Текст книги "Над Бугом-рекой. Часть вторая"

История 6: Новый дом

К моменту переезда в Николаев я закончил четыре курса вечернего факультета по специальности радиотехника Винницкого политехнического института. После переезда пришлось перевестись в Одесский электротехнический институт связи на заочный факультет по специальности радиосвязь и радиовещание. Институт я закончил в 1977 году. Учиться пришлось на год больше, чем по обычному плану. Это произошло потому, что при переводе меня оставили на четвертом курсе из-за различия в годовых планах дисциплин. Я пробовал убедить, что я сдам эти дисциплины дополнительно к плану, однако это была Одесса, и там употреблялись другие аргументы. Я же был молодой, неопытный, и потому год потерял.

Первое время после переезда я стал работать в КБ «Чорноморсудопроект» конструктором третьей категории в секторе, который занимался размещением электрооборудования на морских судах. Суда изготовлялись на судостроительных заводах городов Николаева, Херсона, Ленинграда. Мне приходилось периодически ездить на эти заводы для сопровождения проектов. В этом КБ я отработал полтора года. Ездить на работу приходилось на другую сторону города. Со временем я начал подыскивать работу по специальности ближе к дому. Во второй половине 1975 года поиски увенчались успехом, и я стал работать в отделе электронного обеспечения исследований ПКБ «Электрогидравлики».

ПКБ «Электрогидравлики» находилось на расстоянии около двух километров от нашего дома. Причем к нему можно было ехать как автобусом, так и трамваем. Я стал работать в секторе разработчиков под руководством Геннадия Милушкина. Он стал моим первым наставником в области электронных разработок, и я всегда вспоминаю его с признательностью. В секторе я работал вместе с Сашей Дычко, Иваном Морозовым и занимался разработкой аналого-цифровых преобразователей для обеспечения цифрового измерения параметров гидроакустических разрядов в воде.

Где-то в середине 1976 года между центральной дорогой Широкой Балки, которая идет от Николаева до городка Октябрьское, и нашей улицей Толстого прорезали дополнительную улицу. Эту улицу назвали переулком Коллективным, и на ней началось строительство жилых домов. Чтобы у нас принудительно не забрали половину земельного участка, мы решили взять документы на строительство нового дома для моей семьи.

Строительством загорелся и отец, потому что между нами периодически велись разговоры о возможном возвращении назад в Винницу путем дальнейшей продажи обеих домов и покупки за эти деньги там общего дома. В то время я имел заработок на уровне ста двадцати – ста тридцати карбованцев и особой возможности строиться не имел. Поэтому основные строительные работы выполняли мы вдвоем с отцом своими силами выкопали котлован, засыпали его щебнем и положили из камня фундамент. Нанимали мастеров только на кладку стен. Выбросили крышу, покрыли ее сначала рубероидом, а потом шифером, подбили потолок дранкой и штукатурили. Деньги, которые требовались на приобретение строительных материалов, получали путем выращивания и реализации на рынке выгонки лука, рассады перца и помидор.

В этом строительном марафоне произошел интересный случай моего первого успешного взаимодействия с местной советской властью. Этих случаев было несколько, и в дальнейшем я часто их вспоминал, борясь с бюрократией власти периода независимости Украины. Если в период советской власти гражданин был юридически прав и настойчиво требовал справедливости, то чаще всего он ее добивался. Период же независимости оказался обманкой для обычных граждан. Вторым президентом Украины Леонидом Кучмой была создана непробиваемая система бюрократической власти. Все, что можно было получить с этой системы, в случае обращения к ней, это кипы бумажных отписок и футбол инстанций.

Но обо всем по порядку. Первый раз кровлю дома мы покрыли рубероидом и со временем планировали перекрыть ее шифером. Однако шифера в то время в свободной продаже не было. Нужно было для его получения становиться на очередь в райкомунхозе. Вот я и стал на ту очередь путем написания заявления на 60 листов шифера. После чего начал ждать сообщение о возможности получить тот шифер на базе строительных материалов. Однако время шло, уже прошло полгода, а сообщения все небыло. Пришлось снова идти в райкомунхоз – находился он в нашем районном центре, городке Октябрьское.

Там, однако, оказалось, что мое заявление куда-то исчезло и пришлось писать еще одно. Когда еще через полгода я снова не получил вестей, то пошел уже на личный прием к заведующему райкомунхозом. В кабинете, развалившись за письменным столом, сидел приземистый человечек с круглым животиком. Когда я зашел и, после приветствия, изложил ему суть вопроса и свои претензии, то тот человечек начал мне детально объяснять. Дескать, сегодня очень много людей строятся. Всем нужен шифер, и поэтому нужно чего-то ждать.

Сколько и чего ждать он не говорил. Мои аргументы, что я уже жду больше года, причем мое первое заявление просто было где-то утеряно, не оказали на него никакого впечатления. Он уже привык к таким посетителям и к таким речам. Увидев, что дела не будет, я пригрозил, что буду жаловаться в соответствующие инстанции. Человечек на то пришел в негодование и заявил:

– Можешь жаловаться! И имей ввиду, что там, где ты на меня сядешь, там с меня и слезешь!

О чем было больше здесь говорить. Я повернулся и вышел из кабинета.

Недалеко от райкомунхоза находилось здание райкома партии. Не откладывая дело в долгий ящик, я сразу же написал соответствующее заявление на имя первого секретаря райкома. В заявлении же изложил все обстоятельства дела и привел прямую речь районного советского руководителя, да еще и члена партии, о том «где сядешь, там и слезешь». Написав заявление, я пошел в приемную партийного «боса». Однако, в самой приемной секретарша заявила, что первого секретаря райкома на месте нет и неизвестно, когда он будет. Немного подождав, я отдал секретарше заявление для регистрации, и пошел домой.

На следующий день, утром я поехал на работу. Вечером, вернувшись домой, получил информацию от родителей, что к нашему строительству по адресу переулок Коллективный 40 приезжала комиссия райкоммунхоза, и меня вызывают туда на завтра. Пришлось отпрашиваться с работы, и на следующий день я снова появился в кабинете заведующего райкомунхозом. Мое заявление лежало в него на столе (думаю, что оно так и не успело попасть в руки секретаря райкома – секретарша постаралась).

Начальственный муж начал меня воспитывать, что же это я там в том заявлении написал, да еще и передал его слова о «где сядешь, там и слезешь». После воспитательного вступления он перешел к сути вопроса и сообщил, что есть люди, которые должны были бы получить шифер, но еще не построили даже стен. Поэтому комиссией было решено выдать наряд не тем людям, а мне. Я, конечно, не возражал, поблагодарил и, взяв наряд, пошел домой.

Здесь хочу еще раз провести сравнение с тем временем, когда пишутся эти строчки (декабрь 2004 года). По своему опыту, а это был не единичный случай, могу заметить, что во времена советской власти, когда человек ощущал свою правоту, обычно подтвержденную законом, можно было спорные вопросы со временем решить, хотя бы путем обращений в партийные инстанции. Во времена же власти последователей президента Кучмы (я называю их «кучманоидами») законные требования гражданина ничего уже не значат. Об этом я также могу заявлять авторитетно, потому что наша с отцом пятилетняя тяжба с городской властью города Винницы по поводу приватизации приусадебного земельного участка, которая базировалась на нормах действующего тогда Земельного Кодекса, не дала никаких юридических последствий (кроме папки отписок, судебных и других документов). Даже на уровне Верховного Суда Украины правового решения мы не получили.

Поэтому мне до боли были понятны те надежды на изменения, которые сплотили народ Украины, особенно молодежь, на площади Независимости в тринадцатую годовщину этой независимости.

История 7: Над гротом Шаляпина

Моя работа в ПКБ «Электрогидравлики» состояла в разработке электронных средств, которые обеспечивали цифровую обработку гидроакустических сигналов для исследований электрического разряда в воде. Часть этих исследований состояла в получении характеристик разрядных аппаратов, которые планировались к применению для защиты подводных лодок от вражеских военных надводных судов. Суть задачи защиты заключалась в том, что за подводной лодкой тянули на тросе электророзрядный аппарат. Этот аппарат должен был генерировать сигналы похожие, за спектральным составом, на сигналы двигателя подводной лодки. Наша же задача состояла в разработке электронных средств, которые обеспечивали исследование таких гидроакустических сигналов с помощью, прежде всего, цифровых методов.

Разработку этих средств мы проводили в стационарных условиях, а исследование проводили в выездном режиме. Для этого на балансе конструкторского бюро было морское судно типа траулера, которое переоборудовали для этой цели. На этом судне в море на экспедицию выходили сборные команды из матросов и исследователей. В одну из таких экспедиций удалось попасть и мне.

Экспедиция вышла в направлении Черного моря через Бугский лиман. Расстояние от Николаева до Черного моря в шестьдесят километров траулер без проблем преодолел до вечера и стал на якорь с целью ночевки еще в устье реки. Под вечер некоторые из нас начали ловить на ужин бычки. Следует отметить, что бычки бывают в основном двух типов – темно-желтые и черные. Причем первые живут в песчаных ямах, а вторые – прячутся под камнями. Мне надолго запомнилась рыбалка одного из коллег – он ловил бычки руками под камнями. Необыкновенным оказался даже не образ ловли рыбы, так и у нас на Виниччине ловят раков. Непривычным было то, что он этих бычков сразу же потреблял в сыром виде, даже не выпуская кишки.

Море встретило нас довольно враждебно. Была вторая половина октября, и в то время там начинаются осенние шторма. На пути к южному побережью Крыма в район города Судак нас сопровождал довольно сильный шторм. Корабль медленно двигался вперед, проваливаясь между волнами, и ложась поочередно на один и на другой борт. Команда разделилась на две части. Штатные моряки довольно легко переносили это ненастье. В то же время исследовательская часть команды лежала пластом на своих спальных местах и поднималась только на завтрак, обед и ужин. Морская болезнь достала их всех, в том числе и меня. Шторм закончился только через два дня на подходе к Крымскому берегу. Однако из исследовательской части на берег было сразу-же списано двое из ее представителей. В них от морской болезни открылись язвы желудка.

После некоторого отдыха мы приступили к исследованиям. Для этого траулер утром отходил от берега на более глубокие места в расстоянии больше километра. В морскую воду опускались разрядные аппараты, гидроакустические датчики-приемники и осуществлялись соответствующие работы. После проведения работ под вечер мы возвращались на место стоянки.

В воскресенье мы отдыхали. У меня зафиксировалось в памяти одно приключение, которое произошло в один из таких воскресных дней отдыха. После завтрака, команда села на шлюпку-бот и отправилась на берег. Хотя была середина ноября, погода стояла солнечная и теплая. Вместе с тем температура воды не была большой, поэтому купались только некоторые. Я же не купался и с группой коллег отправился к месту, которое называлось «Грот Шаляпина».

Этот грот находился в береговом горном кряже, который лежит где-то на расстоянии около километра от города Судак. Мы подошли к горе, в которой находился грот и зашли в него. Это была небольшая и невысокая пещера, довольно грязная на вид, с грудами мусора и высохших экскрементов. На стенах были соответствующие надписи, оставленные на память предыдущими посетителями. Мы в гроте долго не задержались и после выхода из пещеры, группа разделилась. Часть людей отправилась на прогулку берегом, а трое мужчин, в том числе и я, решили вылезти на вершину горы, которая высилась над гротом.

Я и еще один товарищ, внимательно обсмотрев перспективу над собой, решили добраться вершины горы не прямо в лоб, а чуточку стороной. А один все же пошел штурмовать гору прямо. Мы вдвоем шаг за шагом, одолевая уступы горы, вылезли на вершину и начали осматривать вид. С вершины приоткрывался замечательный вид моря, морского берега, города Судака и нашего судна на горизонте. Некоторое время мы стояли на вершине в ожидании третьего спутника. Однако его не было и, в дальнейшем, мы решили, что он нас обогнал и уже сошел с горы в направлении города Судак.

Спустя некоторое время, когда стало темнеть, все собрались возле шлюпки с тем, чтобы возвращаться на судно. Однако здесь оказалось, что наш третий коллега-альпинист возле шлюпки не появился. После часа ожидания общество решило идти на его поиски. Мы вернулись к гроту, снова вылезли на вершину и снова ничего не увидели. В то же время шлюпка отправилась на поиски по морю вокруг береговой линии. Наблюдая за берегом из бинокля, со шлюпки увидели, что посреди горы кто-то машет белым платком. Шлюпка пошла к судну, где взяли длинный канат и доставили его к берегу. Несколько матросов вылезли на вершину, опустили вниз канат и вытянули горе-скалелаза наверх.

Как оказалось, наш альпинист, а был это судебный радист, решил подчинить гору и полез наверх по ее отвесной части. Однако, поднявшись на середину горы, он понял, что выше подняться ему не удастся. Однако и опуститься вниз он тоже побоялся. Поэтому в дальнейшем залез в одну из трещин, и там стал ждать помощи.

Часть третья: Возвращение в Винницу

История 8: Аспирантура

Моя работа в ПКБ «Электрогидравлики» требовала постоянной работы с техническими литературными источниками. В начале этой работы я детально отрабатывал, доступные через библиотеку конструкторского бюро, журналы. Так я просмотрел все имеющиеся номера журналов «Приборы и техника эксперимента», «Электроника», «Приборы и системы управления» и ряда других. Полученную информацию я использовал при проведении своих разработок. Прежде всего, речь шла об аналого-цифровых преобразователях и цифровом измерителе акустической энергии.

После окончания Одесского электротехнического института связи спустя некоторое время я решил продолжить обучение в аспирантуре Института Кибернетики имени Глушкова в городе Киеве. Для этого в 1979 году представил документы на обучение в аспирантуре доктора технических наук, профессора Кондалева Андрея Ивановича. Андрей Иванович тогда работал заведующим отделом преобразователей формы информации в институте Кибернетики. После сдачи экзаменов я приступил к обучению в заочной аспирантуре.

В то же время, я имел информацию, что проблемами преобразования формы информации с аналоговой в цифровую форму занимаются и в Винницком политехническом институте на кафедре вычислительной техники под руководством профессора Стахова Алексея Петровича. Поэтому я решил поехать туда и переговорить, потому что в ПКБ эта проблема стояла только в практической плоскости. А мне нужно было проводить и теоретические исследования, которые, при существующей загрузке на работе, казались мало реальным.

После посещения Винницкого политехнического, разговора с Алексеем Петровичем Стаховым и, посоветовавшись с родителями, я решил вернуться в Винницу. Там мне предложили должность старшего научного сотрудника в лаборатории кафедры вычислительной техники с зарплатой в 180 карбованцев. Нужно сказать, что в ПКБ на то время моя зарплата старшего инженера составляла всего 160 карбованцев. Так что и с материальной стороны тоже был некоторый прогресс.

С родителями и женой мы договорились, что первое время они поживут сами до тех пор, пока не продадут оба дома, старый и построенный. На те деньги мы приобретем один дом в Виннице для общего обитания. Однако здесь возникла еще одна проблема по выезду из Николаева. Дело было в том, на соседней улице Новаторов родители начали строительство дома для сестры Тамары, которая тогда проживала в городе Львове. Там они с мужем Михаилом имели однокомнатную квартиру и двоих детей, которые подрастали. В той квартире даже некоторое время, во время обучения в техникуме, проживал и я.

По каким-то причинам отец, не посоветовавшись с нами, написал Тамаре письмо, в котором предложил строить совместно новый дом на улице Толстого на две половины. Одну половину он планировал мне с семьей, а другую семье Тамары. Однако после нашего разговора он изменил свое решение и предложил Тамаре строить отдельный дом на участке, который продавался на соседней улице Новаторов. Они с Михаилом согласились, и то строительство началось.

Тамара с Михаилом присылали деньги, а родители закупали строительные материалы и нанимали людей для выполнения работ. Прежде чем решить вопрос возвращения в Винницу, я спрашивал Тамару – будет ли она переезжать в Николаев на постоянное обитание? Однако четкого ответа так и не получил. Поэтому и решил, что дом они в дальнейшем продадут, а из Львова не уедут. Так думали и родители. Со временем, однако, ситуация изменилась. На момент написания этих строк, Тамара, Михаил и их дети – Володя и Оксана проживают в Николаеве (ниже на фотографии мы с родителями и семья Тамары).

По возвращении весной 1980 года в Винницу я работал в научно-исследовательской лаборатории преобразователей формы информации при кафедре вычислительной техники, где занимался разработкой аналоговой части высокоточного самокорректированного преобразователя. К тому времени группой разработчиков под руководством аспиранта Азарова Алексея Дмитриевича была разработана концепция корректирования погрешностей линейности характеристики преобразования АЦП на базе использования избыточных кодов Фибоначчи. Также было заключено соглашение с одним из московских институтов на разработку и изготовление макета такого преобразователя на 14 двоичных разрядов. На то время это была очень серьезная задача.

Наиболее неисследованной на момент перехода оставалась аналоговая часть этого преобразователя, и эта задача легла на мои плечи. Помогал мне в этом техник Володя Бондарь. Работать приходилось до восьми-девяти часов вечера, часто и в выходные. Задачу я свою выполнил и преобразователь с разрешающей способностью в 17 двоичных разрядов заработал. Однако после этого я попал на полгода в больницу с начальной формой туберкулеза.

Пребывание в облтубдиспансере, который расположен на расстоянии пяти километров от Винницы, в лесу недалеко от села Агрономического, я использовал для подготовки двух разделов кандидатской диссертации. Предыдущие материалы были наработаны в лаборатории, а в больнице я выполнил их обработку и оформление.

После четырех месяцев лечения в облтубдиспансере мне предлагали сделать операцию по удалению из легких окончательных явлений в виде туберкулом (это такая область локализации воспаления). Однако я на это предложение ответил отказом и не сетую. Известно как делаются операции, зато не всегда можно прогнозировать их последствия.

В то же время мне было известно, что эти области со временем рассасываются самостоятельно. После лечения в диспансере на два месяца меня направили на долечивание в санаторий, который находился в поселении Чорноморка, что под городом Одессой. По завершению лечения я снова вернулся на работу и продолжил работу над диссертацией. Сдал экзамены кандидатского минимума и в конце 1983 года подготовил все разделы диссертации.

Припоминаю одну интересную особенность всех моих вступительных экзаменов и экзаменов кандидатского минимума. Почему-то во всех этих случаях мои оценки в сумме составляли цифру двенадцать – пять, четыре и три. Это было на вступительных экзаменах в техникум, институт, аспирантуру и на экзаменах кандидатского минимума. Пока, что мне не удалось найти логическое объяснение этой интересной нумерологии.

После завершения работы над диссертацией пришлось немного откорректировать ее тему. Это было связано с необходимостью внедрения результатов, которое состоялось в Запорожье в КБ, которое занималось разработкой систем взвешивания и дозирования в металлургической промышленности.

Для этой цели было заключено небольшое соглашение, за которым было разработано и изготовлено для того КБ модуль высоколинейного АЦ преобразователя с самокорректированием под управлением системного микропроцессора. Практическую реализацию этой работы обеспечивала группа инженеров лаборатории преобразователей формы информации (смотри фото).

Защита диссертации начинается, как правило, после представления основных положений на научном семинаре подразделения, где работает научный руководитель. Поэтому в конце 1983 года я сделал доклад на научном семинаре отдела преобразователей формы информации Института Кибернетики. По результатам доклада и учитывая замечание научного руководителя пришлось дорабатывать диссертацию еще полгода, после чего в 1984 года я успешно ее защитил с результатом 14 (за) – 0 (против).

В то время Алексею Петровичу Стахову удалось получить довольно значительный заказ на научно-исследовательскую работу стоимостью в 12 миллионов карбованцев. Ее выполнение постановлением правительства было возложено на Винницкий политехнический институт. Ректор института Иван Васильевич Кузьмин довольно неоднозначно относился к А.П.Стахову. Хотя он был руководителем его докторской диссертации и пригласил на должность заведующего кафедры, однако старался держать его под полным контролем. И потому он длительное время препятствовал выполнению вышеназванной научно-исследовательской работы. Однако со временем противодействовать правительственному постановлению И.В.Кузьмин не отважился и потому выдал приказ об образовании научно-исследовательского отдела в составе СКТБ «Модуль».

Специальное конструкторскотехнологическое бюро «Модуль» находилось на то время в структуре Винницкого политехнического института. Однако, также одновременно подчинялось научно-исследовательскому управлению Министерства образования. Для сохранности внутренней подчиненности ректор одновременно исполнял обязанности директора СКТБ. Для Ивана Васильевича эта функция состояла в посещении один раз в неделю так называемой «планерки», где он ставил общие задачи и делал накачку нерадивым. Однажды и я попал под его горячую руку.

Произошло это вскоре после защиты диссертации. Я исполнял обязанности заведующего сектором, а заведующим отделом у нас был Вячеслав Моисеев. Во время отсутствия заведующего отделом его обязанности выполнял я и ходил на эти собрания. Как и многие из руководителей советского периода, Иван Васильевич любил в начале деловой части делать вступление в виде разных политических наставлений по тому, или иному поводу. Так было и на этот раз – Иван Васильевич разводил свои сентенции, а я слушал и смотрел на него скептическим взглядом. Ректор увидел мой взгляд и сразу же перенес свое внимание на меня:

– Что это ты смотришь так на меня своим пронзительным взглядом?! Сомневаешься в том, что я говорю?!

Он еще много что-то говорил в этом направлении, но закончил тем, что пообещал отозвать мои документы о защите диссертации, которые только, что были направлены в ВАК.

Эта новость меня очень взволновала, потому что это могло быть не только угрозой. И тогда коту под хвост пятилетние усилия. Немного подумав, я позвонил своему руководителю Андрею Ивановичу Кондалеву и изложил без украшений обстоятельства, которые сложились. Нужно отдать должное Андрею Ивановичу – он в тот же вечер позвонил по телефону Кузьмину и провел с ним разговор в следующем контексте:

– Иван Васильевич! Я понимаю, что может Марценюк не совсем корректно себя повел (хотя я никак себя не вел и показал свое отношение даже не словами, или лицом, а только взглядом). Вы могли бы ему поставить на вид, даже подвергнуть наказанию. Но для чего делать такие радикальные заявления? Я же тоже могу соответственно отнестись к диссертации Кожемяко!

На это время Андрей Иванович готовился оппонировать докторскую диссертацию Владимира Прокоповича Кожемяко, руководителем которой был И.В.Кузьмин.

Андрей Иванович передал мне суть разговора, и я ждал реакции Кузьмина. Эта реакция проявилась по завершению заседания на следующей неделе. После заседания Иван Васильевич обратился ко мне в коридоре с такими словами:

– Я решил не отзывать твоего дела с ВАК! Благодари за это Андрея Ивановича!

Я конечно, до самого завершения своей жизни буду с признательностью помнить Андрея Ивановича, пусть земля будет ему пухом. Но признательность моя ему не только за этот случай, а и за то родительское отношение, которое он выявлял ко мне на протяжении обучения в аспирантуре, во время защиты диссертации, да и после.