Текст книги "Этнокультурные стили мышления и образование"

Если первые больше втянуты в заботы и тревоги о будущем урожае, то вторые – заботятся о ситуации «здесь и сейчас». Коренным жителям леса не нужно постоянно совершенствовать технику «господства над миром», поскольку «сложная техника нарушит идеальное равновесие в природе, и охотникам наверняка придётся убивать слишком много зверей и собирать излишнее количество продуктов»[128]128
  Там же. С.103;


[Закрыть]. Не здесь ли кроется философская разгадка сущности техники?

Подобный же взгляд на генезис эко-культурных стилей есть и у К. Леви-Строса в «Структурной антропологии». Он опирается на исследования Дж. М. Купера, который подразделял племена тропической Америки на две группы: (А) «лесную» и (В) «окраинную». Причём, «окраинная» группа делилась, в свою очередь, на (bВ) «саванную» и (aВ) «прилесную». «Ничто не доказывает, – пишет К. Леви-Строс и даже не наводит на мысль о том, что саванна была заселена в древний период; напротив, «саванные» племена даже сейчас пытаются сохранить остатки лесного образа жизни в зоне своего распространения»[129]129
  Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 2001. С.115;


[Закрыть]. Далее следует указание, что у южноамериканского туземца – как и у африканского – «нет более ясного и более реального представления о географическом различии, чем различие между саванной и лесом». Но на этом, однако, сходство позиций Леви-Строса и Тернбула заканчивается. В отличие от африканской типологии в американской типологии саванна – место охотников, а лес – огородников. Однако это различие не абсолютно, если не принимать в расчёт такую наиболее архаичную лесную культуру, какую представляют охотники-пигмеи. Тогда лесные огородники у Леви-Строса соответствуют по стилю земледельцам леса у Тернбула, а охотники саванны у Леви-Строса – кочевникам степей и пустынь у Тернбула. Исходя из сказанного, получается, что «саванные» племена потому «даже сейчас пытаются сохранить остатки лесного образа жизни», что когда-то в древности были теми, кто вышел из леса охотников, а затем вернулись в лес в качестве огородников (земледельцев), встретив там далёких потомков тех охотников, кто когда-то остался в лесу[130]130
  Там же. С. 115–116;


[Закрыть]. Таким образом, лесные земледельцы действительно представляют наиболее развитую культуру, поскольку, живя в прилесной полосе, они могут многие перипетии огородничества компенсировать охотой, собирательством и даже – позднее – скотоводством, столь характерным для оставленных ими древнего леса и несколько менее древней саванны.

1.3 Разнообразные проявления этнокультурных стилей мышления: историко-культурный аспект

После рассмотрения стилей мышления в бесписьменных культурах обратимся к письменным.

Рис. 5. Стили письма в шумеро-вавилонской культуре

На примере изменений стиля письма шумеро-вавилонской цивилизации за 2300 лет – от первоначальных пиктограмм к ассирийской скорописи – и древнеегипетской цивилизации – от иероглифов к демократическому стилю – можно увидеть важные сходства и различия. Оба стиля, хоть и начинают с первоначальной образности шрифта, но уже в этом сходстве обнаруживают различия. Так, оказывается, что шумеро-вавилонские пиктограммы менее детализированы, чем древнеегипетские иероглифы. То есть, следуя Уиткину, первые, скорее всего, можно отнести к выражению «глобального» стиля восприятия, а вторые – «артикулированного». Да и сами формы позднего развития шрифтов косвенно свидетельствуют об этом: у вавилонян используется «угольно-призматический», «резкий» стиль скорописи, а у египтян – «дуго-округлый», «плавный». То есть у этих речных земледельческих цивилизаций, побережные оазисы которых окружены пустынями и полупустынями, обнаруживаются соответственно «западные», «мужские» и «восточные», «женские» черты стиля.

Рис. 6. Стили письма в древнеегипетской культуре

Ф. Кликс указывает, что «пиктографический текст…был скорее последовательностью высказываний, чем цепочкой изолированных понятий. Так, например, в древнешумерском пиктографическом письме изображения рта и пищи обозначали глагол «питаться», изображения женщины и гор имели значение «рабыня», так как рабыни захватывались в северных горных районах, знаки мужчины и плуга означали «пахарь» и т. д.»[131]131
  Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. М., 1983. С.195;


[Закрыть]. Затем на протяжении 2000 лет развитие письма складывалось таким образом, что изображения указанных сцен стали заменяться изображениями звуковых конфигураций отдельных слов. То есть речь идёт о принципе шрифта-ребуса: например, в современном виде «конь» и «як» – «коньяк». «Иногда ребусным способом писали и целые слова, если соответствующее понятие трудно было передать рисунком, – отмечает И.М. Дьяконов, – так, ги «возвращать, добавлять» обозначалось знаком «тростника» ги»[132]132
  История древнего мира / Под. ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. [Кн. 1.] Ранняя древность. М., 1983. С. 51–52;


[Закрыть]. «Это уже не иконо-, а фонограммы, – пишет Ф. Кликс, – знаки для последовательностей звуков, обозначающих совершенно другие понятийные признаки. Знак теряет здесь графическое сходство с обозначаемой вещью. Связь между звуковыми признаками и понятийными признаками устанавливается только в когнитивных структурах памяти»[133]133
  Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. М., 1983. С.198;


[Закрыть].

Рис. 7. Примеры японской живописи периодов Хэйан (слева) и Эдо (справа)

Такого же рода языковые различия характерны вообще для западного и восточного типов мышления, что отмечают многие исследователи. Так, Западу присущ атомарный «характер алфавитного языка, аналитическая структура слова, где самостоятельную семантическую нагрузку несут отдельные его части (корень, суффикс, приставка и т. д.), сообщающие грамматический смысл целому, механически собранному из частей. За словом алфавитного языка стоит понятие, образное содержание которого почти полностью редуцировано»[134]134
  Мамонова М.А. Запад и Восток: традиции и новации рациональности мышления. М., 1991. С. 102–103;


[Закрыть]. Для Востока же характерна целостность иероглифического знака, «заданная самой графической структурой иероглифа, образная целостность текстового фрагмента. Понятие слито в восприятии со своим образом, запечатлённым символическо-графически, и распредмечивается через целостную образность знака. На рисунках дзэн, помимо пейзажа, часто изображён (не написан!) текст, ибо его символический смысл также эстетически переживаем, как и всё остальное пространство изображённого»[135]135
  Там же. С. 102–103;


[Закрыть] (см. Рис. 7).

Иероглифам приписывается и магическое значение. «При таком подходе, – отмечает В.Н. Малышев, – всякий продукт труда, в особенности предмет материальной культуры, нуждается в надписи, как в освящении труда знаком-пожеланием. В Китае надписями украшены шкафчики, дверцы, ширмы, стены. Но надпись является и формой, а, следовательно, и сама нуждается в декоре – в каллиграфии. Один из китайских философов определил надпись как «реакцию образованной души на затронувшее её впечатление»[136]136
  Малышев В.Н. Пространство мысли и национальный характер. СПб., 2005. С. 43–44;


[Закрыть].

Но вернёмся к древней истории мышления вавилонян и египтян, переходя от языка к счёту.

Различие в стилях мышления вавилонян и египтян подтверждается и мнением историков древних математик: вавилонское точное мышление тяготеет к абстракции и «арифметизации», а египетское – к бытовой конкретности и «геометризации»[137]137
  Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М., 1984. С.55;


[Закрыть]. То есть «египетской математической мысли было свойственно внимание не столько к процедурам оперирования с числами, сколько к самим вычисляемым субстанциям и параметрам: содержимое ёмкости, потребность в камнях или древесине, необходимых для определённой постройки и т. д.»[138]138
  Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. М., 1983. С.230;


[Закрыть]. Вавилоняне были более нонконформистами, чем египтяне. Так, если последние были склонны придерживаться такого старого способа записи чисел, как «группировка» и «кучкование», то первые за тот же период более заметно перешли от старых принципов к «позиционному» принципу записи чисел «в виде линейной последовательности и факторной функции местоположения знака»[139]139
  Там же. С.232;


[Закрыть]. Данное новаторство во многом было обусловлено факторами скорописи («зачем») и клинописи («как»). Первый фактор был связан с интенсификацией социальных процессов (войны, увеличение фиксируемой информации и т. д.)[140]140
  Там же. С.202;


[Закрыть] в не столь внешне изолированном, как египетское, вавилонском обществе. Второй – с орудием и техникой письма (менялась не только форма, но и направление письма: «вместо сверху вниз и справа налево стали писать горизонтальными строчками слева направо»[141]141
  Там же. С.202;


[Закрыть]). Получается, что у вавилонян «резкие» формы письма тяготеют к вертикальности, а направление письма – к горизонтальности. Наоборот у египтян: «плавные» формы письма тяготеют к горизонтальности, а направление – вертикально-«кучно» ориентировано.

Рис. 8. Вавилонский и древнеегипетский стили счисления.

Стрелками показана историческая динамика перехода вавилонского стиля от метода «группировки» к «позиционному» методу

Выше на рисунке (Рис. 8) из книги Ф. Кликса «Пробуждающееся мышление», «показаны старые (восходящие ещё к шумерскому периоду около 3000 лет до н. э.) числовые знаки, а внизу – классические вавилонские клинописные знаки. Верхние выдавливались в мягкой глине с помощью круглого стержня: чтобы получить кружок, надавливали вертикально, для получения полукруга стержень держали наклонённым. Клинопись получалась сходным образом, только стержень имел не цилиндрическую, а призматическую форму»[142]142
  Там же. С.231;


[Закрыть]. И.М. Дьяконов считает, что «из-за невозможности быстро проводить по глине криволинейные фигуры без заусенцев и т. п., знаки превратились уже просто в комбинации прямых чёрточек, в которых трудно было узнать первоначальный рисунок. При этом каждая чёрточка из-за нажима на глину углом прямоугольной палочки получала клиновидный характер; вследствие этого такое письмо называется клинописью»[143]143
  История древнего мира. Под. ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. [Кн. 1.] Ранняя древность. М., 1983. С.52;


[Закрыть]. Знаки египетской числовой системы в среднем более пиктографичны, чем в вавилонской. Даже когда они обретают иератическую и демократическую форму шрифта, они всё ещё выглядят более живописно, чем знаки вавилонской линейной клинописи.

Кстати, различия в раннем и позднем стилях письма в данных культурах можно рассматривать и с точки зрения концепции различных функций правого и левого полушария головного мозга. Большое внимание такому подходу уделяет наш известный лингвист-антрополог Вяч. Вс. Иванов. «В египетской культуре, – писал он, – сохранились и пережитки самого раннего пласта представлений, связанных с правополушарной стратегией. Их можно увидеть во многих архаических иероглифах: например…знак обнимающих (и передающих силу) рук, обозначавших ко – двойника, по своей сути древнее, чем логическое осмысление ко как члена двоичного противопоставления, в которое входит фараон…; иероглиф, передающий жестовое обозначение данного числа как единого целого, древнее, чем операции получения этого числа как члена натурально ряда»[144]144
  Иванов Вяч. Вс. До – во время – после? (Вместо предисловия)//Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М., 1984. С.15;


[Закрыть].

То есть древнеегипетское общество с такими характерными чертами в стиле письма как «округлённость», «образная группировка», «горизонтальность», «симметричность» и т. д. оказывается более консервативным, архаичным в исторической динамике изменений, чем вавилонское.

Какие географические факторы могут влиять на различия в стилях мышления? Если в Шумере, в долине нижнего Евфрата «река довольно нерегулярно разливалась весной», то в Египте, в долине Нила – разлив регулярно «начинается в июне и держится до октября»[145]145
  История древнего мира. Под. ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. [Кн. 1.] Ранняя древность. М., 1983. С.31;


[Закрыть]. И.М. Дьяконов пишет: «Если Шумер пересечён отдельными самостоятельными руслами Евфрата, от которых можно было отводить многочисленные независимые магистральные каналы…, то весь Верхний Египет вытянут узкой лентой вдоль единой водной магистрали – Нила; лишь в Нижнем Египте Нил расходится веером русел – Дельтой»[146]146
  Там же. С.41;


[Закрыть]. В связи с этим для стиля социальной структуры Шумер характерны то возникающие, то исчезающие объединения мелких «номовых» государств, а для Египта – объединяющие вдоль побережья Нила цепочки «номов»[147]147
  Там же. С.42;


[Закрыть].

Древний Египет жил, уповая на прошлый порядок и опасаясь возможного хаоса. Шумер (Месопотамия), переживая стихии, хаос, жил надеждой на порядок в будущем. То есть первый был склонен к архаичному порядку, а второй к инновационному.

Примечательно, что египтяне воспринимали свою страну «плоской лепёшкой чёрной плодородной почвы» и обозначали это соответствующим иероглифом, похожим на вид лепёшки сбоку. «Чужую» же страну они обозначали волнистой линией на плоскости[148]148
  Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М., 1984. С.51;


[Закрыть]. В качестве примера восприятия «чужой» страны вот отрывок из того, что сообщал один египетский писец другому: «Ты не вступал на дорогу в страну Мегер [в Сирии], где небо сумеречно (даже) днём: она заросла миндалём, и дубом, и кедром, причём (деревья) достигли небес (в высоту)…»[149]149
  Цит. по: Там же. С. 51–52;


[Закрыть]. То есть Египет характеризуется однообразным, плоским (поля вдоль Нила и на Дельте) и симметричным (зелень по обоим берегам Нила и между гор пустыни) ландшафтом. «Чужие» азиатские страны характеризовались как обладающие труднопроходимым гористым и/или лесистым ландшафтом.

Древняя Греция, согласно Вяч. Вс. Иванову, усилила аналитический стиль тем, что стала активно использовать алфавитные знаки. «А что такое алфавит? Это не просто система изображения знаков с помощью отдельных дискретных знаков. Это также способ означения чисел. Это знаки математические, которые передают некоторые элементы натурального ряда»[150]150
  Иванов Вяч. Вс. Нейросемиотический подход к знаковым системам искусства//Человек в системе наук. М., 1989. С.356;


[Закрыть]. Отсюда пошло то, что на Западе называется научностью. На Востоке же остались или иероглифические способы записи, или же, как в Индии: «вся ранняя индийская наука, потрясающая по своей разработанности, передавалась очень долго пением под музыку, т. е. с помощью характерных правополушарных способов, ориентированных на текст как на единое целое»[151]151
  Там же. С.357;


[Закрыть].

Вообще тема право– и левополушарного стилей мышления довольно большая, и поэтому нас больше интересует её сравнительный этнокультурный аспект. В этом смысле «западный» стиль предстаёт как левополушарный, как правило, имеющий линейно-дискретный и вербальный коды (ориентация на хронос), а «восточный» – как правополушарный, как правило, имеющий нелинейно-континуальные и невербальные коды (ориентация на топос)[152]152
  Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М., 2003. С.34, 44–45;


[Закрыть]. Кстати, сказать, такое отождествление функций полушарий с мышлением культур ещё в 1870 г. в книге «Психология сознания» произвёл Р. Орнстейн. Но под «восточным» здесь, всё же, надо иметь в виду не столько географические признаки, сколько архаико-хозяйственные. Например, В.В. Аршавский, проведя нейрофизиологические обследования коренных народностей Северо-Востока, выявил у них высокие показатели правополушарного типа реагирования на ту или иную жизненную ситуацию. И это он объясняет, необходимостью выработки оперативно-контекстуального мышления в экстремальных условиях охоты на дикого оленя, а затем кочевого оленеводства. Для быстроты реакции важны не детали, а целостное видение ситуации[153]153
  Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М., 2003. С.37;


[Закрыть].

Согласно сравнительным исследованиям Ричарда Нейсбита и его коллег, если чувство личной свободы древних греков во многом обусловлено традицией дебатов, установившейся уже в VIII в. до н. э., то присущее китайцам чувство взаимных социальных обязательств, или коллективной субъектности в основном связано с традицией конфуцианской морали. Поскольку дебаты могли разрушить внутригрупповую гармонию, которая так ценилась китайцами, то они и не допускались. В этом случае им незачем было оттачивать логическую аргументацию для споров, а достаточно было идти интуитивным, эмпирическим путём. Нейсбит и другие классифицируют это различие как различие между аналитическим (категориальным, деконтекстуальным, радикальным и т. д.) мышлением Запада и холистическим (целостным, контекстуальным, срединным и т. д.) мышлением Востока[154]154
  Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. Культура и системы мышления: сравнение холистического и аналитического познания//Психологический журнал, 2011, том 32, № 1. С. 57–58;


[Закрыть]. «Холистическое мышление ассоциативно и в первую очередь отражает сходство и смежность. Аналитическое мышление прибегает к символическим системам репрезентации и его операции отражают структуру правил»[155]155
  Там же. С.59;


[Закрыть].

Грекам был свойственен дискретный стиль мышления, а китайцам – континуальный. «Греки всё-таки вели дискуссию о том, как представлять материю – в виде волн или частиц; китайцы же, по-видимому, никогда не сомневались в непрерывности материи»[156]156
  Там же. С.59;


[Закрыть]. Греки могли рассматривать какой-либо предмет мира вне контекста, вне полевой связи всего со всем, а для китайцев было естественно видеть всё во взаимосвязи. Поэтому, видимо, китайцы не только не ставили перед собой как важную цель точно классифицировать объекты, но и посчитали бы характерную для аналитического ума идею европейской хирургии как еретическую для древнекитайской медицинской традиции.

Показательно отличие греков и по их отношению к флоре и фауне. Когда специалисты проанализировали поэмы Гомера, то выяснилось, что люди и боги эстетически оценивались там греческим автором 800 раз, пейзаж – 70 раз, а флора и фауна только 24 раза[157]157
  Ясвин В.А. Психология отношения к природе. М., 2000. С.138;


[Закрыть].

Различия по способам восприятия и презентации языка также существенны. «Язык Китая это «язык глаза», в отличие от «языков уха» Европы, – отмечает В.Н. Малышев. – Так китайцы разных провинций могут почти не понимать друг друга на слух, но легко читают одни и те же иероглифы. «Коллекция» иероглифов, обозначающих все сферы понятий культуры и науки, была составлена в глубокой древности. Поэтому «грамотность» и «образование» по-китайски – синонимы. Отсюда знание древних текстов оказывается не объектом исторической лингвистики, а азбукой культуры. Написанное две тысячи лет назад для китайца может быть столь же понятно, как и написанное вчера, так как язык иероглифов не столь изменчив как их звуковое прочтение. Связь с прошлым в Китае много теснее, чем в европейских странах»[158]158
  Малышев В.Н. Пространство мысли и национальный характер. СПб., 2005. С.41;


[Закрыть]. Визуальные нюансы иероглифов поразительны в плане их роли в изменении смысла. «Так, например, иероглиф «юй» (яшма) отличается от иероглифа «ван» (князь) тем, что у него с правого бока есть точка. Подобные особенности рождают своеобразный вид творчества в Китае – так называемые недоговорки…»[159]159
  Там же. С.42;


[Закрыть]. Всё это в традиции принятия внутренних противоречий при внешних социальных догматах.

Есть различия и в представлениях об одних и тех же физических явлениях. «Аристотель объяснял падение камня в воздухе тем, что камень имеет свойство «гравитации», а способность дерева плавать на поверхности воды тем, что дерево имеет свойство «левитации». Китайцы, напротив, понимали, что все события в мире совершаются под воздействием поля сил. Например, у них существовало представление о магнетизме и акустическом резонансе, и они правильно объясняли поведение потоков»[160]160
  Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. Культура и системы мышления… С.59;


[Закрыть].

Кстати, в ходе истории менялся и сам стиль мышления в западной физической науке. Например, удивительно то, что и в конце ХХ века западные студенты в своих представлениях о движении, руководствовались интуитивной физикой, теорией механического движения, существовавшей задолго до Ньютона. Эта теория импетуса основывалась на представлении, что, когда тело приводится в движение, оно приобретает некую силу (импетус), поддерживающую его движение. Так, согласно древнегреческому астроному Гиппарху, следующему воззрениям Аристотеля на движение, «импетус камня, направленный вверх, сначала доминирует над его весом; по мере его уменьшения движение вверх замедляется. В конце концов импетус, направленный вверх, настолько ослабевает, что его «пересиливает» вес камня и последний начинает падать. Поскольку импетус, направленный вверх, продолжает ослабевать, камень движется вниз со всё возрастающей скоростью. В своих первых сочинениях Галилей объяснял ускорение падающего тела, исходя из представлений Гиппарха»[161]161
  Мак-Клоски М. Интуитивная физика//В мире науки. 1983. № 6. С. 91–92;


[Закрыть]. Эта же теория рассматривалась в средние века и в отношении горизонтального кругового и прямолинейного движения. Ошибка в понимании у многих студентов в том, что они неосознанно проводят поверхностную аналогию между понятиями импетуса и импульса. «Однако имеются два принципиальных различия: во-первых, импетус считался причиной движения, тогда как импульс – всего лишь количественная характеристика движения. Во-вторых, тело считалось имеющим импетус в некоем абсолютном смысле, тогда как в ньютоновской механике скорость и импульс зависят от системы отсчёта»[162]162
  Там же. С.93;


[Закрыть]. Как же проявлялась теория импетуса, например, у американских студентов в 1983 году? Во время эксперимента студентам колледжа предлагалось пройти по комнате и на ходу уронить теннисный мяч так, чтобы он попал в мишень, нарисованную на полу. Результаты показали, что выбор стратегии во многом зависел от уровня подготовки студента по физике. Из студентов, не изучавших физику, 80 % опускали мяч над мишенью, 13 % – до мишени и 7 % – после мишени. Из тех же, кто прошёл, хотя бы один курс физики, 73 % опускали мяч до мишени, 27 % – над мишенью и никто не опускал после мишени[163]163
  Мак-Клоски М. Интуитивная физика//В мире науки. 1983. № 6. С.93;


[Закрыть]. Д. Кол и Э. Уошберн показали, что до начала освоения курса физики теории импетуса придерживались 93 % студентов, а после окончания курса – 80 %. «Один из студентов так объяснял остановку катившегося по полу мяча: «Мне понятно, что трение и сопротивление воздуха уменьшают скорость мяча, но неясно как. Возможно, они как бы поглощают силу, которая заключена в мяче. Иначе говоря, для преодоления сопротивления воздуха и трения он должен расходовать силу и потому терять её, хотя, может быть, это и не так»[164]164
  Там же. С.94;


[Закрыть]. Тут, похоже на то, что студент антропоморфизирует движение мяча, придавая ему некоторое внутреннее свойство усталости, приводящее, в конце концов, к остановке. М. Мак-Клоски пишет: «Непонимание того, что траектория роняемого или бросаемого на ходу предмета в той или иной мере определяется его первоначальным движением, может быть причиной неверных действий и в других ситуациях.<…>В рассказе, напечатанном…в газете «Балтимор сан», описывается, как цирковой артист, жонглирующий на одноколёсном велосипеде, обучал этому искусству свою ученицу. Та никак не могла уяснить, что, двигаясь на велосипеде вперёд, шарики следует подбрасывать прямо вверх. Ей казалось, что подброшенные таким образом, они будут падать за спиной»[165]165
  Там же. С.90;


[Закрыть].

Какой же дидактический вывод для себя делают американские преподаватели физики? В общем, правильный[166]166
  Там же. С.98;


[Закрыть]. Чтобы студенты формально не подгоняли свою интуитивную физику под научную, которая-то и проверяется на экзаменах, а видели суть различий той и другой, нужно создать им условия для равноценного формулирования, диалогического проговаривания (а может, и стиле-ролевого проигрывания, добавим мы) обеих физик (до-ньютоновской и ньютоновской), соответствующих личностно-интуитивному и социально-научному контекстам (подробнее о контекстуальной школьной педагогике см. далее в Гл.2).

О влиянии «погружения» и «закваски» в инокультурной среде на приобретения нового стиля свидетельствуют разнообразные кросс-культурные исследования когнитивных психологов[167]167
  Нейсбит Р. География мысли. М., 2012. С. 271–272;


[Закрыть]. Вот пример того, как азиаты, получив установку, «стать» американцами, меняли свой родной стиль мышления и принимали теорию «импетуса». «Пэн и его коллега Эрик Ноулз, изучая американцев азиатского происхождения, выяснили, что они могут «включать» в себе американцев или азиатов. Студентам показывали кадры движения физических тел…, а затем просили оценить, насколько движение объекта зависит от его свойств (форма, вес и т. п.), а насколько – от факторов среды (сила притяжения, трение и т. п.). Однако перед ответом участников просили вспомнить, когда они отчётливо почувствовали себя американцами или, наоборот, азиатами. «Установка» возымела действие: ещё раз осознав себя американцами, многие участники поставили поведение объекта в зависимость от его внутренних свойств, в отличие от тех, кто вспомнил о корнях»[168]168
  Нейсбит Р. География мысли. М., 2012. С.150;


[Закрыть]. То есть получается, что доньютоновская физика была «западной» по стилю, а ньютоновская «азиатской»?

Примечательно, что в Древней Греции «никогда не было развито принципиально важное понятие нуля, которое столь существенно в арабской позиционной системе счисления, а также в алгебре. От нуля отказались на том основании, что не-существование чего-то несёт в себе логическое противоречие. В результате сложившееся западное понимание нуля, бесконечности и бесконечно малого формировалось с косвенной опорой на Восток»[169]169
  Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. Культура и системы мышления… С.60;


[Закрыть]. Но есть стилевое расщепление и на самой полярности «Восток». Вот, что в этой связи пишет известный историк математики К. Бойер: «Индусы были сильны в ассоциации и аналогии, в эстетическом и связанном с воображением чутье (flair), в то время как арабы были более практически мыслящие и приземлённые в своём подходе к математике»[170]170
  Цит. по: Катасонов В.Н. Метафизическая математика XVII века. М., 1993. С.8;


[Закрыть]. Кстати, мы сейчас пользуемся арабской системой счисления и записью цифр именно потому, что она оказалась проще, чем греко-римская. «Любопытно, – пишет В.Н. Катасонов, – что спор между «абацистами» и «алгоритмистами» – сторонниками вычислений на абаке (счётной доске, применявшейся для арифметическихвычислений приблизительно с V века до н. э. в Древней Греции, Древнем Риме. – В.П.) и вычислений с помощью десяти арабских цифр продолжается почти семь столетий (вплоть до XVII в. включительно)»[171]171
  Там же. С.19;


[Закрыть]. Так долго и потому, что «абацисты» не хотели терять монополии в прибыльном деле, и потому, что церковные ретрограды-схоласты, приверженцы аристотелизма не хотели открывать простолюдинам двери в эзотерику счислений.

На вопрос, как же хозяйственно-географически обусловлены индивидуалистский стиль мышления древних греков и коллективистский стиль мышления китайцев, Ричард Нейсбит с коллегами отвечают так. Если китайская цивилизация основывалась на земледелии, эффективное ведение которого невозможно без тесной кооперации работника со своими соседями, то греческая экономика не была столь тотально зависима от земледелия. «Греческая природная среда не способствовала развитию земледелия, поскольку состояла в основном из гор, спускающихся к морю. Этот тип экологии больше подходил для скотоводства и рыболовства, чем для крупномасштабного земледельческого хозяйства.<…>Политически децентрализованные греческие города также обеспечивали большие возможности активной деятельности по сравнению с китайскими городами. Греки, которые пожелали бы переехать из одного города в другой, были вольны сделать это – море всегда было запасным выходом для диссидентов. Кроме того, греки были вовлечены в торговлю на одном из оживлённых перекрёстков мира. Таким образом, им было что наблюдать, чему удивляться и что обсуждать»[172]172
  Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. Культура и системы мышления: сравнение холистического и аналитического познания//Психологический журнал, 2011, том 32, № 1. С.75;


[Закрыть]. Здесь уже важно обратить внимание на то, что более архаическое мышление китайцев сосуществует с хозяйственно поздним по сравнению с охотой и собирательством плановым земледелием. Тогда как у греков, наоборот, более современное мышление сосуществует с хозяйственно архаичными охотой, рыбной ловлей и пиратством. Оседлое земледелие пришло в Грецию на две тысячи лет позже, чем в Китай[173]173
  Нейсбит Р. География мысли. М., 2012. С. 62–63;


[Закрыть].

«В период Средневековья, – пишет Нейсбит, – когда в Европе начало преобладать земледелие, индивидуализм пошёл на спад. Европейский крестьянин в смысле прав и свобод, а также стиля мышления, мало чем отличался от азиатского, в то время как культурно и интеллектуально Восток шагнул далеко вперёд. Арабские эмиры проводили досуг за обсуждением Платона и Аристотеля, китайские вельможи упражнялись в искусствах, а европейская знать обсасывала кости в промозглых замках»[174]174
  Там же. С. 67–68;


[Закрыть].

В период Возрождения Запад многое заимствовал у древних греков, заново открывая их науку. Изобретение печатного станка в то время значительно улучшило условия для свободного выражения мысли по сравнению с периодом средневековья. «Китайцы же, хотя и изобрели печатный станок раньше европейцев, не могли им пользоваться на том основании, что с его помощью могла быть подорвана власть правительства (его запретили)!»[175]175
  Нисбетт Р., Пенг К., Чой И., Норензаян А. Культура и системы мышления…. С.75;


[Закрыть]. Это было характерно для конфуцианства, с его максимой «На земле нет неправых родителей» или «Государство управляется через сыновнюю почтительность» и т. п. Так, во Вьетнаме дети «не имели права делать никаких замечаний в адрес родителей, даже если ошибки или неблаговидные поступки были совершенно очевидны. Нарушающие правило получали 100 ударов палкой»[176]176
  Мухлинов А.И. Культ предков и воспитание детей в дореволюционном Вьетнаме// Этнография детства. Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1983. С.121;


[Закрыть].

П. Лоуэль писал о традиционном Китае: «Узы, возникшие для взаимной выгоды, закрепились в такие цепи, которыми молодое поколение безнадёжно приковывалось к старшим. На полпути нация как бы обернулась лицом назад, и в таком положении движение её вперёд стало крайне медленным.<…>Каждый член семьи так же неспособен на какой-нибудь самостоятельный поступок, как физически на это не способны рука, нога или глаз человека. Китай самым поразительным образом осуществляет полное лишение личных прав»[177]177
  Сидихменов В.Я. Китай: страницы прошлого. М., 1987. С. 344–345;


[Закрыть]. В китайской школе отсутствовала дидактика. «Если ученик не понимал содержания зазубренного, – пишет В.Я. Сидихменов, – это никого не беспокоило. Важно было, чтобы он знал наизусть, без запинки конфуцианские книги. Они не давали знаний о природе и обществе, их предназначение было иное: привить людям определённые моральные качества – чувство сыновней любви, почтительность, верность долгу и прилежание, преданность императору. Система обучения не менялась из века в век.<…>Ученик должен был не задумываясь воспринять изречения древних китайских мудрецов как аксиому и глубоко запечатлеть их в своём сознании. Всякое критическое осмысление текста или переоценка событий китайской истории считались неслыханным богохульством, попыткой потрясти основы общества и внести смуту в сознание народа. Всё это строго пресекалось в самом зародыше»[178]178
  Там же. С.393;


[Закрыть]. Естественно, что неосмысленное учение, изучение конфуцианских книг, основанное на догмах, шаблонах, начётничестве, тормозило широкое развитие науки и техники, хотя, как уже было сказано, тенденции такие в древнем Китае имелись.

Нам всем известно поступательное развитие западноевропейской математики, начавшееся с Пифагора, Евклида, Диофанта, Архимеда и др. А что же случилось с китайской? «Примерно до 1200 г. н. э., – пишет А.Л. Крёбер, – китайская математика была весьма скромной и вряд ли выходила за пределы арифметических действий. В течение XIII в. в Китае возникла некая разновидность алгебры неведомого происхождения, известная как метод «небесной стихии». Её кульминация связана с именами Чин Чжиу-шао (Ch’in Chiu-shao) (1247) и Чжу Шин-чжан (Chu Shih-chieh) (1303). Наиболее характерная черта этой алгебры – использование «монадической» единицы для представления неизвестной величины. Операции производились как с положительными, так и с отрицательными величинами, обозначавшимися чёрным и красным цветами. Трудно представить, чтобы эта алгебра целиком и полностью была чисто местным китайским порождением; но в ней почти нет арабских или индийских символов и способов вычислений. Это алгебраическое учение никогда не входило в классическую систему китайского образования; нет упоминания и о его сколько-нибудь серьёзном технологическом, астрономическом или практическом приложении. Немногие знатоки передавали его непосредственно тем, кто хотел и мог изучать его для себя. Эта алгебра не фигурировала среди экзаменационных предметов, которые сдавали претенденты на чиновничью должность. Лишь немногие понимали её. Она считалась неклассическим и плебейским учением. Официальные учёные часто пренебрегали ею, и в конце концов она была забыта»[179]179
  Крёбер А.Л. Стиль и цивилизации//Крёбер А.Л. Избранное: Природа культуры. М., 2004. С. 847–848;


[Закрыть]. Из Китая это искусство проникло в Корею, а затем в Японию, но и там осталось лишь в виде интеллектуального спорта, похожего на западные шахматы. В чём же отличие от западной математики? «Данная система имела дело с эллипсом, циклоидой, цепной линией и другими кривыми, но не с параболой или гиперболой. В ней исследовались цилиндрические, но не конические сечения. Для измерения длины окружности и площади круга применялись вписанные квадраты и их производные; но не использовались ни шестиугольники, ни (как правило) описанные многоугольники»[180]180
  Крёбер А.Л. Стиль и цивилизации//Крёбер А.Л. Избранное: Природа культуры. М., 2004. С.848;


[Закрыть]. Не было у китайской алгебры и геометрических истоков происхождения, да и вообще представления о наличии какой-либо геометрии.