Текст книги "Рюриковичи. Исторические портреты"

Как предполагал Г.В. Вернадский, в те времена славяне изготавливали суда, аналогичные «чайкам» запорожских казаков XVI века, в которых ствол дерева размещался в основании, а борта изготавливались из дубовых досок. Тогда в одном судне могли размещаться 50–70 вооруженных дружинников.

При подготовке похода Олега «Днепр покрылся двумя тысячами легких судов; на всяком было 40 воинов», но это скорее преувеличение летописца. Он пишет также о том, как греки перегородили цепями пролив, а Олег приказал поставить свои корабли на колеса и поднять паруса. Греки увидели совершенно фантастическую картину, как из степи русские ладьи мчались к городским стенам. Н.М. Карамзин вполне допускает, «что некоторые обстоятельства могут быть баснословны: товарищи Олега, хвалясь своими подвигами, украшали их в рассказах, которые, с новыми прибавлениями, через несколько времени превратились в народную сказку, повторенную Нестором без критического исследования».

Попытки объяснить этот эпизод перетаскиванием кораблей волоком (например, у Е.В. Пчелова) могут быть приняты с большим сомнением. Во время этой очень трудоемкой операции войско было бы беззащитным и очень легко могло бы быть уничтожено вылазкой вооруженных греков. Хотя в 1453 году турецкий султан Мехмед II организовал перемещение волоком 70 своих галер через перешеек при взятии Константинополя, но в этом случае у него был не менее чем десятикратный перевес в силах и он мог блокировать византийцев в городских стенах. Кроме того, турки использовали многочисленные воловьи упряжки, которых не было в войске Олега.

Нападение воинов Олега на Константинополь по тактике и методам ведения боевых действий напоминало пиратские набеги викингов на европейские страны.

Наиболее острой борьба с датскими викингами в Англии была в период правления английского короля Альфреда Великого (871–900 гг.). Король смог организовать переход от разрозненных партизанских действий против датских пиратов к планомерным военным действиям регулярной армии. Им был создан флот для охраны побережий от датских драккаров. Развернулось строительство крепостей (бургов). Альфред Великий первый ввел постоянный налог с населения на борьбу с датчанами ― так называемые «датские деньги». Но король не только воевал. Он организовал ведение летописей (исторических хроник), распорядился свести воедино и дополнить древние законы. Первый общеанглийский сборник законов назывался «Правда Альфреда».

Об аналогичном своде законов ― «Русской правде» ― нам известно со времен Ярослава Мудрого, то есть примерно спустя сто лет.

В 885 году вновь осаде норманнами подвергся Париж. Север Франции оказался под властью норманнов. В 911 году король Франции Карл IV Простоватый подтвердил права викингов на захваченную ими провинцию. Она с тех пор получила название Нормандия ― по происхождению завоевателей.

Осуждать французского монарха за такую уступчивость трудно. Стоявшая гораздо на более высокой ступени государственного развития и военной мощи, Византия тоже сочла за благо искать финансово-дипломатические методы бесконфликтного существования с молодым Русским государством.

Летопись подробно излагает воинские подвиги дружинников Олега: «И вышел Олег на берег, и приказал воинам вытащить корабли на берег, и разорил окрестности города, и много перебил греков, и множество палат разрушили и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла причинили русские грекам, как обычно поступают враги».

Устрашенные жестокостью Олега, греки заплатили дань из расчета по 12 гривен на человека и дополнительно для городов Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и других.

Интересно, что летописец, повествуя о походе Олега на Константинополь, четко отделяет славян от русских, что видно в описании эпизода с изготовлением парусов: «Сшейте для руси паруса из паволок, а славянам шелковые».

Имена послов Олега к константинопольскому двору историки до сих пор пытаются использовать для определения их этнической принадлежности. Кто же выступал в качестве доверенных лиц киевского князя? Вот их имена, приведенные в «Повести временных лет»: Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид. На первый взгляд эти имена явно кажутся не славянскими и не русскими. Сразу возникает предположение, что их носители прибыли в Киев издалека, из других стран. Нередко необычность этих имен для современного восприятия трактуется как доказательство того, что все эти киевские послы родом из Скандинавии или, по другим предположениям, ираноязычного происхождения. Это, конечно, не исключено. Однако вспомним, что еще во время призвания Рюрика население Приильменья было разноплеменным. А на юге добавились еще и местные этнические элементы. Для того чтобы понять, что даже «истинно» старославянские имена сегодня будут восприниматься с удивлением, можно привести некоторые из них: Бажан, Барвин, Барма, Барним, Борут... И это только на одну букву! Глава Посольского приказа во второй половине XVII века носил имя Алмаз. Если бы мы больше ничего не знали об этом «министре иностранных дел» русского Средневековья, кем бы мы его считали по происхождению? Традиционно считающееся русским имя Иван, например, получило распространение только после крещения Руси, имеет древнееврейское происхождение и означает «благоволение Божье», «дар Божий». Так что имена, которые мы сейчас считаем «русскими» и «славянскими», в те времена таковыми вовсе не считались. Поэтому в данном случае, знакомясь с именами первых русских дипломатов, лучше воздержаться от поспешных и категоричных выводов, которые часто расцениваются как признак агрессивного дилетантства. Конечно, некоторые из послов могли иметь скандинавское происхождение. Но точно также часть их могла быть славянами, кривичами, мерянами, чудинами... Не забудем, что войско Олега было составлено из разнородных этнических элементов и так же разнороден должен быть и состав его дипломатических представителей. А достоверно реконструировать имена всех тех, кто тогда населял территорию создаваемого Русского государства, в настоящее время вряд ли возможно.

Для того чтобы не принимать имена послов в качестве доказательства далеко идущих выводов о том, что этот поход русских на Константинополь явился одним из набегов скандинавских викингов, надо обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, набеги викингов на европейские города всегда предпринимались именно викингами, без присоединения к ним отрядов из представителей других племен и народов. Во-вторых, и сам Олег, и «мужи его», которых он послал на переговоры по заключению мира, клялись Перуном и Велесом, а не скандинавскими богами. Ни Один, ни другие мужские и женские персонажи скандинавского пантеона не упоминаются.

Договор Олега с Византией 911 года выгоден для Руси в торговом отношении, но трудно представить, что этот договор явился следствием военного поражения Константинополя. Скорее всего византийские императоры были заинтересованы в поддержании славянского государства как противовеса кочевникам и балканским племенам, постоянно тревожащим империю на ее границах. То, что летопись называет данью, было вероятнее всего не контрибуцией, налагаемой победителем, а платой империи отрядам варваров за военные услуги. Русские войска продемонстрировали свои методы ведения боевых действий, византийцы могли полагаться, что также жестоко они будут сражаться с враждебными для греков племенами. Действительно, через 60 лет греки привлекли Святослава к войне с болгарами, заплатив ему за это, как указывается в летописях, более полтонны золота. Как показало будущее, русские оказались опасными и непредсказуемыми союзниками, но целей своих тем не менее византийцы достигли вполне.

Некоторые детали подтверждают, что отношения Руси и Византии были далеки от отношений победителя и побежденного.

Текст договора носит явные следы рождения в константинопольском дворце. Он не составлялся обеими сторонами. Русским был передан для подписания уже готовый документ. Не только византийский император не прибыл с визитом в «матерь городов русских», но даже его послы не появились в Киеве. Русский князь в договоре получил титул «светлость», что по иерархии того времени было значительно ниже титула константинопольского монарха, отмечал А.Н. Сахаров.

Если и был на самом деле щит, то, видимо, в числе подарков Олега византийским императорам в знак своих добрых намерений (в том числе, например, обязательство защищать северо-восточные границы Византии от набегов кочевников). Как бы там ни было, больше Олег походов на Византию не предпринимал.

Договор 911 года, видимо, первый достоверно известный международный договор Руси с иностранным государством, включающий не только традиционные обязательства воздерживаться от нападения друг на друга, но и подробные статьи по торговым, дипломатическим и военным вопросам. Отечественная дипломатия начинает с этого события свою письменную историю.

Кроме этого, как считал Г.В. Вернадский, Олег стремился установить связь с Русским каганатом в Приазовье и Причерноморье.

Описание смерти Олега у Пушкина полностью соответствует летописному преданию и написано, надо полагать, под впечатлением публиковавшихся исследований Н.М. Карамзина. Несмотря на то что князь Олег был Вещим (то есть способным к предвидению), ему захотелось проникнуть в собственное будущее с посторонней помощью: «Бъ бо въпрашал волъхвовъ и кудесникъ: „От чего ми есть умрети?“ Странным образом предсказание волхва сбылось тогда, когда Олег уже мог считать себя в безопасности и смеяться над незадачливым прорицателем.

Заметим, что это летописное предание дает нам информацию о по крайней мере двухуровневой иерархии языческих жрецов. Среди них выделялись волхвы (возможно, это были представители низшего слоя) и кудесники (высший слой). Конечно, летописец мог употребить эти слова и как синонимы. А возможно, это были жрецы разных племен, составляющих население страны, и поэтому летописец и назвал их по-разному.

В этом эпизоде описания смерти Олега усматривают иногда отражение распространенного сюжета о борьбе сил добра с темными силами, которые могут перевоплощаться и проявляться в самых неожиданных ситуациях.

В литературе можно встретить указание, что стержневым сюжетом индоевропейской мифологии является поединок бога-громовержца со змееподобным демоническим персонажем, которым у славян соответствовали Перун и Велес. Перевоплотившийся в коня, а затем в змею Велес убивает Перуна, воплотившегося в Олега.

Это предположение не учитывает, однако, что в сохранившихся сведениях о Велесе не говорится о его перевоплощении в змея и о его соперничестве с Перуном. Единственное, что может натолкнуть на такую мысль, ― это то, что Владимир, формируя свой пантеон, не включил в него Велеса, хотя прежде тот постоянно упоминался в качестве «скотьего бога» русских.

Содержащиеся в летописях различные указания на место захоронения князя, объединившего северную и южную Русь, свидетельствуют, по мнению историков, как о мифологичности самого сюжета, так и о легендарности этой фигуры. Подробное описание деяний Олега, чуть ли не стенографическое воспроизведение произнесенного им обращения к прежним правителям Киева, детальное воссоздание сцены его трагической гибели странным образом сочетаются с неопределенностью места захоронения князя: то ли возле Киева, на горе Щековице (как указано в «Повести временных лет»), то ли за много сотен километров от этого места, в Старой Ладоге (по сообщению Новгородской первой летописи).

Неожиданные параллели с этими событиями имеются в саге «Орвар ― Одд сага». О них писал Е.В. Пчелов. Ее герой ― норвежский конунг Одд по прозвищу Стрела. В саге упоминаются славянские города и земли: Сурдалар (Суздаль), Морамар (Муром), Бьярмаланд (Пермь), Вина (Двина). Сюжет очень интересен. Одд в своих странствиях попал в страну гуннов (Хуналанд), в столице которой Кэнугарде (Киеве) правил король Геррауд. Великий норвежский воин (все герои саг обязательно великие воины) женился на дочери короля, которую звали Силькисир (Шелковая дева). После смерти Геррауда конунг стал править Хуналандом. Потом он решил вернуться на родину, узнать, что стало с его наследственными владениями. Там он и погиб ― точно так же, как и Олег. После смерти Одда его вдова Силькисир стала править своей страной вместе со своим сыном.

Получается, что в образе Одда слились вместе и Олег, и Игорь, а в образе Силькисир отражена княгиня Ольга, правившая вместе со Святославом. Летописец, как можно предположить, реконструируя «дела давно минувших дней», использовал «преданья старины глубокой», в том числе и скандинавские. Осуждать его за это нельзя, поскольку ему пришлось описывать события, отстоявшие от него почти на 150 лет назад. Так правда о действительно имевших место событиях соединилась с вымыслом.

Несомненным является следующее.

С именем Олега связаны самые важные этапы возникновения Русского государства ― объединение Приильменья и Приднепровья, присоединение древлян, северян, радимичей и других славянских племен, установление дипломатических сношений с Византией. Можно с уверенностью отметить и некоторые черты личности Олега. Он умен, летописец постоянно подчеркивает его мудрость, да и прозвище Вещий надо было заслужить. Олег верен Рюрику, от которого наследовал правление, ведь он принял на себя опеку над его сыном, Игорем. В то же время Олег был властолюбив, он 23 года правил единолично, не передавая княжескую власть Игорю, и смог использовать власть на благо своего народа. Организовав военный поход на столицу могучей Византийской империи и победоносно его завершив, он смог заключить договор, дающий значительные преимущества русским купцам. В этом договоре Олег назван не регентом при Игоре, не его соправителем, а титулуется полновластным и единоличным главой государства: дипломатическое соглашение подписывается послами «от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукой его».

Самым заметным деянием Олега, пожалуй, является то, что он перенес столицу в Киев, который с тех пор на столетия получил титул «матери городов русских». А историки в связи с этим событием стали называть возникшее государство Киевской Русью.

Игорь Рюрикович

«Повесть временных лет» умалчивает о годе рождения Игоря. В других летописных источниках имеются серьезные расхождения, когда «родился Рюрику сын». Наиболее вероятным годом рождения Игоря, согласно Раскольничьей летописи, на которую ссылается В.Н. Татищев, считается 875 год. Тогда получается, что Игорь самое меньшее лишь в 37 лет дождался, когда его опекун умер и передал бразды правления, полагавшиеся ему как сыну Рюрика. Впрочем, не все историки безоговорочно считают, что Игорь ― сын Рюрика, предполагая, что летописец пропустил при изложении событий одно поколение, а на самом деле Рюрик являлся дедом Игоря.

Олег оставил ему огромную богатую страну, собственным примером показав, как с ней управляться.

Имя преемника Олега ряд историков связывает со скандинавским Ingvarr. Об этом, как о само собой разумеющемся, писал, например, Л.Н. Гумилев. Однако с этим согласиться трудно.

Запись имени киевского правителя в византийских источниках X века не дает оснований для таких предположений: Ίγγωρ или, в латинской транскрипции, Iggor. Лиутпранд Кремонский, итальянский посол в Константинополе и современник русского князя, называет его «королем русов Ингером». Константин Багрянородный, правивший в то же время, когда и жил князь Игорь, передает его имя как Ингор. Отсюда возникли параллели, впервые отмеченные В.Н. Татищевым, с самоназванием западнофинского народа ижоры ― «ингры».

Другие варианты самоназвания этого народа ― инкеройн, ижоралайн, карьялайн, ижора, inkeroin, iћora, iћoralain, ingrian, ingerisoomlased. Язык ижоры, жившей к югу от Карельского перешейка, родственен карельскому и финскому, а культурно и этнически этот народ близок к карелам. Когда-то это был многочисленный народ, упоминание о котором присутствует даже в булле папы Александра III к шведскому первому упсальскому епископу Стефану, написанной между 1164 и 1189 гг. Сейчас же ижорцев в России насчитывается менее 400 человек, а ижорский язык включен ЮНЕСКО в 2009 году в Атлас исчезающих языков мира.

Представители народа ижоры (ингров), как можно предполагать, были в числе тех, кто участвовал в призвании на княжение Рюрика. Не исключено, что Игорь считается сыном Рюрика согласно летописной традиции, а на самом деле он был родом из этого племени угро-финского происхождения, которое участвовало в создании Русского государства. Косвенным подтверждением того, что Игорь мог и не быть сыном Рюрика, является перечисление правителей киевским митрополитом Илларионом: «...Великааго кагана нашеа земли Володимера, вънука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава, иже въ своа лѣта владычествующе, мужьствомъ же и храборъствомъ прослуша въ странахъ многах, и побѣдами и крѣпостию поминаются нынѣ и словуть. Не въ худѣ бо и невѣдомѣ земли владычьствоваша, нъ въ Руськѣ, яже вѣдома и слышима есть всѣми четырьми конци земли» («...Великого князя земли нашей Владимира, внука древнего Игоря, сына же славного Святослава, которые, во дни свои властвуя, мужеством и храбростью известны были во многих странах, победы и могущество их воспоминаются и прославляются поныне. Ведь владычествовали они не в безвестной и худой земле, но в <земле> Русской, что ведома во всех наслышанных о ней четырех концах земли»).

В этом перечислении отсутствуют и Рюрик, и Олег, а «старый Игорь» считается основателем династии русских князей. Ко времени написания митрополитом «Слова о законе и благодати», фрагмент которого только что был воспроизведен, прошло всего около ста лет от смерти Игоря. Конечно, митрополит Илларион располагал определенными сведениями о его жизни.

Если принять предположение, что Игорь был родом из племени ижоры, то это будет означать угро-финское происхождение династии русских князей, которых называют потомками Рюрика, только отдавая дань традиции и имеющимся стереотипам. Что ж, тогда получается, правящая династия была образована одним из народов, стоящих у истоков русской государственности и населявших территорию, с самого начала ставшую составной частью возникшей страны. Говоря по-другому, правители в тот период были автохтонны по отношению к своему народу.

Впрочем, такой вывод об автохтонности княжеского рода тоже был бы справедлив, если считать прародителем русских князей Рюрика, пришедшего в Приильменье из южной Прибалтики, поскольку в числе пригласивших его были переселившиеся ранее те же славянские племена, откуда был, предположительно, родом и сам Рюрик.

Во времена Игоря нет упоминаний о конфликтах с соседним государством ― Волжской Булгарией.

Волжские булгары создали на Каме (у места впадения в Волгу находилась их столица Булгар) свое государство примерно в это же время. Около VII века кочевавшие в Приазовье болгарские племена разделились под давлением Хазарского каганата. Часть их продолжала кочевать, другие направились на Дунай, где подчинили себе местные славянские племена и дали им свое имя. Еще одна часть поднялась в Поволжье, где и создало свое государство. Основными занятиями волжских булгар были земледелие, скотоводство, торговля. На высоком уровне было развито ремесло. В начале X века (с 920 года) ислам стал государственной религией.

Считается, что какое-то время Волжская Булгария находилась в вассальных отношениях к Хазарскому каганату.

Об уровне жизни населения Булгарии красноречиво говорит следующий эпизод. После похода Владимира 985 года (он был внуком Игоря) на волжских булгар его воевода Добрыня сказал своему князю, что надо поискать другое место для поиска данников. Пленные булгары были в сапогах, а лучше бы, по мнению Добрыни, воевать с лапотниками, то есть со славянскими или мерянскими народами. Видимо, поход на булгар был не очень удачным.

Этим эпизодом не ограничиваются летописные сведения о военных действиях между славянами и булгарами. Локальные военные конфликты сменялись взаимовыгодными торговыми отношениями. Оба народа потерпели сокрушительный разгром в результате нашествия войск Батыя. Затем потомков волжских булгар станут именовать казанскими татарами, на какое-то время они восстановят свою государственность. Казанское ханство в состав России включит Иван Грозный. Считают булгар своими предками и чуваши.

Любопытно, что в апреле 2010 года появилось обращение к президенту Татарстана и республиканскому парламенту с просьбой дополнить название Республики Татарстан словом «Булгария».

Не городские ремесленники и купцы, жившие в Булгарии, могли представлять опасность для Игоря. Ситуация могла осложниться в 915 году, когда появились печенеги, представлявшие серьезную угрозу для Киева. Н.М. Карамзин писал о них: «сильные числом, страшные дерзостью и грабительством».

Надо отдать должное Игорю, он смог решить этот вопрос дипломатическими средствами: «...Печенъзи... сотворише миръ со Игорем и приидоша к Дунаю». Однако через 5 лет после первой встречи, в 920 году, как сообщил летописец, у Игоря все же дошло до военных действий против печенегов.

Вместе с тем в наследство Игорю достались и нерешенные вопросы. Главной проблемой, по-видимому, оставалась зависимость от хазар.

Арабский историк Аль Масуди, на которого ссылается Е.В. Пчелов, пишет, что русы и славяне служили хазарскому царю и даже были в его войске.

Б.Д. Греков приводит сообщения о походах войск Игоря на побережье Каспийского моря в 913 и в 943 годах.

Спустившись по Днепру в Черное море, суда вышли в Азовское море, поднялись вверх по Дону. В районе несколько южнее современного Волгограда суда перетащили волоком в Волгу (сейчас примерно в этом месте прорыт Волго-Донской канал) и по Волге спустились в Каспий. Самые легкие и удобные дороги во все времена ― по воде. На побережье Каспия находились богатые города Ширванского царства, названия которых звучали как волшебная сказка: Гилям, Дейлем, Табаристан, Абескун. Аль Масуди пишет о героических свершениях русских воинов: «проливали кровь, захватывали женщин и детей, грабили имущество, уничтожали и жгли дома».

Летописные известия историками трактуются по-разному.

Б.Д. Греков рассматривает поход на Каспий 913 года просто как неудачное военное предприятие. Хазары пропустили через свою территорию русские дружины, войдя с ними в соглашение о разделе будущей военной добычи. Свою половину они получили, а то, что русским не удалось не только привезти свои трофеи домой, но даже почти все они были перебиты на своем пути, ― виной переменчивое военное счастье.

Есть и другая точка зрения, Л.Н. Гумилева. Он считал, что сам поход был инициирован хазарами. Они же и организовали уничтожение оставшихся в живых и уже ненужных им русских дружинников, захватив себе всю военную добычу.

Аль Масуди пишет, что русских истребили мусульмане, служившие в хазарском войске, в отместку за бесчинства среди мусульманского населения на каспийском побережье.

Если это и так, то направляющая рука хазарских правителей все равно видна невооруженным глазом. Когда хазары пропускали русские войска в Каспийское море, то ни у кого не могло быть сомнения в том, что произойдет в каспийских городах и селениях. Дальше нужно было найти предлог и исполнителей для устранения уже сделавших свое дело славянских воинов.

Арабские источники, на которые ссылается Г.В. Вернадский, называют количество погибших русских ― 30 тысяч человек.

Попытаемся понять, какие интересы могли быть у славянского государства, возникшего «на пути из варяг в греки» и включавшего в свой состав побережье Прибалтики, новгородские земли и территории по течению Днепра. Привлекательными могли быть южные направления к Византии и северные к Балтийскому и Белому морям. Для расширения объема торговли возможна была экспансия на северо-восточные и приволжские земли, которые могли дать традиционные товары для русского экспорта: пушнину, воск, мед. Примерно так и развивалось в последующем Русское государство. Получается, что ничего этого не было на берегах далекого Каспия. Зато хазарам было выгодно ослабить своих соседей, конкурентов в торговых делах. Если проанализировать предыдущую и последующую историю взаимоотношений киевского государства с Хазарией, то сразу вспоминается и стремление Олега, предшественника Игоря, «отмстить неразумным хазарам», и последующий разгром Хазарского каганата Святославом, сыном Игоря.

Маловероятно, что славяне при Игоре стали бы вступать по своей инициативе в соглашения с хазарами, да еще для того, чтобы совершить далекий, опасный и рискованный поход, дойдя, как писал Б.Д. Греков, до Баку. Так что каспийские походы вполне могли быть следствием политической зависимости формирующегося Русского государства от правителей Хазарии, принуждавших славян сражаться и погибать за их интересы.

О втором походе на Каспий у историков противоречивые сведения. По исследованиям Г.В. Вернадского и Л.Н. Гумилева, русским удалось захватить в низовьях Куры крепость Бердаа, но на Русь не вернулся никто. С точки зрения Б.Д. Грекова, после захвата крепости им удалось привезти добычу домой. Говорится также, что он состоялся не в 943, а в 945 году, после смерти Игоря. Е.В. Пчеловым обращается внимание, что целью похода, возможно, было не только получение трофеев, но и присоединение к Русскому государству новых территорий.

Походы Игоря на Константинополь датируются 941 и 943 гг. Царьград ― это традиционное направление интересов Русского государства.

Однако попытка действовать силой против Византии окончилась плачевно.

Поход 941 года окончился полным разгромом, несмотря на то что было снаряжено «скъдий 10 тысящ» («10 тысяч судов») ― в 5 раз больше, чем было у Олега.

Как русские вели военные действия, сообщает «Повесть временных лет»: «...Одних распинали, в других же, как цель их ставя, стрелами стреляли, заламывая назад руки, связывали и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню и по обоим берегам Суда захватили немало богатств».

После сухопутных боев состоялось, как пишут летописи, всего одно морское сражение, в котором греческий адмирал «усрѣте я въ олядѣхъ съ огнемъ и нача пущати огнь трубами на лодья рускыя. И бысть видѣти страшно чюдо. Русь же, видяще пламень, вмѣтахуся въ воду морьскую, хотяще убрѣсти, и тако прочии възвратишася въсвояси. тѣмьже пришедъшимъ в землю свою, повѣдаху кождо своимъ о бывшемъ и олядьнѣмъ огни. „Якоже молонья, ― рече, ― иже на небесихъ, грѣци имуть в себе и, сию пущающе, жьжаху насъ, и сего ради не одолѣхом имъ“ («Встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русичи же, видя пламя, бросались в воду морскую, стремясь спастись, и так оставшиеся возвратились восвояси. И, придя в землю свою, поведали ― каждый своим ― о происшедшем и о ладейном огне. „Будто молнию небесную, ― говорили они, ― имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их“).

После садистских расправ с населением побережья воинам Игоря в самом деле греческий огонь показался «страшным чудом». Как в действительности выглядело это оружие ― неизвестно. Предположения строятся сейчас различные, предлагаются разнообразные конструктивные схемы, но пока ясности в этом вопросе нет.

Почти все русские ладьи «были сожжены посреди волн морских». Оставшиеся в живых русские воины были захвачены в плен и казнены.

Иностранные источники также описывали эту кампанию. На них ссылается Е.В. Пчелов. Описание морского сражения есть в сочинении кремонского епископа Лиудпранда «Возмездие». Он пишет, что «русских пленных... Роман [базилевс, то есть император Византии] повелел обезглавить». Запись в византийской «Хронографии» также говорит о сражении 11 июня 941 года. Указывается то же количество русских судов (тысяча единиц). Почти в тех же выражениях, что и в русской летописи, описываются жестокости русских среди византийского населения и их уничтожение в морском бою. Это наводит на мысль, что летописец, возможно, пользовался при составлении «Повести временных лет» византийскими источниками.

Л.Н. Гумилевым предполагается, что сам поход был вызван требованием хазар, от которых Игорь находился в вассальной зависимости.

Для таких предположений основанием является документ, достоверность которого в ученом мире не оспаривается. Он представляет собой частное письмо некоего хазарского еврея, подданного хазарского царя Иосифа. Считается подлинным документом X века и хранится в Кембриджском университете. В связи с этим и называется это письмо Кембриджским документом.

В этом письме описана следующая последовательность событий, которую излагает, например, Е.В. Пчелов.

Византийский император Роман в ответ на гонения христиан в Хазарии дал русскому правителю Халгу богатые подарки и побудил его к нападению на хазарский город Самкерц (так тогда называлась Тмутаракань). Хазарский наместник Керчи (его звали Песах) в ответ стал разорять византийские владения в Крыму, потом разгромил Халгу и принудил его напасть на Константинополь. Результат применения «греческого огня» описан в русских летописях, византийских хрониках и в сочинении кремонского епископа с красноречивым названием «Возмездие». После этого Халгу отправился в Парас (Персию), где все его войско погибло. Тогда Русь подчинилась хазарам.

Под экспедицией в Персию подразумевают поход в Бердаа.

Есть вопросы по поводу Халгу. Это может быть имя русского полководца, командовавшего военными действиями. Это может быть второе имя (а точнее, титул) князя Игоря ― Светлый, Святой, Вещий или Мудрый. Исходя из того, что так же характеризовали правившего до него Олега («Вещий Олег») и правивших после него Ольгу («мудрая княгиня Ольга») и Ярослава («премудрый князь Ярослав»), можно предположить, что это была своеобразная традиция.

О втором походе на Константинополь известно, что до применения оружия дело не дошло. Да и было ли у Игоря намерение воевать спустя всего три года после страшного разгрома от византийцев и через год после второго каспийского похода?

Обыкновенный здравый смысл подсказывает невозможность захватить силой столицу империи, расположенную на противоположном берегу Черного моря. Военная экспедиция на такие расстояния приводит к растянутости коммуникаций, ухудшению снабжения, невосполняемым потерям личного состава.