Текст книги "Русь: дорога из глубин тысячелетий"

Так, этнонимы «ставани» и «суовены» локализуются где-то в районе Буга, от верховий Вислы до верховий Припяти, т. е. весьма близко к предполагаемому эпицентру славянского этногенеза. На юг от них помещаются сабоки, татры и карпы. Это славянские племена, проживавшие, соответственно, в Татрах и на Карпатах. Вероятно, у некоторых авторов «венеды» выделялись не только в качестве общего, но и в качестве племенного названия. Они жили по соседству со «ставанами» – по Бугу, Средней Висле и Варте. Но рядом с ними, по Варте и среднему течению Одера располагались и владения вандалов. Скорее всего, это разные формы произношения одного и того же названия или две ветви одного народа.

Западнее, между Одером и Эльбой, жили лугии. На берегу Балтики, между устьями этих рек, мы находим свардонов и варинов, а от Одера до Вислы обитали руги. В последующие века, в этих же местах известны племена прибалтийских и полабских славян, носивших те же или похожие названия. Варины – это варанги. От ругов пошли рароги и ругии – руяне. Свардоны – видимо, предки вагров. А лугии – это лужичане. Как видим, картина довольно наглядная, и все изложенные гипотезы, как и информация «Велесовой книги», подтверждаются.

Глава 19
Кто есть кто в начале нашей эры?

В течение нескольких веков пространства Восточной Европы оказались для истории натуральной «терра инкогнита». Лишь с I в. н. э., когда Причерноморье вошло в систему внутренних связей Рима, снова начинают появляться описания этих краев, из которых мы можем узнать, какие же народы здесь жили. Но до Геродота таким описаниям далеко. Римляне были более практичным народом, чем эллины. Черное море оказалось глухой окраиной их державы, и они подробно излагали только сведения о его берегах, поскольку это могло быть важно для судоходства и торговли. Да и здесь мы не встретим рассказов о происхождении народов и их обычаях – лишь названия. А племена, живущие в глубине территории, римлян вообще не интересовали. Данные о них, если и встречаются, весьма отрывочны и носят самый общий характер.

Ярким примером традиционного «римоцентризма» и нелюбознательности ко всему чужому может послужить Овидий, сосланный Августом в Томы (Констанца) и проживший там десять лет. В его элегиях и письмах оттуда преобладают ностальгические воспоминания о прошлой римской жизни, бесконечные жалобы. И ни единой новой и живой детали об окружающей его стране! Писал только о суровости здешних зим и дикости «варваров» Овидий даже гордился тем, что в течение долгих лет сумел остаться «настоящим римлянином» и не выучил ни одного «варварского» слова! Отчего, мол, и подвергался насмешкам коренных жителей.

Некоторые авторы составляли описания по служебной необходимости, как Арриан.

Излагали только ту информацию, которая казалась важной для государственных и военных целей. А составители фундаментальных исторических и географических работ собирали сведения из более ранних источников, часто устаревших, пользовались слухами. Из их трудов мы можем узнать, например, о странах «гиппоподов» с лошадиными ногами, «пануатиев, у которых длинные висячие уши, прикрывающие собой все тело, служат одеянием для наготы», о стране «Абаримон, в которой живут лесные люди с вывернутыми назад ступнями, отличающиеся чрезвычайной быстротой», о стране «с весьма богатой почвой, но необитаемой, потому что грифы, свирепые и упрямые животные, очень любят и очень ревностно стерегут извлеченное из земли золото», а «аримаспы, отличающиеся одним глазом посредине лба, постоянно воюют из-за рудников с грифами». Сообщаются и другие подобные сведения – что «савроматы, живущие на тринадцать дней выше Борисфена, постоянно принимают пищу через два дня на третий», а в «Албании родятся люди, с детства седые и видящие ночью лучше, чем днем».

Но все же путем сопоставления и анализа различных работ можно выделить слой более-менее достоверной информации и представить некое обобщенное, пусть даже приблизительное описание Восточной Европы в I–II вв. нашей эры. Сначала пройдемся вдоль Черноморских берегов. В низовьях Дуная проживали бастарны. Далее на север – геты и народ истриан. На Днестре – тирагеты. Вслед за ними различные авторы называют исиаков, асиаков, аксиаков. Вероятно, это один и тот же народ. Они жили по Южному Бугу. Между Южным Бугом и Днепром упоминаются кробигги, в лесах низовий Днепра – энкадии. А выше по Днепру – «боруски» или «болуски».

Что же это за народы? Бастарнов Страбон называет кельтоскифами. Это был смешанный народ, состоявший из племен, осевших здесь во время кельтского нашествия и из отступивших скифов. Геты – древнее население Фракии. «Истриане» переводится как «дунайцы». То есть, они были каким-то местным народом, расселившимся от Дуная в северном направлении. Вполне возможно, речь идет об иллирийском племени истров. «Тирагеты» – это «геты, живущие на Тире», т. е. на Днестре. Но Страбон и Плиний отделяют их от собственно гетов (фракийцев). Не исключено, что речь идет все о тех же «агатирсах» Геродота – в их нравах он тоже находил много общего с фракийцами, и этноним остался схожим. Конечно, они утеряли былое могущество времен Великой Скифии, но какая-то их часть осталась в родных местах.

Этноним «аксиаков», по утверждениям латинских авторов, тоже происходил от одноименной реки. Может быть, это созвучная «аксиаку» река Эксампей, фигурирующая у Геродота, она же современная р. Синюха, приток Южного Буга? Тогда «аксиаков» можно отнести к потомкам ализонов и «скифов-пахарей» – ариев, как раз по Эксампею проходила граница расселения данных племен.

Во всяком случае, такой признак, как племенные этнонимы по названиям рек явно относит истриан, тирагетов, аксиаков к оседлым народам – подобный принцип наименования по рекам существовал и у славян. В латинских описаниях говорится, что у истриан и аксиаков были свои пристани вблизи нынешней Одессы. Значит, они в какой-то мере участвовали в черноморской торговле, знали мореходство, занимаясь и рыбной ловлей. Но о «кробиггах» и «энкадиях» не известно ничего. Кем они были – тоже какими-то смешанными племенами, осколками Скифии, сарматами или фракийцами? Может быть, это были какие-то мелкие племенные единицы, либо входившие в более крупный народ, либо впоследствии ассимилированные. Ну а боруски или болуски – те же борисфениты, они же борусичи «Велесовой книги», второе название полян.

В степях Северной Таврии жили скифы-сарды и сираки, где-то здесь же упоминаются навары, хотя четкая их локализация затруднительна – то ли они жили на левобережье Нижнего Днепра, то ли у моря. Возможно, навары – это какая-то часть невров, мигрировавшая на юг под защиту Скифского царства. Сираки упоминаются еще у Геродота – только не в Причерноморье, а где-то далеко на востоке, в Казахстане или в Средней Азии. Следовательно, они продвинулись сюда с какой-то из волн сарматских переселений. А сарды – одно из племенных названий скифов.

Их царство занимало также степную часть Крыма. Латинские авторы упоминают многочисленные скифские города этого времени: Тафры на Перекопе, Навар, Каркена, Оргокины, Харакены, Ассираны, Стактары, Акисалиты, Калиороды, Хаб. Самым богатым и цветущим из городов была столица – Неаполь-Скифский вблизи Симферополя. К сожалению, до сих пор археологи смогли изучить лишь небольшую его часть. Хотя даже то, что уже открылось, поражает воображение. Раскопки обнаружили остатки мощных крепостных стен, дворцов, храмов, густо застроенных жилых кварталов, бань, мастерских и базаров. Выяснилось, что город был развитым центром ремесленного производства и торговли, что в Скифии процветало земледелие и садоводство. Судя по найденным предметам, здесь существовали прочные торговые связи с Афинами, Родосом, Египтом, Пергамом, Синопом. Кстати, мы даже не знаем настоящего названия этого города, ведь «Неаполь» – греческое слово, означающее просто «новый город».

Кроме Скифии в Крыму располагались владения Херсонеса и Боспора, а на южном берегу продолжали жить тавры. Но в римских описаниях они уже сильно отличаются от тех дикарей и разбойников, каковыми представил их Геродот. Упоминается их укрепленный город Плакея, многочисленные порты и гавани. Тавры зависели то от Скифии, то от Херсонеса, хотя и сохраняли свое внутреннее самоуправление. А их богиню Деву, которой раньше приносились человеческие жертвы, Херсонес включил в свой пантеон вместе с Зевсом, Аполлоном, Афродитой и другими богами.

В Приазовье жили оседлые меотские племена, хотя состав их сильно изменился. Римские авторы подчеркивают, что здешние оседлые жители не менее воинственны, чем кочевники. Видимо, местное население вобрало осколки скифских, праславянских, сарматских племен, спасавшихся от врагов в приазовских болотах. В начале нашей эры здесь выделяли несколько народов: на северном берегу бораны, на северо-западном – свардены, на восточном – тарпеты. Не исключено, что свардены – это предки северян (ведь в римской передаче этнонимы тоже искажались). В последующих хрониках жителей Приазовье обобщенно называли «герулами». Вероятно, от реки Герра, ныне Молочная вблизи Мелитополя. Сообщалось, что это было «скифское племя», т. е. коренное население. Оно зависело от роксоланских царей, занималось рыболовством, земледелием. Квинт Курциний Руф писал, что «места, обращенные к Танаису, достаточно высоко культивированы».

Земледелие процветало и на Тамани, на Кубани, где жили древние синды. У них по-прежнему существовали богатые города, неоднократно упоминаются их храмы. Они были посвящены женскому божеству или божествам, которых греки называли Афродитой Апатурой и Артемидой Агротерой. Южнее, на кавказском побережье обитали ахеи, гениохи, зиги и керкеты. Согласно римским авторам, все они были прекрасными мореходами и промышляли пиратством, «для чего имеют небольшие, узкие и легкие ладьи, вмещающие около 25 человек» и называющиеся «камары». Причем пиратству исподтишка оказывали покровительство цари Боспора, снабжая разбойников всем необходимым и скупая награбленное. Впрочем, отмечалось, что северокавказские моряки были не жестокими, пиратствовали только ради заработка и охотно отпускали пленных за выкуп.

На Кавказе проживало множество народов, из которых далеко не все можно идентифицировать. Часто их обозначали явными прозвищами: «макропогоны» – «длиннобородые» или «фтейрофаги» – «вшееды». Самыми сильными считались сваны. Где-то на рубеже нашей эры, как сообщает Страбон, их царство могло выставить двухсоттысячную армию. Но затем оно пришло в упадок, и во II в. Арриан называет сванов уже данниками римлян. Их вассалами стали и другие народы Кавказа и Закавказья: колхи, лазы, апсилы, абаски, сапиги – их царей назначал или утверждал римский император.

Что же касается глубинных районов Восточной Европы, то сведений о них в нашем распоряжении еще меньше. На север от Дуная жили геты-фракийцы и даки, а рядом с ними – каспиане – сарматское племя, пришедшее с берегов Каспия. А между Днестром и Днепром обитали языги и «урги». Урги – это уроги, угорское племя, ставшее союзниками языгов. Ну а языги в этот период были одним из самых могущественных народов Причерноморья. Их царство контролировало обширную территорию Правобережья Днепра, все здешние племена были их данниками.

Сами языги были кочевниками. Согласно римским источникам, они не строили постоянных домов и жили в передвижных войлочных кибитках. Эти же кибитки в случае опасности сдвигались в круг и становились крепостью для племени или рода. Хотя возможно, у них и существовали какие-то постоянные населенные пункты для зимовок скота. У языгов было отличное вооружение «сарматского типа» – главной их силой была тяжелая конница, защищенная доспехами. В погребениях обнаруживают богатые и красивые наборы разнообразных женских украшений: ожерелий, застежек, браслетов, ушных колец, произведения искусства в «зверином стиле» – но уже заметно отличавшемся от скифского. У сарматских народов он стал более условным, переходя от живописной передачи натуры в орнамент. Эти изображения богато инкрустировались драгоценными и полудрагоценными камнями.

Однако от скифского отличался не только стиль искусства, но и стиль государства языгов. Скифы объединили вокруг себя окрестные народы и инкорпорировали их в состав своего царства. Оно было если и не равноправным, то взаимовыгодным союзом племен. Скифские подданные не считали себя ущемленными и даже сами называли себя «скифами». Языги же своих соседей просто подавили оружием и облагали данью – их подданные «языгами» не стали. К таким выводам приводит и археология.

В Поднепровье и на юго-западе Украины, в самых плодородных областях, когда-то бывших житницей Скифии, прежнее высокоразвитое земледелие при языгах не возродилось. Тут существовали лишь мелкие селения, как бы прячущиеся в лесах, с небольшими участками обрабатываемой земли, да и скота, по-видимому, содержалось мало. Словом, было сведено к минимуму все, что может быть отнято и что нужно бросать, если вдруг придется спасаться бегством. А образовавшийся из-за этого дефицит продуктов питания компенсировался охотой и рыболовством.

Арриан во II в. писал, что здешние жители «прежде питались хлебом и занимались земледелием», но после вражеских нашествий «изменили образ жизни и поклялись великой клятвой никогда впредь не строить домов, не бороздить землю плугом, не основывать городов, не приобретать драгоценного имущества, а скота держать не более, чем сколько можно переводить из одной страны в другую». Языги возобновили торговлю с греками. Но римских и греческих монет I в. до н. э. – I в. н. э. в славянских селениях нет. То есть, сами они в торговле не участвовали, а продукцию у них забирали в виде дани. Но и мира своим подданным языги не обеспечивали, на оседлые селения налетали угры, другие сарматские племена.

На восток от языгов, от Днепра до Дона, лежало другое сарматское царство – роксоланов. До середины I в. они неоднократно выступали союзниками языгов, но затем по какой-то причине рассорились и начали крупно враждовать. Страбон сообщает, что их воины носили шлемы и панцири из воловьей кожи, щиты, сплетенные из ивовых прутьев, а вооружены были копьями, луками и длинными мечами. Как свидетельствуют археологические данные, на кожаные доспехи часто нашивались металлические пластины. А в более поздний период кожаные доспехи все в большей степени вытесняются стальными. В захоронениях находят остроконечные шлемы, пластинчатые и чешуйчатые панцири появляются и кольчуги.

Летом роксоланы кочевали по степям, а на зиму уходили в низовья Дона, где у них имелись городки. Вверх по Дону они чужеземцев не пускали. Но с подданными, в отличие от языгов, они умели ладить. Дружили и со скифами, и с приазовскими племенами. И под властью роксоланских царей эти народы процветали и чувствовали себя достаточно уверенно.

Значительный интерес представляет собой и город Танаис в устье Дона. Судя по данным раскопок он был довольно большим и богатым, тут велась масштабная торговля. Как доказали современные ученые, город был не греческим. В надписях и обращениях его жители всегда разделяются на две категории – «эллины и танаиты». Причем правители были из «танаитов», а для руководства делами греческой общины они назначали особых чиновников, «эллинархов». Танаис зависел от царства роксоланов, но у греков и римлян считался полноправным «городом», имел собственное правительство.

На Северском Донце в это время жили «саргатии» – это сарагуры, еще одно угорское племя. А на восток от Дона, на Северном Кавказе, осела следующая за роксоланами волга сарматских переселенцев: исседонов, иксаматов, писаматов, аорсов и сираков. У иксаматов, писаматов, исседонов обычаи были сходны с савроматами. Женщины были воительницами-«амазонками», разве что у иксаматов они предпочитали действовать не рубящим и колющим оружием, а лихо захлестывали противника арканами. Обосновавшись на Северном Кавказе и Кубани, эти племена начали перенимать культуру синдов и греков, переходить на оседлый образ жизни, строить селения, заниматься земледелием.

Но затем ситуация в этих местах изменилась. Где-то в I в. н. э. сюда из закаспийских степей двинулись новые сильные пришельцы – аланы. Народ это был энергичный и воинственный. Аммиан Марцеллин писал: «То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от ученого досуга, они обретают в опасностях и войне. Высшим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости, обвинение в котором крайне оскорбительно». Некоторые обычаи аланов были похожи на скифские – скальпирование врагов, ритуал поклонения мечу, как символу божества войны.

А побежденные племена они включали в состав своего народа. И по мере их побед этнонимы аорсов, исседонов, сираков, иксаматов из всех описаний исчезают.

А вместо них остается лишь один – аланы. Аммиан Марцеллин сообщал: «Своими повторяющимися победами они постепенно сломили народы, которые встречали, и подобно персам, инкорпорировали их под своим национальным именем». В предгорьях Кавказа они построили мощные крепости, и возникло царство Алания, раскинувшееся от Черного моря до Урала. Отсюда начались набеги на Закавказье, Парфию, Малую Азию. И римлянам пришлось испытать на себе удары аланской панцирной конницы, когда те добрались до их провинций в Каппадокии.

На берегах Каспия, персидские и армянские хроники называют еще два народа – хазар и барсилов. Хазары, очевидно, были потомками скифского племени, остатки которого укрылись от разгрома в лесах Терека, в прикаспийских болотах. Здесь они стали оседлыми, занимались виноградарством, рыболовством. Ну а их соседи барсилы были уграми-кочевниками. Хазарам крепко доставалось от них. Барсилы их грабили, взимали дань, заставляли вместе с собой совершать походы в Закавказье.

Где-то в лесах на север от сарматских степей латинские авторы помещают еще целый ряд племен. Там называются какие-то гамаксобии, периербиты, гиппомолги, карбоны, бельки, идракибы, остурны, галинды и т. д. Но идентифицировать из них, пожалуй, можно только галиндов – потомков геродотовых «гелонов», отступивших подальше от беспокойных степей. А насчет остальных остается только развести руками. Впрочем, и Страбон, собиравший информацию у своих родственников, неоднократно бывавших в Причерноморье, честно признавался, что о народах, живущих севернее роксоланов, ничего толком не знает.

Глава 20
Pax Romana и его окружение

Ранее мы с вами уже имели возможность убедиться – когда какой-нибудь древний народ называли «варварами», воспринимать это буквально вовсе не обязательно. А вот римлян никто к «варварам» не относит. Ну как же! Образованные люди, создали величайшую империю, высочайшую культуру… Что ж, их империя и впрямь достигла высокого уровня в области искусств, культуры, техники. Но стоит учитывать, что объяснялось это отнюдь не «римским гением» – подавляющее большинство художников, архитекторов, ремесленников, литераторов были не римского происхождения. А уж инженеры и конструкторы, рассчитывавшие арки, возводившие акведуки, водопроводы и не оставившие своих имен, были наверняка не римлянами. Для «настоящих» римлян такие занятия считались недостойными. Просто получилось так, что завоевания создали единое «культурное пространство». Что и позволило соединиться лучшим достижениям разных цивилизаций. А материальная подпитка высокой римской культуры обеспечивалась за счет разрушения и ограбления этих цивилизаций – Испанской, Карфагенской, Галльской, Фракийской, Понтийской, Армянской, Сирийской.

В особое умиление либеральных профессоров, да и вообще «демократическую общественность» всегда приводил римский «культ права», который захватчики якобы разносили покоренным народам. И вроде бы, это даже оправдывало все завоевания, стертые с лица земли государства вместе с их историческими и культурными ценностями. Это до сих пор преподносится как величайшее достижение, легшее в основу нынешней Западной цивилизации. Да, римляне жутко гордились тем, что живут «по закону».

Хотя римские законы могли выворачиваться и так, и эдак в зависимости от прихотей власть имущих. Они породили болото отвратительного сутяжничества, в котором тонула любая справедливость. Ведь решения судов определялись не правотой сторон, а «красноречием» ораторов и общественным положением тех, кто поддерживал тяжущихся. Вот это и впрямь было римским, исконным! Ну а апологетам римского «культа законности» не мешает вспомнить хотя бы дело Иисуса Христа. Наместник-прокуратор не находит ни малейшего состава преступления. Но «уважаемые люди» из Синедриона просят, настаивают. Возбужденная толпа орет: «Распни Его!» И прокуратор «умывает руки», отправляя Христа на бесчеловечные истязания, а потом и на мучительную смерть. Где вы тут увидели хоть тень «законности»?

Зато в юридическом крючкотворстве граждане «вечного города» достигли высочайшего совершенства. И в этом они действительно стали предшественниками нынешнего Запада. Искусство казуистики помогало им опутывать целые народы и государства. Впрочем, и самих себя тоже. Они, например, чрезвычайно презирали «рабскую психологию» других народов, подчиняющихся царям и князьям, себя же почитали людьми «свободными», живущими в республике. И даже когда ими стали править императоры, все равно верили, что у них республика! Ведь сохранился сенат, выборы консулов, трибунов, преторов. Которые не имели никакой реальной власти, кандидатуры диктовал император. Но все равно по формальным признакам была «республика» – чем и кичились.

Захотелось императору вырезать тысячу-другую сограждан – никто этим не возмущался. Потому что сенат безоговорочно одобрял – и все получалось «по закону». Это противопоставлялось «тирании» в других государствах. Гордились римляне и тем, что в качестве «свободных граждан» никогда не унижаются до наемной работы, за плату – это тоже объявлялось позором, признаком «рабства». Но жить на что-то надо. И чтобы обойти подобное положение, опять использовались юридические ухищрения, было введено понятие «гонорара» – вроде бы это не плата за труд, а подарок в награду за сделанное.

А кто и на работу за «гонорар» не был способен, становились «клиентами» богатых покровителей и жили их подачками – это зазорным не считалось. Как и паразитарное существование многотысячной массы бездельников-люмпенов, ожидающих дармовых раздач. Но и императоры, чтобы заслужить популярность, должны были считаться с чаяниями черни, живущей лишь за счет того, что они – римские граждане, требующей «хлеба и зрелищ». Конечно, такое паразитирование становилось возможным только за счет хищнического выкачивания средств из завоеванных провинций и захвата новых. Получавших взамен, как внушают нам учебники, «культ права» и «римский организаторский гений». Хотя до завоевания римлянами покоренные народы почему-то прекрасно обходились без столь «ценных» приобретений. И когда получалось освободиться от них, тоже почему-то не горевали.

На самих же римлянах роль «мировых организаторов» отразилась крайне плачевно. Торговлю и финансы в империи захватили отнюдь не они, а их более предприимчивые вольноотпущенники, сирийцы и евреи. Педагогику – греки. На виллы завозились массы рабов, а свободные землевладельцы разорялись, пополняя число бездельной черни. А образование «единого культурного пространства» привело к тому, что в Рим хлынули не только награбленные богатства, не только достижения различных культур, но и худшие их пороки. Если раньше римлян возмущали «девичники» этрусков, шокировало расточительство египетских царей, у которых к ужину жарилось два кабана, поскольку один может недожариться или подгореть, то теперь по сравнению с забавами римской верхушки нравы этрусков показались бы образцом скромности, а египетские кабаны – бедным и простеньким угощением.

Разрушилась и религия. Особенно после того, как внедрилось обожествление императоров. Можно ли было всерьез поклоняться тем, о ком знали, что они пьяницы, извращенцы, убийцы? Но поклонялись весьма дисциплинированно – сенат постановил, значит, «по закону». В результате посещение храмов стало не духовным, а политическим актом. А образовавшуюся духовную пустоту стали заполнять темные и извращенные культы Востока – Изиды, Астарты, малоазиатских «матерей»…

Впрочем, когда мы говорим о духовности римлян, об их культурном уровне, то обычно следуем чьим-то чужим предвзятым оценкам. На самом деле их уровень красноречиво характеризуют те зрелища, которые они предпочитали. И когда мы восхищаемся архитектурой Колизея, стоит вспомнить, для каких «культурных» целей возводилось это великолепие. Для того, чтобы десятки тысяч зевак могли позабавиться, наблюдая, как в гладиаторских боях сотни и тысячи единиц «человеческого мяса» кромсают себе подобных. И чем больше крови, тем уважительнее отмечают эти представления «высококультурные» римские авторы. Ради разнообразия разыгрывались и «морские» сражения на специально выкопанных прудах. В гладиаторских схватках участвовали не только мужчины, но и женщины, вспарывая друг дружке животы на потеху почтеннейшей публике.

А императоры старались учитывать вкусы и запросы сограждан. Поэтому стали дополнять бои театрализованными казнями, поставленными по мифологическим сюжетам. И римляне восторженно глазели, как бык покрывает приговоренную, которая изображает «Пасифаю», как разбивается «Икар», восходит на костер и сгорает «Геракл», приносят в жертву «Ифигению». Устраивались и массовые публичные казни. Например, растерзание зверями и прочие виды умерщвления тысяч мужчин и женщин после подавления восстаний. Потом взялись за христиан…

Да, вот это было действительно римским, не «варварским» достижением. И в подражание столице по всему «Римскому миру» строились амфитеатры и цирки. Они возводились в Галлии – вместо уничтоженных школ и обсерваторий, в Африке, Малой Азии, на Ближнем Востоке. Так что львиная доля богатств, награбленных римлянами в разных странах, в итоге-то выбрасывалась впустую. Уходила в мишуру представлений, триумфальных шествий, в животы дармоедов, вытекала в песок арен, разбазаривалась на оргии знати.

Империя уже не могла жить без завоеваний ради грабежей. В 4 г. полководец Тиберий, будущий император, построил в Германии корабли, вышел в Северное море, достиг Ютландского полуострова и владений прибалтийских славян. Но закрепиться здесь римляне не смогли. Как выяснилось, местные государства были «сильны флотом» и попросили незваных гостей убраться (хотя о своих поражениях римляне предпочитали умалчивать, упоминали редко).

А император Клавдий обратил внимание на Северное Причерноморье. Фракийское царство, которое уже было вассалом римлян, он упразднил совсем, превратил в провинцию. А потомка фракийских царей Котиса задумал в утешение посадить на трон Боспора. Чтобы заодно прибрать к рукам и это государство. В 47 г. была предпринята экспедиция в Крым. Помощь Клавдию оказал Херсонес – предоставил свой порт в качестве базы, обеспечил снабжение, дополнительные суда. Римские войска высадились в Пантикапее. О сопротивлении даже и речи не было, горожане поспешили выразить покорность. И на престол взошел Котис I.

Клавдий оказал своему ставленнику всяческую поддержку. В частности, решил вернуть для него прежние владения Боспора. Римская армия и флот совершили поход по Приазовью от Тамани до Дона. Когда они подступили к одному из городов сираков, обитавших недалеко от Танаиса, то жители предложили откуп. Пусть, мол, римляне отвяжутся, а сираки дадут им 10 тыс. рабов и рабынь. Отсюда, кстати, видно, что города в Приазовье были не маленькие и не бедные. Видно и то, что в здешних краях происходили весьма масштабные войны, раз в них захватывались такие количества невольников.

Но откуп римских командиров не устроил. По приказу своего императора они заставляли города и племена признать власть Боспора. Был взят и подчинен Котису Танаис. Легионеры перешли Дон. Об этом римские источники сообщают в победных тонах. Но… тут же и замолкают. Потому что роксоланы и приазовские племена дали крепкий отпор. До их городков на Нижнем Дону римские легионы не добрались, флот вверх по Дону пройти не смог. Устье Дона стало самой северной точкой экспансии римлян во все времена. Боспор восстановил старые границы, но и сам он стал вассалом Рима. Ему сохранился статус царства, однако в Пантикапее стали чеканить монету с изображением римских властителей, в храмах ввели культ обожествленных императоров, в городах разместились римские гарнизоны.

Правда, Херсонесу за оказанные услуги Клавдий даровал независимость. Не распространилась римская власть и на Крымскую Скифию, на Ольвию, Борисфениду, Тирас и другие города Северо-Западного Причерноморья. Очевидно, император и его полководцы сочли за лучшее не связываться со скифским и сарматскими государствами и не задевать их без нужды. Под римской эгидой Боспорское царство вступило в полосу нового расцвета. Оно стало главным поставщиком кубанского и приазовского хлеба для римских легионов, расквартированных на парфянской и дунайской границах. И одним из главных поставщиков рабов в страны Средиземноморья. Покупателей происхождение невольников не интересовало, их обобщенно называли «скифами» и брали оптом для перепродажи на рынках Родоса, Италии, Ближнего Востока.

Но жителям причерноморских земель приходилось воевать не только с римлянами. Некоторые из сарматских племен, участвовавшие в первых волнах переселений, были вытеснены на Балканы. Тут они объединились с местными жителями, гетами, и на территории Румынии возникло мощное царство Дакия. Оно вело себя весьма агрессивно. Даки вторгались в Римскую империю, прорывались даже в Италию. Правда, временами сарматские и гетские племена ссорились между собой, и их государство распадалось. Около 50 г. оно снова объединилось, усилилось. И дакское войско двинулось на царство языгов. Разоряло все на своем пути, разграбило причерноморские города от Дуная до Южного Буга. В устье этой реки взяло штурмом и дотла разрушило Ольвию.

А она принадлежала Крымской Скифии и даже монету чеканила с именами скифских царей. Скифы объединились с роксоланами. Был заключен союз и с языгами. Присоединились бастарны и славяне, чьи земли попали под удар даков. И в разыгравшейся войне пришельцев разгромили. Сначала их оттеснили на юг, к Дунаю, а потом вообще выбили с морских берегов в горные районы. На Дунае языги и роксоланы встретились с римлянами и заключили с ними союз. На некоторое время совместными усилиями им удалось стабилизировать ситуацию.