Текст книги "Кутузов. Победитель Наполеона и нашествия всей Европы"

Глава 3
Как Кутузов «не понял» свою первую войну

Бой русского отряда с польскими конфедератами

Самой богатой, самой могущественной державой в Европе и в мире считалась Франция. Двор французского короля был самым роскошным. Французский язык был международным – как сейчас английский, его учили образованные люди во всех странах. Французская мода всюду становилась образцом для подражания. Но Россию французское правительство ненавидело. Считало, что это соперница Франции, мешает ей стать хозяйкой в Европе. Французы пакостили нашей стране. Поддерживали всех, кто враждует с ней. Давней их союзницей была Османская империя, и французские дипломаты неоднократно подталкивали турок воевать с русскими. Союзницей Франции была и Швеция. И польских панов, злобившихся на нашу страну, французы тоже брали под покровительство, помогали им.

А Польша очень ослабела с тех далёких времён, когда Пожарский и Минин освобождали Москву от её рыцарей. Но поляки были слишком горделивыми, заносчивыми. Они кичились давними победами – ух, какие мы герои! Даже Москву захватывали! Кичились и своими «свободами». Хотя «свободы» у них были не для всех, а только для дворян (в Польше их называли шляхтичи). Крестьян они даже за людей не считали, презрительно именовали «быдло» – скотина. Обращались с ними так отвратительно, что для польских крестьян жизнь русских крепостных показалась бы сказочной.

А «свободы» заключались в том, что законы в Польше принимал парламент – сейм. Но депутатами могли быть только шляхтичи. И выбирали их только шляхтичи. Они и напринимали себе законов, как им выгодно. Со «свободой» делать что захочется. Короля они тоже выбирали, как президента, но власти у него почти не было. Всё решали паны в правительстве и сейме. Но и в армии служили те же шляхтичи. Со своими «свободами» они не слушались начальников, дисциплины не было никакой. В управлении государством тоже не было порядка. Каждый пан считал себя полным хозяином в собственных владениях, а на короля ему было наплевать. Налоги собирали плохо. Денег в казне постоянно не было.

Французов как раз и привлекло, что страна совсем ослабела. Вот и хотели прибрать её под своё влияние. В 1764 году в Польше умер король Август III, и пошла борьба, кому достанется корона. Французы решили посадить на престол польского главнокомандующего Браницкого. Он был давним поклонником Франции. Если станет королём, то и будет выполнять, что ему скажут из Парижа, вредить русским. Браницкому помогали посол Франции и её шпионы, давали большие деньги – подкупать избирателей из шляхты. Его поддержали и папа римский, католическая церковь.

Но Россию совсем не устраивало, если по соседству будет править враждебный король, приспешник французов. Был и другой кандидат в короли, Станислав Понятовский. Он долго жил в Петербурге, был другом Екатерины II. Значит, и с нашей страной будет дружить. Послом в Варшаве, польской столице, был генерал Репнин. Ему тоже прислали побольше денег, агитировать за Понятовского.

Однако многие паны и шляхтичи боялись. Ведь Браницкий был главнокомандующим, у него были войска. Да и Франция могла ему военную силу прислать. В прошлый раз, когда в 1733 году избирали Августа III, она отправила своему кандидату военный флот, высадила десанты. Тогда Август III обращался к русским, чтобы заступились, и наша армия вышибла из Польши французов. Ну а теперь Репнин придумал, собрал всех панов, которые не хотели Браницкого. Таких оказалось большинство. Одни были сторонниками Понятовского. Другие нет, но и с Браницким враждовали. По совету Репнина они обратились к Екатерине II, чтобы заранее прислала войска, не допустить драк и войны.

Царица просьбу выполнила. Направила в Польшу корпус генерала Веймарна. В его подчинение передали и Астраханский полк. Кутузов со своей ротой двинулся к границе. Опять многому учился. Как правильно организовать марш солдат, их отдых, привалы. Как накормить их. А воевать на этот раз не пришлось. Когда русские появились в Польше, браться за оружие никто не посмел. И Франция не рискнула присылать своих военных. Выборы прошли спокойно. Королём стал Станислав Понятовский. Он и его правительство попросили, чтобы генерал Веймарн с некоторыми полками остался в Польше. На всякий случай, для охраны порядка. А основная часть войск вернулась в Россию. Зашагал обратно и Астраханский полк.

У Кутузова снова пошла повседневная служба. Построения, занятия, учения, караулы, дежурства. А Екатерина II хотела улучшить не только армию. Она замышляла преобразовать и всю страну. Последний общий свод законов России принимали очень давно, в 1649 году. Для этого царь Алексей Михайлович созывал Земский собор – делегатов от разных городов и сословий. Они высказывали предложения, обсуждали их. Свод законов так и назвали, Соборное уложение. Но с тех пор жизнь изменилась, многое устарело.

Царица решила создать новое Уложение. Созвала от всей страны комиссию – наподобие Земского собора. В конце 1766 года в разных губерниях и городах выбрали депутатов. В отличие от Польши, не только от дворян, но и от купцов, горожан, казаков, государственных крестьян. А население высказывало свои пожелания, просьбы. Их записывали, составляли наказы. В 1767 году в Петербурге съехались 573 депутата от разных сословий, привезли 1465 наказов.

Для работы комиссии требовались и помощники, секретари – вести протоколы, записывать выступления, решения. Собирать всё это, оформлять. Для этого определили 22 офицера. Выбирали самых толковых, образованных. В основном из гвардейских, придворных полков. Но в их число попал и Кутузов. Наверное, опять постарались отец и дядя через друзей-вельмож. Однако и царица не оставила бы в списке офицера, которого она совсем не знает. А Кутузова она уже заприметила.

Для обсуждения законов депутаты разделились на 19 частных комиссий по разным темам. Кутузов работал в комиссии по юстиции – то есть по судебным органам, правосудию. Хотя из задумки царицы с новым Уложением ничего не получилось. Предложения и наказы оказались слишком разными. Некоторые депутаты выступали, что крепостное право надо отменить, освободить всех крестьян. Так считала и сама Екатерина. Но большинство-то офицеров и чиновников были дворянами. Основной доход они получали от своих поместий, от крепостных крестьян. Если отобрать, как они служить будут? Денежное жалованье у них было небольшое… Примерно то же самое было и во многих других вопросах. То, что хорошо для одних, получалось плохо для других. Заседали полтора года, толком ничего не решили.

А потом снова напомнила о себе Польша. Там многие паны были недовольны, что новый король налаживает дружбу с русскими. Французы подстрекали их, что Станислав – вообще агент Екатерины, действует по её приказам. К французам присоединился папа римский, и назло русским в Польше развернулись преследования православных. У них отбирали церкви, монастыри. Вообще признали их неполноценными людьми. Запрещали им занимать любые должности, торговать, даже молиться дома. Они стали жаловаться в Россию, и царица вступилась за них. Грозно напомнила полякам, что они нарушили мирный договор 1689 года – когда пообещали не обижать православных. Потребовала, чтобы им в Польше дали одинаковые права с католиками.

Но французы и папа римский подбадривали панов: царица только стращает, ничего она не осмелится сделать! А если что, мы поможем. Сейм отказался принимать такой закон. Но тут уж Екатерина возмутилась. Какая-то хилая Польша нагло нарушает договоры, оскорбляет Россию, православную веру! Посол Репнин напомнил панам, кто сильнее. Пришёл в сейм с отрядом солдат и арестовал четверых депутатов, самых враждебных к нашей стране. Остальные перепугались, тут же всё выполнили, дали православным такие же права, как католикам. На самом-то деле это и для Польши стало полезно. Екатерина II отблагодарила её, заключила с ней договор о дружбе, обещала защищать её от любых неприятелей.

Но гордая шляхта аж взбесилась. Несколько богатых панов и католических епископов в 1768 году стали собирать польских дворян в городе Бар, создали там «конфедерацию» (то есть объединение) всех недовольных – и эти недовольные назвали себя конфедератами. Объявили, что король и сейм продались русским. Значит, долой такой сейм и короля! Кричали, что Россия уже распоряжается, какие законы сейму принимать. Призывали браться за оружие, бороться за свободу родной страны.

Хотя любовь к родине получалась у них очень странной. Предводители конфедератов сразу обратились к Турции. Пообещали, если султан им поможет, начнёт войну с Россией, то ему отдадут часть Украины, которая ещё оставалась у Польши. К туркам подкатились и французы. Отвалили им колоссальную сумму, 3 миллиона ливров – за то же самое, чтобы ударили на Россию. Султан Мустафа III и его правительство потирали руки. Они и от поляков огромную область получат, и французы им вон какие деньжищи дали, и ещё у русских земли захватят. Решили воевать. В Париже тоже были довольны – русских побьют, и Франция посадит в Польше своего короля, будет там хозяйничать.

Ну а конфедераты, желая отомстить русским, ринулись мстить православным в собственной стране. Повсюду громили православные храмы. Зверски убивали священников, монахов, простых православных крестьян и горожан. Тут уж Екатерина приказала войскам выступить на защиту единоверцев и законного польского короля Станислава. Но едва начались бои в Польше, как и султан бросил крымского хана с тучами конницы на русские владения. Там заполыхали города и сёла. Вслед за одной войной началась вторая.

Среди детутатов комиссии, обсуждавших в Петербурге новые законы, было немало офицеров, генералов. Им надо было ехать к войскам, и царица прекратила заседания. Те предложения, которые успели проработать, она оставила, изучала сама, многое пригодилось. Для Кутузова работа в комиссии тоже была не напрасной. Он гораздо лучше и глубже изучил Россию, её народ, её проблемы. Познакомился с интересными людьми, да и Екатерина ближе его узнала. Теперь и он, сдав секретарские дела, попросился на войну. Его направили в Польшу, ведь Кутузов уже побывал там, знал эту страну.

В 1769 году Михаил Илларионович приехал туда, в подчинение к генералу Веймарну. Но война там шла своеобразная. Конфедератов было не так уж много. Сражалась только шляхта. Простой народ её не поддержал, ведь паны сильно угнетали его. Особенно в Белоруссии и на Украине – там православные жители встречали наших солдат с радостью. Всё неприятельское войско было конным – польские дворяне считали позором служить в пехоте. Пушек у них было мало. Русские выбивали их то из одного, то из другого города. Но Польша была обширной страной, покрытой лесами. Врагов побьют в одном месте, а их конница растечётся по лесам и соберётся в другом.

Да и наших войск здесь было мало. Основные силы собирались на юге, против турок – это был куда более серьёзный противник. А в Польше, чтобы взять её под контроль, русские действовали небольшими отрядами, разбросанные по всей стране. Веймарн назначил Кутузова командовать одним из таких отрядов. В Польше находился и Суворов. Но он-то ещё в Пруссии научился партизанской войне. Рассылал на разведку казаков. Выслеживал сборища конфедератов. Неожиданно налетал на них, хотя у них было в 5 или 7 раз больше сил. Громил, крушил. А потом отводил свой отряд на базу и снова раскидывал вокруг сеть постов, наблюдательных пунктов, секретов. Если они замечали вражеский отряд, сигнал летел к Суворову, и следовал новый удар.

Да и авторитет у Александра Васильевича был уже солидный. После нескольких блестящих побед он начал воевать, как сам считал нужным. На приказы Веймарна не обращал особого внимания. А Кутузов был в другом районе. Приказы начальства добросовестно выполнял. Веймарн требовал не упускать конфедератов, гоняться за ними, пока не разобьют. Кутузов и гонялся. Обнаружив противника, бросался в атаку. Но после короткой стычки, а часто и без боя, конфедераты поворачивали удирать. Капитан преследовал их. А они, доскакав до ближайшего леса, рассыпались кто куда. И попробуй найди их! Хотя поляки уже заранее сговаривались, в какой деревеньке снова соберутся вместе.

В этих поисках и погонях отряд очень изматывался. А толку не было. Кутузов сам признавался, что он «не понимал» такой войны. И от Веймарна сыпались выговоры – почему не преследовал дальше, почему упустил? Но отец Михаила уже стал генералом. Его направили военным инженером на турецкий фронт, в армию генерала Румянцева. В 1770 году он помог, чтобы сына перевели туда же.

Глава 4
Школа фельдмаршала Румянцева

Кутузовский фонтан в Крыму

Против турок Россия собрала две армии. Главная должна была наступать на Молдавию и Валахию (Румынию), эти страны принадлежали турецкому султану. Вторая действовала против Крымского ханства. Первой командовал один из лучших полководцев, Румянцев. Его передовой корпус генерала Штофельна разогнал неприятелей из Молдавии, занял часть Валахии. Но там началась эпидемия чумы. Болезнь страшная, лекарств от неё не было. Умерло немало наших солдат, чума унесла Штофельна, его заменил генерал Репнин.

А турки узнали, что русские ослабели. Решили уничтожить их. В Валахию двинулась огромная армия великого визиря (премьер-министр и одновременно главный военачальник Турции) Халила-паши. На соединение с ней ещё и крымский хан Каплан-Гирей повёл 70 тысяч всадников. Татары появились первыми. У Репнина было всего 5 тысяч солдат, и хан не стал дожидаться великого визиря. Что он, сам не справится? Обрушился на русских. Наши воины заняли позиции возле кургана Рябая Могила. На помощь им выступил Румянцев со всеми войсками, какие мог собрать.

В это время в армию приехал Кутузов. Представился командующему, увиделся с отцом, со старыми знакомыми. Его определили в штаб корпуса генерала Баура обер-квартирмейстером. Обязанности в этой должности были самые разнообразные: обеспечение войск продуктами, выбор места для расположения лагерем, организация марша – какими дорогами идти, с какой скоростью, где делать привалы. Кроме того, нужно было организовать разведку, рисовать планы, пересылать приказы. В общем, делать всё, что поручит начальник штаба, генерал-квартирмейстер.

А армия ускоренным маршем подоспела к Рябой Могиле. У русских сил было не так уж много, вместе с корпусом Репнина – 25 тысяч. В три раза меньше, чем врагов. Но Румянцев атаковал с ходу, даже не останавливаясь на отдых. В ночь на 28 июня только что прибывшие войска развернулись и устремились на крымцев. Одновременно и Репнин поднял своих солдат в атаку. А в тыл хану Румянцев послал отряд Григория Потёмкина. Он полил татар огнём из пушек, и несколько батальонов егерей бросились в штыки. Ханское воинство от неожиданности переполошилось и побежало. Перебили 400 татар, сами потеряли 46 человек.

Кутузов в бою очутился в первых рядах наступающих. Передавал приказы начальников, чётко подсказывал направление атаки. Румянцеву доложили о нём, хвалили. Но Каплан-Гирей отступил недалеко. Он привёл в порядок свою орду, соединился с передовыми турецкими частями, у него собралось 80 тысяч. Они заняли позицию на реке Ларге. Укрепили лагерь окопами, пушками. Здесь хан намеревался дождаться 150-тысячную армию великого визиря.

У Румянцева были те же 25 тысяч солдат. Но он решил – не позволять врагам соединиться. Разбить их по очереди. Двинулся к Ларге. Хан увидел, что наши войска приближаются, бросил на них тучи конницы. Их отбили огнём пушек и ружей. На следующий день массы всадников с воплями снова понеслись в атаку. И опять кого побили, кого заставили повернуть назад. А на третий день, 7 июля, Румянцев приказал ударить самим.

На рассвете дивизия генерала Племянникова перешла в наступление на левый фланг неприятелей. По ней загрохотали пушки, навстречу вылетела конница. На самом деле эта дивизия только отвлекала татар и турок. Основные силы, корпуса Репнина и Баура, двинулись на правый фланг. Каплан-Гирей понял, что его провели. Принялся передёргивать войска с одного края на другой. Но было уже поздно. Солдаты Репнина и Баура ворвались во вражеские окопы. А когда массы татар и турок перенацелились против них, то и дивизия Племянникова рванула вперёд.

По сигналу русская армия поднялась в общую атаку, ворвалась в неприятельский лагерь с нескольких сторон. Кутузов снова находился в самой мешанине. Обеспечивал связь между дивизиями и корпусами. Заметил, что в гренадёрском батальоне упал раненым командир, солдаты растерялись. Кутузов подал команду, сам повёл батальон в штыковую. Неприятелей вышибли из лагеря, гнались за ними. Каплан-Гирей собрал оставшуюся у него лучшую конницу, прикрыть отступление. Но Румянцев бросил на них тяжёлую кавалерию генерала Салтыкова, два кирасирских и три карабинерских полка. Они стальным кулаком врезались в массу татар, раскидали. Победа была полной. Тысячу врагов перебили, две тысячи взяли в плен, захватили 33 пушки, огромный обоз. А у русских потери опять были очень маленькие, 29 погибших и 61 раненый.

Ну а Кутузов не только отличился в боях, он многому учился у Румянцева. Этот полководец применял новые приёмы. По правилам перед битвой следовало развернуть армию в линию. А Румянцев действовал отдельными корпусами и дивизиями, они обходили противника с разных сторон. Когда пехотное каре отбивало атаки конницы, правила предписывали огородиться специальными рогатками – и из-за них вести огонь. Но рогатки надо было возить за собой в обозах. Пока выгрузишь из телег, поставишь. А если перейти в атаку, рогатки мешают. Румянцев от них отказался. Вместо рогаток каре пехоты защищал пушками. Палят картечью, отбрасывают вражескую конницу, не дают смять солдат.

В атаках на неприятельские укрепления Румянцев применял рассыпной строй. Не плотной шеренгой, а разомкнувшись друг от друга. Из-за этого и потери получались маленькие. А для штыкового удара шеренги снова смыкались, у Румянцева солдаты это умели. На флангах армии, справа и слева, он размещал отдельные каре из егерей. Они и рассыпаться могли. Прицельным огнём прикрывали своих от обходов.

Но русская армия, одержав победу на Ларге, оказалась в очень опасном положении. Крымцы никуда не делись. Они откатились в сторону, к крепости Измаил. Там Каплан-Гирей остановил своё растрёпанное воинство. К нему подошли подкрепления, и у него снова было 80 тысяч всадников. А наши войска углубились в Молдавию, оторвались от баз и складов. Продовольствие кончалось. Вся область вокруг была разорена татарами, найти продукты было невозможно. К Румянцеву шёл большой обоз с припасами, но пришлось отправлять навстречу несколько тысяч солдат – иначе крымцы перехватят.

А к Дунаю уже выплеснулось 150 тысяч воинов Халила-паши. Хан связался с ним, даже прислал нескольких русских пленных. Великий визирь узнал, что армия Румянцева маленькая, у неё не хватает продуктов. Сговорились с Каплан-Гиреем зажать её с двух сторон и уничтожить. Турецкие полчища на речных судах переправились через Дунай и двинулись на русских. А у Румянцева, когда он отправил отряды прикрывать обозы, осталось всего 20 тысяч пехоты и конницы. Вообще, следовало отступить – как раз к своим обозам, базам. Там и подкрепления можно было получить. Но ведь враги обрадуются, ринутся преследовать – гнать, громить.

Румянцев выступил навстречу Халилу-паше. Встал на реке Кагул. 20 июля увидели, как приближаются турки. Расположились лагерем в 7 километрах от русских. Наши казаки поймали пленных, от них узнали – великий визирь назначил атаку завтра, 21 июля. А крымцы в это же время нападут на русских с тыла (сзади). Но Румянцев опередил врагов. С вечера, когда стемнело, он построил армию пятью колоннами. В час ночи подал команду – вперёд! Шли в темноте, в полной тишине. Под утро, в предрассветной мгле, турки заметили наши колонны. Загрохотала артиллерия.

Из лагеря хлынули массы вражеской конницы. Но колонны развернулись в каре, промежутки между ними заняли кавалерия и пушки. Волны турок накатывались одна за одной – и разбивались о русские каре, словно о скалы. Это продолжалось несколько часов. Все атаки отразили, а когда неприятели выдохлись, наши полки ринулись на штурм их лагеря. Между русскими каре была глубокая лощина. Турки скрытно собрались там, и из лощины вдруг выскочили 10 тысяч отборных янычар. Смяли ближайшее каре дивизии Племянникова, стали теснить его. Туда прискакал Румянцев. Крикнул: «Ребята, стой!» – и сразу прекратилось замешательство, солдаты сплотились вокруг командующего. А Румянцев с возгласом «Виват Екатерина!» и со шпагой в руке повёл их в атаку. В это же время в лагерь ворвались и другие пехотные каре, кавалерия.

Турок стали громить. Потом они увидели, что корпус Репнина заходит им в тыл, окружает, – и побежали. Великий визирь и его военачальники с саблями в руках пробовали остановить воинов, рубили их. Куда там! Бросая оружие, они улепётывали. Наши солдаты совсем вымотались. Поэтому преследовала турок только конница. После отдыха Румянцев послал за врагами ещё корпус Баура. Русские застали турок на берегу Дуная. Они в полном беспорядке лезли на суда и лодки, отчаливали на другой берег. Новая атака довершила разгром. Неприятельская армия потеряла 20 тысяч погибших и пленных, русским досталось 140 орудий, 56 знамён. А у нас было убито 353 солдата и офицера, 557 получили ранения.

После этого Румянцев повернул на Каплан-Гирея. Но тот, узнав о судьбе турецкой армии, сражаться не стал. Сорвался со своей ордой обратно в Крым. Гарнизоны крепостей тоже в ужасе разбегались. Войска Румянцева легко взяли Измаил, Килию, Аккерман, Браилов, Исакчу. Царица высоко оценила выдающиеся победы. Для всех солдат изготовили особую медаль «За победу при Кагуле». Румянцев был награждён высшим военным орденом Святого Георгия I степени, Екатерина произвела его в фельдмаршалы.

Кутузова за отличия в сражениях повысили в звании на две ступени, он стал премьер-майором. А из штаба его перевели в Смоленский пехотный полк – тот самый, где он в бою возглавил батальон вместо раненого командира. Но на Дунайском фронте наступило затишье. Разбитые турки больше не лезли. И у Румянцева было слишком мало сил для наступления. Воспользовавшись передышкой, Михаил Илларионович отлучился в соседнюю, вторую русскую армию. Она уже два месяца осаждала мощную крепость Бендеры. Кутузов подоспел к штурму.

Русские подвели под стену подкоп, заложили 400 пудов пороха (6 с половиной тонн). 15 сентября страшный взрыв обвалил часть стены. А наши полки устремились в атаку. Схватка была жесточайшей. Турок погибло 7 тысяч, 5 тысяч уцелевших сдались. Но и среди наших солдат было 6 тысяч убитых и раненых. Кутузов в списки отличившихся и награждённых не попал. Он же был из другой армии, мог и вовсе не участвовать в штурме. Но он находился среди атакующих, лезших на крепостные валы. Он и здесь учился. Чувствовать войну и солдат, понимать их. Учился быть настоящим командиром. И сам осознал – его место не в штабах, а в боевых войсках. Да и о нём стали говорить, что это храбрец. Вражеских пуль и сабель не боится. Сослуживцы начали называть уважительно, по отчеству, «Ларионыч».

Затишье на Дунае продолжалось и в следующем 1771 году. В турецких владениях снова появилась чума, и Румянцев туда не пошёл. Неприятели этим пользовались. Стягивали против него свежие войска. Пробовали искать, где у русских оборона послабее. Большой вражеский отряд появился у села Попешти. Но корпус генерала Текли вдребезги разнёс его. Кутузов в этом бою действовал умело, решительно, и его произвели в подполковники.

Главное наступление в этом году произошло в другом месте. По приказу Екатерины II на реке Дон в Воронеже адмирал Сенявин строил военные корабли. Как раз в 1771 году флотилию спустили на воду. По Дону она вышла в Азовское море. А вторая русская армия генерала Долгорукова, 37 тысяч солдат и казаков, ждала именно флотилию, чтобы штурмовать Крым. Хан Каплан-Гирей после своих поражений отрёкся от престола. Правил его родственник Селим-Гирей. Узнав, что на него надвигается гроза, он вывел 70 тысяч воинов на Перекопский перешеек. Его перегораживал земляной вал с крепостью. Но русские на нескольких участках преодолели вал. Защитники побежали. Дорога на Крымский полуостров открылась.

Хан созывал всех татар, кто может носить оружие. Хотел отбиваться в восточной части Крыма, там были главные порты, связь с Турцией. Но с моря наступление сопровождала Азовская флотилия. Она подошла к крепости Еникале возле Керчи, открыла бомбардировку, высадила десанты. Гарнизон бросил крепость. Возле Кафы (Феодосии) собралось аж 95 тысяч татар. Но это была уже не армия, а толпы. Их стиснули с нескольких сторон, стали громить. При обстреле у них взорвался пороховой погреб, и они хлынули кто куда. Одни садились на суда и отчаливали. Другие набивались в лодки, переворачивались, тонули. Третьи сдавались. Крым покорили за 16 дней.

А у Кутузова в начале 1772 года случился очень неприятный случай. Однажды офицеры собрались на вечеринку в узком товарищеском кругу. Михаил Илларионович был весёлым, любил пошутить. Разошёлся и начал передразнивать начальников. Но кто-то донёс о его насмешках. Начальству, конечно, не понравилось. В результате Кутузова убрали из первой армии. Отправили служить во вторую, в Крым. Для Михаила Илларионовича это стало уроком на всю жизнь. С тех пор он стал очень сдержанным на язык. Предпочитал помалкивать, мысли и чувства держать при себе.

В Крыму его определили в Московский легион. Эту часть назвали так необычно, потому что создали на пробу, для эксперимента. Легион был гораздо больше полка, 5800 человек – 4 пехотных батальона, 6 кавалерийских эскадронов и 3 команды – артиллерийская, егерская и казачья. Кутузова назначили командовать гренадёрским батальоном. Он состоял из молодых новобранцев, и новый командир принялся обучать их всему, что сам усвоил на войне.

В Крыму боёв уже не было. А Екатерина II решила раз и навсегда покончить с крымскими набегами на наши земли, разорением сёл, угонами пленных. Из-за чего наглели татары? Потому что чувствовали себя под защитой турок. Вот царица и потребовала: Крымское ханство должно отделиться от Османской империи, стать отдельным государством. Командующий армией Долгоруков начал об этом переговоры с татарскими беями (князьями). Многие из них и сами стали осознавать – враждовать с Россией себе дороже получается. Сколько их воинов полегло у Рябой Могилы, на Ларге, под Перекопом, Кафой! А если наладить дружбу, торговать, то может быть очень выгодно.

Другие беи мечтали по-прежнему быть с турками, совершать набеги, пригонять пленных, привозить добычу. Но они боялись возражать – в Крыму стояла наша армия. Хан Селим-Гирей успел сбежать, и Долгоруков договорился, чтобы вместо него татарская знать выбрала Сахиб-Гирея. Он соглашался мириться, подписать договор с Россией. Объявил Крым независимым ханством, отдал нашей стране город Керчь, крепости Кинбурн и Еникале. Освободил и русских невольников, их набралось больше 10 тысяч. А за это царица обещала ханству военную и денежную помощь.

Тем временем в Польше в войну влезли и главные подстрекатели, французы. Прислали своего лучшего генерала Дюмурье, офицеров, солдат-инструкторов. Но Суворов расколотил поляков и вместе с французами. У конфедератов не было больше ни сил, ни желания сражаться. А ко всему прочему, в войну вмешались соседние державы, Австрия и Пруссия. Они видели, что паны совсем надорвались. Предложили Екатерине – пусть возьмёт себе часть польских земель, но и им отдаст по куску Польши. Всё взвесив, царица согласилась. К Австрии и Пруссии отошли польские области возле их границ. А Россия присоединила восточную часть Белоруссии. Противиться сразу трём державам поляки никак не могли, вынуждены были смириться. В 1772 году эта война закончилась.

Турки тоже проигрывали, и царица была готова заключить мир. Но она требовала признать отделение Крымского ханства от Османской империи, султан и его правительство наотрез отказались. Государыня приказала Румянцеву нанести новые удары и образумить турок. На помощь ему перебрасывали освободившиеся части из Польши. Сюда прибыл и Суворов. Два раза крепко разбил неприятеля под Туртукаем, разгромил целый корпус у городка Гирсово.

Турки упрямились. Не оставляли надежд вернуть Крым. Знали, что там у них много сторонников. Если появятся войска султана – присоединятся. К берегам Крыма посылали эскадры с десантами. Направили туда и ханского брата Девлет-Гирея с 10 тысячами кубанских татар и ногайцев. Но вражеские корабли отгоняла в боях флотилия Сенявина. А на пути Девлет-Гирея оказался в степи будущий соратник Кутузова, молодой донской полковник Матвей Иванович Платов. У него была всего тысяча казаков с двумя пушками. Но он отбил 8 атак всей орды. Продержался, пока не подошёл отряд подполковника Бухвостова. Тоже небольшой, тысяча казаков и гусар. Но ударили с двух сторон, и враги покатились прочь. Именно этому бою была посвящена знаменитая казачья песня:

 
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С нашим атаманом
не приходится тужить!..
 

В июле 1774 года возле Крыма снова появился большой турецкий флот Хаджи-Али-паши, привёз 30 тысяч воинов. А Долгоруков допустил ошибку. Для охраны побережья раскидал силы отрядами по разным городам. Как тут помешаешь высадке большого десанта? Множество лодок отчалили с кораблей возле Алушты. Там стояло 150 егерей секунд-майора Колычева. Они отбивались 6 часов, но турок прибавлялось всё больше, с моря бил из пушек флот. Отряд, потеряв 3 убитых и забрав 19 раненых, отступил.

В Ялте гарнизон был больше, 2 роты Брянского полка, артиллерийская команда. Командир, премьер-майор Салтанов, двинулся было на выручку Алушты. Но там уже вовсю высаживались турки, их корабли встретили огнём. Салтанов вернулся в Ялту, вызвал мелкие отряды ещё из двух селений. Турки окружили его. Салтанов послал 8 гонцов за помощью, но все погибли. Гарнизон дрался, пока были заряды пушек и патроны. Потом отчаянно пошёл пробиваться штыками. Полегли сам Салтанов, 204 его подчинённых. 150 человек всё-таки прорвались, добрались до своих.

Увидев, что турки побеждают, хан Сахиб-Гирей изменил, захватил в плен находившегося при нём русского посла. И по всему Крыму татары стали браться за оружие. Там и тут происходили стычки с русскими. Из-за этих боёв Долгоруков сумел выдвинуть против десанта не всю армию, а только 7 батальонов пехоты под началом генерал-поручика Мусина-Пушкина. Среди них и гренадёрский батальон Кутузова – командующий писал, что этот батальон, «из новых и молодых людей состоящий», Михаил Илларионович довёл до такого совершенства, что в бою «он превосходил старых солдат».