Текст книги "Я люблю тебя и небо"

«Как царство белого снега…»

 
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
Какая странная нега
В мире холодного сна!
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
 
 
Проходят бледные тени,
Подобны чарам волхва,
Звучат и клятвы, и пени,
Любви и победы слова…
Проходят бледные тени,
Подобные чарам волхва.
 
 
А я всегда, неизменно,
Молюсь неземной красоте;
Я чужд тревогам вселенной,
Отдавшись холодной мечте.
Отдавшись мечте – неизменно
Я молюсь неземной красоте.
 

23 марта 1896

«…и, покинув людей, я ушел в тишину…»

 
…и, покинув людей, я ушел в тишину,
Как мечта одинок, я мечтами живу,
Позабыв обаянья бесцельных надежд,
Я смотрю на мерцанья сочувственных звезд.
 
 
Есть великое счастье – познав, утаить;
Одному любоваться на грезы свои;
Безответно твердить откровений слова,
И в пустыне следить, как восходит звезда.
 

26 июня 1896

Мучительный дар

 
И ношусь, крылатый вздох,
Меж землей и небесами.
 

Е. Баратынский

 
Мучительный дар даровали мне боги,
Поставив меня на таинственной грани.
И вот я блуждаю в безумной тревоге,
И вот я томлюсь от больных ожиданий.
 
 
Нездешнего мира мне слышатся звуки,
Шаги эвменид и пророчества ламий…
Но тщетно с мольбой простираю я руки,
Невидимо стены стоят между нами.
 
 
Земля мне чужда, небеса недоступны,
Мечты навсегда, навсегда невозможны.
Мои упованья пред миром преступны,
Мои вдохновенья пред небом ничтожны!
 

25 октября 1895

«Давно ушел я в мир, где думы…»

 
Давно ушел я в мир, где думы,
Давно познал нездешний свет.
Мне странны красочные шумы,
Страстям – в душе ответа нет.
 
 
Могу я медлить миг мгновенный,
Но ввысь иду одной тропой.
Кто мне шепнул о жизни пленной?
 
 
– Моя звезда! я только твой.
 

25 января 1900

Il Bacio

 
Есть древняя чистая ласка,
Прекрасней, чем буйная страсть:
Есть ласка святая, как сказка,
И есть в ней нездешняя власть.
 
 
Ее неземное значенье
Не тот на земле разгадал,
Кто, в дикой игре наслажденья,
Любовницы грудь целовал;
 
 
Не тот, кто за дымкой прозрачной
Ловил очарованный взгляд
И после в уста новобрачной
Вливал обольстительный яд.
 
 
Но кто уловил, хоть однажды,
Таинственный зов чистоты, —
Ничем не обманет он жажды
Своей озаренной мечты.
 
 
Он будет блуждать и томиться,
Искать отражений во мгле,
И прошлому свету молиться,
И жить неземным на земле.
 
 
Но в нашем вседневном тумане
Мечтам повторения – нет,
И только за гранью желаний
Мы встретим желанный ответ!
 

27 ноября 1895

По поводу Chefs d'oeuvre

 
Ты приняла мою книгу с улыбкой,
Бедную книгу мою…
Верь мне: давно я считаю ошибкой
Бедную книгу мою.
 
 
Нет! не читай этих вымыслов диких,
Ярких и странных картин:
Правду их образов, тайно великих,
Я прозреваю один.
 
 
О, этот ропот больных искушений,
Хохот и стоны менад!
То – к неземному земные ступени,
Взгляд – до разлуки – назад.
 
 
Вижу, из сумрака вышедши к свету,
Путь свой к лучам золотым;
Ты же на детскую долю не сетуй:
Детям их отблеск незрим!
 
 
Так! не читай этих вымыслов диких,
Брось эту книгу мою:
Правду страниц ее., тайно великих,
Я, покоряясь, таю.
 

15 июля 1896

«Отреченного веселья…»

 
Отреченного веселья
Озаренная печаль:
Это – ласковая келья,
Кропотливая медаль.
 
 
И, за гранью всех желаний,
Бледно-палевая даль:
Это – новых испытаний
Несказанная печаль.
 

17 марта 1896

Видения

Весна

 
Белая роза дышала на тонком стебле.
Девушка вензель чертила на зимнем стекле.
 
 
Голуби реяли смутно сквозь призрачный снег.
Грезы томили все утро предчувствием нег.
 
 
Девушка долго и долго ждала у окна.
Где-то за морем тогда расцветала весна.
 
 
Вечер настал, и земное утешилось сном.
Девушка плакала ночью в тиши, – но о ком?
 
 
Белая роза увяла без слез в эту ночь.
Голуби утром мелькнули – и кинулись прочь.
 

8 января 1896

На бульваре

 
С опущенным взором, в пелериночке белой,
Она мимо нас мелькнула несмело, —
С опущенным взором, в пелериночке белой.
 
 
Это было на улице, серой и пыльной,
Где деревья бульвара склонялись бессильно,
Это было на улице, серой и пыльной.
 
 
И только небо – всегда голубое —
Сияло, прекрасное, в строгом покое,
Одно лишь небо, всегда голубое!
 
 
Мы стояли с тобой молчаливо и смутно…
Волновалась улица жизнью минутной.
Мы стояли с тобой молчаливо и смутно.
 

22 апреля 1896

Мгновение

 
Один ее взгляд ярче тысячи звезд!
Небесный, алмазный, сверкающий крест, —
Один ее взгляд выше тысячи звезд!
 
 
Я встретил на миг лишь один ее взгляд, —
Алмазные отсветы так не горят…
Я встретил на миг один ее взгляд.
 
 
О, что за вопросы виделись в нем!
Я смутно померк в венце золотом…
О, что за вопросы виделись в нем!
 
 
Умрите, умрите, слова и мечты, – красоты
Что может вся мудрость пред сном красоты?
Умрите, умрите, слова и мечты!
 

17 мая 1896

«И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер…»

 
И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер
                                                            день;
И словно руки протянула огнем встревоженная
                                                             тень.
 
 
Слова магических заклятий заветных снов
                                                   не разорвут,
Ты будешь помнить бред объятий и все,
                                           и все мечты минут,
Когда же, властный и прекрасный, к тебе
                                           опять вернется он,
То будет только сон неясный, – неясный
                                              и ненужный сон!
 

18 января 1896

В трауре

 
Она была в трауре с длинной вуалью;
На небе горели в огне облака.
 
 
Черты ее нежно дышали печалью;
Небесные тайны качала река.
 
 
Но яркое небо – мираж непонятный,
Но думы печали – обманы минут;
 
 
А строгие строфы скользят невозвратно,
Скользят и не дышат, – и вечно живут.
 

4 мая 1896

Позор

 
Венчальные платья мы сняли,
Сронили к ногам ожерелья
И в царственной Зале Веселья
Смущенной толпою стояли.
 
 
Почти обнаженные, все мы
Поднять наши взоры не смели.
И только надменно горели
У нас в волосах диадемы.
 

23 апреля 1896

Ветви

 
Ветви склонялись в мое окно,
Под ветром гнулись, тянулись в окно,
И занавеска, дрожа, томясь,
На белой ленте ко мне рвалась;
Но я смотрел в окно мимо них,
Мой взор погасал в небесах голубых.
 
 
– Там, где движенья и страсти нет,
Там вечно светит нетленный свет;
О чем мы бредим во сне, сквозь сон,
Тем мир незримо всегда напоен;
Красота и смерть неизменно одно…
А ветви гнутся и рвутся в окно.
 

19 июня 1896

Мгновения

«И снова бредешь ты в толпе неизменной…»

 
И снова бредешь ты в толпе неизменной,
Исполнен желаний земных.
Мгновения тайны, как тайна, мгновении,
И сердце не вспомнит об них.
 
 
Она у окна, утомленно-больная,
Глядит на бледнеющий день;
И ближе, и ближе – ночная, земная,
Всегда сладострастная тень.
 

27 апреля 1896

Туман

 
Пьяные лица и дымный туман…
В дымке туманной лепечет фонтан.
 
 
Отзвуки смеха и грубый вопрос…
Блещут на лилиях отблески рос.
 
 
Клонятся красные губы ко мне…
Звезды бесстрастно плывут в вышине.
 

Сентябрь 1896

Продажная

 
Едва ли ей было четырнадцать лет —
Так задумчиво гасли линии бюста.
О, как ей не шел пунцовый цвет,
Символ страстного чувства!
 
 
Альков задрожал золотой бахромой —
Она задернула длинные кисти.
О да! ей грезился свод голубой
И зеленые листья.
 

16 мая 1806

Рассвет

 
День рассветает, встречая мечту…
В сумраке дня я молитву прочту.
 
 
Мутной зарей озарилось окно…
Господи! сердце тебе отдано.
 
 
Женская тень на постели бледна…
Нет! я не знаю недавнего сна!
 

Апрель 1896

«Эту ночь я дышал тишиной…»

 
Эту ночь я дышал тишиной.
По таинственен был ускользающий сон.
 
 
В эту ночь ты мечтала со мной.
Но ласкающий лик был луной озарен.
 
 
На заре умерла золотая луна.
На заре ты рассталась со мной.
 
 
Ты рассталась, ушла, но жила тишина…
На заре я дышал тишиной.
 

Апрель 1896

«Стаял снег… земля, каменья…»

 
Стаял снег… земля, каменья,
Облака и облака…
Где же символ возрожденья,
Детский лепет василька!
 
 
Смутно сонный холод дышит
Вместо вешней теплоты,
И душа моя не слышит
Обновляющей мечты.
 

16 марта 1896

«О, плачьте, о, плачьте…»

 
О, плачьте, о, плачьте
До радостных слез!
 
 
– Высоко на мачте
Мелькает матрос.
За гранью страданий
Есть новые дни.
 
 
– Над морем в тумане
Сверкнули огни.
Желанья – как воды,
Страданья – маяк…
 
 
– Плывут пароходы
В таинственный мрак.
 

20 сентября 1896

Новороссийск

Вечер

 
Но в стихе умиленном найдешь
Эту вечна душистую розу.
 

А. Фет

 
Утомленный, сонный вечер
Успокоил тишью волны,
И померк далекий глетчер,
Вечно гордый и безмолвный.
 
 
Море темное простерто,
Ждет, в томленьи постоянства,
Скоро ль выйдет месяц мертвый
Целовать его пространство.
 
 
Мысль полна глухих предчувствий,
Голос будущего слышит…
Пусть же в строфах, пусть в искусстве
Этот миг навеки дышит!
 

27 июня 1896

Кавказ

«Есть что-то позорное в мощи природы…»

 
Есть что-то позорное в мощи природы,
Немая вражда к лучам красоты:
Над миром скал проносятся годы,
Но вечен только мир мечты.
 
 
Пускай же грозит океан неизменный,
Пусть гордо спят ледяные хребты:
Настанет день конца для вселенной,
И вечен только мир мечты.
 

Июль 1896

Крым

Софии С., подарившей мне лепесток розы

 
Лепесток отцветающей розы —
Не символ ласкательной встречи:
Прекрасны минутные грезы,
Едва прозвучавшие речи.
 
 
Отуманены тайной печалью,
Припомнятся эти мгновенья,
Как будто за белой вуалью
Сверкающий взор вдохновенья.
 

10 июня 1896

близ Симферополя в вагоне

«Поезд врывается в древние скалы…»

 
Поезд врывается в древние скалы, —
Слева и справа гранит.
Вот на тропе пешеход запоздалый
Стал, прислонился, глядит.
 
 
Вырвались… Склоны, покрытые лесом,
Домики, поле, река,
Старая кирка под черным навесом.
Даль – хороша, далека.
 
 
Дальше… Опять надвигаются горы,
Замок сошел на утес,
Черные сосны, расщелин узоры…
Грохот и хохот колес!
 

31 мая 1897

близ Магдебурга

«Мы ехали долго, без цели, куда-то…»

 
Мы ехали долго, без цели, куда-то,
Куда-то далеко, вперед, без возврата.
Поспешно мелькали кусты,
Вставали березы, поля убегали,
Сурово стучали под нами мосты.
 
 
Мы ехали долго. Нам дождь повстречался
И долго в оконные стекла стучался,
Угрюмо пророча печаль…
Но мы ускользнули за области бури,
И к чистой лазури мы ринулись вдаль!
 

Апрель 1896

Ненужная любовь

 
«И снопа дрожат они, грезы бессильные…»
И снопа дрожат они, грезы бессильные,
Бессильные грезы ненужной любви;
Как сестры, как братья, ряды кипарисные
Задумчиво слушают думы мои;
С упреком лаская тростинки росистые,
О будущем горе лепечут ручьи,
А в сердце дрожат невозможные, чистые,
Бессильные грезы ненужной любви.
 

5 июля 1806

«Сквозь туман таинственный…»

 
Сквозь туман таинственный
Голос слышу вновь,
Голос твой единственный,
Юная любовь!
 
 
Тихо наклоняется
Призрак надо мной,
Призрак улыбается,
Бледный и земной.
 
 
Вот зажглись жемчужные
Звезды в небесах,
И слова ненужные
Снова на устах!
 

10 июля 1896

«В лабиринте аллей…»

 
В лабиринте аллей,
Между скал и развалин,
Я тоскую о ней,
Я блуждаю, печален.
 
 
Миг заветный придет…
Сердце странно сожмется,
И она промелькнет,
И она улыбнется.
 
 
В полуночи аллей,
До луны и до света,
Я мечтаю о ней,
Я томлюсь от привета.
 

26 августа 1896

«Я помню вечер, бледно-скромный…»

 
Я помню вечер, бледно-скромный,
Цветы усталых георгин,
И детский взор, – он мне напомнил
Глаза египетских богинь.
 
 
Нет, я не знаю жизни смутной:
Горят огни, шумит толпа, —
В моих мечтах – Твои минуты:
Твои мемфисские глаза.
 

22 июля 1896

«Побледневшие звезды дрожали…»

 
Побледневшие звезды дрожали,
Трепетала листва тополей,
И, как тихая греза печали,
Ты прошла по заветной аллее.
 
 
По аллее прошла ты и скрылась…
Я дождался желанной зари,
И туманная грусть озарилась
Серебристою рифмой Марии.
 

24 июня 1896

«Почему я только мальчик…»

 
Почему я только мальчик,
Бедный мальчик, так влюбленный
В это ласковое море,
В этот берег обновленный!
 
 
Почему я только мальчик,
В глубине души таящий
Радость странную, и горе,
И восторг любви томящей!
 
 
Почему я только мальчик,
Почему сказать не смею,
Как ее люблю я тайно,
Как в тиши любуюсь ею!
 
 
Почему я только мальчик,
Почему ее люблю я,
Почему во мгле случайно
Не встречаю поцелуя!
 

«Меж скал разбитых…»

 
Меж скал разбитых, —
Один! один!
Блаженств забытых
Я властелин.
 
 
Там, у платана,
Прошла она,
Дождем фонтана
Окроплена.
 
 
Она глядела
Печально вдаль,
Где чуть темнела
Небес эмаль.
 
 
Она хранила
В руке цветок,
И обронила
Там лепесток.
 
 
Я у бассейна
Его поднял,
Благоговейно
Поцеловал.
 
 
Листок случайный,
Ты мой! со мной!
И кроет тайны
Навес ночной.
 

1896, Кисловодск

«Это было безумие грезы…»

 
Это было безумие грезы,
Невозможное полное счастье,
В мире бледных желаний и прозы
Прозвеневшие струны бесстрастья.
 
 
Не ища ни привета, ни встречи,
Но в томленьи волшебной отрады,
Я ловил ее дальние речи,
Мимолетно-случайные взгляды.
 
 
Неизвестный, осмеянный, странный,
Я изведал безмерное счастье, —
Наслаждаться мечтой несказанной
И свободным восторгом бесстрастья.
 

27 августа 1806

Ангел бледный

 
Ангел бледный, синеглазый,
Ты идешь во мгле аллеи.
Звезд вечерние алмазы
Над тобой горят светлее.
Ангел бледный, озаренный
Бледным светом фонаря,
Ты стоишь в тени зеленой,
Грезой с ночью говоря.
 
 
Ангел бледный, легкокрылый,
К нам отпущенный на землю!
Грез твоих я шепот милый
Чутким слухом чутко внемлю.
Ангел бледный, утомленный
Слишком ярким светом дня,
Ты стоишь в тени зеленой,
Ты не знаешь про меня.
 
 
Звезды ярки, как алмаза
Грани, в тверди слишком синей.
Скалы старого Кавказа
Дремлют в царственной пустыне.
Здесь, где Демон камень темный
Огневой слезой прожег, —
Ангел бледный! – гимн нескромный
Я тебе не спеть не мог!
 

Июль 1896, 1910

«Мы бродили, вдвоем и печальны…»

 
Мы бродили, вдвоем и печальны,
Между тонких высоких стволов,
Беспощадные, жадные тайны
Нас томили, томили без слов.
Мы бродили, вдвоем и печальны,
Между тонких высоких стволов…
 
 
Желтоватый, безжизненный месяц
Над лугами взошел и застыл,
Мир теней – утомлен и невесел —
К отдаленным кустам отступил.
Желтоватый, безжизненный месяц
За стволами взошел и застыл.
 
 
Ты хотела сказать… Невозможным
Диссонансом раздались слова:
Стебельки закачались тревожно,
Трепеща, зашептала трава,
Диссонансом больным, невозможным
В тишине прозвучали слова.
 
 
И опять – набегающий сумрак
Отуманил молчанье кругом.
Отдаваясь мучительным думам,
Мы брели в полумраке лесном,
И безжизненный месяц – угрюмо —
Озарял нас с тобою вдвоем.
 

10 августа 1896, Пятигорск

«Это матовым вечером мая…»

 
Это матовым вечером мая
Ты так горько шепнула: «Твоя!»,
Что с тех пор я томлюсь, вспоминая,
Что и нынче волнуюся я.
 
 
С этих пор я боюсь трепетанья
Предзакатных, манящих лучей,
Мне томительны сны и желанья,
Мне мучителен сумрак ночей;
 
 
Я одною мечтою волнуем:
Умереть, не поверив мечтам,
Но пред смертью припасть поцелуем
К дорогим побледневшим губам.
 

9 сентября 1896

Москва

«После ночи бессонной…»

 
После ночи бессонной,
После тягостных дум,
Странен звон отдаленный,
Гармонический шум.
 
 
Полутьма не редеет,
И декабрьская ночь
Словно медлит, не смеет,
Отодвинуться прочь.
 
 
Сумрак дум без просвета.
Темны дали судьбы.
Я не знаю ответа
На призыв, на мольбы.
 
 
Все грядущее грозно,
Нет надежды в былом,
Беспощадное «поздно»
Прозвучало, как гром.
 
 
Эти слезы невольны:
Это – стоны души…
Чу! призыв колокольный
Вырастает в тиши.
 

8 декабря 1895

Последние слова

 
И я опять пишу последние слова,
Предсмертные стихи, звучащие уныло…
Опять, опять пишу унылые слова.
 
 
Но не забыто все, что грезилось и было!
Пусть будущего нет, пусть завтра – не мое,
Но не забыто все, что грезилось и было.
 
 
Теперь не жизни жаль, где я изведал все:
Победу и позор, и все изгибы чувства, —
Нет, мне не жизни жаль, где я изведал все.
 
 
Но вы, мечты мои! провиденья искусства!
Ряды замышленных и не свершенных дел!
Вы, вы, мечты мои, провиденья искусства!
 
 
Как горько умирать, не кончив, что хотел,
Едва найдя свой путь к восторгам идеала! —
О, горько умирать, не кончив, что хотел…
 
 
Так много думано, исполнено так мало!
 

23 июля 1896

«…я вернулся на яркую землю…»

 
…я вернулся на яркую землю,
Меж людей, как в тумане, брожу,
И шумящему говору внемлю,
И в горящие взоры гляжу.
 
 
Но за ропотом снежной метели
И под шепот ласкающих слов —
Не забыл я полей асфоделей,
Залетейских немых берегов.
 
 
И в сияньи земных отражений
Мне все грезятся – ночью и днем
Проходящие смутные тени,
Озаренные тусклым огнем.
 

21 января 1896

«Я бы умер с тайной радостью…»

 
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.
Овевает странной сладостью
Тень таинственного сна.
 
 
Беспредельным далям преданный,
Там, где меркнет свет и шум,
Я покину круг изведанный
Повторенных слов и дум.
 
 
Грань познания и жалости
Сердце вольно перейдет,
В вечной бездне, без усталости,
Будет плыть вперед, вперед.
 
 
И все новой, странной сладостью
Овевает призрак сна…
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.
 

14 июля 1898

«Ни красок, ни лучей, ни аромата…»

 
Ни красок, ни лучей, ни аромата,
Ни пестрых рыб, ни полумертвых роз,
Ни даже снов беспечного разврата,
Ни слез!
 
 
Поток созвучий все слова унес,
За вечера видений вот расплата!
Но странно нежит эта мгла без грез,
Без слез!
 
 
Последний луч в предчувствии заката
Бледнеет… Ночь близка… Померк утес.
Мне все равно. Не надо – ни возврата,
Ни слез!
 

10 декабря 1898

«Тайны мрака побледнели…»

 
Тайны мрака побледнели;
Неземные акварели
Прояснились на востоке;
Но, таинственно-далеки,
Звезды ночи не хотели,
Уступив лучу денницы,
Опустить свои ресницы.
 
 
И в моей душе усталой
Брезжит день лазурно-алый,
Веет влагой возрожденья, —
Но туманные сомненья
Нависают, как бывало,
И дрожат во мгле сознанья
Исступленные желанья.
 

12 февраля 1896

«Прохлада утренней весны…»

 
Прохлада утренней весны
Пьянит ласкающим намеком;
О чем-то горестно далеком
Поют осмеянные сны.
 
 
Бреду в молчаньи одиноком.
 
 
О чем-то горестно далеком
Поют осмеянные сны,
О чем-то чистом и высоком,
Как дуновение весны.
 
 
Бреду в молчаньи одиноком.
 
 
О чем-то странном и высоком,
Как приближение весны…
В душе, с приветом и упреком,
Встают отвергнутые сны.
 
 
Бреду в молчаньи одиноком.
 

15 марта 1896

«Из бездны ужасов и слез…»

 
Из бездны ужасов и слез,
По ступеням безвестной цели,
Я восхожу к дыханью роз
И бледно-палевых камелий.
 
 
Мне жаль восторженного сна
С палящей роскошью видений;
Опять к позору искушений
Душа мечтой увлечена.
 
 
Едва шепнуть слова заклятий, —
И блеском озарится мгла,
Мелькнут, для плясок, для объятий,
Нагие, страстные тела…
 
 
Но умирает вызов властный
На сомкнутых устах волхва;
Пускай желанья сладострастны, —
Покорно-холодны слова!
 

Май 1806

«Последние думы…»

 
Последние думы
О яркой земле
Витают, угрюмы,
В безжизненной мгле;
 
 
Зловещи и хмуры,
Скользят меж теней,
Слепые лемуры
Погибших страстей;
 
 
Шныряют как совы
В сиянии дня, —
Готовы, готовы
Вонзиться в меня!
 
 
Но мысль отгоняет
Невольный испуг:
Меня охраняет
Магический круг,
 
 
И, тайные знаки
Свершая жезлом,
Стою я во мраке
Бесстрастным волхвом.
 

Сентябрь 1806

«Не плачь и не думай…»

 
Не плачь и не думай:
Прошедшего – нет!
Приветственным шумом
Врывается свет.
 
 
Уснувши, ты умер
И утром воскрес, —
Смотри же без думы
На дали небес.
 
 
Что вечно – желанно,
Что горько – умрет…
Иди неустанно
Вперед и вперед.
 

9 сентября 1896

«О, когда бы я назвал своею…»

 
О, когда бы я назвал своею
Хоть тень твою!
По и тени твоей я не смею
Сказать: люблю.
 
 
Ты прошла недоступно небесной
Среди зеркал,
И твой образ над призрачной бездной
На миг дрожал.
 
 
Он ушел, как в пустую безбрежность,
Во глубь стекла…
И опять для меня – безнадежность,
И смерть, и мгла!
 

28–29 октября 1897

«И в ужасе я оглянулся назад…»

 
И в ужасе я оглянулся назад,
И понял безумие жизни.
 
 
– Померк! да, померк торжествующий взгляд,
Ты понял безумие жизни!
О голос безвестный, ответь мне, молю:
Что правда, где путь, в чем спасенье?
 
 
– Спасутся – творящие волю мою,
Кто против – тем нет и спасенья!
В безумии жизни я не был рабом,
Не буду и ради блаженства!
 
 
– Блуждай же, безумец, в томленьи пустом:
Тебе не изведать блаженства!
 

17 октября 1896

«Еще надеяться – безумие…»

 
Еще надеяться – безумие.
Смирись, покорствуй и пойми;
Часами долгого раздумия
Запечатлей союз с людьми.
 
 
Прозрев в их душах благодатное,
Прости бессилие минут:
Теперь уныло-непонятное
Они, счастливые, поймут.
 
 
Так. Зная свет обетования,
Звездой мерцающий в ночи,
Под злобный шум негодования
Смирись, покорствуй и молчи.
 

26 мая 1897

Обязательства

 
Я не знаю других обязательств,
Кроме девственной веры в себя.
Этой истине нет доказательств,
Эту тайну я понял, любя.
 
 
Бесконечны пути совершенства,
О, храни каждый миг бытия!
В этом мире одно есть блаженство —
Сознавать, что ты выше себя.
 
 
Презренье – бесстрастие – нежность —
Эти три, – вот дорога твоя.
Хорошо, уносясь в безбрежность,
За собою видеть себя.
 

14 января 1898

Отреченье

 
Как долго о прошлом я плакал,
Как страстно грядущего ждал,
И Голос – угрюмый оракул —
«Довольно!» сегодня сказал.
 
 
«Довольно! надежды и чувства
Отныне былым назови,
Приветствуй лишь грезы искусства,
Ищи только вечной любви.
 
 
Ты счастием назвал волненье,
Молил у страданий венца,
Но вот он, твой путь, – отреченье,
И знай: этот путь – без конца!»
 

18 июля 1896

Числа

Не только в жизни богов и демонов раскрывается могущество числа.

Пифагор

 
Мечтатели, сибиллы и пророки
Дорогами, запретными для мысли,
Проникли – вне сознания – далеко,
Туда, где светят царственные числа.
 
 
Предчувствие разоблачает тайны,
Проводником нелицемерным светит:
Едва откроется намек случайный,
Объемлет нас непересказный трепет.
 
 
Вам поклоняюсь, вас желаю, числа!
Свободные, бесплотные, как тени,
Вы радугой связующей повисли
К раздумиям с вершины вдохновенья!
 

10–11 августа 1898