Текст книги "Настенька"

Иван услышал в доме звуки и зашёл. Николай Николаевич ходил внутри, занимаясь самоваром.

– Кажется, я незаметно заснул, – сказал он, будто оправдываясь.

– Вот и хорошо. Самовар я позднее хотел поставить. Топлю баню, думал, чай пить будем после бани.

– Всё правильно, а баня очень кстати, хочется по-настоящему помыться. Северину мы не пустим, а сами помоемся, – рассудил Николай Николаевич.

– Как это не пустите! Разве мне надо спрашивать? – послышался голос девушки.

– Спрашивать обязательно. Тебе пока нельзя. Сейчас ещё выпьешь настойки, пропотеешь, а завтра, если не будет температуры, помоешься. Заболела, теперь лежи и терпи. Кушать хочешь?

– Чаю я бы попила, аппетит вроде появился.

– Это хороший признак. Сейчас накормим, а мы почаёвничаем после бани. Иван дров наколол на целый месяц и баню истопил.

– Вот видишь, какого я тебе зятя нашла!

– Это ещё кто кого нашёл! – тут же откликнулся Иван, – Я тебя нашёл давно, даже приходил, но ты мне как-то на глаза не попадалась. Пришлось мне прийти без Николая Николаевича. Ты думала, что спряталась и про тебя никто не знает? У нас на Севере все всё знают, только не говорят вслух. А вслух говорят, когда лишку выпьют, даже государственные дела решают, указывают министрам на недостатки, за Генерального секретаря партии решают проблемы! Вот и я долго к тебе присматривался, а потом решил, что ты не тайный агент, а просто молодая красивая девушка, но с характером.

– Ладно, не буду комментировать, я больной человек и прошу меня не беспокоить и не обсуждать!

– Хорошо, больше не буду, – сразу согласился Иван.

Утром, когда он проснулся, чтобы отправиться на работу, Северина хлопотала по дому, а в печи весело потрескивал огонь.

– Ты зачем встала? – рассердился Иван, – Разве за сутки ты успела поправиться?

– Во-первых, не сутки, а уже двое. Я ещё никогда так долго не отдыхала. Приглашаю к столу, позавтракай, потом пойдёшь на автобус.

– Я не успею, – ответил Иван.

– Без завтрака я не отпущу. Всё успеешь, если будешь не рассуждать, а выполнять.

Пришлось Жукову подчиниться. Он мелкими глотками отпивал горячий чай, торопясь и обжигаясь. Через пять минут соскочил со стула и стал торопливо одеваться.

– Автобус ждать не будет, – сказал он, – Хотя водители успели привыкнуть к тому, что я по утрам сажусь в автобус. Раньше, когда я ездил только на выходные дни, был пассажиром случайным, а теперь стал постоянным.

– Где-нибудь ещё не стань постоянным. Я же не знаю, куда ты ездишь! – пошутила Северина.

– Никуда я теперь от вас не уеду. Вот дождусь дочку и буду ездить с ней вместе, а деду ребёнок тоже будет в радость.

– Вечером будем ждать, покормлю, а потом надо проверить сети. Жалко, если рыба испортится. Правда, порченая рыба тоже сгодится на приваду или на корм, но это на крайний случай.

– Всё, я побежал, – сказал Иван и сразу юркнул за дверь.

Утро долго серело, не решаясь превратиться в день. Густой слой облаков слабо пропускал лучи висевшего над горизонтом солнца. Само солнце не показывалось, скрываясь в тучах, но небо в том месте, где оно висело, заметно отличалось светлым тоном.

Николай Николаевич тоже поднялся, но из дому не выходил. Он разложил свои охотничьи боеприпасы, собираясь изготавливать дробь. Скорее даже не дробь, а нечто на неё похожее из нарезанных свинцовых прутьев, которые он сам отливал. В магазине дробь отсутствовала и неизвестно, когда она появится вновь, а домашние запасы оскудели. Вот Завьялов и решил их пополнить. Дробь изготавливали самостоятельно все охотники, которые занимались промыслом. Она только немного уступала дроби, купленной в магазине, была не круглой и немного дробинки отличались друг от друга по размеру, но для охоты вполне годились, если не стрелять с большого расстояния.

– Я, Северина, пополню твои запасы, – сказал он, позавтракав и расположившись возле печи прямо на полу.

– А сам что, стрелять не будешь?

– Буду, не буду, а главный охотник теперь ты.

– Главный охотник теперь у меня в животе, я с ним тоже не очень много наохочусь! После приключений я боюсь ходить одна в лес, не за себя боюсь, а за ребёнка. Скоро буду мамой, а не охотником.

– Ничего, вместе мы всё одолеем. Иван стал хорошим помощником. Я, правда, что-то стал сдавать, наверно стал старый. Тянет всё время полежать.

– Ну, и лежи! Кто тебя заставляет работать? Отдыхай, набирайся сил.

– Как-то неприлично лежать, когда все работают. Я к этому не привык. Буду чередовать лежанку с работой. После обеда отдохну, буду ждать Ивана. Вечером в темноте проверим сети.

– А меня разве уволил? Я тоже пойду с вами, хоть прогуляюсь.

– Какой из тебя работник, если только очухалась? Дай немного организму прийти в себя.

– Вот на озере и буду в себя приходить. Вы будете работать, а я путаться под ногами. Без меня ты и лунки не найдёшь!

– Найду, если поставила сетки по старым ориентирам.

– Я, пожалуй, баню сегодня тоже истоплю. Она ещё не остыла, много времени не займёт, а вечером после рыбалки помоюсь. После твоего лекарства семь потов вышло. Куда ты столько заготовок отлил? Дроби не на один год хватит!

– Заготовлю впрок, чтобы к этой работе не возвращаться. Будет дробь лежать где-нибудь в холодке. Старых аккумуляторов не жалко. Сама видела, сколько их оставили в лесу после упразднения леспромхоза. Вот они и сгодились для хорошего дела, и лес будет чище. Кругом только польза! Порох делать не умею, а дроби наделаю, – ответил Николай Николаевич.

– Сегодня у нас будет суп из глухаря. Повозилась я с ним, но разделала. Он успел промёрзнуть и отвердеть. А какой запах из чугуна! Суп сварился давно, томится на слабом огне на плите. Как есть захочешь, будем обедать. Меня на еду что-то не очень тянет, а тебя после казённых харчей надо откармливать. В больнице наверняка кормили супом из проса или солёных огурцов. У них так принято: и людей накормят, не дав умереть с голоду; и сэкономят; не разжиреешь, но и с голоду не помрёшь. Я тебя откормлю. Завтра сварим настоящую рыбацкую уху из голов и печёнок. Ивана там тоже никто не накормит, будет почти сутки питаться всухомятку. Он и утром ничего не поел.

Северина не умолкала. Чувствовалось, что ей намного легче. Она радовалась, что вернулся дед, что они живут опять, как прежде; как они жили много лет, пока не пришла в дом беда в виде правоохранительных органов. Она сейчас радовалась и наступившему новому дню; и хорошей погоде; и тому, что проводила утром Ивана на работу; и теплу в доме. А ещё она думала о новом зародившемся существе, которое живёт в ней и очевидно прислушивалось к тому, что она говорит.

Интуитивно Северина понимала, что ребёнок её голос пока слышать не может, но он должен чувствовать то, что чувствует она. Легче сейчас ей, значит, легче и ему. Она с некоторых пор стала чувствовать и решать за двоих.

– Дедушка, ты бы пообедал да отдохнул, – сказала она.

– Работу доделаю, потом пообедаю и немножко отдохну до прихода Ивана. Я привык к больничному режиму, где после обеда всегда был отдых. Там в это время даже уколы и процедуры не делают. Мужики в это время свои процедуры принимали, понимая, что никто не побеспокоит. Сердечники, а стопку-другую пропускали, чтобы не засохнуть и не зачерстветь.

– И ты грешил?

– Сначала я даже смотреть не мог, а потом пару раз по стопке выпил. Они не магазинным угощали, а своим. Меня знают, поэтому в покое не оставляли, всегда приглашали.

– Ну, вы и больные! А как же доктора?

– Доктора такие же люди, а мы наше собственное лечение не афишировали. Одно другому не мешает. На фронте нам тоже давали сто грамм, иначе совсем бы тоска съела. Фашист он тоже всегда носил с собой фляжку со шнапсом, но они и наш самогон хорошо пили, предпочитали пить при случае его, чем свой шнапс.

– Дедушка, ты меня не учи плохому.

– А чего тебя учить? Ты меня сама научить можешь! Как-то незаметно превратилась из ребёнка во взрослую девушку. Смотри, какая красавица, а я всё считал тебя маленькой!

– Из маленькой я давно выросла.

– Вот и я говорю, что время летит незаметно. Маленькие становятся большими, а большие старыми и немощными. Так уж в природе устроено.

Иван приехал под вечер.

– Всё, у меня наступили законные выходные дни! – сказал он, – Несколько отгулов предоставили вперёд, в счёт будущего полевого сезона. Там мы работаем без праздников и выходных дней.

– Садись к столу, я тебя накормлю, – сказала Северина, – Сегодня суп из глухаря, которого ты нёс.

– Вот хорошо! Я что-то проголодался.

– Это я знаю. Ты попросишь щепотку соли, а потом скажешь, что негде переночевать. Садись и не оправдывайся! Поешь, а потом решишь – помощник ты нам или нет. Мы собираемся на озеро, проверять сети.

– Это я пойду на озеро, а ты-то куда?

– Без меня ты ничего не наловишь, – категорично заявила Северина, – Ты будешь работать, а я контролировать, чтобы не сачковал и не гнал брак. Знаем мы вас городских!

Николай Николаевич, услышав голоса, вышел на кухню.

– Я, пожалуй, наотдыхался, буду собираться. Иван, я тебя не тороплю. Всё равно уже темно, часом раньше, часом позже, не имеет значения. Ты не торопись, ужинай, пей чай, а, когда справишься, тогда и пойдём.

– На ужин мне хватит двадцати минут. Я знал, что пойдём на озеро, поэтому к подвигам готов.

Через час рыбаки вереницей отправились на рыбалку. Северина каким-то чутьём в темноте угадывала верное направление. Озеро выглядело абсолютно белым и ровным. Труженик-ветер зализал на поверхности снега все неровности и шероховатости. Лыжни от предыдущих посещений не осталось и в помине. На открытой поверхности озера насквозь пронизывал ветер, от которого некуда укрыться и спрятаться. Рыбаки, привыкшие к капризам природы, не обращали на него никакого внимания.

Через какое-то время Северина остановилась и сказала:

– Пришли.

Иван никак не мог понять, как она определила место, где вообще ничего не видно, кроме белого снега под ногами.

Лунку Северина нашла в двух метров от того места, где остановились и оставили санки. Пару раз копнув снег, она нашла крышку из фанеры, закрывавшую лунку. Вода сверху замёрзла, но лёд толщиной оказался не более двух миллиметров.

– Быстро же ты нашла место! – сказал Николай Николаевич, – Я так уже не могу, да и вижу в темноте не очень хорошо.

– Вот видишь, а ты не хотел меня брать! Сейчас найду второй конец сетки и будем смотреть. Вы оставайтесь тут вынимать рыбу, а я дам сигнал, когда буду готова.

Девушка взяла верёвку и шагами стала отмерять расстояние в нужном направлении. Пошарив глазами в нужной точке, она нашла едва заметную метку, быстро отрыла лунку и привязала верёвку к концу сетки.

– Можно тянуть! – крикнула она.

Рыбы оказалось много. Иван с Завьяловым вдвоём выпутывали улов, оттрясали сетку от ила, а на снегу росла горка рыбы, в которой иногда взбрыкивали хвосты рыбин, попавших в непривычную обстановку. Через полчаса Северина тянула верёвку, затягивая сеть обратно под лёд.

Управившись с одной снастью, они перешли ко второй и повторили процедуру. На санках лежал целый воз рыбы, затаренной в мешок.

– Вот теперь у нас будет заработок! – сказал Николай Николаевич, – На некоторое время себя обеспечили. Такой улов бывает не всегда, но в этот раз повезло. Что бы мы делали без Северины!

– И без Вани, – добавила Северина, – Санки тащить ему.

– Своя ноша не тянет! – ответил Жуков.

Уставшие, но довольные, рыбаки пришли домой. Рыбу оставили на морозе под охраной Тучки.

– Завтра всё рассортируем, – сказал Завьялов, – До утра пусть лежит. А сейчас ужинаем и на отдых.

Утром всё пошло не по плану. Северина с раннего утра хлопотала по хозяйству, растопив очаг. Через некоторое время поднялся Жуков, а Николай Николаевич не поднимался.

Когда все сроки истекли, Северина пошла его проведать.

– Что-то мне с утра тяжело, – сказал Николай Николаевич, – Я немного ещё полежу.

– Лежи хоть сколько. Может, завтрак тебе принести сюда?

– Я пока не хочу есть. Вы завтракайте без меня. Я, когда кушать захочу, поднимусь сам.

После завтрака Северина снова подошла к Завьялову.

– Что-то мне, Северинушка, совсем нехорошо, я ещё немного полежу, – сказал он.

– Чем тебе помочь? Увезти в больницу?

– В больницу мне не доехать.

– Тогда пошлю Ивана за доктором. Не возражай.

Иван долго не раздумывал, быстро собрался и ушёл, пока ещё не понимая, как добыть доктора в лес. Он сознавал, что машина скорой помощи вряд ли пойдёт на такое расстояние. «Ничего», – думал он, – «Первым делом зарегистрирую вызов на станции скорой помощи, а уже потом буду искать доктора на дом. Всё осложняется тем, что наступили выходные дни. Доктора отдыхают, а дежурные доктора заняты на дежурстве. Остаётся только потревожить всех, вплоть до милиции и горкома партии. Партийное начальство не должно отказать в помощи. Где только найти это начальство в выходной день?»

Он пришёл в свою контору и сел за телефон. Скорая помощь вызов приняла, но сразу диспетчер сказала, что все машины заняты на вызовах. В горкоме партии ответил дежурный и известил, что сегодня выходной день и никого нет.

– Я знаю, что никого нет, – ответил Иван, – Речь идёт о ветеране войны. Вы, пожалуйста, зафиксируйте мой звонок, что я обращался, а Вы отказались помочь.

Дежурный прекратить разговор не захотел. Он подробно расспросил Ивана обо всех деталях, пообещал связаться, с кем надо и велел ждать у телефона.

Только через три часа ожидания ему позвонили и сообщили, что дежурного доктора повезёт машина горкома партии, договорились о месте встрече, поскольку нужен был проводник.

Иван вернулся с доктором только к вечеру. Северина, вышедшая на крыльцо вся в слезах, сообщила, что дед лежит и не разговаривает.

Доктор Юлия Сергеевна, добрая и приветливая, средних лет и невысокого роста, сразу прошла к больному, и вскоре её диагноз звучал, как приговор: инсульт. Она также сообщила, что транспортировка невозможна, а больной находится без сознания.

Иван отозвал доктора в сторонку и предложил остаться до следующего дня, чтобы хоть как-то определиться на ближайшее время.

– Я помочь ещё чем-либо вряд ли смогу, – сказала Юлия Сергеевна, – Прошло много времени. Если бы сразу его в стационар, помощь какую-то смогли бы оказать.

Она согласилась ночевать, но сказала Ивану, чтобы с водителем договаривался сам.

– Если с водителем договоришься, я до следующего дня побуду у больного.

– Хорошо, – сказал Иван, – Я с ним сейчас поговорю, а потом вас накормим и определим на ночлег.

С водителем проблем не возникло. Когда Иван намекнул, что в машину загрузят рыбу для домашней ухи, разговор пошёл по нужному руслу. Северина занялась приготовлением позднего обеда или раннего ужина, а Иван сразу затопил для гостей баню. Дела делами, а гостей принято в этом доме встречать, как положено. Жуков сразу приготовил и упаковал мороженую рыбу, разделив её на две части.

– Гости будут не в обиде, – сказал он сам себе.

Он объяснил Юлии Сергеевне, что для неё приготовлена рыба и топится баня.

– Ой, я бы сходила в баню, но у меня с собой ничего нет!

– Ничего, полотенце дадим. Чистый халат Северина тоже найдёт.

– А мне надо бы проведать машину, – сказал водитель, отрекомендовавшийся Сергеем.

– Вместе проведаем, только немного позднее. У нас тут никогда не проказили, должно всё быть нормально.

Юлия Сергеевна не отходила от кровати Николая Николаевича, постоянно меряла давление, щупала пульс, делала какие-то уколы. Правда, Николай Николаевич никак на это не реагировал. Так продолжалось, пока Северина не позвала всех к столу.

Иван на правах хозяина налил всем фирменной настойки. Юлия Сергеевна сразу отказалась, сославшись, что она сейчас на работе.

– Хорошо, тогда после бани, а Сергей не на работе.

– Мне завтра ехать! – отозвался Сергей.

– То, что будет завтра, пока отложим, а сейчас я очень рад, что вы не отказались ехать в нашу лесную глушь и остались, – Иван протянул стопку Сергею. Женщин я не неволю, они сами знают, как поступить.

Северина налила гостям по огромной тарелке супа из глухаря. На столе стояло большое блюдо варёной рыбы, а в центре стола разместился пышущий жаром самовар.

– Никогда не была на вызове с таким накрытым столом, – сказала Юлия Сергеевна, – Как-то непривычно и неудобно.

– Сейчас кушайте и не отвлекайтесь ни на какие неудобства.

– Хорошо, а потом я снова сделаю замеры, чтобы выяснить имеющуюся тенденцию, – она сказала что-то ещё на не совсем понятном медицинском языке.

Ещё через час Иван объявил, что баня готова.

– Пусть сначала моется Юлия Сергеевна, – сказал Сергей, – А мы сходим к машине.

Иван и Сергей пробирались в кромешной темноте, подсвечивая себе карманным фонариком с плоской батарейкой. Фонарь светил совсем слабо. Ноги то и дело соскальзывали с тропы вбок, погружаясь в снег. Они решили пакеты с рыбой унести сразу в машину.

– Такое впечатление, что за нами кто-то следит, – сказал Сергей.

– Может, и следит – это подруга Северины рысь Косуха. Она нам не покажется, а сторож хороший. Тебе к машине одному в темноте идти никак нельзя. Она и к машине никого не подпустит. Видела наверно, что на ней с вами я приехал.

– Когда подошли, Сергей сказал:

– Я прогрею мотор.

– Хорошо, только не ходи около машины, чтобы не было свежих следов на выпавшем снежку. Утром мы по следам сразу увидим, был тут кто или нет. А потом закрой всё, что можно, от соблазна. Позднее можно сходить сюда ещё раз.

Через некоторое время мужчины двинулись обратно. Косуха в этот раз никак себя не обнаружила.

Юлия Сергеевна к их приходу вышла из бани.

– Видишь, и дело сделали, и в баню ты как раз успел, – сказал Иван.

Распаренной после бани Юлии Сергеевне Северина стопку всё же налила и усадила снова за стол, налив горячего чаю. Доктор пыталась от стопки отказаться, но Северина настояла.

– Ну, у вас и настойка! – воскликнула Юлия Сергеевна.

– Это для здоровья полезно, не магазинное.

Иван ушёл заниматься делами, а женщины долго обсуждали здоровье Николая Николаевича.

– Завтра я проконсультируюсь, и мы решим у себя на работе, как поступить дальше, – сказала Юлия Сергеевна, – Вам каким-то образом дадим о нашем решении знать. Пока пусть дед лежит. Нужен только уход. Если назначим уколы или капельницы, решим, как это осуществить.

У Северины снова на глаза навернулись слёзы.

– Ничего ведь не говорил, как пришёл из больницы. Если бы только знали, сразу увезли бы в город, а он ещё на рыбалку пошёл, – причитала она, – Мы и не знали, что ему так тяжело. Готовили ему в подарок внучку. Разве его удержишь в постели, если всю жизнь работал! Только ведь выписался из больницы, казалось, что всё хорошо.

– Как же вы тут живёте, вдали от людей? – спросила Юлия Сергеевна.

– Мы привыкли. Я тут выросла, мне казалось, что все так живут, ничего особенного я в этой лесной жизни не видела. Лесной воздух действует, как живительный бальзам. Даже мужа себе нашла тоже здесь! Другие живут среди людей, а пару себе найти не могут.

– Вот и я не замужем, – сказала Юлия Сергеевна.

– Извините, я не знала.

– За что же извиняться? Вот перееду сюда к тебе и выйду здесь замуж! – пошутила доктор.

– А мы никого не прогоняем. Многие люди сюда приезжают. Одно неудобство, вот, как сейчас: случись чего, за помощью надо бежать в город.

– Я сознаюсь честно, очень не хотела сюда ехать. Прижали меня по партийной линии. У тебя муж молодец, всех заставил работать. А мне так и сказали: «Вы коммунист, Ваш долг выполнять то, что прикажет партия!» Вот так-то, пришлось ехать!

– Я вам постелю в маленькой комнате.

– Нет, вы меня определите рядом с Николаем Николаевичем. Я ночью буду вставать и мерять давление.

– Хорошо, как скажете, постелю на диване. А Сергей, думаю, не откажется отдохнуть на печи – самоё тёплое место.

Сергей не заставил себя ждать, появился из бани. Теперь уже Юлия Сергеевна налила ему стопку и горячего чаю из неостывшего самовара.

– Теперь, после бани, будет в самый раз, – сказала она, – Доктор разрешает! А спать будешь по предписанию врача на печи.

– Ну, если доктор прописал…, не смею оспаривать. Всегда бы так ездить в командировку: и напоят, и накормят, и спать уложат! Я уж не говорю про гостинец!

За столом ещё долго в этот вечер не умолкал разговор. Иван, закончивший дела, присоединился к большой компании.

Сергей попросил супа из дичи. Очень уж ему понравился лесной суп.

– А банька хороша! – сказал он, – Я от души попарился. Надо сказать, в такой деревенской бане давно не мылся. Начальство приходится иногда возить на природу, но нас держат на дистанции, в баню и за стол не приглашают.

– А у нас здесь все равны, – ответил Иван и продолжил мысль, – И коммунисты, и беспартийные, и начальники, и подчинённые. Мы живём не по бумажным законам, а по законам природы, где всё точно определено и живёт в одном ритме. Надо только природу понимать и не заниматься вредительством. Дед в своё время это понял, поэтому и ушёл жить в лес, не пожалев об этом ни разу.

– Мы о вас слышали, – сказала Юлия Сергеевна, – Но как-то не очень верилось, а теперь вот сами увидели всё своими глазами.

Застолье продолжалось ещё долго, пока не опустел самовар. Затем все разместились на ночлег.

Утром, как всегда, первой поднялась Северина, затопив печь. Она успела приготовить завтрак до того, как гости начали подниматься.

– У Николая Николаевича улучшения нет, но и ухудшения тоже. Он всё также находится без сознания. От нас пока помощи никакой не требуется, мы поедем, – сказала Юлия Сергеевна, – Необходимые уколы я сделала и обезболивающий укол тоже.

Иван проводил гостей до машины.

Поздно вечером Юлия Сергеевна вернулась, но уже на машине скорой помощи. Она привезла с собой медсестру. Имея уже некоторый опыт лесной жизни, доктор прихватила с собой фонарь и взяла водителя провожатым по лесной тропе.

– Хоть тут недалеко, но по лесу идти страшно, – сказала она.

Иван и Северина обрадовались её приезду и были сильно удивлены, что она сдержала своё слово. Как ни усаживали хозяева её за стол, сесть Юлия Сергеевна отказалась. Она сказала:

– Мы поедем, а вам оставляю медсестру, все необходимые назначения сделаны. Она побудет здесь несколько дней. Вот её кормите, поите и спать тоже укладывайте. Я сейчас осмотрю больного, и мы сразу уедем. Здоровье ветерана войны на контроле лично у первого секретаря горкома партии. Даже скорую помощь сюда послали, что правилами не предусмотрено.

– Раньше бы такую заботу, – не удержавшись, сказала Северина.

– Доктора всю историю не знают, поэтому не надо сейчас об этом, – сказал Иван, – Я людей провожу, потом приду, а ты пока накорми сестричку.

А потом спросил у медсестры:

– Как Вас величать по имени-отчеству?

– Люда, – коротко ответила она.

– А по отчеству?

– Просто Люда.

– Люда, мой руки, садись за стол. Вот тебе домашние шлёпанцы, – Иван дал ей обрезы от валенок, – Я ухожу. Меня звать Иван, а хозяйку Северина.

Иван проводил доктора и водителя до машины, сунув водителю в руки небольшой свёрток.

– Это увезёшь домой, – сказал он.

Водитель недоуменно на него посмотрел, но ничего не сказал.

Когда Иван пришёл, Люда немного освоилась. Поужинав, она раскладывала около Николая Николаевича шприцы, капельницы и прочую атрибутику.

– Завтра, Люда, тебе будет баня и, если хочешь, могу взять на рыбалку.

– Ой, как интересно! А я тоже буду удить?

– Нет, удить не будет никто, но рыба будет обязательно. Всё увидишь! Проблема только в том, чтобы тебя одеть, но, я думаю, с этой проблемой разберёмся.

– Я приехала в одежде, – обиделась Люда.

– Ты неправильно поняла: одеть, значит, одеться тепло, чтобы не замёрзнуть и, чтобы никуда не попадал снег. Твои сапожки не годятся, найдём что-нибудь другое. Сейчас Северина покажет тебе, где будешь спать и можешь отдыхать. Рабочий день сегодня закончился.

– Мне надо сделать ещё один укол.

– Это ты знаешь сама, сама и регулируй, а я занесу дров на утро.

Пока они разговаривали, Северина помыла посуду и прибрала всё на столе. Она в разговор не вмешивалась, думая свою нескончаемую думу. Невесёлые мысли одолевали, гнездились в голове, мешая сосредоточится, но она была рада, что их одних в беде не оставили, помогают медики и даже горком партии. «Раньше бы эту помощь!» – думала она, – «Почему-то в то время всем заправлял Дерикуйко, а не горком партии. Может, конечно, горком был в курсе всех дел, только посчитал, что не надо вмешиваться. Вот это невмешательство и довело до тюрьмы. Упекли невинного человека, ветерана войны и труда и никому не было до него дела! Все шагали к коммунизму, забыв про одного отдельного человека, который, не жалея жизни воевал за будущее страны и строительство коммунизма – это сильно коробит. За грандиозными планами и стройками как-то незаметен один человек, отдельная личность. И партия, и правительство видят светлое будущее в целом, без учёта личных интересов отдельных людей, тех, кто претворяет планы партии в жизнь».

Иван перебил её мысли:

– На сегодня всё, – сказал он, положив аккуратно дрова к печке, – Дрова и растопку приготовил.

– Отдыхай, – коротко ответила Северина, – Я тоже лягу спать. Люде постелено.

– Завтра оставайся с дедом, а я схожу к сеткам с Людой. Теперь я и сам научился их находить. Метели не было, должны остаться прошлые следы, а потом надо идти в лес. Люда сама изъявила желание прогуляться, иначе она тут заскучает по дому. Твоя задача её одеть.

– Оденем. Только не рано ли ты стал водить молодых девушек на рыбалку?

– Я могу не ходить, – обиделся Иван.

– Я же пошутила. Сама бы пошла, но лучше останусь с дедом. А вот в лес идти ты один не справишься, не найдёшь все наши ловушки, а идти надо. Вернёшься с озера, подумаем, как лучше поступить.

– Так и сделаем. Как решишь, так и будет.

Утром медсестра заявила, что пойти сможет только после того, как поставит капельницу. Она работу свою выполняла и всю ночь изредка поднималась проверить состояние Завьялова. Люда, быстро позавтракав, занялась непосредственными обязанностями, а Жуковы готовили ей рыбацкую одежду.

– В этих рукавицах руки не отморозишь! – Северина показала ей большие меховые рукавицы.

– Эти рукавицы мне будут как раз до локтя.

– Ничего, главное, чтобы было тепло.

Иван ждал во дворе, приготовив санки, верёвку и запасные сетки. Тучка вертелась у ног, предчувствуя прогулку.

– Запрячь бы тебя в санки, чтобы тоже трудилась, а не бездельничала. Рыбу любишь, значит, должна трудиться!

Про рыбу он сказал не зря, вспомнив, как Тучка её ела, когда ловили неводом. Среди другой рыбы в улове попадались ерши. Иван ради шутки кинул тогда собаке ерша, думая, что она побоится взять его в зубы, а того, что произошло, он никак не ожидал: Тучка проглотила ерша целиком, как будто его и не было. Тогда стали дурачиться все: кидали ершей собаке и Завьялов, и Северина, и Иван. Участь ершей оказалась точно такая: Тучка проглатывала их целиком. Побоялись рыбаки, что перекормят собаку и перестали рыбу ей кидать.

Через некоторое время вышла на крыльцо медсестра, похожая на космонавта в скафандре.

– Ничего, – сказал Иван, – Главное – не замёрзнуть. На озере всё продувается насквозь. Иди за мной, по следам идти легче.

Они без труда нашли нужные лунки. Иван привязал верёвку к концу сетки и сказал:

– Пойдём к другому концу вынимать рыбу.

– И я тоже буду вынимать? – спросила Люда.

– Без проблем, если сможешь. Работать надо голыми руками, без рукавиц.

Улов в этот раз оказался несколько меньше, чем в прошлый раз, но всё же попало хорошо.

– Вот это улов! – сказала Люда, – Вот это мы наудили! У нас такую рыбу в магазине не продают.

– Откормим мы тебя здесь, коллеги не узнают. Завтра будем кушать рыбу и дичь. На фигуру эта пища никак не влияет.

– Смотри, какие зубы! – показала пальцем Люда на разинутую пасть щуки.

– Ты палец ей не показывай, откусит, не успеешь и глазом моргнуть, никакая медицина не поможет!

Люда боязливо отдёрнула руку.

– Если хочешь, можешь потрогать сига, он безобидный, не кусается и ведёт себя прилично. А вообще иди к верёвке, будем затягивать сетку обратно. Ты будешь потихоньку тянуть, а я буду здесь направлять. В лунку не провались! – крикнул Иван вслед уходящей медсестре.

Когда поставили сетку обратно, Иван сказал:

– Ты настоящий рыбак! Работала хорошо. Сейчас надо проверить ещё одну сетку, выдержишь?

– Мне очень интересно.

– Интересно, тогда пойдём работать, а потом домой.

– Хорошо живёте! Рыба свежая всегда рядом и бесплатно.

– У нас коммунизм в отдельно взятой ячейке общества уже наступил: «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» Слышала о таком принципе построения коммунизма?

– Это мы проходили в школе. Нам ещё картинку из «Крокодила» показывали, как отдельные клерки шагают в коммунизм с большой ложкой.

– Сегодня ты тоже в коммунизм шагнула, а ложку мы дадим! – пошутил Иван, – Не обижайся, я шучу. Должна сама видеть, что без труда ничего не бывает. Ловить рыбу, лёжа на диване или сидя в кабинете, люди ещё не научились. Только трудом можно чего-то добиться! Пойдём обратно, нас уже заждались.

– Я бы лучше работала у вас, чем в больнице. Там каждый день одно и то же, а здесь свежий воздух, природа. Красота!

– Кроме красоты надо топить каждый день печки, убирать снег и ездить в город за продуктами. Одной рыбой питаться не будешь.

– Всё равно здесь хорошо!

Когда рыбаки подошли к дому, баня топилась, извергая клубы белого дыма из трубы. У калитки встретил кот. Он-то уж знал, что ему от улова тоже кое-что перепадёт! Даже ворона сегодня оказалась на своём привычном месте на сосне у калитки. Произнеся своё обычное «Кар-р», она опустилась, перелетев на нижнюю ветку. Этот нахлебник тоже чувствовал, что без обеда сегодня не останется.

Люда ушла переодеваться и делать очередной укол Николаю Николаевичу, а Северина готовилась кормить рыбаков.

– Иван, на еду почисти рыбины две-три, а остальное можно заморозить.

– Я так и сделаю. Сейчас рыбу сразу почищу, а уж потом будем обедать.

За столом Люда не умолкала, делясь полученными впечатлениями. Она за свою короткую жизнь никогда не была на рыбалке и уж точно никогда не видела, как прямо из-подо льда вынимают живую рыбу. Рыбу она раньше видела в виде небольших кусочков, которые дают в столовой на обед. Щуку пробовать приходилось, а вот сига на озере видела впервые. Такой рыбы в магазине никогда не было. Она знала три сорта рыбы, которая иногда продавалась в магазине – это килька в томатном соусе или солёная, мойва и путассу. На путассу с её заработной платы денег хватало, а треску покупала по большим праздникам.

Треска иногда тоже появлялась, но как-то быстро заканчивалась: то ли её было мало, то ли слишком быстро раскупали. Ещё она слышала о сороге, ершах и окунях, которых разрешалось ловить повсеместно, но, в которых, кроме костей и чешуи ничего не найти, если они не крупные, а мелкие. Остальная рыба для рыбаков почему-то запрещена. Поговаривали, что она является стратегическим запасом, который надо хранить, но до каких пор хранить, никто не уточнял. Так и хранили рыбу, насколько помнила Люда, ещё при жизни деда, пока живы были родители и вот теперь. Но сейчас она увидела, как ловят настоящую рыбу вопреки всем запретам и инструкциям коммунистов. Она, имея начальное образование, понимала, что люди, живущие у реки и леса, должны пищу добывать для семьи сами, своим трудом, но она никак не понимала то, что для людей всё запрещают, а для браконьеров в виде чиновников разного ранга никаких запретов нет. Они это делают, окружённые охраной и в окружении таких же чиновников, отвечающих за охрану рыбных запасов.