Текст книги "Неокантианство. Шестой том. Сборник эссе, статьей, текстов книг"

208. В конечном счете, тождество с самим собой является единственной изначальной характеристикой предметов нашего воображения. Ибо, определяя предмет как представление, как нечто воображаемое, как эпитома, как содержание, как окружность, как нечто вообще, как высший род, мы предполагаем его в каждом из этих способов определения. Поэтому все эти предшествующие определения являются не только альтернативными определениями тождества с самим собой, но и производными от него.

209. Поэтому мы должны сказать: предмет и тождество с самим собой – это одно и то же; быть предметом – это не что иное, как быть тождественным с самим собой. Это снова кажется парадоксальным. Но он уже теряет этот характер, когда мы проясняем для себя логические отношения, связывающие воедино все различные определения предмета, которые нам удалось вывести. С психологической точки зрения объект был прежде всего идеей; с логической точки зрения он стал воображаемым, затем олицетворением, затем содержанием и протяженностью, отсюда – высшим родом или чем-то вообще, наконец, тождеством с самим собой. Теперь мы исходим из логического определения предмета = воображаемое = эпитома, а затем отождествляем эти определения с окружностью и высшим родом. Затем мы можем представить себе высший род с точки зрения определенных выше фактических категорий субстанции, процесса и отношения. Это означает, что предмет, рассматриваемый с точки зрения категории субстанции как высшего рода, является содержанием; с точки зрения категории процесса он предстает в этом высшем роде как понятие; а с точки зрения категории отношения он предстает как тождество с самим собой. С другой точки зрения, мы можем сказать: каждый предмет, рассматриваемый наиболее абстрактно, показывает себя как эпитома, т.е., как мы должны были сказать с нашей исходной точки, как предмет второго порядка; эпитома, однако, является высшим родом, поскольку она включает отношения элементов между собой; в каждом отношении, наконец, есть тождество с собой как момент, который также может быть понят как предел отношений вообще. С двух последних точек зрения, таким образом, также возникает несоответствие, содержащееся в рассмотрении тождества как отношения: тождество с самим собой является предметом, когда оно понимается как высший род; оно является предельным случаем отношений с точки зрения, которая ведет вверх от этой категории к высшему роду.

210. Из этой функции тождества следует, что суждение:

I. Каждый предмет тождественен самому себе выражает сущность нашего объектного сознания, т.е. нашего воображения. Как формальный принцип тождества, оно является наиболее общим принципом нашего воображения; в символическом обозначении: A = A.

Это суждение является формальным принципом, поскольку оно не требует и не терпит доказательств. Оно не нуждается в нем, поскольку оно настолько очевидно или очевидно, что может показаться бессмысленным. Оно не требует доказательств, поскольку любое доказательство в каждом из его компонентов предполагает тождество с самим собой, чья версия в форме суждения и есть доказываемое утверждение. Поэтому оно может быть достаточно обосновано только тем доказательством, с помощью которого всякая попытка аннулировать его, т.е. опровергнуть, оказывается противоречащей опровержению, т.е. невозможной. Более того, это самый общий принцип нашего воображения, поскольку он не содержит ничего, кроме того, что составляет простую сущность воображения вообще.

Однако это, безусловно, пропозиция, предикат которой просто повторяет субъект в другом определении, т.е. идентифицирующее суждение. Это даже пример всех подобных высказываний. Его предикат не может выражать ничего другого, кроме того, что говорит субъект. Ибо это одна и та же вещь, на которую мы смотрим с двух сторон. Кроме того, поскольку принцип формулирует только то, что характеризует каждый возможный объект как таковой, и поскольку это сразу же очевидно для любого, кто способен затратить необходимую абстракцию, поскольку непосредственное доказательство подтверждает себя без дальнейших усилий при любой попытке исследования, то самоочевидно, что он должен быть самоочевидным. Его можно ругать как пустое или бессмысленное. Но в то же время следует признать, что эта пустота обусловлена тем, что в ней полностью отсутствует всякое особое содержание, да, даже логическая имманентность, которая может проявиться только при рассмотрении высшего рода субстанциального ряда порядков. И надо признать, что невысказывание возникает оттого, что ему нечего сказать, кроме того простого, что мы переживаем непосредственно в сознании каждого предмета.

211. Более того, принцип тождества лишь констатирует то, что есть. Он не предписывает, что должно быть. Он не может содержать правило, которому нельзя следовать при определенных обстоятельствах, именно потому, что он описывает сущность, которая на самом деле присуща всему, что представлено как таковое, и которая принадлежит только ему. Поэтому она не является нормативным принципом. Тем не менее, его можно рассматривать как логический принцип. Ведь он был впервые получен путем чисто логического исследования и может быть получен только путем такого исследования. Далее, он определяет сущность предметов, которая лежит в основе всего нашего мышления в собственном смысле слова, всего сравнения и различения, как непреложное условие его возможности, а также возможности мышления сделать себя предметом. То, что логика здесь берет на себя задачу, формально принадлежащую психологии, не должно смущать. Это как раз одно из тех формальных определений, которые логика берет на себя для любой другой науки, поскольку они относятся к элементам методов мышления, общих для всех наук.

212. Если отличать воображение, посредством которого предметы даны нам, от воображения, посредством которого эти предметы определяются в суждении, в сформулированном мышлении через пропозициональные суждения, то закон тождества предстает как фундаментальный закон нашего воображения в более узком смысле. В этом варианте он выражает существенную предпосылку нашего мышления. Но с этой точки зрения он не является законом мышления в более узком смысле, именно потому, что он является законом нашего воображения в более узком смысле. Принцип признает свое положение в качестве предпосылки нашего мышления в более узком смысле через логическую форму, свойственную ему как сформулированному суждению. Он превращает предел всех возможных отношений в элементарное двухчастное отношение. Ибо он разлагает тождество предмета с самим собой на функциональное различие субъекта и предиката, которое не упраздняется даже в идентифицирующем суждении. Таким образом, он разлагает то, что дано как одно и то же, на два члена, которые стоят друг напротив друга как субъект и предикат. Он пытается, можно сказать, совершить невозможное. Ибо оно выражает в форме сформулированного мышления то, что не может быть постигнуто в форме этого мышления, да и вообще в форме мышления. Тождество каждого предмета с самим собой не может быть помыслено в собственном смысле, то есть постигнуто путем сравнения или различения. Его простая сущность противоречит любой такой попытке. В этом отношении символ A = A содержит противоречие в самом себе. Он представляет простое позиционирование того, что тождественно самому себе, как двуединое. Именно потому, что объективное понятие как таковое и сформулированное суждение, даже в его простейшей форме, различны по сути, непременная попытка выразить объективность в форме суждения терпит необходимое фиаско.

213. Принцип тождества, как закон понятия, применим исключительно к пограничному случаю отношения, отношения каждого объекта к самому себе как к тому, что он есть, которое может быть выражено только неаутентично как отношение. Каждый предмет тождественен с самим собой, постольку, поскольку он сознается, как именно это содержание, каждая отдельная характеристика составного предмета, постольку, поскольку она сознается, как именно это. Со времен Аристотеля принято употреблять слово тождество в более широком смысле. Общие характеристики разных предметов и постоянные характеристики одного предмета называют тождественными; допускают тождество предмета с некоторыми его характеристиками, вещи, представленной в n-й раз, с вещью, представленной в n-й раз, даже памяти о чем-то воспринятом с ней; даже не стесняются говорить о деревянном железе частичного тождества и т. д. (2) От любого такого расширения тождества, которое превращает тождество с самим собой в некое подобие, здесь и далее принципиально воздерживаются. Там, где у нас есть основания говорить о полном равенстве содержания, мы, однако, будем, как и прежде, называть эти объекты «одинаковыми».

214. Идентичность составляет ядро того, что со времен Канта называется позицией, позиционированием или, с неудачным выражением, взятым из области суждения, утверждением. Если оставить в стороне меняющиеся вторичные смыслы, придаваемые позиционированию метафизическими гипотезами, если прежде всего воздержаться от всякого отношения к трансцендентному, которое уже было приписано ему Кантом (3), то это слово можно сохранить для содержания высшего рода, чтобы обозначить тождество по отношению к логическим отношениям объектов, о которых речь пойдет ниже. Поскольку, таким образом, позиционирование ограничивается отношением каждой представленной вещи к самой себе, то есть поскольку позиционирование любого предмета как такового не требует и не допускает отношения к позиционированию другого, позиционирование, как простое и первоначальное, также является независимым. Всякое различение, следовательно, предполагает не меньше, чем всякое сравнение, тождество различного и одинакового с самим собой. Каждая попытка привязать позиционирование к различению, таким образом, ошибочно переворачивает отношения зависимости между ними.

215. Принцип тождества – это просто позиционирование предмета. Он был бы применим, даже если бы наше сознание было заполнено только одним неизменным предметом. Однако нам дано большинство предметов. Поэтому каждый из них тождественен только самому себе. Поэтому предметы называются различными в самом широком смысле слова постольку, поскольку они не тождественны друг другу. Это различие в широком смысле слова является неопределенным, поскольку конкретное содержание нетождественных предметов не принимается во внимание, а рассматривается только различие установки. Если обозначить отдельные предметы, чтобы выразить это различие обстановки, буквами A, B, C, D… то их можно выразить словами:

A отличается от B, C, D.

Для отдельных объектов (B, C, D …) можно кратко поставить Non-A и соответственно сказать:

A отличается от Non-A, или еще короче:

A – не Non-A.

Тот, кого интересует символ для обозначения разницы, может написать его:

A ∨ [или – wp] Non-A.

Этот символ формируется по аналогии с символом для знака тождества и равенства. Принцип нетождества или неопределенного различия, выраженный этими формулами, выглядит следующим образом:

I. II. каждый предмет в той мере, в какой он тождественен только с самим собой

сам по себе, отличается от любого другого.

216. Принцип нетождественности, другими словами, не говорит того же, что и принцип тождества; он также не является аналитическим следствием этого принципа, а скорее находится по отношению к нему в синтетической зависимости (152). Она предполагает принцип тождества. Но он требует, кроме того, предварительного условия, которое не принимается во внимание для последнего, а именно, чтобы было дано большинство объектов. Здесь уже нет пограничного случая, когда точки отношения перетекают одна в другую, а даны две такие точки, А и не-А, последняя как воплощение нетождественного с А.

В этих двух отношениях, исходном тождестве и производном нетождестве, исчерпываются фундаментальные логические отношения предметов как таковых. Все остальные требуют рассмотрения конкретного содержания предметов, которое может быть удовлетворено только отношениями суждения.

217. Постижение значимости высшего логического принципа столкнулось с трудностями, из-за которых до сих пор мнения расходятся во всех направлениях. Прежде всего, путаница тождества и равенства, о которой уже неоднократно упоминалось, стала его гибелью. Вторым препятствием стало отсутствие ясности относительно природы мышления и его отношения к понятию в более узком смысле. Наконец, самоочевидность и видимость небытия в этом принципе также оказались обманчивыми.

Что касается первого из этих недостатков, то, как уже говорилось, аристотелевские изложения действовали как множество сияющих, постоянно появляющихся завещаний. Для основателя логики тождество – это всего лишь частный случай равенства. (4) Соответственно, он различает различные виды тождества, например, помимо тождества с самим собой, то есть тождество по числу и по сущности, то, что тождественно только по числу, и то, что тождественно только по сущности (5). Он не сформулировал предложение о тождестве, не говоря уже о том, чтобы доказать его как логический принцип. Отрывки, которые рассматривались как выражение такой пропозиции, доказывают не больше, чем аналогичные утверждения у Платона и утверждение в учении поэмы Парменида. Они лишь показывают, что фразы, в которых мы теперь можем распознать идею тождества, связанную с суждениями, навязали нам себя непроизвольно (6). Как видно, только во времена Галена были предприняты попытки сформулировать логические принципы (7). Согласно старой традиции, скотист Антоний Андрае (8) является тем, кто заявил закон тождества как первый принцип, не логически, однако, относящийся к воображаемому, но метафизически, к существующему («ens est ens»). За «основу всей демонстрации», за закон мышления, он, как видно из полемики Локка, (9) часто рассматривался уже в середине XVII века; вероятно, под влиянием более позднего развития номиналистической логики. (10) Сам Локк признает тождество каждой воображаемой вещи с самой собой как необходимое: «Первая деятельность ума, если этот ум вообще имеет какие-либо чувства или идеи, состоит в том, чтобы воспринимать свои идеи, а если он их воспринимает, то знать, что представляет собой каждая из них. … Это абсолютно необходимо, ибо без этого процесса не было бы ни знания, ни разума, ни воображения, ни вообще каких-либо определенных мыслей. Поэтому разум ясно и однозначно понимает каждую идею как согласную с собой, как нечто, что есть то, что есть». Однако в результате своей позиции в отношении логических принципов в целом он считает, что аксиома «что есть, то есть» или «одно и то же есть одно и то же» является бесполезным предложением (trifling proposition – wp]). Ибо она не обогащает наше знание, хотя время от времени имеет критическое значение по отношению к тем, кто нарушает аксиому (11). Лейбниц трактует высказывание: «Chaque chose est ce qu’elle est» [Каждая вещь есть то, что она есть. – wp] как общую примитивную утвердительную истину разума и заявляет против Локка: «que les propositions identiques les plus pures et qui paraissent les plus inutiles, sont d’un usage considerable dans l’abstrait et general.» [Эти идентичные предложения кажутся бесполезными ссылками, но имеют значительное абстрактное и общее значение. – wp]. Он даже прямо утверждает: «Les consequences de Logique se demontrent par les principes identiques.» [Логическая последовательность демонстрируется принципом тождества. – wp] (12) Для Вольфа этот принцип не является первоначальным ни там, где он появляется как принцип определенности, ни там, где он появляется просто как наиболее общее из тождественных предложений, но является производным от предложения противоречия, которое будет обсуждаться здесь только в учении о суждении (13). У Баумгартена принцип, хотя он и понимает его как principium positionis, стоит в такой же зависимости. Он формулирует, смешивая логическое и метафизическое, воображение и мышление: «Omne possibile A est A, seu quicquid est, illud est, seu omne subjectum est praedicatum sui.» [Всякое возможное А есть А, то есть оно есть то, что оно есть, или весь субъект есть предикат самого себя. – wp] (14) Согласно Реймарусу, пропозиция: «Каждая вещь есть то, что она есть», т.е. «правило настройки», является независимым и, более того, изначальным правилом разума. Однако он придает ему еще более неопределенный смысл, чем Баумгартен. (15) Кант, хотя и не без колебаний, даже в период своей «Критики» сохранил предположение Вольфа о том, что принцип тождества не является первоначальным (16). Зародыши осознания того, что закон тождества является высшим законом воображения, можно найти в объяснениях Фихте, встроенных в метафизические предположения, которые здесь не рассматриваются. Он называет «логическую» пропозицию: А = А «высшим фактом эмпирического сознания», поскольку она просто утверждает: «если А есть, то А есть», «необходимая связь» таким образом «устанавливается между двумя (X) par excellence и без всякого основания». Поскольку, кроме того, именно Я «судит в вышеприведенной пропозиции, и действительно судит согласно X как закону», закон «должен быть дан Я самим Я». Поэтому для него «форма этой пропозиции, в той мере, в какой она является просто логической пропозицией, ниже высшей формы, формальности вообще, единства сознания» (17). Аналогично объясняет себя и Шеллинг: «Высший закон для бытия разума, а поскольку нет ничего помимо разума, для всего бытия (в той мере, в какой оно постигается в разуме), есть закон тождества. … Пропозиция A = A не требует никакой демонстрации. Оно является основанием всякой демонстрации. То, что в нем постулируется, есть только сам этот необусловленный бытийный закон». (18) Гегель приравнивает пропозицию к отрицанию: «A не может быть одновременно A и не A», как это часто делалось, но всегда, как будет показано, необоснованно. Он утверждает: «Эта пропозиция, вместо того чтобы быть истинным законом мышления, есть не что иное, как закон абстрактного понимания. Форма пропозиции уже противоречит ей самой, поскольку пропозиция также обещает различие между субъектом и предикатом, но при этом не выполняет того, что требует ее форма. … Если утверждается, что эта пропозиция не может быть доказана, но что всякое сознание поступает согласно ей…, то этому предполагаемому опыту школы должен быть противопоставлен общий опыт, что никакое сознание не мыслит согласно этому закону, не имеет идей и т.д., не говорит, что никакое бытие, какого бы то ни было рода, не существует согласно ему. Говорить согласно этому закону бытия (планета есть – планета …) совершенно справедливо считается глупым». (19) Движущая причина такого неприятия принципа кроется в не цитируемой здесь ссылке Гегеля на его диалектический метод. Его оговорки, основанные на правильном понимании того, что форма суждения принципа несовместима с его предметом, легко устраняются после вышеизложенного (212). Принцип, который, кстати, сформулирован не идеально: «Все тождественно самому себе», действительно противоречит сам себе. Но так же мало, как трава перестает быть зеленой, поскольку в суждении «трава зеленая» мы вынуждены разделять субъект и предикат, так же мало предикативное разделение воображаемого в суждении, выражающем тождество воображаемого, нарушает абсолютную имманентность тождества в предмете. Но только тот, кто принимает тождество как закон мышления и при этом понимает его так узко, как его следует понимать как закон понятия, виновен в той глупости, которую Гегель приписывает мышлению, следующему этому принципу.

В настоящее время, как уже говорилось, спор мнений преобладает даже в этой высшей точке логической абстракции (20). Наиболее далеко идущий отказ от пропозиции в той мере, в какой она представлена формулой A = A, был дан SCHUPPE (21). В вышеприведенном варианте она кажется бессмысленной Фрайсу, Бенеке, Дробишу, Юбервегу, Зигварту (22), в то время как Твестен, Хамильтон, Джевонс отводят ей почетное место у входа в логику (23).

Старая метафизическая версия принципа была безоговорочно сохранена даже такими логиками, как Фриз, Бенеке, Юбервег, Джон Стюарт Милл, Джевонс. В различных оттенках своего значения он понимается как закон мышления, особенно как принцип утвердительных суждений. Так в кантовской школе, как кажется, по образцу Реймаруса, у Крюга, Хамильтона и других (24); так же у Дробиша, Убервега и, вперемешку с другими версиями, у Вундта (25). Соответственно, как прямо требовал Дж. С. Милль в своей «Критике философии Гамильтона» (26), она часто рассматривается только в начале учения о суждении, у Убервега – только перед заключением, у Вундта – вообще в конце элементарного учения. На постоянство в использовании одной и той же идеи ссылаются Бобрик, Зигварт, а также Вундт в одной из версий, которые смешиваются в его указаниях (27). В «расширенном смысле» Убервег, определяя случайные аристотелевские обороты, поставил на них клеймо критерия истины; Бергманн разработал нечто родственное (28). Бауманн изложил ряд точных положений. (29)

Попытка дать определение тождества, которая неизбежно должна была потерпеть неудачу, предпринята Больцано. Джевонс (30), с другой стороны, имеет верную информацию о значении принципа тождества. Несколько раз считалось, что закон может быть доказан. Таким образом, Фихте, Фриз, Убервег. Кроманн, с другой стороны, позволяют логике ничему не учить о том, «насколько верно утверждение A = A» (31).

Принцип нетождественности разделил судьбу закона тождества. Почти без исключения он рассматривался лишь как «другая сторона», «негативная версия» этого принципа, в то время как выше была предпринята попытка доказать, что он является лишь следствием тождества и, более того, лишь синтетическим следствием закона представления.

Примечания

1) Более подробно см. мой трактат о теории апперцепции, Vierteljahrsschrift für wissenschaftliche Philosophie, Vol. 10, Leipzig 1886, pp. 308f).

2) Джордж Стюарт Фуллертон, О тождестве и подобии в «Публикациях Пенсильванского университета», Философская серия №1, Филадельфия 1890 г. См. также Edmund Hußerl, Logische Untersuchungen II, Halle 1901, pp. 112f.

3) Kant, Der einzig mögliche Beweisgrund zu einer Demonstration des Daseins Gottes (Собрание сочинений Канта, изд. Королевской прусской академии наук, т. 2, Берлин 1905, с. 73f.

4) Аристотель, Метафизика V 9, 1018 a 7: Ибо говорят, что одно и то же то, чья субстанция едина либо по виду, либо по числу, и то, чья сущность едина.

5) Аристотель, Метафизика X 3, 1054 a 32: Поскольку тождественное выражается в нескольких значениях, в одном значении мы обозначаем им вещи, которые одинаковы по числу, затем те, которые едины и по понятию, и по числу, как, например, ты един и по форме, и по существу: Далее, мы называем вещи тождественными, когда понятие их сущности едино, как, например, тождественны прямые линии, а также тождественны четырехугольники с одинаковым углом, хотя их несколько; но у них равенство означает единство.

6) Аристотель, Analytica priora I, 47 a 8; Метафизика IX, 10, 1051 b 3; Платон, Республика, 477B, 478A.

7) Прантль, История логики I, стр. 562.

8) Antonius Andrae, Quaest. super XII libros metaphys., Venice 1495 и 1513.

9) Джон Локк, Эссе о человеческом понимании, книга IV, гл. 7, §2f.

10) Христиан Вольф, Philosophia rationalis s. Logica, 1728, §364.

11) Джон Локк, указ. соч., кн. IV, гл. 1, §4; §1—3;

12) Философские сочинения Лейбница, изд. ГЕРХАРТ, т. V, с. 344, 347; т. VII, с. 224, 228; также G. G. Leibnitii Opera philosophica ed. J. E. Еrdmann, pp. 43, 89 note.

13) Христиан Вольф, Онтология, §55, 288; Вернунфтиге Геданкен фон Гот, дер Вельт и дер Зеле дес Меншен, Франкфурт и Лейпциг 1736, §10.

14) Александер Баумгартен, Метафизика, Галле 1779, §11.

15) H. S. REIMARUS, Die Vernunftlehre, Hamburg und Kiel 1782, §12f.

16) Ср. M. STECKELMACHER, The Formal Logic of Kant, Breslau 1879, p. 45.

17) JOHANN GOTTLIEB FICHTE, Grundlage der gesamten Wissenschaftslehre, Werke Bd. 1, pp. 95, 93, 102.

18) Schelling, Werke I, стр. 4, 116; ср. также Werke I, стр. 3, 361f, 177f.

19) Гегель, Энциклопедия I, §115, Сочинения IV, стр. 229.

20) Ср. спор между Миллем и Спенсером, доказательства которого можно найти в работах Фуллертона и Гуссерля, приведенных выше.

21) Вильгельм Шуппе, «Erkenntnistheoretische Logik», Бонн 1878, стр. 142f и «Das menschliche Denken», Берлин 1870, стр. 46f.

22) Фриз, Система логики, Гейдельберг 1811, §42; Бенеке, Система логики I, Берлин 1842, стр. 105; Дробиш, Логика, §58; Убервег, Логика, §76; Зигварт, Логика I, стр. 103f.

23) Твестен, «Die Logik, insbesondere die Analytik», Шлезвиг 1825; Уильям Хамильтон, Лекции по логике I, стр. 5; Джевонс, Принципы науки, §5.

24) H. S. Reimarus, Vernunftlehre, §115, 115; Вильгельм Трауготт Крюг, Логика, §17, (ср. Herbart, Werke I, стр. 544); Гамильтон, Лекции, стр. 79f;

25) Дробиш, указ. соч. §58; ÜBERWEG указ. соч. стр. 183; Вундт, Логика I, стр. 504f;

26) Милль, Рассмотрение философии сэра Уильяма Гамильтона, стр. 490.

27) Бобрик, Система логики I, 1838, стр. 247; Зигварт, Логика I, стр. 383, Логика II, стр. 37.

28) Убервег, указ. соч. стр. 183. Ср. Аристотель, Метафизика III, 7, 1011 b 26, IX 10, 1051 b 3; БЕРГМАНН, Reine Logik, Берлин 1879, стр. 252f, 260f.

29) Юлиус Бауманн, Философия как ориентация на окружающий мир, Лейпциг 1872, стр. 375. Ср. Зигварт, Логика I, стр. 186 прим.

30) Больцано, Wissenschaftslehre I, стр. 430; Джевонс, указ. соч. стр. 5; Элементарные уроки логики, Лондон 1883, стр. 118.

31) J. G. Fichte, Werke I, стр. 98; FRIES, Logik, §41; Überweg, Logik, стр. 189; Kroman, Unsere Naturerkenntnis, стр. 111.

LITERATUR – Benno Erdmann, Logik, Halle 1892.