предложил Эван.

– Нет! – в панике возразили ему определенно женским голосом.

Эван понял: если это леди Теодора, то куда больше испугается встречи с доктором, чем с констеблем, потому что тот попросит снять бриджи.

– Так кто ты? – повторил Эван, прищурившись.

Она скрипнула зубами, но не ответила.

– Ну что ж, ты не оставляешь мне выбора. Придется отнести тебя в дом и пригласить доктора.

– Нет! – Она опять попыталась встать, но тут же упала.

– Ты, случайно, нож не прихватила? – поинтересовался Эван на всякий случай.

– Нет! – почти выкрикнула Тея.

– Прости, но я не готов принимать твои слова на веру. – И он протянул к ней руки, явно намереваясь ощупать бока.

Она возмущенно пискнула, а потом потребовала:

– Отцепись от меня, негодяй!

О да, это определенно леди Теодора, вне всяких сомнений.

Эван передумал ее обыскивать и, не допуская возражений, прихватив фонарь, поднял незваную гостью на руки, стараясь не причинить боль. Несмотря на все предосторожности, Тея морщилась и тоненько поскуливала, но Эван видел, что девушка стойко преодолевает боль, и это было достойно уважения. Не каждый мужчина смог бы такое вытерпеть.

Едва подхватив ее на руки, Эван окончательно уверился в том, что это леди Теодора, а не какой-то там мальчишка. Во-первых, от нее пахло женщиной: он сразу же учуял легкий аромат духов. Во-вторых, ее выдавало мягкое нежное тело, а когда Эван прижал ее к себе чуть сильнее, отчетливо ощутил сквозь рубашку груди.

Он негромко выругался. О чем только эта дерзкая девчонка думала! Сломанная нога – меньшая из возможных бед: мистер Херефорд запросто мог подстрелить ее.

Эван молча нес незваную гостью к дому, хотя время от времени та и пыталась вывернуться из его рук. Девицу явно не радовало его решение, но она не оставила ему выбора. И что, собственно, она собирается сделать, если даже сумеет вырваться? Если это действительно перелом, а Эван почти не сомневался, что так и есть, то она не сможет ходить еще долго.

Но храбрости девчонке не занимать, надо отдать ей должное. Она скрипела зубами, чтобы не стонать от невыносимой боли, и лишь крепче обхватила руками его шею. Это еще раз доказывало, что он несет женщину: мальчишка не стал бы так за него цепляться. Иногда лунный свет падал ей на лицо, и тогда Эван видел лоб, покрытый бисеринками пота. Пусть притворяется сколько угодно, но она испугана.

Тут надо действовать осторожно. Он-то понял, что это леди Теодора, но если об этом узнают слуги, репутации леди будет нанесен серьезный урон: сплетни среди них распространяются со скоростью пожара. Пока шел к дому, Эван принял решение привлечь только самых надежных. Кроме того, всю эту историю придется держать в строжайшем секрете до тех пор, пока не придет доктор и не осмотрит ее ногу. Да, так будет правильно. Затем он тайком переправит девчонку в имение ее отца, и пусть себе сидит там, а заодно перестанет лазить в его конюшню и досаждать ему.

Эван вошел в дом через боковую дверь, быстро миновал несколько коридоров и добрался наконец до своего кабинета. Здесь им никто не помешает. Уложив девицу на большой кожаный диван, сам сел подальше от нее и вызвал Хамболта. Его дворецкий – воплощение благоразумия – устроит так, что если о происшедшем кто-то и узнает, то это будут самые доверенные слуги.

Спустя несколько минут Хамболт появился на пороге кабинета. Эван заметил его взгляд, брошенный на незваную гостью, и жестом поманил дворецкого в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.

– Вы поймали конокрада, милорд? – спросил тот, в недоумении вытаращив глаза.

– Да, и у меня есть основания думать, что он сломал ногу. Пожалуйста, отправь кого-нибудь в деревню за доктором Бланшаром да прикажи лакею держать язык за зубами. Скажи, что доктор нужен мне немедленно.

– Разумеется, милорд. – Хамболт поклонился и отправился выполнять приказание.

Эван глубоко вздохнул и вернулся в кабинет. Леди Теодора сидела, упершись за спиной руками в диван, сморщившись и глядя на свою сломанную ногу так, словно та предала ее.

Эван взял подушку с другого конца дивана и осторожно подсунул ей под поврежденную ногу. Девчонка поморщилась и едва слышно ойкнула.

– В детстве я тоже ломал ногу, – попробовал завести разговор Эван. – Боль была ужасная. А ты молодец, терпишь.

Ответом ему было каменное молчание.

– Доктор скоро будет, – попытался он еще раз и, прежде чем она успела ляпнуть что-нибудь дерзкое, спросил: – Выпить не хочешь?

Он подошел к буфету и налил в бокал немного бренди.

– Нет! – отрезала Тея.

Эван чуть склонил голову.

– Может, все-таки передумаешь? Когда первый шок пройдет, будет намного больнее. Спиртное обычно помогает.

Должно быть, она решила, что его предложение не лишено смысла, и быстро ответила:

– Ладно, давай. Спасибо.

Эван налил бренди во второй бокал и протянул ей. Она молча поднесла его к губам, сделала глоток и передернулась:

– Фу, какая дрянь: прям отрава.

Он с трудом сдержал смешок. Интересно, она хоть раз пробовала бренди? Скорее всего, нет.

– Уверяю тебя, это не отрава: очень редкий сорт, к тому же подарок герцога.

– Редкий и вкусный не одно и то же, – пробормотала себе под нос Тея, и Эван улыбнулся.

Интересно, долго еще она будет притворяться мальчишкой? Ему хотелось это выяснить.

– Так ты собираешься наконец сказать, зачем лазишь в мою конюшню? Хочешь присмотреть коня, а потом украсть?

– Вовсе нет! – возмутилась Тея и сделала такой большой глоток бренди, что поперхнулась, сморщилась и принялась махать ладонью перед лицом.

– Тогда зачем по ночам забираться в мою конюшню?

Ответом было вызывающее молчание.

Эван сидел напротив Теодоры в большом мягком синем кресле и внимательно смотрел на нее, вращая в бокале янтарную жидкость.

Она поежилась под его взглядом и стиснула зубы. Он даже вообразить не мог, насколько ей больно. Эван сожалел, что настолько ее напугал, что она упала, но, честно говоря, это куда лучше, чем если бы старший конюх ее подстрелил. И может, случившееся заставит ее положить конец всем этим ночным выходкам.

– Ты кто? – спросил Эван.

Она сглотнула и опустила голову так низко, что он едва различал очертания ее лица, но не произнесла ни слова. Он окинул взглядом ее фигуру: все черное: бриджи, рубашка, картуз – помятое, но явно слишком чистое для уличного мальчишки.

Эван сделал глоток бренди.

– Тебе все равно придется назвать свое имя, чтобы я мог отправить тебя домой: самостоятельно ведь не доберешься.

Она поерзала на диване и оперлась на руки, словно собиралась встать.

– Не нужен мне доктор: я ухожу.

Она сумела подняться с дивана, встала на здоровую ногу, пару раз даже прыгнула вперед, но едва попыталась опереться на правую, как тут же упала.

Эван метнулся к ней и успел подхватить, прежде чем она рухнула на пол. Осторожно уложив ее обратно на диван, он опять подсунул подушку под сломанную ногу.

– Надеюсь, тебе понятно, что ничего не выйдет. Позволь врачу осмотреть твою ногу. – Эван старательно делал вид, что верит ей. – Кроме того, боюсь, у тебя и выбора-то нет.

– Я здесь не останусь, – буркнула Тея и опять попыталась встать.

Ну все, довольно! Пора прекратить этот фарс, пока она не пострадала еще сильнее. Девчонка упряма как мул, и бодаться с ней он не намерен.

– Мне кажется, у тебя есть куда более насущная проблема, – сказал ей Эван.

Она вздернула подбородок, и он смог увидеть, что глаза у нее серые.

– Это какая же?

– Как убедить доктора, что вы мальчишка, леди Теодора.

С этими словами Эван протянул руку и сорвал с ее головы картуз, выпустив на волю темно-каштановую массу волос.

Глава 11

Да как, черт побери, он ее узнал? Тею сначала бросило в жар, потом в холод. Комната начала вращаться. Она сжала то единственное, что держала в руках, – бокал с бренди, поднесла к губам и одним глотком выпила содержимое. Жидкость обожгла рот и глотку, девушка закашлялась и чуть не задохнулась.

В комнате раздался смех виконта Клейтона.

– Это первый разумный поступок нынешней ночью, – произнес Эван, забирая у нее опустевший бокал.

– Чего вы от меня хотите? – спросила нормальным голосом Тея, пытаясь выровнять дыхание. Больше не было смысла изображать уличного мальчишку.

Лорд Клейтон чуть склонил голову, внимательно посмотрел на нее и, сделав глоток бренди, парировал:

– Вот тут вы ошиблись. Вопрос заключается в том, чего от меня хотите вы. Это не я по ночам пробираюсь в вашу конюшню и пытаюсь украсть вашего коня.

– Вам и незачем, – буркнула она. – Вы его уже украли.

– Прошу прощения, – усмехнулся Эван. – Я купил коня на аукционе, и мы оба это знаем. Мне жаль вас разочаровывать…

– А вам не жаль, что из-за вас я сломала ногу? – выпалила Тея.

Его брови взлетели вверх.

– Незачем лазить по ночам по чужим конюшням.

– Я не пыталась его украсть, – повторила Тея.

Лорд Клейтон опять посмотрел на нее.

– И что же вы тогда делали в моей конюшне? Просто любовались?

– Вот именно.

Лорд Клейтон в первый раз в присутствии леди Теодоры не нашелся с ответом, и прошло некоторое время, прежде чем он наконец выдавил:

– Ну нет, вы не можете говорить это всерьез.

– Вы не понимаете! – выпалила Тея. – Алабастер – мой конь! Он принадлежал мне еще жеребенком, а отец его продал.

– Значит, у него были на то причины…

Тея вскинула руку.

– Избавьте меня от своих умозаключений! Вы ничего не знаете!

Вот так ему! Она не намерена ничего объяснять лорду Клейтону. Ему наплевать на ее прошлое, как наплевать на то, что граф продал обеих лошадей, даже не спросив ни Тею, ни ее мать, и уж точно наплевать на то, что она обожает этого коня.

– Вы правы, – согласился лорд Клейтон, – не знаю.

Ну уж нет, ему не удастся вызвать ее на откровения.

– Видите ли, вы не оставили мне выбора. Отказались продать и даже не позволили просто повидать его! Вот мне и пришлось прибегнуть к такому способу.

Клейтон потер подбородок, глядя на нее.

– Это вы назвали его Алабастером?

– Я.

Тея вспомнила тот день, когда только увидела маленького жеребенка. Это было чудо, само совершенство.

– А почему? – спросил Клейтон. – Он же темный как ночь.

Уголок ее рта дернулся в усмешке, она похлопала ресницами.

– Именно поэтому имя ему так подходит. Или ирония ставит вас в тупик, милорд?

Он покачал головой, хохотнув.

– Вам когда-нибудь говорили, что у вас не язык, а осиное жало?

– А вам когда-нибудь говорили, что у вас манеры дикого кабана?

– Нет. Полагаю, мы квиты.

Тея вздернула подбородок.

– Мне бы хотелось вернуться домой, милорд. Там, среди деревьев, привязан мой пони. Если вы окажете мне любезность и отправите за ним лакея, я уеду.

– Вы не сможете ехать со сломанной ногой верхом даже на пони, да я этого и не допущу. Девушке в одиночку в наших краях ночью небезопасно.

– Мне не впервой, – возразила Тея. Как он смеет указывать ей, что делать?

– Препираться не имеет смысла. Вы одеты как мальчишка, лежите на моем диване со сломанной ногой и хотите, чтобы я привел сюда какого-то пони, отправил вас верхом домой и сделал вид, что ничего не случилось?

– Да, – кивнула Тея, – именно этого я и хочу.

– Значит, вы либо перебрали бренди, либо повредились умом.

Она стиснула зубы.

– Ничего подобного!

– Позвольте мне внести ясность, леди Теодора. Несмотря на то что последние несколько недель у меня от вас одни неприятности, я не намерен отпускать вас в ночи одну со сломанной ногой.

Тея лихорадочно соображала, какие есть варианты. Если она останется, то придется признаться доктору Бланшару, кто она такая. И что скажет доктор? А как она сможет объяснить ему свое состояние? Если пойдут слухи, что ее обнаружили в имении лорда Клейтона, одну, да еще одетую как мальчишка, ее репутация будет уничтожена, но что еще хуже, будет опозорен брат.

Но как бы это ни раздражало, Клейтон прав: абсурдно предполагать, что она сможет одна ночью ехать на пони, притворяясь, что ничего не случилось. Нога ужасно болит, Тея даже шага сделать не может, уж не говоря о том, чтобы забраться в седло. Черт, черт, черт! Почему, дважды повидав Алабастера, она не оставила все как есть?

Вдобавок Мэгги будет за нее волноваться. Тея уже давно должна была вернуться домой, и сейчас подруга наверняка в тревоге мечется по ее спальне. Более того, она же не может попросить лакея отнести Мэгги записку. Он перебудит всю прислугу в особняке, и случившееся обязательно дойдет до отца.

Тея неохотно подняла глаза на лорда Клейтона. Учитывая обстоятельства, он на удивление добр.

– Я не хотела доставлять вам неприятности, – пробормотала девушка, чувствуя не только раздражение, но и вину за то, что обозвала его диким кабаном. Надо же было наломать столько дров!

Лорд Клейтон понизил голос, рассматривая жидкость в своем бокале.

– Сожалею, что не позволил вам повидать коня: просто не понимал, как много это значит для вас.

Тея судорожно втянула воздух. Проживи она хоть сто лет, все равно не предположила бы, что гнусный лорд Клейтон признает свою неправоту. Но и она была не права. Тея не представляла, как выговорить: «Простите, что я пробралась в вашу конюшню, как вор».

Его губы тронула тень улыбки, и он стал таким… О господи! Тея постаралась прогнать эти мысли из своего вероломного сознания. Нашла время!

– Что касается этой истории, – продолжал между тем виконт, – Я намерен сохранить все в тайне, насколько это возможно. В данный момент о том, что вы здесь, известно только моему дворецкому, но и он думает, что вы уличный мальчишка. Доктору Бланшару, разумеется, придется сообщить, но ему можно доверять: он будет держать язык за зубами. Как только он окажет вам помощь, я велю заложить карету, и мои слуги как можно незаметнее доставят вас домой.

Тея медленно кивнула. Удивительно и неожиданно, но есть за что быть ему признательной. Может, ей все же удастся попасть домой без шумихи – ну или почти без шумихи, учитывая все обстоятельства.

Девушка искренне улыбнулась.

– Спасибо.

– После того как мой самый доверенный слуга приведет доктора, – добавил Клейтон, – я отправлю его за вашим пони. Мы привяжем его к карете, и он вернется домой вместе с вами.

Тея облегченно выдохнула.

– Понятия не имею, что сказать отцу про ногу, но я что-нибудь придумаю.

Эван коротко кивнул.

– Это я предоставляю вам, миледи, но будьте уверены, что я никому не расскажу про этот инцидент, если только вы пообещаете, что, когда захотите увидеть Алабастера в следующий раз, заранее сообщите мне об этом, приедете сюда днем, одетая как леди и с соответствующим сопровождением.

От его улыбки, казалось, даже боль прошла.

Тея поерзала на диване и заявила:

– Полагаю, вы не такой уж гнусный человек, милорд.

Его четко очерченные губы расплылись в широкой улыбке.

– Гнусный? Вот, значит, что вы обо мне думали?

– Среди прочего, – призналась она, тоже улыбнувшись, несмотря на пульсирующую боль в ноге.

– Понятно, – отозвался он ровным голосом.

– Я уверена, милорд, что и у вас для меня найдется пара ласковых слов.

Он выгнул бровь.

– Я джентльмен, миледи, так что оставлю их при себе.

Тея подалась в его сторону.

– Ой, да ладно! Скажите хотя бы, что вы обо мне подумали, когда впервые увидели меня.

Он внимательно посмотрел на нее, явно пытаясь подобрать не слишком оскорбительные слова, глубоко вздохнув, ответил:

– Знаете, миледи, я подумал – и сейчас так думаю, – что никогда еще не встречал более упрямого человека: ни мужчины, ни женщины.

Она невольно рассмеялась.

– Отец всегда говорит, что я уже родилась такой. Меня ожидали в декабре, но я появилась на свет только к концу января.

Теперь расхохотался лорд Клейтон.

– И это меня не удивляет. Нет, в самом деле, миледи. И мне очень повезло, что не вы делали ставки против меня на аукционе. Не сомневаюсь, что вам бы я проиграл.

Она вздохнула.

– Да, но своим упрямством я бы отправила отца прямиком в богадельню.

– Зато отправился бы он туда верхом на арабском скакуне.

В коридоре послышались шаги, и Тея на диване выпрямилась, чувствуя, как опять заколотилось сердце. Это доктор Бланшар. Ну вот как ей с ним объясняться? Волосы в беспорядке, как у дамы легкого поведения, да еще бриджи и шейный платок. Бог знает, что можно подумать!

Лорд Клейтон быстро встал.

– Прошу прощения, я на минутку.

Он поставил свой бокал и поспешил выйти в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Тея услышала, как он приказывает лакею привести ее пони и никому не говорить об этом ни слова. Лорд Клейтон говорил что-то еще, но едва слышно, обращаясь, вероятно, к доктору. В ответ послышалось неразборчивое бормотание, дверь открылась, двое мужчин вошли в комнату, и Клейтон поспешно закрыл дверь.

– Доктор Бланшар знает, что произошло, леди Теодора, и согласен на полную конфиденциальность и секретность.

– Да, миледи, вам не о чем беспокоиться, – подтвердил доктор Бланшар, державший в руке саквояж, быстро подошел к ней и сел рядом на диван, открыв свой саквояж. – Я окажу вам помощь, потом уеду и никому ни слова не скажу.

В первый раз после падения в конюшне Тея расслабилась. Сердце колотилось уже не так яростно. Клейтон избавил ее от постыдных объяснений, взяв все на себя. Она коротко кивнула.

– Спасибо, доктор. Не могу выразить, как я вам благодарна…

Бланшар кивнул в ответ.

– А теперь давайте посмотрим, что с ногой.

* * *

Час спустя нога Теи была аккуратно уложена в деревянный лубок и плотно замотана белой тканью, принесенной одной из горничных лорда Клейтона. В комнату ее не впустили. Лубок требовался, чтобы нога оставалась неподвижной. Надо признать, что осмотр и манипуляции были весьма болезненными, но доктор Бланшар старался все сделать как можно осторожнее и мягче. Кроме того, Тея не сомневалась, что помог еще и выпитый бокал бренди. Она уже начала чувствовать себя едва ли не счастливой и свободной.

Попросив разрешения, доктор Бланшар немного разрезал ее бриджи, прежде чем приступить к осмотру. Хвала небесам, перелом был ниже колена, хоть в этом повезло. Закончив с перевязкой, доктор дал Тее изрядную порцию настойки опия, и ее сразу потянуло в сон.

– Ну вот, этого должно хватить. – Бланшар вытер пот со лба. – Теперь будьте как можно осторожнее, и вам нужно поспать.

– Конечно, – сказала Тея, уже почти засыпая. – Спасибо, доктор. Обещаю, что отправлюсь прямиком в кровать, как только доберусь до дома.

Она подвинулась к краю дивана, намереваясь хотя бы встать… с помощью. Нужно как можно быстрее попасть домой.

– Я больше не буду вам обузой, лорд Клейтон, – пробормотала Тея, когда доктор позволил ему войти в комнату. – Будьте так любезны, прикажите подать карету, чтобы меня отвезли домой.

Лорд Клейтон тотчас же направился к двери, чтобы отдать распоряжение, но его остановил недоуменный голос доктора.

– Домой? Миледи, вы не можете никуда ехать: только полный покой.

Клейтон замер и резко развернулся. Брови его сошлись на переносице, лицо превратилось в грозную маску.

Тея широко распахнула глаза и сглотнула: наверняка просто ослышалась.

– Что вы имеете в виду?

Доктор покачал головой.

– У вас в высшей степени скверный перелом, со смещением кости, так что о том, чтобы шевелить ногой, некоторое время не может быть и речи.

– Что вы хотите этим сказать? – с трудом прошептала Тея, почувствовав, как спазмом сдавило горло. Комната опять начала вращаться.

– Это значит, что вам нельзя никуда ездить, и тем более в карете. До тех пор пока кость не срастется в достаточной степени, вам придется оставаться здесь.