Текст книги "Волков. Апраксин двор"

Глава 9

– Захар!!!

От грозного крика Дельвига вздрогнули не только стекла в окнах, но и, кажется, даже пол. Неудивительно, что денщик явился на зов господина чуть ли не мгновенно: буквально пролетел сначала на веранду, а потом, громыхая ботинками, – в гостиную.

– Звали, ваше преподобие?!

– Да уж конечно звал, – мрачно буркнул Дельвиг. – Сюда кто-нибудь заходил?

– Не было такого… Ну, то есть – только мы с Владимиром Петровичем да гости ваши. – Захар развел руками. – Ну и, может, из караульных кто, мало ли какая нужда была… А что стряслось?

– Ничего. – Геловани шагнул вперед. – А ты видел поблизости чужих? Кого-нибудь из прислуги, местных?..

– Никак нет, ваше сиятельство, не видел. – Захар подобрался, виновато втягивая голову в плечи. – Да и откуда мне было?.. Я ж, как снаружи стрелять начали, – сразу в машину за наганом и бегом к нашим. Считайте, всем взводом лешака этого ловили, да только вы без нас управились.

По всему выходило, что караульные дружно оставили пост, как только в лесу заметили незваного гостя… Впрочем, неудивительно – их послали сюда отстреливать чудищ и охранять его преподобие капеллана, а не дом посреди леса. Да и вряд ли хоть кто-то из бравых вояк мог сообразить, что случится… такое.

А вот Геловани, похоже, думал иначе – поэтому и не стал тратить времени на болтовню и направился к распахнутому окну.

– В таком тумане кто хочешь подойдет. – Его сиятельство уперся ладонями в боковины рамы и выглянул наружу. – Вот здесь и залез наш голубчик.

– Или вылез, – поправил я. – У дома чуть ли не полчаса не было охраны, дверь мы не закрывали. Мог зайти и через веранду… А потом услышал шаги – и в окно.

– Разумно. – Геловани кивнул и тут же, прищурившись, принялся разглядывать лес снаружи. – Значит, вот только удрал, получается… Не видать кого?

Туман уже почти рассеялся, но буквально в полусотне шагов от дома молодые деревья росли так густо, что неведомый злоумышленник мог спрятаться буквально у нас под носом – но, скорее, предпочел удрать подобру-поздорову. Запах я чувствовал, и не один, однако все они запросто могли принадлежать кому угодно – от самого Дельвига до рядовых солдат или какой-нибудь местной прислуги.

Следы… Нет, похоже, здесь тоже тупик. Я прямо отсюда разглядел с полдюжины отпечатков, а спустившись, наверняка нашел бы втрое больше, но все их явно оставили караульные. Прямо под окном не было ничего интересного, да и дальше тоже: хитрый воришка то ли сумел пройти весь двор и махнуть через ограду, не наломав веток и не смяв траву, то ли…

Впрочем, я на его месте свернул бы за угол дома и вышел к дороге: утоптанный и раскатанный колесами телег и автомобилей грунт не сохранит ни следов, ни даже запахов – их с легкостью перебьют бензин и конский навоз.

– Не вижу… Подвиньтесь, судари! – Дельвиг бесцеремонно растолкал нас плечами и свесился за окно чуть ли не по пояс. – Кто бы сюда не забрался – времени удрать у него было предостаточно.

– И все-таки я настоятельно советую отправить людей прочесать лес, – вздохнул Геловани. И чуть тише добавил: – К тому же будет не лишним избавиться от… лишних ушей.

– Надеюсь, ваше сиятельство не имеет в виду меня! – сердито пропыхтел Вольский у меня за спиной. – Кто-нибудь объяснит, что здесь вообще происходит?!

– Боюсь, все объяснения придется оставить на потом. – Дельвиг развернулся и зашагал к двери. – У меня не так много времени, чтобы тратить его на какой-то… мусор. У нас с Владимиром еще есть дела.

– К чему такая спешка, ваше преподобие? – усмехнулся Геловани.

– Просто не вижу смысла здесь оставаться. Но вы, конечно же, займитесь поисками. Я велю солдатам оказывать вашему сиятельству всякое возможное содействие. – Дельвиг повернулся ко мне. – А ты – умойся, найди в шкафу какую-нибудь куртку – и в машину, пулей!

После того что я сегодня сделал, его преподобие мог бы быть и повежливее – но, видимо, у столь внезапного и спешного побега из дома имелись свои причины. И мне не терпелось их узнать, так что буквально через несколько минут я уже устраивался на пассажирском сиденье, по пути позаимствовав у почтенного Георга Егоровича пиджак.

До самого поворота к Петербургу мы ехали молча, но когда машина наконец выбралась на асфальт, я все-таки решился заговорить.

– Нитсшест, который украли, – мусор? Вы действительно так думаете?

– Конечно же нет! – раздраженно отозвался Дельвиг. – Но я не собираюсь делиться соображениями с посторонними. Особенно теперь.

– Вот как? – Я чуть сполз вперед, устраиваясь поудобнее. – Вы не доверяете этим… гостям? Или своим людям?

– Я не доверяю вообще никому. – Дельвиг убрал левую руку с руля и потер заросший жиденькой светлой щетиной подбородок. – И тем двоим – особенно. Князя Геловани подсунули нам из полицейского ведомства. И он мало того, что не потрудился объяснить, из какого именно отделения и для чего, так еще и притащил с собой этого старикашку!

– Вообще никому… – задумчиво повторил я. И все-таки не удержался от шпильки: – А мне?

Дельвиг повернулся в мою сторону, и в салоне автомобиля ощутимо похолодало. Вопрос действительно получился дурацкий, и я уже было подумал, что ответом на него будет только фирменный взгляд сквозь стекла очков, но, видимо, его преподобие оказался не в таком уж и паршивом настроении духа – и поэтому даже потрудился объяснить.

– Ты, гимназист, в каждой бочке затычка, – усмехнулся он. – Вечно куда-то лезешь, дерешься, спасаешь всех подряд… А значит, или человек редкого благородства, или просто дурак. И то и другое с подлостью, знаешь ли, не вяжется.

– Убедительно, – кивнул я. – И справедливо. Кстати, если вас интересует, – я нитсшест не брал.

– Не сомневаюсь. И – нет, не интересует. Да и остальные, если подумать… – Дельвиг нервно побарабанил по рулю большими пальцами. – Нравится мне это, или нет – без Геловани, похоже, не обойтись.

– Почему? – удивился я. – Вот уж не думал, что Ордену не хватает людей… или дело в полномочиях?

– И в них тоже. Если слухи не врут – его сиятельство лучший сыскарь во всем Петербурге, а то во всей России. У него изрядный опыт самых необычных расследований. А мы… – Дельвиг протяжно вздохнул. – Меня учили убивать чудовищ и закрывать Прорывы, а не гоняться за людьми.

Звучало разумно. В самом деле – рядовые вояки и грозные георгиевские капелланы представляли собой немалую силу. Полномочия Ордена наверняка простирались так далеко, что я не мог даже догадываться об их истинном пределе. Да и есть ли он вообще?

И все это годами служило лишь одной цели: защищать империю от вполне осязаемого, конкретного, зубастого и когтистого Зла. Упыри, жабы, лешие и прочая нечисть то и дело вылезали из Прорывов, порой жрали людей – но жили в этом мире недолго. Обычно до того самого момента, как на шум являлись армейские грузовики, под завязку набитые солдатами с пурпурными погонами.

Но на этот раз Зло действовало тайно – и потусторонние твари были лишь орудием в руках того, кто соорудил нитсшест. Таинственный кукловод не только прятался за кулисами, но и явно умел вовремя обрезать ниточки у сломанных марионеток… Неудивительно, что его преподобие чувствовал себя беспомощным – настолько, что его на мгновение даже захотелось пожалеть.

– Ну… – проговорил я. – Зато мы убили лешего. Вы убили.

– Это, безусловно, изрядное достижение. – Дельвиг, похоже, принял мое сочувствие за издевку. – Но в дом забрался уж точно не леший – это дело рук человека.

– Разумеется, человека. – Возразить мне было, в общем, нечего. – Возможно, того же самого, кто оставил нитсшест в подвале на Васильевском.

– Верно мыслишь, гимназист, – вздохнул Дельвиг. – В подвале – и там, откуда я забрал второй. Тот самый, который ты видел час назад.

– И где же? – Я тут же навострил уши. – Вы сами нашли или?..

– Не знаю, стоит ли вообще тебе рассказывать. – Дельвиг скосился на меня, мрачно вздохнул, но все-таки продолжил: – Впрочем, какой уж там секрет, если все столичные газеты пишут… В общем, третьего дня в сад дворца князя Юсупова забралась жаба. Убила двух человек из прислуги, едва не загрызла хозяйку – к счастью, Николай Борисович подоспел вовремя… Он, конечно, в годах – но Талант еще не утратил.

Меня так и подмывало спросить, как именно старый князь то ли прогнал, то ли вообще убил огромную хищную тварь, которой были нипочем пули из нагана. Но, разумеется, я промолчал: особые способности Владеющего рода Юсуповых к делу определенно не относились.

– А к утру их сиятельства пережили целое нашествие упырей. Сразу четыре Прорыва неподалеку, – продолжил Дельвиг. – И виной всему тому, как ты догадываешься…

– Нитсшест, который вы нашли в саду, – закончил я. – И который явно попал туда не сам по себе. Кто-то из прислуги, может, посыльные. Или даже родственники. Или…

– Или кто угодно из примерно двух сотен гостей бала, который как раз случился у Юсуповых вечером перед… В общем, ты понимаешь. – Дельвиг поморщился, будто ему на язык вдруг попало что-то кислое. – Ситуация, мягко говоря, непростая.

– Титулованная знать, – кивнул я. – Высший свет столичного общества. И если кто-то из них и правда замешан, значит…

– Именно так, гимназист. – Дельвиг строго сдвинул брови. – И поэтому я настоятельно прошу тебя держать язык за зубами. А это значит – никому. Ни друзьям, ни Геловани с Вольским, ни даже самому государю императору.

– Так точно – никому. – Я шутливо изобразил воинское приветствие, приложив кончики пальцев к виску. – Так, значит, мы сейчас к Юсуповым?

– Нет. Не к Юсуповым. – Дельвиг улыбнулся одними уголками рта. – Но там тоже пригодятся… твои особые таланты.

– Еще один нитсшест, третий? – Я на мгновение задумался. – Или?..

– Можешь не гадать, гимназист. Мы уже приехали.

Последнее, что я успел заметить, – как мы махнули через два моста, в одно мгновение пролетев Каменный остров. Дельвиг, как и всегда, гнал во весь опор, но теперь замедлил ход, свернул с проспекта направо и уже без спешки покатился по аллее сквозь небольшой сквер – прямо к двухэтажному белому особняку.

Где нас уже, похоже, ждали: не успел я выбраться из машины, как невысокая темноволосая девушка сама поспешила нам навстречу.

– Доброго дня! – Дельвиг захлопнул дверцу и поклонился. – Позвольте представить – мой товарищ и протеже Владимир Волков. А это…

– Ее сиятельство княжна Екатерина Петровна Вяземская, – улыбнулся я. – Нам уже приходилось встречаться – и в последнее время на удивление часто.

Глава 10

– Вот как? – Дельвиг посмотрел на меня поверх очков. – Что ж, в таком случае, не будем тратить времени на лишние разговоры. Мы с Владимиром полностью к вашим услугам, Катерина Петровна.

Его преподобие явно удивился, что мы с Вяземской уже встречались, но расспрашивать, понятное дело, не стал. А уж самой ей, похоже, и вовсе не было до меня особого дела: за белоснежными стенами особняка на Каменноостровском определенно скрывалось что-то поважнее странного гимназиста, который водил знакомство с георгиевским капелланом.

– Я с самого утра вас жду, Антон Сергеевич. Папенька совсем плох стал – мы уже не знаем, что делать… На вас одна надежда!

Вяземская схватила Дельвига под руку и как будто даже прибавила шагу, утаскивая его преподобие сначала к двери, а потом дальше, вверх по лестнице. Мне оставалось только идти следом, оглядываясь по сторонам.

Впрочем, на полноценное изучение интерьеров особняка времени оказалось маловато. Хотя и нескольких мгновений пути до второго этажа хватило понять, что мы приехали в гости к наследнице княжеской фамилии: мрамора и позолоты было не столько, чтобы внутреннее убранство дома скатывалось в безвкусицу и избыточный столичный лоск, но все же достаточно… Не для родового гнезда, конечно же. Наверняка у Вяземских имелась полноценная загородная усадьба, а то и еще пара-тройка резиденций прямо в Петербурге – побольше и побогаче.

Но этот особняк, похоже, принадлежал лично ее сиятельству княжне.

– Сегодня почти не спал… и я тоже, – продолжала вполголоса рассказывать Вяземская, шагая по коридору. – Талант исцеления у нас в крови, но с таким не справился ни сам отец, ни Дмитрий Петрович, ни…

– Ваш брат? – уточнил Дельвиг. – Старший из троих?

– Да! – Вяземская тихонько шмыгнула носом. – Отец и сам еще в силе… был – а сейчас уже и не говорит почти. Я одна с ним сижу, а другие и не верят, что встанет. Надежда Петровна говорит – время ему пришло.

– Не имею ни малейшего намерения огорчить ваше сиятельство, – Дельвиг чуть замедлил шаг, – но родовой Талант обычно сильнее всего развит у старшего сына. И если уж сам Дмитрий Петрович…

– Но вы же обещали помочь! – Вяземская едва не сорвалась на крик. – Сказали, что уже видели подобное и знаете, как с этим справиться!

– Увы, этого порой недостаточно. И все же я… то есть мы, – Дельвиг вывернул шею и взглянул на меня, – сделаем все, что в наших силах.

– Да, конечно же… простите, Антон Сергеевич. – Вяземская подобралась и продолжила уже тише: – Прошу вас, судари, проходите. Только постарайтесь не шуметь, у отца безумно болит голова.

Дверь справа приоткрылась, мы прошли в комнату – и будто попали в чулан. После коридора темнота показалась почти осязаемой. Черной и такой густой, что я едва заметил щель между штор – единственный источник, который давал хоть какие-то крохи света. Впрочем, в отличие от остальных, мне хватало и его, и когда глаза привыкли и «перекинулись» в звериные, я разглядел сначала потолок со стенами, а потом и контуры мебели – пару стульев, круглый столик, здоровенный шкаф слева от окна, тумбочку…

И кровать – широкую, явно рассчитанную на двоих. Впрочем, наверняка других в особняке Вяземской не было и вовсе – разве что для прислуги. А отец, похоже, занял одну из гостевых комнат. Просторную, но без особого убранства. В самый раз для тех, кто по каким-то причинам останавливается у княжны на несколько дней – и, конечно же, волен пользоваться всеми благами особняка и распоряжаться местными горничными, лакеями…

Но больному князю уж точно было не до этого. Конечно, за ним исправно ухаживали – скорее всего, сама дочь, лично, – и в комнате вовремя убирались и проветривали. Обычный человек вряд ли смог бы почуять хоть что-то, но от моего обоняния остатки запахов все-таки не скрылись.

Его сиятельство сам уже не мог дойти до уборной и, похоже, не первый день пользовался ночной вазой.

– Папенька… Петр Андреевич! – негромко позвала Вяземская. – К вам пришли. Надо зажечь свет.

– Зажигай, Катюша, зажигай. Доброго дня судари. Извините, что не могу приветствовать вас, как подобает.

Неудивительно. Даже слова давались князю не без труда, а уж подняться наверняка и вовсе было куда выше его сил. Я пока еще не разглядел черты лица, но голос определенно принадлежал человеку немолодому – и вдобавок измученному болезнью.

Вяземская зажгла ночник и сразу отодвинула его подальше от кровати. Не помогло – старый князь все равно застонал и прикрыл глаза рукой.

Но я все-таки успел увидеть лицо – вытянутое, тяжелое, будто слегка обвисшее от возраста, с полными губами, широким мясистым носом и крупными мочками ушей. Наверняка его сиятельство и в молодости не слыл красавцем, а к своим шестидесяти-семидесяти годам сохранил разве что породу, так что эффектной внешностью Вяземская явно была обязана матери. Над закрывавшей глаза ладонью возвышался огромный лоб с залысинами, но на макушке и по бокам волосы еще остались – и даже не все успели поседеть.

Когда-то князь был весьма рослым и крупным мужчиной, и с годами не утратил стати. Болезнь еще не иссушила его окончательно: видимо, Талант целителя и забота дочери справлялись не так уж плохо. Отчаянно сражались, тратя целую прорву сил, – и сохраняли жизнь, даже когда простой смертный наверняка уже отправился бы к праотцам.

Захар сгорел за какие-то несколько часов и погиб бы, не явись я вовремя. А здесь, похоже, прошла чуть ли не неделя.

– Видишь? Прямо как в тот раз. – Дельвиг осторожно взял полумертвую руку за запястье и положил чуть выше на одеяло. – Сможешь справиться?

Действительно, то же самое… почти. Колдовство нитсшеста заставляло беднягу-денщика буквально гнить заживо, но здесь с ним в схватку вступил родовой Талант. Я мог только догадываться, сколько чудодейственной энергии потратила Вяземская, чтобы дать мышцам и коже сил для регенерации. Она даже смогла остановить черноту чуть ниже локтя и сохранить ногти на руке – да и в целом старый князь выглядел куда лучше Захара, хоть и страдал уже не первый день.

Однако родовая сила Владеющих лишь отсрочила неизбежное: Вяземская отчаянно латала пробоины, связывала надломленный остов воедино, не давая развалиться на части, но вода уже заполнила трюм и готовилась вот-вот хлынуть на нижние палубы, снося переборки.

Старый корабль умирал – и дело было не только в недостатке сил или повреждениях тела. Если запущенное проклятие уже добралось до энергетических центров – того, что обычно называют душой, – обратно их уже не восстановить. Такое не лечится, и, даже убрав чужое колдовство полностью, Вяземского я не спасу. Конечно, родовой Талант продержится еще сколько-то. Месяц, два, три… полгода – при регулярной и обильной подпитке извне. Но потом старик все равно умрет.