Текст книги "Над Бугом-рекой. Часть вторая"

История 3: После демобилизации

Где-то в мае месяце 1970 года я вернулся со службы в Советской армии и сдал экзамены в Винницкий политехнический институт на факультет радиотехники. В этот же время в начале зимы 1971 года, я женился на Галине Лоевской, которая проживала по соседству в селе Витава. Она только что окончила школу, была на четыре года младше меня, и имела только восемнадцать лет. После свадьбы мы работали в Виннице, проживали на съемных квартирах, а 18 апреля 1972 годе у нас родилась дочь Елена.

В политехническом институте я учился на вечернем факультете, а потому шел на работу в восемь часов утра, потом на восемнадцать спешил на занятия, и только около десяти вечера возвращался домой. И так каждый день, кроме выходных.

В то время я получил свой первый любительский позывной третьей категории UB5NAP и часто работал в эфире, чаще всего на диапазоне 7 мегагерц. В качестве приемника использовал американский армейский приемник АР-88, который купил в комиссионном магазине, еще находясь на учебе в городе Львов. Передатчик сделал самостоятельно на двух лампах типа 6Ж5П и 6П13С. Его мощность в телеграфном режиме достигала двадцати-тридцати ватт. Антенной служил длинный провод, заброшенный на дерево. Длина антенны не превышала двадцати метров, однако я с такой аппаратурой проводил уверенные связи со всей социалистической Европой и республиками Союза. Тогда нам не рекомендовалось проводить связи со странами «загнивающего» капитализма.

Любопытство к радиолюбительству проявилась у меня еще со школы. Где-то в классе шестом я сделал свой первый детекторный приемник. Он был построен на основе самодельного контактного детектора с железных опилок. Кто знает, что это такое, тот поймет радость момента, когда из телефонов зазвучали сигналы первой радиостанции. Это увлечения и решило направление моего дальнейшего образования.

Еще обучаясь в техникуме, и приезжая на каникулы в село к родителям, я построил свою первую «хулиганскую» радиостанцию. Она работала в верхней части средневолнового диапазона. В то время многие из сельской молодежи увлекались строительством таких станций. Они конструировались на базе радиовещательного лампового приемника, или радиолы в виде передающей приставки с амплитудной модуляцией. Помню, что я построил свою приставку на лампе 6П3С и подсоединил ее к телевизионному комбайну, который купили родители. Телекомбайн имел в своем составе телевизор, радиоприемник и проигрыватель виниловых дисков.

Мы забавлялись разговорами в эфире, крутили музыкальные пластинки. Однако эти игры иногда завершались конфискацией аппаратуры и штрафами. К счастью такая судьба меня обошла, поэтому по возвращении из армии я решил получить официальное разрешение на работу в эфире, а не заниматься радиохулиганством. Хочется, однако, заметить, что радиохулиганы за прошедших сорок лет почему-то из эфира так и не исчезли. И в этом легко можно убедиться, покрутив ручку приемника на участке от двух до четырех мегагерц.

Мое первое рабочее место после армии было в кроссе станции «двойки» Винницкой АТС, которая находилась по улице Ленина (теперь Соборная), 10. Меня приняли старшим электромехаником кросса. Кросс представлял собой большое помещение где-то метров на двести квадратных. В этом помещении станционные кабели соединялись с линейной сетью. Там же происходили и коммутации абонента с определенным станционным номером путем «кроссирования» – двухпроводных линий. В этом же помещении стояли пульты операторов линейного контроля, которые взаимодействовали с электромонтерами на линии.

Кросс был отдельным структурным звеном станции и под моей командой было около полутора десятка электромонтеров кросса в виде коллектива женщин от пенсионного возраста до моего. Не буду детально объяснять, что означает руководство таким женским коллективом в возрасте двадцати одного года. Думаю, что это понятно и так. Скажу только, что если какое-то мое распоряжение кому-то из подчиненных не нравилось, то сразу же в арбитры приглашался начальник станции.

Так я проработал год, а потом перешел на этаж выше в станционный зал. Там в это время начал налаживание работы АПА (автоматическая проверочная аппаратура) старший инженер Круковский и меня перевели ему в помощь инженером АПА.

Когда мы с Галиной приезжали к родителям в село, то выходило так, что она шла к своим родителям, а я был у своих. Это не очень мне нравилось, но что делать – родители Галины проживали в одной из половин соседнего дома. Эту часть дома выделили им родители отца Галины – дед Казимир с бабкой Марценей. Здесь тоже интересная подробность – бабку моей первой жены звали Марценя, а наша фамилия – Марценюк.

Со временем, смотря на такую историю посещений, мои родители надумали продать дом Витаве и купить его возле Винницы, чтобы и мы там могли проживать. Обошли они всю Винницу, Старый город, Большие и Малые Хутора и не смогли найти за те деньги, которые им давали (двенадцать тысяч карбованцев) чего-то подходящего. Это мог быть только, или старенький дом, или недостроенный. Однако они только, что закончили строиться и не имели желание и сил сразу же повторить этот подвиг.

Оба они уже были на пенсии. Отец, как учитель со стажем, даже вышел на долевую пенсию раньше на два года. Так вот, как-то в поисках дома они встретили женщину, которая раньше проживала на нашей улице, а потом переехала в Николаевскую область, где дома были более дешевые. Родители посоветовались со мной относительно переезда, потом поехали в Николаев и нашли за те двенадцать тысяч неплохой домик в микрорайоне Широкая Балка по улице Толстого, 19.

Часть вторая: В городе Николаев

История 4: Первый автомобиль

Таким образом, я стал жителем областного центра Николаев с населением около четырехсот тысяч человек. Освоившись на новом местожительстве, мы со временем решили купить автомобиль. Средств на новый автомобиль у нас не было. На то время (1974 год) и не очень новые машины обходились довольно дорого. Вот мы решили сориентироваться по нашим деньгам, а это было где-то полторы тысячи карбованцев, на автомобиль типа «Москвич-401».

Такие «Москвичи» еще были в ходу и, даже, некоторые неплохо выглядели. По сравнению с «Москвичом-400» они уже имели четыре двери. В свое время эти «Москвичи-400» были скопированы после войны с немецких «Опелей» и имели двое дверей. Однако, когда в такую машину как-то сел Сталин, то он распорядился немедленно доработать эту модель и сделать ее с четырьмя дверями.

В наших поисках «Москвичи-401», которые имели хороший вид, потому что мало эксплуатировались и больше стояли в гараже, стоили не меньше двух-трех тысяч карбованцев. Наконец мы таки нашли за свои деньги подходящий «Москвич-401». Это была уже не новая машина с крашеным кузовом, однако она ездила, и нас это устроило. Приехали мы на ней домой и с нее я начал свой автомобильный ликбез.

Прежде всего, при обзоре машины, что-то мне не понравился цвет масла в двигателе, он был слишком черный. И я решил то масло заменить. Купил свежее масло марки АС-8, выпустил старое масло и залил новое. После этого завел двигатель и выехал за ворота на улицу. Проехав немного, решил оглянуться назад и, о Господи, увидел за машиной широкий черный шлейф дыма, который стелился по всей улице. Тогда мы с отцом поняли, что попались на удочку мошенника. Двигатель нуждался в капитальном ремонте. Но, чтобы продать машину и покупатели ничего не заподозрили, он залил в двигатель авиационное масло. Это масло имеет намного большую вязкость, чем обычное и через кольца в выхлопные газы оно почти не проходило.

Едем мы с отцом к тому хитрому болгарину, который так нас надул с машиной. Он жил где-то в районе Соляных. Приезжаем и говорим:

– Что же ты нам продал! Двигатель нужно же сразу отдавать в капитальный ремонт!

Он себе так спокойно отвечает:

– Да, я знаю, его нужно ремонтировать. Вон и блок к нему под новые цилиндры расточен, – и показывает блок головок, который лежит здесь же во дворе.

Я говорю:

– Так чего же вы его сразу нам не отдал!

Болгарин снова спокойно отвечает:

– Давайте деньги и берите себе.

– Какие деньги? Имей совесть, ты же нам всунул хлам, – отвечаем.

Наши доводы так и не подействовали. Для того болгарина деньги весили намного больше, чем совесть. Поэтому пришлось доплатить за тот блок еще сто карбованцев и заняться ремонтом двигателя.

С тем ремонтом тоже была оказия. Блок под новые кольца и цилиндры был расточен, и с некоторым напряжением мы их у него вставили. Однако, когда дошла очередь к шатунам и коленчатому валу, то оказалось, что там не ремонтные вкладыши, как на современных автомобилях, а залитый баббит. Этот старый баббит нужно сначала выскоблить из шатунов, потом залить новым, и отшлифовать. Также в дальнейшем нужно расточить коленчатый вал на соответствующий размер.

К кому из ремонтников мы не обращались с тем вопросом, никто такую работу уже не делал. Пришлось искать другие варианты. К тому времени я приобрел книги по ремонту и взаимозаменяемости деталей автомобиля М-401 с более современными моделями. И там вычитал, что вместо бобита можно использовать вкладыши от «Москвича-402», однако с его же коленчатым валом. Пришлось искать такой коленвал. Нашли мы его на двигателе, который тоже нуждался в ремонте. Вкладыши купили новые, переставили коленчатый вал, собрали двигатель и установили его на автомобиль.

Заводить тот двигатель пришлось недели две. Аккумулятор был слабый, поэтому крутили мы с отцом тот двигатель по очереди заводной ручкой. Сейчас об этой ручке уже стали забывать, на новых моделях она вообще отсутствует. А тогда мы крутили ее до посинения. Двигатель иногда чихал, но толку было мало. Несколько раз мы тот двигатель снимали с автомобиля, потом снова ставили. Не помогало.

Пришлось снова читать книжки и разбираться. Причина оказалась довольно простой. Неправильно был установлен порядок включения свеч зажигания от распределителя искры. Он должен быть не простой, типа 1-2-3-4, как выставил я, а специальный, например, 1-3-4-2. Переставляю порядок свечей, и, о чудо, двигатель сразу же заводится.

Тот двигатель мы обкатывали месяца два. Проедем с километр – он заклинит.

Останавливаемся, ждем пока остынет – и снова километр. Так и обкатали.

История 5: За картофелем

Прошло некоторое время. За это время я наконец получил права на вождение автомобиля. У меня к тому уже были права на вождение мотоцикла. Некоторое время, еще при прохождении практики во время обучения в техникуме, я даже ездил на работу из села Витава, где мы к тому времени проживали, в Винницу на отцовском мотоцикле. Но на вождение автомобиля категории в тех правах не было.

Вот второй задачей, после ремонта, стало получить права на управление автомобилем. Первый раз я решил сдавать экзамен на своем «Москвиче». Потренировавшись в вождении и зазубрив правила – я отправился на экзамен. После сдачи теоретических правил началась сдача вождения. Ко мне в машину подсел старший лейтенант, и мы отправились в путь. Инспекция располагалась в центре Николаева, и движение было довольно бодрое. Я выехал на перекресток и стал в правый ряд перед светофором для поворота направо. Однако, когда зажегся зеленый свет, мне очень долго пришлось включать передачу, машина заглохла и тогда милиционер сказал:

– Давай к обочине. Уже приехали.

Я понял, что экзамен провалил. Пришлось идти на платные курсы водителей категории «В», чтобы сдавать вождение на нормальной машине. Когда ездил с инструктором, уже на «Москвиче-412», то тот сказал:

– Ты же умеешь ездить, почему не сдавал сам.

Я не стал объяснять, в чем дело. А дело было в том, что моей машине к тому времени было уже двадцать три года (она была 1952 года выпуска) и в ней не только передачи (ручка переключения передач размещалась на рулевой колонке) неважно включались, а еще и люфт в рулевой колонке был такой, что со скоростью большей пятидесяти километров ездить было опасно.

Однако машина у нас уже была, и мы ее использовали довольно успешно. Так, например, летом мы ездили на ней на загородный огород. Несколько лет мы пользовались огородом, который размещался километров с двадцать за городом. Тот огород нам отдал в пользование сосед, который жил через дом. Ему землю выделили на работе, но он не желал ее обрабатывать, то предложил нам. Мои родители привыкли к земле, а возле самого дома земли для огорода было мало. Сотых с пять, да и те со временем пошли частично под новый дом. Вот мы взяли ту землю за городом, и садили там картофель, помидоры, арбузы, дыни. Картофель высаживали только ранний, потому что уже в июне земля высыхала, и расти могли только южные культуры.

Кроме загородного огорода на нашей машине мы осенью ехали за город на поля. Поля за городом к тому времени обрабатывались все, однако урожай полностью не собирали. Не хватало людей, хотя из городских предприятий осенью на уборку ехали целыми отрядами. Очень часто поля, на которых еще было очень много помидоров, небольших арбузов, лука – перепахивали. Вот мы и подбирали эти дары степных полей и пользовались ими. Помидоры квасили, делали сок. Арбузы частично употребляли свежими, частично тоже квасили. Кто не ел квашенных арбузов, тот много потерял! Лук мы использовали более продуктивно – мы его сохраняли до весны, а потом выращивали в теплице на зеленое перо.

Небольшую стеклянную теплицу с печным отоплением отец сделал на огороде. Некоторое время, особенно во время заморозков, я ставил туда на ночь электровентилятор. Высаживали мы лук в феврале-марте в землю. Одна луковица втыкалась возле другой, а затем посадка немного прикрывалась деревянными опилками. Потом поливали, на ночь топили печку. Убирать урожай можно было через три-пять недель. Тот лук мы вырывали, очищали от кожуры и собирали в небольшие вязанки. Отец с матерью потом набирали эти вязанки лука в корзины и везли на рынок.

На рынок приходилось ехать через весь город. Где-то километров полтора от нашего дома разворачивался трамвай номер пять, который ехал к центральному рынку. Эта трамвайная колея шла к рынку через весь город в сторону микрорайона Лески. Ехать приходилось около часа.

После лука в теплицу высаживали рассаду помидоров, которую предварительно сеяли и подращивали в ящиках. Ящики ставили в доме возле окон. А после рассады помидор, которая тоже шла на рынок, высаживали из горшков рассаду огурцов.

Эта работа выполнялась, в основном, весной. А осенью отец иногда ездил в Винницкую область к сестрам Ларисе и Вере, чтобы помочь им в копании картофеля. Однажды после такой поездки он и говорит мне:

– Тетка Лариса пообещала дать нам шесть мешков картофеля, то может мы поедем своей машиной и заберем ее.

Не долго думая, я согласился. И вот, в один из выходных дней в начале ноября, с пятницы на субботу, мы отправились в дорогу. Выехали мы после обеда, когда я пришел с работы, фактически на ночь. Дорога на Винниччину составляет около четырехсот пятидесяти километров. Прошла она довольно спокойно. Ехали мы со скоростью не больше пятидесяти километров в час и были в селе Никифоровцы, где проживала сестра отца тетка Лариса, около второго часа ночи.

На следующий день мы отоспались, а потом загрузили в машину шесть или семь мешков картофеля, и отправились в обратную дорогу. Ту дорогу нам потом еще долго пришлось вспоминать.

Выехали мы во втором часу дня и еще до вечера проехали более двухсот километров через Немиров и Гайсин. И вот по одесской трассе, немного не доезжая до села Куриные Лозы, перед поворотом на городок Кривое Озеро, нам нужно было выехать на довольно крутую гору. Однако посреди той горы машина начала останавливаться. Я жму на педаль газа, двигатель ревет, а машина продолжает останавливаться.

Пришлось съехать на обочину и заглушить двигатель. Я вышел из машины, обошел ее кругом, поднял капот, заглянул под днище кузова, и ничего необыкновенного не заметил. Вокруг уже день клонился к вечеру. Поняв, что в темноте ничего и не удастся сделать, я говорю отцу:

– Выходите с машины. Придется здесь заночевать.

Отец вышел, и мы начали готовиться к ночевке. На нашу беду резко изменилась погода. Перед этим стояли теплые осенние дни, и мы выехали только в одних пиджаках. А здесь сорвался очень холодный ветер с хорошим морозцем. Стужа заставила нас развести вблизи дороги костер и греться возле него. Однако всю ночь возле костра не просидишь. Нужно было как-то и поспать. Но как в таком холоде заснуть?

Опыт в отца в этом вопросе был большой. Он же прошел в свое время через немецкие лагеря и там выжил. Поэтому он предложил использовать свободные мешки, как спальные, набив их сухой листвой. Так мы сделали, и провели остаток ночи, зарывшись в мешки с той листвой. Однако и в мешках было тоже не очень жарко. Отец целую ночь крутился на сидении и дрожал.

Мне было даже удивительно, что он такой нетерпеливый, как же он перенес те лагеря? Там, по его рассказам, было намного хуже под открытым небом и часто под дождем. А здесь мы сидели в тех мешках в машине, защищенные от ветра и дождя. Однако, наверное, то дрожание как-то его таки согревало.

Утром, как только забрезжил рассвет, мы вышли с машины и начали ее осматривать. Оказалось, что из правой стороны из моста вышло заднее колесо. Я сразу же взял книжку по ремонту М-401, возил ее с собой, и из нее понял, что это наружу вышла полуось. Там колеса сидят на двух полуосях, которые закрепляются в мосту горячим прессованием. Видно в свое время, кто-то из предыдущих хозяев, запрессовал эту ось в холодном состоянии, а она с увеличением нагрузки вышла из моста.

Я решил забить эту ось молотком на место. Большого молотка у меня не было, поэтому пришлось остановить какую-то машину, кажется, марки «Победа». Взяв молоток и подняв домкратом машину, я забил ту ось на место. Казалось дело сделано, и можно ехать. Завел я двигатель, включил передачу, машина сдвинулась с места. Однако радость оказалась преждевременной, проехав сто пятьдесят метров, машина снова остановилась. Обзор показал, что колесо снова немного вышло наружу и мост его уже не крутит.

После недолгих раздумий мы решили останавливать какую-то грузовую машину, чтобы взял нас на прицеп. Это была, как оказалось потом, почти фатальная ошибка. Остановили мы попутный ГАЗ-53 с крытым кузовом, и уговорили шофера затянуть нас в Николаев. Прицепили трос и перед тем как отправиться, шофер нам говорит:

– Если там что-то будет не так, то будете мигать фарами.

Сразу мне не удалось сообразить, как он за своей машиной те фары увидит, но об этом потом. Отправились. Тот водитель, буквально с разгона, взял скорость семьдесят километров в час. А наш «Москвич» больше пятидесяти и своим ходом не ездил. Однако я продержался за ним где-то километра три. А потом решил выглянуть на левую сторону, открыв немного дверь. Глянул и вижу, что мое колесо вышло уже сантиметров десять за машину. Я понял, что оно вот-вот отвалится, и мы пойдем кувырком на этом прицепе по дороге. Начал мелькать фарами – реакции, как и следовало ожидать, не было.

Потом, увидев, что фары не помогают, я вывернул машину на левую сторону дороги. Здесь водитель ГАЗ-53 меня уже увидел в зеркало заднего вида и начал тормозить. Пробовал тормозить и я, но где там, тормоза не работали.

Колесо уже не держало тормозной привод, и все было напрасно.

Первый раз мы ударились в левую сторону грузовика, нас отбросило назад. Второй удар был уже в заднюю часть кузова. Машины остановились. Мы с отцом обошлись легким испугом, однако наш «Москвич» пострадал здорово. Передок развернуло в сторону, радиатор согнуло, правое переднее крыло сорвало, колесо перекосило. Машина стала похожа на кусок металлолома. Нужно было срочно решать, что делать дальше.

Слава Богу, где-то метров за сто по трассе находился ресторанчик под названием «Куриные Лозы». Вот мы закатили нашу машину на хозяйственный двор того ресторана, перегрузили на ГАЗ-53 мешки с картофелем, да и отправились домой.

Через два воскресенья мы с отцом решили вернуться за нашей машиной. Сели на автобус Херсон-Винница и приехали близко к одиннадцатому часу в Куриные Лозы. Наш «Москвич» стоял на том же месте, где мы его и оставили. Состояние его был довольно жалким, однако основные агрегаты были целыми. Поставив на место радиатор, крылья и подправив переднюю часть, я завел двигатель. Однако ехать было практически невозможно, правое колесо стояло боком под углом сорок пять градусов и поворачивалось очень незначительно.

Присмотревшись, я увидел, что колесо и диск были в порядке, а согнута была балка переднего моста. Дома у нас была еще одна такая балка. Не знаю, где она взялась, наверное, дал в запчасти болгарин.

Вот мы решили, что отец поедет назад в Николаев, возьмет ту балку и привезет в Куриные Лозы. Так и сделали. На следующий день отец привез ту балку. Однако, когда мы ее установили, то оказалось, что она согнута с другой стороны. Стало понятно, что своим ходом домой мы уже не доедем. Посоветовавшись, мы остановили грузовой ЗИЛ-130, закатили на его кузов нашего «Москвича» и так доставили его домой.

После того приключения отец заявил, что в эту машину он больше не будет садиться. Однако время прошло, и с ним те свои слова он успешно забыл. На том «Москвиче», после его ремонта, мы еще ездили длительное время, вплоть до возвращения в Винницу. Перед переездом отец его даже продал за тысячу карбованцев.