Текст книги "Боевые дельфины"

Глава 2

Турция, Стамбул.

Одиннадцать месяцев назад

– Мост, – негромко предупреждает Мехмет.

На самом деле до моста еще пилить и пилить. Просто грузовичок с легковым авто, перевалив через возвышенность и покинув район Бейоглу, оказались на спуске с отменным видом на пролив и Первый Босфорский мост.

Башкурт нажимает несколько клавиш на мобильном телефоне.

– Да, босс, – отзывается водитель грузовика.

– Скоро улица Бешикташ и поворот на бульвар – не проскочи.

– Да-да, мы помним…

По мере приближения к висячему мосту и к главной цели поездки напряжение нарастает. Подцепив из пачки очередную сигарету, главарь цедит сквозь зубы:

– Повтори-ка наши действия, Мехмет.

– Если дорожная полиция тормознет грузовик, останавливаемся метрах в двадцати сзади, – четко отвечает сидящий за рулем тридцатилетний турок.

– Правильно. Что дальше?

– Мы как будто не с грузовиком – сами по себе. Осторожно наблюдаем за проверкой и ждем.

– Чего ждем?

– Окончания проверки.

– А если они полезут проверять груз?

– Покидаем машину, подходим и снова глядим.

– Ну, дальше-дальше! – торопит босс.

– Если «евнухи» проверяют верхние или ближайшие к дверям коробки, в которых мониторы, системные блоки и принтеры, то прогуливаемся рядом и не вмешиваемся. Если лезут глубже – расстреливаем в упор, прыгаем в машины и чешем через пролив.

– Все правильно, Мехмет, – поправляет Башкурт спрятанный за поясом пистолет. – Молодец…

Предложенная Али Эрдоганом работенка была настолько легкой, что Башкурт сначала даже не поверил своим ушам. Неужели за провоз пятисот килограммов какого-то барахла через пролив с его банды спишут огромный долг?! Да, расстояние немаленькое – товар следовало не просто перекинуть с одного берега Босфора на другой, а перевезти из района международного аэропорта Ататюрк в азиатский район Стамбула Ускюдар. И если Ускюдар располагался буквально на берегу пролива – сразу у съезда с Первого Босфорского моста, то аэропорт – в двадцати пяти километрах от цели – аж на берегу Мраморного моря. Целых двадцать пять километров по пятнадцатимиллионному мегаполису! Далековато. По времени поездка займет часа полтора, не меньше. Покуда минуешь все мосты и развязки, покуда поторчишь на светофорах и в огромных пробках…

Само собой, риск в деле имеется. Кто знает, что лежит в темных картонных коробках, уложенных аккуратными рядами в фургоне грузовичка-полуторки? На картоне изображена компьютерная техника; наклеено множество этикеток, свидетельствующих о легальности сертифицированного товара; у сопровождающего груз имеются все необходимые перевозочные документы. Более того, в коробках, сложенных у дверей фургона, и в самом деле упакованы новенькие мониторы, системные блоки и что-то там еще. А вот в глубине… Эрдоган не стал посвящать в подробности и сохранил это в тайне, но там запросто могут быть наркотики, оружие, пластиковая взрывчатка и даже замороженные человеческие органы – все, что угодно! Там может быть спрятан такой криминал, за перевозку которого любой судья упечет за решетку лет на двадцать.

Невероятный риск! Однако дело того стоило. Огромный долг, висевший непосильным грузом на банде Башкурта, рано или поздно пришлось бы возвращать. Али Эрдоган, которому они задолжали пять миллионов долларов, – очень большой, влиятельный и дальновидный человек. Он – не сосед по кварталу и даже не главарь другой банды. Его гнев способен лишить Башкурта не только благополучия, но и жизни. Потому-то он и не раздумывал, получив заманчивое предложение Эрдогана отработать огромный долг перевозкой небольшого груза…

Район Бешикташ. Одноименная улочка, натянутая тонкой стрункой вдоль берега, и площадь с высоким монументом и крохотной пристанью. На площади грузовичку и «БМВ» следует подвернуть влево – обогнуть мечеть Синан-паши и выехать на бульвар Барбаросса, названный в честь Хайреддин-паши – прославленного пирата, а затем и адмирала. По бульвару они попадут на широкую трассу, прямиком выходящую к Первому Босфорскому мосту.

– Как обстановка? – спрашивает по телефону Башкурт.

Парни в кабине грузовика настроены оптимистично:

– Пока все спокойно, босс, «евнухов» не видать. Скоро будем у пролива.

Остается совсем немного. Они почти у площади, а от нее до начала моста не более трех с половиной километров. Каких-то десять-пятнадцать минут, и вся компания окажется на азиатском берегу пролива. В восточной части города полицейских поменьше, да и ехать до центра района Ускюдар осталось всего ничего.

Вдали уже виднеются желтые таксомоторы, автобусы и долмуши – маршрутные такси, коих на площади Бешикташ всегда полно. На примыкающей к площади набережной имеются удобные причалы для многочисленных лодок и вместительных судов. На пристань автодорожный транспорт свозит массу туристов, желающих за относительно небольшую плату полюбоваться красотами Стамбула со стороны пролива.

Снова верещит сотовый.

– Босс, у нас проблема.

– Говори.

– Впереди «евнухи» и «башибузуки».

О, Аллах! Это действительно проблема!

– Сколько «башибузуков»?

– Две машины. И одна – «евнухов».

– Шайтан!.. Народу вокруг много?

– Хватает. В основном иностранцы и наши таксисты.

– Понятно. Попробуйте проскочить.

– Хорошо, босс, попробуем. А если не получится?

– Деваться некуда, – говорит Башкурт тихим, но упрямым голосом. – Если не проскочим – будем действовать согласно разработанному плану.

Дорожные полицейские груз проверяют нечасто. Они больше заняты безопасностью движения на улицах и магистралях. Изредка требуют для проверки перевозочные документы у водителей фур и небольших грузовиков.

А вот встреча с «башибузуками» – представителями турецкой национальной полиции – хорошего не сулит. Башибузуками во времена Османской империи называли отряды турецкой пехоты, не входившие в регулярную армию. Дословно «башибузук» означает «с неисправной головой» или «больной на голову». Набирали их в воинственных племенах Албании и Малой Азии. Воевать они умели что надо и частенько оказывали неоценимую помощь в решающих сражениях. Зато после окончания боевых действий турецкое командование с огромным трудом избавлялось от этих мародеров, не щадящих никого из мирного населения.

Нынешние «башибузуки» отвечают за безопасность законопослушных граждан, за соблюдение законности и порядка на улицах городов. Национальная полиция имеет несколько подразделений: отдел по борьбе с наркотиками, отдел расследований убийств и тяжких преступлений, отдел по борьбе с коррупцией… Эти суровые ребята всегда хорошо вооружены и не церемонятся с преступившими закон. Запросто остановят любого и обшмонают с ног до головы. Кстати, даже «евнухи» находятся под контролем «башибузуков».

Тихо выругавшись, Башкурт шипит:

– Езжай спокойно, Мехмет, ничего не случилось. Мы просто следуем за грузовиком.

Да, внешне действительно ничего не изменилось – чистенький грузовичок с фургоном равномерно движется по дороге, за ним с той же неторопливой степенностью едет черный «БМВ» пятой серии.

Сначала Башкурт замечает бело-синюю машину дорожной полиции и двух «евнухов» в синей форме. Один рассматривает документы остановленного мотоциклиста, другой важно расхаживает вдоль проезжей части, третий находится в салоне машины и разговаривает по рации с начальством.

А буквально через пару секунд взору открывается тенистое местечко, облюбованное «башибузуками». Их он тоже узнает сразу. Ну как же не узнать старых знакомцев после стольких лет плотного и не слишком приятного общения! Пять или шесть крепких истуканов в темной приталенной форме, с висящими на плечах короткими пистолетами-пулеметами стоят плотной кучкой неподалеку от «евнухов».

«Вдруг пронесет?» – надеется Башкурт, когда грузовик вкатывается на площадь и плавно подворачивает влево.

Повезет, но не в этот раз.

Короткий недвусмысленный жест болтающегося вдоль дороги офицера дорожной полиции, и грузовик, сбрасывая скорость, принимает вправо.

Грязно выругавшись, главарь приказывает остановиться под сенью высокого раскидистого дерева. В салоне повисает тишина; оба закуривают и молча наблюдают за действиями «евнуха».

Поначалу проверка происходит буднично: человек в синей форме разглядывает водительское удостоверение и документы на машину. «Башибузуки» не обращают на грузовик внимания – стоят в сторонке и, посмеиваясь, о чем-то переговариваются…

Затем дело доходит до перевозочных документов.

– Чего ему надо?! – рычит сквозь зубы Башкурт. – Черт!.. Не было бы здесь «башибузуков» – давно бы отпустил грузовик!

– Да он бы его и не остановил! – в унисон возмущается Мехмет.

А «евнух» меж тем просит открыть дверцы фургона и медленно смещается к корме полуторки.

Обернувшись, Башкурт достает с заднего сиденья пару тонких ветровок.

– Пошли, – бросает одну водителю.

Оба покидают салон «БМВ». Прикрывая ветровками торчащие из-за поясов брюк рукоятки пистолетов, направляются к продавцу холодных напитков, скучающему у лотка под матерчатым навесом. Башкурт выбирает бутылочку «Efes Pilsener», Мехмет покупает стаканчик айрана. Отступив на шаг, мужчины неторопливо пьют и настороженно наблюдают за всем происходящим.

Старший «евнух» по-прежнему разговаривает с начальством, второй донимает мотоциклиста, а третий сверяет перевозочные документы с этикетками на коробках. Там все в порядке, и он вряд ли к чему-то прицепится. Лишь бы не полез проверять содержимое.

Он бы точно не полез, если б от компании «башибузуков» не отделился самый любопытный и не подвалил к распахнутым дверцам фургона.

– Чего везет?

– Оргтехнику. С документами все в порядке.

– Показывай товар! – грубо командует полицейский.

Водитель нехотя подвигает к краю ближайшую коробку, открывает картонную крышку и демонстрирует аккуратно упакованное содержимое.

– Возьми вон ту – из второго ряда!

Тот послушно тянет следующую тару, а Башкурт с Мехметом делают несколько осторожных шагов к грузовику.

Во второй коробке упакован плоский монитор.

– Покажи из третьего ряда. Ту, на которой нарисован ксерокс!

Коробка шуршит по металлическому полу, слышится звук надрываемой упаковочной ленты. Главарь банды с помощником незаметно взводят курки пистолетов…

– Теперь следующую – из середины! – не унимается «башибузук».

– Что я скажу владельцу товара по поводу вскрытых коробок? – возмущается водитель. – Он же потребует объяснений!..

– Показывай! Или захотел в участок?..

Договорить ему не дает резкий хлопок. Башкурт стреляет из-под обернутой вокруг руки ветровки. Он надеется на то, что слегка приглушенные звуки выстрелов сольются с шумом проезжающего мимо автотранспорта.

Второй хлопок отбрасывает «евнуха».

– В кабину! – приказывает водителю грузовика главарь.

Поздно – стрельбу услышал другой офицер дорожной полиции, общающийся неподалеку с мотоциклистом. Спрятавшись за мотоциклом, он предупреждает «башибузуков» и тащит из кобуры табельное оружие.

Пистолет он выдернуть не успевает, получив пулю от парня, сидевшего в кабине грузовика. Однако ситуацию это не спасает: сотрудники турецкой национальной полиции мгновенно открывают шквальный огонь на поражение из своих короткоствольных пистолетов-пулеметов. Их не смущает скопление народа на площади, им плевать на нескончаемую вереницу наполненного пассажирами транспорта. На то они и «башибузуки».

На площади Бешикташ паника: туристы прячутся или бегут прочь от берега; таксомоторы и долмуши один за другим отчаливают от стоянки и с диким ревом уносятся по бульвару…

Вероятно, сидящий в кабине полуторки парень погиб стразу. Башкурт с Мехметом и водителем грузовика отстреливаются, скрываясь за фургоном.

Патронов не жалеет ни та, ни другая сторона.

Меняя магазин, Башкурт замечает дым, идущий из-под капота «БМВ», – кажется, «башибузуки» прострелили двигатель. Это осложнит отступление. Впрочем, до него еще надо отделаться от полиции, а это чертовски сложно.

Первым падает и хрипит Мехмет – пуля проходит навылет сквозь шею, повредив аорту и шейные позвонки. Парень недолго мучается – через полминуты застывает, устремив взгляд темных глаз в бескрайнее небо.

– Что делать, босс?! – трясущимися губами спрашивает шофер грузовичка.

– Стреляй! Не давай им подойти слева!

– Патронов больше нет…

– Возьми пистолет Мехмета!

Он тянется за пистолетом и резко падает. Упав, катается по асфальту и воет страшным голосом.

– Куда тебя? – экономно расходуя боеприпасы, кричит Башкурт.

Извиваясь и не прекращая орать, тот оказывается на незащищенном месте и с ходу получает в тело несколько пуль. Судорожно дергается и… затихает.

На секунду задержав на нем взгляд, главарь банды осознает: это конец. Если он задержится на проклятой площади хоть минуту – его изрешетят пулями, а изуродованное тело потом не опознает даже родной брат Дениз.

Присев на корточки, он делает пару выстрелов и оглядывается по сторонам…

– Ага! Ты-то мне и нужен! – видит он лежащий неподалеку на асфальте мотоцикл, хозяина которого так долго проверял один из убитых «евнухов».

До мотоцикла шагов пять или шесть. Немного, но хватает, чтобы стать мишенью для хорошо обученных стрелков.

Что делать?

Есть выход.

Башкурт расходует последние патроны.

Однажды в похожей перестрелке он применил простой и действенный способ, позволивший выиграть пару-тройку секунд. Отбросив пистолет с пустым магазином, он нащупывает лежащую на асфальте пустую темно-зеленую бутылку из-под «Efes Pilsener». Взяв ее поудобнее за горлышко, он выкрикивает проклятие в адрес «башибузуков» и кидает муляж гранаты по очень высокой траектории.

Покуда «граната» описывает дугу и приближается к полицейским, Башкурт стремглав бежит к сине-черному «Kawasaki». Оседлав его, поворачивает торчащий в замке зажигания ключ и давит на кнопку стартера.

Есть! Мотоцикл оживает ровным свистящим гулом.

Спустя секунду, пригнувшись над низким рулем, Башкурт срывается с места. И в тот же миг ощущает сильный удар в правую ногу.

Мотоциклетный двигатель внезапно выходит на максимальные обороты и глохнет.

«Подстрелили, – догадывается бандит. – Опять вляпался! Был бы еще выход из этого дерьма…»

Успевший набрать скорость мотоцикл катит против движения транспорта вдоль площади. Сама площадь с белокаменным монументом Хайреддин-паши остается слева. Дальше ехать нет смысла – «башибузуки» запрыгнут в машины с форсированными движками и догонят его за полминуты. Тем более скорость мотоцикла падает, а с раненой ногой далеко не убежишь…

Решение приходит мгновенно.

Башкурт резко поворачивает руль влево и прыгает по ступеням короткой лестницы, отделяющей площадь от тротуара и проезжей части. Объехав монумент и несколько огороженных каменными парапетами деревьев, он снова набирает скорость – площадь имеет заметный уклон в сторону моря.

Невысокое препятствие в виде одного бордюра, второго – и он оказывается на пристани. Здесь тоже много препятствий: стоящие на постаментах старинные пушки, лавочки, парапеты с прячущимися за ними туристами.

Лавируя между всем этим, Башкурт выбирает нужное место…

Вот оно! Свободный от брустверов и бортиков край пирса рядом с отдельно стоящим зданием кафе. Вперед!

Не снижая скорости, мотоцикл с рисковым седоком проскакивает оставшиеся метры и, оторвавшись от земли, совершает громадный прыжок.

Пирс невысок, и полет длится чуть дольше секунды. Плюх!

Фонтан зеленоватых брызг и расходящиеся от места падения круги…

Скоро на краю пристани появляется несколько «башибузуков». Их лица перекошены от злобы, в руках – готовое к стрельбе оружие. Старший отправляет двоих подчиненных влево от пирса, двоих – вправо; сам остается на месте и с мстительным нетерпением вглядывается в мелкую прибрежную рябь. Никого…

Глава 3

Российская Федерация, Черноморское побережье.

Три недели назад

Не знаю, что меня больше заинтриговало: обнаруженная на дне торпеда или странный предмет, буквально «оживший» на моих глазах и умчавшийся в сторону открытого моря.

Всплываю. В голове сумбур.

Сделав несколько взмахов руками, обнаруживаю неподалеку надувную шлюпку с подвесным мотором и сидящими на ее бортах парнями-спасателями.

Подзываю их и прошу обозначить место якорным буем.

– Нашел? – помогают мне спасатели забраться в шлюпку.

Открываю рот, чтобы рассказать о торпеде, и… лишь пожимаю плечами. Внезапно приходит осознание простой вещи: если я не проясню ситуацию с удивительно «ожившей» штуковиной, то никогда не прощу себе эту слабость. А для выяснения подробностей необходимо еще раз спуститься под воду.

«Что, Черенков, охота пощекотать в паху нервы? – спрашиваю сам себя. И себе же отвечаю: – Ну, тогда овощ тебе в помощь. В смысле – хрен с тобой…»

– Показалось, будто что-то лежит на дне, вытянутое… Воздуха не хватило. Нужно еще разок проверить.

– Мы как раз акваланг подвезли, – информирует старший.

– Проверили? Заправлен?

– Давление в норме.

Приваливаюсь к борту.

– Сейчас, мужики, чуток передохну.

– Ничего-ничего – мы подождем. Сигаретку дать?

– Спасибо – не курю.

– И то правильно. Для такой работенки легкие нужны, как меха у баяна!..

Под ненавязчивый треп спасателей я гляжу в небо и думаю о найденной торпеде. Я уже догадался, что за боеприпас мне попался на двадцатиметровой глубине.

Солнце довольно высоко, и дно освещается – лучше некуда.

Старенький акваланг работает исправно. Я на глубине. Осматриваюсь…

Торпеда со следами моих раскопок лежит на прежнем месте. А вот второй предмет, внезапно сорвавшийся со дна и уплывший, исчез.

Тяну за рукоятку нож и медленно приближаюсь к песочному бархану, под которым покоилось это нечто…

На песке небольшие углубления; вокруг – полосы и росчерки, словно размышляя над сложной задачей, кто-то рисовал замысловатые фигуры.

Делаю вокруг торпеды большой «круг почета», внимательно вглядываясь в каждую складку…

Никого. И ничего. Что ж, займемся торпедой…

Повторно и более основательно изучая семиметровую «дуру», чье боевое зарядное отделение содержало двести восемьдесят килограммов взрывчатого вещества, я уже не сомневаюсь: передо мной одна из первых немецких электрических торпед – G7e, принятая на вооружение флотом фашистской Германии в начале Второй мировой войны. Революционное для своего времени изделие – «бесследное» и способное пройти на тридцати узлах дистанцию в семь с половиной километров. К слову, Советский Союз подобного совершенства в производстве торпед достиг лишь к концу войны.

Просьба Анапова из Агапы выполнена – заключение готово. Жаль, что на дне оказалась настоящая торпеда, а не кусок трубы, – людей действительно придется эвакуировать. Но свою работу я сделал качественно. Теперь можно и расслабиться. Сейчас выполню «круг почета» и рвану наверх…

Круг я не завершил, увидев летящую из мутной глубины тень.

Господи, да что за хрень тут происходит?!

До поверхности далековато, спрятаться не за что. Остается одно – выхватить нож и приготовиться ко всякого рода неожиданностям.

Сгруппировался, жду. План предельно прост: хочу увернуться от первого удара и пустить в ход свое единственное оружие.

Часто подрагивая вверх-вниз, тень приближается, ее размеры увеличиваются…

Приглядевшись, я вдруг понимаю: это же афалина! Обыкновенный черноморский бутылконосый дельфин.

От данного открытия легче не становится. Да, дельфин. Да, лучший друг человека в море. Но с его психикой явно что-то не в порядке, ибо случаев нападения этих животных на людей я не припомню. Хоть убей – не припомню.

Работая мощными хвостовыми плавниками и разгоняясь, гибкое гладкое тело скачет вверх-вниз, вверх-вниз. Дистанция стремительно сокращается.

Чувствую, уклониться от атаки будет невероятно сложно.

Я уже гадаю, чем он нанесет удар – развитым клювом или выпуклой лобно-носовой подушкой, – когда ситуация разом меняется: на удалении метров восьми дельфин вдруг перестает работать хвостом и теряет скорость. До меня он доплывает по инерции.

Выставляю левую ладонь с тем, чтобы отвести в сторону его морду, а он делает последнее резкое движение: уходит вниз и бьет по предплечью высоким спинным плавником. Это не похоже на атаку, а скорее имитация.

Обессиленный дельфин беспомощно опускается на дно.

Погружаюсь следом и замечаю тонкий блестящий предмет, торчащий в его светлом брюхе.

Ах, вот в чем дело! Видимо, какая-то сволочь решила поохотиться и всадила в афалину стальной гарпун. В таком случае агрессивное поведение взрослой и довольно крупной особи вполне объяснимо.

Афалина мягко ложится на дно и конвульсивно дергает телом, отчего торчащий гарпун чертит на донных отложениях замысловатые фигуры. Теперь понятно происхождение линий и росчерков вокруг углублений на песке.

Внешне дельфин спокоен, но глаза и грудные плавники выдают нервозность. К тому же периодически слышен тонкий свист – звук, издаваемый этими животными в минуты опасности.

Подплываю ближе. Осторожно прикасаюсь к глянцевой спине. Осматриваю торчащий в теле гарпун…

Нет, пожалуй, лучше его не трогать. Гарпун нанес проникающее ранение, и неквалифицированная помощь может навредить внутренним органам бедного дельфина.

Глажу спину у плавника, смотрю в усталые, наполненные болью глаза. Эмоций у животного почти нет.

Вспоминаю о том, что дыхательные паузы у афалин продолжаются от нескольких секунд до шести-семи минут. Особо натренированные особи способны находиться под водой без дыхания до четверти часа.

Прячу нож и обхватываю тело раненого бедолаги. Пойдем-ка, дружище, наверх – подышим!

Его длина – метра три с половиной, вес – более трехсот килограмм. Солидный экземплярчик!

Он совершенно ослаб и не оказывает сопротивления.

Несмотря на интенсивную работу моих ног, на поверхность мы поднимаемся очень медленно…

Спасатели в шлюпке встретили наше появление на поверхности дружным возгласом:

– Оп-па! Это и есть та злополучная торпеда?

– Нет, это раненый дельфин. А торпеда лежит на дне ровнехонько под нами.

– Что, правда? Прямо под нами? – испуганно таращит глаза начальник спасательной станции.

– Правда. Старая немецкая торпеда G7e.

– Охренеть…

– Ладно, ребята, чего там удивляться! Она почти семьдесят лет тут отдыхает и еще столько же пролежит. Бросайте буй…

В воду летит якорь, увлекая за собой белый пропиленовый фал от яркого бело-красного буя. Таким образом мы маркируем место найденной торпеды, дабы специалистам по разминированию было проще ее отыскать.

Я остаюсь в воде и прошу парней помочь доставить к берегу раненого дельфина.

Распределившись, начинаем движение: одной рукой я цепляюсь за борт, другой обнимаю афалину; начальник станции поддерживает животное за грудной плавник; молодой спасатель у мотора управляет лодкой.

Медленно приближаемся к берегу…

– Что? Что там? – подбегает к самой воде местное начальство.

Мы осторожно затаскиваем «трофей» на мелководье. Затаскиваем и укладываем на песок под накатывающую волну так, чтобы не потревожить торчащий в брюшном боку гарпун.

По ходу рассказываю о сделанном заключении. Анапов из Агапы бегает вокруг и всплескивает короткими ручками:

– Вы уверены? Вы не ошиблись? А вы хорошо посмотрели?..

– Немедленно звоните в МЧС и хотя бы оцепите пляж, – повышаю голос. – На дне лежит немецкая торпеда времен Великой Отечественной войны. Вес боевой части – двести восемьдесят килограмм.

Этой информации достаточно. Перепуганный Илья Игоревич с прижатым к уху телефоном убегает подальше от линии прибоя. В принципе, Агапов – молодец, свои обязанности главы районной администрации худо-бедно исполняет. Одному богу известно, сколько я встречал мрази, пришедшей во власть исключительно ради собственного кармана. Такой и пальцем бы не пошевелил, прознав о старом боеприпасе, лежащем на дне общедоступного пляжа.

Подхожу к девчонкам со «Скорой помощи».

– Поможете?

– Чем? – нерешительно мнутся они.

– Надо бы вытащить гарпун из афалины. Жалко животину – мучается.

– Я не возьмусь, – решительно мотает головой врачиха. – Понятия не имею о внутреннем строении дельфинов. А по неопытности можно что-нибудь повредить наконечником этой острой штуки.

– Я тоже ничего о них не знаю, – испуганно шепчет медсестра.

– Что же делать? Кто-то из людей искалечил его – значит, мы же, люди, и должны помочь.

Они растерянно пожимают плечиками.

Сижу вместе со спасателями возле дельфина. Черт его знает, но иногда вид умирающего животного вызывает во мне такое сострадание, которое заслуживает не всякий человек. Девушки-медики топчутся рядом.

Тишина. Тихий шелест прибоя. И только вдалеке слышатся нервные завывания сирены…

– Я знаю, кто поможет! – вдруг заявляет врачиха. – Эльвира – дочь главврача!

– Точно, – восторженно шепчет сестра.

Осторожно интересуюсь:

– А она специалист?

– Она заочно учится в зооветеринарном. Перешла на последний курс.

Зооветеринарный? Это уже ближе, сгодится.

– Далеко живет?

– Тут все рядом. В Анапе во все концы – двадцать минут! Мы сейчас ее привезем!.. – похватав шлепанцы, убегают девчонки.

Мы переглядываемся и в легком недоумении провожаем порхающие над горячим песком тонкие белые халаты.

Автомобиль «Скорой помощи» появляется на пляже одновременно с несколькими спецмашинами: МЧС, пожарными, милицейскими. Из «Скорой» выходят трое и направляются к нам. Женщина лет сорока пяти несет металлический чемоданчик и ведет под руку молоденькую девушку; та, в свою очередь, держит за переднюю лапу рыжего орангутанга-подростка.

– Главврач с дочерью, – тихо подсказывают спасатели.

– А почему она ведет дочь под руку?

– Эльвира слепа от рождения.

Понятно. Эльвира – тоненькая, светловолосая девчонка в простеньком сарафане поверх купальника. На бесстрастном лице темные очки, походка неуверенная, осторожная. На вид – лет девятнадцать-двадцать.

Ее мама – обычная женщина: средний рост, нормальная комплекция, ничем не примечательная внешность. Вот только во взгляде усталость и жуткая безысходность.

Орангутанг – беззаботный и шаловливый, как все дети. Получив свободу, он тут же присаживается возле дельфина и с любопытством изучает его морду.

– Здравствуйте, – говорит главврач серым невыразительным голосом. – У вас тут какие-то страсти намечаются? Саперов вызвали, пляж оцепляют, а Эльвира уговорила меня приехать – хочет осмотреть вашего пациента.

Делаю шаг навстречу.

– Доброе утро. Афалину нашли со стальным гарпуном в брюхе. Сами вытаскивать железяку побоялись.

– И правильно. Лучше не трогать, – тихо говорит девушка. – Покажите, где он?

Мать подводит дочь к афалине, а я вкратце пересказываю историю нашей встречи на глубине.

Выслушав, она аккуратно ощупывает рану, интересуется:

– Давно он лежит на мелководье?

– С полчаса. Но это же не опасно. Он же не рыба, он дышит воздухом.

– Опасность заключается в другом…

Ее тонкие пальчики нежно поглаживают кожу афалины. Мама стоит позади и ни словом, ни жестом не вмешивается в действия дочери. Доверяет.

Зато орангутанг Яшка весь душой и сердцем с ослабевшим дельфином. Обнимая длинными мохнатыми руками его блестящее тело, он прижимается, смешно складывает в трубочку губу и целует новоиспеченного друга в лоб.

Я вместе со спасателями зачарованно смотрю на руки Эльвиры, с помощью которых она получает всю информацию из внешнего мира.

– …Опасность заключается в том, – убежденно говорит она, – что дельфин не может находиться длительное время на суше.

– Почему?

– Из-за большого веса тела и повышенного давления его внутренние органы деформируются.

– Понятно.

– Что это? – спрашивает девушка, наткнувшись на небольшое ровное отверстие в спинном плавнике.

– Дырка. Я ее заметил еще под водой, – пожимаю плечами. – Обычный след от старой раны. Наверное, за что-то зацепился. Знаете, под водой ведь много всякого мусора: арматура, проволока, куски металла и стекла…

– Да-да, я слышала об этом. Пожалуйста, поливайте его время от времени водой, чтобы не пересохла кожа и не произошло теплового удара.

Мы послушно выполняем указание. А Эльвира начинает извлекать гарпун.

Я ни черта не смыслю в лечении животных, но, по-моему, девушка торопится и забывает об осторожности.

– Стоп! – протестую против юношеского максимализма. – Предлагаю его подержать – он же ударом хвоста быка свалит!

– Нет-нет, что вы! – смеется она. – Афалины очень терпеливы и с благодарностью принимают медицинскую помощь от людей.

Терпение терпением, но я, поминая о чувствительном ударе в спину, все же отгоняю юного орангутанга и кладу руку на хвостовой плавник.

Словно заметив мою предосторожность, девушка улыбается и ловко извлекает гарпун из белого дельфиньего брюха.

Мне пришлось вновь поплавать с новым приятелем. Вернее, потаскать его по мелководью.

Создав оперативный штаб и выставив оцепление вокруг пятисотметровой пляжной зоны, товарищ Анапов из Агапы добрался и до нас.

– Евгений Арнольдович, примите мою сердечную благодарность за помощь в классификации этой проклятой немецкой торпеды, – разводит он короткими ручками, – но я вынужден попросить вашу дружную компанию освободить берег. Через двадцать минут сюда прибывает группа разминирования.

Молодец, дядька, быстренько все организовал. Ты – реликт, попавший в списки «Единой России» по счастливой ошибке. Побольше бы таких «ошибок» на бескрайних российских просторах – глядишь, и жизнь бы у нас наладилась…

Безропотно подчиняемся. Совместно со спасателями перемещаем афалину на метровую глубину и потихоньку транспортируем до границы зоны оцепления. Девушка в сопровождении своей мамы и заботливого Яшки проделывает тот же путь берегом.

На новом месте – возле пирса, уходящего в море метров на двести, – главврач «Скорой помощи» просит нас присмотреть за дочерью и отбывает в оперативный штаб.

Я бы рад присмотреть, но вскоре мой взгляд натыкается на приехавших специалистов по разминированию. Двое относительно молодых мужчин лет по тридцать подошли с сумками к шлюпке и начали обряжаться в акваланги… Не знаю, насколько они опытны как саперы, но пловцы из них никакие – это видно за версту.

Извинившись перед девушкой, направляюсь к стоящему на безопасном расстоянии Агапову.

– Илья Игоревич, кто эти ребята?

– Как кто? – удивляется тот. – Офицеры из ближайшей инженерной воинской части.

– Вы поинтересовались, сколько у них за плечами погружений?

– Нет.

– Напрасно…

– А в чем дело? – настороженно промокает он лысину.

– В том, что двадцатиметровая глубина отлично подходит для ознакомительного погружения начинающего дайвера. Так… поболтаться минут десять-пятнадцать у дна, поглазеть на красивые кораллы и рвануть обратно на поверхность.

– Вы хотите сказать, что для выполнения серьезных работ…

– Естественно, Илья Игоревич. Вы же неглупый человек, насколько я успел убедиться.

Он долго трет платком наморщенный лоб, а я с усмешкой наблюдаю за процессом возле шлюпки. Вздохнув, предлагаю:

– Давайте я пойду на глубину вместе с ними и осторожно, не мешая их работе, подстрахую.