Текст книги "Настенька"

Эта идеология, которую в школе не преподают, не укладывалась в её молодой голове. А как же людям, живущим в лесу, далеко от магазинов, питаться? Или вместо пищи изучать несуразные законы, запрещающие жить, как жили деды и прадеды?

А грандиозные стройки? Невооружённым глазом видно, что все предприятия, вредные для окружающей среды, стараются разместить на берегах водоёмов, чтобы использовать чистую воду и сливать в водоёмы токсичные отходы целлюлозных комбинатов, нефтяных хранилищ и прочих убийственных для окружающей среды комбинатов. Для этого действа запретов нет! На массовую гибель рыбы смотрят, как на некоторые издержки производства. Разве сравним такой ущерб с ловом рыбы простыми рыбаками!? Эти крамольные мысли роились в Людиной голове, но высказать их вслух она боялась. А вдруг неправильно поймут? Высказывать вслух, значит, идти против существующих законов.

– Иван, а в лес вы меня возьмёте? – спросила Люда.

– Ты хочешь выведать все наши секреты? – в шутку спросил Иван.

Люда смутилась. Она к шуткам Ивана ещё не привыкла. Воспринимала их, как упрёк.

– Если нельзя, я пойму, – ответила она на вопрос скромно.

– Всё можно, я пошутил, но этот вопрос согласовывай с Севериной. В лесу хозяин она, а я выполняю роль носильщика.

– Тогда я тоже буду носильщиком!

– Втроём мы вряд ли сможем пойти, – сказала Северина, – Прежде всего, этот поход будет зависеть от состояния деда. Без присмотра его оставлять нельзя, значит, с ним кто-то должен оставаться. Доживём до следующего дня, а потом всё и решим. Сейчас после обеда иди в баню, она топлена специально для тебя. Работа – работой, а отдыхать надо тоже.

Следующий день спутал все планы. Николай Николаевич, не приходя в сознание, ночью умер. Вечером, когда Люда делала укол, он был живой, а ранним утром, когда Северина проснулась, она сразу подошла к деду. Завьялов к тому времени уже не дышал.

У Северины на глаза навернулись слёзы. Она разбудила Ивана. Люда, услышав хождение по дому людей, тоже проснулась.

– Вот, Люда, твоя командировка и закончилась. Мы будем хоронить деда, а ты можешь ехать домой, Иван тебя на автобус проводит, – сказала Северина.

– Я могу вам помогать, – сказала Люда.

– Можешь, конечно, остаться, пока Иван ездит в город для выполнения положенных в таком случае формальностей. Прежде всего, необходимо заключение о смерти. Нужна машина, чтобы доставить тело в город и много всего другого, что полагается в таких случаях. Какую-то помощь, вероятно, окажут Ивану на работе, а всё остальное придётся организовывать самим.

Весть о том, что умер лесной житель на Лебяжьем озере, распространилась с быстротой молнии. Иван ещё только обратился за свидетельством о смерти, а его уже нашли студенты, Лукин Илья и коллеги по работе и все наперебой предлагали помощь.      Проблему с вывозом тела в город решили быстро: помочь взялась геологоразведка. Колька со своей компанией студентов взялся приготовить городскую квартиру и решить проблему с организацией похорон. Илья Лукин подключил к этому делу прессу и административные органы. Анастасия Павловна с Фросей сказали, что помогут провести обычный в таких случаях обряд.

Иван и сам не подозревал, что у них с Севериной столько друзей, готовых прийти на помощь. Это было удивительно: люди в трудный момент сами предлагали свои услуги и помогали, особо не спрашивая разрешения. Может, так и должно быть, что люди в трудный час помогают друг другу, невзирая на должности, чины и период личного знакомства. Просто в трудный час они приходят и помогают.

Про Николая Николаевича, благодаря Илье Лукину, узнал весь город.

Когда Иван с помощниками вернулся в лес, Северина с Людой к этому времени законсервировали дом. Собаку оставили без привязи для охраны, а кота пришлось взять с собой. Не смотря на свалившееся на неё горе, Северина не забыла угостить Люду озёрной рыбой. Медсестра отказывалась, но Северина насильно вручила ей объёмистый свёрток.

Проводить в последний путь Завьялова на следующий день пришло множество людей: кто-то его знал лично; кто-то из любопытства, узнав о нём из прессы. Руководили всем процессом добровольные помощники Жуковых. От Северины не отходили женщины, понимая, что ей в её положении нельзя сильно расстраиваться. Поминки провели в квартире Ивана, сместив по сторонам лишнюю мебель. Весь народ, участвующий в похоронах, за один раз за стол не вместился, поэтому рассаживали людей в два этапа, благо мероприятие такое, что засиживаться долго никто не собирался.

К вечеру остались только студенты прибирать со столов и Люда, беспокоящаяся теперь о состоянии Северины.

Студенты отказались брать что-либо с собой, поэтому Иван усадил всех снова за стол поужинать и выпить на посошок.

– А как ваш лесной домик? – спросил Колька, – Пока будет без вас? Если что помочь, зовите нас, мы приедем!

– Это решит Северина, – ответил Иван, – На выходные дни в любом случае его посетим. Последнее время нас гости навещают часто. Вот и Люда успела порыбачить, – кивнул Иван на медсестру, – Эту рыбу, что на столе, она наловила.

Люда засмущалась от такой похвалы.

– А лесной зверь её не съел? – не унимался Колька.

– Она сама никого не трогала, была без ружья, поэтому и её никто не обижал. Захотите приехать, приезжайте, только предварительно надо узнать, там мы или нет. Городскую квартиру знаете, можно всегда договориться.

Уходя, Колька вызвался проводить Люду.

– Нет-нет, – сказала она, – Я сама дойду.

Но Колька настоял на своём, объяснив, что вечером в городе на улицах неспокойно и особенно опасно ходить девушкам в одиночку. Так и ушли они вдвоём, а Семён со Степаном пошли провожать Наташу и Юлю.

– Как же теперь без деда? – спросила Северина, когда они остались одни.

– Будем жить в городе. Тебе надо тоже докторам показываться. Сама видела, какая проблема возникает. Придётся наш лесной домик изредка навещать.

– Надо снимать все ловушки, чтобы не губить природу, – задумчиво сказала Северина.

– Что не надо, снимем, а сети пусть стоят, себя прокормим, – ответил Жуков.

– Жалко оставлять дом, в котором прошло детство.

– А дом никто не бросает. За домом присмотрим. Летом там вообще хорошо, можно жить, особо не заботясь об отоплении. Всё наладится, ты не расстраивайся.

– Без деда теперь ничего не наладится. Он был настоящим хозяином лесной заимки, его руками всё сделано. Без него дом будет сиротой, а не будем навещать, всё разорят туристы.

– Сейчас оставлена сторожить Тучка, а дальше что-нибудь придумаем. Всё наладится, – повторил Иван.

На третий день после похорон Жуковы отправились на озеро. Дом успел остыть, внутри при дыхании шёл пар. Затопив печи, Жуковы, не раздеваясь, занимались домашними делами. Собака, обрадованная приездом хозяев, вертелась всё время под ногами. Её накормили привезёнными с собой отходами от застолья, чему она несказанно обрадовалась.

– Сегодня проверим сети, а завтра пойдём в лес, – сказал Иван, – Если тебе тяжело, я могу сходить один.

– Один без руководителя ты ничего не сделаешь. Я пойду с тобой, а работать будешь один за умеренную плату. За работу я тебе разрешу нести всё, что необходимо, на себе.

– Я согласен и на такую оплату.

Дотопив печи, хозяева отправились на озеро.

– К нашему приходу дома будет тепло, – сказала Северина, а баню истопим завтра. С дедом я как-то не задумывалась о нашем большом хозяйстве, а теперь постоянно об этом думаю. Придётся уменьшать аппетиты и сворачивать промысел. Ты уедешь, а я одна не справлюсь и вдвоём тоже, – она указала на живот, – Нам первое время не справится.

– Пока не торопись. Уберём сначала капканы и петли, а силки и сетки могут стоять до конца сезона или до моего отъезда. А на Настюшку ты зря так говоришь. Она к труду приучена и с рождения будет трудолюбивая. Я хочу, чтобы она была такая же, как ты.

– Это какая?

– Красивая и ласковая, и трудолюбивая, и самая-самая.

– Опять ты подлизываешься!

– Нет, я вполне серьёзно. Такой, как ты, в природе пока больше не существует. Ты, как это озеро, существуешь в первозданном виде, от этого, наверно, и твоя красота.

– Я стала толстая и некрасивая.

– Нет, ты совсем не толстая, но и с Настенькой ты всё равно красивая.

– Мы пришли. Обещал работать – работай.

Когда они пришли домой, в комнатах и в самом деле стало тепло. Русская печь отдавала своё накопившееся тепло внутрь помещения, обогревая настывший внутри воздух.

– Ваня, я залезу на печку и немного полежу, – сказала Северина.

– Конечно, лежи. Я согрею самовар, к чаю тебя позову, а между делом почищу рыбу, пока она не замёрзла. С домашними делами я управлюсь не хуже тебя. Заготовлю на завтра дров и занесу воды, теперь она не замёрзнет. На девятый день будем кормить гостей рыбой, а, если повезёт, то и дичью. Завтрашний день покажет, что нам оставили через длительное время лесные разбойники. Всё сделаем, приберём и повезём наш груз в город. Рыбу нашу все нахваливают. Надоела горожанам привычная еда из консервных банок. Это у нас каждый день рыбный день, а для них такие дни – праздник. Вот и пусть поминают деда добрыми словами, хотя по-другому к нему никто и не относился. Дед был неразговорчивый и с виду необщительный, но почему-то люди его считают добрым и отзывчивым.

– Он и в самом деле был добрым. А на его характер повлияла не совсем радостная жизнь.

– Разрезал большую щуку, а внутри её ещё одна, – воскликнул Иван.

– Пожадничала, – отозвалась Северина, – Они съедают друг друга, не разбирая, добрый ты или злой. Может, она сильно есть хотела, а, может, уничтожила соперницу. Я тоже всех соперниц уничтожу, – добавила тихо Северина.

– Это я тебе не позволю, не дам такого повода.

– Люду ты на рыбалку уже сводил, а она тоже потенциальная соперница.

– Если так рассуждать, все имеющиеся женщины твои соперницы, уничтожать будешь всех, оставив всех других мужиков без своих половинок. Не забывай, что внутри тебя тоже будущая женщина.

Закипел самовар. Иван заварил в чайничке чай и поставил его на конфорку самовара.

– Можешь готовиться к чаю, – сказал он Северине, – Рыбу я почти дочистил, оставлю на уху, а остальное вынесу замораживаться.

– Я сделала неожиданное открытие: на печке работать лучше, чем стоя на ногах. Не зря Емеля в сказке для великих дел выбрал именно печку. Раньше я старалась у деда забрать лишние дела, а теперь смотрю, как ты работаешь, и любуюсь.

– Обленишься, я ведь могу и разлюбить! А, с другой стороны, чай я могу тебе подать и на печку. Знай наших! Геологи люди не гордые, ко всему привыкли. Мы иногда даже с медведями чай пьём, а точнее, мы пьём, а они ходят вокруг нас.

– Медведи к людям стараются не подходить, но и свою территорию охраняют. А, когда ходят вокруг, надеются, что им тоже что-нибудь перепадёт с «барского» стола. Люди много всего оставляют после себя и остатки еды тоже. Медведь знает, где можно полакомиться, сильно не утруждаясь.

– Всё ты у меня знаешь! А я вот столько не знаю, хотя тоже много времени провожу в лесу, на природе.

Утром Северина поднялась в темноте. Пока Иван досматривал свои утренние сны, она приготовила лёгкий завтрак и занялась подготовкой снаряжения к неблизкому походу. Прежде всего, необходимо подготовить лыжи, нож, топор, тару и, на всякий случай, по бутерброду.

«Ружьё в этот раз я доверю нести Ивану», – мысленно сказала Северина, – «Он и будет главным носильщиком, а с капканами я разберусь сама и силки тоже сама насторожу, если сбиты».

Иван проснулся сам, будить не пришлось. Он, зная, что предстоит работа, быстро вскочил, умылся и спросил:

– Что надо делать?

– Завтракать, а потом одевайся и пойдём. Темнота не помешает, с каждым шагом будет становиться всё светлее и светлее. Покорми Тучку, чтобы случайно не попортила нам дичь.

Рассвет хоть и был серым с тучами на небе, но стояла тишина с лёгким морозцем, который без ветра никак не досаждал. Тёмные силуэты елей и сосен прорисовывались своими очертаниями в ещё густой темноте, расступавшейся постепенно по сторонам и куда-то вглубь леса, уступая место наступающему дню. Лыжню замело, но две ниточки следов от лыж виднелись сквозь нападавший пушистый снег. Жуковы старались идти по старой лыжне, чтобы лыжи сильно не проваливались в снег. Тучка предпочла идти сзади тоже по лыжне. Она понимала, что в стороне от лыжни ей придётся проваливаться в снег по самое горло, неимоверным усилием выпрыгивать из снега и снова утопать. Такая перспектива ей не очень нравилась. Собака понимала, что без необходимости никакой нужды нет бежать по целине. Вот, если бы преследовать дичь или бежать по приказу хозяйки, тогда бы она побежала напрямик, но такого приказа не было. Тучка смотрела на Северину, прислушивалась и снова бежала сзади.

Несмотря на то, что охотничьи угодья долго не проверялись, силки и капканы были пусты. Северина ловко спускала пружины капканов, высвобождала их из снега и подвешивала каждый на ближайшую ель, чтобы не тащить с собой. Только, когда прошли половину пути, увидели в силке замороженного тетерева. Удалось также вытащить двух рябчиков. Всю добычу складывали в рюкзак на спине Ивана. В одной из петель обнаружили зайца. Петлю Северина снова настораживать не стала.

– Наша миссия окончена! – сказала она, – Теперь можно не беспокоиться и пока сюда не приходить. Лес можно навещать один раз в неделю. А сегодня я бы вообще не выходила из леса. Редко бывает такая погода. Идёшь и радуешься тишине и наслаждаешься чистым лесным воздухом. Даже дятел, когда начинает стучать по дереву, его стук кажется неестественно громким, разносится на всю округу. Ты как, готов исполнять обязанности носильщика? – спросила она у Ивана.

– Я всегда готов! Если хочешь, могу и тебя понести.

– Со мной ты и десяти метров не пройдёшь.

– Я обещал, когда женился, носить тебя на руках всю жизнь.

– Так я тебе и поверила! Все обещают носить, а потом носят чужих жён.

– Ты это про меня что ли? – спросил Иван.

– Это я так, к слову.

– Я вот всё думаю: отпустишь ты меня ехать в экспедицию или нет? Жён я там чужих носить на руках не буду и приехать постараюсь, как можно скорее.

– Мы с дочкой тебя давно отпустили. Только без тебя я рожу не Настеньку, а Ивана или Фёдора Ивановича. Тебя не будет, а я могу забыть про твои мечты. Одно смущает: как-то не по себе будет жить одной в пустой квартире. Здесь у меня лес, озеро, лесные друзья Косуха и Берегут. Даже ворона у калитки мне стала какой-то родной. Правда, соседки у тебя добрые. В случае чего, буду приглашать их в гости, будем пить чай и вспоминать молодость.

– Это ты-то будешь вспоминать молодость?

– И я буду. Без тебя я была молодая, а теперь не знаю, наверно уже не молодая.

– Ты у меня самая молодая и красивая! – воскликнул Иван.

За разговорами они не заметили, как подошли к дому. Дорога показалась слишком короткой. Устала наверно только одна Тучка, но она то ли от радости, что кончилось утомительное путешествие по лыжне, то ли от предвкушения близкого обеда виляла молча изо всех сил хвостом, вертясь около ног и немного мешая лыжникам снимать с себя лишние «доспехи».

– Поедем завтра с утра, – сказала Северина, – Заберём продукты, надо отвести девятый день, как положено. Вдруг опять навестят нас все друзья? Наварим из дичи суп, из рыбы уху. Будет зайчатина, рыба, из ягод напитки. В общем, найдём, что поставить на стол. А потом будем привыкать к жизни без деда, хотя, мне кажется, к этому привыкнуть нельзя.

– Потеря близкого человека всегда трагедия. Будем подстраиваться к новой жизни. Ты отдыхай, а я приготовлю ужин и тебя позову. Печь сегодня топить не будем, но там пока тепло. Залезай и отдыхай в тепле. А завтра придётся брать с собой и Тучку. Одной ей тяжело будет жить неделю без готовых обедов.

– Возьмём, поедем всей семьёй. Я и в самом деле после прогулки немного полежу.

После возвращения в город Жуковы решили часть рыбы продать, чтобы немного пополнить свой скудный семейный бюджет. Расходы предстояли большие, а доходов пока не предвиделось. Северина сама вызвалась стоять на рынке у прилавка. Иван её отговаривал, но не переубедил.

– Меня там знают, покупатели привыкли, – сказала она, – А вот носить тяжести я найму грузчика по фамилии Жуков. Ты меня здесь оставь, а сам перемещайся с животными в квартиру, а потом придёшь за мной и за остальными вещами. Тучку можешь оставить с бабушками у подъезда, когда пойдёшь ко мне.

Ивану ничего больше не оставалось, как подчиниться и выполнять все распоряжения. Он удалился, оставив Северину, у которой сразу образовалась очередь за рыбой.

Торговля складывалась удачно, пока Северина внезапно не услышала сбоку голос:

– А знаете, гражданка, что торговля незаконно выловленной рыбой на рынке запрещена?

Дерикуйко возник из ниоткуда. Северина даже вздрогнула, когда послышался его скрипучий голос. Она разговаривала с покупателем, а в это время послышался этот ненавистный голос. Покупатели, завидев блюстителя порядка, предпочли временно исчезнуть, чтобы не оказаться случайными свидетелями.

– Где Вы видите, что кто-то торгует рыбой? Эту рыбу я только что купила на поминки, складываю её в сумку. Покупать рыбу в нашей стране не запрещено, – спокойно ответила Северина.

– Значит, покажите мне продавца, у которого Вы это купили.

– Сейчас брошу все свои дела и буду разыскивать Вам продавцов, которые наверняка сидят уже дома и пьют чай.

– Вы нетактично разговариваете с блюстителем порядка.

– Я блюстителя без документов не вижу. А перед каждым проходимцем я отчитываться не обязана.

– Э, слышь, дарагой, что пристал к дэвушке? – сосед-торговец грузин решил вмешаться в диалог

– А Вас пока не спрашивают, а то и на Вас найду управу и привлеку.

– У мэня документ в порядкэ, а дэвушка только прийшла покупать рыбу, я выдел.

Сейчас этот грузин явно Дерикуйке мешал, но что делать дальше он не знал, поэтому сказал: – Я обязан следить за порядком и торговлей.

– Выдышь, она с тобой не желает разговаривать, да? Зачэм мешашь? Ыди, дарагой, куда шёл, да! Или бэри, покупай, да! Я с дэвушкой сам поговорю, да!

– Этот человек нас обокрал, – сказала Северина грузину, – Вынес из дома все вещи. Он вор и проходимец, а формой он прикрывает свою сволочную шкуру!

– Но, но, полегче! Вы меня оскорбили при свидетеле и при исполнении.

– Я не оскорбила, а назвала вора вором, пусть все свидетели это знают.

– Я ныкакой нэ свыдетель, – сказал грузин, – Я только продаю, но нычаго нэ слышу. Дэвушка, мэня Гиви завут, Залдастанишвили. Прыхади, покупай, мы всэгда рад.

Дерикуйко, видя, что с ним больше не разговаривают, решил удалиться. Он сказал:

– Я буду регулярно следить за порядком и торговлей на рынке. Вам, Северина, следует подумать, с кем лучше водить дружбу, – сказав это, Дерикуйко ушёл, делая вид, что следит за порядком.

На самом деле блюстителю порядка было не по себе. Он чувствовал, что его окружала вокруг какая-то пустота, вакуум. Многие люди готовы ему услужить, заискивали, угощали, но никто по доброй воле с ним не общался. У него не имелось друзей. Коллеги по работе общались только на служебном языке и не более того. Годы шли, но кроме временной личной наживы, он не имел ничего. Жена с ним почти не общалась. Она его дома терпела, но дома она и была блюстителем порядка, главнокомандующим и Богом. Дерикуйко не смел ей перечить. Кто, как не она, знала все его ходы и выходы, ухищрения и приобретения! Нет, против жены он идти не смел! Другое дело, когда он проверял какие-либо конторы или отдельных граждан. Тут он чувствовал себя королём, которому никто не смел возражать. «Чёрт дёрнул меня связаться с Завьяловыми!», – снова подумал он, – «Единственная семейка, которая меня никогда не боялась и не заискивала, как другие». От этой мысли ему сделалось нехорошо. «Что-то я себя неважно чувствую», – сделал он очередной вывод, – «Надо идти домой и, как следует, отдохнуть. Последнее здоровье утерял с этими Завьяловыми!»

Нельзя сказать, чтобы Дерикуйко в обществе не замечали. Его, как представителя власти, избирали в различные комиссии, в представительные органы. Он научился красиво говорить и этим пользовался всегда, когда предоставлялась такая возможность. Неважно, что он был некомпетентен во многих вопросах жизни, а важно то, что он, благодаря красноречию, умел создать видимость своей компетентности. Его красноречие люди воспринимали, как жизненный опыт и компетентность.

– Гиви, Вы у меня не возьмёте остатки рыбы? – обратилась Северина к грузину, видя, что Дерикуйко исчез из поля зрения, – Отдам за полцены.

– Мнэ рыба нэ нужна, но у Вас вазьму. Давай мнэ Вашу рыбу. Какой красивый дэвушка! Прыхади, будем торговать вмэсте. Вы нэ сказали, как завут такой красывый дэвушка?

– Звать меня Северина, а вместе не получится, за мной сейчас придёт муж, а Вам спасибо за то, что заступились.

– Муж пусть тоже с нами таргует, мнэ вы мэшать нэ будэте. Какой красивый! Скажи, гдэ такую нашёл муж?

– А вот он идёт, у него и спросите!

Гиви почему-то спрашивать не стал, а сделал вид, что очень занят очередным покупателем.

Северина по дороге домой поделилась с Иваном своими впечатлениями от встречи с Дерикуйко.

– Он не позволит нам здесь продавать рыбу, – сказала она.

– Не переживай! Рыбу можно продать на предприятиях или соседям. Ты же видишь, что большинство людей, нас окружающих, нормальные и добрые люди, и живут по людским законам. Мы ничего не украли, а добыли своим нелёгким трудом. А Дерикуйко Бог накажет, накажет обязательно, попомни моё слово. Ещё никто никогда за злодеяния не остался безнаказанным. Вопрос только в выборе наказания: одних вредителей уничтожают сразу и без сожаления, а другим придумывают кару, чтобы мучились весь остаток своей никчемной жизни – это будет не наш выбор, а выбор высших сил.

– А ты не такой добрый, как я думала.

– Дело не во мне. Так устроена жизнь, а я это знаю.

– И много такого ты ещё знаешь?

– Знаю много, но как-то не принято всё высказывать вслух. Просто я сейчас поделился с тобой своими мыслями. А насчёт знаний могу привести тебе один пример: один руководитель, пользуясь своим служебным положением, обворовывал коллектив. Он всё время подсчитывал свои деньги, будущую пенсию и размышлял, как хорошо заживёт он на пенсии. А когда, в конце концов, он вышел на пенсию, то внезапно растолстел, обрюзг и обессилел. Дошло до того, что в вагоне не мог залезть на верхнюю полку и посылал туда свою жену. А потом умер, так и не познав настоящей жизни на пенсии. Жизнь всё расставила по своим местам.

– Я никогда не думала, что надо кого-то наказывать. Жила у озера и считала, что так будет всегда: солнце, воздух, вода, лес. Не знала, что люди делятся на плохих и хороших, на бедных и богатых. Нельзя сказать, что не знала совсем, кое-что в школе проходили по истории, по литературе, но это казалось каким-то далёким, несбыточным и сказочным, как в детских сказках.

– Вот я из сказки к тебе и пришёл, – пошутил Иван.

– К твоему приходу я стала взрослой.

– Какая ты взрослая, если совсем ещё ребёнок?

– Мы пришли, – сказала Северина, – А Тучка нас уже не признаёт. Она нашла новых хозяев.

– Ой, болезные, – сказала Фрося, – Вить, енто не собака, а ужасть какой, у-умная-я-я! Сперва нас не признавала, а посля, дык, и признала.

– Ой, спасибо вам, красавицы! – воскликнул Иван, – В лесу её мы не рискнули оставить, а к городу она совсем непривычная. Не знаю, что бы мы без вас делали!

– А нам не в тягость, нам всё како развлечение, – подтвердила Анастасия Павловна, – Ить, собака тоже человек, любит ласку, а ента не кака-то вредина, а с умом. Она всех шпиёнов выловит. А за красавиц спасибо, нас так только в прошлом веке называли.

– Приходите чай пить, – пригласила Северина, – И потом, на девятый день, тоже приходите. А сейчас я рыбы нажарю, приходите, ждём!

– Да каки мы гости, токо мешаться!

– Нет, мы рады вас видеть, – сказал серьёзно Иван, – Заходите прямо сейчас. Тучка тоже будет рада.

– Ну, рази собаку проведать, – согласилась Фрося, – Придём!

Поднявшись в квартиру, Иван принялся за приготовление ужина.

За ужином Северина рассказала бабушкам про Дерикуйко, на что Анастасия Павловна сказала:

– А мы знам ентого паразита. Весь город о нём говорит, токо боятся говорить вслух. Он хитрый и скользкий, как змей, – а потом вдруг добавила:

– Всех конторских баб перелапал, приходит с проверкой, а тама недостаток или пропажа каких ле рублей. Вот он и пользуется. Облизывается при виде женского полу.

– Недолго ему осталось облизываться, – задумчиво сказал Иван, но не счёл нужным пояснять свою мысль.

Северина хотела спросить, что он имел в виду, но при посторонних не стала этого делать, а перевела разговор в другое русло:

– Скоро Иван уедет, а мы тут останемся вдвоём, как-то пока непривычно. Первый раз страшно и непривычно. Мне никогда не было страшно в лесу или на озере вдали от людей, а теперь почему-то я стала бояться.

– А мы-то на што? – сразу среагировала Анастасия Павловна, – И ребёночка поможем родить, и нянчится не привыкать, всё умем, – помолчала и продолжила:

– Если каки пелёнки – всё есть. Кашу варить умем. Нас робёнок от и выгуливать будет, а то всё одны да одны.

– Вот спасибо вам! – воскликнул Иван, – Я беспокоюсь больше Северины. А за работу привезу вам с Севера какие-нибудь подарки.

– Не нать нам ничо, – сказала Фрося, – Нам не в тягость.

Долго ещё Жуковы в этот вечер обсуждали с соседками рождение будущего ребёнка. Зимний день угасал. Небо прояснилось. Вызвездило. Нарастающая луна повисла в верхней части окна, освещая синим мертвенным светом пейзаж за окном. В городской квартире царили тепло и уют. Иван снова согрел опустевший чайник. Соседки-бабушки, отведав солёной рыбы, отпивались чаем, утоляя возникшую жажду, а чай казался необыкновенно вкусным и ароматным.

В отличие от лесной избы здесь не надо было заботиться о расчистке от снега пешеходных дорожек, о дровах и растопке на утро, о запасах воды и многих других мелочах, необходимых в отдельном хозяйстве. Вода и отопление в квартире имелись всегда. Дорожки у дома ранним утром расчистит дворник, при необходимости посыплет песком.

Люди, привыкшие жить в городе, не очень обращают внимание на территорию, прилегающую к дому. Нырнув после работы в квартиру, они не беспокоятся о местах общего пользования, понимая, что за всем присмотрят коммунальные службы. Северине эта жизнь казалась непривычной. В её сознании не укладывалось, что вокруг дома могут остаться неубранный мусор или снег; могут быть не убраны подъезд и входная лестница; разрисованы стены в подъезде; может быть нарушена тишина шумной компанией или отдельными подвыпившими соседями; могут ходить никому не нужные бездомные животные, ненакормленные, грязные и истощённые, заглядывающие в глаза каждому прохожему, как бы спрашивая: «А не ты ли мой хозяин?» Много в городе существовало отличий от той, лесной, пропитанной ароматами трав и целебным свежим воздухом, жизни. Эта жизнь казалась какой-то ненастоящей, надуманной, из какой-то игры с выдуманными правилами.

Девушка хоть и бывала в городе много раз, но теперь приходилось всё воспринимать с самого начала, с нуля, познавая азы городской жизни.

Укладываясь спать, Северина неожиданно спросила:

– Ваня, а ты, когда уедешь?

– По плану сезон начинается с приходом весны. Необходимо всё завезти на место пока лежит снег, обустроиться, а потом после ледохода по большой воде будем подниматься вверх по речке, как бурлаки на Волге. Видела такую картину? Правда, у нас будут один или два слабеньких мотора, чтобы тащить весь караван вверх против течения.

– А ты там будешь вперёдсмотрящим?

– Нет, процесс передвижения – это дело рабочих, а моя забота – полезные ископаемые. Есть в Печёрской тундре красивейшая речка Сула, на которой мы будем работать. Летом она очень мелководна, а весной вся тундра покрывается водой. Если смотреть с самолёта, этой воде нет конца и края. Виднеются только небольшие островки с лесом и небольшими деревнями, – Иван обхватил Северину, приготовившуюся надевать ночную рубашку, за живот, – Там места глухие, нехоженые, где не ступала нога человека. Местные охотники ходят в этой глуши, но далеко не забираются. Дичи и рыбы полно вблизи деревень.

– Тише ты, ребёнка задавишь! Дай хотя бы одеться.

– Не дам, вы мне так больше нравитесь! – он потянул Северину в постель, – Ложись, а я буду рассказывать тебе про тундру, Крайний Север, оленей, но только чуть позднее.

Северина рассмеялась:

– Ну, и хитрый же ты!

– Я не хитрый, а хороший. Ты же знаешь, как я вас с Настюшкой люблю!

После того, как Жуковы выключили электрический свет, луна через окно осветила своим тускло-голубоватым светом внутренности квартиры, постель.

– Она подсматривает, – сказала Северина.

– Пусть, она очень рада, что мы вместе, – прошептал Иван.

– Что-то мне очень тревожно.

– Выбрось всё из головы, ты же не одна! У тебя есть друзья, Жуков, бабушки-соседки. Вместе мы сила, никто нас не победит и не сломит. Вот, примерно, как Советский Союз. Он состоит из многих республик, разных по укладу, по национальности, по географическому расположению и многому другому, но вместе все республики – великая страна, способная решать многие задачи. Вместе – это великая сила!

Слушая Ивана, Северина прильнула к его боку, зевнула и сказала:

– Рассказывай про свою тундру и несметные богатства, таящиеся в вечной мерзлоте, я уже готова слушать, – она незаметно заснула безмятежным детским сном без тревог и сновидений.

Иван осторожно убрал руку из-под её головы и долго ещё лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к темноте. Северина спала, разметав свои волосы по подушке, во сне раскрывшись. Она сейчас ничего не чувствовала и не стыдилась своего голого тела. Она спала, как спят все дети, чувствующие у себя дома защиту родителей, бабушек и дедушек, ни о чём не думая и не имея за душой давящей тяжести прожитых лет.

Через несколько дней бабушки-соседки первыми сообщили распространившуюся по городку с быстротой молнии весть: у Дерикуйко инсульт. Всех, кто знал этого человека, не очень сожалели, но всё равно сочувствовали родным и близким, понимая, что это не только его горе, но и горе семьи.

Блюститель порядка не болел. Всё случилось внезапно и быстро, прямо на работе. Экстренно была оказана первая медицинская помощь, поэтому теплилась надежда на его выздоровление. Пролежал он в больнице три недели и вышел оттуда на своих ногах. Осталось после болезни одно неудобство: он очень хотел всем что-то сказать, но не мог вымучить из себя слова. Язык шевелился во рту с великим трудом. Чтобы выслушать его фразу, необходимо стоять и ждать, когда его слова появятся снаружи гортани и дойдут до ушей. С работой он по стечению обстоятельств расстался. Со временем стал всё меньше и меньше появляться на людях, осознавая суровый природный приговор.