Текст книги "Индивидуальная психология А. Адлера"

Мужской протест и социальное чувство

Ощущение своей природной ущербности, обделенность вниманием со стороны родителей, подчиненность взрослым, недостаточная развитость в физическом и интеллектуальном отношении – все это глубоко переживается ребенком и обостряет его чувство неполноценности. Подобное положение ребенка ассоциируется с теми слабостями человеческого существа, которые приписываются, как правило, женскому началу в противоположность мужскому, олицетворяющему собой активность, силу, грубость, жестокость, величие, успех. Это приводит к тому, что уже в раннем возрасте у ребенка возникает то, что можно, по мнению Адлера, назвать мужским протестом.

Этот протест представляет собой навязчивое стремление ребенка освободиться от женственности и стать сильным, вбирающим в себя все те достоинства, которые приписываются мужчине. Подобный мужской протест не зависит от половозрастных особенностей ребенка. Он возникает как у девочек, так и у мальчиков и служит цели устранения дисгармоний, обнаруживающихся в реальной жизни на почве развития чувства неполноценности. Именно женственность воспринимается как неполноценность, и именно она вызывает проявление сильного мужского протеста.

У мальчиков с недоразвитыми органами, функциональными системами, нарушениями функций секреции ощущение своей неполноценности порождает сомнение в том, что они способны обрести мужскую зрелость. В этом случае может иметь место двойственная установка к мужскому и женскому началу, в результате чего у ребенка обнаружится склонность к повиновению своим родителям и воспитателям, и в то же время ему будут свойственны различного рода желания и фантазии, связанные со стремлением к независимости, личной значимости.

Девочки могут замечать, что в окружающем их мире предпочтение отдается мальчикам, которые являются более сильными и свободными в различных своих проявлениях. Подобное отношение к мужскому полу порождает у них чувство неудовлетворенности своей ролью, и они могут пытаться вести себя, как мальчики. Однако чувство неудовлетворенности своей ролью и стремление походить на мальчиков может оказаться опасным, так как в дальнейшей жизни у таких девочек не исключено возникновение неудовлетворенности своей сексуальной ролью и отвращение к браку.

И у мальчиков, и у девочек неуверенность в своих способностях порождает сомнения и метания между женскими и мужскими проявлениями. Женские черты заменяются гипертрофированными мужскими желаниями, что и составляет, по мнению Адлера, основу мужского протеста. «Он возникает каждый раз в качестве сверхзащиты в ответ на незаслуженное осуждение детьми проявлений женского начала (нечто подобное случается во время детских расстройств); он сохраняется затем только в рафинированном виде или если есть какие-нибудь дополнительные привилегии (любовь одного из родителей, отсутствие наказаний, поощрение за свою покорность, подчинение и т. д.)» (Адлер, 1998а, с. 277).

Мужской протест основан на уходящем в глубь человеческой истории противопоставлении мужского женскому, «верха низу». В нем выражается стремление человека стать более мужественным, подняться снизу наверх. В определенной степени он является продуктом того культурного развития, при котором мужское начало воспринимается как превалирующее над женским, в то время как в действительности оба начала являются равноценными. В психологическом плане это приводит к тому, что в ответ на чувство неполноценности у человека возникает мужской протест, форсирование которого порождает стремление к достижению слишком высоких и часто недостижимых целей. В результате подобного стремления, принимающего форму ориентации на достижение мужского триумфа, пробуждаются эгоистические интересы, обостряются зависть и жадность, возникают непомерные амбиции, усиливается чувство обиды и порождается мстительность. Проявление мужского протеста находит свое отражение в различного рода фантазиях человека о своем величии. Можно сказать, что данный протест является «предковой формой психического тщеславия, желания проявить себя, соответственно которому группируется весь опыт, восприятие и волевые направленности» (Адлер, 1998б, с. 74).

По сути дела, мужской протест представляет собой специфическую форму проявления стремления к превосходству. По выражению Адлера, мужской протест – «это слепой бунт против реальности, содержащий сильный комплекс превосходства» (Адлер, 1997в, с. 108). Обнаруживаемый в детстве и получающий свое дальнейшее гипертрофированное развитие у взрослых людей этот протест может негативным образом сказываться на формировании характера индивида, отрицательно влиять на половые функции личности, вызывать серьезные симптомы и расстройства.

Стремление подняться снизу вверх свойственно как здоровому, так и психически больному человеку. Однако, если здоровый человек при своем стремлении вверх не теряет из поля зрения существующую действительность и соотносит с ней свои расчеты в процессе реальных действий, то невротик фиксируется на своем идеале, цепляется за него и сознательно или бессознательно отворачивается от действительности.

В отличие от здорового человека, конечной целью невротика становится оформление мужского протеста против собственной ущербности и низкой самооценки. В психическом плане это выражается в защитной тенденции, которая предопределяет ориентацию невротика на реализацию гипертрофированного стремления к власти, мужественности, превосходству. В конечном счете, как полагал Адлер, невроз может быть рассмотрен с той точки зрения, как будто человек хочет превратиться из женщины в мужчину или скрыть свою немужественность. Структура нервного заболевания нередко демонстрирует скопление женских черт, скрываемое и завуалированное гипертрофированными мужскими желаниями и проявлениями.

Когда мальчика одолевают сомнения по поводу своей мужественности, то он начинает преследовать цель, обещающую ему господство над некоторыми мужчинами и над всеми женщинами. Тем самым заранее определяется его отношение к женщинам как таковым. У него будет развиваться склонность к недооценке и унижению женщин, к реализации своего превосходства над ними. Появятся невротические черты, проявляющиеся в форме подражания матери с целью лучшего вчувствования в мужскую роль. Кроме того, признаки мужского протеста могут дать знать о себе в форме стремления мальчика превзойти отца, стать в большей степени мужчиной, чем его отец.

Когда девочка находится под воздействием чувства ущемленности, возникающего у нее при сравнении с мальчиком, у нее появляются особые черты, с помощью которых она будет стремиться к развитию и удержанию мужской ориентации. Ощущение собственной ущемленности приведет к повышенной агрессивности против окружающих людей, включая родителей. Желание превращения в мужчину, стремление к мужественности породят мужскую фикцию, которая окажется самодовлеющей и в более зрелом возрасте. Эта фикция заслонит собой реальность, а ее восприятие в качестве идеальной цели развития приведет к невротизации.

Рассматривая под этим углом зрения возможности невротизации человека, Адлер пришел к заключению, что мужской протест – это «трюк психики», с помощью которого она хочет защитить себя и укрыться за руководящей фикцией. Страдающий психическими расстройствами человек прибегает к своеобразной защите, когда черты его характера становятся как бы женскими, в то время как его желания и стремления направлены на достижение мужественности. Проявление женских влечений и ощущений сопровождается чисто мужской ориентацией, что свидетельствует о выражении мужского протеста женскими средствами. При этом мужской протест оказывается самоцелью, предопределяющей мышление и поведение человека.

Исходя из понимания существа мужского протеста, Адлер провел различие между здоровым человеком, невротиком и психотиком. Для нормального человека мужской протест – фикция, трюк психики. Для невротика – попытка реализовать данную фикцию, стать более мужественным. Для психотика – такая реализация фикции, при которой мужской протест становится догмой. У нормальных людей тоже могут быть обнаружены невротические и психотические ориентации, которые по мере необходимости подлежат корректировке и, следовательно, не противоречат существующей действительности. У невротиков и психотиков ориентация на мужской протест, стремление к обретению мужественности, власти и превосходства над окружающими их людьми становятся столь интенсивными, что эти люди не считаются ни с кем и ни с чем.

В представлении Адлера каждый ребенок тянется к высоким целям, каждый слабый человек – к власти, превосходству. Мужской протест является типичной формой проявления этого извечного стремления, являющегося попыткой человека преодолеть чувство своей недостаточности, ущербности, слабости, незащищенности. Но это одна сторона человеческого существования. Другая состоит в том, что природа человека включает в себя, по мнению Адлера, еще один аспект, который можно назвать социальным. Стало быть, психическая деятельность должна быть рассмотрена не только в плане компенсации и сверхкомпенсации человеком его чувства неполноценности, т. е. его стремления к власти, превосходству, но и с точки зрения логики общественной жизни, межличностных отношений, социальных связей.

Будучи неполноценным по сравнению с другими формами жизни, человек способен осознать свою неполноценность. Поэтому его чувство неполноценности становится постоянным стимулом к изобретению таких способов адаптации к жизни на Земле, которые не свойственны иным формам существования. В этом плане у человека срабатывает, по выражению Адлера, «инстинкт общественной жизни», который способствовал развитию человеческого разума, являющегося оружием защиты от различного рода опасностей и невзгод. «Именно интеллект позволил такому уязвимому существу, как человек, успешно адаптироваться к окружающей среде и уверенно в ней существовать» (Адлер, 1997 г, с. 30).

Именно общество сыграло предопределяющую роль в процессе адаптации человека к окружающему миру. С момента своего возникновения человеческий разум действовал в условиях общественной жизни и все его способности развивались благодаря логике общественной жизни, составляющей один из основных принципов развития умственных способностей и речи человека. Разум, интеллект, этика, эстетика, культура – все это зародилось в процессе общественной жизни человечества, предопределяющей социальные связи между людьми. Это означает, что человеку свойственно чувство общности, которое называется Адлером социальным чувством или социальным интересом. С его точки зрения, «все величайшие достижения человеческого духа, а по сути, само развитие человеческих способностей происходит под влиянием социальной жизни и в связи с эволюцией социального чувства» (Адлер, 1998а, с. 94).

Социальное чувство связано со стремлением людей объединяться между собой, реализовывать свои цели и задачи в сотрудничестве друг с другом. Оно отражает тенденцию человека быть полезным с социальной точки зрения. В этом отношении социальное чувство как бы противоположно стремлению человека к власти, превосходству, господству над другими.

Но если это так, то что можно сказать о его природе? Ведь, если стремление к власти, превосходству выступает в качестве компенсации неполноценности человека, а социальное чувство также является своеобразной компенсацией той же самой неполноценности, то получается, что они имеют одну и ту же природу и по сути дела равноценны между собой.

В попытках прояснить природу социального чувства Адлер столкнулся с трудностью, поскольку оказалось, что по своему происхождению и сути данное чувство сродни стремлению человека к утверждению своей значимости, превосходству. Необходимо было ответить на вопрос о том, является ли это чувство врожденным и существует ли какое-либо различие между ним и стремлением к превосходству. При этом Адлеру пришлось признать, что «в своей основе оба явления имеют идентичную сущность, т. е. как индивидуалистическое стремление к превосходству, так и чувство ориентации на общество имеют одну и ту же базу в человеческой природе» (там же, с. 91). В конечном счете оба феномена связаны с желанием человека самоутвердиться. Другое дело, что форма их проявления оказывается различной, в результате чего могут иметь место отличающиеся друг от друга суждения о природе человека.

Так, если исходить из индивидуалистического стремления к власти, превосходству, то придется признать, что индивидуум может обходиться без группы, социальных связей. Если отталкиваться от социального чувства, социальной ориентации человека, то придется согласиться с тем, что развитие личности немыслимо вне социального контекста и его жизнедеятельность детерминирована обществом. Таким образом, попытки осмыслить и понять данную проблематику с необходимостью ставят перед исследователем вопрос о природе человека. Ставят перед ним тот вопрос, на который пытались ответить многие пытливые умы прошлого в связи с рассмотрением «злой» или «доброй» природы человека, его врожденной или приобретенной асоциальности и социальности.

Во многих работах Адлер прилагал усилия, чтобы провести различия между стремлением человека к утверждению своей значимости, превосходства и его социальным чувством. В формальном отношении это было сделать нетрудно, поскольку он считал, что у здорового человека более сильно развито социальное чувство, в то время как у невротика оно ослаблено и подчинено гипертрофированному стремлению к власти, господству над другими людьми. С содержательной же точки зрения возникали методологические трудности, связанные с признанием того, что как стремление к превосходству, так и социальное чувство являются средствами компенсации неполноценности и слабости человека.

Несмотря на некоторые неясности, содержащиеся в отдельных работах Адлера в связи с рассмотрением природы стремления к превосходству и социального чувства, его общее понимание данных феноменов сводилось тем не менее к следующему.

Во-первых, социальное чувство рассматривалось им как первичное, поскольку он исходил из того, что у человека имеется «бессмертное, реальное, заложенное в физиологии чувство общности», из которого происходят «нежность, забота о ближнем, дружба, любовь» (Адлер, 1995б, с. 31). В отличие от него, индивидуалистическое стремление к превосходству уходит своими корнями не столько в физиологию, сколько в психологию и, следовательно, правильнее было бы говорить о психологическом стремлении к превосходству. Будучи связанным с неполноценностью человека, это стремление к превосходству возникает в раннем детстве в связи с проявлением враждебности по отношению к другим людям. В целом можно говорить о том, что «социальное чувство главенствует над индивидуалистическим стремлением к превосходству» (Адлер, 1998а, с. 92). Оно имеет под собой более твердую почву и основано на логической точке зрения.

Во-вторых, стремление человека к утверждению своей значимости следует рассматривать в качестве социальной функции, проявляющейся только в сообществе людей. Поскольку данное стремление является психическим выражением фактора эволюции, то в условиях недостаточно развитого или невыявленного чувства общности, оно может превратиться в стремление к достижению личной власти и превосходства над другими людьми. Стало быть, стремление к личной власти, превосходству не является врожденным. Оно основывается на ошибках, имеющих место в раннем детстве, когда ребенок является еще недостаточно зрелым, чтобы принимать правильные решения. Оно является результатом отклонения в развитии ребенка от нормы, понимаемой с точки зрения утверждения чувства общности. Иначе говоря, эгоистическое стремление к личной власти, превосходству не является изначальным инстинктом, а представляет собой объективацию социальной связи.

В-третьих, хотя стремление к превосходству как бы вторично по отношению к социальному чувству, тем не менее, будучи психологическим явлением, оно, по мнению Адлера, часто встречается в жизни людей, предопределяя их мышление и поведение. Дело в том, что стремление к власти, превосходству нередко проявляется в такой завуалированной форме, что далеко не всегда оно может быть распознано не только другими людьми, но и самим индивидуумом. Данное стремление «пытается утвердиться на путях чувства общности тайным и хитрым способом» (Адлер, 1995б, с. 31). Его завуалированность может выступать под маской любви, благородства, сострадания, в то время как в действительности все эти проявления оказываются не развитым социальным чувством, а лишь его видимостью, своеобразной карикатурой, средством достижения определенной цели – преобладания, господства над другим человеком.

Между стремлением к превосходству и социальным чувством существует вполне определенная зависимость. Чем сильнее развито у человека первое, тем в меньшей степени проявляется у него второе. И наоборот. Так, если ребенок в своем стремлении к превосходству выделяет себя среди других детей и совершенно не считается с ними, то можно с уверенностью говорить о том, что социальное чувство развито у него значительно слабее, чем у тех, кто в подобных обстоятельствах ведет себя по-другому. Точно так же и у невротика, в отличие от здорового человека, стремление к превосходству превалирует над его социальным чувством.

В понимании Адлера, человек может подавлять в себе социальное чувство, но он не в состоянии полностью устранить его из своей жизни. Недостаток социального чувства (чувства общности, социального интереса), всегда указывающий на сильное чувство неполноценности, является основной причиной возникновения неврозов.

Отсюда первостепенная задача индивидуальной психологии – путем раскрытия того, как, почему и в силу каких причин стремление к власти, превосходству у конкретного человека достигло таких масштабов и стало столь интенсивным, что значительно ослабило его социальное чувство и привело к психическому расстройству, обнажить перед ним его собственные бессознательные психические защиты, используемые им в процессе достижения фиктивных целей, чтобы тем самым показать их бесперспективность в плане упорядоченного развития личности, способствовать возрождению чувства общности и направить все его усилия не на поддержание трюков психики, а на сознательное самоутверждение путем включения в общественную жизнь.

Адлер считал, что степень развития социального чувства у индивидуума является единственным критерием человеческих ценностей. Однако важно различать истинное, подлинное и притворное, фальшивое социальное чувство. Последнее может использоваться для прикрытия антисоциальных мыслей и поступков. Разницу между подлинным и фальшивым социальным чувством Адлер демонстрирует на следующем примере. Пытаясь сесть в автобус, старушка поскользнулась и упала на снег. Многие прохожие в спешке пробегали мимо нее, и никто не замечал упавшей старушки. Нашелся все же мужчина, который помог ей встать. В это время к спасителю подошел другой мужчина, который где-то прятался. Он со словами благодарности обратился к сердобольному человеку, говоря о том, что уже пять минут наблюдает за тем, не поможет ли кто-нибудь старушке. Этот случай наглядно демонстрирует, как может проявляться фальшивое, мнимое социальное чувство.

Оценка социального чувства, выявление того, является ли оно подлинным или мнимым у конкретного человека предполагает осуществление тщательного анализа его психологии с точки зрения социальной полезности и блага человечества. Речь идет об анализе и оценке характера человека. При этом следует иметь в виду, что для Адлера никто из людей не способен полностью игнорировать свое социальное чувство и что каждая присущая данной личности черта характера «олицетворяет направление, в котором ее психика развивалась с раннего детства» (Адлер, 1997 г, с. 149).

Психика и характер человека

С точки зрения Адлера, психическая деятельность – это прежде всего совокупность агрессивных и защитных механизмов, действующих таким образом, чтобы гарантировать существование человека и способствовать дальнейшему его развитию. В этом отношении психическая деятельность не может быть рассмотрена изолированно от окружающей среды и представлена как нечто неизменное. Она получает стимулы извне, реагирует на них и в процессе адаптации к окружающему миру ориентируется на достижение цели, определяющей жизнь человека. Словом, психика ориентирована на стремление к цели и поэтому все ее проявления следует рассматривать под углом зрения целенаправленности, целеустремленности, телеологичности.

Знание цели человека дает возможность понять значение способов его самовыражения, направления, в котором осуществляется его жизнедеятельность и тех механизмов функционирования, которые используются им для достижения цели. В психологическом плане цель как таковая определяется влиянием и впечатлениями детства, обусловленными средой проживания человека. По мнению Адлера, представление о цели, скорее всего, формируется в первые месяцы жизни ребенка, когда он может испытывать чувства радости или печали. Фактически в младенчестве начинают формироваться основные факторы, оказывающие влияние на психику. Под воздействием различного рода факторов у ребенка складывается определенное отношение к происходящему, формируется собственный стиль жизни, вырабатываются способы реагирования на возникающие перед ним проблемы. В конечном счете уже в младенчестве начинает проявляться то, что впоследствии станет чертами характера взрослого человека.

Ребенок не является изолированным существом. Он находится в центре межличностных отношений и, следовательно, формирование его психики не происходит самостоятельно. Те проблемы, которые приходится решать каждому человеку, так или иначе связаны с логикой общественной жизни. Те трудности существования, с которыми каждый ребенок сталкивается в начале своего жизненного пути, обусловливают его зависимость от окружающих людей, прежде всего от родителей. Все это свидетельствует о том, что психика человека рождается в ситуациях детства, требующих включенности в интеграцию с другими людьми с целью обеспечения нормальной жизнедеятельности.

Перед каждым ребенком имеются две возможности: или подражать взрослым, что требует проявления усилий, связанных с настойчивостью, упорством, стремлением стать такими же сильными и умными, как они, и даже превзойти их в этом; или демонстрировать свою слабость, беспомощность, что будет восприниматься взрослыми как требование оказания помощи с их стороны, на что нельзя ответить отказом. Адлер исходил из того, что выбор ребенка между этими двумя возможностями дает толчок к формированию типов характера в раннем возрасте. «В то время как одни дети развиваются по пути накопления сил и стараются добиться признания благодаря мужеству и уверенности в себе, другие как бы спекулируют на своих слабостях и стараются их всячески демонстрировать» (Адлер, 1997 г, с. 34).

Здоровье и адекватность составляют основу современной культуры и, следовательно, с самого начала своей жизни ребенок должен обладать такими качествами и воспитываться в такой среде, которые бы способствовали его благоприятному развитию. Однако не все дети обладают подобными возможностями. Имеющий физические недостатки ребенок оказывается в невыгодном положении. Ситуация может осложняться причинами экономического порядка. Решение жизненных проблем наталкивается на всевозможные трудности, в результате чего находящиеся в подобном положении дети чувствуют себя ущербными, испытывают постоянную настороженность к окружающему миру и неадекватно оценивают его.

Аналогичные проблемы могут возникать и тогда, когда родители проявляют недостаточную нежность, ласку, заботу по отношению к своим детям или, напротив, когда имеет место чрезмерная нежность. В первом случае ребенок становится черствым, испытывающим страх перед внешним проявлением эмоций. Во втором – у избалованного ребенка развивается ненасытная жажда любви и стремление к борьбе за то, чтобы любыми средствами завоевать расположение окружающих. В обоих случаях у детей будет наблюдаться проявление общих для них черт – изоляция, сосредоточенность на себе, недостаточность развития социального чувства. Все это будет сказываться на формировании их характера, основные черты которого составляют, по выражению Адлера, зеркало психической деятельности ребенка.

В отличие от некоторых психологов, Адлер не признавал наследственности черт характера человека. Напротив, он считал, что черты характера не наследуются и не являются выражением унаследованных способностей или склонностей. Для Адлера характер – социальное понятие и поэтому черты характера могут быть рассмотрены только в процессе взаимодействия человека с социальной средой. «Характер – это психологическая модель, качество и природа взаимоотношений индивидуума с той средой, в которой он живет. Это поведенческая установка, согласно которой он ведет борьбу за самоутверждение в соответствии со своим социальным чувством» (там же, с. 141).

Черты характера являются внешним проявлением стиля жизни. Они дают возможность понять отношение человека к окружающему миру, другим людям, обществу и проблемам существования в целом. Можно сказать, что в представлении Адлера черты характера – это своего рода инструменты, которые используются человеком для обретения признания и самоутверждения. Практическое применение этих инструментов в процессе своей деятельности является, по сути дела, той «техникой» жизни, которая оказывается свойственной для конкретного человека.

Каждая черта характера формируется в соответствии с направленностью развития психики, имеющей место уже в раннем детстве. Это развитие может осуществляться по прямой или включать в себя различного рода повороты, изгибы. При отклонении от прямого пути возникают специфические черты характера.

В зависимости от реакции на трудности, Адлер классифицирует людей на оптимистов и пессимистов. У первых развитие характера шло в основном по прямой линии, и эти люди относятся мужественно к различного рода трудностям, сохраняют веру в себя, легко устанавливают контакты с другими людьми. У вторых в детстве сформировался комплекс неполноценности, и они прежде всего видят темную сторону жизни, не уверены в себе, постоянно ищут посторонней поддержки, держатся робко и испытывают повышенную тревожность.

Кроме того, Адлер разделяет людей на агрессивных и обороняющихся. Людям агрессивного типа присущи такие черты, как грубость, жестокость, обостренное чувство собственной значимости, высокомерие, тщеславие, самодовольство. Для них жизнь превращается в постоянную борьбу, и если они терпят поражение, то их триумфальное шествие к победе прекращается. Людям обороняющегося типа свойственны беспокойство, осторожность, недоверчивость, трусость, уныние от неудач. Одной из распространенных черт их характера является критическая социальная установка, сопровождающаяся сомнениями и колебаниями в процессе принятия решений. Символически этот тип можно изобразить в качестве фигуры, у которой одна рука поднята, чтобы защититься, в то время как другая закрывает глаза, чтобы не видеть угрожающих опасностей.

В отличие от здоровых людей, у невротиков с определенной регулярностью и в значительной степени обнаруживаются такие черты характера, как жадность, зависть, жестокость, мстительность, злорадство, властолюбие, нарциссизм, нетерпимость, недовольство, замкнутость. Однако эти черты характера далеко не всегда проявляются у них в явном виде и в открытой форме. Нередко невротики могут разыгрывать из себя благодетелей и покровителей, миротворцев и святых. Они также могут предаваться бесплодным угрызениям совести, раскаянию и скорби. Маскировка их подлинных черт характера происходит потому, что обманчивая видимость поднимает, приукрашивает и облагораживает их в собственных глазах. Поэтому стремление невротиков к превосходству следует не столько видеть в прямолинейных чертах характера, сколько отыскивать в невротических перегибах и усиленных защитах. А это осуществимо с помощью анализа сновидений и невротических симптомов.

В целом изучение черт характера дает не только представление о направленности мышления и действий человека, но и инструмент для изменения его поведения. При этом, как считал Адлер, следует исходить из двух критериев характера человека.

Первый критерий связан с всеобщностью существования социального чувства и, следовательно, понимание картины человеческой психики осуществляется на пути узнавания того, в каких отношениях данный индивидуум находится с обществом, в чем выражается его сопричастность человечеству, что делает его жизнь осмысленной и значимой.

Второй критерий предполагает оценку факторов, наиболее враждебных социальному чувству, т. е. связанных со склонностью человека к борьбе за личную власть и преобладанию над другими.

«Рассматривая взаимоотношения между людьми с этих двух точек зрения, мы понимаем, как на них влияет степень развития социального чувства людей и, с другой стороны, – их стремление к самовозвеличиванию, две тенденции, находящиеся в вечном противоборстве. Таково динамическое взаимодействие, комбинация сил, которая внешне проявляется в том, что мы называем характером» (там же, с. 164).

Черты характера и их проявление в жизни человека – это, по мнению Адлера, искусные трюки психики, которые обнаруживаются по мере того, как индивидуум хочет выйти из фазы неуверенности и достичь исполнения своей фиктивной руководящей идеи. Материал к образованию черт характера наличествует в психической сфере, а нужда и тяготы жизни вынуждают к преобразованию характера. В здоровой перестройке психики черты характера ориентированы на развитие социального чувства. В невротической перестройке психики преобладают невротические черты характера. Таким образом, характер – это готовый к применению «интеллигентный шаблон», используемый защитной тенденцией в процессе жизнедеятельности человека. «Уловить смысл этих шаблонов, понять этот смысл из их генетической основы и из социальных конструкций, постичь его как символ жизненного плана, как притчу – вот задача сравнительной индивидуальной психологии» (Адлер, 1998в, с. 379).