Текст книги "Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль"

Глава 21
ПУТЬ ИЗ «МАТРОССКОЙ ТИШИНЫ»… В ГРЕКИ

Приближалось лето. В апреле мы стали получать от Сашки, все так же парившегося в «Матросской Тишине», чуть ли не ультимативные записки – либо вы меня спасаете, либо я спасаюсь сам. А уж тогда, ребята, не взыщите!

Выхода у нас не было. Мы стали теребить Бориса Петровича. Оказывается, тот полностью был в курсе дел и сам получал от Сашки весточки напрямую с таким же ультиматумом. Правда, Борис Петрович уже давно работал над вариантом спасения Сашки.

Где-то в середине мая он подъехал на встречу и сказал:

– Все, ребята, вопрос с Сашкой в основном решен. Парня надо спасать. В противном случае всем нам будет очень тяжело и неприятно. Конечно, я бы мог сделать так, чтобы он неожиданно погиб в тюремных стенах и никто бы об этом не узнал… Например, острая сердечная недостаточность, кровоизлияние в мозг или просто драка с сокамерниками… Но это как-то не по-людски будет, не по правилам. Поэтому наша задача – спасти его. Тем более что парень золотой. Таких людей надо беречь и иметь рядом при себе. Поэтому все разработано и подготовлено, – сказал Борис Петрович. – А от вас потребуется не такая уж и большая помощь. Так вот, – продолжил Борис Петрович, – мы назначили день где-то в начале июня. Все уже отработали. Но, сами понимаете, в этом деле могут быть разные накладки. У нас есть так называемый вариант-дубль.

– Что от нас требуется, Борис Петрович? – спросил Севка.

– От вас – только уехать в Грецию и ждать там вашего друга. И дать мне четырех человек для подстраховки. Но таких, знаете, кого будет не жалко…

– В смысле?

– В прямом. Эти люди могут погибнуть при осуществлении нашей акции, – сказал Борис Петрович, намекая, что в случае побега все, кто будет подстраховывать Сашку, погибнут в перестрелке. – Вот для этого нам необходимы такие люди.

– Хорошо, таких мы вам дадим.

Через несколько дней мы выделили четырех пацанов, которые через посредника стали работать на Бориса Петровича. Сами же взяли билеты и выехали со своими женщинами в Грецию.

Спустя три дня после нашего приезда в Афины мы по спутниковому телевидению, транслировавшему на Грецию российские телеканалы, узнали сенсационную весть о побеге из следственного изолятора нашего друга Сашки. Мы даже не ожидали такого успеха. Конечно, мы допускали это, но все же думали, что возможна и неудача – либо его пристрелят при побеге, либо что-то сорвется. Но чудо свершилось.

Через две недели к нам в Афины приехал Сашка – тоже нелегально, с греческим паспортом на другую фамилию. Мы были на седьмом небе от радости – обнимались, целовались с Сашкой. Даже не верилось, что он с нами.

Вечером мы настроились на серьезный разговор. Отослали своих девчонок в город, в ресторан.

– Ну, Сашка, – обратился к нему Севка, – расскажи нам наконец, как у тебя все получилось, как ты сбежал!

Сашка отпил из стакана глоток холодного виноградного сока, сделал небольшую паузу и сказал:

– Ну что, давайте по порядку. Получилось так. Идея побега пришла мне в голову еще весной. Как зарождалась идея побега? С чего это началось? Наверное, с того, что я эту идею вынашивал постоянно, с первого дня попадания в СИЗО. Но тогда я еще не был готов к побегу. Ранение, удаление почки, слишком большая потеря крови и сил не давали мне такой возможности. Кроме того, нужна была поддержка работников следственного изолятора.

Весной, когда следователь принес результаты экспертизы и на меня стали вешать всех троих ментов, я был взбешен такой несправедливостью. Это была одна из главных причин. Вторая причина – я узнал, что пришла малява от воров, которые вынесли мне смертный приговор. Подписали его то ли 11, то ли 12 воров. Для СИЗО или для зоны это было приказом, требующим беспрекословного исполнения. Мало-мальски уважающий себя зэк, мечтающий о близости к ворам, посчитает за честь выполнить такой приказ.

Наконец, мой адвокат постоянно говорил мне, что приговором суда в отношении меня вряд ли будет смертная казнь, и даже если все-таки смертная казнь, то она будет впоследствии отменена, так как Россия готовится вступить в Совет Европы, а требования Совета предусматривают неприменение смертной казни в качестве наказания. Но даже, допустим, если меня не расстреляют, то какой срок по приговору я могу получить? 15–20 лет будут вычеркнуты из жизни. И смогу ли я провести все эти годы в неволе? Конечно, нет. И нет никакой гарантии, что когда я попаду в зону, то проживу там больше недели. Тут же придет малява с приговором воров в законе в отношении меня. У меня уже были подобные истории – в Пермской зоне, в Ульяновской, о которых я говорил раньше.

Так что идея побега сформировалась окончательно и бесповоротно.

Я стал думать, как мне это лучше осуществить. Вариантов было несколько. Первая идея – захватить заложника: кого-нибудь из вертухаев или оперов следственного изолятора. Но это было бы очень опасно, и для этого требовалось оружие или хотя бы заточка. Но вызванный спецназ или ОМОН наверняка изрешетит меня и заложника не задумываясь.

Захватить в заложники адвоката, даже пускай постороннего, будет западло.

Второй вариант – перепилить решетку в камере. Это тоже нереально. Сколько мне придется ее пилить? И нет гарантии, что это не будет раскрыто.

Третий вариант, которым я воспользовался, пришел мне в голову неожиданно. Я прекрасно помню этот день. В апреле, когда солнце уже было по-весеннему теплым, я совершал прогулку по крыше следственного изолятора и обратил внимание, что крыша огорожена тонкой стальной сеткой, опоясанной сверху рядом колючей проволоки. Я очень внимательно осмотрел проволоку и увидел, что никакого подключения к электрической сети не было. Оставалось только определить, куда выходит крыша, на какую сторону.

Один скат ее выходил во внутренний двор тюрьмы, а другой – на улицу. Об этом было нетрудно догадаться, потому что оттуда время от времени доносились голоса людей и звуки идущего транспорта. Нужно было выяснить, на какой высоте находилась крыша здания. Но этого я сделать не мог, поскольку не видел тюрьму снаружи.

После этого у меня родилась на первый взгляд фантастическая идея – сбежать через крышу с помощью альпинистской веревки. Я вернулся в камеру взволнованным, не ел, не пил – только и думал о побеге. В тот момент мне казалось, что это нереально.

Прошло два-три дня. Я все еще считал, что мой план провалится на первом же шагу, что меня либо убьют при попытке к бегству, либо просто ничего не получится. Но – выхода не было.

Целыми днями я обдумывал план побега. Постоянно чертил схемы на листках бумаги, вычерчивал примерный метраж, рассчитывал время, указывал места, на которые нужно обратить особое внимание. Каждый раз, когда меня выводили на прогулку, я внимательно вглядывался в каждый предмет. Я уже определил, что, по существу, в коридоре, через который меня водят, стоят два или три монитора. Оставалась проблема – как их отключить? Надо было как-то себя спасать.

Каждый день в камере я продолжал разрабатывать планы и схемы побега. Потом, когда приходил к какому-то определенному варианту, я сжигал их, чтобы не оставлять никаких следов.

Вскоре я посвятил в свои планы коридорного конвоира Сергея. Он был ошарашен и удивлен им. Но, поскольку он уже был завербован мною, отступать было некуда. Его задачей было согласовать все с людьми Бориса Петровича на воле. Вскоре мне принесли рацию. От людей Бориса Петровича я узнал, что высота здания примерно 25–30 метров.

Следовательно, нужен шнур соответствующей длины. Напротив здания находится жилой дом, состоящий из пяти или шести этажей, с металлической крышей, которая значительно ниже крыши следственного изолятора.

Для побега я заказал следующее оборудование: альпинистский шнур из очень прочной капроновой нити, не меньше 25 метров, легкие кожаные перчатки, несколько карабинов. Заказал ствол типа «глок» – семнадцатизарядный, мой любимый. Но впоследствии мне заменили его на «макаров», объяснив это тем, что конвоиру легче его пронести, сославшись на то, что это его табельное оружие. Заказал миниатюрную радиостанцию, чтобы переговариваться со своими людьми из организации, которые по выходным подъезжали на машине к стенам тюрьмы.

Кроме этого, я заказал быстродействующий яд, чтобы в случае, если меня задержат, умереть сразу, чем подвергнуться пыткам, избиениям и дальнейшей каторге и мучениям. Так я решил.

Все это я получил через Сергея. Единственное, что волыну он занес мне только в день побега, остальное у меня было спрятано в разных местах, например, в холодильнике, который я по ночам разобрал и сделал в нем что-то вроде тайника.

Для побега я хотел выбрать ночь с субботы на воскресенье. Но вышло так, что Сергей дежурил по графику в ближайшее время только в ночь с пятого на шестое июня, то есть с воскресенья на понедельник. Это, по-моему, не очень благоприятное время. Лучше всего было бежать с субботы на воскресенье, так как люди находятся на отдыхе и будет трудно меня выследить. Но пришлось подстраиваться. Если Сергею затевать обмен с кем-нибудь, это может вызвать подозрения, поэтому мы решили: пусть все произойдет в ночь с воскресенья на понедельник.

К этому времени к побегу было подготовлено практически все. Было оборудование, тщательно вычерчен план, рассчитан хронометраж времени.

Я стал замечать, что в последнее время Сергей, приходя на дежурство, ко мне все чаще и чаще заходит в нетрезвом состоянии. От него постоянно разило спиртным. У меня стали возникать сомнения – а вдруг в назначенный день он также придет нетрезвым?

Я много думал накануне побега. Лежал и не спал совершенно. Мне стали чудиться кошмары – как меня подстреливают при побеге, как потом ведут на расстрел и расстреливают прямо в тюрьме. Все это было очень неприятно. Утром даже мелькнула мысль: а вдруг органы действительно готовят против меня провокацию, подставляя Сергея?

Мол, будет убит при попытке к бегству. Но я уже к тому времени старался гнать от себя подобные мысли. У меня был единственный шанс, и нужно было попытаться его обязательно использовать.

Тот воскресный день я буду помнить всю жизнь. Утро было солнечным и тихим. В тюрьме было спокойно, никого не вызывали к следователям и адвокатам, громко играла музыка – в последнее время почему-то стали транслировать музыку, вероятно, для того, чтобы затруднить перекрикивание между зэками. Все было спокойно.

Утром, как обычно, постучали, открылась «кормушка», и мне протянули завтрак, от которого я отказался, так как практически никогда не употреблял тюремную еду. Я посмотрел в маленькое окошко и увидел, что на улице теплая и солнечная погода. У меня даже сердце защемило при мысли, что поздним вечером я уже могу быть на свободе.

Сверху кто-то стучал кружкой. Я подумал: «Это, наверное, стучит мне Якутенок». Между мной и вором в законе Якутенком, камера которого находилась надо мной, в последнее время установились достаточно хорошие отношения. Мы постоянно обменивались малявами, где вели разные разговоры «за жизнь». Но в последние дни «малявы», которые приходили от Якутенка, были наполнены какой-то странной идеей, что жизнь не вечна, что мы все равно все будем в земле. Не знаю, почему он писал мне такое. Может быть, уже знал, что мне вынесен приговор, и как-то по-своему хотел меня успокоить.

Но неожиданно пришла малява. Я ее внимательно прочел: «Сашок, браток, когда к тебе придет адвокат, закажи еще что-нибудь для меня, чтобы мне передали почитать. Книги кончились. А ты, кстати, что читаешь? Отпиши мне, братишка!» Внизу была приписка: «Напиши, если вечером есть что-то по ящику интересного». Я написал ему короткий ответ и тут же отослал его по веревочке.

Я посмотрел на часы. До начала дежурства Сергея оставалось еще немного времени. Я включил телевизор, стал смотреть. Шла какая-то передача, даже не помню какая – «Клуб путешественников», что ли. Мне захотелось на улицу. Мысль о том, что, возможно, скоро я буду на свободе, не давала покоя. Я задергался, начал ходить по камере. Улучив момент, когда я был около «кормушки», через которую было слышно, что по коридору никто не ходит, я быстро подошел к холодильнику и проверил, все ли на месте. Шнур и другие приспособления, заранее принесенные мне, лежали наготове.

Времени до начала дежурства Сергея оставалось не более часа. Примерно в девять часов должен быть первый сеанс радиосвязи, который проведут со мной люди из организации Петровича, заранее подъехавшие к тюрьме и наблюдающие за обстановкой. Но время шло необычайно медленно.

Вскоре стали стучать из соседней камеры. Там с группой грабителей и вымогателей сидел доходяга Мишка. С ним у меня тоже сложились достаточно теплые отношения, от которых, правда, в последнее время я стал уставать, потому что он все время лез со своими просьбами, начиная от мелочовки и кончая тем, что стал даже просить, чтобы я посоветовал ему адвоката. Впоследствии я уговорил своего адвоката взять защиту этого Мишки, который тут же стал доставать его различными просьбами.

Я взял кружку и поднес к стене, чтобы послушать его сообщение. Это был наш местный телефон, по которому мы переговаривались. Он в очередной раз спрашивал меня, нет ли у меня немножко кофейку – у них кончился кофе. Я повернул кружку другой стороной и ответил, что есть, готовь «контейнер», сейчас зашлю. После этого я взял коробок спичек, тонкую бумажку, скатал что-то типа сигаретки, отсыпал ему туда кофе и стал ждать, когда веревочка придет ко мне в камеру. Вскоре это произошло.

Когда я отправил «контейнер», мне в голову неожиданно пришла мысль: как же так получилось, что в спецкорпусе, где содержатся особо опасные преступники, ни с того ни с сего в камере с грабителями и убийцами, которым грозят большие сроки, мог оказаться Мишка – наркоман, угонщик машин, которому могут дать не более трех лет? Зачем он там оказался, и случайно ли это? И вообще, почему он лезет ко мне со своей дружбой?

Наверное, произошел какой-то психологический надлом накануне побега, и я уже стал подозревать даже собственную тень. Но опять с помощью своих специально разработанных аутотренинговых упражнений я стал отгонять эти мысли. Взял журнал и стал рассматривать его. За последнее время у меня скопилось много журналов по автомобилям, по путешествиям. С обложек на меня смотрели полуобнаженные красавицы в купальниках. Я вспомнил Наталью, и у меня возникло желание. Но я взял себя в руки – надо сидеть и ждать. До побега осталось совсем немножко.

Началось дежурство Сергея. Обычно он приходит ко мне через 30–40 минут после начала. Я стал смотреть на часы. Прошел уже час, а Сергея все не было. Полтора часа – Сергея нет. В голову стали лезть разные мысли: а вдруг его раскрыли, а вдруг он испугался и не пришел, а вдруг явился с повинной, а вдруг… Нет, не надо об этом думать. Надо чем-то отвлечься.

Опять включил телевизор. Передавали какой-то концерт. И тут я услышал знакомые шаги. Двери соседней камеры открылись – видимо, кого-то выводили на прогулку. Через тридцать минут должна подойти моя очередь. И точно, через полчаса открылся засов, и Сергей грозно закричал:

– Заключенный, на прогулку!

– Да, конечно, гражданин начальник, – ответил я ему.

Дверь открылась, я вышел. Внимательно посмотрел на Сергея.

Слава богу, он был совершенно трезв, но лицо его было взволнованным. Видимо, тоже боялся. Я посмотрел внимательно на его одежду, пытаясь понять и вычислить его намерения. Одет он был обычно – в традиционную форму службы внутренних войск, зеленые брюки, зеленая рубашка без галстука, погоны прапорщика и хорошие белые кроссовки. Так, кроссовки – это интересно. Значит, все остается в силе.

Сергей подал мне знак, что все идет по плану. Мы пошли по коридору. Притормозив возле первой железной двери, я кивнул ему на видеокамеру, просматривающую коридор. Когда мы прошли ее, Сергей подал мне знак, что все схвачено. Потом, уже после побега, мне рассказали, что заранее в этот день Сергей получил специальный прибор, который при подключении к электрической сети с помощью «крокодильчиков» вывел из строя сразу три монитора на третьем этаже девятого спецкорпуса и на лестнице.

Постепенно мы поднимались по лестнице, ведущей на крышу. По дороге встретился прапорщик, знакомый Сергея. Они постояли и поговорили о чем-то. Я в это время стоял лицом к стене. Потом Сергей повел меня дальше, время от времени перестукиваясь большим ключом-«вездеходом» (который мог открывать любые двери, кроме последней), предупреждая, что ведет заключенного.

Наконец мы подошли к последней двери. Я посмотрел на замок. Замок остался тот же, никто его не менял. Теперь меня интересовала каждая деталь. Мы вышли на крышу. Я внимательно осмотрелся кругом. Все было по-старому: металлическая сетка так же опоясывала тюремный дворик, сверху – колючая проволока. Но ее заранее уже подпилили.

На прогулке я был минут двадцать. Не хотелось расходовать свои силы. Вернулся в камеру. Нужно было немножко отдохнуть и поужинать. Я прилег на шконку. Лежал и думал. Снова полезли в голову разные мысли. Я старался отделаться от них и включил телевизор. Шел какой-то фильм, детектив. Я пытался мысленно подготовить себя к побегу.

Приближалось время сеанса радиосвязи. Я достал из холодильника миниатюрную рацию, включил настроенную волну. Связь, как всегда, была лаконичной. Я услышал знакомый голос человека из организации:

– У меня все нормально. Как настроение?

Потом тот же голос сказал, что все контролируется, на крыше поставили своего человека, он контролирует обстановку. После я узнал, что на крыше специально были посажены два снайпера: один следил за воротами тюрьмы, чтобы видеть, как я буду спускаться. Он должен был меня подстраховать. Если выскочит кто-нибудь из охранников, он уложит их на месте. На самом деле, я думаю, он должен был уложить меня, чтоб не достался ментам живым. Второй, как они говорили, подстраховывал другую сторону тюрьмы, где находились вторые ворота. На другой стороне улицы стоял «БМВ» с тонированными стеклами, поджидающий меня.

В камеру снова зашел Сергей. Бесшумно открыв дверь и ничего не говоря, показал на отворот военной рубашки. Я увидел ствол «макарова». Он кивнул головой, спрашивая, куда его положить. Я взял «макаров» и спрятал в холодильник. Сергей вышел, похлопав меня по плечу.

Когда он ушел, я стал прислушиваться к звукам в коридоре. Там все было тихо, никто не ходил. Я подошел к унитазу, развернул «макаров» и проверил патроны. Все они были на месте. Загнать патроны в ствол я пока еще не решался. Теперь надежда была и на него. Хотя, с другой стороны, я не хотел бы, чтобы он мне пригодился. Но если что-то случится, использую все патроны до последнего.

Десять часов вечера. До побега оставалось каких-то два часа. Вновь появился Сергей, как бы проверяя, все ли со мной в порядке. Наклонился ко мне, и я почувствовал, что от него пахнуло спиртным.

– Зачем? – спросил я.

Он ответил:

– Я специально принес бутылку водки, напоить своего напарника, чтобы его как-то изолировать.

– Только сам не набирайся, – сказал я ему на ухо.

– Все будет нормально! Отдыхай пока!

Я остался один. Лежал, смотрел на стрелки часов. Было 22.30. Примерно через час я должен буду достать все свое снаряжение – альпинистский шнур, ствол, перчатки – и быть готовым к побегу. Но тут неожиданно я услышал, как из соседней камеры, что находится напротив моей, раздался крик и сильный стук в дверь. Кто-то звал конвоира. У меня сердце чуть не остановилось – неужели что-то случилось?!

Вскоре появился Сергей. Он вошел в камеру, что-то говорил, послышались шаги. Потом Сергей вышел и побежал по коридору. Минут через десять появились несколько человек, и в камере началось какое-то движение. Я с волнением думал: что же там такое? Вдруг все сейчас сорвется?!

Наконец звуки стихли, дверь в камеру закрылась. Ко мне заглянул Сергей, показал жестом, что все о’кей. Я вопросительно посмотрел на него: что случилось?

– Там одному плохо стало.

Потом я узнал, что у кого-то из соседней камеры начался приступ то ли аппендицита, то ли язвы, и вызвали врачей. Я немножко успокоился, стал снова думать о побеге.

Время шло. Я открыл холодильник, вытащил ствол, загнал патроны. Обмотал себя альпинистским шнуром, в карманы положил карабины, приготовился… И вдруг – опять крики, опять стук из соседней камеры. О господи, опять началось! Наверное, не судьба, подумал я.

Опять беготня, опять пришли врачи. На сей раз врачи пробыли в камере около пятнадцати минут. Была уже полночь. Меня ждали. Наступило время побега. Что же делать? А Сергей – все еще в соседней камере.

Я услышал, как кого-то выносят из камеры. Вероятно, решили госпитализировать больного. А вдруг вместе с ним придется ехать Сергею?! Опять в голову полезли кошмарные мысли. У меня уже появилось желание – если кто-то войдет ко мне в камеру, прикончить его, а потом и себя. Нервы были на пределе.

Я посмотрел на часы. Было пятнадцать минут первого. Люди ждут и волнуются. Но уходить сейчас было нельзя.

Медленно, практически без звука, открылась дверь камеры. Но в камеру никто не входил. Что же это может быть?! Я выглянул – стоит Сергей, кивает, весь трясется. Наверное, и я выглядел не лучше. Мы молча вышли. Он хлопнул меня по плечу, как бы показывая – вперед! Закрыл камеру. Потом ударил себя по лбу и сказал:

– Постой, нужно вернуться.

– Зачем?

– Нужно!

Я вернулся в камеру, взял скомканную одежду, положил ее на шконку, укрыл одеялом – создал видимость, что я лежу и отдыхаю. Ведь наверняка через тридцать-сорок минут после ухода Сергея из тюрьмы его хватятся, поднимется тревога, будет полный шмон по всем камерам. А у нас будет хоть несколько выигранных минут.

Мы снова вышли в коридор. Там никого не было. Мы пошли спокойно, но быстро. Сергей открыл первую дверь своим «вездеходом». Она открылась легко. Мы вошли в следующий отсек. Я смотрел на «видеоглазок». Было невозможно определить, работает он или нет. Я кивнул Сергею и указал на «глазок». Тот показал, что все нормально, все отключено. Следующая дверь. Перед тем как ступить на лестницу, ведущую на крышу, Сергей вышел вперед и посмотрел, нет ли кого впереди. Я потянулся к пистолету. Но тут Сергей кивнул: все в порядке. Мы быстро поднялись на лестницу.

Осталась последняя дверь, где был спецключ. Ключ отбирался у всех конвоиров после окончания прогулки и находился у дежурного по корпусу в опечатанном шкафу. Но Сергей заранее сделал дубликат ключа. Теперь я с волнением ждал, подойдет ли дубликат к замку. Сергей быстрым движением повернул ключ. Дверь не поддалась. Он еще раз повернул ключ – все, дверь открыта!

Осталась площадка. Была полная темнота. На вышке никого не было. Мы быстро подошли к проволоке, специальными щипцами, принесенными Сергеем, перерезали металлическую сетку, а затем и проволоку.

Быстро прикрепив к крыше шнур, я взглянул на Сергея. Он кивнул – давай! Сам же пошел обратно. По нашему плану, Сергей должен был выйти через служебную дверь.

Я подошел к краю крыши. Подо мной была улица. Ехала какая-то машина, слева стояла большая группа людей, которые жгли костер. Впоследствии я узнал, что это были родственники заключенных, которые собрались к понедельнику на свидания и на передачу посылок. Там было человек тридцать или сорок. А вдруг кто-то из них вызовет милицию?! Но что делать – чему быть, того не миновать! Я увидел голубой «БМВ», стоящий в стороне неподалеку. Меня ждали. Я посмотрел на противоположную крышу. Там я никого не увидел.

Быстрым движением я сбросил альпинистский шнур. Он стал спускаться вниз. Я все время боялся, как бы он не зацепился за проволоку, которая была протянута возле некоторых камер. Я обратил внимание, что земли шнур не коснулся. Значит, придется прыгать.

Я подошел к краю крыши, зажмурил глаза, взялся за шнур руками в надетых заранее перчатках и стал постепенно спускаться. Спускался я альпинистским способом, тормозя движение ногами, чтобы не было резких скачков. Примерно на полпути я услышал крики со стороны людей, греющихся у костра. Меня заметили. Слава богу, никто не бежал. Ну все, подумал я, теперь меня точно могут выдать – и стал торопиться.

Отпустив ноги, я стал стремительно спускаться вниз. Тут я заметил, как с другой стороны тротуара медленно отъехал «БМВ». Все, до свободы осталось чуть-чуть. Но нужно было прыгать, а высота – примерно два с половиной метра. Канат кончился. Я прыгнул, упал на тротуар. И тут я услышал со стороны костра одобрительные крики и аплодисменты. Слава богу, никто из них не подбежал ко мне. Я быстро подскочил к «БМВ», открыл заднюю дверь и запрыгнул внутрь. Впереди сидел парень. Обернувшись ко мне, он улыбнулся и подмигнул:

– Ну, теперь держись!

И мы рванули по ночным улицам. По инструкции, в любой ситуации, даже если бы нас задержал милицейский патруль или ГАИ, мы стали бы без промедления стрелять. Времени у нас было очень немного. До того, как обнаружат пропажу Сергея, у нас оставалось около тридцати минут. За это время мы должны успеть добраться до укромного места и спрятаться.

Я обрел свободу, но меня ждало теперь новое испытание – надо было покинуть страну, оказаться за границей. Это тоже было очень сложно. Сначала я отсиживался около недели на одной квартире, которую сняли для меня. Затем, немного изменив внешность, перебрался в Киев. Оттуда на попутных машинах добрался до Грузии, а там через грузинские порты – в Турцию. А дальше – вы знаете, до Стамбула, оттуда на теплоходе в Афины. И вот я с вами.

– Здорово! – сказал Севка. – Молодец! Красавец! Теперь тебя ждут большие дела!

– Надеюсь, – ответил Сашка…