Текст книги "22 шага против времени"
![](/books_files/covers/thumbs_150/22-shaga-protiv-vremeni-111059.jpg)
Автор книги: Валерий Квилория
Жанр: Детские приключения, Детские книги
Возрастные ограничения: +6
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Отставной подпоручик
Едва друзья вслед за помещицей ступили на крыльцо, как двери особняка распахнулись, и навстречу вышел крепкого сложения человек. Одет он был в длиннополый халат, из-под которого выглядывали сапоги со шпорами.
– Мой муж – Переверзев Марьян Астафьевич, – прокомментировала это явление помещица.
– Отставной подпоручик пехотного Смоленского полка! – по-военному браво щёлкнул каблуками Марьян Астафьевич. – Ныне обретаюсь в должности заседателя низшего земского суда.
– А это, – указала подпоручица на друзей, – князь Захарьевский и граф Леркендорф. – Проездом у нас из города Лондона.
– Чую! Чую! Аглицким духом пахнет! – услышав это, вскричал весело отставной подпоручик.
А после так стиснул в объятиях Шурку, а затем Леру, что у Леры цилиндр с головы свалился. Упал на крыльцо и исчез. Вернее, не исчез, а вернулся в своё первозданное состояние – ворох яблоневых листьев. Лера в ужасе глянул на друга. Ещё пару таких объятий, и его сверхмодный наряд, чего доброго, обернётся в заурядный школьный костюм.
– Где цилиндр? – грозно осмотрел дворню помещик.
Слуги тотчас засуетились, бросились на четвереньки и принялись старательно ползать по крыльцу и рядом с ним, как будто не головной убор искали, а иголку.
– Ах, канальи! – вскипел, видя их усердие, Переверзев. – Всем! Всем нынче же шпицрутены[21]21
Шпицрутены – длинные гибкие палки или прутья для телесных наказаний в европейских армиях. В России в 1701–1863 годах применялись в армии, а также к участникам крестьянских волнений.
[Закрыть] пропишу!
И только один Сенька не суетился и не усердствовал. Присев на корточки, молодец задумчиво ворошил пальцем яблоневые листья.
– А ваш экипаж, а поклажа? – поинтересовался он.
– О! – играя роль иноземного графа, вскинул кверху бровь Лера. – Ми есть ножепёшки!
– Пешеходы, – пояснил, мило улыбаясь, Шурка. – А багаж наш в гостинице.
Пока они объяснялись, отставной подпоручик всерьёз взялся за своих дворовых слуг.
– Цилиндр! – приговаривал он, раздавая увесистые затрещины и оплеухи. – Где цилиндр, канальи?!
Совсем рассвирепев, Переверзев с силой ударил по зубам одного, затем другого мужика.
– Кабы не тычки[22]22
Тычок – короткий прямой удар, в данном случае зуботычина.
[Закрыть], – обтёр он полой халата окровавленный кулак, – никакого сладу не было бы с нашим быдлом.
И как ни в чём не бывало продолжил избивать дворовых.
– Стать во фрунт[23]23
Во фрунт стать (устаревшее) – вытянуться, то же, что во фронт стать.
[Закрыть], скотина! – орал он на очередную жертву.
Шурка от всего этого растерялся, а Лера, наоборот, не на шутку разозлился. «Как это можно людей бить по лицу!» – с негодованием подумал он, совершенно позабыв, что ему нельзя сердиться. В следующий миг с Переверзевым случился конфуз. Выдав новую зуботычину, он вдруг почувствовал, что кулак его стал ватным и ничуть не сокрушительным. Да и мужик таращился на него с изумлением. Ни крови, ни выбитых зубов больше не было. Озадаченный помещик осмотрел руку – всё как всегда, камень, а не кулак. Вновь ударил дворового – и вновь никакого результата.
– Похоже, я что-то с ним сделал, – телепатически признался Лера.
– Угу, – также мысленно отозвался Шурка, который всё уже знал. – Ты ему кулак преобразовал. Теперь во время удара он становится плюшевым, как мягкая игрушка.
Услышав это, Лера хихикнул. Отставной подпоручик тем временем пытался выяснить, что же всё-таки происходит с его рукой в момент удара. Увы, кулак становился плюшевым на столь краткий миг, что заметить это невооружённым глазом не представлялось возможным. Тогда Переверзев ударил медленно. Но в медленном режиме, когда удар уже был не удар, кулак вовсе не преобразовывался. Окончательно расстроенный, Марьян Астафьевич пнул мужика ногой. Но и нога подвела. Неожиданно она стала резиновой. И такой эластичной, что со свистом улетела назад и больно врезала пяткой по мягкому месту самому Переверзеву. Рассерженный и ничего не понимающий помещик плюнул с досады и бросился в дом.
– За мной, господа! – позвал он громким голосом, и приглашение его больше походило на приказ идти в атаку.
Особняк
Двухэтажный дом Переверзевых оказался просто громадным. И хоть рублен был из дерева, раскинулся неимоверно широко.
Открыв двери парадного входа, хозяин с развевающимися полами халата пошёл впереди, указывая путь. Проскочив парадные сени, он распахнул двери следующего помещения и доложил кратко: – Лакейская!
Не успели друзья осмотреться, а он уж вёл их далее.
– Наша гостиная красного дерева! – пояснил Переверзев и сбавил шаг.
Мальчишки с любопытством закрутили головами. Под одной из стен тянулось к потолку трюмо с зеркалом в широченной деревянной раме. Там и сям стояли около десятка стульев, уютный диванчик и несколько игорных столиков.
На стенах, обитых какой-то нежной бежевой тканью, висели портреты великосветских дам. Тут же под стенами и подле окон высились тяжеленные канделябры с оплавленными свечами. Окна прикрывали шёлковые занавески.
Помещик выждал, давая им оглядеться, и понёсся дальше.
– Парадная!
– Танцевальная!
– Столовая зала! – объявлял он, толкая очередную дверь.
У мальчишек от такого скоростного экскурса вскоре зарябило в глазах, сливаясь в одну сплошную смазанную ленту. И только одно запомнилось: на каждом простенке зияли зеркала, удлиняя и без того бесконечную анфиладу[24]24
Анфилада – расположение арок, комнат и дверей по прямой линии.
[Закрыть] комнат.
– Будуар[25]25
Будуар – дамский кабинет, комната, где светская женщина проводит свой день и принимает близких.
[Закрыть]! – восклицал, меж тем, Переверзев.
– Библиотека!
– Гардероб!
– Бильярдная!
– Детская!
– Диванная!
– Девичья!
Здесь он подхватил друзей под руки и увлёк по крутой лестнице вверх. На втором этаже размещались залы с высокими, от пола до потолка, зеркалами и огромными бронзовыми люстрами. Далее шли комнаты поменьше. В первой все четыре стены занимали картины. Большие и малые, они были помещены в массивные рамы с причудливыми завитушками и растрескавшейся позолотой.
– Картинная галерея, – не без гордости обвёл рукой помещение Марьян Астафьевич. – Вместе с домом от графини нам отошла. Картины весьма старинной работы.
Следующую комнату занимали мраморные столики и мягкая мебель. Кресла и диванчики были такие уютные, что мальчишкам захотелось тотчас в них плюхнуться и хорошенько отдохнуть. Но отставной подпоручик повлёк их дальше.
– Вот, – остановился он в дверях небольшого помещения. – Любуйтесь.
Друзья глянули и от восхищения рты раскрыли. На, оббитых коврами, стенах висело всевозможное оружие. Тут тебе и рапиры, и арбалеты, и черкесские кинжалы с золотыми надписями по-арабски, и сабли, и кремневые пистоли, и всякие ружья, и медные охотничьи трубы, и даже рыцарские доспехи.
Ветром надуло
Спустя два часа Переверзев зазвал к себе в кабинет молодца Сеньку и задумчиво осмотрел его с ног до головы, словно прицениваясь к товару.
– Откуда барчуки взялись? – наконец спросил он.
– Не ведаю, Марьян Астафьевич, – развёл руками молодец. – Ни экипажа какого, ни почтовой кибитки сего дня не было. Токмо ежели взаправду пешим ходом.
– Пешком никак не могли, – не согласился Переверзев. – Ты посмотри на их платья – на них ни пылинки. А на нашей дороге пыли на вершок[26]26
Вершок – старорусская мера длины, около 4,4 см.
[Закрыть] лежит.
– Что ж они тогда, с неба свалились? – удивился Сенька.
– А ведь верно! – подскочил помещик. – Как я сразу не скумекал. Именно по воздуху они и прибыли.
– Господи сохрани, – перекрестился напуганный молодец. – Выходит, они ведьмаки – в ступе или на метле прилетели?
– Дурень! – махнул на него отставной подпоручик. – Они на воздушном шаре прибыли. Слыхал о таком?
– Слыхать-то слыхал, сказывали как-то офени[27]27
Офеня – коробейник, мелкий торговец, работающий вразнос с лотков.
[Закрыть] о диве заморском. Но сие не у нас, сие в европах.
– А чай не слышал, что они из Лондону да Парижу к нам прибыли?
– Занятно, – пригладил на голове и без того приглаженный чуб Сенька. – Не прикажете ли шар энтот летающий сыскать? Я сей час мужиков снаряжу. – Посылай, – кивнул помещик. – А сам в уезд отправляйся. Узнай про багаж ихний. Заодно расспроси хорошенько, кто они да откуда. А я пока сосну часок-другой.
Вторая ошибка
Гостям отвели круглую спальню во втором этаже. Когда горничная девка помещицы Афимья низко поклонилась и вышла, Лера грозно помахал кулаком.
– Ну и гад этот Переверзев, – заявил он, – настоящий феодал. Видел, как мужиков бьёт – ни стыда, ни совести.
– А Варя говорит, что он ещё ничего, – заметил Шурка. – Представляешь, если её продадут плохому помещику.
– Представляю, – вздохнул Лера. – Спасать нужно девчонку.
Шурка задумался.
– Бежать ей нельзя, – рассудил он. – Во-первых, спрятаться негде. А во-вторых, она без своей семьи не побежит.
– Слушай, – осенило тут Леру, – а давай их выкупим? Помнишь, Варя говорила, что Переверзеву деньги нужны.
– Точно! – обрадовался Шурка. – Так и сделаем.
Он лёг на кровать и закрыл глаза.
– Подожди минуточку, – попросил, – я сейчас всё проверю, чтобы с деньгами не напутать, как с одеждой.
Но не прошло и полминуты, как в дверь стукнули, и в спальню вошёл Сенька.
– Барин меня в уезд отправляет, – поклонился молодец. – Может, чего вашим благородиям купить?
Лера глянул на друга – откровенно говоря, хотелось хорошенько перекусить. Кто его знает, когда накормят у этих помещиков и накормят ли вообще. Может, Переверзевы сейчас постятся и ничего не едят. Вон бабушка рассказывала, что в старые времена люди все церковные посты соблюдали и, бывало, чуть ли не двести дней в году ничего мясного и молочного не ели.
Шурка сел на постели.
– А чего из съестного купить можно?
– Э-э, – расплылся в улыбке Сенька. – Да всего, чего душа пожелает. К примеру, пряники медовые на малине али на землянике. А ещё орехи разные лесные или волошские…
– Какие-какие? – перебил его Лера.
– Волошские, – повторил молодец. – Их к нам басурмане везут. Вот такие здоровенные, – составил он большой и указательный пальцы в кольцо.
– Грецкие, – догадался Лера. – А что ещё?
– Ещё левишники разные…
– Что-что? – переглянулись друзья.
– Э, ваши благородия, да вы в землях аглицких уж совсем одичали. Левишники энто как лепёшки, токмо сладкие. Их из ягод делают. Поначалу бруснику, чернику, вишню али землянику трут хорошенько да с мёдом мешают, а опосля выкладывают тонким слоем на противнях и сушат.
– Здорово! – восхитился Шурка. – Это, наверное, как конфеты, только натуральные, без всякой химии. Слушай, Семён, – достал он из-за пазухи широкую, как лопух[28]28
Размер купюры до 1786 года был 19 на 25 см.
[Закрыть], голубовато-белую купюру, от которой ещё пахло типографской краской, – купи нам этих левишников побольше.
– И пряников, – добавил Лера, – и орехов.
Сенька взял в руки ассигнацию, разглядел[29]29
На ассигнациях того времени изображение цифр было выполнено таким же размером шрифта, как и текст.
[Закрыть] на ней цифру «100» и испугался.
– Помилуйте, – перешёл он на шёпот, – мне ить[30]30
Ить (старорусское) – ведь.
[Закрыть] даже сдачи с этакой деньжищи не найдут.
– А сдачи и не надо, – легкомысленно махнул ладошкой Шурка.
Смутившись, молодец внимательно осмотрел сторублёвку. Всё было на месте: и четыре герба с коронами в углах[31]31
В углах ассигнации размещались гербы четырёх царств России: Астраханского, Казанского, Московского и Сибирского.
[Закрыть]; и надписи по краям[32]32
По всему периметру ассигнации имелся водяной рисунок из узорчатой рамки и текста: “Государственная казна” и “Любовь к отечеству действует к пользе оного”.
[Закрыть]; и два овальных медальона в центре с оттиснутыми в них изображениями[33]33
В левом овале были изображены военные знаки – знамёна, пушки, ядра и эмблемы торговли и промышленности – корабль, тюки, бочки. В центре овала – двуглавый орел с распростёртыми крыльями. Вверху – надпись: «покоит и обороняет». В середине правого овала – неприступная скала, внизу – бушующее море и голова чудовища, вверху – надпись: «невредима».
[Закрыть]; и внизу заковыристые подписи чернилами[34]34
Подписи банковских служащих.
[Закрыть]. Самая что ни на есть законная бумага. Никакого обмана!
Кланяясь и пятясь, обалдевший от счастья Сенька толкнул задом дверь и покинул спальню.
– Откуда ты деньги взял? – удивился Лера.
– Из рубашки сделал.
Шурка отвернул кафтан на груди и Лера увидел, что в белоснежной рубашке друга образовалась квадратная дыра размером со сторублёвку, которую он минуту назад выдал Сеньке.
Обед
Не прошло и четверти часа, как молодец отъехал в уездный город. Почти тогда же Фёкла Фенециановна позвала гостей к столу.
– Отведайте, чего Бог послал, – поклонилась она Шурке, а затем и Лере, когда они один за другим вошли в столовую залу. – У нас всё по-простому, так что не обессудьте.
Друзья глянули на стол, и у них слюнки потекли. «Ничего себе, по-простому!» – разом мысленно воскликнули они. Да и было чему дивиться – широченный обеденный стол буквально ломился от всевозможной снеди. Чего тут только не было! Мальчишки признали суп, бутерброды, сыры, гречневую кашу, котлеты, сосиски, омлет и сливочное масло. Из чего изготовлено множество других блюд, оставалось только догадываться. Между тем, едоков было всего-то четверо: Лера с Шуркой да Марьян Астафьевич с Фёклой Фенециановной.
– Мы что, всё это должны съесть? – испугался Лера.
– Так принято, – шепнул Шурка. – На стол выставляют всё, а там что съел, что не съел…
– Прошу, господа, – указал хозяин на свободные стулья напротив себя через стол.
Друзья, как подобает настоящим аристократам, чинно уселись и осмотрели место предстоящей баталии. Тотчас принесли и поставили посреди стола серебряный поднос, на котором красовался целиком зажаренный поросёнок с румяной корочкой.
– Кушанья наши простецкие, – говорил, между тем, помещик. – Но зато имеется самая настоящая сладкая мальвазия из Греции.
И он налил друзьям по бокалу прозрачного вина. Лера вопросительно посмотрел на Шурку.
– Пей, не бойся, – кивнул тот, – вкус и аромат я оставил, а весь спирт и сивушные масла удалил.
Пригубив вслед за Переверзевым мальвазии, мальчишки взялись за первое блюдо.
– Что это есть такое? – Лера проглотил первую ложку холоднющего супа и посмотрел на помещицу.
– Похоже на холодник, – любезно улыбнулся подпоручице Шурка, – только намного вкуснее.
Фёкла Фенециановна, растроганная комплиментом молодого князя, прямо-таки расцвела.
– А вот и нет, – сказала она игриво. – Это ботвинья.
– Ботвинья? – переглянулись друзья.
– Да, да, – и помещица указала на соседние тарелки, в которых лежали куски отварной рыбы и мелко нарубленный лёд. – Вилочкой берёте рыбку, ложечкой – ботвинью.А ежели она нагреется, то подкладывайте в неё лёд, сколько потребуется.
![](i_005.png)
Мальчишки последовали совету и тут же убедились, что ледяная ботвинья вприкуску с рыбой ещё вкуснее.
– Какой это вы нас рыбой потчуете? – поинтересовался Шурка.
– А тут, князь, разная рыбка положена, – сделала ему глазки Переверзева. – Вот эта, к примеру, осётр, а есть и севрюга, и лосось, и раки речные.
Расправившись с ботвиньей, гости задумчиво осмотрели холодные закуски, меж которых тут и там возвышались вторые горячие блюда.
– Чего пожелаете? – ласково посмотрела на Шурку Фёкла Фенециановна. – Может быть, почки в сметане или вот печисто?
– Рекомендую, – поддержал супругу Переверзев, глядя на Леру из-под мохнатых бровей. – Такого, граф, в ваших аглицких краях не подадут.
– Печь чисто? – прикинулся простачком Лера.
– Печисто, – поправила его помещица.
– А что там? – полюбопытствовал Шурка.
Под взглядом юного князя помещица зарделась от удовольствия и с готовностью пояснила, из чего сделано блюдо.
– Окорок, желательно свиной, кладут в глубокую сковороду, обкладывают картофелем и тушат…
– С удовольствием попробую, – согласился Шурка.
– И на мой тарелка кусочек, – отозвался Лера.
Съев по порции печисто, друзья почувствовали, что животы их нешуточно вздулись, и что ещё немного, и штаны их лопнут. Между тем, слуги принесли длинную узкую выпечку, напоминающую рулет.
– Вау, это, стать было, пирог? – предположил Лера.
– Стало быть, – поправил его Марьян Астафьевич. – Но не пирог, а кулебяка.
– Бабаляка? – не преминул поиздеваться Лера.
– Кулебяка, – настойчиво повторил помещик. – Почитай, тот же пирог, да токмо гораздо вкуснее.
– А что же в нём особенного? – заинтересовался и Шурка.
– Начинка! Укладывают оную в несколько этажей, будто какой особняк городской, – причмокнул губами Переверзев. – Тут тебе слой рыбы, тут тебе слой мяса, а також и каши всевозможные.
– А они не перемешаются между собой?
– Их тонкими блинчиками перекладывают. В верхний слой обычно рыбу кладут, а в нижний обязательно кашу.
Поддавшись уговорам, гости съели кулебяку, а затем ещё и почки в сметане. После этого Шурка почувствовал, что ещё чуть-чуть, и у него лопнут не только штаны, но и само брюхо. Мило улыбаясь хозяевам, он незаметно расстегнул пояс. Следом к столу подали котлеты, сосиски и омлет.
– Заморские блюда, – объявила помещица. – Отведайте, гости дорогие.
Лера, который от съеденного дышал, как загнанная лошадь, с трудом перевёл дух.
– А почему заморские? – спросил он со стоном, когда Переверзевы отвлеклись. – Это же всё наша еда, родная.
– Это нам в 21 веке родная, – пояснил Шурка, отдуваясь, – а в конце 18 века она только-только сюда из Европы попала. Ни колбас, ни рулетов у нас раньше и в помине не было.
– А что ели?
– Старались крупными кусками готовить, чтобы сразу было видно, хорошее мясо или нет. В такое блюдо трудней отраву подсыпать. А в котлеты можно и сала, и требухи намешать, а заодно и яду – сразу и не поймёшь, что там.
На третье подали ягодный мусс и компот.
– Ешьте, ешьте, – уговаривала помещица. – Я специально рецепт раздобыла, чтобы вас побаловать.
– Да брось, Фёкла, – махнул на неё рукой Марьян Астафьевич. – Что им энти иноземные сладости. Они у себя на островах такое, почитай, с утра до ночи едали-пивали. Угости-ка ты лучше господ нашим сбитнем. Куда как пользительный напиток.
– Сбить и ем? – закатил от обжорства глаза Лера.
– Э-э, немчура какая, – пробурчал едва слышно Переверзев. – Да ты, брат, язык проглотишь, ежели русский сбитень отведаешь.
Фёкла Фенециановна налила в стакан «графа» жидкости тёмно-красного цвета. Лера-Леркендорф отхлебнул и от удовольствия выпятил нижнюю губу.
– Карашо есть сбить ем, – признался он с улыбкой.
– То-то, – обрадовался помещик, наливая сбитень и Шурке. – Чай, князь, вы тоже такой вкуснотищи не пивали.
Шурка сделал пару глотков и удивился – напиток на самом деле оказался очень вкусным.
– Раскройте секрет, – попросил он вполне серьезно. – Уж больно хорош ваш сбитень.
– Да какой же тут секрет?! – рассмеялся помещик. – Почитай всякий знает, как и из чего сей божественный вар делается.
– А всё же, – настаивал Шурка.
– С одной стороны мёд кладёте, – поставил на край стола ладонь помещик, – а с другой, – поставил он напротив другую ладонь, – сладкий взвар с травами да пряностями – шалфей, имбирь, корень валерианы, гвоздика, корица, кардамон, мускатный орех, лавровый лист и непременно зверобой. Доводите до порядочной густоты, а затем хлоп! – тут Переверзев хлопнул в ладоши, – и соединяете травяной взвар с водой на меду.
– Откуда вы так всё хорошо знаете? – удивился Шурка.
– Да ведь я почитай пятнадцать годков в пехотном полку отслужил, – развёл руками Марьян Астафьевич. – Во всяких переделках бывать приходилось. В суровые зимы токмо горячим сбитнем и спасались.
По маленькой
После обеда Переверзев пригласил друзей в гостиную красного дерева.
– Не желаете ли, господа? – достал он из кармана халата нераспечатанную колоду карт.
Друзья растерянно переглянулись.
– Банк?
– Рест?
– Квинтич?
– Веньт-Эн?
– Кучки?
– Юрдон?
– Гора?
– Макао?
Мальчишки лишь пожимали плечами – ни одной из этих карточных игр они не знали.
– Тогда, может, Штос или Три и три?
– Рокамболь?
– Ломбер?
– Вист?
– Пикет?
– Тентере?
– А ля муш?
Совершенно обескураженные столь длинным перечислением, Шурка с Лерой только головами трясли.
– Гмы-гмы, – растерялся слегка и сам помещик. – Неужто предпочитаете Панфил? Нет?
– Извините, – промямлил Шурка, – но мы…
– А Тресет, Басет, – перебил его помещик, – Шнип-шнап-шнур, Марьяж, Три листка, на худой конец Ерошки с Хрюшками али Дурачки внавалку?
– Ми не есть игруны, – пришёл другу на помощь Лера.
– Мы не научены, – пояснил Шурка.
– А чего тут знать.
Марьян Астафьевич сел за ломберный[35]35
Ломберный – карточный стол, покрытый сукном. Ломбер – вид карточной игры.
[Закрыть] столик и указал Лере место напротив.
– Садитесь, граф. А вы, князь, смотрите, как это делается.
И помещик движением одной руки с треском распечатал колоду. Да так ловко, что только клочки упаковочной бумаги в разные стороны полетели. «Ух, ты, – подумали разом друзья, – да он нас враз обыграет». Заметив выражение их лиц, бывший пехотный подпоручик усмехнулся.
– Не бойтесь, сыграем по маленькой, – заверил он, – тут никакой премудрости нет.
И принялся объяснять правила игры в штос.
– Я, к примеру, буду метать банк. У каждого из нас будет по талии.
– Буде есть чего? – не понял Лера.
– Экий вы зелёный, – покачал Переверзев головой. – Талия, значит, колода.
И он протянул Лере нераспечатанную колоду карт.
– Одну карту из своей колоды достаньте и положите на стол, но мне не показывайте. Теперь объявляйте ставку.
– Ви говорить про деньги?
– Ну, да. Сколько хотите на кон поставить?
Лера вопрошающе посмотрел на Шурку. Тот открыл было рот, чтобы подсказать… Но тут в гостиную заглянула помещица.
– Князь, – окликнула она Захарьева. – Не будете ли так любезны сопроводить меня?
– С радостью, – нехотя поднялся со стула Шурка.
Как истинный джентльмен, раскланялся и удалился.
– Ну что, граф, – напомнил помещик, – ваше слово?
Лера задумался, пытаясь вспомнить, какие деньги ходили в конце 18 века. «Копейка[36]36
Копейка – название произошло от изображения на ней Георгия Победоносца, пронзающего копьём змия.
[Закрыть], – рассуждал он, – точно была. Но копейки, наверное, маловато будет. Ещё засмеёт помещик. А что Варя говорила? Ага, 5 копеек дают за 70 сантиметров холста, а за 4 рубля – 410 грамм чая, – вспомнил он и засомневался. – Что-то не сходится: тут несколько копеек за целый кусок материи, а там несколько рублей за какую-то пачку чая». Лере было невдомёк, что чай в те времена считался деликатесом и стоил неимоверно дорого. А всё потому, что единственным поставщиком был Китай, и чай в Россию завозили через Забайкалье и Сибирь. Но он этого, конечно, не знал. Решив не связываться с копейками, Лера изо всех сил напряг память.
Из других старых денег вспомнил названия грош[37]37
Грош – чеканился в Италии 12 века. В России в 17–18 веках медная двухкопеечная, а с 19 века полукопеечная монета. Является разменной монетой Польши и Австрии.
[Закрыть], полушка[38]38
Полушка – половина деньги или четверть копейки.
[Закрыть], деньга[39]39
Деньга – половина копейки.
[Закрыть], алтын[40]40
Алтын – 3 копейки.
[Закрыть] и пятиалтынный[41]41
Пятиалтынный – 15 копеек.
[Закрыть], гривенник[42]42
Гривенник – 10 копеек.
[Закрыть] и двугривенный[43]43
Двугривенный – 20 копеек.
[Закрыть], а ещё полтину[44]44
Полтина – половина рубля, 50 копеек.
[Закрыть] и целковый[45]45
Целковый – разговорное название металлического рубля, обычно серебряного.
[Закрыть]. Но какие суммы они обозначали и в какие времена имели хождение, он, конечно, не знал. Поэтому, чтобы не опростоволоситься, Лера решил поставить на кон рубль. «Рубль во все времена был рубль», – справедливо рассудил он.
Услышав размер ставки, Переверзев несколько удивился. Да и было отчего. В те времена корова стоила меньше 5 рублей.
– Значит, по маленькой? – весело подмигнул помещик и принялся метать карты из своей колоды.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?