Текст книги "Серые кардиналы советской эпохи"

Хрущев и Сталин

Никита Сергеевич никогда не был первым среди соратников Сталина, хотя только при нём и состоялась вся его карьера.

В 1929 году во время учебы в Московской промышленной академии Никита Хрущев познакомился с супругой Сталина – Надеждой Аллилуевой, которая училась там же. Только благодаря её протекции он стал в академии секретарем парткома. С этого началась партийная карьера Хрущева. В 1931 году он уже первый секретарь Бауманского райкома Москвы, в 1934 году – первый секретарь Киевского обкома, а с 1935 году вернулся в Москву на должность первого секретаря Московского обкома партии.

С этой должности в 1938 году он становится первым секретарем ЦК Компартии Украины, а в 1939‐м – членом Политбюро. Каганович вспоминал: «Я его выдвигал. Я считал его способным. Но он был троцкист. И я доложил Сталину, что он был троцкистом. Я говорил, когда выбирали его в МК. Сталин спрашивает: «А сейчас как?» Я говорю: «Он борется с троцкистами. Активно выступает. Искренно борется». Сталин тогда: «Вы выступите на конференции от имени ЦК, что ЦК ему доверяет».

На всех этих должностях Хрущев проявил себя как беспощадный борец с «врагами народа». В годы Великой Отечественной войны он был членом военных советов ряда фронтов и являлся одним из виновников катастрофических окружений Красной армии под Киевом в 1941 году и под в 1942 году под Харьковом. Закончил войну в звании генерал-лейтенанта.

С 1946 года он был председателем Совета министров Украины, затем его избрали первым секретарём ЦК КП(б) Украинской ССР. С декабря 1949 года он снова первый секретарь Московского городского и областного комитетов партии – секретарь ЦК ВКП(б) – КПСС. На этой должности Хрущёв смог добиться наивысшего доверия Сталина.

После XIX съезда КПСС Хрущёв вместе с Маленковым и Булганиным вошел в неформальную тройку секретарей ЦК. После смерти Сталина выступил главным инициатором и организатором смещения со всех постов и ареста Берии в июне 1953 года. В итоге аппаратной борьбы 7 сентября 1953 года на пленуме ЦК Хрущёв был избран первым секретарём ЦК КПСС.

Перед смертью Сталина Хрущёв наряду с должностью первого секретаря Московского обкома партии с 1952 года входил в числе восьми секретарей в Бюро Президиума ЦК: Берии, Булганина, Ворошилова, Кагановича, Маленкова, Первухина, Сабурова и Сталина. Сталин тогда принципиально отошёл от единоначалия в руководстве партии, занимая в государстве только пост председателя Совета Министров СССР.

Он в это время готовил радикальные реформы по отстранению партии от жёсткого руководства страной, потому что, по Конституции СССР, формально партийная власть над государственными органами была незаконна. Поэтому Сталин в 1952 году планировал, что партия должна быть компактной и малочисленной, а её главными функциями должны были стать идеологическая работа и разработка теории развития социалистического общества.

Вся полнота власти должна была сосредоточиться в Советах различных уровней. Кроме того, для выполнения этих революционных преобразований Сталин начал омоложение высших партийных органов, чтобы заменить старую партийную номенклатуру. Естественно, что для старой гвардии это предвещало уход на почетную пенсию, а для сопротивлявшихся – репрессии. Это явилось одним из основных мотивов убийства вождя.

Хрущёв тогда курировал органы госбезопасности и внутренних дел (НКВД). По его рекомендации министром госбезопасности был назначен знакомый ему по работе на Украине Игнатьев, при котором были сфальсифицированы «дело врачей» и «Мингрельское дело», чтобы ослабить влияние Берии.

В конце 1952 года при Игнатьеве были отстранены от дел верные Сталину – его секретарь Поскрёбышев, за 2 месяца до убийства Сталина его начальник охраны генерал Власик, а за три недели до убийства Сталина загадочно скончался комендант Кремля – молодой и здоровый генерал Косынкин. После этого Сталин в Кремль до самой своей смерти не ездил.

Ближайшие соратники «вождя народов» постарались ускорить его уход из жизни как ярые противники его идеи по реформированию партии и государства, а также из боязни серьезных кадровых изменений в рядах советской элиты, которые затрагивали интересы верхушки партии. После смерти Сталина эти идеи были забыты на десятилетия.

(Горбачев вместо этого предложил перестройку, которая была авантюрой, потому что вместо разработки идеологии партия отказалась от коммунистической идеи и попыталась заменить её на буржуазную демократию, чуждую российскому обществу, не говоря уже о советском народе. Это закономерно привело к катастрофическим последствиям.)

В воспоминаниях генерала КГБ Докучаева о причинах предательства Хрущева сказано: «Однажды во время войны Сталину позвонил с фронта Хрущёв. И настоятельно попросил принять его. Перед этим Сталину сообщили, что сын Хрущёва Леонид, военный лётчик, совершил тяжкое преступление, за которое полагается высшая мера наказания.

Хрущёв на приеме у Сталина… заплакал, а потом стал рыдать. Мол, сын виноват, пусть его сурово накажут, только не расстреливают…

Сталин сказал: «В сложившемся положении я ничем помочь не могу». Хрущёв упал на колени. Умоляя, он стал ползти к ногам Сталина, который не ожидал такого поворота дела и растерялся.

– Пощадите мои отцовские чувства! – воскликнул Хрущев, пытаясь вымолить у верховного отсрочку приговора и перевод с фронта в тыл.

– А отцовские чувства убитого твой сын пощадил? – Сталин просил Хрущёва встать и взять себя в руки, но тот был невменяем. Сталин вынужден был вызвать Поскрёбышева и охрану. Те влетели в кабинет и увидели всю эту неприглядную картину. Хрущев всё время твердил: «Пощадите сына, не расстреливайте…»

Сталина отказал в просьбе о помиловании сына Хрущев, совершившего преступление. Инцидент на встрече Хрущёва со Сталиным до сих пор вспоминается, особенно когда речь заходит об отношениях между Сталиным и Хрущёвым. Утверждается, что в этом заключается главная причина нападок Хрущёва на Сталина и разоблачения «культа личности».

Упоминается неосторожное заявление Хрущёва в присутствии своих приближённых: «Ленин в своё время отомстил царской семье за брата, а я отомщу Сталину, пусть мёртвому, за сына». Он до самой смерти не мог простить Сталину унизительного положения, в котором оказался на глазах у всех по воле вождя.

Хрущёв слово сдержал, но жизнь коварна и по-своему справедлива – он не избежал позорного конца. По выражению Черчилля: «Хрущёв начал борьбу с мёртвым и вышел из неё побеждённым».

Подробности инцидента Сталина не интересовали. Но он всегда был щепетилен в вопросах, касающихся своего близкого окружения, и знал достаточно, чтобы не допустить ошибок. Он твердо был уверен, что виноват в свершившемся сын Хрущева, потому что это был не первый случай, когда в порыве алкогольного угара он выхватил пистолет и нападал на кого-то.

Еще в начале 1941 года с ним произошло подобное, он должен был предстать перед судом, но благодаря отцу избежал суда и наказания. Из офицеров сын Хрущева был разжалован в рядовые и направлен в штрафной батальон. Вскоре попал в плен. Немцы, узнав, что среди пленных сын члена Политбюро, стали использовать его для агитации в прифронтовой полосе: выступая по радио, он агитировал советских солдат и офицеров сдаваться в плен…

Дело приняло политический характер, и Сталин дал указание начальнику Центрального штаба партизанского движения Пономаренко выкрасть сына Хрущева у немцев. Когда Сталину доложили, что Леонид доставлен в расположение одного из партизанских отрядов, и попросили самолет для доставки его в Москву, Сталин ответил: «Не надо рисковать еще одним офицером, судите Леонида Хрущева на месте». Сын Хрущева был расстрелян как изменник Родины.

Хрущев после смерти Сталина тщательно скрывал этот факт – был пущен слух, что летчик Леонид Хрущев погиб смертью храбрых в бою с несколькими немецкими истребителями. Хрущев был настолько озлоблен на Сталина за то, что его сына расстреляли и Сталин не хотел его помиловать, поэтому после смерти сделал всё, чтобы опорочить «вождя народов».

Сам Хрущев, будучи членом Военного совета юго-западного направления и армий, сражающихся под Харьковом, в критический момент, когда немцы окружили наши войска, бросил фронт и бежал в Москву. Ему грозил суд военного трибунала, но от наказания его спас Молотов. В одном из послевоенных выступлений Сталин назвал Хрущева придурком. Поэтому из чувства мести Хрущев свою ненависть к Сталину стал насаждать в народе. При этом он мстил не только Сталину, но и его детям.

Документально подтверждено, что Хрущев принимал непосредственное и самое активное участие во всех сталинских репрессиях. Он не имел морального плана осуждать репрессии, потому что если Сталин являлся преступником, то не меньшим преступником являлся и Хрущев.

Он обязан был также предстать перед судом, или уйти в отставку, или, оставаясь у власти, прекратить и больше не повторять репрессии. Однако все вышло ровно наоборот: Сталин и его «культ личности» был заклеймен, репрессии продолжались, а Хрущев оставался у власти.

Именно такие исполнители, как Хрущев, были повинны в степени жестокости и бесполезности репрессий. Есть принципиальная разница между репрессиями при Ленине и при Сталине. Ленинские репрессии были направлены в первую очередь против классов, сопротивлявшихся власти большевиков. Сталин следовал тем же курсом, поэтому итогом подавления сопротивления крестьян стали «раскулачивание» и «голодомор».

Затем главную проблему для советской власти стали представлять чиновники из «госаппарата», большинство которых были малограмотными, беспринципными и алчными. Поэтому аппарат стал неэффективен и неуправляем, что представляло реальную опасность для Советского государства.

Однако попытка обосновать и оправдать репрессии кажется циничной с моральной точки зрения, хотя это было восстановлением справедливости и «советским термидором». Потому что люди, развязавшие революцию и уничтожившие миллионы людей, – троцкисты Тухачевский, Уборевич, Якир и сторонники Бухарина – заслуживали высшей меры наказания, но официально их не могли судить за их истинные преступления против российского народа. Но при этом нельзя вершить справедливость, умышленно совершая зло…

Однако в годы репрессий Хрущев, Эйхе и группа региональных корыстных руководителей партии сделали все возможное, чтобы придать репрессиям максимально антинародный характер. И им на короткое время это удалось, пока Сталин и Берия не обернули репрессии против самих реальных организаторов и исполнителей, однако такие циничные и изощренные политики, как Хрущев, выжили и со временем отомстили Сталину.

При Хрущеве репрессии теперь уже против его политических противников и народа продолжались полным ходом. Сначала он уничтожил Берию и десятки его сторонников, а заодно и руководителя госбезопасности Абакумова, собравшего на Хрущева компромат. Затем репрессировал старых членов Политбюро – Молотова, Маленкова и Кагановича, не согласных с его волюнтаристской политикой в партии.

Он предал даже своих верных помощников – председателя КГБ Серова и министра обороны Жукова, неоднократно спасавших его от попыток ряда членов Политбюро и ЦК отстранить Никиту Сергеевича от власти. Этим он создал прецедент взаимного предательства между правителем и его серыми кардиналами, который мгновенно был разыгран более молодыми партийными лидерами, отстранившими его от власти путем заговора с участием тех же армии и спецслужб.

Однако до этого Хрущев по воле партноменклатуры запретил органам госбезопасности и МВД контроль и наказание партийных и советских чиновников, совершающих должностные преступления, зато с новой силой начал репрессии против Русской православной церкви и любого инакомыслия. Это была уже стратегическая ошибка, которая способствовала перерождению советской элиты, поражению в идеологической борьбе с Западом и в итоге – к распаду СССР и ликвидации коммунизма.

Не обладая никакими дипломатическими и политическими талантами, Хрущев построил свою внешнюю политику на запугивании Запада угрозой взаимного ядерного уничтожения. Обладая стомегатонной ядерной бомбой и средствами ее доставки в любую точку земного шара, он считал себя вправе предъявлять США и Западу ультиматум.

Запад испугался, но не сдался, а, наоборот, объединился и начал агрессивную борьбу против СССР всеми доступными методами, в том числе и разрушением единства внутри блока социалистических стран. Прямолинейное давление Хрущева на союзников в Центральной и Восточной Европе привело к кризисам в Венгрии и в ГДР, где была построена Берлинская стена, а чуть позже к революции в Чехословакии, стало прямым следствием бездарной «европейской» политики Хрущева.

Но самой чудовищной ошибкой Хрущева стал разрыв дружбы и сотрудничества с Китаем, обусловленный в первую очередь несправедливой и несвоевременной критикой Сталина. Свою внутреннюю политику тоже начал с дезорганизации деятельности правительства и беспрерывных экономических реформ, которые проводились без плана и непоследовательно, поэтому ни одна не была успешно завершена. Он не только дезорганизовал экономику, но и уничтожил сельское хозяйство. В результате в магазинах не стало даже хлеба.

Со своими либеральными политическими взглядами он также вел себя как слон в посудной лавке. Начав развивать частную инициативу, Хрущев в результате развернул борьбу с индивидуальными хозяйствами и окончательно доконал крестьянство. После него русская деревня была уничтожена и до сих пор влачит жалкое состояние.

Зато он порадовал многочисленный слой советской циничной и алчной интеллигенции «оттепелью», дав им свободу на инакомыслие, которое привело к деидеологизации партноменклатуры, появлению и легализации агентуры влияния Запада, что в итоге привело к поражению в холодной войне и развалу СССР.

СВОЙ ВЗГЛЯД

Хрущев сам немного побыл серым кардиналом при ослабевшем физически вожде Сталине, помог ему быстрее освободить трон, усыпить бдительность соперников в борьбе за власть и стать в СССР главой партии и государства. За десять лет нахождения на вершине власти он проявил себя не только безответственным демагогом, но и злым демоном в своей стране и в мире.

К счастью, недолго, но его ошибки и заблуждения имели такие чудовищные последствия, которые исправить уже никто не в состоянии до сих пор. Он был не только слабым руководителем, но и подлым и неблагодарным человеком, который предал не только своих коллег в Политбюро, но и самых преданных соратников, не раз спасавших его в трудные минуты.

Как и многие правители России, он боялся и не любил русских и православную церковь, поэтому первым из советских руководителей предательски вступил в сговор с Ватиканом и устроил репрессии в отношение Русской православной церкви, уничтожив сотни церквей и монастырей.

Однако, либерализовав политическую систему в СССР, он после отстранения от власти был просто отправлен на пенсию, не подвергался репрессиям и умер от сердечного приступа 11 сентября 1971 года, на 78‐м году жизни. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Сталин и Жуков

Жукова не случайно называли «сталинским маршалом», он стал символом победы над фашистской Германией в годы Великой Отечественной войны, но серым кардиналом вождя он не был, хотя и стремился к этому.

Историками давно подмечена такая закономерность – без Наполеона его маршалы теряли половину своей ценности. Советская история показывает, что точно так же без Сталина его маршалы теряли еще больше. Это относится ко многим, в том числе и к Жукову, который был излишне амбициозен и склонен переоценивать свои стратегические способности.

Защищая Жукова в беседе с писателем Симоновым, Сталин отметил: «У Жукова есть недостатки, некоторые его свойства не любили на фронте, но надо сказать, что он воевал лучше Конева и не хуже Рокоссовского».

Сталин сказал писателю только то, что должен был говорить мудрый вождь нации. Он не сказать ему грубой правды, что Жуков воевал так лихо под непосредственным руководством и при исключительной поддержке лично Сталина и от его имени, являясь представителем Ставки и заместителем Верховного главнокомандующего.

Однако все решения принимал Сталин, разрабатывал Генеральный штаб, а непосредственно Жукову никто не подчинялся. Он выполнял важнейшую и ответственную роль исполнителя приказов Сталина, и с этой ролью справился отлично. Жуков нужен был Сталину для той роли, которую он выполнял на фронтах. Он увидел, что Жуков способен исполнять эту роль еще во время инцидента на Халхин-Голе, но затем неудачно опробовал его в роли начальника Генштаба.

Но, несмотря на это, для управления фронтами от имени Сталина Жуков подходил вполне. В годы Великой Отечественно войны он выполнял от имени Сталина роль, аналогичную той, которую в Гражданскую войну выполнял Троцкий для Ленина.

Жукова боялись не меньше Сталина и Берии. Даже командующие фронтами, которые владели военным искусством лучше Жукова. Даже Рокоссовский, перед которым трепетали фашистские военачальники. Все советские военачальники предпочитали не связываться с Жуковым, а в случае разногласий обращались лично к Сталину.

Однако Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» не только ставит под сомнение роль Сталина как военного стратега в годы Великой Отечественной войны, но и нередко преувеличивает свою роль. Так, рассказывая о своем блестящем докладе на совещании руководящего состава вооруженных сил страны в декабре 1940 года, после которого его сделали начальником Генштаба, он умалчивает, что доклад был написан Баграмяном. Ранее он также присвоил себе авторство плана разгрома японских оккупантов, который на Халхин-Голе подготовил его начальник штаба, от которого он затем цинично избавился. Только на склоне лет Жуков, понимая величие личности Сталина и важность оценки, которую он давал его деятельности, с гордостью произнес: «Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова».

Жуков, несомненно, был выдающимся полководцем, «первым маршалом Сталина» и одним из настоящих героев Великой Отечественной войны, которому заслуженно было поручено Сталиным принимать капитуляцию фашистской Германии в Берлине, а затем руководить Парадом Победы на Красной площади в Москве.

Однако ошибки и неприятные особенности характера сталинского маршала объясняются не только его карьеристскими и корыстными мотивами, а объективными обстоятельствами его биографии – нехваткой образования и культуры, связанными с его социальным происхождением.

При этом они нисколько не умаляют его выдающуюся роль в истории нашего государства. Он был настоящим русским патриотом, которому ничто человеческое не было чуждо. Рядом с ним не меркнут имена и других великих полководцев Великой Отечественной войны – Шапошникова и Рокоссовского, только их Сталин называл по имени и отчеству.

О роли Жукова в послевоенной истории и в политике будет сказано далее.

Соратники и ближний круг Сталина

После смерти Ленина произошло полное обновление всего партийно-государственного аппарата, но оно почти не затронуло его верхушку, то есть лиц, которые с начала 20‐х годов группировались вокруг Сталина и поддерживали его в борьбе со всеми оппозициями. Они были связаны с ним тесными узами многолетней совместной работы, личной и бытовой близости.

Это помогло Сталину создавать впечатление, что он опирается на прежнюю большевистскую партию, которой официальная пропаганда создавала имидж «верных ленинцев» и выдающихся политических деятелей. Без этих людей, обладавших политическим опытом, Сталин не смог бы обеспечить руководство страной в условиях тотальной замены партийных, государственных, хозяйственных и военных кадров.

Верные соратники были необходимы вождю народов для того, чтобы, опираясь на свой авторитет и авторитет «ленинского ЦК», они могли самостоятельно управлять партийным руководством республик, краев и областей, а при необходимости критиковать и отстранять их от власти. Поэтому Сталин после 1928 года лично ни разу не выезжал в рабочие поездки по стране.

Как и в период коллективизации, для осуществления контроля и наказания виновных он направлял туда своих ближайших соратников, которые разделяли со Сталиным не только политическую, но и идеологическую ответственность за массовый террор в стране.

Когда на февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года Сталин объявил курс на «ликвидацию троцкистских и иных двурушников», после этого на протяжении двух лет он публично не выступал по этим вопросам. Но в его немногочисленных статьях и речах 1937–1938 годов говорилось уже не о репрессиях, а о ценности каждой человеческой жизни…

Идеологическое обоснование массовых репрессий Сталин доверил своим «ближайшим соратникам», как из числа руководителей партии (Каганович, Мехлис…), так и из органов (Ежов). При этом особенно отличился и «вошел в историю» генеральный прокурор Вышинский. Поэтому доля репрессированных среди членов Политбюро была ниже доли репрессированных членов и кандидатов в члены ЦК, а также аппаратчиков всех уровней и рядовых членов партии.

Чтобы обеспечить правильное понимание политики партии самими «ближайшими соратниками», Сталин имел на каждого из них досье с компроматом на службе и в личной жизни. 3 декабря 1938 года Ежов направил Сталину список лиц из числа членов и кандидатов в члены Политбюро, на которых имелись материалы в секретариате НКВД. В личном архиве Сталина хранились такие материалы на Хрущева, Маленкова, Берию и Вышинского.

Лояльность ближайшего окружения проверялась Сталиным по реакции на аресты их родственников, а также на очных ставках с их недавними соратниками, подвергнутыми арестам. Однако не все члены Политбюро посвящались в острые вопросы, связанные с великой чисткой. Как вспоминал Молотов, в Политбюро на эти случаи была отдельная «руководящая группа, в которую не входили Калинин, Рудзутак, Косиор и Андреев».

Официально эта «руководящая группа» была оформлена постановлением Политбюро от 14 апреля 1937 года в виде «постоянной комиссии» Политбюро, которой поручалось готовить решения для Политбюро, а «в случае особой срочности самой решать вопросы секретного характера». Только члены этой комиссии Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов и Ежов разрабатывали стратегию и тактику великой чистки и имели полное представление о ее масштабах.

Историками подсчитал, что в 1937–1938 годах Молотов провел в кабинете Сталина 1070 часов, Ежов – 933, Ворошилов – 704 и Каганович – 607 часов. Это в несколько раз больше времени, отведенного на приемы всех остальных членов Политбюро. Только Молотову, Кагановичу и Ворошилову Сталин разрешал знакомиться с донесениями, направляемыми ему Ежовым.

На лиц из первой группы таких донесений арест требовал личной санкции Сталина. На одном из таких списков, которые «проверяются для ареста», Сталин написал: «Не «проверять», а арестовывать нужно». Значит, он хорошо знал эти материалы и считал вопрос с их виновностью очевидным для него.

Вторая группа списков являлась информацией о ходе следствия. На них Сталин, Молотов и Каганович часто оставляли указания и степени воздействия на подозреваемых. В третью группу входили списки лиц, приговоры которым должны были быть санкционированы Сталиным и его ближайшим окружением. Некоторые списки именовались «альбомами» и включали по 100–200 имен, где на отдельных листах кратко излагалась суть дела обвиняемых.

Под каждым делом были отпечатаны имена членов верховной «тройки» – Ежова, Ульриха и Вышинского, но пока без их подписей. Сталин на этих листах ставил цифру 1, означавшую расстрел, либо цифру 2, что означало 10 лет лишения свободы. Судьбу лиц, о которых Сталин не оставлял пометок, «тройка» решала по своему усмотрению.

В августе 1938 года Ежов послал на утверждение четыре списка, в которых значились 313, 208, 208 подозреваемых и 15 имен жен «врагов народа». Ежов просил санкции на осуждение всех их к расстрелу. В тот же день на них была наложена лаконичная резолюция Сталина и Молотова: «За».

Как сообщил на XX съезде Хрущев, только Ежовым было послано 383 списка, из которых Молотов подписал 373, Сталин – 362, Ворошилов – 195, Каганович – 191 и Ждановым – 177, в том числе на 38 848 коммунистов, приговоренных к расстрелу, и 5499 – к заключению в тюрьмы и лагеря. Ульрих сообщал, что с 1 октября 1936 по 30 сентября 1938 года Военной коллегией Верховного Суда СССР и выездными сессиями было осуждено 36 157 человек, из которых 30 514 приговорены к расстрелу.

В начале репрессий не все местные партийные секретари верили, что осужденные «тройками» виновны, и обращались к Сталину за разъяснением. Сталин ответил: «По установленной практике тройки выносят приговоры, являющиеся окончательными». Поэтому сначала многие руководители на местах не были кровожадными.

Даже Ежов до середины 30‐х годов производил впечатление только тихого и исполнительного чиновника. Но страх оказаться недостаточно эффективным исполнителем, потерять свою должность и самому попасть в эти же «списки» привёл к созданию в годы «великой чистки» обстановки вседозволенности, доносов, провокаций и сведение личных счетов.

К сожалению, озлобленность и личные обиды превращали многих слабых людей в доносчиков, а карьеристов в фальсификаторов уголовных дел, которые отказались от моральных принципов и нравственных норм, а некоторые полностью потеряли человеческий облик. Примером откровенного цинизма и карьеризма являлись и крупные региональные руководители – Хрущев, Эйхе, Постышев, Дагин…

Целью репрессии первоначально было очищение партии от балласта врагов, вредителей, карьеристов и неспособных к позитивной деятельности руководителей, но репрессии приобрели массовый и неконтролируемый характер, особенно на местах, и стали помехой на пути строительства социализма. Они создали в обществе атмосферу страха и подозрительности. Поэтому Сталин назвал их «перегибами», а одиозные руководители НКВД – Ягода и Ежов – были заменены Берией, который не только свернул репрессии, но под контролем Сталина и Политбюро начал возвращение из лагерей тысяч невиновных или просто оступившихся людей, которые были очень нужны во многих сферах укрепления экономики и обороны страны…

Однако ближний круг нужен был Сталину в первую очередь для осуществления в стране стратегических реформ, создания современной и эффективной промышленности, высокопродуктивного коллективного сельского хозяйства и на их основе оборонной промышленности и мощной армии, авиации и флота.

К счастью, «вождь народов» хорошо разбирался в людях и смог найти великолепных исполнителей своих планов и директив партии среди уже известных чиновников, ученых и военных специалистов. При Сталине в стране было выращено новое поколение советских ученых, инженеров, конструкторов и деятелей культуры, которые, по многочисленным оценкам западных политиков, и смогли обеспечить Советскому Союзу победу над фашистской Германией и её многочисленными союзниками.