Текст книги "Сукины дети. Том 2"

Мэйд ин хэвен

«Слава тебе, Господи!» – глаголил кумачовый транспарант, растянутый между величественными колоннами на вратах Небесной канцелярии.

Вот уже семь дней и ночей архангел, имя которого называть не имеет смысла, ибо оно хорошо известно каждому интеллигентному человеку, возымев в особые помощники своих семерых ангелов стихий, пытался наладить падение снега на тех территориях, где календарная зима давным-давно вступила в свои законные права.

И что же, велик ли в итоге вышел прок от тех несусветных усилий?

Увы, то ли оскудела природа, то ли нечистый мутил воду – не получалось из этой затеи практически ничего.

Можно сказать, что снег собирался в Арктике и Антарктике по крупинкам, вызывая тревожные возгласы наблюдающих за ситуацией земных экологов и сторонников теории глобального потепления. Ангелам приходилось соблюдать тщательную конспирацию, отвлекая экологов всякими невинными соблазнами (в основном подбивая втихую на употребление вина и других алкогольных напитков), чтобы подкопить снежка и набить им заготовленные тучи.

Неужели и сии потуги не увенчались должным успехом?

Ни на малую толику! Работа проделывалась колоссальная, но на огромную территорию Сибири и Дальнего Востока снега явно не хватало. А также хотя бы на Швецию, Финляндию и Норвегию. Об иных, достаточно удалённых от Севера странах беспокоились менее – для Европы достало бы, как обычно, простого холодного дождя.

Пробовали даже морозить в космических глубинах отходы парникового эффекта Земли, превращая их в снег. Но однобокая технология не позволяла полученный сгенерированный продукт протащить сквозь атмосферу – в плотных слоях снег опять превращался в пар благодаря внедрённым в своё время Господом Богом законам физики.

Можно было бы прибегнуть к таинствам и чудесным образом рассыпать снег на безмятежных земных просторах, но исключительным повелением Всевышнего главные земные устои могли быть поколеблены не иначе как по особому поводу и особыми святыми и праведниками, как в известном случае с Покровом.

Тем более попирание устоев являлось совершенно немыслимым после того, как все законы физики были открыты и стали достоянием широкой общественности.

Указывает ли вышесказанное на отсутствие внятного решения?

Скорее нет, чем да. Пришлось в конечном итоге (но хотя бы легально) обращаться в иерархию Святых Сил, имеющих допуск к физическим законам Земли и владеющих правом истинно совершать для блага людей нечто, не подчиняющееся законам физики. Что во избежание противоречий, через внедрённых в высокую учёную среду ангелов, объясняется как исключения, подтверждающие правила.

Да, собственно, ничего особенного Святые Силы не нарушили. Просто смоделировали, правда, не применяя материального вещества, установку, подобную той, что используется на лыжных трассах и называется «снеговая пушка», в силу своих колоссальных размеров занявшую собой внушительный прогулочный садик, примыкающий к архиву Небесной канцелярии.

И как же свершённое отразилось на придании зиме подобающего облика?

Самым что ни на есть в природе традиционным способом – когда вся эта благословенная система заработала, на Землю, словно мука из огромного мельничного жернова, посыпались снежинки…

Тысячи, сотни тысяч, да что там тысячи – миллионы!

Биохимия

Тысячи, сотни тысяч, да что там тысячи – миллионы!

Приблизительно до полумиллиарда…

Нас именно столько и все мы братья, похожие друг на друга как две капли воды.

Слыхали о таких?

Если нет, то это не значит, что нас не существует.

Потому что если бы не существовало нас, то не существовало бы никого.

У нас всегда есть цель, и к ней мы стремимся ежесекундно.

В этом смысл.

В этом жизнь.

В этом судьба. Судьба, красивая, как песня.

 
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью…
 

Сказать, что судьба добра к нам, – будет преувеличением.

Каждый из нас, а нас, как указано выше, немало, испытывается на прочность, изворотливость, жизнеспособность.

Природа не ленива, а мы должны доказать свою силу и выносливость или погибнуть.

Нейтрализоваться полностью.

Зато победитель получает главный приз.

Ради этого стоит постараться!

И много, много радости…
(продолжение)

Ради этого стоит постараться!

Ведь Наташенька пообещала, что если их тандем Деда Мороза и Снегурочки отработает 31-е без сбоев и всякой лажи, то она согласится встретить Новый год вместе с Игорем.

Такой вот разговор состоялся между ними 30 декабря, вскружив Игорю голову, и без того одурманенную ежедневным Наташенькиным присутствием в его достаточно скромной на эмоции жизни. Не той жизни, театральной, где можно было вообразить всё что угодно благодаря системе Станиславского, понятию о зерне роли и предлагаемым обстоятельствам, а жизни, незатейливо именуемой личной. Там у Игоря, в основе своей, размещались разбросанные по разным годам, беря отсчёт от подросткового возраста, осколки его разбитого сердца.

Конечно, у Игоря с нормальной для мужского здоровья периодичностью присутствовали половые связи с женщинами, но не доводилось ему с кем-нибудь не то что по-семейному, а хотя бы просто в паре встретить Новый год.

И вот – пожалуйста!

Как всё-таки удачно заслуженный артист Чувашской АССР Константин Маслаченко сломал ногу, дай Бог ему здоровья!

Разумеется, идея встретить Новый год вместе принадлежала Наташеньке. Игорь, при всём желании, и предложить не решился бы. А проистекала она, идея эта, из Наташенькиной благодарности за самоотверженный жест, можно сказать, Игорев подвиг.

Так получилось…

29 декабря – это уже такой канун Нового года, что почти будто сам Новый год. И работающих Деда Мороза со Снегурочкой после всех поздравительных манипуляций с детьми родители на кухне баловали водочкой. Непременно. Они, конечно, держались, закусывали, отнекивались от больших доз. Опыт присутствовал…

А в предпоследней на этот день квартире расслабились.

Приехав по адресу и войдя в прихожую, детей Игорь с Наташенькой не обнаружили. Оказалось, что сама хозяйка, красивая, умная, но тем не менее несчастная сорокапятилетняя женщина, вызвала сказочного Деда с внучкой для себя.

Сначала растерялись, а потом – поводили с этой, так наивно ждущей праздника дамой хоровод вокруг ёлочки, поспрашивали её на полном серьёзе, кто «зимой и летом одним цветом», предложили почитать стихи с табуретки для Дедушки Мороза, подарили подсунутый в мешок самой хозяйкой подарок, и дело наладилось. Даже весело всем стало.

Завязался разговор. То да сё – сели за стол. Поговорили о жизни, адресами и телефонами обменялись. И как-то незаметно проникнувшись общим настроением, набрались хозяйкиной вишнёвой домашней настойки, оказавшейся на вкус и запах приятной и в определённый момент наповал опьяняющей.

Игорь – ладно, пить он умел и с ног никогда не валился, а вот «внучка» Наташенька и хозяйка квартиры – отключились.

Ну, хозяйка имеет право – тем более за свои деньги, а Наташеньку с Игорем ждал впереди ещё один заказ: в двадцать ноль-ноль на улице композитора Мусоргского в посёлке Южном. То есть ещё как минимум за полчаса пути до места.

Уложив обмякшую хозяйку (представившуюся, кстати, по ходу встречи как «Лариса, и, пожалуйста, не надо никакого отчества») и вполне безотчётно совершив над ней некоторые манипуляции, о которых до времени лучше умолчать, Игорь на руках вынес Наташеньку в поджидающее такси.

На улицу Мусоргского Наташенька с Игорем прибыли в семь минут одиннадцатого, и Наташенька из заблёванного ею в дороге салона автомобиля выйти не смогла. Или не захотела. Не действовали ни просьбы, ни уговоры. Ей было совершенно всё равно.

Игорь пошёл один. Волоча чуть не по полу мешок, колотя посохом по ступенькам, засовывая под седой парик свои выбивающиеся непокорные волосы и периодически возвращая на место ватную бороду, он, поднимаясь пешком на пятый этаж, усилием воли вычёркивал из памяти первую приветственную строчку, произносимую в автоматическом режиме:

 
Я приехал к вам на праздник в ледяной коляске
И Снегурочку привёз из волшебной сказки…
 

Поскольку никакой Снегурочки даже на горизонте не наблюдалось.

Дверь в квартиру была незапертой, и, потоптавшись, Игорь отворил её сам. Из тепла жилища в прохладу подъезда потянулся запах и защекотал ноздри мандариновой цедрой и подкисшим салатом оливье. Через короткий коридор хорошо виднелся зал с добрым десятком почти засыпающих детей (как обычно – заказали для одного, а собрали со всего подъезда) и нескольких взрослых с ними.

Дети зевали, а родители смотрели недобро. Отступать было некуда, и он сделал шаг вперёд.

Хочешь не хочешь, а чему быть, того не миновать!

Биохимия
(продолжение)

Хочешь не хочешь, а чему быть, того не миновать!

И пусть цели достигает только один из нескольких сотен виляющих для ускорения хвостиком миллионов близнецов, отправившихся в путь, этого достаточно, чтобы изменить мир вокруг себя.

Изменить контур и химический фон, перенастраивающий мир под новые условия и обстоятельства, диктуемые присутствием победителя.

Того самого единого победителя, празднующего своё торжество, достигнутое миллионными усилиями погибших хвостатых собратьев.

Попадание в цель порождает то, что быть само по себе не может!

Мэйд ин хэвен
(продолжение)

Попадание в цель порождает то, что быть само по себе не может!

Эту простую истину ангел – учитель начальной школы купидонов, благословлённый иерархами на ведение занятий, укрепляющих силу духа, вот уже третий час безуспешно пытался внушить самому юному своему ученику. Пришлось даже оставить его на дополнительный урок после полагающихся по программе укрепления телес и практической стрельбы из лука. Кстати, после занятий в тире ангел-атлет, ведающий физической подготовкой купидонов и владеющий искусством стрельбы из лука не хуже античных героев, тоже выразил сомнение в должном уровне подготовки оного ученика.

И это накануне проверки, учиняемой не кем-нибудь, а сановитыми серафимами. Проверки, венчающей длительную и тщательную подготовку купидонов перед отправкой новой группы на Землю, дабы сеяли оне там любовь и счастье промеж людей.

Неужто истончала вера в посланцев небесных, чьими действиями пути земные определяются?

Не то чтобы очень, однако холодок сомнения ползал в груди ангела-учителя, хотя от исхода времён сомневаться в правильности пути и точности действий, сопровождающих предначертанный свыше путь, он не имел морального права.

Но факты – вещь упрямая, и не далее как на Покров день поступили вести с Земли, глаголящие о многочисленных промахах, допускаемых целым рядом, как выяснилось, слабо подготовленных купидонов выпуска, предваряющего нынешний.

А промах купидона – это не просто пустая утрата магической стрелы, возжигающей нежную любовь в сердце человека. Это сбой, ведущий к искажению личностной природы, с которой бороться человек не в состоянии. Угодит, скажем, стрела неумелого купидона в человеческий желудок, и владелец оного воспылает грехом чревоугодия. И беда-то в том, что не по своей вине, прости, Господи.

А ещё был вопиющий случай, когда купидон, то ли по небрежности, то ли по халатности, пронзил стрелой сердца двух мужчин, породив любовь лиц единого пола, что не поощрялось иерархами даже у самых неразвитых диких животных.

Стоило ли опасаться единичных огрехов, доселе не влекущих общее грехопадение человеческое?

В долгосрочной перспективе – да! Ибо процент совершённых промахов среди действующих купидонов дошёл до невиданной цифры, составляющей две целых семь десятых от общего числа. Даже учитывая списываемые как форс-мажор самоуничтожения любовных стрел при попадании в каменные сердца, такая статистика никого не устраивала.

К тому же вследствие вышеназванного кошмара меж людьми начали процветать так называемые гражданские браки, а то и просто сожительство, Господи, прости.

Означало ли сие возможное смятение в устоявшихся сферах, способное выявить истинные причины нерадивости?

Вестимое дело! И, конечно, на грядущей в пределах обозримого проверке уровня подготовки и образования купидонов, учиняемой самыми сановитыми серафимами, речь об этом поведётся.

Вот в таком серьёзном ключе размышлял ангел-учитель и, глядя на кудрявого нерадивца с пухлыми персиковидными щеками, по которым струились горькие слёзы, на его толстенькие розовокожие ручки с перехваченным, словно ниточками, детским жирком у локтей и на запястьях, мучительно пытался найти нужные слова, способные вразумить и наставить представшего перед ним отрока на путь правильный и полезный.

Но слова его, слетая с губ, не попадали в уши собеседника.

И много, много радости…
(продолжение)

Но слова его, слетая с губ, не попадали в уши собеседника.

Потому что снова и снова, несмотря на все усилия Игоря, абонент дядя Саша Анатольевич находился в недоступной зоне.

Игорь вспомнил о своём важном желании посоветоваться с дядей Сашей Анатольевичем совершенно неожиданно. В тот момент, когда ветер фортуны, казалось бы, несущий явную удачу, подул в другую сторону.

И ведь было-то всё хорошо. Ладно так и складно. Игорь принимал у себя дома Наташеньку, о чём они накануне и уговорились. Наташенька явилась Игорю в совершенной простоте, то есть без защитного облака «Шанель № 5», что способствовало её относительной доступности. Эта ароматная карма была утрачена Наташенькой в непростой период её алкогольного метания в запачканном такси и больше ею не возобновлялась. Но Игоря это ни в коей мере не смущало. Он умилённо стоял за спиной у гостьи, наблюдая её ловкие движения при нарезании сыра и колбаски и при составлении ею объёмистых и аппетитных бутербродов.

Копчёная колбаска волнующе пахла чесночком и перцем, перебивая даже ароматические волны, исходящие от двух с половиной килограммов мандаринов, за неимением хрустальной вазы подходящего размера ссыпанных в большой пластмассовый тазик.

Игорь ощутил, как стремительно овладевает им чувство голода.

В желудке словно зашевелился червяк, сосущий бледными губами все соки из Игорева нутра, и ему нестерпимо захотелось червяка внутреннего, тупо наглеющего с каждой минутой, заморить.

Игорь украдкой почистил две мандаринки – одну для себя, а другую как джентльмен для Наташеньки – и до поры держал их в руках, заведённых за спину для создания приятного сюрприза.

И тут в дверь кто-то позвонил. Игорь нехотя отправился открывать, чувствуя неминуемый подвох. И не ошибся.

На пороге, опираясь на костыли, стоял заслуженный артист Чувашской АССР Константин Маслаченко с загипсованной по колено ногой и злыми пьяными глазами. Проходя мимо Игоря, Константин Маслаченко на ходу подхватил Наташенькину шубку, а после отправился на кухню. Через две-три минуты Константин Маслаченко вместе с Наташенькой, уже накинувшей шубку и прижимающей к сердцу пакет, из которого вытекал запах копчёной колбаски с чесночком и перцем, прошли мимо обалдевшего Игоря, невольно выжимающего сок из мандаринок, зажатых в сведённых судорогой пальцах, и покатились вниз на равнодушно гудевшем лифте.

Игорь бросился к окну на кухне, распахнул фрамугу и, пока Константин Маслаченко и Наташенька шествовали до такси, всем естеством, немо взывая и умоляя о справедливости, мысленно нависал над парочкой, руками, скользкими от оранжевой мякоти, удерживая за жгучую чугунную батарею своё бренное тело внутри квартиры.

Глаза его слезились от ветра.

Мэйд ин хэвен
(продолжение)

Глаза его слезились от ветра.

И неудивительно. Погодка к вечеру повернула на метель, и маленькому купидону, не привыкшему к суровым земным реалиям в райских кущах и расположенных неподалёку от кущ окрестностях, приходилось туговато.

Но момент в его бытности наступил самый ответственный.

Возможно ли счесть суть его забот, как бы стоящих равноудалённо от жизни и смерти?

Вне сомнений! Определённо говоря – «быть или не быть»! Фактор Гамлета в переводе Пастернака. И Набокова, и Лозинского, и других…

Ангел-учитель дал ему последний шанс доказать сущность свою и велел без меткого выстрела, способного объединить судьбу какого-нибудь доброго, но неприкаянного мужчины и соответствующей ему женщины, в школу купидонов не возвращаться. А лучше сразу в случае неудачи отправляться на задворки высших сфер, туда, где стада небесные пасутся, с целью закручивания зловонных хвостов быкам огнедышащим. Что, по мнению ангела-учителя, будет соответствовать присущим отроку способностям.

А это значит, что купидон должен стрелять наверняка.

Задачу затрудняло позднее время – все граждане мужского пола находились либо за праздничными столами, либо под оными.

А женщины… женщины были – то там, то сям, но мужчина, по правилу номер четыре пункта третьего руководства по стрельбе амурными стрелами, поражаться в сердце должен ранее, чем женщина.

И вот после длительных ожиданий, когда по нежному купидоновому тельцу пошла неведанная ему ранее гусиная кожа, распахнулось окно в невысоком панельном доме, и в оконном проёме превосходной мишенью выставился мужчина.

Но можно ли считать счастье, дарованное человеку свыше, необходимым условием совокупного труда высших сил и самого человека?

Двух мнений быть не может! И добавьте к этому ещё и мастеровитость небесных посланцев!

Купидон подул на застывшие ладошки и пошевелил пухленькими пальчиками, чтобы восстановить кровообращение…

Тетива легко натянулась, задрожала, и стрела, пущенная на свободу, пошла, буравя зимнее пространство, чертя в студёном воздухе горячий огненный след.

Выстрел оказался на редкость удачным. Невидимая человеческому глазу стрела, даже не имея в этом явной необходимости, анатомически точно проскользнула между вторым и третьим ребром, наполняя избранное сердце ощутимым жжением и заставляя мужчину в окне схватиться за грудь.

Сердце, бедное сердце!

И много, много радости…
(продолжение)

Сердце, бедное сердце!

Разве может выдержать оно постоянное напряжение.

То испорченный костюм, то выбывшая из строя Снегурочка, то непонятно куда исчезнувший из поля зрения дядя Саша Анатольевич, а то несущие неизвестно что звонки в дверь.

Да, всё правильно, в дверь опять трезвонил неизвестный гость.

Но вот что странно, от нового звонка сердце Игоря не чувствовало тревоги, а скорее, наоборот, заходилось в предвкушении радостных событий.

На этой позитивной волне Игорь отворил дверь.

У порога стояла Лариса, та самая, из квартиры с домашней настойкой 29 декабря. Та самая «Лариса, и, пожалуйста, не надо никакого отчества». Та самая, опьянённая, у которой Игорь, укладывая её спать, сам не зная зачем, расстегнул три верхние пуговицы на платье.

И в конечном счёте та самая, приход которой наполнил его скромный дом небывалым доселе теплом.

А ещё сложным женским запахом, в котором сочеталось многое: от шампуня для волос с деревенской крапивой до загадочной химии колготок.

Оказывается, Лариса просто гуляла по бульвару неподалёку от места жительства Игоря и в какой-то момент почувствовала в сердце странный укол. После чего ноги сами привели Ларису к двери Игоревой квартиры.

И это волшебство они оба приняли как должное.

Игорь открыл шампанское, неумело запустив вырвавшуюся пробку в потолок и проливая неудержимо пенящийся напиток на стол. Оставшегося вина оказалось достаточно, чтобы наполнить до краёв как раз два бокала. Зазвучали куранты, и, ударившись хрусталём о хрусталь, Игорь и Лариса выпили на брудершафт.

Поцелуй случился нежный и долгий, а затем Игорь взял Ларису за руку и повёл в спальню.

Так бывает, когда непреодолимая сила властвует над всем.

Биохимия
(продолжение)

Так бывает, когда непреодолимая сила властвует над всем.

И власть силы великой, от природы исходящей, поднимает с насиженных глубин сотни миллионов белых собратьев и отправляет их в путь, дерзких, но виляющих хвостом умилённо.

И от этой двойственности натуры произрастает движущая энергия, заставляющая хвостатых покорять великую Мать-Царицу.

А покорённая владычица, принимая в себя единого и единственного победителя, погружает в живую воду плод совместных усилий, складывая по двадцать три доли от каждого из них двоих.

И сказать, что это всего лишь чудо, – значит совершенно ничего не сказать.

И много, много радости…
(окончание)

– И сказать, что это всего лишь чудо, – заговорил первый, кто вошёл в комнату и в котором Игорь сразу узнал дядю Сашу Анатольевича, – значит совершенно ничего не сказать.

Сквозь опущенные веки Игорь видел, что вместе с дядей Сашей Анатольевичем заявилась ещё парочка, знакомых ему по прошлым визитам сопровождающих. Олежек и Люся – так обращался к ним дядя Саша Анатольевич. Игорь безропотно принял эти имена, а для главного врача клиники Александра Анатольевича Трихлеба самостоятельно сделал исключение, частично переименовав его в дядю Сашу. В знак благодарности за то, что дядя Саша Анатольевич был к нему более внимателен, чем другие.

Дядя Саша Анатольевич принёс с собой маленькую пластмассовую ёлочку, приукрашенную дождём из фольги, и поставил её на тумбочку рядом с Игоревой кроватью. Затем склонился над неподвижно лежащим Игорем и за несколько минут бегло осмотрел его, попутно поправив одеяло. Длинная седая борода дяди Саши Анатольевича, настоящая борода, не ватная, иногда касалась лица Игоря, но он никаких прикосновений не чувствовал. Ничего, кроме ароматов душистого табака и бергамотового чая, исходивших от дяди Саши Анатольевича.

С этой бородой дядя Саша Анатольевич мало походил на главного врача, скорее, на Деда Мороза, только в белом. Или на ангела-учителя со свитой. Или – на лидирующего в потоке сперматозоида, возглавляющего группу неактивных сперматозоидов, коими представлялись Игорю Олежек и Люся.

Ероша пятернёй свою дедморозовскую бороду, дядя Саша Анатольевич многозначительно повернулся к своей свите сперматозоидов.

– Но если большая часть клеток мозга погибла, – бесстрастно возразил Олежек, – и процесс необратим, значит, мы имеем дело с трупом, который всего-навсего подаёт признаки жизни, являясь подобием живого человека…

– Всего лишь подобием, – поддакнула Люся. – Не более.

– И возможно, – добавил Олежек с явной усмешкой, – он суицидник!

– Не скажите, мои юные друзья! – возразил дядя Саша Анатольевич. – Не скажите!.. А знаете ли вы о том, что спинной мозг создан как дублирующий орган мозга головного. Не доказано, да. Но кто знает… У динозавров именно так распределялся баланс между крошечным головным и могучим спинным мозгом. А?! Думаю, когда наш пациент благодаря недоброй планиде своей случайно вывалился из окна четвёртого этажа и размозжил голову о мёрзлую землю, он волею того же случая не убился насмерть, а, утратив некоторые функции, просто перешёл в другое состояние. Можно сказать – другое агрегатное состояние. Как из воды в пар. Это очень, очень любопытный экземпляр. Суицид отвергаю полностью. Доказательство тому его цепкая хватка за жизнь. Вот он уже более двух лет обездвижен, а организм, если не считать полуразрушенного головного мозга, работает без сбоев. Здесь докторская диссертация – не менее.

– И всё равно, – скептически заявил Олежек. – При всей его биологической функциональности он не более чем овощ…

– Или фрукт, – снова поддержала Олежека Люся.

– Не советую вам относиться к пациентам вот так формально, – предостерёг молодых коллег дядя Саша Анатольевич. – Они ведь не лабораторные крысы, в конце-то концов. И, поверьте, этот пациент наверняка слышит нас и всё понимает. Видите, как бегают у него зрачки под веками? Уверен – он строит свою картину мира, думает. Вот узнать бы – о чём? Невозможно… Драма, достойная Шекспира:

 
…Сном забыться.
Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
 

А давайте-ка устроим ему праздник – сегодня ведь 31 декабря. Олежек, во-первых, нужно позвать санитарку, пусть уберёт утку – здесь вонь стоит несусветная. А ты, Люся, раз уж считаешь его фруктом, скажи нянечке, пусть переоденут его в оранжевую пижаму. Он ведь бывший актёр – может быть, почувствует себя на карнавале в костюме мандарина. Вот так… Ну, с наступающим Новым годом, Игорёк!

Дядя Саша Анатольевич заговорщицки подмигнул и рассмеялся, Олежек и Люся одновременно скорчили за его спиной неприязненные гримасы, а Игорь, собравшись с силами, выражая сердечную признательность дяде Саше Анатольевичу за всё, и в особенности за Шекспира, сделал микроскопическое движение пальцами правой руки.

Что означало: «С Новым годом, дядя Саша Анатольевич!»