Текст книги "Скандал с герцогиней"

– Что ж… хорошо. А правда заключается в том, что я бы хотела поехать на ферму.

– На ферму? – Энни удивленно заморгала.

– О, я понимаю. – Кейт оглядела комнату, не может ли она спрятаться куда-то от стыда. – Вы считаете, это глупо?

– Нет, нет, нет, – поспешила заверить ее Энни. – Совсем не глупо. Я просто должна была удостовериться, что правильно поняла вас. Не думаю, что когда-нибудь встречала герцогиню, которая хотела бы посетить ферму.

– Я знаю, это смешно. – Кейт залилась краской. – Но, видите ли, я выросла на ферме. И скучаю по этой жизни. Животные, луга, поля, амбары…

– Лично я никогда в жизни не была на ферме, – призналась Лили, откусывая кусочек пирожного. – Это было бы для нас целое приключение! Хотя сомневаюсь, что зимой луга могут выглядеть привлекательно. Но мы должны извлечь из этого все, что можем.

– О да, ферма! – Энни кивнула. – Это звучит удивительно приятно. Вы, Кейт, должны показать нам, что же это такое.

– Что вы имеете в виду? – Кейт внимательно оглядела сестер.

– Ну, а теперь скажите, кто глупее? – рассмеялась Лили. – Мы хотим сказать, что собираемся взять вас с собой на ферму.

В груди остановилось дыхание.

– Вы действительно считаете, что мы можем съездить на ферму?

– Считайте, что это уже решено. – С невозмутимым видом Лили передала ей пирожное.

Глава 13

Когда Абернети вернулся, чтобы вновь встретиться с Джеймсом, новости, которые принес адвокат, были далеко не радостные.

– Оказывается это не такое простое дело, милорд, – заявил Абернети. – Боюсь, куда труднее, чем я предполагал ранее.

Джеймс сидел на стуле, поставив локти на стол.

– Что случилось? – с тревогой спросил он.

Прочистив горло, Абернети вытащил из портфеля стопку бумаг. Бумаги со стуком шлепнулись на стол, и Абернети прихлопнул их ладонью.

– Я просмотрел показания всех свидетелей, собранные во время расследования. В основном они носят обвинительный характер. Несколько слуг, включая камердинера его светлости, а также леди Беттина Суинтон слышали ссору между герцогом и герцогиней незадолго до того, как он был убит.

– Леди Беттина сказала что-то существенное? – нахмурившись, поинтересовался Джеймс. С того момента, как он узнал, что в этом деле фигурирует леди Беттина, он стал особенно подозрителен. Эта красивая молодая вдова не раз делала Джеймсу недвусмысленные предложения. Она отличалась повышенным легкомыслием, что обычно не сулило ничего хорошего. Леди, которая переходила от одного покровителя к другому, выбирая их исключительно среди пэров и рассчитывая заполучить подарки, деньги и власть. Да, Джеймс хорошо знал, что представляет собой эта дама. И она не нравилась ему. Никогда.

Абернети выудил из внутреннего кармана сюртука очки и, водрузив их на нос, рассматривал какой-то документ, который вытащил из толстой стопки.

– Леди Беттина повторила лишь то, что уже сказала нам герцогиня. Она слышала ссору герцога и герцогини. Затем, примерно час спустя, она пошла к его светлости и обнаружила герцогиню на полу около мертвого тела мужа. Пистолет лежал тут же неподалеку, платье и руки герцогини были в крови. Любопытно, что леди Беттина тоже не слышала выстрела.

– Все это очень плохо, так, Абернети? – Джеймс криво усмехнулся.

– Боюсь, что так, милорд. – Абернети покачал головой.

– Что еще вам удалось обнаружить?

Адвокат снова вернулся к бумагам. Вытащил один лист, быстрым взглядом пробежал его и сдвинул брови.

– Камердинер, экономка и, по крайней мере, одна горничная слышали ссору. Дворецкий сказал, что он не слышал. Все они прибежали в комнату на крик леди Беттины.

Джеймс перевел дыхание.

– А что сказала Кейт, когда они вошли?

Абернети щелкнул листком по столу.

– Они все говорили одно и то же. Что касается герцогини, она не произнесла ни слова. Просто молча смотрела на тело мужа.

Джеймс с мрачным видом жевал нижнюю губу.

Если Кейт не виновна, размышлял он, а это еще большой вопрос, скорей всего, в тот момент она была потрясена до крайности. Его нутро завязалось в тугой узел. Ее буквально схватили за руку, но тогда она едва ли понимала это. А что касается остальных, видимо, никто не сомневался, что это преступление – дело ее рук.

– Я полагаю, это хорошо, что она хранила молчание, – задумчиво произнес Джеймс.

– Да, – согласился Абернети. – Единственное, что требуется от обвиняемого – не изобличать себя в дальнейшем. Если бы она призналась, то не было бы никакой надежды на ее защиту. Хотя и сейчас шансы… – Адвокат замялся.

– Очень небольшие? – спросил Джеймс. С глубоким вздохом он отклонился на спинку стула и, потирая виски кончиками пальцев, попытался заглушить начинающуюся головную боль.

– Да, – ответил Абернети. – Если честно, то очень маленькие.

Их взгляды встретились.

– И все же, Абернети, я не сомневаюсь, что вы сделаете все, что в ваших силах.

– Даю вам слово, милорд. – Адвокат снял очки с носа и убрал их во внутренний карман.

– Вы узнали, были ли у кого-то из обитателей дома причины убить Маркингема? – поинтересовался Джеймс.

– Ни у кого, – ответил Абернети, переплетя пальцы на груди. – Все слуги вполне лояльны по отношению к семье, и никто не выказывал недовольства. У леди Беттины тоже нет никаких причин совершить убийство и никакой финансовой выгоды от смерти герцога.

Джеймс убрал руки ото лба и прищурился.

– А другие мотивации?

Абернети покачал головой.

– Мать его светлости в тот день находилась у себя дома, по всем свидетельствам, она любила сына и в тот момент, когда произошло убийство, спокойно спала в своей постели. Ее прислуга подтвердила это.

Джеймс стиснул ручки стула.

– У Маркингема был наследник? Кто должен был унаследовать титул в случае его смерти?

– Я проверил и это, милорд. Наследник титула – его кузен. Сын младшего брата его отца. Мистер Оливер Таунсенд.

– Я слышал это имя, – кивнул Джеймс. – Где находился в тот день мистер Таунсенд?

– Боюсь, в своем собственном доме в Лондоне, что подтвердили его слуги. Но не беспокойтесь, я намерен заняться этим более тщательно… и немедленно.

– А его жена? – спросил Джеймс. Он не сомневался в добросовестности адвоката, как и в том, что светская леди вполне могла иметь мотив для убийства.

– Мистер Таунсенд не женат, милорд. Хотя, честно говоря, как новый герцог вскоре станет объектом повышенного внимания со стороны женского пола.

– Я не завидую ему, – сказал Джеймс и шумно выдохнул.

– Как и я, милорд.

Джеймс потер подбородок. Внезапно он почувствовал страшную усталость.

– Что-нибудь еще, Абернети?

– Да. – Адвокат кашлянул. – Я получил подтверждение из нескольких источников, что леди Беттина и герцог Маркингем на самом деле были…

Джеймс поднял руку, дабы освободить беднягу от печального признания.

– Я понимаю.

Итак, у Маркингема была любовница. И ему хватило наглости привезти любовницу в дом жены и сообщить ей, что у него близкие отношения с другой женщиной. Демонстрируя новую возлюбленную перед Кейт и при этом отказывая ей в свободе. Джеймс до боли сжал кулаки. Мерзавец! Поведение Маркингема доставляло ему почти ощутимую физическую боль.

С другой стороны, подобные обстоятельства могли заставить Кейт переступить дозволенную черту. Возможно, даже совершить убийство. В любом случае Джеймс должен докопаться до правды. Свое общение с герцогиней он начал с единственным намерением получить памфлет, написанный ею, и, в свою очередь, этот памфлет мог повлиять на ее судьбу. Но сейчас Джеймс должен узнать. Он должен. Виновна она или нет?

Абернети собрал бумаги со стола и засунул их в портфель.

– Милорд, все, что я узнал до сих пор, основывается на расследовании мирового судьи. В дальнейшем я намерен провести собственное расследование. Возможно, откроется новая информация. Не известные до сих пор факты.

Джеймс обдумывал все, что случилось с Кейт с тех пор, как он встретил ее. В тот момент, когда она объявила свои условия, ему следовало отказаться от этой затеи. Одному Богу известно, насколько нелепо было его решение поселить ее в своем доме. Но что-то такое слышалось в ее просьбе, что пробудило в нем давно уснувшие чувства. Она сказала, что хочет жить. Наслаждаться. Наслаждаться жизнью. Лили и Энни были правы. Возможно, Кейт невиновна, возможно, что ее лишат жизни из-за преступления, которого она не совершала. Если так, если ее последнее желание заключалось в том, чтобы провести оставшиеся ей дни в относительно нормальных условиях, Джеймс должен признать, что это не лишено смысла.

Ее просьба интриговала его. Желание жить. Жить! Господи, когда его посещали подобные мысли? Может быть, когда он был еще совсем юным? Прежде чем понял, чего ждет от него отец? Но уже в юном возрасте Джеймс узнал, что жизнь отнюдь не наслаждение. Это долг, честь, учение, работа и обязательства. И поэтому его не могло не завораживать последнее желание обреченной на смерть герцогини, такое простое и вместе с тем такое всеобъемлющее. Жить!

Он вновь взглянул на адвоката.

– У герцогини репутация похуже, чем у самого Наполеона. Даже если вы проведете собственное расследование, это будет не просто, да, Абернети?

– Очень не просто, милорд, – печально согласился Абернети.

Джеймс поднял глаза к потолку. В его жизни все было ясно. С одной стороны, человек, владеющий печатным станком, провоцирующий скандалы и сам получающий от этого удовольствие. С другой стороны, виконт, пользующийся благосклонностью света, имеющий безупречную репутацию и в этом, можно сказать, уступающий только Веллингтону.

Но сначала он должен узнать правду.

Наклонившись вперед, он снова поставил локти на стол. Встретив взгляд Абернети, прямо посмотрел ему в глаза.

– Я хочу, чтобы вы наняли сыщика, Абернети. Лучшего сыщика с Боу-стрит. Цена не имеет значения. Я хочу знать каждую подробность того дня.

Глава 14

Поджав ноги, Кейт сидела на своем излюбленном месте в библиотеке. На маленьком столике, который предупредительный слуга Джеймса поставил перед ней, лежало все необходимое для работы.

Перо замерло в ее руке, Кейт молча смотрела на листы бумаги, лежавшие перед ней. Памфлет.

Задумавшись, она наматывала золотистую прядь на палец. Сочинение памфлета оказалось делом более трудным, чем она воображала. Нет, она и не ждала, что это будет легко. Кейт вздохнула и ладонью разгладила лист, лежащий перед ней. Чернила давно высохли. Но, увы, ничего не получалось. Она уже несколько раз пробовала начать и прекращала. Скомкав очередной листок, бросила его в корзину для бумаг.

Снова и снова она пыталась рассказать свою историю. Она писала, стараясь передать свои чувства. Пыталась объяснить, почему она и Маркингем не подходили друг другу. Но на бумаге все получалось совсем не так, как ей хотелось бы. Хотя все правда. Именно то, чего и хотел от нее Джеймс… правды. Но какой правды? Какую правду ей следует рассказать? Какая правда будет правильной?

Кейт вздохнула и потерла шею пальцами, испачканными чернилами. Как объяснить другому, что ты не убийца? О, вернее, как объяснить, что ты не убийца, когда тебе противостоит гора обвинительных свидетельств? Каждое слово, которое выходило из-под ее пера, казалось ей неубедительным и ненужным.

Внезапный стук в дверь заставил ее замереть, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Кейт никак не могла привыкнуть к тому, что она больше не в Тауэре. Там стук в дверь мог означать лишь одно – либо ее должны отвести в суд, либо еще дальше… на эшафот. Постоянный страх не оставлял ее.

– Войдите, – проговорила она, стараясь успокоиться.

В ту же минуту дверь открылась, и Джеймс вошел в комнату. И теперь сердце Кейт замерло по другой причине. Он стоял, засунув одну руку в карман, его темные волосы были, как обычно, аккуратно причесаны, на губах играла легкая полуулыбка. Кейт отвела глаза. Нет, ему не откажешь в привлекательности, подумала она и тут же одернула себя, ущипнув за руку. К чему эти неуместные мысли? О Господи, она действительно заслуживает того, чтобы ее сожгли на костре из-за неуважения к памяти мужа. Но ей тут же вспомнилась леди Беттина, которая провела ночь в ее доме, выставляя напоказ свои отношения с Джорджом, и Кейт не смогла вызвать в себе чувство вины, которую следовало ощущать за неприязнь к мужу, хотя он был мертв.

Она старалась не обращать внимания на дурманящий мужской запах, который сопровождал Джеймса. И постаралась вновь сосредоточиться на памфлете.

– Милорд? – сказала она, поднимая перо и изображая интерес к работе. – Вам что-нибудь нужно?

Он остановился в нескольких шагах от нее.

– Я пришел, чтобы кое о чем спросить вас, Кейт.

Он сел на стул напротив нее, и она выжидающе смотрела на него.

– О чем же? – спросила Кейт, отложив перо и изучая его лицо, которое сейчас было так близко.

– У меня был разговор с Абернети… – начал Джеймс.

– Мы с ним уже закончили. – Кейт пожала плечами. – Я не думаю….

– Предоставьте мне беспокоиться об этом, – прерывая ее, проговорил Джеймс и, потянувшись вперед, поставил локти на колени.

– Это не ваше дело, милорд. И не ваша забота. – Она отвернулась, на глаза неожиданно навернулись слезы.

– Скажите мне, Кейт… – Он сделал паузу. – Есть что-то еще? Что-то еще, что вы вспомнили?

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза.

– Я думала об этом много раз. Много, много раз. Я мысленно проигрывала то утро снова и снова. – Она сжала виски кончиками пальцев. – Кроме Джорджа, в доме были я, леди Беттина и слуги.

– Вы уверены в этом?

– Так же уверена, – кивнула она, – как и то, что у нас не было других гостей.

Он внимательно наблюдал за ней. Она не могла не чувствовать взгляд его проницательных глаз.

– Вы не думаете, что это могла сделать леди Беттина? – На этот раз его голос звучал требовательно и властно.

Опустив руки на колени, она сложила их и, подняв голову, смотрела в потолок.

– Я полагаю, это возможно, но, честно говоря, не знаю, зачем ей это? Это лишено всякого смысла. Казалось, они были так… увлечены друг другом. – Кейт прерывисто вздохнула. Джеймс заметил, с каким трудом дались ей последние слова. Проклятье, он даже сейчас горел желанием устроить Маркингему нешуточную взбучку.

– Возможно, между ними была ссора? Вы не знаете?

Она пожала плечами, снова встречая его взгляд.

– Возможно. Все возможно. Но единственное, что я помню… – Она отвернулась, глядя в темное окно. – Единственное, что я действительно помню… это как я вошла в комнату… и он лежал на полу… – Она не договорила, горло перехватило от конвульсий.

Джеймс потянулся и сжал ее руку. Она была такая маленькая и холодная по сравнению с его теплой ладонью.

– Должно быть, это было ужасно, – прошептал он.

Она заморгала, прогоняя слезы, и снова повернулась к нему.

– Боюсь, я мало чем могу помочь. Это все, что я помню. И все, что я знаю.

– Достаточно, Кейт. Спасибо. Мне не надо было мучить вас.

– Если я вспомню что-то еще, то тут же расскажу вам, – заверила она его.

– Спасибо. – Он быстро отвернулся. – А теперь обсудим более приятный вопрос. – Он отклонился на спинку стула и улыбнулся, от этой улыбки сердце Кейт перевернулось в груди. К вечеру на его подбородке и щеках небритость проступила еще явственнее, но Кейт делала все, чтобы не замечать это.

– Какой вопрос, ми… Джеймс? – спросила она.

Он вытянул ноги и скрестил их, оставив руки на бедрах.

– Вы говорили, что хотите жить. Жить полной жизнью, да? Это ведь и была наша сделка, не так ли? Лили и Энни заверили меня, что уже обдумывают поездку на ферму, как вы хотели. Чего еще вам хочется?

Она улыбнулась.

– Я думала об этом и пришла к решению. – Кейт прикусила нижнюю губу, колеблясь, может ли она сказать ему, чего хочет. Но если он не поднял ее на смех за желание посетить ферму, возможно, и следующее желание его не удивит? Она набралась смелости и сказала:

– Мне бы очень хотелось потанцевать на балу.

Джеймс заморгал. Его руки беспомощно повисли.

– На балу?

Она кивнула.

– Да, я была только на одном балу в своей жизни. Еще до замужества. Это было так красиво! И тогда я в последний раз чувствовала себя счастливой. О, как бы мне хотелось, надеть красивое платье и наслаждаться. Танцевать, смеяться и ни о чем не думать. Я знаю, сейчас зима, и мы не можем пригласить гостей, и не будет залитого луной сада и шампанского на балконе, но, Джеймс, я так хочу танцевать!

Джеймс одарил ее лукавой улыбкой, от чего ее сердце забилось быстрее.

– Если бал – то, чего вы желаете, то вы получите его.

Глава 15

Когда миссис Хартсмид и две служанки вошли в спальню Кейт, вооруженные иголками, ножницами, булавками, нитками и рулоном атласа, Кейт не знала что и думать.

– Его светлость поручил нам сшить для вас бальное платье, – объявила миссис Хартсмид.

– Что? – изумилась Кейт и, не успела оглянуться, как уже поворачивалась по команде Луизы, пока та измеряла ее талию.

– Бальное платье, ваша светлость, – повторила Луиза, сияя улыбкой.

– Его светлость сказал, он сожалеет, что не может воспользоваться услугами модисток с Бонд-стрит, он не рискнул… вы понимаете?

Миссис Хартсмид потупила глаза. И Кейт кивнула.

– Это так замечательно, так великодушно с его стороны, и я благодарна вам, но мне не нужно какое-то особое платье, так как….

– Нет, ваша светлость, на этом настаивает милорд. Он сам выбрал цвет. Вот этот, золотисто-желтый… – Она показала Кейт отрез золотистого атласа. – Он сказал, что этот цвет еще сильнее подчеркнет оттенок ваших прекрасных волос. Хотя я сомневаюсь, что ему бы понравилось, если бы он узнал, что я пересказываю вам его слова. – Миссис Хартсмид хихикнула, качая головой. А Кейт молча ахнула и прижала руки к животу, где вновь порхали бабочки.

– Он так сказал? – спросила она, чувствуя себя восемнадцатилетней девушкой, которой предстоит первый выход в свет.

– Да, именно так, – подтвердила Луиза. – Я сама слышала.

Кейт проглотила улыбку. Она протянула руку и жадно погладила золотистый атлас. Такой красивой ткани она в жизни не видела. Вряд ли она сама могла бы сделать лучший выбор.

– Тогда, что бы ни было, сотворите мне бальное платье.

Когда день подходил к концу, Кейт и три служанки все еще обсуждали детали платья, включая глубину декольте.

– Ниже, – настаивала Кейт, заставляя Луизу краснеть. Возможно, она переусердствовала, но это был ее последний шанс танцевать с красивым джентльменом на балу в платье с глубоким декольте. И она хотела ощутить жизнь во всей полноте. Это прежде всего.

К тому времени, как миссис Хартсмид, выпроводив Луизу и других служанок, покинула комнату Кейт, платье было полностью скроено, оставалось только сшить его. Кейт улыбалась больше, чем когда-либо. Она бросилась на постель и, не в силах сдержать эмоции, заколотила кулаками по подушке. Бал! Она собирается на бал! И с кем? С потрясающим джентльменом, с лордом Медфордом! Она била ногами по холодным простыням и скулила, зарывшись в подушки лицом.

Минуло два дня, и платье было готово. Для Кейт эти два дня прошли в безуспешных попытках написать памфлет. Она снова и снова читала то, что написали Лили и Энни, надеясь, что тот или другой памфлет даст ей идею для ее собственной истории. Откроет глаза на формулу успеха. Оба памфлета носили скандальный характер и некий нравоучительный тон, но Кейт не могла представить, что способна написать нечто подобное. Это было бы не признание. Не мольба о милосердии. Она просто хотела, чтобы это было… искренне. Да, искренне и… честно. Именно об этом просил ее Джеймс. Рассказать свою историю собственными словами. Но что, если никто не поверит ей? Что, если памфлет не станет бестселлером, как надеется Джеймс? Что, если экземпляры сожгут на улице? Сожгут… Она задохнулась. Она не станет думать об этом. Она должна сделать все, что в ее силах.

На второй день миссис Хартсмид вошла в библиотеку, чтобы объявить, что платье готово. Вместе со служанками она трудилась день и ночь, колдуя над роскошным нарядом, и после нескольких примерок их труды, наконец, успешно завершились.

– Ах, боже мой, какое же оно красивое, – шептала Кейт, осторожно прикасаясь к пене юбок, проводя пальцем по великолепной ткани.

– Его светлость просил меня передать вам это, – сказала экономка, вручая Кейт пергаментный свиток, скрепленный восковой печатью. Кейт сломала печать и быстро пробежала глазами текст. Приглашение на бал к виконту Медфорду. Он продумал все.

– Вы – высокий гость, ваша светлость, – с быстрой улыбкой напомнила экономка.

Кейт прикусила губу, желая проглотить возглас восторга, готовый сорваться с губ.

Она театрально присела перед экономкой в реверансе.

– Пожалуйста, передайте его светлости, что я с радостью принимаю его приглашение.

Кейт смотрела на свое отражение в зеркале. Бабочки снова порхали в ее животе, и на губах играла нежная улыбка. Кейт чувствовала себя Золушкой. Конечно, она помнила свой первый бал, помнила и то платье, которое было на ней. Что и говорить, оно было куда скромнее, чем это. Она покружилась. Легкие воздушные юбки поднялись и медленно опустились. Пышные юбки, лиф с жестким корсетом, длинные рукава, закрывавшие руки до запястья – все это напоминало французскую моду конца прошлого столетия. Прелестное платье, и Кейт ощущала себя во всех этих юбках, кружеве и золотистом шелке как нечто нереальное, некое подобие мечты…

Луиза забрала ее волосы наверх в мягкий узел, пустив вдоль щек вертикальные локоны, обрамляющие нежное лицо. Миссис Хартсмид припасла баночку румян, и Кейт чуть оттенила губы и щеки, и даже маленькую ложбинку в декольте. «Жить! Жить! Жить!» – пела душа.

Кейт бросила еще один взгляд на свое отражение в зеркале и легко вздохнула. У нее не было никаких драгоценностей, да и зачем? И так все чудесно. Оценит ли лорд Медфорд ее красоту? О, зачем она думает об этом? Какое это имеет значение? Эта ночь для наслаждения. Не больше, не меньше. Нет, не стоит думать, что Джеймс – поклонник, а она – юная дебютантка, ищущая мужа. Нельзя придумать более противоположную ситуацию. Она – вдова, обвиняемая в убийстве, заставившая виконта устроить для нее этот бал. Нет, не будет ни лунной ночи в саду, ни поцелуев украдкой. На улице холодно, и она ждет приговора, с горькой усмешкой подумала Кейт.

Очевидно, не стоило ничего романтизировать. Кейт вздохнула. Она хотела танцевать? Что ж, нет смысла ждать дольше. Она разгладила брови кончиками пальцев и приподняла юбки. Миссис Хартсмид принесла изящные золотые туфельки, которые виконт привез для Кейт с Бонд-стрит. Совершая подобную покупку, он, должно быть, дал пищу сплетникам. О, подождите. Скорей всего, он послал за туфлями Лили или Энни, такой вариант больше походит на правду. А эти барышни так добры и предусмотрительны, без сомнения, именно сестры выбрали эти золотые туфельки с крохотными кисточками на носу.

Кейт прошла к двери спальни и уже взялась за ручку, когда появилась запыхавшаяся Луиза.

– О, ваша светлость, простите. – Она сделал книксен, держа что-то за спиной.

– Вы что-то забыли, Луиза? – спросила Кейт.

– Нет, не забыла. – В глазах горничной сверкнуло любопытство.

– Что же это? – Кейт не могла удержаться от улыбки.

Луиза протянула ей синюю бархатную коробочку.

– Это от его светлости, он хочет, что бы вы надели их сегодня вечером.

Кейт, едва сдерживая любопытство, взяла коробку и, подцепив большим пальцем крышку, открыла ее.

– О боже! – На кремовом шелке лежало сапфировое ожерелье и рядом такие же серьги. Камни были крупные, округлой формы и сверкали, переливаясь бесчисленными гранями.

– Он сказал, что они под стать вашим глазам, – проговорила Луиза, хлопая ресницами.

Кейт чувствовала, как ее щеки покрылись румянцем, а горло перехватило так, что стало трудно дышать.

– О боже, Луиза. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Помоги мне надеть их. – Она поспешила подойти к зеркалу и, приподняв локоны, придерживала их, пока Луиза застегивала ожерелье.

– Ужасно хочется завизжать, – призналась Кейт, тихонько подпрыгивая на цыпочках. – Но я воздержусь.

– Разве герцогини визжат? – спросила Луиза, стоя за спиной Кейт и глядя на ее отражение в зеркале широко распахнутыми глазами.

– Не знаю насчет всех герцогинь, но герцогиня, которая выросла на ферме – да. – Она подмигнула горничной, и та ответила ей широкой понимающей улыбкой.

– Если и есть что-то, из-за чего может завизжать герцогиня, я точно могу сказать, что это вот эти драгоценности, – ответила Луиза.

– Не могу не согласиться. – Кейт сделала два глубоких вдоха и шумно выдохнула.

– Я заметила, что вы часто делаете это…

– Что делаю?

– Два глубоких вдоха.

– Ах, это, – отмахнулась Кейт. – Да, этому меня научила моя матушка. Ничто не лечит лучше, чем два глубоких вдоха, всегда говорила она. Особенно, когда волнуешься.

– Вы волнуетесь? – удивилась Луиза.

Кейт рассмеялась и повернулась к горничной лицом.

– А как же? Разве любая молодая леди не волнуется перед балом?

– Не знаю. – Луиза, потупившись, разглядывала свои руки. – Я никогда не была на балу.

Кейт заморгала и ущипнула себя за руку. Разумеется, горничная никогда не была на балу. Что должно произойти, чтобы она могла оказаться там?

– Я вот что скажу тебе, Луиза, надень свое лучшее платье, спустись попозже в зал, и я попрошу лорда Медфорда потанцевать с тобой.

Глаза Луиза стали огромными, словно собирались вылезти из орбит.

– Нет, миледи! – Она отчаянно замотала головой. – Это совершенно невозможно.

– Почему невозможно? – рассмеялась Кейт. – Очень даже возможно.

– Потому что… – Подбородок Луизы задрожал. – Это абсолютно неуместно.

Кейт сделала неопределенный жест в воздухе.

– О, кого это волнует? Кроме того, не забывай, я герцогиня, и я тебя приглашаю.

Луиза недоверчиво смотрела на нее, хлопая ресницами.

– Вы правда думаете… лорд Медфорд не будет возражать?

– Я уверена, что он будет рад. У меня были соседи, так вот они раз в год устраивали балы для слуг. Не сомневаюсь, что он тоже слышал об этом.

– Да. – Луиза прикусила губу. – Мне тоже доводилось слышать об этом, но у нас здесь такого никогда не бывало.

– Что ж, когда-то все бывает в первый раз, – вздохнула Кейт. Она бросила взгляд на каминные часы. – Уже почти десять. Приходи в полночь.

Луиза улыбнулась от уха до уха.

– Я просто загляну, а там посмотрим, как пойдет…

– Приходи, Луиза. И танцуй. Если лорд Медфорд не захочет танцевать с тобой, я сама буду тебе партнером.

Луиза рассмеялась, и Кейт похлопала ее по плечу.

– А сейчас я должна торопиться. Нельзя заставлять лорда Медфорда ждать. Спасибо за помощь. – Она подала горничной руку и поспешила к дверям. Выйдя в коридор, Кейт быстрым шагом направилась в нижний холл.

Миновала холл, окруженный мраморной балюстрадой, и направилась в бальный зал. Лок стоял у входа, облаченный в парадную ливрею. Ее глаза широко открылись, когда она увидела его. Что делает здесь дворецкий?

– Мисс Кейт Блейк, – объявил он. Кейт была довольна. Лок использовал ее девичье имя. Он не стал представлять ее как герцогиню Маркингем, не сказал «ваша светлость», и, может быть, это ее воображение, но ей показалась, что дворецкий подмигнул ей, когда она проходила мимо.

Переступив порог зала, Кейт замерла, не веря своим глазам. Прижав руку к груди, она вдохнула дивный аромат, ударивший ей в лицо. Зал совершенно преобразился. Он был декорирован так, словно это была большая беседка. Вдоль стен тянулись вазы с цветами, сверху спускались виноградные лозы и другие вьющиеся растения. Да он ограбил все оранжереи в стране! Где ему удалось достать эти прекрасные свежие цветы посреди зимы? Она не могла представить. Но они были повсюду, всех сортов и оттенков, включая ее любимые красные розы. Все это выглядело… как сад в лунную ночь. Именно то, о чем она мечтала. В глазах стояли нежданные слезы. Никто, включая ее мужа, не делал для нее ничего подобного… прежде.

В дальнем конце зала она заметила длинный стол с напитками, за деревянной ширмой расположилась группа музыкантов, они настраивали инструменты.

Затаив дыхание, Кейт оглядывалась вокруг. Мечта, и она посреди этой мечты. Кейт ни на каплю не сомневалась в этом. Движение в противоположной стороне комнаты привлекло ее внимание.

Да, это он. Джеймс. Он стоял, оглядывая зал, зажав в одной руке красную розу и засунув другую руку в карман. На нем был идеального покроя строгий черный сюртук, брюки из великолепной тонкой шерсти, пышное жабо рубашки, видное в разрезе сюртука, сверкало белизной, от которой слепило глаза. Галстук завязан в небрежный узел, но более интригующим было выражение его лица. Он был так красив, что Кейт на мгновение лишилась дара речи. И быстро потупила глаза, чтобы прийти в себя. Через пару секунд она вновь подняла голову и улыбнулась Джеймсу.

Он медленно двинулся к ней, и она присела в реверансе.

– Милорд.

Он поклонился.

– Миледи.

Вытащив руку из кармана, он протянул ее Кейт. Она шагнула к нему и, невольно скользнув рукой по его руке, даже через ткань сюртука смогла ощутить силу его мускулов. И сделала глубокий вдох.

– Вы очаровательны, – сказал Джеймс, вручая ей розу. – Я подозревал, что так и будет.

– Розы – мои любимые цветы, – пробормотала Кейт, замечая, что на стебле срезаны все шипы. Она покрутила ее в руке и, поднеся к носу, вдохнула тонкий аромат.

– Я помню. – Джеймс улыбался, наблюдая за ней. – Я посылал их вам каждое утро.

Ее ресницы вспорхнули, небесно-голубые глаза удивленно смотрели на него.

– Так это вы? Я думала, это простое совпадение. – Сердце подкатило к горлу.

– Никаких совпадений, – сказал он и добавил: – Эти сапфиры идут к вашим глазам.

Она осторожно потрогала ожерелье рукой, в которой держала розу.

– Спасибо, что позволили мне надеть их, – пробормотала Кейт. – Они великолепны.

– Надеть их? – Его взгляд выражал недоумение. – Это подарок.

Их взгляды встретились, и дыхание в ее груди остановилось. Она не может позволить ему делать столь дорогие подарки. Это совершенно неприемлемо. Не говоря уже о том, что, скорей всего, у нее не будет случая надеть эти украшения, ни сейчас, ни в будущем… Но, в то же время, это так мило с его стороны.

– Я не могу… – начала она, но он не дал договорить, словно прочел ее мысли.

– Я надеюсь, вы не думаете, что это неприемлемо? – сказал он. – Мы уже давно преодолели эту границу.

Она промолчала и улыбнулась. Она не могла ничего поделать с собой.

– Я просто думала… что они не понадобятся мне… – Горло перехватило, не в состоянии закончить фразу, Кейт опустила глаза в пол.

Джеймс скользнул пальцами по ее подбородку и, приподняв ее лицо, заглянул в глаза.

– Позвольте мне позаботиться об этом. И напомнить вам, что сегодняшний вечер для… танцев. – Он убрал руку, и Кейт стало жаль.

Она отвела глаза, внезапно чувствуя робость. Вертя розу между пальцами, жестом указала на невидимых музыкантов.

– Почему вы их спрятали?