Текст книги "Песочные часы, или Маятник Фуко. /Симфония челночного жанра/. Вторая книга"

Лет через пять, после той встречи, я позвонил Славику, случайно. Просто, выпил немного, и захотелось позвонить. У него не было возможности спокойно поговорить. Буквально через два часа он вылетал в Женеву. Но был очень рад. Действительно, искренне рад. Обещал набрать. Сразу по возвращении. И вот тогда мы набухаемся как следует.

Так и сказал:

– Давай, старик! Как прилечу, так сразу! Сто лет не виделись! Нет, мы так и не бухнули. Видимо, то время он был очень занят.

Ольга умерла лет пять назад, в сумасшедшем доме. А Славик ездит теперь в инвалидной коляске. У него рассеянный склероз. Последствия цирковых нагрузок и ежедневных стрессов. Но он не унывает.

Занимается какими-то компьютерными делами. Видимся мы редко.

А тогда, по итогам тех гастролей, я, наконец, забил на этот цирк. Всё лето валял дурака, пил с друзьями пиво на пляже в Сестрорецке, и время от времени шабашил в каком-то дачном садоводстве. А осенью, когда закончилась вся эта пляжно-дачная лафа, пристроился к Сане, тренером. Детским тренером, в спортивный клуб Ракета. В небольшой такой зальчик, в Сосновой Поляне, на Юго-Западе Питера. И там тоже, отработал почти два года. Как раз, до девяностых.

Порой мне кажется, это были лучшие годы в моей жизни. У меня была приличная работа, я неплохо зарабатывал. По вечерам, в училище, я играл с друзьями на гитаре. И у меня была любимая девушка, с которой мы ссорились постоянно. /Ссоримся, кстати, и по сей день. Теперь она мама моего любимого Ванюхи./ У меня даже появилась и квартира.

Детский спортивный клуб с соответствующим наступающим девяностым названием «Ракета» принадлежал Кировскому заводу. Помимо прочего, в Ракете базировалась секция спортивной гимнастики клуба «Кировец». Вот там мы с Саней и трудились.

Зарплата в Кировце была не так, что бы большая, но всё же, побольше, чем у артиста первой категории. Сто семьдесят рублей в месяц. Клуб был частично хозрассчётным, помимо обычных, бесплатных групп нам разрешалось набирать ещё и платные. Часть денег от этих платных групп вполне официально поступала в наши карманы. И ещё часть – не вполне официально. Но тоже, конечно, поступала. Это совсем не возбранялось.

Недолго думая, я сбегал в детсадик по-соседству, вообще в соседнем доме, предложил свои услуги. Через неделю у меня было две утренние группы малолетних шалопаев. Я занимался по часу с каждой, по утрам, три раза в неделю, в своё свободное время. Деньги мне собирать не приходилось. Воспитатели сами, раз в месяц аккуратно сдавали взнос за всю группу целиком. Дети кувыркались на ковре, разучивали несложные упражнения и прыгали на батуте. Они были счастливы, это было очевидно. К тому же, набесившись от души на нашей "тренировке", в тихий час они отлично засыпали. Воспитатели же, всё это время, отдыхали от детей. Они были счастливы не меньше.

Вечерами, после работы, три раза в неделю, я играл с друзьями на гитаре. В первый год у нас была только гитара. Очень скоро мы играли по нотам довольно сложные джазовые пьесы, учились импровизировать. Гитару нам преподавал совершенно монументальный человек, Борис Павлович Суетников. Боря. Так мы, конечно, к нему не обращались, но всё же, для нас он был Боря. Или просто: Палыч.

На гитаре Палыч играл фантастически. Как и на фоно. Это была совершеннейшая загадка, каким образом он своими толстыми, как сардельки пальцами, умудрялся выигрывать сложнейшие пассажи и брать кривые джазовые аккорды. Палыч был похож на Луи Армстронга, или Диззи Гиллеспи, со щеками надутыми трубой или саксофоном.

Только белый, и без сакса. И он был свой в доску. Просто, свой в доску Борис Палыч! Бывший солист из "Добрых Молодцев", гитарист, пианист и композитор. Ну и, конечно, громогласный, никогда не унывающий пьяница. Не даром он был когда-то Добрым Молодцем!

Палыч научил-таки нас играть на гитаре. Помню, как-то зимой, в феврале, забухав после занятий, мы в четыре гитары играли джазовые пьесы у метро. С ритмом, басами и солягой. Народ не понимал, что происходит. Какие-то полупьяные молодые раздолбаи играют "Рондо" Моцарта в джазовой обработке. И как играют! Это было ещё на первом курсе.

И вообще, мы очень подружились. Много ещё лет, после того, мы с ним встречались, что-то пили и играли на гитарах. Потом Палыч умер. Он был очень большим и очень полным. Последние годы ему тяжело было ходить. У него нашли какую-то болезнь, саязанную с лишним весом. И Палыч сел на голодовку. Он, видимо, чего-то не учёл. Его хватило на целых три недели.

Иногда, а я и теперь ещё играю на гитаре, правда, последнее время всё реже, но всё же, всё же… Порой хочется хоть как-то вернуть молодые годы, тогда я беру гитару, и неделями играю, как умалишённый.

Вспоминаю старые Палычевы блюзы, достаю свои нотные тетради с мудрёными джазовыми аккордами, иногда даже пою, тоже, что-то старое. В основном себе, но бывает и для друзей, под рюмку пива. И вот тогда, под рюмку и гитару, я вдруг чувствую, как не хватает мне этого могучего Доброго Молодца, этого неунывающего, громогласного пьяницы, Палыча. Бориса Павловича Суетникова, для меня, навсегда уже теперь, просто Палыча. Иногда мне его очень не хватает…

Так прошло два года. Наверное, два лучших года в моей жизни. Я действительно, чувствовал себя почти счастливым. Пока не наступили девяностые. Те самые, которые потом назовут «Лихими девяностыми». Только мне кажется отчего-то, в России всегда какие-то «Девяностые». У нас без перерыва сплошные «Лихие девяностые». Только в различных вариациях. А также, в комбинациях, с двадцатыми, тридцатыми, семидесятыми и восьмидесятыми. И при этом, они, всё же, постоянно девяностые! И все, по-своему, лихие!

Часть вторая

Детский спорт тогда вдруг стал никому не нужен, и клуб наш закрыли, летом девяностого. Вместо этого там сделали кабак. Вместо детского спортклуба.

Нас, меня, Бака, и родителей, папаш и мамочек, приблизительно сотни наших ребятишек, никто, конечно, не спросил. По сокращению штатов нас перевели в какую-то физкультурную помойку, а оттуда, через пару недель, мы уволились уже сами.

Всё лето мы с Бакушей проболтались, без дела, как балбесы, а потом устроились в новую качалку. К Бене, Олегу Беневскому, бывшему штангисту. Мне тогда помог один товарищ, Саня Приход. Когда-то Саня был боксёром, а теперь мы вместе занимались, уже не спортом, скорее физкультурой. В нашем, стародеревенском клубе под названием: "Молния". Со спортом мы тогда уже закончили, по возрасту не подходили. Молния! Это был настоящий спортивный клуб, с боксом, борьбой, разными там атлетиками, и качалкой, залом тяжёлой атлетики. И всё это – совершенно бесплатно, доступно для любого. Вот там, на Молнии, мы как раз и познакомились.

Как-то в разговоре я рассказал о наших с Шуриком проблемах. Нет, я не жаловался, просто рассказал. Дня через три Саня подошёл ко мне в раздевалке, сказал, что нашёл для нас работу. Объяснил примерно, что к чему, и куда надо подъехать. Ещё, помню, сказал, что человек в курсе, он нас ждёт, и подробности расскажет сам.

Олежка возглавлял тогда районный спорткомитет. Сидел солидно, в исполкоме. В отдельном кабинете, с красивой металлической табличкой.

Он оказался неглупым человеком. Без лишних, так сказать, иллюзий, о своём высоком месте. Объяснил нам наши будущие обязанности, сказал, что справимся. Никаких особых трудностей там вроде не предвиделось.

Ну и, конечно же, мы справились. Всё оказалось действительно, несложно. Потому что работать, на самом деле, было совсем не обязательно! От нас требовалось набрать, группу, или две, и собирать ежемесячные взносы. По червонцу в месяц. По десять рублей, всего-то! Половину в кассу, по квитанции, половину себе. Ничего сложного. На Кировце было примерно тоже самое. Только там были дети, а здесь – взрослые. И это всё сильно упрощало!

Качалка располагалась на Петроградской. В нашем родном Зените. Гимнастику к тому времени там уже закрыли, за ненадобностью.

Мужской зал снесли, как ветхий, а в женском сначала устроили кабак, а после – боулинг. Это была такая, новая, очень полезная для здоровья развлекуха.

А на месте общей теннисной площадки и хоккейной коробки для всех желающих, построили новый тренажёрный комплекс. С большим, понятно, платным теннисным кортом и качалкой, наверху. Той самой, нашей новенькой качалкой.

Место там было хорошее, прямо у дороги. Не спальный, конечно, район, зато учебных заведений вокруг было предостаточно. ЛЭТИ прямо напротив. С другой стороны, за стадионом. И Первый Мед, он тоже был почти что рядом. В пяти, всего-то, остановках.

Ещё технарь какой-то, колледж по-современному, вообще, в трёх минутах. Через пару остановок. И путяга, почти напротив, через остановку. Путяга, это не от слова Путин, не подумайте. Это – профессионально-техническое училище. А сокращенно – ПТУ, питомник будущих ублюдков и хулиганов.

Мы, конечно, порасклеили там объявлений: открылся, мол, новый тренажёрный зал! Приглашаем всех желающих! И нежелающие, тоже приходите! Не можешь, научим, не хочешь, заставим!

Человек двадцать к нам всё-таки пришло. Может, тридцать. Две группы мы кое-как набрали. Не густо, в общем, на двоих.

Одно немного утешало, почти все были девчонки. Молодые, симпатичные, улыбчивые студентки. Как-то они нас, в тонус приводили. Радовали, в общем, не давали загрустить!

Только тонусом одним сыт не будешь. Кушать ведь регулярно хочется. Или хотя бы изредка. Месяц уже прошел, народу нифига не прибавлялось. Даже убавилось немного. Пацанов было, трое или четверо, и те пропали. То ли чирик зажабились платить, то ли в спорте разочаровались. А скорее, мне кажется, и то, и другое вместе.

Так что, теперь у нас с Саней оставались одни девчёнки. И тех, на личных качествах удерживали. Исключительно на обаянии. Да ещё друзья мои заезжали. Со Старухи, из Старой Деревни. Но те, конечно, бесплатно. Зато вечером, домой, я часто ездил на машине.

Так что, времени свободного, у нас с Саней было теперь предостаточно! Вагон и маленькая тележка. Три дня в неделю, всего-то и работали. На большее народу не набиралось. В общем, грустная картина выходила.

Мне-то полегче было, я квартиру свою сдавал, однушку. У нас зимой умер отец, и я на время переехал к маме. Так что, пока мы жили вместе. И у меня, хоть что-то, но всё же с той хаты капало. А у Сани, вообще была сплошная жопа. Совсем парнишка обнищал! Он, правда, тоже жил с матерью, не голодал. Но о развлечениях пришлось временно забыть. На пиво, и то денег не хватало!

Точно не помню, то ли в восемьдесят восьмом, а может, в восемьдесят девятом, гражданам разрешили свободный выезд за границу. Незадолго до тех событий. То есть, не такой уж прямо и свободный, но всё же!

Любой советский гражданин, без всякой турпутёвки, и даже без разрешения профкома, мог теперь взять, и спокойненько поехать за бугор. Туда, куда душа его желает. Хотя бы, даже, и в Монголию. Или, к примеру, в ту же Польшу. Но, тоже, конечно, не прямо сразу. Не в то же чудное мгновенье!

Конечно, требовалось еще разрешение ОВИРа. Для посещения, например, Монголии, или скажем, Польши, требовалось получить ещё выездную визу. Разрешение на выезд из страны. Тогда были и такие. И, конечно, визу в страну посещения, если это требовалось. В какую-нибудь Францию. Или в Германию. Или, к примеру, в Сьерра де Леоне.

А в страны бывшего соцлагеря никакой визы не требовалось. Приглашения было вполне достаточно.

И вот, ты пёр в этот самый ОВИР, с этим самым приглашением, подавал документы на выезд, и получал загранпаспорт, если не имел ещё, конечно. И в нём, в этом паспорте, стояла волшебная такая запись: выезд, например, в Республику Югославия, разрешён. Или, скажем, в Польшу. Если же паспорт у тебя уже имелся, ты всё равно пёр в этот грёбаный ОВИР. Только уже с приглашением. За этой самой визой.

Потому что на каждую новую поездку, требовалось, соответственно, и новое разрешение на выезд. На выезд из Совка. И только потом, с этим паспортом, и с этой самой визой, ты топал в кассы за билетами. Вот только так, и не иначе.

Конечно, это был гемор, ну и пусть. Для советского человека и это было круто. Свободой запахло! И потянулись граждане за бугор. Барахло, на базарах Восточной Европы продавать. Целый бизнес такой появился, челночный.

Народ наш, гимнастический, к тому времени начал потихонечку сливаться. Один в Голландию уехал, другой в Англию, а ещё кто-то в Штаты. Многие вообще, думали на эту тему! Все же почти, в такой вот, жопе оказались. Вот и мы с Саней, призадумались. Тоже, может, податься куда-подальше. Только прямой дороги в Штаты для нас тогда не было ещё. Это попозже, через пару лет, двое наших, Зенитовских, в Нью-Йорке плотно обосновались. Пацанов туда стали вытаскивать потихоньку. Бизнес такой устроили. В целом немудрёный, но очень даже приличный бизнес. Договаривались со спортшколами, по всем Штатам, и за небольшую дольку подгоняли туда специалистов. Спортсменов-педагогов, мастеров спорта с высшим образованием.

Так, лет за десять, всех, практически, наших в Штаты и перетянули. Только это потом уже было, позже. А пока такого счастья не случилось, приходилось выкарабкиваться самим. Самого себя тянуть за причёску из болота. Как говорил товарищ Бендер: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Товарищ Бендер знал, что говорит. Хорошо ведь, подлец, сказал. Очень точно выразился.

Когда я учился в интернате, в девятом классе, я два раза съездил за границу. В ГДР, а потом в Финляндию, на соревнования. А Бакушу за границу не пускали. Из-за вражеской фамилии. С фамилией ему не повезло. Саня был однофамильцем того самого Бакунина. Анархиста, яростного критика Ленина, Энгельса и Маркса. Врага всего советского народа. Вот из-за него-то Саню и не выпускали. Зато здесь, по всяким сборам и соревнованиям, Саня катался много и свободно. Здесь ему это разрешалось.

Помню, как-то, вместе, в сборной Ленинграда, мы готовились к Молодёжке, Молодежным Играм Советского Союза. Жили в гостинице Выборгская, недалеко от нашего Зенита. И там познакомились с девчонками, из Польши. Одну звали Мирка, а как другую, уже толком и не помню. Агнешка, вроде, хотя точно не уверен. Только я с ними не особо тусовался. А Саня поплотнее, он с ними ближе познакомился. Не знаю уж, что там у них было, только решил он Мирке написать.

Так, мол и так, думаем свалить. Не нужны ли, там у вас, спортивные специалисты? По гимнастике. А я в Чухляшку написал примерно то же. Надо же было, хоть с чего-то начинать!

Через пару недель получили два письма, с ответами. Хотя, если честно, не очень-то надеялись. Из Чушки ничего обнадеживающего не сказали. Так, привет, как дела, ну и так далее, в таком же духе. Короче, отписались, для приличия. А из Поляшки, от Мирки, пришло письмо совсем другого рода. Там было приглашение. Вот прямо так, сразу, там было приглашение. Точнее, их там было даже два. К тем письмам мы приложили свои паспортные данные, на всякий случай. А как ещё мы могли показать, что всё это серьёзно? И это вдруг сработало. Хотя, и не совсем то, на что мы хоть чуточку надеялись, но и это было классно!

Долго тянуть она не стала. Пригласила сразу в гости. Адрес написала, и вложила два приглашения в конверт. Два настоящих, красивых приглашения, с гербовыми печатями, в виде орлов. О себе добавила немножко. Мол, замужем, растёт маленькая дочка. Это, наверное, для Сани, отдельно, так сказать. Чтоб губу особо не раскатывал. Ещё сказала, барахла какого-нибудь привозите. Побольше! Утюгов там, чайников, детских игрушек и тому подобное. Сигарет, и водки не забудьте. На рынок съездим, продадим. Если, конечно, сами всё не выпьем.

Всё это казалось немного неожиданным. Да нет, это была какая-то фантастика. Просто, фантастический роман, с чудесным полётом в туманность Андромеды. Внезапно перед нами открывались новые, заманчивые перспективы. Оставалось только съездить в ОВИР и оформить документы…

У меня уже много друзей вот так челночило. Быстро народ сориентировался. Кое-кто даже на тачку начелночил. За год всего, а то и меньше. А нам всё это было совершенно невдомёк. Помню, однажды, ещё в Кировце, меня спросили: чего, мол я, как все нормальные люди, не махну, например, в ту же Югославию? Барахлишком торгануть, деньжат подзаработать. Мне этот вопрос показался немного странным!

Какая, нафиг, Югославия? Нас и тут неплохо кормят! В общем, в этом деле мы были полные лошары. Ни о чём таком даже и не думали. А тут вдруг возможность появилась! Прямо ниоткуда! Сама нарисовалась. Ну и нафиг нам, – думаем, – на работу куда-то наниматься? Опять пахать на дядю?

Действительно, теперь это было просто глупо! Нет, это был бы полный идиотизм! Ехать куда-то за границу, тренировать иностранных шалопаев! С абсолютно неизвестным результатом! Когда открываются новые, такие чудесные возможности! Собственный бизнес, международная торговля и вишнёвая Лада – шестёрка, уже в ближайшей перспективе! Нет, решили мы с Баком, хватит! Халявы больше не будет! Бизнес и только бизнес!

Вот так мы с Саней, сами того не понимая, постепенно превращались в челноков.

Конечно, тогда мы ещё многого не знали. То есть, не знали мы, на самом деле, ничего. Вообще, не имели даже представления, как всё это происходит. Понятно было только две вещи: надо как-то оформить документы, и затариться чайниками и утюгами.

Те самые мои друзья, из Старой Деревни, те, что иногда подвозили меня до дома на машине, вот они-то как раз чем-то таким и занимались. Вот тут мне повезло. Мне было с кем посоветоваться, под бутылку лимонада. В результате совместного вечера с друзьями, помимо головной боли утром, я получил много полезной информации. Для начала и этого было вполне достаточно.

С паспортами разобрались довольно быстро, задача, в общем, оказалась не такая уж сложная. Дуешь в ОВИР, записываешься в очередь на подачу документов, потом с неделю ездишь отмечаться к семи утра, и дело почти что в шляпе!

Неделю, сказали, всего-то, надо подождать. Максимум, две. Звоните, типа, узнавайте. А лучше приезжайте. Один, мол, хер, не дозвонитесь. И правда, в ОВИРе нас не обманули! Теперь я понимал, насколько кристально чистые и искренние люди работают в ведомстве, со скромным названием ОВИР! Кристалльнее, наверное, только на таможне!

Так что очень скоро мы стали обладателями этих гордых красных книжиц, с буквами USSR на первой, титульной странице.

И, конечно, там стояла та самая, волшебная, так нужная нам запись: "Выезд разрешён".

С работы решили пока не увольняться. Всё же, мы немного сомневались. Как ни странно, Олег не возражал.

– Конечно, говорит, поезжайте. Нет проблем! А я пока за девчонками вашими присмотрю.

Ещё бы! Две группы молоденьких студенток! Таких улыбчивых и симпатичных! Чего бы и не присмотреть!

А вообще, он тоже как-то, заинтересовался. Может, кабинет исполкомовский, с табличкой, Олегычу поднадоел. Не знаю. Намекнул, короче, что и сам непрочь бы съездить.

– Как-нибудь, – говорит, – в следующий раз, возьмёте? Когда сами всё узнаете? – Это прозвучало настолько искренне и простодушно, что я не мог не согласиться!

Наступал решающий момент в нашей подготовке. Первым делом надо было купить билеты. Решить что-то с валютой. Ну и, пора было уже заняться утюгами.

Билеты в Польшу! Хороший бизнес для кого-то! Уже совсем скоро, меньше чем через год, мы в кассы даже не совались. "Помогу с билетами в Варшаву" – подозрительного вида личности с табличками подобного содержания уже следующим летом встали на вахту у входа в ж/д кассы на канале Грибоедова. У многих, у меня, кстати, тоже, появились и "свои" кассиры. Что, в общем-то, было примерно тем же самым. Той же самой "помощью с билетом до Варшавы." Только, с гарантией, что тебя не кинут, как лошару.

А тогда, осенью девяностого, всё выглядело довольно просто. Приходишь в кассу с готовым паспортом, стоишь часов шесть в очереди, и становишься в итоге счастливым обладателем билета. Нет, были, конечно, ещё какие-то идиотские требования, но теперь я их уже толком и не припомню. Помню только, что со второго захода мы-таки билеты взяли. Сразу в оба конца, туда, и обратно. Как-то стрёмно казалось, в первый раз, без обратного билета.

С валютой вообще, всё оказалось очень просто. В ОВИРе мне так прямо и сказали:

– Во Внешторгбанке, на Гоголя, приобретаете дорожный чек. На сумму до двухсот рублей включительно. На границе поменяете. Может, даже, в поезде. В крайнем случае, в любом банке, в стране прибытия!

Нет, это было просто здорово! Красиво и элегантно. Банк, дорожный чек, шляпа на затылке, маленький кожаный саквояж. "Ай вонт э мани! Побыстрее!" Настоящая Америка!

По двести у нас, правда, уже не набиралось. Так что, махнули по полтосу. На дорожные расходы. О страшном слове "валютчики" мы знали тогда исключительно из криминальных новостей…

Самое печальное было то, что сбережения наши на этом практически закончились. Надо было что-то делать. Двести рублей я попросил у мамы, в долг. По стольнику, нам с Саней, на двоих. Ещё полтинник получил с квартиры. Негусто конечно получалось. Но так, в принципе, хватало.

Утюгов решили всё-таки не брать. Очень уж тяжёлыми казались. Как-то, в ДЛТ, нарвались на детские микроскопы. Прямо сразу, практически с открытия. Там произошло что-то вроде кулачного поединка. Отаяннее всех сражались дамы. Дело грозило перейти в открытое кровопролитие. Через несколько минут появилась заведующая отделом. Выглядела решительно.

– Так! Сейчас вызову наряд! – она заметно побледнела. Это было видно даже под толстым слоем краски. – Немедленно выстроились в очередь! Отпуск продукции – по три упаковки в руки! Кроме многодетных. – Взглядом окинула поле боя: – тогда всем хватит! Многодетные – по паспорту, без очереди!

Многодетных, как ни странно, не нашлось. Ни одного многодетного! И даже, ни единой многодетной! На весь отдел игрушек! Я вообще сомневаюсь, что там было больше трёх, максимум, четырёх родителей хотя бы одного ребёнка. Куда, к чёрту, катится весь этот мир?!

Похоже, они и в самом деле того стоили, эти грёбаные микроскопы. Уж раз за них даже бездетные так бились!

Постельного белья ещё, помню, взяли, и какой-то ремонтной шняги, отверток, пробойников, молотков и плоскогубцев. Можно было подумать, что мы въезжаем в новую квартиру.

Ну и, конечно, водки. Столичной, шесть бутылок. По две туда, и парочку в дорогу. Винстона красного, пару блоков. Тогда ещё Вёрджин тобагго был, настоящий, американский. И восемь коробок финского стирального порошка. Кило по семь каждая. А может и по десять. Тяжеловато, конечно. Зато, недорого!

Четыре сумки, всего-то получалось. Откуда всё взялось? На двоих выходило килограмм сто. Плюс порошок этот, чухонский. И друг мой, Вовка Мурашов, подсунул коробку японских батареек. В последний момент. Маленьких таких, пальчиков. Уже почти просроченных. Сказал, что там это дело нарасхват.

Вовчик знал, что говорит. Жулик он был опытный и в таких делах, вроде, неплохо разбирался. И в Польше, тоже, не раз уже бывал.