Текст книги "Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм"

По мнению Юма, на основании этих результатов можно дать два определения причинности, в зависимости от того, рассматривается ли она как философское (фактическое) или естественное (психологическое) отношение.

1) Причина – это объект, за которым следует другой, причем за всеми объектами, сходными с первым, следуют объекты, сходные со вторым, или, другими словами: второй объект не существовал бы, если бы не существовал первый.

(2) Причина – это объект, за которым следует другой, и появление которого всегда направляет мысль к другому.

Первое определение содержит только те детерминации, которые реально даны и могут быть восприняты в самих объектах, в то время как второе содержит также дополнительную операцию разума. Если теперь подытожить то, что вытекает из вышеизложенного обсуждения происхождения идеи причинности, то HUME утверждает следующее:

1. Знание о причине и следствии не может быть получено a priori посредством чисто рациональной деятельности. Ни один человек, даже самый проницательный, не сможет, несмотря на самое тщательное изучение всех чувственных качеств совершенно нового для него объекта, указать его причины и следствия с помощью одной лишь деятельности разума, поскольку следствие полностью отлично от причины и поэтому не может быть обнаружено в ней a priori. Все предположения в этом отношении были бы совершенно произвольными, и даже после того, как два причинно связанных объекта стали известны нам как таковые, наш разум не в состоянии обнаружить внутреннюю связь между ними. Максимум, чего, по мнению Юма, может достичь разум, – это «свести принципы, на которых основаны природные явления, к большей простоте и свести множество частных следствий к некоторым общим причинам путем умозаключений по аналогии, опыта и наблюдения. Но причины этих общих причин мы будем тщетно пытаться обнаружить». («Исследование», стр. 27). Таким образом, Юм сводит все теоретическое познание природы к поиску законов событий и их возможному обобщению. Он отрицает, что мы можем распознать связь между причиной и следствием только с помощью нашего разума и что поэтому мы способны вывести одно из другого дедуктивным путем. Поэтому, если мы пытаемся вывести следствие из причины или наоборот, речь не может идти о дедуктивном построении одного из другого, а скорее о простом выведении конкретной закономерности из общего закона.

(2) Степень, в которой идея причинности основывается на опыте, то есть то, что опыт способен внести в ее возникновение, была подробно объяснена выше в смысле Юма, так что остается лишь добавить немногое о «природе и действенности опыта» в этом отношении. Опыт также не дает нам «никакого представления о внутреннем строении и действующих началах предметов»; он ничего не открывает нам о силе или энергии, посредством которой причина действует и производит следствие, следовательно, ничего о связи, соединении между предметами, обозначенными как причина и следствие, следовательно, ничего о «действительной связи» предметов, стоящих в причинной связи, ни физических предметов, ни наших внутренних, психических процессов.

Есть две вещи, которые опыт может предоставить для получения идеи причинности:

1) Он учит, что в определенном числе случаев два объекта находятся в постоянной связи, если между ними есть (пространственная) смежность и (временная) последовательность, или что сходные объекты всегда связаны с подобными (Inquiry, page 63). Таково содержание первого определения причины.

2) Она вызывает, посредством повторного восприятия отдельных случаев, в которых два объекта находятся в одной и той же связи, что ум определяется привыканием переходить от восприятия или представления одного к представлению другого, так что таким образом вырабатывается идея причинной силы, энергии, необходимой связи. Таково содержание второго, более полного определения.

Таким образом, согласно объяснениям Юма, в идею причинной связи входят два основных момента.

1) постоянная связь, основанная на многократном восприятии одной и той же смежности в пространстве и времени и одной и той же последовательности, и

2) необходимая связь.

Первая – это внешняя связь, которая актуальна и дана в самих вещах; вторая – внутренняя связь, в том смысле, что она получается непроизвольно на основе повторного восприятия первой и добавляется внутренней, умственной операцией, но не в том смысле, что она должна быть узнана в самих объектах или получена из содержания восприятия.

Таким образом, Юм, как будет прямо отмечено здесь, не утверждал и не хотел утверждать, что внутренняя, реальная связь между объектами в причинном отношении не существует или не может существовать.

Таким образом, по мнению Юма, из этого следует, что даже опыт не в состоянии непосредственно предоставить нам наиболее существенный компонент каузальной идеи, а именно идею силы. Он, конечно, учит нас сопоставлению и последовательности двух объектов, но действие одного через другой, путаница, остается навсегда скрытой от нас. Она лишь создает для нас тот внутренний (то есть чисто психологический) процесс привычного перехода, который служит основой для идеи активной силы. Таким образом, то, что мы можем представить себе как силу, энергию и т. д., существует только в нашем сознании; но то, что существует в самих объектах как причинная связь, нам неизвестно.

Вкратце результаты дискуссии о природе идеи причинности можно подытожить следующим образом:

1) Мы не можем получить идею причинности посредством чисто рациональной деятельности, посредством априорного мышления; скорее, она имеет свое основание в опыте

2) Она включает в себя как внешний момент постоянную связь, основанную на отношениях смежности и последовательности, и как внутренний момент – необходимую связь двух объектов.

3) Только первое получается непосредственно из опыта и имеет реальное значение, второе же лишь привычно предполагается и добавляется в результате повторного восприятия первого; его нельзя увидеть из содержания восприятия, более того, внутренняя необходимость и производящая сила как реальное отношение между двумя объектами вообще не воспринимается и не мыслится нами.

В. Выводы из опыта

1. Исходя из многообразного фактического использования опытных выводов и их значения для расширения нашего знания о фактах, Юмэ прежде всего обращает внимание на процедуру вывода из опыта.

Природа не открыла нам своих самых тайных процессов; она позволяет нам знать лишь некоторые поверхностные свойства объектов, скрывая от нас силы и принципы, на которых основана их эффективность. Тем не менее, мы предполагаем, что одни и те же сенсорные качества всегда связаны с одними и теми же силами, и что последние будут соответствовать эффектам, которые совпадают с теми, что мы испытываем. Поскольку мы не осознаем внутренней связи между чувственными качествами и тайными силами, это предположение о постоянной и регулярной связи не может быть основано на осознании внутренней природы объектов. Опыт, конечно, может дать нам «прямую и определенную информацию» о таких объектах, которые попадают под его действие; но как она может быть направлена на будущее время и на такие объекты, о которых мы знаем только то, что они по внешнему виду похожи на известные, – вот вопрос, на который нужно ответить. «Хлеб, который я ел до сих пор, питал меня; то есть тело с определенными чувственными качествами было в определенное время наделено этими тайными силами: но следует ли из этого, что другой хлеб в другое время также должен питать меня, и что те же чувственные качества во все времена будут сопровождаться теми же тайными силами?» Очевидно, что в этой процедуре задействованы два суждения:

(1) Я обнаружил, что такие-то конкретные объекты всегда сопровождались такими-то конкретными эффектами.

(2) Я предвижу, что другие, внешне идентичные объекты будут сопровождаться теми же эффектами.

Оба утверждения принципиально различны по содержанию. Очевидно, что здесь разум выводит следствие, делает шаг, осуществляет умозаключение, короче говоря, совершает мыслительный процесс, требующий объяснения. В любом случае, связь между двумя пропозициями не является непосредственно определенной, и если вторая должна быть выведена из первой, то должна быть доказана посредническая связь, которая делает возможным такое выведение. Что же это за посредник?

(2) Насколько мало сомнений вызывает реальное и частое использование этого метода умозаключения, настолько же мало разумному человеку придет в голову всерьез сомневаться в его обоснованности. В данном случае речь идет скорее о поиске «философского фундамента», на который опирается доказательство умозаключения.

Привычка к этим выводам изначально не может быть получена путем «наглядных рассуждений», дедукции, абстрактного априорного мышления.  Как бы часто я ни убеждался в том, что все камни падают вниз, ничто не мешает моему мышлению предположить обратное, не вступая в противоречие с самим собой. То, что я могу себе представить, не противоречит простому мышлению и не зависит от фактических обстоятельств; ни одно, ни другое не является необходимым для мышления. Поэтому истинность или ложность последней пропозиции не может быть доказана априорно и с помощью абстрактного мышления.

Но и уверенность заключения не может быть установлена моральным или вероятным рассуждением, эмпирическим рассуждением, т. е. самим опытом. Все выводы такого рода, по мнению Юма, основаны на связи причины и следствия, о которой мы узнаем только через опыт, а поскольку все выводы такого рода основаны на предпосылке, что будущее будет подобно прошлому, мы двигались бы по кругу, поскольку в этой предпосылке содержится именно то, о чем здесь идет речь.

(3) В действительности все аргументы, заимствованные из опыта, основаны на сходстве: мы всегда ожидаем сходных следствий от причин, которые кажутся сходными, – таков итог всех выводов, сделанных из опыта. Но какой «принцип человеческой природы» позволяет делать такие выводы из восприятия сходства определенных объектов? Если бы действовал только разум, то такой вывод был бы возможен уже на основе одного восприятия, тогда как мы обретаем прочную связь и уверенность в отношении определенного процесса только на основе длинного ряда аналогичных опытов.

Было бы также ошибочно полагать, что на основе повторного восприятия однотипных случаев можно осознать внутреннюю связь между чувственными качествами и тайными силами объектов, и тем самым утверждать, что везде, где присутствуют те же чувственные качества, должны присутствовать и те же силы с теми же эффектами. Опыт лишь показывает нам, что определенное количество определенных объектов было наделено определенными активными силами в определенное время; однако мы не в состоянии распознать сами силы и их эффективность. Если мы встречаем новые объекты с теми же сенсорными качествами, мы ожидаем появления тех же сил с теми же эффектами, так что возникает та же последовательность мыслей, что и раньше:

1) Я обнаружил, что во всех предыдущих случаях такие-то определенные чувственные качества были связаны с такими-то тайными силами.

2) Подобные чувственные качества всегда будут связаны с подобными силами.

Это, очевидно, не продвигает решение проблемы ни на шаг вперед, поскольку остаются те же самые вопросы, на которые необходимо ответить в отношении обоснования мысленного перехода от эмпирической к инференциальной пропозиции. Уверенность конечной пропозиции не является ни интуитивной, ни демонстративной; если утверждать, что она эмпирическая, то именно в этом и заключается суть всей дискуссии. Все умозаключения из опыта предполагают в качестве основания, что будущее будет похоже на прошлое или что течение природы единообразно, то есть уверенность в пропозиции, правильность которой сначала нужно доказать, а потому она не может быть принята на веру. Однако опыт не дает гарантии, что ход природы всегда будет оставаться неизменным.

Вкратце эта процедура выглядит следующим образом:

1-я теорема опыта: Опыт показал, что S1, S2, S3 …  наделены силой G.

2-я заключительная пропозиция: Следовательно, любой другой данный S будет обладать этой силой G.

Если бы пропозиция: ход природы всегда остается одним и тем же, или подобные силы всегда будут связаны с подобными сенсорными качествами, могла быть доказана как определенная, тогда вся процедура была бы доказана как оправданная, и вопрос о доказательстве заключительной пропозиции был бы решен. Но это невозможно ни с помощью доказательства, ни с помощью опыта.

3) Из предыдущего исследования вытекают следующие положения:

a) Отправной точкой является тот факт, что мы часто выходим за пределы сферы опыта, делая выводы от известного к неизвестному, от настоящего или прошлого к отсутствующим или будущим существующим объектам или процессам.

б) Любое умозаключение из опыта требует двух основных компонентов; первый содержит предикативное обобщение сходных частных случаев предыдущего опыта (эмпирическая пропозиция); второй – утверждение о сходных случаях, которые не даны в непосредственном наблюдении и опыте (инференциальная пропозиция).

в) Инференциальная процедура, ведущая от содержания эмпирической пропозиции к дальнейшему содержанию инференциальной пропозиции, требует опосредующего звена для своего обоснования.

г) Это обоснование и, следовательно, уверенность в инференциальной пропозиции не могут быть получены в результате простой рассудочной деятельности, путем априорного мышления, поскольку мы не в состоянии увидеть связь объектов и событий, необходимую для рассуждения.

д) Опыт как таковой также не способен обеспечить такую уверенность, поскольку его действенность не выходит за пределы того, что непосредственно воспринимается в прошлом и настоящем.

f) Апелляция к общей теореме о равномерности хода природы не может привести к цели, поскольку она также выводится из опыта и, следовательно, требует такого же обоснования, как и каждый отдельный вывод, сделанный на основе опыта.

Таким образом, Юм приходит к отрицательному выводу, что выводы опыта не могут быть обоснованы логически и что поэтому вообще невозможно дать рациональное обоснование принципов опыта.

4) Чтобы прийти к положительному результату, Юм пытается найти другой принцип, который бы давал основание для развития мысли от опытного к неопытному. Для этого он подвергает фактическую процедуру рассуждения из опыта дальнейшей проверке.

Во-первых, очевидно, что выводы из опыта предполагают наличие опыта. Но недостаточно, чтобы в одном случае мы встретили два объекта во временной и пространственной связи, но отношение постоянной связи, существующее между ними, должно быть признано через часто повторяющееся восприятие той же смежности и последовательности аналогичных объектов или процессов. Именно на этой основе становится возможной процедура умозаключения. Если мы всегда воспринимали одни и те же объекты или процессы в одной и той же связи, то при восприятии объекта, идентичного по внешнему виду одному из уже воспринятых типов объектов, мы сразу же сделаем вывод о существовании другого объекта, постоянно связанного с ним, даже если он не воспринимается непосредственно. Таким образом, можно выделить три момента, являющихся существенными составляющими этой процедуры:

(а) настоящее, непосредственное восприятие одного из двух связанных объектов (первоначальное впечатление),

б) переход к представлению о связанной причине или следствии.

с) представление о связанном объекте (природа и качества этого представления).

5) Наиболее важным моментом, очевидно, является переход ума от текущего впечатления о данном объекте к идее реализованного объекта; этот процесс требует объяснения в первую очередь. Уже было показано, что интеллектуальный процесс не может быть эффективным в этом процессе. Таким образом, единственным оставшимся способом является объяснение этого процесса через деятельность воображения, через процесс ассоциации идей. Ассоциацией идей управляют три принципа: Сходство, контакт и причинность. Их действие неизменно проявляется в ходе мысли, не направляемой нашим намерением, таким образом, что идея или впечатление от одного объекта вызывает идею другого объекта, если они либо похожи, либо соприкасаются, либо причинно связаны. Но действенный принцип лежит не в самих объектах и их отношениях, а только в нашем сознании, а именно в воздействии идей друг на друга. Последний принцип ассоциации имеет особое значение для деятельности познания. Ибо если сходство и смежность сами по себе не являются принудительными, поскольку ум может обращаться к различным идеям и ни одна из них не может вывести за пределы реального опыта, то причинная связь заставляет ум без выбора перейти к вполне определенной идее и позволяет воображению формировать в предвидении даже такие идеи, которые не основаны ни на каком определенном впечатлении. В результате регулярной последовательности и смежности двух объектов, наблюдаемой во всех случаях, и возникающего в результате этого восприятия постоянной связи между ними, ум вынужден по привычке переходить непосредственно от идеи или впечатления одного объекта к идее соответствующего объекта, даже не воспринимая последнего. Этот переход от восприятия или представления одного объекта к представлению другого связанного с ним объекта осуществляется не разумом, не конкретным размышлением, а просто привыканием (custom).

6) Выведенная идея также требует особого рассмотрения с точки зрения ее сущности и природы. Выведенная идея (идея суждения) характерно отличается от идей воображения (фикций). Ее природа в гораздо большей степени соответствует природе впечатлений, поскольку она связана с предположением о реальном существовании, моментом веры, истинности. Именно в этом «полагании» и заключается момент, который делает эту идею столь значимой для выводов опыта, направленных на факты. Воображение совершенно неограниченно в формировании идей (фикций); однако оно не может без лишних слов добавить один элемент: предположение реального существования, принятие за реальное, «веру». Разница, однако, между простой идеей объекта и идеей, связанной с верой в его существование, заключается не в каком-то качестве как определенном компоненте, а лишь в способе ее представления, и поскольку в этом отношении одна и та же идея может быть изменена только путем изменения степени ее силы и живости, из этого следует, что «вера может лишь придать нашим идеям дополнительную силу и живость». – wp]. (Трактат, стр. 96)

7) Но как возникает эта особая «манера представлений», которая, как предполагается, характеризует веру? Хьюм находит объяснение в особой действенности настоящего впечатления, то есть непосредственного чувственного восприятия или его воспроизведения памятью. Общее правило для усвоения идей состоит в том, «что настоящее впечатление не только приводит ум к связанной идее, но в то же время придает ей часть своей силы и живости». (Трактат, стр. 98). Эта сентенция относится ко всем трем законам ассоциации, но особенно важна для причинной связи, которая, таким образом, приобретает свое полное значение для выводов опыта. Согласно объяснениям Юма, этот процесс выглядит следующим образом: Идея А возбуждает соответствующую идею В на основе причинной ассоциативной связи; но если реальный объект теперь занимает место простой идеи А, так что возникает впечатление а, то его большая сила и живость переносятся и на ассоциированную идею В, причем таким образом, что она также возникает с силой впечатления (b), и таким образом предположение реального существования, актуальности, истинности пробуждается как «вера».

Только так, по мнению Юма, можно объяснить, что мы можем выйти за пределы свидетельств наших органов чувств и нашей памяти на основе отношения причинности, и из этих соображений становится понятным утверждение: «Все вероятные рассуждения есть не что иное, как разновидность ощущений»44
  Treatise III, Kap. 8, Seite 103


[Закрыть]. – wp]

8) После того как в отрицательной части своего рассуждения Юм показал, что положение о единообразии хода природы, которое предполагается в качестве оправдывающего звена между опытом и выводом, не может быть доказано ни логическими, ни эмпирическими средствами, в положительной части он попытался продемонстрировать его определенность на основе естественных законов непроизвольного хода воображения. То, чего логика и рациональное обоснование вообще не могли достичь, ему пришлось достичь с помощью психологии. То, что должно навсегда остаться закрытым для нашего разума в постижении внутренней сущности вещей, таким образом, полностью заменяется чисто психическими процессами нашего познающего субъекта.

9) Общий итог исследования Юма по вопросу: «Как возможны выводы из опыта?» таков:

(а) Предпосылкой всякого вывода из опыта является наблюдение постоянной связи определенных сходных объектов или процессов, т. е. восприятие ряда определенных сходных частных случаев (теорема опыта).

б) Заключение содержит суждение, основанное на отдельных наблюдениях эмпирической пропозиции, но выходящее за их пределы; следовательно, оно говорит больше, чем дано в опыте или может быть выведено из него путем дедуктивного рассуждения.

в) Следовательно, вывод из опыта должен основываться не только на отдельных суждениях, обобщенных в эмпирическом предложении, но и на независимом от них элементе.

г) Опосредующим звеном является предположение, что в будущем связь явлений всегда будет подчиняться тем же законам, что и в настоящем и прошлом.

д) Но так как несомненность этого предположения не может быть доказана ни разумом, ни опытом, то из этого следует, что

е) Из этого следует, что то же самое не может быть выведено из воспринимаемых объектов, а должно быть основано только в познающем субъекте.

ж) Предпосылки этой эффективности нашего распознающего субъекта заключаются в регулярности нашего непроизвольного хода воображения, в повторном наблюдении регулярной связи и в непосредственном восприятии одного из двух связанных объектов.

з) Вывод заключительного предложения происходит таким образом, что на основе повторного восприятия регулярной связи двух подобных объектов и в соответствии с законами субъективного хода воображения, а также под определяющим влиянием непосредственного восприятия одного объекта или процесса происходит не только привычный переход к представлению о связанном, но неощутимом объекте, но и «вера» в реальное существование одновременно связана с последним.

LITERATUR: Paul Richter – David Humes Kausalitätstheorie [und ihre Bedeutung für die Begründung der Theorie der Induktion] Halle a. d. Saale 1893