Текст книги "Записки сахалинского таёжника. Избранное"

Первый соболь

– Иду я как-то по лесу. Заорала Белка. Подхожу, смотрю: на белку орёт. Поднял «Белку», пульнул в белку. Белка упала, Белка схватила белку. Я её «Белкой». Белку в рюкзак, пошёл дальше…

Рассказал как-то раз Тимоха вот эту белиберду своему другу детства. Димыч посмотрел на него с сожалением, с состраданием: ходил по лесу, занимаясь туризмом, – был относительно нормальным человеком, стал ходить по лесу, занимаясь охотой, – что-то с головой произошло, заговариваться стал, наяву бредить белками. Наверное, выстрелы повлияли на нервную систему.

Всё нормально, всё хорошо, всё отлично! Голова на месте, и не заговаривается, не бредит белками. У него охотничья собака по кличке Белка. Ходит по тайге с ружьём, которое называется «Белка». Стреляет белок – мелких пушистых тёмно-серых грызунов с белыми животиками. Уверен, что из-за белого животика зверек получил своё прозвище.

Летом зверёк рыжий, к зиме – тёмно серый, только животик постоянно белый. Белая полоса от нижней челюсти до самого паха. Зверёк-белка питается растительной пищей, но не прочь мясца отведать. Кто же откажется от дармового мяса? Многие скажут: ну, точно выстрелы повлияли на нервную систему, психику нарушили. Судя по тому, что белка кушает мясо, к тому же ещё и дармовое мясо, – нарушена не только психика, мозг задет. Медицина в этом случае бессильна.

Белка кушает орешки, грибочки на зиму сушит. Материковская белка, – может быть, и сушит, даже маринует грибочки на зиму! Не стрелял на материке белок, даже не видел. Разве материк похож на сказку?! Там тоже бардак перестроечный. С материка-то всё и началось, с тех краёв на остров Сахалин пришла перестройка.

Сахалинская белка запасов на зиму не делает! – Природой не предусмотрено. Тимоха много вёрст прошёл по тайге. Ни разу не видел грибов, насаженных на сучки. Стоит ли ему верить? Ведь у него белка мясо ест. – Даже в сказках нет такого страшного!..

Кстати, о мясе дармовом. Дармовщина, то есть халява, – свята не только у людей, но и у белок! Невдомёк грызуну серому с белым животиком, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

За два промысловых сезона своими руками с соболиных капканов снял пару десятков белок. Попадали белки в капкан не случайно, как, допустим, рябчик или оляпка влетает в соболиный капкан на переходах. Белки грызли, кушали приманку. «А орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд». Сказка она и есть сказка. Подошли к орешкам.

На Сахалине хребты покрыты кедровым стлаником. И не только хребты. Прорываться сквозь заросли стланика – это что-то ужасное! Лучше сделать крюк в десять километров, обойти нехорошее место. В два года раз, а то и в три года раз, стланик плодоносит. Шишки. – Много, всё усыпано. У шишки той размеры, конечно, не кедровые. В среднем, высота шишки – сантиметров шесть. Ядрышки – чуть больше пяти миллиметров, мелкие. Народ лузгает их, похлеще семечек подсолнуха. Объяснение простое: опять же, дармовщина! За подсолнечное семя платить надо. – Даже на юге острова подсолнух не дозревает. Стланиковой шишки можно бесплатно набрать мешка три. Да сколько унесёшь! Не обязательно залазить на хребты: стланиковой шишки можно набрать возле моря.

Ходил Тимоха за шишкой, часто ходил, много брал стланиковой шишки, прорывался сквозь заросли стланика (Эти пихтовые кусты всегда рядом, стоит только подняться повыше). Ни единого раза, никогда не встречал белок в стланике и поблизости этих, гиблых для туриста, зарослей белок не видел. Белка – это не соболь: человека опасается, но фактически не боится. Она не убегает от человека сломя голову.

Когда стланик плодоносит, в его зарослях масса бурундуков. Грызун смелый или наглый. Может по ногам пробежаться. Насчет покушать – из-под носа тащит! Делает запасы на зиму. Для этого бурундуку природа дала защечные мешки. Такие же, как у хомяка, у суслика. А у белки защечных мешков нет. Вывод однозначный. Бурундук не промысловый зверёк, о нём поговорим в другом рассказе.

Белка шелушит еловые, пихтовые шишки. Про кедровые шишки парниша сказать не может, – не растёт на Сахалине кедр в диком виде. Есть небольшие рощицы карельского кедра, посаженные человеком. Некоторые рощи уже плодоносят. Белке кедровая шишка не достаётся: шишку карельского кедра, ещё зелёную, смоляную, срывает человек и тащит на базар.

По первому снегу белка выходит жировать в пойму.

Жировать – это не с жиру беситься! Жировать – значит, кормиться. Охотничий сленг.

По первому снегу, поутру, в поймах можно без собаки добыть белок. Белка кушает ивовые, ольховые почки. Любит шишку еловую и пихтовую.

Про пушного зверька-белку вкратце рассказал. Конечно, лучше заместо белок соболей стрелять. Но соболя по отношению к белке мало. На одном гектаре леса может жить выводок белок. На тысячах гектарах леса может не жить ни одного соболя! Королю пушнины нужно большое жизненное пространство. Он охотник, хищник.

Промыслово-охотническая собака Белка. Не охотничья, а охотническая, – это не опечатка. Так называет свою собаку. Белая собака с рыжим левым ухом, на крупе – рыжие пятно размерами с яйцо на сковороде, на горячей сковороде. На холодной сковороде яйцо может расползтись, – пятно получится на пол собаки! За белый цвет шерсти или за белую масть (так и так правильно, но охотник должен говорить: «масть», а Тимоха не охотник, он – таежник, – как хочет, так и говорит) собака получила свою кличку, так же, как и серый грызун белка.

Во всем виноват белый цвет. Только собака Белка по деревьям не скачет, шишки не грызёт. Собака при виде бельчонка пытается залезть на дерево. Шишки грызть не пытается. Сколько собаке лет – неизвестно. В начале марта этого года собаку нашли на улице, привели к парнише. Он становился охотником-промысловиком, – обязательно должна быть собака, положено по статусу! Тем более белый, крупный зверь похож на лайку: уши торчат немного в стороны, немного большие, овчарочьи уши, хвост временами закручивается, тело длинное, морда острая, вытянутая, опять же, как у овчарки. Для лайки, для суки, – крупная собака. Шерсть с длиной остью – длинный остевой волос. Подпушек небольшой. Шуба небогатая.

Собака ищет соболей, но пока что не нашла. А вот белок находит. Летом на речке задавила норку, держала трёх енотов. В городе отправила на тот свет десяток кошек. С кошками не разговаривает: подбегает молчком. На кошачью оборонительную стойку, а также на звуковые угрозы не обращает никакого внимания. Хватает за туловище, стряхивает позвоночник и только после этого начинает говорить. Мол, иди, посмотри, какого я зверя задавила!..

Собака любит коров, – сходу садит корову на задницу. Может, будет толк с собаки?.. Когда Тимохе привели собаку, он думал что Белка немая. За полтора месяца не прозвучало ни одного «гав»! Ошибался. – Зайца гонит, что хорошая легавая, с песнями!

У него ещё одна собака есть. Вот та – точно морда собачья. Кличут собачью морду Муркой! Нормальная собачья кличка, никто не догадается, как зовут собаку. Мурка – собака молодая, полгода от роду. Белкина дочка. Кто был Муркин папа, Белка не говорит, – стыдно, наверное. Но, глядя на дочку, можно подумать, что папа у неё был дворянин!..

Дочка взяла от матери тело и рыжий цвет левого уха. Собачка почти вся рыжая, только носочки и манишка белого цвета. Короче, молодой охотник обзавёлся собаками с улицы. И хочет, мечтает, надеется, чтоб собаки работали. Хотеть не вредно, мечтать тоже, а надежда умирает последней!

Дошла очередь до третьей белки. Промыслово-охотничьё ружьё «Белка». Марку оружия не помнит. Если серьёзно, – он не знал, даже не интересовался маркой ружья. По тайге ходил и будет ходить с разным оружием, – ни разу не поинтересуется, какой завод изготовил карабин или ружьё. Уверен, что эти знания ему не пригодятся. Зачем забивать голову разной ерундой? Разумеется, если бы оружие было зарегистрировано на его имя, – помнил бы марку стволов.

«Взял „Иж-48/2б-ёк-5“ и пошёл на охоту». – Такая же галиматья, как начало рассказа! «Взял двустволочку шестнадцатого калибра, пошёл в лес». – Звучит гораздо приятней, понятней. Какая разница – «Иж», «Тула», «Зауэр», «Калашников»?..

Есть так называемые охотники-теоретики. Сами они себя называют супер-охотниками, профи! Марками ружей так и сыплют, так и сыплют! Знают года выпуска множества марок охотничьего оружия. Даже знают марку стали стволов! Как правило, в тайге такие знающие люди – профаны и дилетанты. Иначе и быть не может: не хватает времени ходить в тайгу. Надо зубрить разные марки!..

Ружьё «Белка» – комбинированное, промысловое оружие. Не для любителя утятьника, верней – любителя стрелять по бутылкам да по банкам. Ружьё-двустволка, вертикалка. Верхний ствол – нарезной, калибра пять и шесть десятых, именуемый мелкашкой или малопулькой. Нижний ствол – ружейный, гладкоствольный, двадцать восьмого калибра. Сверловка ствола, цилиндр. В народе нижний ствол зовется дробомётом.

Ружьё старое, пятьдесят четвёртого года выпуска. Очень удобное оружие! Промахнулся с мелкашки, зверёк уходит, – взводишь тот же курок (он один на два ствола), переставляешь собачку в нижние положение (она сразу под курком), – на эти действия уходят доли секунды, – шарахнул с нижнего ствола, с ружейного, и – никто больше никуда не бежит…

Был выбор, с чем ходить по тайге: ружьё шестнадцатого калибра, горизонтальная двустволка, или ружьё двадцатого калибра, одностволка, трёхзарядка или «Белка». Выбрал «Белку», – любой другой из трёх вышеперечисленных ружей выбрал бы последнее ружьё.

Тринадцатого ноября девяностого года в тайге снега нет. По ночам слабый морозец. Так что речки пока не думают шугавать. Парниша находится в зимовье, которое стоит в верховьях ключа под названием Соха, притока реки Сейм. Местные, народ с посёлка шахтёров Быков, речку Сейм зовут по-старинке, по-японски – Сунсури. Красивое название! Сунсури – правый приток реки Найбы. Вон куда Тимоха забрался!..

Можно сказать по-другому. Находится в восточных отрогах южной части Камышового хребта, в бассейне реки Найба. – Попробуй, найди! На маленькой Сохе можно плутать и плутать – на избу не выйдешь. На большой Найбе можно год плутать – ключа Соха так и не найдешь. На устьях рек указатели отсутствуют. Про карту не стоит и говорить, – в СССР на картах даже не обозначаются жилые посёлки!..

В первых числах ноября, со второго числа, дружно вздрогнули: впятером за пять дней срубили зимовье из свежего леса. Так что изба функционирует всего шесть дней! Ничего страшного, просохнет. Спать в избушке нужно осторожно, к стенкам не прислоняться. А то прилипнешь – спросонья может всякое почудиться. Есть ещё одно неудобство: с потолка может капнуть на голову смола. Что периодически и происходит.

Это не смертельно, охотники-промысловики не унывают, не теряются. Ножницами клок волос выстриг – и всё нормально. Глядя на причёски двух промысловиков, можно подумать, что они переболели стригущим лишаём в тяжелой форме. А если еще не переболели? Лишай – недуг заразный, скажем, переходящий недуг.

Так что не рекомендуется снимать головной убор на людях. В шапке спокойней и тебе, и людям. Главное – в шапке безопасней. Нельзя народ нервировать. Люди озлоблены, – перестройка, однако, затянулась. На властьимущих народ свою злобу не выместит – боится. Двум лишайным может достаться за всё и за всех! У ребят нет желания оказаться подрывным клапаном на народном паровом котле с логотипом «СДЕЛАНО В СССР»!

В новой смоляной избушке два промысловика живут и работают. Второй, кто с Тимохой, на самом деле – первый, и не он с Тимохой, а Тимоха с ним: хозяин промыслового участка, охотовед. А участок огромный.

В шести километрах от посёлка Быков вверх по Найбе на левом берегу стоит тырловка, владения совхоза Долинский. Тырловка стоит возле ключа, бегущего с хребта Шренка. С этого крупного ручья начинаются охотничьи угодья штатного заготовителя, промысловика, охотоведа Василия Ивановича. Коротко – Васька, за глаза – Чапаева или Чапая. Охотоведу не нравится, когда его называют легендарным героем Гражданской войны. Если быть точным, ему не нравится, когда его называют главным персонажем многих анекдотов!

Выше тырловки по Найбе с обоих берегов – поля. По левому берегу идёт старая дорога и большие поля. По правому берегу полей меньше, преобладает пойменный лес. Левобережные поля разделены полукилометровым невысоким пережимом. Большое длинное поле за пережимом называют Сеймовским. Поле заканчивается, на правом берегу – устье Сейма. От тырловки до устья Сейма около полутора часов ходу в груженом варианте. С Сунсури пошли основные угодья. Охотники промышляют в отрогах Камышового хребта.

От устья Сунсури вверх по Найбе, по правому берегу, следующим будит ключ Уртай. На устье ключа, чуть ли не на самой Найбе, стоит старое, древние зимовье. В нём летом живет шпана. Изба наполовину сгнила, но функционирует. Дальше по Найбе – устье речушки с красивым названием Роза. Название красивое, но пройдёшь раз по Розе – больше не захочешь: вся река завалена мелким валежником.

За Розой – ручей Медвежий. Сам ручей маленький, ничем не примечателен. В километре от устья ручья стоит будка. Называют будку Медвежкой. Ночевать в будке можно, но не нужно. И наконец, устье реки Десна. Речка приличная, на ней стоит базовое зимовье. От устья до избы три часа ходу. С посёлка Быкова до базового зимовья на речки Десна при хорошей загрузке рюкзака идёшь около десяти часов.

Вот такие огромные угодья. Можно объяснить иначе, границами, – получится масштабней. Начнём с северных границ. На Камышовом хребте водораздел между реками Десна и Куйбышевка. На хребте Шренка границей служит южный водораздел речки Змейка. Дальше на юг по хребту Шренка одни мелкие ручьи, крутые склоны, ельника мало. Почему ребята и не промышляют на левом берегу Найбы. Восточная и западная граница по хребтам Камышовый и Шренка.

Дошли до южных границ. На хребте Шренка – ключ, возле которого стоит тырловка. На Камышовом хребте – южная граница, хребет Скалистый. Водораздел между реками Сунсури и Красноярка, по-местному, Загорка. Это самый крупный приток Найбы, текущий с Камышового хребта. Вообще-то самый крупный приток Найбы – река Большой Такой. Но данному притоку достаются воды Сусунайского хребта. Главным, основным местом промысла пушного зверя является река Десна.

Хозяин охотничьих угодий охотовед Васёк – Тимохин учитель по добыче и первичной обработки мягкой рухляди. Правда, учитель сам не так давно начал заниматься непосредственно добычей пушного зверя, – ловит соболя всего третий сезон. В связи с работой охотоведа, в тайге на своём участке бывает наскоками. Это только в книгах охотовед не вылезает из тайги, а в жизни охотовед не вылезает из-за письменного стола. На данный промыслово-охотничий сезон Васёк взял отпуск.

После Нового года – на работу, охотовед преступит к своим служебным обязанностям, то есть сядет за письменный стол. До того, как устроиться в госпромхоз, он десять лет работал в САХНИИ – в Сахалинском научно-исследовательском институте. Мотался по всему острову (и не только по Сахалину) в экспедиции, связанные с биологией, в качестве младшего научного сотрудника. Сказать точней и проще – в качестве охотника. Брал соболей, оленей, медведей, птицу разную. – Брал то, что было нужно для научной работы.

Так что практика у него неплохая, но далеко не отличная, про теорию лучше не говорить. Работал-то с кем? – Биологи, доктора, профессора. Васёк про обыкновенную мышку-полёвку может загнуть на два часа, если его не остановить. К тому же, в перерывах между экспедициями заочно отучился в Иркутском сельскохозяйственном институте. Иначе бы не был охотоведом. Васёк старше парниши на шесть лет.

Пошёл второй год, верней, второй сезон, как Тимоха становится охотником-промысловиком, соболятником. Всё становится – никак стать не может. Сдвигов, можно сказать, ноль. В чём проблема? – Ученик потому что тупой, берёза каменная! В душе он не охотник и не рыбак: нет азарта что на рыбалку, что на охоту. В душе он – таёжник! Нравится жить в лесу, ходить по лесу, но с какой-нибудь целью. Чтобы жить в тайге, нужно чем-то заниматься, связанным с тайгой. Например, добывать зверя или ловить рыбу, хотя бы для себя, на пропитание.

В его послужном охотничьем деле, естественно, он числится учеником, первый разряд. Пяток рябчиков, пяток белок – больше ничего не добыл. Ходить по тайге его учить не надо, – сам кого хочешь научит. Бражку пить, – тоже сами с усами: пьёт, ещё как пьёт и бражку, и водку!..

В лесу охотники пьют бражку: водка – дорогое удовольствие. Хоть стоит сорокаградусная и немного, – брать нужно с боем, потратить полдня. Антиалкогольный закон давно пошёл по швам, канул в лету. Что натворили правители? Всё опыты проводят, нашли подопытных мышей. Что сделаешь, если в Союзе человек – это звучит гордо только на плакатах. На самом деле человек – вообще не звучит, расходный материал, человеческая масса. По-новомодному – электорат!

У охотоведа охотничья собака – супер-пупер! Он же охотовед! – Не будет, как его ученик, подбирать собак с улицы. Васька – псина с родословной. Всё, как говорят, путём: у собаки есть документ. С самой Москвы привёз щенка! Кобель породы курцхаар, – сходу не выговоришь. Кинологи, а также знающие люди, насторожились. С курцхаара сделать лайку? Может, охотовед втихую занимается шаманством, камлает над своим псом? Пока никаких сдвигов, не повезло Ваську что с помощником, что с собакой: не хочет курцхаар становиться лайкой! У пса голубая кровь, а лайка всего на одну ступеньку поднялась от волка, собака дикая! Курцхаар – немецкая гончая, легавая. Зайчатник и на водоплавающую дичь, охотник-универсал – по всему работает. С таким универсалом в тайге нужно держать ушки на макушке, иначе голодным останешься. Потому что пес работает по всему: по кастрюлям, по рюкзакам!..

Без содрогания Тимоха не может вспоминать курцхаара по кличке Дик. Сколько псина попила крови! И не только его крови – многим досталось, а ему больше всех. Собака Дик может много жрать, очень много и хорошо, мастерски воровать. Больше курцхаар ничего делать не может и не хочет.

Последний воровской налёт Дика произошел неделю назад. Охотники-промысловики достраивали избу на Сохе, с ними четыре собаки: Белка с Муркой Тимохины, Беся – Николая собака. Вот Беся – почти лайка, симпатичная псина волчьей масти. Дик в своре четвертый, единственный кобель, единственный проглот.

Ребята работают в поте лица. Кто землю на крышу бросает, кто дровишки подтягивает. Короче, каждый занят делом, работа кипит. Парниша работает бензопилой «Дружба», делает доски и плахи на нары, на стол, на дверь – разводит брёвна вдоль, в этом деле он за лето стал мастером. Ровно год назад первый раз в жизни взял в руки бензопилу.

Собака Дик охраняет рюкзаки. Других собак к мешкам не подпускает. Молодец Дик, так держать! Сели ужинать – хлеба нет! Но ведь в обед был. Был и сплыл, ушел хлебушек. Три булки, скотина, сожрал! Лайки рядом крутятся, – курцхаара не видно. Обычно, когда охотники садятся кушать, Дик тут как тут: смотрит жалобно своими поросячьими глазками в три карата, слюну пускает, – дайте, мол, хоть что-нибудь! А лучше – всё отдайте.

Спряталась собака в крапинку, нерпа сухопутная, – его работа. У пса чувство совести есть? – Нет! У пса есть чувство страха. Знает, что бит будет. Дик поступил чисто по-человечески: что охраняешь, то и имеешь. С ложной охраной рюкзаков курцхаар ловит охотников второй раз.

Первый случай произошел две недели назад. Васёк с Тимохой переносили продукты, вещи, капканы и прочий охотничий скарб, – грузились на Найбе и до базового зимовья. В рюкзаке у Тимохи, помимо основного загруза, – шесть булок хлеба. Четыре булки в карманах рюкзака: в один карман стоймя входят две булки хлеба. – Хозяйский рюкзачок! На каждом перекуре Дик охранял рюкзак молодого неопытного охотника.

Хозяина мешок пёс не замечал, как и самого хозяина. Зачем Дику мешок хозяина? – Там одни капканы, железяки несъедобные. Пес успел схарчить полторы булки хлеба, пока Васёк не застукал его с поличным. Всыпал проглоту по первое число! Думали, понял пёс, что воровать с рюкзаков наказуемо. – Горбатого могила исправит! Дик – собака умная, соображает отлично! Весь свой ум и соображение пёс пускает на поиски продуктов. В тайге продуктов питания не найдешь, выход единственный: воровать у хозяина…

Собакам каждый день варят ведро овса. Дика пайка в два раза больше, потому что крупная собака, – псу одному ведра мало будет: ему только на согрев нужно ведро овса, – пёс короткошерстный. Жрал бы вволю, – может, не воровал бы, и по зверю бы работал. У Дика вошло в привычку… вот только, интересно, что – воровать или жрать? По наблюдениям парниши, у пса две привычки: воровать и жрать!..

Летом на папоротнике давал Дику почти полное ведро варёной краснопёрки. Курцхаар сожрал всё и посуду за собой вымыл. Через полчаса стоял возле костра, пускал слюни, смотрел на людей, как они кушают жареную симу. Тимоха бросил Дику кусок жареной рыбы, – тот на лету «чмок», не жуя! Как будто собаку неделю не кормили.

Сколько же ему надо вволю нажраться? Может, Дик любит жареную симу, а ведро краснопёрки схарчил ради приличия? Соблюдает правила хорошего тона? – Пёс-то с родословной! Но Дик никуда не денется! – Без этого пса у парниши нет охотничьих рассказов.

А пока расскажет про строительство избы из свежего, сырого леса…

Изба поставлена в таком месте, что тоску нагоняет. Глухой распадок, небольшой ручеёк. Кругом ельник, – на то он и глухой распадок. Изба была нужна именно в этом районе, на Сохе. Теперь можно будет обрабатывать речку Сунсури. До Быкова добираться в два раза быстрей, чем с Десны, с базового зимовья.

Наступил ноябрь. Нужно начинать охотиться, промышлять зверя пушного. Васёк сидит на Десне, не шевелится. Тимоха с ним за компанию сидит на базовом зимовье и тоже не шевелится. – Вдвоем сидят и не шевелятся. Точней будет: сидят на зимовье, оно пока что у охотников одно. Будку на Медвежке в счёт не берут, а зимовье, которое гнилое на ключе Уртай, и вспоминать не стоит.

Товарищи охотники только закончили десятидневное турне по Десне до устья и километра три вверх по Найбе. Нет, нет, – десять дней они это расстояние не шли. Даже если бы ползли по-пластунски, – за неделю бы управились. Каждый день бегали на Найбу. Обратно шли груженые: затаскивали на Десну продукты, капканы, прочий скарб, – всё, что нужно в тайге зимой. Много чего нужно в тайге зимой! Всё в тайге зимой нужно, и чем больше этого всего, тем чувствуешь себя комфортней, уверенней.

С хребта Шренка по речки Змейки пробили дорогу до Найбы. Лесорубы прут в эти края. В середине октября по свежебитой дороге сделали завоз на «ГАЗ-66». Таскали поклажу десять дней, потому что много чего завезли.

Сидят два охотника на Десне, ждут помощников. Решили ставить еще одну избу. – Надо обязательно ставить! Помощники должны были подойти два дня тому назад. Начался промысловый сезон, охотовед решил избу ставить. Как на охоту, так собак кормить, – это про него. Хлеб кончается. Если бы не чёртов суповой набор, хлеба бы еще хватило на пару дней. Суповой набор, – разумеется, Дик. – Парниша его так ласково называет. Пес выглядит на пять с плюсом.

За две недели с упитанной собаки получился скелет, обтянутый кожей. Шерсти всего сантиметр, мослы торчат в разные стороны. Становится страшно, когда пёс рядом проходит: если тебя зацепит, – можно сильно порезаться о торчавшие кости!

Чья бы корова мычала, а парнише следовало бы помолчать. К самокритике относится весело. Он сам – как суповой набор: ходит, костями гремит. Потому медведь до сих пор его не съел, что грохот костей слышит и уходит. Косолапый – это не собака, кости грызть не любит. Дик громче костями гремит…

Пошел Тимоха в Быков за хлебом. Почему именно он? Васёк сказал, что сухарями перебьется. Можно, конечно, сухарями перебиться, блинов гору напечь. Парнише обязательно нужен хлеб, – так любит кушать хлеб! Ерунда все это. Без хлеба протянет гораздо дольше Васька, – тянул не единожды.

Сидеть неохота, уединение – хорошо, но иногда нужно выходить в цивилизацию. Фактически всё лето и два месяца осени в лесу проторчал. Побежал за хлебом ради смены обстановки, хлеб – сбоку припёка. Нужна была причина прогуляться на дальнеее расстояние. Вдруг соболь попадется?..

Наконец, разобрались, зачем в Быков понесло. Посмотреть со стороны на его ход, – так не ходят: не пошел, а побежал! С собой взял одну собаку Белку, винтовку «Белку». В рюкзаке – топор, чайные дела, офицерский литровый котелок, фонарик, лёгкий свитер, новенький пуховой спальник, – мешок, как говорят, «с нуля». Вышел с зимовья под вечер с таким расчётом, чтобы до темноты добежать до тырловки. Коров увезли на зимние квартиры, – тырловка пустует, так что можно переночевать, поутру сбегать в Быков до магазина, загрузится и к ночи прийти на Десну. С весом быстро не поскачешь, плюс постоянный тягун. Обратно идти в верховья Камышового хребта.

Чётко рассчитал время: в сумерках прибежал на тырловку. Нет, это не рассчитал чётко, это бежал чётко. Васёк сказал, что поздновато собрался. Парниша сам понял, что поздновато, – вот и наворачивал. Что налегке не бежать, тем более вниз?

Выбрал будку почище, с нарами. На улице развёл костерок, сбегал на ручей за водой. Пока дождался чай, – ночь наступила, прибежал на тырловку в преддверии ночи. На дворе поздняя осень, темнеет рано и быстро. Вода в котелке быстро закипела. Литр воды кипятить на костре – как на газовой плитке: раз и готово. Попил чая. Надо делать баиньки. Конечно, рано спать ложится, а больше делать нечего.

Раздеваться или нет? Спальник новенький, пачкать не хочется. Он, конечно, не из шахты вылез, но всё равно одежда грязная. Спальный мешок внутри беленький, чистенький. Снаружи спальник из тёмно-синей болоньи.

Разделся до трусов, юркнул в холодный спальный мешок. – Холодно, однако! Застегнул молнию, один нос наружу смотрит. Через пять минут согрелся, молнию немного расстегнул. Посмотрим, что за штука такая – пуховой спальник, да ещё с капюшоном. Не приходилось спать в пуховых мешках, но слышал, что хорошая, тёплая вещь. Одно слово «пуховой» греть должно! Если быть предельно точным, в спальнике нет ни грамма пуха, – там мелкое куриное перо.

Прибежала собака, улеглась под нарами. Будку выбрал с нарами, но без двери. Есть будки с дверьми, нары поломаны или вообще нет нечего, а вместо нар кровати стояли. Здесь восемь будок, печки отсутствуют. Найба – это не речка Долинка, в верха ходит много народу…

Нельзя ставить кирпичные печки! – Народ отзывчивый, добрый, душевный, шахтёры – те более душевны, потому что у них заработки большие! По своей душевной простоте разнесут кирпичные печки в пух и прах! Гораздо выгодней ставить буржуйки: весной поставил, осенью забрал.

Штуковина, которая называется пуховой спальник, – отличная вещь! Спал, как в зимовье с работающей на малых оборотах печкой. Вылезать из спальника плохо, больно холодно. Минус, что ли, ночью был?

Быстро вылез, моментально оделся. Завёл костерок, повесил водичку под чаёк. Точно минус: на лужах тонкий ледок. Попил чаю с сухарями, заморил червячка. В Быкове надо будет что-нибудь взять «на перекусить». Засунул спальник во вкладыш, спрятал на ручье. Там же ружье спрятал и все остальное. Зачем двенадцать километров таскать? – Лишний груз.

Побежал в Быков. Больно рано побежал, – хлеба может не быть, придется ждать. Холодный встречный ветер, стрижка короткая, – голова мерзнет. Забыл взять шапку, – вчера тепло было. Сейчас выморозятся все поседение извилины или выдует их. Пока есть чем думать, нужно что-то придумать.

Безвыходных ситуаций не бывает, – мозги плохие бывают! Снял с себя тонкий свитерок, что взял на всякий случай, – не знал, как себя поведёт пуховой спальник. Спальник повёл себя отлично! – В трусах спал. А свитер понадобился на подъёме. Отрезал у свитера рукав. На узком конце рукава завязал узел, натянул этот предмет на голову. А из свитера теперь можно сделать безрукавку. Телу стало прохладно, это дело поправит быстрым ходом. Главное – голове тепло стало! На расстоянии новая часть гардероба смотрится как спортивная: тёмно-жёлтая шапочка с бубенчиком. Вблизи на него лучше не смотреть, отвернутся или глаза закрыть. Иначе придется слушать по телевизору Кашпировского! Литрами глотать воду, заряженную Чумаком!..

Всё не может вспомнить, – умывался он вчера или нет? Не сегодня, а вчера! Возле пионерского лагеря Горняк надо ополоснуть в ручье физиономию. Не соблюдает гигиену, забывает в лесу умываться! Это в привычку входит. Какой там, входит? – Давно уже вошло в привычку. Поросёнок!

Отошел от тырловки метров на триста. Вышел на длинную прямую протяжностью километра в два с половиной. Впереди на дороге появились три человека, идут на встречу. С ними две собаки. Парниша насторожился, но не сбросил скорость сближения с неизвестной троицей. Кто такие? Путные охотники давно в тайге соболей ловят.

Белка рванула вперёд, две собаки бросились на встречу. Вдруг грызться начнут? Белка – собака боевая, численное превосходство на стороне врага. А если два пса тоже боевые? Можно собаки лишиться. И ничего не может сделать! «Ружьё спрятал, чёрт бы меня побрал!», – и дальше смачно, длинно выругался в свой адрес.

На середине дороги собаки встретились. Драки нет, значить свои. Тройка псин полетела на встречу с Тимохой. Узнал собак – Беся и Байкал, собаки с одного помета. Как бы они охотника с ног не сбили в порыве радости встречи. Подбежали, прыгают на грудь, ластятся. Белка с ними заодно, – как будто и с ней не виделся четыре месяца. Ревнует Белка, собаки очень ревнивые зверюги, не могут скрывать свою ревность.

Бросил на обочину дороги рюкзак, сел, закурил. Помощники идут. Экскурсия в Быков отменяется, – хлеба у них полно. Гоша много хлеба в тайгу берет, Николай тоже. Если быть официально точным, – помощников идет двое, третий помощник – Тимоха. Один в приближающейся тройке – охотник-внештатник, договорник. Николай промышляет по договору в паре с Васьком, они старинные товарищи.

Штатный охотник постоянно работает в заготовительной организации. Внештатник трудится в любой другой организации. Берёт договор у госпромхоза, на своем предприятии – отпуск. Обычно берут отпуск на время чернотропа. Николаю отпуск не нужен: он трудится вахтовым методом. Рядом с ним идет его товарищ по работе Гоша, тот самый Тимохин товарищ и напарник по туризму, бывший напарник, также и товарищ бывший.