Текст книги "Я люблю тебя и небо"

Строгое звено

А. Курсинскому

 
Для всех приходят в свой черед
Дни отреченья, дни томленья.
Одна судьба нас всех ведет,
И в жизни каждой – те же звенья!
 
 
Мы все, мы все переживем,
Что было близко лучшим душам,
И будем плакать о былом,
И клятвы давние нарушим!
 
 
За снами страсти – суждено
Всем подступить к заветным тайнам,
И это строгое звено
Не называй в цепи случайным!
 

20 июля 1899

«Я прежде боролся, скорбел…»

 
Я прежде боролся, скорбел,
Но теперь я жду.
Я сознал заветный предел,
Забыл вражду.
 
 
Остановить, что быть должно,
Нет сил.
Тому бороться смешно,
Кто победил.
 
 
Если победа судьбой дана,
Знай и смирись.
Так меня – безвольно волна
Возносит в высь.
 

11 января 1809

Лирические поэмы

Идеал

1

 
Ее он увидел в магический час;
Был вечер лазурным, и запад погас,
И первые тени над полем и лесом
Дрожали, сквозили ажурным навесом.
В таинственном храме весенних теней,
Мечтатель, он встретился с грезой своей.
 

2

 
Они обменялись медлительным взглядом…
И девичьим, белым, прозрачным нарядом
Она замелькала меж тонких стволов,
И долго смотрел он, – без грез и без слов,
Смотрел, наслаждаясь представшим
                                                виденьем,
Смотрел, отдаваясь наставшим мгновеньям.
 

3

 
Сияньем их жизнь озарилась с тех пор,
Как будто на небе застыл метеор;
И стали их дни многоцветны и ярки,
Как радостных радуг воздушные арки;
Им были слепительны думы и сны,
Как пышное утро расцветшей весны!
 

4

 
Но в чистые дали их робких мечтаний
Не смело проникнуть желанье свиданий:
В открытых просторах их девственных грез
Клонились цветы под наитием рос,
Шептала волна на прибрежьи лагуны,
Чуть слышно звенели незримые струны.
 

5

 
И дивное счастье поведал им бог.
Вдали от людей и от шумных тревог,
В молчаньи лесном, убаюканном тайной,
Друг с другом они повстречались случайно.
Так в старой беседке, игрой ветерка,
Друг с другом сплетаются два лепестка.
 

6

 
И, точно друзья после долгой разлуки,
Они протянули уверенно руки,
И все, о чем каждый мечтал сам с собой,
Другой угадал вдохновенной душой.
И были не нужны ни клятвы, ни речи
При этой короткой задумчивой встрече.
 

7

 
То был мотылек, пилигрим вечеров,
Который подслушал прощанье без слов;
То было смущенное облачко мая,
Которое, в дали лазоревой тая,
Над лилией видело алый цветок:
Улыбку, склоненную к трепету щек!
 

8

 
И больше они никогда не встречались!
Но светлой святыней в их душах остались
Блаженные тени мгновенного дня…
И жили они, эту тайну храня,
И память о жизни, о горестной жизни,
Была их наградой в небесной отчизне.
 

16 декабря 1894

Ламия

 
В дни весенних новолуний
Приходи, желанный друг!
На горе ночных колдуний
Соберется тайный круг.
 
 
Верны сладостной Гекате,
Мы сойдемся у костра.
Если жаждешь ты объятий,
Будешь с нами до утра.
 
 
Всех красивей я из ламий!
Грудь – бела, а губы – кровь.
Я вопьюсь в тебя губами,
Перелью в тебя любовь.
 
 
Косы брошу я, как тучу, —
Ароматом их ты пьян, —
Оплету, сдавлю, измучу,
Унесу, как ураган.
 
 
А потом замру, застыну,
Буду словно теплый труп,
Члены в слабости раскину,
Яства пышные для губ.
 
 
В этих сменах наслаждений
Будем биться до утра.
Утром сгинем мы, как тени,
Ты очнешься у костра.
 
 
Будешь ты один, бессильный…
Милый, близкий! жаль тебя!
Я гублю, как дух могильный,
Убиваю я, любя.
 
 
Подчинись решенной плате:
Жизнь за ласку, милый друг!
Верен сладостной Гекате,
Приходи на тайный луг.
 

1900

Амалтея

 
Пустынен берег тусклого Аверна,
Дрожат кругом священные леса,
Уступы гор отражены неверно,
 
 
И, как завеса, мутны небеса.
Здесь, в тишине, в пещере сокровенной,
Внимая вечно чьи-то голоса,
 
 
Живет сибилла. Судьбы всей вселенной
Пред ней проходят, – лица, имена
Сменяются, как сны, в игре мгновенной.
 
 
И этой сменой снов потрясена,
Сама не постигая их значенья,
На свитках записать спешит она
 
 
И звуки слов, и вещие виденья,
Пророчества, и тайны божества.
И пишет, и дрожит от исступленья,
 
 
И в ужасе читает те слова…
Но кончен свиток, и со смехом,
                                       злобно,
Она его бросает и, едва
 
 
Успев взглянуть, берет другой, подобный,
И пишет вновь, в тревоге, чуть дыша.
А ветер скал лепечет стих надгробный,
Взвивает свитки и влечет, шурша.
 

15 февраля 1898

Скифы

 
Если б некогда гостем я прибыл
К вам, мои отдаленные предки, —
Вы собратом гордиться могли бы,
Полюбили бы взор мой меткий.
 
 
Мне легко далась бы наука
Поджидать матерого тура.
Вот – я чувствую гибкость лука,
На плечах моих барсова шкура.
 
 
Словно с детства я к битвам приучен!
Все в раздолье степей мне родное!
И мой голос верно созвучен
С оглушительным бранным воем.
 
 
Из пловцов окажусь я лучшим,
Обгоню всех юношей в беге;
Ваша дева со взором жгучим
Заласкает меня ночью в телеге.
 
 
Истукан на середине деревни
Поглядит на меня исподлобья.
Я уважу лик его древний,
Одарить его пышно – готов я.
 
 
А когда рассядутся старцы,
Молодежь запляшет под клики, —
На куске сбереженного кварца
Начерчу я новые лики.
 
 
Я буду как все – и особый.
Волхвы меня примут как сына.
Я сложу им песню для пробы.
Но от них уйду я в дружину.
 
 
Гей вы! слушайте, вольные волки!
Повинуйтесь жданному кличу!
У коней развеваются челки,
Мы опять летим на добычу.
 

29 ноября 1899

Дон Жуан

 
Да, я – моряк! искатель островов,
Скиталец дерзкий в неоглядном море.
Я жажду новых стран, иных цветов,
Наречий странных, чуждых плоскогорий.
 
 
И женщины идут на страстный зов,
Покорные, с одной мольбой во взоре!
Спадает с душ мучительный покров,
Всё отдают они – восторг и горе.
 
 
В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где все единственно и неслучайно.
 
 
Да! я гублю! пью жизни, как вампир!
Но каждая душа – то новый мир
И манит вновь своей безвестной тайной.
 

12 мая 1900

«Белый цвет магнолий…»

 
Белый цвет магнолий
Смотрит, как глаза.
Страшно жить на воле:
Чуется гроза.
 
 
Волны, словно стекла,
Отражают блеск.
Чу! в траве поблеклой
Ящерицы треск.
 
 
Вкруг смотрю смущенно,
Взор в листву проник:
Там к цветку склоненный
Юный женский дик.
 

1899

«Облака цепляются…»

 
Облака цепляются
За вершины гор.
Так слова слагаются
В смутный разговор.
 
 
Горьки и томительны
Жалобы твои:
То рассказ мучительный
О былой любви.
 
 
Слушаю и думаю
Как в тяжелом сне.
Облако угрюмое
Вниз ползет ко мне.
 

Июль 1896

«Мерно вьет дорога…»

 
Мерно вьет дорога
Одинокий путь.
Я в руках у бога,
Сладко дышит грудь.
 
 
Гордо дремлют буки,
Чаща без границ.
Все согласны звуки
С голосами птиц.
 
 
Манит тихим зовом
Зашумевший ключ.
Ветки свисли кровом
От пролетных туч.
 
 
Близкий, бесконечный,
Вольный лес вокруг,
И случайный встречный
Как желанный друг.
 

14 июля 1899

«Ветер с моря волны гонит…»

 
Ветер с моря волны гонит,
Роет отмель, с сушей споря;
Ветер дым до зыби клонит,
Дым в пространствах вольных моря.
 
 
Малых лодок реет стая,
Белым роем дали нежит.
В белой пене тихо тая,
Вал за валом отмель режет.
 

29 мая 1900

Закат

 
Видел я, над морем серым
Змей-Горыныч пролетал.
Море в отблесках горело,
Отсвет был багрово-ал.
 
 
Трубы спящих броненосцев,
Чаек парусных стада
Озарились блеском грозным
Там, где зыблилась вода.
 
 
Сея огненные искры,
Закатился в тучу Змей;
И зажглись румянцем быстрым
Крылья облачные фей.
 

19 июня 1900

Еще закат

 
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
 

Тютчев

 
Свой круг рисуя все ясней,
Над морем солнце опускалось,
А в море полоса огней,
Ему ответных, уменьшалась.
 
 
Где чары сумрака и сна
Уже дышали над востоком,
Всходила мертвая луна
Каким-то жаждущим упреком.
 
 
На вдоль по тучам, как убор,
Сверкали радужные пятна,
И в нежно-голубой простор
Лился румянец предзакатный.
 

28 июня 1900

«Люблю вечерний свет, и первые огни…»

 
Люблю вечерний свет, и первые огни,
И небо бледное, где звезд еще не видно.
Как странен взор людей в медлительной тени,
Им на меня глядеть не страшно и не стыдно.
 
 
И я с людьми как брат, я все прощаю им,
Печальным, вдумчивым, идущим в тихой смене,
За то, что вместе мы на грани снов скользим,
За то, что и они, как я, – причастны тени.
 

4–5 октября 1899

«Улицей сонной и тихой…»

 
Улицей сонной и тихой
В белом сиянии дня
Шел он весело, лихо…
Девушка – взоры склоня.
 
 
Он выдавался нарядом,
Хоть был некрасив, невысок;
Девушка с задумчивым взглядом
Робкий несла узелок.
 
 
Двери публичного дома
Вскрылись в сиянии дня.
Он лихо вошел, как знакомый, —
Девушка – взоры склоня.
 

14 марта 1900

Еще сказка

Женщине

 
Ты – женщина, ты – книга между книг,
Ты – свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.
 
 
Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.
 
 
Ты – женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты – в наших безднах образ божества!
 
 
Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся – от века – на тебя!
 

11 августа 1899

Любовь

 
Не мысли о земном и малом
В дыханьи бури роковой, —
И, не стыдясь святого страха,
Клони чело свое до праха.
Любовью – с мировым началом
Роднится дух бессильный твой.
 
 
Любовь находит черной тучей.
Молись, познав ее приход!
Не уклоняйся, но покорствуй!
И кто б ни подал кубок жгучий, —
В нем дар таинственных высот.
 

17 мая 1900

«Осенний день был тускл и скуден…»

 
Осенний день был тускл и скуден,
А воздух недвижимо жгуч.
Терялся луч больных полуден
В бескрайности сгущенных туч.
 
 
Шли тополя по придорожью,
Ветрам зимы обнажены,
Но маленькие листья – дрожью
Напоминали сон весны.
 
 
Мы шли, глядя друг другу в очи,
Встречая жданные мечты.
Мгновенья делались короче,
И было в мире – я и ты.
 
 
Когда, забыв о дольном плаче,
В пространствах две души летят,
Нельзя им чувствовать иначе,
Обменивая взгляд на взгляд!
 

23 октября 1900

«Я – мотылек ночной. Послушно…»

 
Я – мотылек ночной. Послушно
Кружусь над яркостью свечи.
Сияет пламя равнодушно,
Но так ласкательны лучи.
 
 
Я этой лаской не обманут,
Я знаю гибель наизусть, —
Но крылья биться не устанут,
С усладой повторяю: пусть!
 
 
Вот всё невыносимей жгучесть,
Тесней и опьяненней круг,
Так явно неизбежна участь,
Но в паданьи захвачен дух.
 
 
Хочу упиться смертью знойной,
Изведать сладости огня.
Еще один полет нестройный —
И пламя обовьет меня.
 

Сентябрь 1900

«По холодным знакомым ступеням…»

 
По холодным знакомым ступеням
Я вошел в позабытый дворец
(К поцелуям, и клятвам, и пеням),
Оглянулся, как жалкий беглец.
 
 
Здесь, ребенком, изведал я годы,
Поклонялся величью дворца;
Словно небо, казались мне своды,
Переходы кругом – без конца.
 
 
Ликовать иль рыдать о измене?
Как все тесно и жалко теперь
(Поцелуи, и клятвы, и пени…).
И открыл я заветную дверь.
 

25 января 1900

«Да, эту улицу я знаю…»

 
Да, эту улицу я знаю:
Все виды вдаль и каждый дом,
И я, испуганно, встречаю
Святые думы – о былом!
 
 
Я здесь, как мальчик, неумело
Условного свиданья ждал…
Зачем же то мгновенье цело,
Когда я сам – не мальчик стал!
 
 
С улыбкой, но со взором строгим
Сейчас ко мне ты подойдешь,
И будем мы, подобно многим,
В словах мешать любовь и ложь.
 
 
И, после, кисти над альковом
В позорной пляске задрожат,
И я возьму восторг готовым,
Не так, как много лет назад!
 
 
Зачем же снова, – ныне! ныне! —
За валом сумрачных годов,
Былое высится святыней,
И плакать я пред ним готов!
 
 
Как страшно здесь, где все знакомо,
Как прежде, милой встречи ждать,
Но знать, что роковой истомой
Не может сердце задрожать!
 

3 сентября 1900

«Строгий, холодный и властный…»

 
Строгий, холодный и властный
Свет невосшедшего дня.
Улицы мертво-бесстрастны,
Путь убегает, маня.
 
 
В светлом безмолвии утра
Двое нас в мире живых!
В облаках игра перламутра.
Румянец затепленный тих.
 
 
В ущельи безжизненных зданий
Мы дышим неземной тишиной,
В этот час не хотим ожиданий…
Довольно, что ты – со мной.
 
 
Настало что-то… Как дети,
Сознаем мы исполненный миг.
Утро в холодном свете,
Ты лучше песен и книг!
 

Апрель 1900

«Я помню свет неверно-белый…»

 
Я помню свет неверно-белый
И запах роз, томивший нас,
Взор соблазнительно несмелый,
И этот весь вечерний час.
 
 
Мы были двое… Тени с нами.
Лишь изредка твоей руки
Касаясь жадными губами,
Дышал я таинством тоски.
 
 
И сдвинулись неслышно тени,
Все ложью опьянила мгла, —
Но правду беглых отражений
Вдаль уводили зеркала.
 

Апрель 1900

«В моих словах бесстыдство было…»

 
В моих словах бесстыдство было,
В твоих очах – упорство дня,
И мы боролись с равной силой,
Друг друга жаждя и кляня.
 
 
А мальвы листьями встречались,
Клонясь под тихим ветерком,
И сосны яростно качались
В просторе слишком голубом.
 
 
О, если каждый образ вечен
И полны прошлым небеса,
То в безднах этот миг отмечен
Как огневая полоса!
 

3 сентября 1900

«И снова ты, и снова ты…»

 
И снова ты, и снова ты,
И власти нет проклясть!
Как Сириус палит цветы
Холодным взором с высоты,
Так надо мной восходишь ты,
Ночное солнце – страсть!
 
 
Мне кто-то предлагает бой
В ночном безлюдьи, под шатром.
И я, лицом к лицу с судьбой,
И я, вдвоем с тобой, с собой,
До утра упоен борьбой,
И – как Израиль – хром!
 
 
Дневные ринутся лучи, —
Не мне пред ними пасть!
Они – как туча саранчи.
Я с богом воевал в ночи,
На мне горят его лучи.
Я твой, я твой, о страсть!
 

11 сентября 1900

«Я имени тебе не знаю…»

 
Я имени тебе не знаю,
Не назову.
Но я в мечтах тебя ласкаю…
И наяву!
 
 
Ты в зеркале еще безгрешней,
Прижмись ко мне.
Но как решить, что в жизни внешней
И что во сне?
 
 
Я слышу Нил… Закрыты ставни…
Песчаный зной…
Иль это только бред недавний,
Ты не со мной?
 
 
Иль, может, всё в мгновенной смене,
И нет имен,
И мы с тобой летим, как тени,
Как чей-то сон?..
 

2 октября 1900

«Мысль о тебе меня весь день ласкает…»

 
Мысль о тебе меня весь день ласкает,
Как легкий, ветерок в полдневный жар цветы;
И, слово за слово, наш разговор мелькает,
И хочется, смутясь, тебе промолвить: «ты»!
 
 
Благословляю вас, мгновенья жизни полной!
Вы к медленным часам даете волю вновь.
Так от весла, в тиши, бегут далеко волны…
На крыльях, на волнах ты мчишь меня, любовь!
 

Февраль 1900

«Часы прошли, как сон изменчивый…»

 
Часы прошли, как сон изменчивый,
О вечер! наступай и ты,
И встречей длительной увенчивай
Весь день томившие мечты!
 
 
Любовь горит еще нетленнее,
Пройдя мучительство сует.
Так небо, серое, осеннее,
Звезды пронизывает свет.
 

26 сентября 1900

«Настал заветный час дремотный…»

 
Настал заветный час дремотный.
Без слов, покорствуя судьбе,
Клонюсь я к бездне безотчетной
С последней думой – о тебе!
 
 
В мечты мои ты льешь, царица,
Свет с изумрудного веща,
И дня прочтенная страница
Тобою дышит до конца.
 

13 сентября 1900

«Тоска бродячего светила…»

 
Тоска бродячего светила
По дерзкой вольности своей
Меня недавно осенила
В раздольи голубых полей.
 
 
Но вновь, как верная комета,
Свершив размеренный свой путь,
Я возвращаюсь к бездне света —
В сияньи солнца потонуть.
 
 
И вольность синяя забыта,
Лучи нахлынули, пьяня,
И сладостно, как власть магнита,
Влиянье жгучего огня.
 

23 октября 1900

«О да! Я – темный мотылек…»

Я – мотылек ночной…

В. Брюсов

 
О да! Я – темный мотылек,
Кружусь я, крыльями стуча;
На гибель манит огонек…
О да! я – темный мотылек,
Но я и светлая свеча.
 
 
Я чувствую свои лучи;
Их свет приветен и глубок,
И ты над пламенем свечи,
Вливая жгучие лучи,
Кружишься, белый мотылек!
 
 
И кто к кому? ко мне ли ты,
К тебе ли я, иль мы с тобой?
Твои глаза – мои ль мечты?
В тебе ли я? во мне ли ты?
 
 
– Мы оба пойманы судьбой!
 

23 сентября 1900

«Ты умеешь улыбаться…»

 
Ты умеешь улыбаться
Тихим трепетом ресниц…
Сладко в небе колыхаться
Перелетным стаям птиц.
 
 
Ты умеешь быть желанной
Сквозь вседневные слова…
Ветер дышит над саванной,
Знойно клонится трава.
 
 
Рук любовных приближенье
Нежно веет у лица…
Даль без тени и движенья,
Травы, небо без конца!
 

23 сентября 1900

«Сладко скользить по окраинам бездны…»

 
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что ж нам приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
 
 
Крылья умчат ли от жизни усталой
К новой и светлой весне?
Или нам падать и биться о скалы,
Корчиться жалко на дне?
 
 
С каждым мгновеньем сознанье неверней:
Хмель – так стремиться вдвоем!
Мрак за звездами и звезды по черни…
Где мы и кто, не поймем!
 
 
Снизу ль высоты, над нами ль глубины?
Как нам теперь рассмотреть?
Может быть, падая вниз со стремнины,
К звездам мы будем лететь?
 
 
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что же приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
 

Апрель 1900

«Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое…»

 
Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое,
Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно,
Что грохот города нарушит все ночное
И будет счастье тьмы меж зорь схоронено.
 
 
Мне грустно оттого, что завтра ты с другими
Смешаешься в одной вскипающей волне,
И будешь между них, и будешь вместе с ними,
И хоть на краткий миг забудешь обо мне…
 
 
О, если б быть одним, в высокой, строгой башне,
Где ламп кровавый свет затеплен навсегда,
Где вечно только ночь, как завтра —
                                             день вчерашний,
И где-то без конца шумит, шумит вода!
 
 
Отторжены от всех, отъяты от вселенной,
Мы были б лишь вдвоем, я – твой, ты —
                                                       для меня!
Мы были б как цари над вечностью мгновенной,
И год сменял бы год, как продолженье дня.
 

Декабрь 1900

Милая правда

Первая звездочка

 
Первая звездочка! око вечернее,
Привет тебе!
Вечером сердце мое суевернее:
Молюсь Судьбе.
 
 
Первая звездочка! будь обещанием
Счастливых дней!
Слишком измучен я долгим блужданием
В кругу теней.
 
 
Глянули сестры твои, светлоокие,
Вот здесь, вот там…
Звездочки! блестки! – святые, далекие!
Я верю вам!
 

21 мая 1897

В день Святой Агаты

6 февраля

 
Имя твое непорочно и свято
В кругу святых.
Примешь ли ты благодарность, Агата,
В стихах моих?
 
 
Строгой подвижницей, к высшему счастью
Стремилась ты,
Эти же строфы подсказаны страстью,
Вином мечты.
 
 
Нет! свет любви перед взором блаженных
Горит сквозь тень:
Верю, – простишь ты и нас, дерзновенных,
В свой светлый день!
 

25 июня 1897

Я люблю…

…между двойною бездной…

Ф. Тютчев

 
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
 
 
В светлом небе – бесконечность: бесконечность
                                                      милых глаз.
В светлом взоре – беспредельность: небо,
                                                явленное в нас.
 
 
Я смотрю в пространства неба, небом взор мой
                                                         поглощен.
Я смотрю в глаза: в них та же даль —
                                пространств и даль времен.
 
 
Бездна взора, бездна неба! я, как лебедь
                                                        на волнах,
Меж двойною бездной рею, отражен в своих
                                                             мечтах.
 
 
Так, заброшены на землю, к небу всходим мы,
                                                               любя…
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя.
 

26 июня 1897

Близкой
(«И когда меня ты убьешь…»)

 
И когда меня ты убьешь,
Ты наденешь белое платье,
И свечи у трупа зажжешь,
И сядешь со мной на кровати.
 
 
И будем с тобой мы одни
Среди безмолвия ночи;
Лишь будут змеиться огни
И глядеть мои тусклые очи.
 
 
Потом загорится рассвет
И окна окрасит кровью, —
И ты засмеешься в ответ
И прильнешь к моему изголовью.
 

13 октября 1897

Фея фонтанов

 
Ты, моя фея фонтанов,
Фея журчащих ручьев,
Ты из летучих туманов
Вестником вышла на зов.
 
 
Ты из летучих туманов
Вышла на трепетный зов
Около старых платанов
В час окликания сов.
 
 
Около старых платанов
Слушал я оклики сов.
Высился гор-великанов
Призрак, зловеще-суров.
 
 
Призраки гор-великанов…
Тень виноградных кустов…
Ждал я желанных обманов,
Мгле доверяя свой зов.
 
 
Ждал я желанных обманов…
Ты мой услышала зов,
Ты, моя фея фонтанов,
Фея журчащих ручьев.
 

11 мая 1898

«И небо и серое море…»

 
И небо и серое море
Уходят в немую безбрежность.
Так в сердце и радость и горе
Сливаются в тихую нежность.
 
 
Другим – бушевания бури
И яростный ропот прибоя.
С тобой – бесконечность лазури
И ясные краски покоя.
 
 
На отмель идут неизбежно
И гаснут покорные волны.
Так думы с беспечностью нежной
Встречают твой образ безмолвный.
 

7 июня 1900

Колыбельная песня
(«Мы забавляемся…»)

 
Мы забавляемся
Нашей судьбой,
Тихо качаемся
В люльке с тобой.
 
 
Фея-кудесница
Песню поет,
К месяцу – лестница
Света ведет.
 
 
Ангелы мирные
Сходят по ней,
Светят, эфирные,
В мире теней.
 
 
Мы улыбаемся
С томной мольбой.
Тихо качаемся
В люльке с тобой…
 

30 января 1898

«К твоему плечу прижаться…»

 
К твоему плечу прижаться
Я спешу в вечерний час.
Пусть глаза мои смежатся:
Звуки стихли, свет погас.
 
 
Тихо веет лишь сознанье,
Что с тобой мы здесь вдвоем,
Словно ровное мерцанье
В безднах, выветренных сном.
 
 
Просыпаясь, в дрожи смутной
Протяну к устам уста:
Знать, что ты – не сон минутный,
Что блаженство – не мечта!
 
 
Засыпая, помнить буду,
Что твой милый, нежный лик
Близко, рядом, где-то, всюду, —
Мой ласкательный двойник!
 
 
И так сладко, так желанно,
На плечо припав твое,
Забывать в истоме жданной
Чье-то злое счастье… чье?
 

10 октября 1900

Случайной

Одна из осужденных жриц…

Chefs d'oeuvre

 
Я люблю в глазах оплывших
И в окованной улыбке
Угадать черты любивших —
До безумья, до ошибки.
 
 
Прочитать в их лживых ласках,
В повторительных движеньях,
Как в бессмертно-верных сказках,
О потерянных томленьях.
 
 
За бессилием бесстрастья,
Не обманут детской ложью,
Чую ночи сладострастья,
Сны, пронизанные дрожью,
 
 
Чтя, как голос неслучайный,
Жажду смерти и зачатий,
Я люблю за отблеск тайны
Сон заученных объятий.
 

5 июня 1899