Текст книги "Кутузов. Победитель Наполеона и нашествия всей Европы"

Глава 6
«Судьба готовит для чего-то великого…»

Осада Очакова

Мы уже рассказывали о новых в России войсках, стрелках-егерях. Сперва это были небольшие команды, по 66 человек в каждом пехотном полку. Но во время войны они прекрасно себя показали, и Румянцев стал собирать команды из разных полков, создавать из них егерские батальоны. Эти батальоны в полки не входили, были отдельными частями, по тысяче человек. В 1785 году Потёмкину пришла идея создать из стрелков часть покрупнее. Название он придумал – Бугский егерский корпус. Командовать им был назначен Кутузов.

В корпус вошли четыре егерских батальона, два из них существующие, ещё два предстояло сформировать. Кроме того, Кутузову подчинили Бугский казачий полк, очень большой, 1500 казаков. А задачу корпусу поставили – охранять новую границу с турками по реке Буг. До сих пор этим занимался как раз Бугский казачий полк. Но его сил не хватало, вот Потёмкин и добавил 4 тысячи егерей. Кутузов с семьёй переехал в Елисаветград (сейчас это Кировоград). Город был довольно крупным, считался «столицей» Новороссии, пока Потёмкин не перенёс центр губернии в строящийся Херсон. Вот здесь-то уже имелся первый в Новороссии театр.

К этому времени у Михаила Илларионовича родились три дочки. Но с ними и с женой он виделся урывками. Постоянно был в разъездах. В Харькове формировались два новых батальона его корпуса. Для этого собирали лучших стрелков из разных полков, приглашали казаков. Кутузов созывал и своих бывших луганских пикинёров, кто не вошёл в Мариупольский полк, но хотел бы ещё послужить. А одновременно надо было налаживать охрану границы. Опыт у Кутузова был изрядный, с Луганским полком он занимался тем же самым. Хотя там была степь, а здесь большая река.

Михаил Илларионович искал на берегу места для укреплённых селений – разместить в них заставы. Первое, Николаевку, 180 егерей построили за 10 дней в устье реки – позже она разрослась в большой город Николаев. Между заставами Кутузов установил патрулирование. Казаки по берегу, егеря по реке на лодках. Они должны были внимательно осматривать заросли камышей. Примечать, что делается на турецком берегу. А Кутузову приходилось ездить то в Харьков, то на Буг, то в Херсон к Потёмкину. Каретами, санями, колясками он пользоваться не любил. Всегда мчался верхом, и его считали очень лихим наездником.

Егерские батальоны надо были и обучить. Кутузов даже написал что-то вроде учебника, «Примечания о пехотной службе вообще и о егерской особенно». Изложил то, чему научился в боях с турками, ногайцами. Во всех странах егеря были просто меткими стрелками. Но Кутузов хотел большего. Ведь его егеря были пограничниками. Поэтому Михаил Илларионович добавил им и казачью науку. Как маскироваться, прятаться. Как наблюдать за противником, искать следы. Если понадобится – вступить в бой не только со своим батальоном или ротой, но и маленькой группой. Или вообще в одиночку. Для этого использовал казачьи приёмы рукопашного боя. Обучал меткой стрельбе не только из ружья, но и из пистолета. Хотя пистолеты были офицерским и кавалерийским оружием, пехотным солдатам их не полагалось. Но Кутузов считал, егеря и это должны уметь. По сути, он создавал первый в России спецназ.

Потёмкин в это время изменил и форму. Доказал царице, что в фасонах военной одежды совсем не нужно брать пример с европейцев. Форма должна быть удобной и в походе, и в бою. Парики, причёски с буклями и косами Потёмкин отменил, к великой радости солдат. Отменил и длинные камзолы, узкие штаны, башмаки со штиблетами, треугольные шляпы, принятые во всех европейских армиях. Вместо них ввели лёгкие каски с козырьками. Войска переодели в короткие суконные куртки, шаровары, лёгкие короткие сапоги. Для защиты от дождя и холода служил плащ-епанча. Такие новшества пришлись по душе всем опытным военным, и Кутузову тоже.

А в 1786 году Потёмкин вызвал на юг Суворова. В Новороссию собиралась приехать императрица, а Потёмкин знал, как умеет Суворов обучать солдат. Приказал подготовить здешние полки, чтобы показать государыне в лучшем виде. Кутузов снова попал в подчинение к Александру Васильевичу, а у него начались такие тренировки, что мало не покажется. Марши, броски. Он же сам говорил, «тяжело в ученьи, легко в бою». Чтобы солдаты не боялись штыковой, Суворов придумал учебную «сквозную атаку». Два строя бегут друг на друга со штыками наперевес, и лишь в последний момент солдаты приподнимают ружья, вполоборота проскальзывают через встречный строй – причём не нарушая своего. Две стены столкнулись, схлестнулись и в полном порядке расходятся в разные стороны.

Поездка Екатерины по новым владениям России состоялась в 1787 году. Она сама прекрасно разбиралась в военном деле, проводила учения гвардии под Петербургом. Но на смотре под Кременчугом и на манёврах под Полтавой южные войска произвели на неё превосходное впечатление, в том числе и Бугский егерский корпус Кутузова. Царица хвалила Михаила Илларионовича: «Благодарю вас, господин генерал. С этих пор вы считаетесь у меня между лучшими людьми и в числе отличнейших генералов». За великолепную подготовку и охрану границы государыня наградила его орденом Святого Владимира II степени. Вручала награды после манёвров. А Кутузов показал и своё искусство наездника. Когда его вызвали получать орден, прискакал на таком горячем коне, что Екатерина ахнула: «Вы должны беречь себя. Запрещаю вам ездить на бешеных лошадях и никогда не прощу, если услышу, что вы не выполняете моего приказания».

Но тщательная подготовка армии нужна была не только для показов. Турция всё ещё мечтала отобрать у русских Крым и другие потерянные земли. Ей, как обычно, помогала Франция. Прислала инженеров и офицеров – обучать турецких солдат, усилить их крепости. Но и Англия обеспокоилась, что Россия получила выход к Чёрному морю, строит там флот. Англичане считали, что на морях должны господствовать только они. Успехам нашей страны страшно завидовал и король Пруссии Фридрих Вильгельм II. Мечтал, чтобы русских крепко побили. Англия и Пруссия тоже подключились возбуждать турок, обещали им помощь. Чтобы они смогли победить, искали им союзников. Подговаривали Польшу, Швецию – пускай нападёт, отберёт у России выход не только к Чёрному, но и к Балтийскому морю.

12 августа 1787 года султан Абдул-Хамид II объявил войну. Его военачальники и их европейские советники строили планы – первым делом разгромить Херсон. Это был центр Новороссии, штаб Потёмкина, там были судоверфи, строились корабли. Недалеко от Херсона стояла мощная турецкая крепость Очаков, главная база неприятеля на северном берегу Чёрного моря. В ней можно было собрать войска, подвести туда флот. Потёмкин догадался, куда враги нанесут удар. Оборонять побережье на подступах к Херсону он поручил Суворову.

Бугский корпус Кутузова с началом войны получил 8 орудий, по 2 на каждый батальон. Но Бугский казачий полк оказался в двойном подчинении. Потёмкин решил создать новое большое Екатеринославское казачье войско – такое же, как Донское. В него включили Бугский, Чугуевский полки, из добровольцев формировали ещё три. А чтобы организовать казаков, как на Дону, Потёмкин перевёл сюда 4 донских казачьих полка, и атаманом Екатеринославского войска назначил донского полковника Платова. Вот и получилось, что Бугский полк подчинялся Платову, а по службе – Кутузову.

С речной границы корпус Михаила Илларионовича сдвинули к устью реки, ближе к морю, где ждали нападения. Сюда прислали ещё два пехотных и драгунский полки. Под руководством Суворова строили береговые батареи. Но Александр Васильевич предвидел – главный удар будет не здесь. К Херсону турецкий флот мог проплыть по Днепру, река впадала в Днепровско-Бугский лиман (залив). Дорогу в этот залив туркам закрывал длинный и узкий полуостров – Кинбурнская коса с маленькой крепостью Кинбурн. Суворов ждал, что неприятели постараются захватить её.

В сентябре 1787 года в Очаков прибыл турецкий флот, несколько раз устраивал шквальную бомбардировку Кинбурна. Участок Кутузова в этих сражениях оказался спокойным. Егеря обстреливали вражеские корабли из пушек, если те приближались к ним. Отгоняли от берега разведку неприятелей. А основные бои разыгрались далеко от них. 1 октября на Кинбурнской косе высадился десант, 6 тысяч янычар. Но Суворов с гарнизоном крепости и несколькими ближайшими полками, подоспевшими на помощь, в жаркой и упорной схватке уничтожили их.

В 1788 году против турок выступила союзница России, Австрия. Готовился наступать и Потёмкин. Он решил брать Очаков – основную базу турок под боком у наших границ. Султан силился этому помешать. Снова прислал огромный флот. Русские моряки и береговые батареи Суворова сумели растрепать и прогнать его. А Потёмкин стал собирать к Очакову все сухопутные силы. Бугский корпус Кутузова и других егерей выдвинули впереди русских позиций, на подступах к крепости.

Но положение нашей страны стало очень сложным. Шведский король Густав III коварно воспользовался тем, что большинство русских войск ушло на юг. Объявил войну. Двинул армию в Финляндию, выслал в море эскадры. Пытался прорваться прямо на Петербург. Здесь тоже закипели сражения. Но и Очаков взять было тяжело. Крепость была сильнейшая, на стенах сотни орудий, гарнизон 15 тысяч. Суворов доказывал, что надо бомбардировать Очаков всей артиллерией, приближаться к стенам окопами и штурмовать. Потёмкин возражал. Считал, что при штурме погибнет много солдат. Был уверен, что окружённому Очакову рано или поздно придётся сдаться.

Как бы не так! Гарнизон сдаваться даже и не думал. А егеря Кутузова, дежурившие на передовых постах, оказались в самом пекле. Турки то и дело устраивали вылазки. Увидят со стен, где наши войска расслабились, и тут же нападают. Первыми встречать их атаки приходилось егерям. 18 августа в очередной раз ворота Очакова вдруг открылись, оттуда выплеснулась туча турецкой конницы, обрушилась на бугских казаков. Егеря стали бить их меткими пулями, всадники летели с сёдел. Кутузов выскочил из укрепления, скомандовал контратаку.

Неприятелей опрокинули и погнали обратно в крепость. Но Кутузову турецкая пуля опять попала в голову. И точно так же, как в Крыму. Только наоборот. Не слева, а справа между глазом и виском. Прошла через череп и вылетела слева. И снова все были уверены – рана смертельная. В русской армии находился австрийский генерал де Линь, он записал: «Давеча опять прострелили Кутузову голову. Сегодня-завтра он умрёт». И все врачи так считали. Переживала и царица, обращалась к Потёмкину: «Отпиши, каков Кутузов?»

Но… Михаил Илларионович опять выжил. Это было настоящим чудом. Великий русский поэт Державин писал: «Смерть дважды сквозь главу его промчалась». А хирург Массо, во второй раз лечивший Кутузова, развёл руками: «Наверное, судьба готовит его к чему-нибудь великому. Потому что после двух ран, по всем правилам медицинской науки смертельных, он остался жив!» Да, Бог хранил Кутузова для величайшего дела, для спасения России.

Он начал поправляться. Только с этого времени у него иногда бывали сильные головные боли. Правый глаз стал косить и хуже видеть. Ухаживать за раненым мужем приехала жена. А потом он и сам отдыхал дома, вот теперь получилось побыть с семьёй. У него как раз родилась пятая дочка, Даша. А через четыре месяца Кутузов смог вернуться в армию, принять командование над своим Бугским егерским корпусом. Суворов оказался прав, долгая осада ничего не дала. Наступили холода, турки сидели в городе, в тепле. А русские мёрзли и мокли в палатках, в окопах. Многие болели, сотни умирали.

6 декабря всё-таки пришлось штурмовать город. Когда об этом объявили солдатам и офицерам, они ринулись в бой с огромным воодушевлением. Враги свирепо отбивались, около тысячи наших воинов было убито, 1800 ранено. Неприятелей перебили 10 тысяч и взяли Очаков всего за полтора часа. Кутузов ещё недостаточно окреп, не мог вести егерей в атаку. Но они сражались так, как научил их командир, и его тоже наградили орденом Святой Анны I степени.

Зима прервала боевые действия. Никаких дорог с твёрдым покрытием ещё не существовало, а на юге всё развозило такой грязью, что пройти и проехать было почти невозможно. На 1789 год Потёмкин наметил наступление на Молдавию и Валахию. С другой стороны, с запада, в Валахию двинулись союзники, австрийский корпус принца Фердинанда Кобурга. А русские пойдут с севера. Потёмкин нацелился на турецкую крепость Бендеры на реке Днестр. Но на Суворова он обиделся. Тот вспоминал, как Потёмкин не послушался его советов, насмехался над ним: «Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу».

Потёмкин об этом узнал и не желал его видеть. Послал командовать дивизией далеко на западе, на правом фланге. Чтобы прикрывал главную армию и поддерживал связь с австрийцами. Но у самого Потёмкина сил было мало, ведь часть войск пришлось отправить на север, против шведов. Армия собиралась медленно. Выступила только в конце июня. Да и то ползла с остановками – ждала отставшие части, пополнения. А тем временем турки изготовили 100-тысячное войско великого визиря Юсуфа-паши. Узнали, что русские задерживаются, и решили разгромить по очереди, сперва австрийцев, а потом уже на Потёмкина навалиться.

У австрийского принца Кобурга было 18 тысяч солдат, на него обрушился передовой корпус Османа-паши, 30 тысяч воинов. Но на помощь примчался Суворов, принялся командовать и русскими, и союзниками, повёл их в атаку и возле городка Фокшаны разгромил турок. Александр Васильевич просил прислать побольше войск, чтобы наступать дальше, на армию Юсуфа-паши. Но Потёмкин подкреплений не дал. Был уверен, что великий визирь с армией двинется на него, выручать Бендеры. Разве можно ослаблять свои силы, их и так не хватало.

Но Юсуф-паша хитрил. Показывал, будто он в самом деле нацеливается на армию Потёмкина. Выслал в ту сторону отряд. А сам двинулся на австрийцев. Уничтожить их, а дальше обойти армию Потёмкина, зайти ей с тыла. На выручку принцу Кобургу снова подоспел Суворов. Вместе с австрийцами у него было 25 тысяч солдат, врагов в 4 раза больше. Тем не менее он скомандовал «вперёд!». На речке Рымник разнёс врагов в пух и прах. Тут уж Суворова славили и Потёмкин, и царица. Он получил титул графа Рымникского, орден Святого Георгия I степени.

Армия Потёмкина в это время ещё только подошла к Бендерам. С ней был и Кутузов. Когда выдвигались в Молдавию, ему передали под командование не только Бугский корпус, но и ещё 6 полков – гренадёрский, егерский, 2 легкоконных и 2 гусарских. Он придумал и часть егерей посадить на лошадей. Получился «летучий корпус». Под Бендерами Михаил Илларионович наладил разведку для всей армии. Потёмкин удивлялся, сколько сведений собирал ему Кутузов.

На прошлой войне Михаил Илларионович уже участвовал во взятии Бендер. В тот раз крови пролилось очень много. Поэтому Потёмкин не хотел штурмовать. Ждал, когда подвезут тяжёлую артиллерию, она далеко отстала, тащилась где-то в обозах. Но после разгрома Юсуфа-паши турецкую армию можно было не опасаться. Значит, держать все силы в одном кулаке стало не обязательно. Потёмкин решил пока захватить крепости поменьше. Отправил несколько отрядов на Аккерман в низовьях Днестра (сейчас это Белгород-Днестровский).

По дороге стояла небольшая крепость Каушаны. К ней выскочил наш авангард, чугуевские и донские казаки Платова с конными егерями Кутузова. Ждать другие войска не стали, с ходу кинулись на лагерь турок возле крепости. Те открыли огонь, но успели дать лишь пару залпов. Казаки с егерями ворвались в укрепления. 700 неприятелей побили, 160 взяли в плен, захватили 3 пушки. Остальные турки стали разбегаться, и Каушаны взяли.

Таким же лихим налётом Платов с казаками и егерями захватил другую маленькую крепость Паланка. А через два дня доскакали и до Аккермана. Эта крепость была гораздо сильнее, каменные стены, стояла на обрыве. Но гарнизон, узнав, как Суворов распотрошил армию великого визиря, совсем скис. Даже не разобрался, что к крепости подошли лишь небольшие отряды. Вступил с Платовым в переговоры и согласился сдать Аккерман без боя, если защитникам позволить уйти.

На берегу моря была и сильная крепость Хаджибей с удобной бухтой. После взятия Очакова там была главная база турецкого флота. Корабли подвозили туда войска, припасы для них. Потёмкин послал на Хаджибей корпус генерала Гудовича, ему тоже дали подразделения лучших, кутузовских егерей. Но Гудовича опередил командир гребной флотилии Де Рибас с запорожскими казаками атамана Чепиги. Они по морю добрались до Хаджибея раньше. Запорожцы разведали и доложили – в бухте стоит 70 разных судов, но гарнизон крепости маленький, всего 300 человек, 12 орудий.

Де Рибас с казаками и солдатами, служившими у него на флотилии, ночью подобрались вплотную к стенам. Когда турки заметили их и стали стрелять, было поздно. Они вломились в Хаджибей. Охранение побили, остальные враги в панике удрали на суда. Там спохватились. Корабли открыли огонь, чтобы отбить захваченную крепость. Но появились и отряды Гудовича, развернули на берегу батареи. Несколько судов потопили, другие ушли. На этом месте возник город Одесса, и главную улицу назвали в честь Де Рибаса – Дерибасовской.

А Бендеры два месяца сидели в осаде. До защитников доходили известия, что армия Юсуфа-паши разгромлена. Узнали и о том, что пали Каушаны, Аккерман, Хаджибей. Гарнизон совсем пал духом. Турки всё-таки пытались спасти Бендеры. Собрали конницу из 3 тысяч буджакских татар (буджакские жили в степях между Днестром и Дунаем). Они должны были бить русских с тыла, мешать осаде. Перехватывать обозы с едой и боеприпасами для наших войск.

Но разведка Кутузова выследила это войско. Михаил Илларионович узнал, когда и где оно должно напасть. Поднял свой «летучий корпус». Для татар встреча стала неожиданной, а Кутузов сразу бросился в атаку и разметал их. В Бендерах узнали, что даже и на татар надежда исчезла, это стало последней каплей. Вступили в переговоры. А Потёмкин предложил самые лучшие условия. Воины и все жители, кто не хочет остаться с русскими, могли свободно уйти. Могли даже продать за деньги свои дома, имущество, скот. 4 ноября 1789 года Бендеры сдались.

Русские егеря

Егерский офицер

Глава 7
Измаил, Бабадаг, Мачин

Суворов и Кутузов при осаде Измаила

После взятия Бендер перед русскими открылись дороги на юг, на Дунай. Но Англия, Франция, Пруссия всячески подбадривали турок, чтобы продолжали войну. Дополнительно отвалили денег шведам, они начали новое наступление на Петербург. Будоражили и Польшу, паны кричали о войне. Екатерине II пришлось отвлекать войска ещё и на польскую границу.

А турки решили воспользоваться тем, что флот у них пока ещё больше нашего Черноморского. Перевезти войска по морю, высадить в тылу у русских и заставить их отступить. Потёмкин от своей разведки узнал о таких замыслах. В апреле 1790 года он поставил перед Кутузовым новую задачу – наладить охрану недавно отвоёванных морских берегов от Буга до Днестра. Михаил Илларионович сам объехал всё побережье. Расставил посты, наблюдательные пункты. Устроил и летучую почту. Как только в море замечали паруса, тут же скакали посыльные с донесениями: сколько кораблей, куда направляются.

Правда, турки сперва нацелились не на этот участок. Они решили высадить два десантных корпуса в Крыму и на Кубани. Взбунтовать татар и кавказских горцев. Вот и придется русским отказаться от наступления на Османскую империю, возвращать войска для усмирения. Но молодым Черноморским флотом командовал талантливый контр-адмирал Фёдор Ушаков. Неприятельский флот, вёзший десант в Крым, он перехватил возле Керчи. Разбил и прогнал.

Турецкий адмирал Гуссейн-паша наметил действовать более осторожно. Встать между Херсоном и Севастополем. Караулить там отдельные русские корабли и отряды, уничтожать их. Но когда вражеский флот двинулся туда из портов Болгарии, наблюдатели Кутузова засекли его. Полетели донесения Потёмкину и Ушакову. Он вывел из Севастополя эскадру и 28 августа неожиданно нагрянул на турок, стоявших у Тендровской косы. В двухдневном сражении потопил 9 кораблей, остальные добрались до своих портов в совершенно жалком виде.

Туркам удалось высадить десантный корпус лишь на Кавказе – там у них оставалась база, крепость Анапа. Но когда этот корпус направился дальше на Кубань, наши солдаты и казаки встретили его достойно, полностью уничтожили. Этим же летом и на Балтийском море флот Швеции разгромили под Выборгом. Король Густав после этого поспешил заключить мир, Турция осталась без союзников.

Хотя и союзница России, Австрия, оказалась ненадёжной. Она потерпела от турок несколько поражений. Ей стала угрожать и Пруссия, собирать войска на границе. Австрийский император Леопольд испугался и предал нашу страну. По требованию прусского короля начал с турками переговоры о мире. Дипломаты султана, их английские и прусские друзья, предложили условия, выгодные для австрийцев. Им отдадут кое-какие районы, но за это они не должны пускать русских в Валахию (Румынию). Получалось, что недавние друзья закрыли Османскую империю от наших войск!

Теперь прорваться во владения султана можно было только там, где австрийцев не было. По узкой полосе вдоль берега Чёрного моря. Но там дорогу перегораживали сразу несколько вражеских крепостей на Дунае. Осенью 1790 года отряд генерала Гудовича взял Килию. Флотилия Де Рибаса с запорожцами – Тульчу и Исакчу. Но эти крепости были мелкими. Главной считался Измаил. Между двумя войнами его укрепили под руководством французских инженеров. Крепость была окружена глубокими рвами, высота мощных валов достигала 6–8 метров. Они ощетинились жерлами 260 орудий, и в Измаиле засела целая армия, 35 тысяч воинов.

В октябре 1790 года Потёмкин прислал сюда корпуса своих родственников, генералов Павла Потёмкина и Александра Самойлова. Под началом Самойлова к Измаилу прибыл и Кутузов со своими частями. Позже прибыл Де Рибас с флотилией и запорожцами. Но сил было маловато, вместе набиралось 30 тысяч солдат и казаков. Не было и тяжёлых осадных орудий. Только лёгкие, полевые, да и для них мало пороха. Обстреляли крепость, не причинив ей почти никакого вреда, и потребовали сдаваться. Комендант Измаила Мехмет-паша в ответ лишь посмеялся.

У Кутузова к неудачам добавилось и личное горе. Его семья оставалась в Елисаветграде. После пяти дочерей они с женой очень хотели сына. И он родился, назвали Николаем. Но дети заразились оспой, и в ноябре сынишка умер. Можно представить, каким ударом стало для отца такое известие, как он переживал! Да и под Измаилом становилось всё хуже. Поздняя осень, дожди, холода, солдаты болели. Генералы собрались на военный совет и пришли к мнению – взять крепость невозможно, надо отступить. Дали команду своим частям снимать палатки и уходить.

Доложили об этом Потёмкину. Но он вспомнил про Суворова, творившего чудеса. Назначил его командовать всеми войсками под Измаилом. Дал ему полную свободу действий. Если уж он сочтёт, что крепость взять нельзя – значит, и впрямь нельзя. Но Александр Васильевич даже не думал о таком. С ходу послал приказ: остановить войска, не отступать. Велел готовить лестницы, фашины (большие корзины из прутьев, их набивали хворостом и закидывали ими рвы и ямы, чтобы перейти).

2 декабря Суворов прискакал к Измаилу. Осмотрел его и сказал, что это «крепость без слабых мест». И тем не менее, подтвердил: взять её надо. А при этом вдруг выяснилось, что Кутузов уже многое сделал для подготовки. Невзирая на свою трагедию, на смерть сына, он всё время вёл разведку. Собрал очень подробные сведения об укреплениях, о гарнизоне, представив их Суворову. Александр Васильевич это высоко оценил. Стал опираться на Кутузова как на своего помощника.

А дел сразу же навалилось множество. Суворов срочно затребовал привезти продовольствие, порох. Орудия лёгкие – значит пододвинуть их поближе к стенам, чтобы могли поражать защитников. Александр Васильевич наметил, где поставить батареи. А в отдалении от Измаила насыпали такой же высокий вал, вырыли глубокий ров. По очереди приводили сюда полки и батальоны. Тренировались, как засыпать ров фашинами, карабкаться по лестницам.

От Потёмкина Суворов передал коменданту требование избежать напрасного кровопролития и сдать крепость. Приложил и своё письмо, очень короткое. «Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление – воля. Первый мой выстрел – уже неволя. Штурм – смерть». То есть если сдадутся без боя, могут идти, когда хотят. После начала боя будут считаться пленными. Но если придётся штурмовать – мало кто уцелеет. Ведь схватка предстояла жестокая. Турецкий паша ответил самоуверенно: «Скорее Дунай остановится в своём течении и небо упадёт на землю, чем падут стены Измаила».

Но неприятелям иначе было и нельзя. В Измаил собрались остатки разбитых войск, гарнизонов сдавшихся крепостей. Разгневанный султан объявил им: любого, кто покинет Измаил, он заранее приговаривает к смерти. А Суворов утром 9 декабря созвал генералов. Объяснил: отступление подорвало бы дух солдат, возгордило бы турок, порадовало врагов России по всей Европе. «Правда, трудности большие, крепость сильная, гарнизон её – армия, но русской силе ничто не должно противостоять!» Он опросил генералов, и все высказались: штурмовать.

С суши, с разных сторон, крепость должны были атаковать шесть колонн. С реки – флотилия Де Рибаса с десантами запорожцев и гренадёров. Кутузов был назначен командовать шестой колонной, на самом левом фланге. Ему выделили три батальона его бугских егерей, два батальона гренадёров и тысячу бугских казаков, всего 6 тысяч бойцов.

10 декабря загрохотали 600 наших пушек. Турецкие орудия засыпали меткими ядрами, они замолчали. Артиллерия била по крепости до вечера. А 11 декабря в 3 часа ночи в небо взлетела сигнальная ракета – команда войскам выходить на исходные позиции. В половине шестого утра, в густом тумане, колонны двинулись к Измаилу. Шли в полной тишине. Но когда до крепости оставалось 300 шагов, стены и валы будто взорвались, турки открыли бешеный огонь.

Кутузову достался один из самых трудных участков. «Новая крепость» – это мощное кольцевое укрепление прикрывало одни из ворот и восточный угол всего Измаила. Егеря два раза забирались на валы, но турки скидывали их. Михаил Илларионович послал донесение, что не может одолеть оборону. Суворов ответил: «Передайте Кутузову, что я назначаю его комендантом Измаила и уже отправил в Петербург доклад о его взятии». Получив такой ответ, Кутузов взял в руки знамя и возглавил атаку. Всё-таки сшибли турок со стен «Новой крепости».

На других участках было примерно то же самое. К восьми часам утра русские захватили валы Измаила. Открыли ворота. Впустили в город конницу, лёгкие пушки. Они оказались очень нужны – упорнейшая драка пошла на улицах. Турки отбивались в домах, бросались в контратаки. Постепенно их одолевали, и к вечеру неприступная крепость была взята. Погибло 26 тысяч турок, 9 тысяч взяли в плен. Наши потери были гораздо меньше, но тоже серьёзные. Полегло 1879 солдат и казаков, 2703 было ранено.

Славили Бога, благодарили за победу. А Кутузов, улучив момент, спросил Александра Васильевича, почему тот назначил его комендантом, когда исход битвы ещё не определился? Великий полководец в ответ подмигнул: «Кутузов знает Суворова, а Суворов знает Кутузова. Если бы не взяли Измаил, Суворов умер бы под его стенами, и Кутузов тоже». На похвалы Александр Васильевич был всегда скуп, но в докладе Екатерине он Михаила Илларионовича особенно расхвалил: «Кутузов шёл у меня на левом крыле, но был моей правой рукой». Императрица наградила Михаила Илларионовича орденом Святого Георгия III степени, произвела его в чин генерал-поручика. Его оставили комендантом Измаила, подчинили ему все войска в этом районе.

Падение Измаила переполошило всю Европу. Пруссия и Австрия уже затеяли без русских мирные переговоры с турками, но сразу прижали хвосты. Из других турецких крепостей воины просто разбегались. Султан и его правительство были в шоке. Хотели уже просить о мире. Но Франция, Пруссия, Англия уговаривали их продолжать войну. Подталкивали Польшу – пускай тоже ударит на русских. Поляки нарушили прежние договоры. С помощью французов и немцев создавали новую 100-тысячную армию.

Раньше у них воевало ополчение шляхты, отряды панов, и их легко били. Теперь формировали регулярные полки пехоты и кавалерии, усиливали артиллерию. Поляки почувствовали себя сильными и оскорбляли, задирали русских. Не скрывали, что хотят отобрать назад области, которые отошли к России. Опять начали притеснять православных, сажали в тюрьмы и даже казнили. Екатерина II пока терпела это. Ждала, когда освободятся войска, занятые против турок.

Англичане с Пруссией снова возбуждали и Швецию. Организовали там заговор, и офицеры убили короля Густава III, заключившего мир. На трон сел его сын Густав IV, ярый враг нашей страны. Возникла опасность, что и шведы снова полезут. Екатерина II срочно перевела на север Суворова. Назначила командовать войсками в Финляндии. Приказала укреплять границы со Швецией, готовить оборону.

А на турецком фронте зимой наступило затишье. Потёмкин уехал в Петербург, задержался там по всяким делам. Командовать армией вместо него остался генерал Репнин. Весной дороги развезло грязью. Но когда потеплело и дороги подсохли, турки стали собирать все войска, какие у них остались, решили нанести мощный удар. Чтобы подкрепить свой разбитый флот, позвали эскадры свирепых пиратов Алжира и Туниса, державших в страхе всё Средиземное море.

У Кутузова в Измаиле разведка, как всегда, была организована великолепно. Он замечал, неприятели оживились. То 500 турецких всадников прокатились по берегу Дуная, пожгли камыши. То другой отряд выставил на курганах наблюдателей. Собирая сведения о противнике, Кутузов догадался: турки нацеливаются именно на Измаил. Их отряды стягивались всё ближе, появлялись на подступах к крепости. Кутузов расспрашивал приезжавших в город молдаван, валахов. Казаки ловили пленных. От них узнали: из Шумлы выступила армия великого визиря Юсуфа-паши, 80 тысяч воинов. Её передовые части пришли в город Мачин, расположились там.

Юсуфа-пашу ждали и местные вражеские войска. Три больших отряда, Ахмед-паши, Осман-паши и Журы-паши, встретились в Бабадаге, у них собралось 23 тысячи конницы и пехоты. Кутузов доложил Репнину: нельзя допускать, чтобы турецкие группировки соединились, тогда они вместе навалятся отбивать Измаил. Надо бить их по очереди. Репнин согласился с ним. У Михаила Илларионовича набралось 12 тысяч бойцов – егеря, гренадёры, казаки, несколько кавалерийских полков. В ночь на 3 июня 1791 года их скрытно погрузили на суда гребной флотилии. Перевезли по Дунаю и высадили в Тульче.