Текст книги "Сочетание публичных и частных начал в регулировании вещных отношений с участием государства"

Валерий Голубцов
Сочетание публичных и частных начал в регулировании вещных отношений с участием государства

© В. Г. Голубцов, 2005

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005

Введение

Опыт проведения в нашей стране экономических реформ заставляет задуматься над исходными теоретическими посылками и принципиальными позициями, в соответствии с которыми осуществлялись эти экономические преобразования.

Необходимо констатировать, что первый этап реформы, связанный со сломом административно-командной системы, отменой монополии государственной собственности и провозглашением принципов частноправового регулирования в качестве основных и превалирующих, позволил достигнуть глобальной цели – установления рыночных отношений.

Вместе с тем уже сегодня стало очевидно, что на начальном этапе преобразований был допущен грубый стратегический просчет, который привел к возникновению множества негативных явлений, отрицательный эффект от которых во многом нивелировал позитивные результаты реформ. Причина указанных явлений заключается в том, что не была на должном уровне проработана публично-правовая часть преобразований. Можно согласиться с мнением, что государственно-правовой план обеспечения социально-экономических преобразований вообще отсутствовал.

Коснулось это явление не только тех отраслей права, которые являют собой его публично-правовую составляющую – уголовного, административного и т. д., – но и сфер, традиционно относимых к частноправовому сектору, в частности регулирования имущественных отношений.

Почему оказалось возможным такое положение дел? Ответ очевиден: законодатель на начальном этапе «забыл», что наряду с формированием в России частного права, размежеванием правовой системы на противоположные составляющие (публичную и частноправовую), необходимо было учесть их неизбежное взаимопроникновение и взаимовлияние, установить принципы их взаимодействия.

Забвение этого очевидного факта привело к возникновению ряда громких и принципиальных юридических споров, которые появились в практической деятельности и упираются именно в разрешение указанного, сугубо, казалось бы, теоретического вопроса.

Особую остроту проблемы взаимопроникновения, взаимовлияния и установления оптимального соотношения между публичным и частноправовым регулированием приобретают при рассмотрении вопросов, касающихся государства как особого субъекта гражданского права. Непроработанность публично-правовой составляющей этой комплексной системы отношений приводит к тому, что в целом система, основу которой составляет частноправовое регулирование, оказывается во многом нежизнеспособной и неэффективной.

Принципиальную значимость приобретают проблемы государственной собственности, ее эффективного использования. Сейчас государство владеет более чем 30 тысячами предприятий, ему принадлежит не менее четверти капитала в 2,5 тысячах акционерных обществ и недвижимость общей площадью более 300 миллионов квадратных метров. Отдача от всего этого имущества более чем скромная, между тем содержать такое имущество становится все более накладно.

Разработка эффективного механизма управления государственной собственностью становится жизненно важной особенно сейчас, когда для государства в достаточно сложных экономических условиях, в которых функционирует российская экономика, все более насущным становится изыскание ресурсов, необходимых для несения бремени социальных издержек, возложенного на него обществом.

Необходимо констатировать, что на сегодня в гражданско-правовой науке отсутствуют фундаментальные научные исследования по вышеуказанным вопросам, которые основывались бы на глубоком теоретическом подходе и признании необходимости сочетания публичных и частноправовых элементов в подобном регулировании. В свете вышеизложенного попытка комплексной разработки практических и теоретических вопросов, касающихся участия государства в вещных отношениях, прежде всего, вопросов о природе и осуществлении права государственной собственности в условиях рыночной экономики, представляется своевременной и актуальной в теоретико-доктринальном, правотворческом и правоприменительном аспектах, что и предопределило направление предпринятого исследования.

Объектом настоящего исследования является сложный комплекс правоотношений, связанных с участием государства в отношениях собственности.

Центральное место в монографии занимает исследование процессов разграничения частного и публичного права, с одной стороны, а также взаимодействия и взаимопроникновения публичных и частных элементов правового регулирования – с другой, которые рассматриваются на примере регулирования отношений государственной собственности, где указанные процессы имеет наиболее рельефные и существенные проявления. Второй основной задачей автора был анализ гражданско-правового статуса государства как особого субъекта гражданского права и прежде всего как субъекта права собственности. В книге исследуются также вопросы теории права государственной собственности и реализации государством правомочий собственника в условиях рынка, рассматриваемые с учетом изменений в политико-экономической ситуации и праве Российской Федерации.

Общей целью работы явилась попытка сформулировать основные положения, касающиеся участия государства в гражданско-правовых отношениях собственности в условиях рыночной экономики, основанная на теоретических выводах о необходимости сочетания в указанном регулировании публичных и частных элементов и в формировании новых теоретических взглядов на указанную проблему, и выработать на основе проведенных исследований практические предложения по вопросам правоприменения и совершенствования законодательного регулирования отношений государственной собственности.

В предлагаемом читателю втором издании монографии учтены и проанализированы вновь появившиеся в литературе мнения по исследуемым проблемам, а также многочисленные законодательные изменения и тенденции современной практики правоприменения.

Глава 1. Публичные и частные начала в регулировании имущественных отношений

1.1. О дуализме в праве и критерии разграничения

Споры по поводу существования публичного и частного права, о целесообразности такого деления, а также о соотношении и взаимодействии этих частей права традиционно являются краеугольными в теории права.

«Распадение норм права на две группы, на право публичное и право гражданское, иначе частное, является… характерным для современного юридического порядка»[1]1
  Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М.: СПАРК, 1995. С. 9 (по изданию 1907 г.).


[Закрыть], «… это деление является прочным достоянием юридической мысли, составляя непременный базис научной и практической классификации правовых явлений»[2]2
  Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. С. 37. (Серия «Классика российской цивилистики».)


[Закрыть], – так писали об этом явлении виднейшие дореволюционные цивилисты Г. Ф. Шершеневич и И. А. Покровский. Такая оценка остается, несомненно, актуальной и для современного правопорядка России. «Нормальный правопорядок должен основываться на существовании и различии частноправового и публично-правового регулирования… Конечно, развитие человеческой цивилизации… привело к неизмеримому усложнению социальных процессов, появлению принципиально новых общественных феноменов, вызванных к жизни последствиями технических и социальных, а затем научной и информационной революций. Все это видоизменило, но не отменило полностью основы правовой системы, покоящейся на различии гражданского (частного) и публичного права»[3]3
  Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 1998. Т.1. С. 2.


[Закрыть].

Споры цивилистов о необходимости и важности подобного деления права продолжаются уже много лет. По этому вопросу высказывались разные, порой очень нетрадиционные точки зрения.

Но еще больше копий было сломано по поводу критериев разграничения двух частей права. «Однако, несмотря на повседневность указанного деления, – писал Г. Ф. Шершеневич, – с научной стороны до сих пор остается не вполне выясненным, где находится межевая черта между гражданским и публичным правом, каковы отличительные признаки той сферы права, которая носит название частного права и составляет предмет особой науки. Это различие, установившееся исторически и упорно поддерживаемое, скорее сознается инстинктивно, чем основывается на точных признаках»[4]4
  Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 9.


[Закрыть].

За многие годы оживленных дискуссий по этому вопросу юридическая наука то находила, как казалось ученым, окончательный истинный критерий разграничения, принимая за него одну из многочисленных точек зрения, то отвергала вроде бы устоявшиеся взгляды. В ходе этих научных баталий сформировались целые школы, каждая из которых выступала со своих позиций. Теории появлялись, умирали, вновь возникали, чуть видоизменившись. Ученые на страницах юридических и публицистических изданий вновь и вновь вступали в оживленную полемику по этому вопросу, который все чаще стали относить к категории «вечных». «Современному исследователю этого вопроса может показаться, что чем далее, тем более этот вопрос запутывается и делается безнадежно неразрешимым», – так писал о попытках найти искомую демаркационную линию между публичным и частным правом И. А. Покровский[5]5
  Покровский И. А. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. Таким образом, хотя указанный вопрос на протяжении многих лет был в центре внимания юриспруденции, нельзя сказать, что современная наука гражданского права отличается единством взглядов на эту проблему. Вполне подходят к нашей сегодняшней ситуации слова, которые в свое время говорил Г. Ф. Шершеневич: «…нельзя сказать, чтобы был недостаток в попытках установить пограничную линию, но, к сожалению, попытки эти далеко не безупречны»[6]6
  Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 9.


[Закрыть].

Для того чтобы поставить точку в этом принципиальном споре, необходимо, на наш взгляд, с особенной тщательностью проанализировать существовавшие на этот счет в российской цивилистике воззрения, а также их генезис. И только выявив рациональные зерна и оставив те из них, которые, как представляется, наиболее соответствуют истинному положению дел, следует попытаться предложить такое решение спорного вопроса, которое отвечало бы современным требованиям и уровню развития юридической науки. Любой иной путь установить искомую пограничную линию между частным и публичным правом без учета накопленного веками опыта, вне связи с проведенными исследованиями, по нашему глубокому убеждению, обречен на неудачу.

Прежде чем перейти непосредственно к изложению и анализу наиболее ярких и интересных концепций, касающихся разграничения публичного и частного права, следует, на наш взгляд, сделать одну, но очень важную, оговорку относительно терминологии, а именно употребления терминов «гражданское право» и «частное право».

Термины «гражданское право» и «частное право» известны с давних времен. Уже античные юристы, оперируя ими, подразделяли всю обширную область правовых отношений на две большие сферы: публичного (jus publicum) и частного, или гражданского (jus privatum jus civile) права.

Термин «гражданское право» представляет собой буквальный перевод римского jus civile. Им обозначалось право, по которому жил каждый самостоятельный народ. Но еще дореволюционные отечественные юристы отмечали, что соответствующие этим выражениям понятия не совпадают. Ю. С. Гамбаров так определял эти различия: «Современное гражданское право при общности своего названия с правом римским jus civile отличается от последнего, во-первых, тем, что, выделяя из себя институты, регулирующие отношения государственной жизни, оно представляет собой не все право того или другого народа, а лишь известную часть этого права, и во-вторых, тем, что, включая в себя рядом с правами граждан и права неграждан…, и рядом с национальным и интернациональное, оно квалифицируется теперь не связанностью с правом гражданства и не принадлежностью к тому или другому народу, а иными признаками, которые могут быть взяты только из формы или содержания права»[7]7
  Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. Т. 1. Часть общая. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1911. С. 39.


[Закрыть].

Действительно, если углубиться в историю вопроса, то можно обнаружить следующее. Jus civile было правом, принадлежащим гражданам Древнего Рима, правом квиритов (jus quiritium). «Этим термином (jus civile. – В. Г.) обозначалось, прежде всего, исконно национальное древнеримское право, распространяющее свое действие исключительно на римских граждан – квиритов»[8]8
  Новицкий И. Б. Римское право. 6-е изд. стереот. М., 1995. С. 6.


[Закрыть]. Кроме неразрывной связи с правом гражданства jus civile регулировало все государственные, общественные и частные отношения граждан Древнего Рима. Действие цивильного права ограничивалось территорией Рима, что делало его «национально ограниченным», кроме того, оно отличалось «обременительным формализмом» и «строгим консерватизмом».[9]9
  Подопригора А. А. Основы римского гражданского права. Киев: Выща школа, 1990. С. 4.


[Закрыть] Однако jus civile не могло долго успешно удовлетворять потребности бурно развивающегося римского общества, так как не могло обеспечить четкого регулирования вновь возникающих имущественных отношений, а также не могло регулировать имущественные отношения между римскими гражданами и перегринами. В III–I вв. до н. э. Рим развернул захватнические войны против соседних народов и в результате превратился в крупнейшую мировую державу. Расширение интенсивных отношений между римлянами и представителями покоренных народов привело к введению новой должности – перегринского претора. Разрешая многочисленные споры между перегринами и римскими гражданами, претор часто опирался на местное право покоренных народов, которое в отдельных случаях значительно превосходило римское jus civile. В результате деятельности претора возникла еще одна система римского гражданского права – jus gentium (право народов). «Оно выгодно отличалось от цивильного права большей подвижностью, отсутствием формализма и национальной ограниченности»[10]10
  Подопригора А. А. Основы римского гражданского права. Киев: Выща школа, 1990. С. 5.


[Закрыть].

Обе системы развивались параллельно, взаимодействуя друг с другом, взаимообогащаясь, но со временем стали все больше безнадежно отставать от бурно развивающегося гражданского оборота. Указанный факт вызвал к жизни еще одну систему римского гражданского права: преторское право (jus praetorium). Jus praetorium регулировало имущественные отношения как между римскими гражданами, так и между перегринами, однако применялось в случаях, когда нормы jus civile и jus gentium были не способны урегулировать новые отношения. Все три системы и составляли в совокупности римское гражданское право. Продолжительное время они сосуществовали, при приоритете jus praetorium как наиболее яркого и динамичного.

Постепенно системы сближались. На их основе было выработано единое понятие – jus privatum (частное право). Таким образом, необходимо признать, что современное гражданское право у́же римского jus civile, которое включало и публичное право. В то же время в jus civile не включался обширный частноправовой материал, который содержался в jus gentium и jus praetorium – права, общего для римских граждан и иностранцев, т. е. в этой части современное гражданское право шире римского jus civile. Помимо сказанного необходимо указать на факт, на который совершенно справедливо обращали внимание еще дореволюционные цивилисты: со временем к традиционным институтам римского частного права прибавился целый ряд новых, не известных римскому частному праву – авторское право, патентное право, вексельные отношения, отношения по страхованию и целый ряд других[11]11
  Гримм Д. Д. Курс римского гражданского права. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1904. С. 81; Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. 9-е изд. СПб.: Изд-во юрид. книжн. маг. Н. К. Мартынова, 1914. С. 172.


[Закрыть].

Что касается России, то в ее правовой системе частное право всегда было представлено гражданским правом. В советское время после отказа от разделения права на публичное и частное из гражданского права в качестве самостоятельных правовых отраслей выделились семейное и трудовое право, а на стыке гражданского и административного права возникли земельное и природоресурсное право. Возвращение современной России к классическим основам правовой системы, базирующейся на принципиальном различии публичного и частного права, привело к некоторой переоценке природы таких смежных отраслей права. Таким образом, как отмечалось выше, основу частного права в сегодняшней российской правовой системе составляет право гражданское. Кроме того, в отечественном правопорядке в общую систему частного права входят также семейное и международное частное право, впрочем, традиционно признаваемые самостоятельными по отношению к гражданскому праву правовыми отраслями. Это обстоятельство составляет специфику российской правовой доктрины, поскольку в континентальном европейском праве они рассматриваются обычно в качестве составных частей (подотраслей) гражданского права[12]12
  Гражданское право / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 1. С. 10.


[Закрыть].

Еще Г. Ф. Шершеневич в своих работах указывал на то, что термин «гражданское право» не отвечает требованиям строгой терминологии, так как всякое право является гражданским, отсюда стремление заменить это выражение другим – «частное право». Однако в процессе длительного употребления термин «гражданское право» успел приобрести то специфическое значение, которое больше соответствует его содержанию, чем словоприменению[13]13
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Казань, 1901. Т. 1. С. 51.


[Закрыть].

Так как термин «гражданское право» использовался еще римскими юристами, в том числе как синоним «частного права», в законодательстве и науке большинства стран, в том числе и России, используются выражения «гражданское право», «гражданские законы», наряду с термином «частное право». Этой же позиции будем придерживаться и мы, употребляя в данном исследовании термин «гражданское право» и «частное право» как синонимы, учитывая сделанные выше оговорки.

Следует отметить, что в дореволюционной России интерес к проблеме соотношения частного и публичного права появился лишь в XIX в. вследствие возрастающего внимания прогрессивной общественности к идеям конституционного строя.[14]14
  Покровский И. А. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть] До этого времени российская наука практически не занималась этим вопросом, так как в российском праве, в силу его специфики, заметного удельного веса обычаев и общинного права, деление на частное и публичное исторически не было выражено столь отчетливо, как в других государствах[15]15
  Исаев И. А. История государства и права России. М., 1993. С. 9–12, 32–71, 94-109.


[Закрыть].

Исторически первой была точка зрения, согласно которой искомый критерий разграничения публичного и частного права носит материальный характер, т. е. содержится в самой материи, в содержании регулируемых отношений или выводится из экономической природы отношений, регулируемых частным и публичным правом. Устанавливая пределы гражданского права с точки зрения материального момента, ученые-юристы принимали во внимание различные моменты. Остановимся на наиболее интересных из них.

В течение долгого времени юриспруденция ограничивалась определением, данным еще римскими юристами: публичное право – это право, которое имеет в виду интересы государства как целого, а частное право – право, которое имеет в виду интересы индивида как такового («publicum jus est quodad statum rei romane spectat privatum quod ad singulorum utilitatem»[16]16
  Ульпиан. Дигесты 1, 1, 1, 2.


[Закрыть]), т. е. во главу угла ставилось различие охраняемых законом интересов. С тех пор этот критерий является наиболее распространенным. В основе его лежит противоположение охраняемых законом частных и публичных интересов и основанное на этом различие норм, охраняющих отношения, содержание которых составляют эти интересы. Указанная точка зрения берет свое начало в трудах еще Ульпиана, Аристотеля. Аристотель, например, предлагал делить право на две группы, в зависимости от того, кто терпит от его нарушения – целое или отдельный член целого[17]17
  Rhetorica. Кн. 1. Гл. XIII.


[Закрыть]. Сторонники этой «чисто классической» теории интереса встречались и позднее, в числе таковых дореволюционные авторы называли Брунса, Нейнера, Лассона[18]18
  Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 168; Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Т. 1. С. 54.


[Закрыть].

Однако были у нее и многочисленные противники, в том числе и достаточно известные цивилисты. Критиковали эту теорию К. Д. Кавелин[19]19
  Кавелин К. Д. Что есть гражданское право и где его пределы // Полн. собр. соч. Т. 4. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1900. С. 762–861.


[Закрыть], Н. М. Коркунов[20]20
  Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 165–183.


[Закрыть] и многие другие. Основные возражения сводились главным образом к следующему. Во-первых, отрицалась сама возможность противопоставления общего блага и частного интереса. Общее благо, – писали противники указанной теории, – разлагается на сумму частных интересов и это дает основания полагать, что общественные интересы охраняются правом настолько, насколько они в состоянии обеспечить благоденствие частных лиц и наоборот, частный интерес, не отвечающий видам общества, никогда не удостоится общественной (юридической) охраны. Во-вторых, противоположение частного и общественного интереса не совпадает с установившимся делением права, чему приводилась масса примеров.

Неудовлетворительность римской теории и классификации и главным образом ее неопределенность вызвали многочисленные попытки исправить ее, предложить четкую формулировку, уточнив понятие «интерес», или вообще предложить в качестве истинного иной критерий. При этом в большинстве случаев исследователи сохраняли «материальное ядро», т. е., по сути, предлагали оставить в качестве критерия разграничения различие понятий частного и общественного интереса, но облекали их в иную форму.

Так, сторонником материальной теории был Г. Ф. Шершеневич, который настаивал на разделении права на публичное и частное в зависимости от того, частный или публичный интерес оно защищает. При этом особое внимание он уделял правильной постановке самого вопроса и настаивал на том, что различие между публичным и частным правом может быть построено с точки зрения материального признака только исходя из различия отношений, но не норм, подчеркивая при этом, что характер отношений определяет характер регулирующих норм. Всякую иную постановку вопроса ученый считал несостоятельной и бессмысленной. «Противоположение личности и общества, частной жизни и общественной деятельности, частных и общественных интересов, положения частного лица и представителя власти сознается более или менее ясно всеми и каждым, – писал Г. Ф. Шершеневич, – … с точки зрения целого государства, эти круги отношений, очерченные вокруг отдельных лиц и замкнутые для посторонних, не представляют общественного интереса, который возбуждается не тем, что происходит в каждом из этих кругов, а возможностью установления наилучших условий совместного их существования и деятельности. Противоположение общественного и частного лежит в основе всей современной экономической организации общества. … Такое противоположение частного и общественного не могло быть игнорируемо правом и потому этому чрезвычайно важному бытовому явлению соответствует основное разделение права на гражданское и публичное»[21]21
  Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Т. 1. С. 63.


[Закрыть]. «Наука не должна пренебрегать этой житейской точкой зрения и не может предложить взамен более верного и точного взгляда…»[22]22
  Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. С. 9.


[Закрыть].

Еще один дореволюционный цивилист С. В. Пахман, считая, что различие между публичным и частным правом сводится главным образом к различию интересов, давал отличную от традиционной трактовку частного и публичного интереса. Он считал, что указанные различия нельзя относить к характеру права, юридической нормы. Различный интерес вытекает, по его мнению, из характера юридических отношений, а точнее – институтов, к которым сводятся разнообразные правоотношения. Институты публичного права существуют для всех, независимо от смены поколений, институты же гражданского права – для каждого лица порознь, этим и объясняется различие сферы общего и частного интереса[23]23
  Пахман С. В. Курс гражданского права: Лекции, читанные в императорском Санкт-Петербургском университете в 1872–1873 акад. году. СПб., 1873.


[Закрыть].

К сторонникам материальной теории традиционно относят и К. И. Малышева, который различал гражданское и публичное право по содержанию регулируемых отношений, причем по содержанию, которое сложилось изначально, независимо от правового регулирования. «Гражданское право, – писал К. И. Малышев, – есть система положительных норм, определяющих частные права каждого лица в гражданском обществе. Оно отличается от системы публичного права, предметом которого служат государственное устройство и управление, отношения государственной власти к подданным и внешние отношения между государствами»[24]24
  Малышев К. И. Курс общего гражданского права России. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1878. Т. 1. С. 1.


[Закрыть]. Особенностью теории К. И. Малышева было то, что он отрицал всякое искусственное, доктринально выработанное деление права, считая, что действующий закон закрепляет не что иное, как фактически сложившуюся систему отношений, различие между которыми коренится в их сущности. «Известный порядок или строй гражданского быта складывается сначала фактически, силами природы и деятельности людей и существует, прежде всего, как факт… они (бытовые отношения. – В. Г.) определяются не только системой права, но и законами физическими и нравственными, и имеет свою теорию, статистику и историю… юридический закон…. определяет их с двух сторон: как элементы общественного устройства и управления и как основания частных прав каждого лица… Как основания частных прав отдельного лица они сводятся к понятию об отдельных лицах, живущих друг против друга со своею частною, индивидуальною сферою гражданской свободы…»[25]25
  Малышев К. И. Курс общего гражданского права России. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1878. Т. 1. С. 3.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание еще одна материальная теория, в свое время выдвинутая Ф. К. Савиньи. Ее также следует признать модификацией римской теории, но имеющей очень высокую степень самостоятельности по сравнению с материальной теорией Ульпиана. Ф. К. Савиньи различал юридические отношения по их цели. «В публичном праве, – по мнению Ф. К. Савиньи, – целое является целью, а отдельный человек занимает второстепенное значение, напротив, в частном праве отдельный человек является целью, а целое (государство) средством, т. е. одни юридические отношения имеют своей целью, задачей удовлетворение потребностей отдельного человека, другие – соединение людей в одно высшее целое и регулирование их жизни в этом единстве»[26]26
  Цит. по: Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 169.


[Закрыть]. Таким образом, необходимо признать, что теория Ф. К. Савиньи была попыткой соединить воедино классификацию по интересам, охрана которых есть цель права, и по различию положения субъекта как самостоятельного индивида или как члена общественного организма. Теория Ф. К. Савиньи была впоследствии подхвачена и развита Иерингом в части учения о субъектах и Аренсом в части учения о цели, но и этим теориям не удалось снискать всеобщего признания[27]27
  Цит. по: Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 171.


[Закрыть].

Несмотря на все попытки «уточнить» и модернизировать «теорию интересов», она все равно подвергалась сильной критике за то же, что и теории Ульпиана. Это обстоятельство подвигло некоторых ученых на поиск в рамках материальной теории иных критериев для разграничения публичного и частного права.

В связи с этим хотелось бы упомянуть имя Д. И. Мейера. Этот виднейший ученый своего времени усматривал искомый критерий в различии экономических, имущественных интересов и интересов, не имеющих экономического значения. Д. И. Мейер писал: «Права существуют для человека, и его природа лежит в основании прав. Природе человека присущи различные потребности и стремление к их удовлетворению. Существуют также вещи, способные удовлетворять потребности человека. …В обширном смысле вещь то же, что имущество. …Таким образом, содержание гражданского права составляют права, определяющие отношение лиц к имуществу. … Справедливо, что в стремлении к удовлетворению духовных потребностей человек не останавливается на употреблении вещей, но, тем не менее, отношение человека к миру вещей именно таково, что он стремится употреблять вещи для удовлетворения своих потребностей. С этим-то стремлением и волей человека только и имеет дело гражданское право…»[28]28
  Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 1997. С. 31–33. (по испр. и доп. 8-му изд. 1902 г.).)Серия «Классика российской цивилистики».)


[Закрыть]. Аналогичной точки зрения придерживался в своих работах Умов[29]29
  Коркунов Н. М. Указ. соч. С. 170.


[Закрыть].

Особое видение решения этого вопроса было у К. Д. Кавелина, который рассматривал в качестве критерия деления различие имущественных и неимущественных прав. «Рассмотрим внимательно права и юридические отношения, которые вошли в состав нового гражданского права… Оно состоит в следующем: все без изъятия права и юридические отношения, принадлежащие к этому новому составу, имеют предметом материальные, вещественные ценности, в каком бы то виде не было – в виде ли физических вещей, или в виде прав и услуг… Вещественная ценность служит самым верным, безошибочным и наглядным показателем гражданских прав и юридических отношений».[30]30
  Кавелин К. Д. Указ. соч. С. 751.


[Закрыть]

Особенность подхода К. Д. Кавелина заключалась в том, что он не просто выдвигал критерий имущественного характера права в качестве истинного для отнесения тех или иных прав к категории гражданских, но и предлагал отказаться от существующего деления права на публичное и частное, от их противопоставления. «Мы думаем и твердо уверены, что сопоставление и противоположения публичного и приватного, государственного и частного не может и не должно служить основанием для разграничения прав и юридических отношений публичных от гражданских… Таким образом, с мыслью, что в гражданском праве есть одни только приватные права, мы должны полностью расстаться».[31]31
  Кавелин К. Д. Указ. соч. С. 847.


[Закрыть] Взамен же он предлагал наполнить гражданское право совершенно новым содержанием. «Теперешнее гражданское право с его непонятным названием, – писал К. Д. Кавелин, – есть ветхое здание, построенное из разнопестрого материала по ошибочному плану. Эту старую храмину следует разобрать сверху донизу, хорошенько перебрать материал и воздвигнуть вновь на правильных теоретических основаниях. Коренная ее перестройка есть единственный способ освободить юридическую теорию и практику от бесчисленных путаниц…». В качестве основания, критерия такой перестройки К. Д. Кавелин и предлагал упомянутый признак материальности отношений. «Право или юридическое отношение принадлежит или не принадлежит к гражданскому праву в его новом виде, смотря по тому, имеет ли оно своим предметом физическую вещь, услугу, вообще что бы то ни было, представляющее материальную ценность, или не имеет; из этого общего правила нет исключений…»[32]32
  Кавелин К. Д. Указ. соч. С. 851.


[Закрыть].

Таким образом, К. Д. Кавелин предлагал совершить поистине революционный передел в сложившейся системе права. Предлагаемая им реформа должна была состоять в исключении из гражданского права всех личных правоотношений и включении в его состав из других отделов системы права разбросанных теперь повсюду юридических отношений между лицами по поводу имущества. Отрицая возможность провести разграничительную черту между публичным и частным правом, К. Д. Кавелин предлагал независимо от этого признака создать новое гражданское право, которое объединяло бы весь современный имущественный состав гражданского права, а также учение о податях, налогах, пошлинах, акцизах, всевозможных сборах, повинностях, о пенсии, эмеритуре, конфискации и денежных взысканиях.

Необходимо отметить, что этот крайний взгляд К. Д. Кавелина не получил поддержки со стороны юридической общественности того времени, а напротив, вызвал основательные возражения со стороны многих цивилистов, в частности профессора Московского университета С. А. Муромцева. Предложенная К. Д. Кавелиным конструкция страдала существенными недостатками – к таковым прежде всего относили отсутствие объединяющего начала в отношениях, которые должны были составить содержание особой науки. Кроме того, предложенная теория имела массу практических неудобств для использования, так как неизбежно приводила к искусственному разделению того, что естественным образом связано между собой, а также не содержала никакой положительной характеристики публичного права. Кроме того, как писал С. А. Муромцев, понятие «материальная ценность», которое К. Д. Кавелин предлагал в качестве критерия разграничения, не есть признак юридический, а только экономический.[33]33
  Муромцев С. Очерки общей теории гражданского права. Ч. 1. М.: Тип. Мамонтова и К. 1877; Он же. Определение и основное разделение права. М., 1879.


[Закрыть]