Текст книги "Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль"

Глава 17
В «ГРЕЧЕСКОМ ЗАЛЕ»… КРАСНОПРЕСНЕНСКИХ БАНЬ

Самолет вылетал из Шереметьева-2. Через три с половиной часа мы приземлились в Афинском аэропорту.

Греция потрясла нас. Несмотря на то, что была зима, в Греции было не меньше пятнадцати градусов тепла. Хотя море было холодным – около одиннадцати градусов, но существовало несколько теплых источников, которые находились между морем и склонами гор. Вода в этих точках была круглый год теплой, около двадцати градусов. Купаться там было очень приятно.

Немного отдохнув и поплавав в теплом озере, мы решили искать себе недвижимость. Афины сразу отпали, поскольку этот город был сильно загазован и перенаселен. В нем жило несколько миллионов жителей. Мы решили покупать себе недвижимость в окрестностях столицы.

Обратились в греческую риэлторскую фирму. Вскоре мы узнали, что лучше всего покупать недвижимость в небольшом местечке Лагонисе, поскольку там земля очень дешево стоит, так как те, кто построил там дома, практически провели самозахват земли. Сначала они построили дома, а уже затем внесли их в соответствующий реестр застроек.

В Греции это не возбранялось.

Дома там были неплохие – двух-, трехэтажные коттеджи из белого камня. Практически каждый дом имел свой бассейн, который зимой подогревался, с освещением, небольшой садик с апельсиновыми и мандариновыми деревьями.

Еще одна особенность Лагониса заключалась в том, что весь поселок находился на горе, над морем, и были прекрасно видны все подступы к территории виллы. Это сразу привлекло наше с Севкой внимание.

В дальнейшем мы решили действовать полностью через греческую риэлторскую фирму. Но поскольку мы не знали греческого языка, а представители фирмы не говорили по-русски, мы пригласили переводчицу из русскоязычной газеты, выходящей в Афинах.

Переводчица была миловидной девушкой по имени Милена. Она мне сразу понравилась. Олеся, почувствовав это, стала даже ревновать меня.

Переводчица взялась за работу с большим энтузиазмом. Она тщательно переводила все, что говорили нам представители фирмы по продаже недвижимости, и даже комментировала и разъясняла непонятные вопросы, которые иногда возникали у нас.

Владельцами фирмы были два грека, причем один, что интересно, оказался работником греческой полиции, своеобразно исполняющим свои обязанности.

Днем этот грек был занят на службе, а вечерами, когда у него в шесть часов заканчивалась работа в полиции, он еще и приторговывал в своем частном киоске, находящемся недалеко от поселка, продавая газеты и журналы.

Таким образом, он не только продавал газеты, но еще и осуществлял наблюдение за теми, кто въезжает и выезжает из поселка.

Конечно, это было прежде всего совпадение. Я не думал, что продавец газет выполнял какую-то работу, относящуюся к деятельности полиции.

Полицейский был человеком лет пятидесяти, с большой лысиной и широкими черными бровями. Он показывал виллу, объяснял назначение каждого винтика, каждой лампочки, освещающей дорожки и бассейн.

Севкин же владелец виллы был греком русского происхождения по имени Манолис. Он приехал в Грецию около двадцати лет назад и знал очень многих представителей русской общины. Манолис говорил на русском языке достаточно свободно и бегло.

Мы были удивлены этим, не понимая, зачем нужно было приглашать переводчицу. Но таков был порядок – греки говорили обо всем, что касается дела, в основном на греческом языке, а когда деловой разговор заканчивался и переходил на отвлеченные темы, тогда владелец говорил на русском языке.

От него мы узнали, что в Греции живет достаточно большое количество русских. Особенно колония расширилась за последние пять лет, когда Греция, открыв свои двери, стала проводить активную иммиграционную политику. Тогда в Грецию и хлынул большой поток наших соплеменников.

В основном это были так называемые понтийские греки, которые, несмотря на проживание в странах СНГ, имели свои корни и родственные связи с жителями Греции. Они выезжали из Грузии, Северного Казахстана и других республик и областей бескрайнего еще недавно Советского Союза. Приехав в Грецию и сразу же получив греческое гражданство, они быстро обустроились. Многие из них стали заниматься меховым бизнесом – выделкой, шитьем и торговлей меховыми изделиями.

Владелец виллы обещал показать нам несколько магазинов, торгующих греческими шубами. Севку очень заинтересовало это предложение. Я понял, к чему он клонит…

Наконец наступил день, когда мы должны были оформлять наш контракт. С утра мы поехали с представителями фирмы недвижимости и переводчицей в нотариальную контору, находящуюся недалеко от Лагониса. Севка взял с собой портмоне.

Виллы обошлись нам не так уж дорого: моя вилла стоила сто пятьдесят тысяч долларов, Севкина – двести тысяч.

Мы предложили заплатить наличными, что вызвало легкий шок как у владельцев, так и у сотрудников фирмы недвижимости. Они такого не ожидали. Трудность была в том, что доллары принять напрямую они не могли, поэтому надо было либо положить их в банк на имя владельца фирмы, либо поменять на греческие драхмы.

Но поскольку сумма была очень крупной, мы решили воспользоваться, с согласия владельца фирмы, первым вариантом – положить деньги в греческий банк. Пришлось вновь садиться в машину и ехать в банк, в Афины. Как только мы оформим греческое подданство, деньги со счета в банке будут переведены фирме и владельцам вилл.

Когда мы стали оформлять вложение в банке, это опять же вызвало большое удивление, на сей раз у работников банка. Мы с Севкой переглянулись.

– Слушай, – удивился Севка, – неужели они к таким деньгам не привыкли?

– Да нет, – ответил я, – скорее всего они просто с наличными имеют дело очень редко. Все у них по кредитным карточкам…

Мы не стали рассказывать ни переводчице, ни работникам греческой фирмы, каким образом мы перевозили валюту из России в Грецию. Это была целая эпопея.

Наконец после оформления покупки мы, воспользовавшись услугами переводчицы, поехали к ее знакомой, которая свела нас с греческим адвокатом.

Он мог помочь в получении греческих паспортов. Но при встрече выяснилось, что это вовсе не адвокат, а посредник, который близко сотрудничает с миграционными властями, адвокатами и полицией.

Греческое гражданство тоже стоило для нас с Севкой кругленькой суммы. Но это было необходимо, так как мы прекрасно понимали, что в России дела могли резко повернуть в худшую для нас сторону, и нам может понадобиться срочно исчезнуть. Поэтому, выложив крупный аванс за оформление гражданства, мы оставили свои фотографии, сделанные тут же в небольшой фотомастерской.

– Как тут удобно! – заметил Севка. – Все под рукой! Рядом и нотариус, и переводчик, и фотографии, ксерокопия, обмен валюты – и никаких очередей! Сервис на высоком уровне!

Девчонки наши тем временем были заняты покупкой меховых изделий. Севка же стал подыскивать хороший банк, куда можно было переводить деньги из России.

Через несколько дней мы покинули Грецию и вернулись в Россию.

В аэропорту нас встречали ребята. Разместившись на двух машинах, выехали по направлению к Москве. Вскоре мы были уже у себя дома, а через пару дней даже приступили к работе.

Работы было много. Но самым неожиданным было пришедшее на пейджер Севке условное сообщение. Это было предложение о встрече от Бориса Петровича. Вскоре мы с Севкой уже были в заранее оговоренном условленном месте.

На этот раз Борис Петрович приехал один, без своего помощника. Поздоровавшись, он спросил, как у нас дела. Мы рассказали ему о греческой эпопее.

– А что это вы Грецию выбрали? – спросил он.

– Да так решили, – ответил Севка. – Хорошая страна, теплое море, мягкий климат – почему бы не жить там?

– Ну-ну, – улыбнулся Борис Петрович, – только имейте в виду, что греческие власти достаточно активно выдают… – он хотел сказать «преступников», но заменил это слово, – лиц, которых разыскивает российское правосудие.

Мы с Севкой переглянулись.

– А теперь я хотел бы поговорить с вами о наших делах, – продолжил Борис Петрович. – Возникла очень важная и вместе с тем деликатная работа. Я бы даже сказал – суперработа. Есть человек, которого необходимо… Ну, вы меня понимаете.

Мы поняли, что вновь речь идет о ликвидации.

– Человек достаточно известный, заметный и очень популярный. Последнее время он постоянно везде мелькает. Поэтому только за одну информацию о нем можно либо поплатиться жизнью, либо получить большое вознаграждение. И еще, – добавил он, – самое главное. Он имеет колоссальный авторитет в криминальном мире. Я хотел бы знать, возьметесь ли вы за выполнение такой работы? Сумма, которая будет вам предложена, достаточно высока, – Борис Петрович пристально посмотрел на нас с Севкой, как бы оценивая нашу первоначальную реакцию.

«Интересно, кого он имеет в виду?» – думал я.

– А почему бы и не взяться? – первым нарушил молчание Севка. – Если работа интересная и гонорар хороший, мы готовы ее выполнить.

– Да нет, вы войдете в дублирующий состав, – сказал Борис Петрович. – Основным исполнителем будет наш человек. А вы – как бы на подстраховке.

Некоторое время мы обсуждали детали. Договорились о том, что новая встреча будет ближе к конкретной дате проведения акции. В конце разговора Севка спросил еще раз, не может ли Борис Петрович назвать нам главного фигуранта по этой акции. Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, пацаны, пока не могу. Назову, однако чуть позже. И даже фотографии покажу. Но пока… ждите.

После встречи с Борисом Петровичем мы с Севкой долго гадали, кто это может быть, перебирали фамилии многих из тех, кого знали. Но в конце концов пришли к выводу, что гадать бесполезно.

– Ладно, – сказал Севка, – нам-то какая разница! Деньги платят – мы выполняем. Сумма была названа немалая. Тем более мы с тобой не основные исполнители, а так, для подстраховки приглашены будем. Почему бы не взяться?

Через три дня была назначена следующая встреча. На сей раз она проходила на конспиративной квартире – той самой, где мы уже встречались раньше с Борисом Петровичем.

На этот раз Борис Петрович был не один. Там сидел его помощник. Еще один человек находился в соседней комнате. Судя по всему, он и был исполнитель. Борис Петрович не скрывал этого.

– Пусть он запомнит ваши лица, – сказал он нам. – Пригодится в дальнейшем. Но в целях конспирации вы не должны видеть его. Ну что, пацаны, акция назначена на завтра… Все будет происходить в Краснопресненских банях. Вот здесь вы поставите свою машину, на которой заранее смените номера. Знаете, как это делается? – спросил он.

– Нет, – покачали мы головами.

– Заранее снимете номера с любой машины, стоящей в парке или в каком-нибудь дворе, и привинтите их на свою. Подгоните ее и поставите. Потом, когда все закончится, эти номера выбросите, а старые вернете на место. Свою машину, на которой вы будете, поставите куда-нибудь в отстойник, на несколько месяцев. Теперь дальше. Вот Краснопресненские бани. По вторникам они не работают – выходной день. Но наш клиент именно во вторник и посещает эти бани. Всегда в одно и то же время. Примерно в три часа дня клиент будет у этого входа. Ваша машина должна стоять здесь. Ты, – сказал Борис Петрович, – указывая на меня, – сымитируешь поломку мотора – откроешь капот и станешь там копаться. Если клиент будет ранен не смертельно – скажем, не в голову, а в плечо или в бок, – ты должен добить его. Сможешь это сделать?

– Конечно, – ответил я. – Почему бы не сделать?

– Ты, – обратился Борис Петрович к Севке, – встанешь с машиной вот здесь, тоже на подстраховке. Если что-либо случится с Олегом, выскочишь и будешь стрелять из автомата. Затем, когда все закончится и если пуля попадет в голову, спокойно закроешь капот, подъедешь к этому подъезду, из которого выйдет наш человек. Не из этого, что рядом с банями, а из другого, – пояснил Борис Петрович, – который к ним торцом. Он пройдет по чердаку и по крыше.

Затем мы некоторое время оговаривали детали. Наконец Борис Петрович сказал:

– Мальчики, только не падайте в обморок. Смотрите.

Он вытащил фотографию. Увидев фото, на котором был изображен грузин сорока пяти лет, мы с Севкой потеряли дар речи.

Это был знаменитейший человек, давно проживающий в Москве, который занимался и меценатством, и спортивным движением, и был неоднократно замечен в связях с криминальным миром. Одиознейшая фигура.

– Ничего, – заметив наше состояние, Борис Петрович похлопал нас по плечам, – не так страшен черт, как его малюют!

– А обязательно это делать? – неожиданно спросил Севка.

– Понимаете, ребята, – ответил Борис Петрович, – дело в том, что мы долго закрывали глаза на его коммерческую деятельность, на его околокриминальные дела. Но когда он занялся политикой и стал создавать свою партию, тут уж, извините, это уже затрагивало интересы нашей страны. Перед законом он чист. Вреда же может принести огромное количество. А вы что, – неожиданно спросил Борис Петрович, – все же решили отказаться?

– Нет, нет, – быстро проговорил Севка, поняв, что нас может ожидать в случае отказа, – мы все сделаем! Тем более вы сказали, что мы будем лишь подстраховывать?

– Да, конечно, – кивнул Борис Петрович. – Я думаю, дело даже и не дойдет до этого. Вам нужно будет только забрать нашего человека, и все.

Практически всю ночь после встречи с Борисом Петровичем я не мог заснуть. Меня мучили кошмары. То меня убивали в перестрелке, то сажали в тюрьму, то подвергали жестоким пыткам…

На следующий день, ровно в три часа, как и было договорено, я стоял около бань на «Жигулях» шестой модели, взятых у одного из пацанов. Подняв капот, наблюдал за входом. Севка стоял в конце улицы, на другой машине.

Я поднял голову вверх и посмотрел туда, где располагался чердак, с которого, судя по всему, и должен был прозвучать выстрел. Оставалось еще несколько минут.

Недалеко от входа в бани стояло несколько иномарок – пара джипов, «мерседесы», «Линкольн» и рядом прочая советская рухлядь.

Сразу было понятно, что несмотря на то, что в бане официально санитарный день, какие-то высокопоставленные гости из близкого окружения дирекции Краснопресненских бань преспокойненько в это время расслаблялись в парной.

Я задумался. Человек, которого сейчас должны были убрать, имел колоссальный авторитет и очень большой вес, особенно в криминальной среде. Естественно, Борис Петрович был полностью прав, когда говорил, что только за информацию о готовящейся акции можно было либо поплатиться головой, либо получить большие бабки.

Но теперь выбора у нас уже не было…

Слева от меня, в движке, был замаскирован небольшой автомат, который я привез специально для возможного дублирования работы основного исполнителя.

Я огляделся по сторонам.

Какой-то страх невольно разрастался внутри меня. Но вокруг все было в порядке. Ни одной милицейской машины не проехало мимо, не было заметно и людей. Машины у бань никто не охранял, никого не было и в салонах. Только какие-то два мужика, смахивающие на бомжей и пьяниц, сидели невдалеке около мусорного ящика, выбирая пустые пивные бутылки.

«Делать им здесь нечего! – подумал я. – А вдруг… Наверняка это люди Бориса Петровича! Они ведь тоже контролируют обстановку! А вдруг это – третий состав нашей команды, который должен убрать нас с Севкой, как нежелательных свидетелей? Ведь дело-то громкое!» Мне стало как-то не по себе.

Теперь я не отрывал глаз от копошащихся в помойке бомжей. Я старался контролировать их. Но те никакого внимания на меня не обращали. Я пытался искать какие-либо признаки, указывающие на то, что это не бомжи вовсе, не пьяницы, а именно переодетые «погоны» – внимательно разглядывал их обувь, носки, одежду, надеясь увидеть нечто такое, что не относится к облику бомжей, – но все говорило о том, что бомжи настоящие.

С другой же стороны, «контора» веников не вяжет! Неслучайно еще во времена Сталина и Берии знаменитый генерал Судоплатов, руководивший всеми диверсиями по линии НКВД—КГБ, инсценировал ликвидации под различные случаи – вплоть до использования нищих.

Я взглянул на часы. Было уже десять минут пятого. Перевел взгляд на вход в бани. И заметил, как открылась дверь и из нее вышел широкоплечий мужчина в темном пальто нараспашку. Белая рубашка с расстегнутым воротом открывала мощную шею. Мужчина был без головного убора, лицо его с носом, форма которого говорила о его кавказском происхождении, было распаренным и излучало довольство.

Мужчина вышел не спеша. Сзади него следовал еще один мужчина.

– Скажи там, чтоб вынесли ящик минералки, – обратился к своему сопровождающему мужчина, шедший впереди.

Не успел он договорить, как странно вздрогнул и стал медленно опускаться на колени. Я увидел, что из головы его струится кровь…

«Все, акция завершена!» – подумал я, быстро закрыл капот, сел за руль и поехал. Я уже не смотрел ни в сторону бомжей, продолжавших копаться в помойке, ни в сторону бань, откуда выбегали люди, кричавшие «Убили!».

Я доехал до указанного подъезда, остановил машину и стал ждать главного исполнителя. Я представлял, что из дверей подъезда сейчас выйдет мужчина двухметрового роста, с широкими плечами, мускулистыми руками и холодным серьезным взглядом.

Но неожиданно дверь открылась, и показался невысокого роста, худощавый мужчина в плаще, берете, каких-то нелепых роговых очках, закрывавших половину его лица, с авоськой, из которой торчали бутылки из-под молока.

Мужчина вышел, остановился, откашлялся, тщательно закрыл дверь подъезда и направился на противоположную сторону улицы.

Я снова бросил взгляд на подъезд. Но из дверей больше никто не выходил. Вдруг задняя дверца моей машины открылась. Я обернулся и увидел, как на заднее сиденье садится тот самый мужик в роговых очках. Я уже открыл было рот, чтобы сказать ему, чтобы он проваливал отсюда. Но неожиданно услышал:

– Спокойно! Поехали.

Я понял, что это и был исполнитель.

«Да, действительно, „контора“ веников не вяжет! Кто бы мог подумать! Какой-то щупленький пацан, напоминающий скорее дохляка, занимается такими делами!»

Мы проехали несколько кварталов. За нами уже пристроился Севка.

– Поверни направо, – приказал мужчина.

Мы повернули.

– Теперь притормози!

Я исполнил приказание. Он быстро вышел из машины и выбросил пакет. Я обратил внимание, что в мусорном контейнере оказались бутылки и плащ, в котором он вышел из подъезда. Остались беретка и очки. Волосы тоже изменили цвет. Из блондина он вдруг превратился в брюнета.

– Теперь – прямо, только не спеши! – сказал он мне. – У метро тормознешь.

Я остановился там, где он сказал.

– Все, не оборачивайся! – Он вышел из машины, резко захлопнул за собой дверцу и тут же затерялся в толпе.

Проехав еще немного, мы, как было обговорено с Борисом Петровичем, заехали в какой-то двор, тут же заменили номера на машинах и, выбросив ненужные тут же, во дворе, поехали по своим домам. Перед самым домом мы остановили машину. Севка вышел и махнул мне рукой. Я также вышел из машины. Севка держал в руках мобильный телефон.

– Сейчас я позвоню пацанам, чтобы машины забрали!

Через несколько минут приехали пацаны, забрали машины.

– Пойдем прогуляемся пешочком, – сказал мне Севка.

Мы пошли по улице.

– Ну что, видел? – спросил он.

– Видел.

– Да, круто! Лихо! Но никому об этом ни слова. Сам понимаешь – головы полетят!

Придя домой, я был немного потерянный. Сразу же включил телевизор. Но до девяти часов вечера ни одна телепрограмма не сообщала ничего. И только в десять вечера диктор взволнованным голосом объявила сенсационную новость об убийстве крупнейшего предпринимателя и мецената, лидера спортивного движения, человека, к личности которого многие относились противоречиво.

Через полчаса позвонил Севка.

– Пойдем погуляем! – предложил он.

Я вышел на улицу. Он ждал меня у подъезда.

– Ну как тебе новости? – спросил он.

Я промолчал.

– Знаешь, Олежек, – неожиданно продолжил Севка, – что-то у меня на душе неспокойно.

– А что, по-твоему, может быть?

– Мне кажется, что слишком уж громкое дело… Боюсь, и нас могут убрать в ближайшее время.

– Почему ты так думаешь?

– Мы ведь очень важные свидетели. Представляешь, что может произойти, если узнают, кто исполнил? И что сделают с нами?

– А что же ты предлагаешь?

– Может, нам уехать в Грецию? Схорониться пока?

– А ты, дурак, еще Борису Петровичу про Грецию трепанулся! – не выдержал я. – Зачем? Кто тебя за язык тянул?

– Не знаю. Я почему-то доверяю ему…

– Вот и доверился! Так что теперь, если что – нас с тобой и в Греции найдут! Там и похоронят обоих, или, точнее, закопают под мандариновыми деревьями! Тебя – на твоей вилле, а меня – на моей.

– Да ничего, Олег, не дрейфь, – улыбнулся Севка, – все образуется!

После прогулки я вернулся домой. Снова не мог заснуть почти до утра. Заниматься любовью с Олесей тоже не было никакого желания – настолько я был расстроен и издерган…

Прошло несколько дней. Громкое убийство оставило большой след. Еще долго о нем писали газеты, показывали телевизионные программы, переливая из пустого в порожнее подробности столь загадочного происшествия.

Но время шло, и мы постепенно успокоились. Снова решили расслабиться и съездить в Грецию, тем более что там уже были готовы наши греческие паспорта.