Текст книги "Фашистская Европа"

Когда белые части были разбиты и оставили Омск, им нанесли удар в спину. Чехословацкие части, размещенные по Транссибирской железной дороге и подчиненные генералу Жанену, захватили магистраль. 18 ноября генерал Сыровы отдал по чешским войскам приказ: «Наши интересы выше всех остальных». Предписывалось не отправлять и не пропускать русские эшелоны, пока не проедут все части чехов со своим «имуществом». Поезда с беженцами и ранеными останавливали, загоняли в тупики и отбирали у них паровозы. 121 эшелон – все битком набитые людьми, встали на путях обездвиженные. У тех, кто застрял на крупных станциях, еще были шансы выжить. А те, чьи паровозы отцепили на глухих разъездах посреди тайги, оказались обречены на замерзание и смерть от голода и тифа. Целые вагоны и эшелоны превращались в братские могилы.

Остатки колчаковских войск чехи на железную дорогу не пускали, и белогвардейцы с огромными обозами беженцев двинулись по старому Сибирскому тракту. Пешком, на санях, подводах, 2 тысячи километров в зимние морозы. Пробивались сквозь снежные заносы и пургу, массами погибая от тифа, обмораживаясь и замерзая… У поезда Колчака тоже отцепили паровоз, он застрял в Верхнеудинске, лишенный связи с внешним миром, оторванный от своих войск. Отступающие чехи повсюду грабили, обчистили даже иностранных консулов.

А тем временем в Иркутске при участии главы союзных миссий Жанена прошли переговоры с «демократами» и большевиками. Сформировалось подобие нового «правительства», Политцентр. Он поднял восстание. А Колчаку союзники предложили отречься от поста Верховного Правителя, за это гарантировали, что его возьмут под международную охрану и вывезут за границу. Адмирал согласился, но его обманули. Чехи взяли его под охрану, довезли до Иркутска, и по прямому указанию Жанена и Сыровы выдали Политцентру – на смерть.

За это большевики с ними щедро расплатились. Поезда чехов пропустили во Владивосток со всем награбленным барахлом. В этом городе уже была установлена советская власть, но Троцкий направил начальнику таможни Ковалевскому приказ: «В награду за службу России чехам разрешается пройти границу без таможенного досмотра и взять с собой все имеющееся у них в наличии и безо всякого ограничения. Они имеют право взять с собой все, что они захотят». Для эвакуации чехов и всего, что они захотели, потребовалось 35 пароходов! На родине их встретили как национальных героев, и они организовали собственный «Пражский легионерский банк» с персональными сейфами, куда поместили награбленные ценности. Начальный капитал составил 70 млн золотых крон.

Одним из учредителей и главных пайщиков банка стал генерал-лейтенант Радола Гайда. В Чехословацкой армии он получил более чем высокое назначение. Австро-венгерского фармацевта и санинструктора поставили на должность первого заместителя начальника генштаба! Его заместителем стал Чечек – генерал из прапорщиков. Причем в Чехии имелись и настоящие генералы, старшие офицеры. Но они-то получили чины в австро-венгерской армии, им не доверяли. А эти военачальники были «свои», исконные. Да еще и «боевые». Они вполне соответствовали правительству Масарика и всей новорожденной Чехословакии. Впрочем, чтобы генералы-выскочки не наломали дров, для них нашли помощников. Например, в чешскую армию приняли генерала русской службы Войцеховского. Именно он вместе с Каппелем спас колчаковскую армию от полной гибели – вывел ее через всю Сибирь в Забайкалье.

Ранее уже отмечалось, что термин «национал-социализм» впервые появился в Австро-Венгрии среди судетских немцев. Когда Судеты были отданы в состав Чехословакии, немцы безуспешно пробовали отделиться, перейти под эгиду Германии, но были подавлены чешскими войсками. А Национал-социалистская партия Юнга в 1921 г. объединилась с партией Гитлера. Но национал-социалистская партия продолжала существовать и среди судетских немцев. Здесь она не афишировала связей с Германией. Числилась самостоятельной организацией, хотя переняла коричневые рубашки, свастику, нацистское приветствие.

Немцев в стране проживало более 3 млн. Чехи их исподтишка прижимали. Силились отыграться – дескать, раньше мы были под вашей властью, а теперь вы под нашей. Это проявлялось в судах, в администрации, в различных бытовых ситуациях. Выводился из употребления немецкий язык, требовалось, чтобы все документы составлялись на чешском. Немцы боролись за свои права, создавали собственные землячества, клубы, спортивные общества. На выборы они ходили куда более активно, чем чехи, смогли сформировать весомую фракцию в парламенте.

Однако успехи Муссолини возбудили вдруг генерала Гайду. По какой причине – трудно сказать. То ли в самом деле его увлекли фашистские методы и достижения. То ли скучно стало сидеть заместителем начальника генштаба, потянуло в новые авантюры. Гайда с доктором Червинкой начал в 1925 г. формировать партию «Фашистская община». Обвинил правительство Масарика в масонской ориентации, требовал очистить чешскую экономику и политические структуры от немцев и евреев. Выступать против немцев в Чехословакии было можно, вполне безопасно. Но против евреев и масонов – категорически противопоказано.

Гайду обвинили в шпионаже в пользу СССР. Возможно, он и в самом деле поддерживал тайные контакты с Москвой. По крайней мере, его друзья из российских эсеров, приехавшие с генералом в Чехословакию, действительно взялись подрабатывать в советских спецслужбах. Виновность Гайды доказать не удалось, но из армии его уволили. Тогда он целиком отдался политике, взялся создавать более широкое движение, «Фашистское национальное сообщество». Кое-какие деньги у него имелись – очевидно, из российских «трофеев». Он нарядил свои отряды в черные рубашки. Выдвигались требования пересажать немецких автономистов, бойкотировать немецкие товары и магазины, устраивались даже налеты на кинотеатры, где шли немецкие фильмы. Гайда призывал строить «сильное государство» и угрожал переворотом, если немцы войдут в правительство. Всерьез опасались, что он устроит «марш на Прагу».

Тем не менее чешские либералы во главе с Масариком и Бенешем предпочли договориться с немцами и «Словацкой народной партией». Возникла «общенациональная коалиция», одержавшая в 1926 г. убедительную победу на выборах. Правительство тоже было создано коалиционное, ряд министерских портфелей досталась словакам и немцам. А партия Гайды получила лишь 6 парламентских мест. Угрозы «марша на Прагу» остались пустым звуком. Подавляющее большинство чехов, живших сытно и благополучно, не испытывали ни малейшего желания мутить воду и ломать существующий порядок. А финансовые и организационные возможности у отставного генерала Гайды были все-таки ограничены. После бурного всплеска его «Фашистское национальное сообщество» зависло на одном уровне.

Но фашистские структуры появились и среди словаков. Их Словацкая Народная партия была основана католическим священником Андреем Глинкой и носила ярко выраженный католический характер. Она выдвигала требования автономии Словакии. Не отказывалась от легитимных парламентских методов, вошла в «общенациональную коалицию». Однако существовало ярко выраженное радикальное крыло. Его возглавлял генеральный секретарь Словацкой Народной партии и редактор газеты «Словак» профессор Войтех Тука. Он установил прочные связи не только с судетскими автономистами, но и с германскими нацистами.

В 1926 г. вместо парламентских трибун и какого-нибудь правительственного кабинета Тука уехал в Вену и начал выпускать газету «Словацкая корреспонденция». Писал: «Италия указывает нам путь. Ее пример зовет нас к действию… Словацких фашистов воспламеняет энтузиазм, решительность и смелость фашизма». К Туке примкнули видные активисты партии Сано Мах, Фердинанд Дручанский, Кароль Мургас. При Словацкой Народной партии стала создаваться военизированная организация «Родобрана». Она носила черные рубашки, давала клятву на верность персонально «вождю Туке». Однако в 1929 г. «вождь Тука» приехал на родину, его арестовали и посадили на 15 лет за государственную измену.

Словацкую Народную Партию осуждение генерального секретаря страшно оскорбило (даже сравнивали – Гайда за его хулиганства никакой ответственности не понес, а словацкого лидера заточили!) В знак протеста партия вышла из «общенациональной коалиции». А вместе с тем разрушилась попытка наладить сотрудничество народов Чехословакии. Между искусственно склеенными частями государства нарастало противостояние.

11. Австрия

Национал-социалистская партия образовалась в Австрии в 1918 г. Это была та же самая партия, что у судетских немцев. Ведь судетские и австрийские немцы до 1918 г. жили в одном государстве. Социал-демократическая революция в Австрии была кратковременной и относительно спокойной. Свергли кайзера, капитулировали перед Антантой и угомонились. Но вокруг бушевали пожары. С одной стороны – Баварская советская республика. С другой – Венгерская советская республика. Из вчерашних офицеров, солдат, студентов, сторонников правых партий стали формироваться отряды «Союза защиты родины» – «Хаймвера». Это было подобие германского «Добровольческого корпуса» («Фрайкора»), к нацистской партии он практически не имел отношения.

Австрия оказалась наиболее «обрезанной» из побежденных держав. Еще вчера она была центром огромной империи, а теперь от нее осталась небольшая область вокруг Вены. Многие австрийцы считали, что надо объединиться с Германией, иначе государство будет беспомощным. В 1921 г. прошел общенародный плебисцит, и большинство голосов было подано за то, чтобы войти в состав Германии. Однако Англия и Франция не позволили, указывая на мирные договоры. В Австрии были волнения, прокатились демонстрации и митинги. Нацистская партия выступала горячей сторонницей «аншлюса» (воссоединения) и на волне этих событий завоевала немалую популярность. В 1923 г. она получила 10 мест в парламенте – сформировала свою фракцию на 5 лет раньше, чем германские единомышленники. Но внутри партии нацистов возникали ссоры. Их лидер Риль вышел из партии, основал собственную организацию «Великонемецкий социальный союз». А его товарищи навели связи с Гитлером, начали действовать сообща.

Между тем отряды «Хаймвера» тоже не распускались. Говорили о революционной опасности – подтверждением служили события 1923 г. в Германии. Командиры у отрядов были разные, далеко не во всем соглашались между собой, но выдвинулся общий руководитель – князь Рюдигер фон Штаремберг. Как раз в это время обозначился пример «чернорубашечников» в Италии, а чем были хуже хаймверовцы? Такие же фронтовики. Штаремберг и другие руководители наводили контакты с Муссолини, находя поддержку и понимание.

Но социалисты обеспокоились, что хаймверовцы захватят власть. Принялись восстанавливать свои отряды фронтовиков, возникшие в ходе революции – их называли «Республиканишер шуцбунд» («Республиканский союз стрелков»). Националистические и социалистические боевики смотрели друг на друга волками, периодически схлестывались в драках. Противостояние прорвалось в городке Шаттендорфе. Группа хаймверовцев по какой-то причине полезла к социалистическому Рабочему дому. То ли выяснять отношения, то ли их спровоцировали, то ли просто мимо шли и зацепили соперников. Группа шуцбундовцев встретила их во всеоружии. В прямом смысле. Револьверы оказались у обеих сторон, загремели выстрелы. В стычке семь человек были ранены, двое убиты – причем убили случайных людей, инвалида и восьмилетнего мальчика.

Трое хаймверовцев попали на скамью подсудимых по обвинению в убийстве. Но Венский уголовный суд вынес оправдательный приговор – сам факт нападения со стороны «Хаймвера» остался недоказанным, как и вопрос, кто же первым открыл огонь. А жертвы, судя по всему, пали не от хаймверовских пуль. Но социалисты раздули возмущение по поводу оправдательного приговора, к ним охотно присоединились коммунисты. 15 июля 1927 г. в Вене началась всеобщая забастовка, демонстрации протеста. Организаторы бросили манифестантов штурмовать Дворец правосудия, он был подожжен. На усмирения беспорядков правительство выслало все силы полиции, но их встретили камнями и выстрелами. Разыгрались бои, в которых погибло 89 человек – в основном демонстрантов, более 600 получили ранения. В результате судили уже не хаймверовцев, а руководителя компартии Копленига.

Таким образом, в Австрии возникло два течения фашизма. Национал-социалистская партия фактически объединилась с германской нацистской партией, стала ее филиалом. Она даже название подправила, стала называться точно так же – НСДАП. А съезд «Хаймвера» в 1930 г. принял программу и принципы итальянского фашизма.

12. Венгрия

В советской пропаганде 1920—1930-х гг. однозначно характеризовались «фашистскими» режимы Хорти в Венгрии и Пилсудского в Польше. Действовала полицейская диктатура, компартии находились под запретом, за принадлежность к ним можно было попасть за решетку. Хотя на самом деле ситуация была иной. Венгрия проиграла Мировую войну, лишилась двух третей своей территории (впрочем, двух третей, где венгры составляли меньшинство). Мало того, обрезанную со всех сторон страну охватил пожар гражданской войны. Власть захватили коммунисты и левые социалисты, по Венгрии расплескались кровавые расправы над помещиками и «буржуями». Венгерская Красная армия ринулась наступать на сопредельные страны, вторглась в Словакию. А советские войска пытались прорваться на соединение с ней через Украину.

Контрреволюционные добровольческие части сплотились под началом адмирала Хорти. На заключительном этапе войны он возглавлял военно-морской флот Австро-Венгрии. Правда, никаких отличий за ним не значилось. Австрийцы очень уж дорожили своими линкорами и крейсерами. До серьезных баталий с эскадрами Англии и Франции дело не дошло. В море выходили только подводные лодки, миноносцы, катера. Основное же ядро флота всю войну без толку дымило трубами на базах Триеста и Катарро.

Ну а после войны корабли заставили отдать победителям – сербам, французам, итальянцам. Да и вообще Венгрия лишилась выхода к морю. Но Хорти точно так же, как в Сибири Колчак, оказался самой крупной фигурой среди венгерских белогвардейцев. Выступил в роли «знамени», собирая вокруг себя антикоммунистические силы. Он и в самом деле оказался неплохим лидером. У различных «белых» отрядов были свои командиры с персональными амбициями, да и политические взгляды у «белых» разделялись в самом широком спектре от социал-демократов до монархистов. Хорти сумел объединить их, утрясти разногласия.

Надо сказать, что и западные державы заняли по отношению к Хорти совсем другую позицию, чем к Колчаку и Деникину. Палок в колеса не ставили, заговоров не строили. Наоборот, помогли – очаг революции в самом центре Европы их абсолютно не устраивал. Венгерским белогвардейцам щедро предоставили оружие, деньги, на помощь им выступили кадровые войска, румынские и чешские. Красных подавили, кого-то расстреляли и перевешали, кого-то изгнали в Советскую Россию (руководитель венгерских большевиков Бела Кун успел еще «прославиться» кровавыми бесчинствами в российской гражданской войне, залил кровью Крым, а расстрелян был гораздо позже – не Хорти, а Сталиным).

Ну а Хорти после победы въехал на белом коне в Будапешт, объявил, что прощает мятежную соблазнившуюся столицу. Да она и сама крепко «наказалась» под революционной властью. Подавляющее большинство венгров восприняли разгром красных с искренней радостью. Адмирал принял титул регента. По принятой в это время конституции Венгрия осталась королевством. Предполагалось, что регент временно сосредоточит в своих руках верховную власть, чтобы передать ее законному монарху.

Но с королем-то возникли проблемы. Законным монархом являлся последний император Австро-Венгрии из династии Габсбургов, Карл I. В период революции 1918 г. он объявил, что «отстраняется от престола» – подчеркнув, что это не является отречением. В марте 1921 г. прошли переговоры о его приглашении на престол Венгрии. Хорти вместе со многими другими влиятельными политиками и военными поддерживал Карла и готов был принять на трон. Но вмешались державы Антанты и однозначно указали, что реставрации Габсбургов не допустят.

В ноябре 1921 г. Карл отчаянно решился взять власть силовым путем. Собрал в Австрии отряд сторонников и двинулся к Будапешту. Глядишь, венгры поддержат, провозгласят королем. Англия и Франция будут поставлены перед фактом и смирятся, он останется на троне. Нет, не вышло. Спецслужбы Антанты бдительно присматривали за Карлом. Сразу же были высланы отряды ловить императора. Подняли по тревоге войска соседей – чехов, югославов, румын. Венгры защищать монарха не посмели, его арестовали и отправили вместе с женой в ссылку на остров Мадейра. Тут он прожил всего три месяца и умер якобы от простуды. Не исключено, что «помогли».

Таким образом, Хорти остался адмиралом без флота и регентом без короля. Систему управления он установил весьма жесткую. «Свободу печати» отменил, поставил средства массовой информации под государственную цензуру. В 1922 г. были приняты новые законы о выборах. Вводился ряд цензов и ограничений, в результате избирательные права сохранила только половина взрослого населения. Причем выборы были тайными лишь в крупных городах. А в сельской местности голоса подавались открыто, могли контролироваться властями.

Хорти собрал руководителей всех консервативных, либеральных, христианских, центристских политических организаций и настоял, чтобы они объединились. При подобном раскладе и ограничениях выборной системы образовавшаяся партия заведомо становилась «правящей», раз за разом выигрывала выборы и по согласованию с Хорти назначала премьер-министров. Социал-демократов и левых «аграриев» оттеснили в «вечную» оппозицию. А коммунистов, анархистов и прочих радикалов однозначно запретили.

Венгрию лихорадили и антисемитские страсти. Здесь сложилась примерно такая же картина, как в Румынии. Евреи составляли 6 % населения, но при этом евреями были 37 % промышленников, 50 % врачей, 80 % адвокатов (и 0,4 % рабочих). Недовольство обострилось тем, что в период Советской республики евреи занимали почти все руководящие посты, они занимали ключевые места и в верхушке социал-демократической партии. Теперь венгерские офицеры, интеллигенция, крестьяне заявляли, что надо бы посчитаться, вычистить иудеев из венгерской экономики, культуры, политики.

Хорти подошел к вопросу аккуратно. Увольнять врачей и адвокатов, а тем более отбирать собственность у еврейских промышленников он, конечно, не стал. Но созданной им правящей партии намекнул – занимать министерские кресла и произносить речи в парламенте должны только венгры, а не евреи. А на будущее регент ввел квоту в высших учебных заведениях. В любом университете и на любом факультете евреи среди студентов не должны были превышать 6 %. Такая же доля, как в целом среди населения Венгрии. Националистически настроенные граждане были удовлетворены, антисемитские лозунги сошли на нет.

Поскольку Венгрия как проигравшая держава оказалась ущемленной в международной системе, Хорти налаживал дружеские связи с другими обиженными – Италией, Болгарией. Принимал в своей стране и поддерживал австрийских хаймверовцев, македонских террористов, хорватских фашистов. Но в Венгрии он не позволял создавать не только коммунистических, но и фашистских движений. Категорически запрещал любые радикальные группировки, как слева, так и справа. Его диктатура опиралась лишь на государственные структуры – армию, полицию, жандармерию.

13. Польша

Польша, в отличие от Венгрии, стала в Первой мировой выигравшей. Да еще и как выигравшей! Ее склеили из областей, оторванных от Германии, Австро-Венгрии и России. Но поляки быстро создали многочисленную армию. Пока чехи были заняты в сибирских авантюрах, Польша под руководством социалиста Пилсудского принялась с аппетитом округлять границы. Верхняя Силезия по решениям Версальской конференции должна была отойти к Германии. Но Пилсудский инспирировал там восстания поляков, армия пришла «на помощь». После споров и торгов великие державы изменили решение, уступили Верхнюю Силезию полякам.

У Литвы удалось отобрать Вильнюс с прилегающей областью. С особым интересом Польша посматривала на Украину. Не забывала, что раньше эта страна принадлежала ей. В 1918 г. там возникли два государства. В австрийской Галиции была провозглашена Западно-Украинская народная республика. А в Киеве угнездилась Директория во главе с Симоном Петлюрой. С галицийцами он заключил союз. Полки «сечевых стрельцов» Евгения Коновальца стали самым боеспособным подразделением петлюровской армии, пытались отражать наступления красных. Но Франция делала ставку на Польшу, поощряла ее аппетиты. Пока галицийские войска были связаны в боях с большевиками, дивизии Пилсудского хлынули на Западную Украину и захватили «народную республику».

А Петлюра терпел поражения и предал союзников. Его тоже принялись регулировать французские советники, и он отдался под покровительство Варшавы. В обмен на военную и материальную помощь фактически соглашался, чтобы Украина подчинилась Польше. Полки Коновальца оказались в трагическом положении солдат без родины. Путь домой им был закрыт, поляки сажали их в концлагеря. «Сечевые стрельцы» попытались заключить союз с Деникиным, но и он был разбит, отступал. Галицийских солдат косил тиф, крестьяне не пускали больных в деревни, встречали пулями и собаками. Выжившие выбирались куда получится – в Румынию, Словакию.

Ну а польские армии, заручившись договорами с Петлюрой, в 1920 г. ринулись на восток, прибирать к рукам всю Украину до Черного моря. Красные их все-таки распотрошили, погнали прочь чуть ли не до Варшавы. Однако спохватились французы: сплошным потоком хлынули деньги, первоклассное вооружение. В сражениях на Висле зарвавшиеся полчища Троцкого удалось опрокинуть. Советский Союз заключил позорный Рижский мир, уступив Польше Западную Белоруссию и Западную Украину.

В этих успехах основная заслуга принадлежала маршалу Пилсудскому. Однако его же товарищи по социалистической партии крепко озаботились, перепугались установления диктатуры. Если лидер подомнет власть, что же останется на их долю? Едва миновала угроза со стороны СССР, Пилсудского «прокатили» на выборах. В парламенте большинство голосов набрала «Национально-демократическая партия» Романа Дмовского. Президентом избрали Габриэля Нарутовича, которому Пилсудский передал свои полномочия. Однако Нарутовича всего через несколько дней застрелил сумасбродный художник-модернист Невядомский. А его преемником был избран Станислав Войцеховский, ринувшийся углублять демократию.

Польша окунулась в хаос. Партии в парламенте грызлись между собой, расклады и альянсы менялись. Доходило до того, что за год менялись по 4 кабинета министров! Зато подобная система становилась очень удобной для воров и взяточников. Подобные явления в Польше расцвели не хуже, чем в Румынии. Страну захлестнул беспредел коррупции. К страшным злоупотреблениям приводили и земельные, и финансовые реформы. Государственные чиновники и спекулянты принялись всячески прижимать и обирать национальные меньшинства. А «меньшинств» в Польше набралось большинство населения! Украинцы, белорусы, немцы, литовцы. В ответ на притеснения появлялись сепаратистские организации.

Самыми сильными и опасными из них стали украинские. Правда, Петлюра, оскандалившийся во всех кампаниях гражданской войны, да и в своей политике, растерял сторонников. Он доживал век в Париже, варился в эмигрантских кружках и был убит молодым евреем Шварцбадом – вроде бы в отместку за погромы на Украине. Но был и второй лидер, Коновалец. Польша и Франция стали для него врагами. Он обосновался в Германии. Получил некоторую помощь от военной разведки: для немцев агрессивная Польша считалась серьезнейшей угрозой. Помощь была ограниченной, средств у германских военных было мало. Но все-таки Коновалец принялся создавать на польской территории «Украинскую военную организацию» (УВО).

Она нацеливалась на освободительное восстание. Закупалось оружие, по селам создавались подпольные отряды. Но подрывной работой в Польше очень интересовался и Советский Союз. По польским, украинским, белорусским городам и селам создавались ячейки компартии, активно работала агентура Коминтерна, Разведуправления Красной Армии, ОГПУ. Ранее уже упоминалось о попытке раздуть революцию в 1923 г. Подготовка мятежа на Украине тоже показалась советским спецслужбам весьма привлекательной. Они навели мосты с командирами УПА и взялись помогать им куда более эффективно, чем немцы. У них и денег было побольше, и переправлять винтовки через границу было удобнее. В 1925 г. восстание заполыхало на Волыни. Выступили отряды и националистов, и коммунистов. Впрочем, командовавшие ими «батьки» мало отличались, а с начальством мало считались – и с националистическим, и с советским.

Это восстание полякам удалось подавить, но становилось ясно – если так пойдет дальше, то Польша развалится на части и скатится в гражданскую войну. Патриоты силились противостоять этой угрозе. Из правящей Национально-демократической партии выделилось молодежное крыло под руководством Болеслава Пясецкого. В то же самое время, когда руководство партии цеплялось за лозунги демократических свобод, молодежь объявила, что надо следовать по пути итальянских и немецких фашистов. На этой почве Пясецкий со своими сторонниками разругался с партийным начальством, принялся создавать отдельную партию «Национально-радикальный лагерь Фаланга».

Программы строились «национальные»: бороться за «Великую Польшу от можа до можа» – от Балтийского моря до Черного. Особо пропагандировалась верность католической церкви, защита и распространение папского влияния. Словом, выкопали идеалы из XVII века: воссоздание былой державы с Литвой, Прибалтикой, Пруссией, Белоруссией, Украиной, повальное обращение подданных в католицизм. Создавались штурмовые отряды, для них была введена коричневая форма, приветствие поднятой рукой. Но, невзирая на явные заимствования у Гитлера, польские фалангисты были настроены резко против немцев. Впрочем, и против евреев, против большевиков. Хотя с итальянцами никаких поводов враждовать у «Фаланги» не было. Пясецкий связался с Муссолини, получил от него моральную поддержку и даже некоторые денежные суммы.

Однако угрожающим положением в Польше озаботилась не только молодежь. Озаботилась и более серьезная сила – военные. А у них имелся проверенный предводитель, Юзеф Пилсудский. Он стал собирать прежних подчиненных, подключил к заговору надежных активистов своей социалистической партии. С 1925 г. Пилсудский делал красноречивые заявления, требуя отставки правительства и президента Станислава Войцеховского. Президент не реагировал, по-прежнему поощряя демократическую чехарду. А Пилсудский и его единомышленники не стали повторять до бесконечности. Начали действовать. В мае 1926 г. военный министр Желиговский под предлогом маневров собрал возле Рембертова ряд частей, верных Пилсудскому. 12 мая они двинулись на Варшаву.

Демократы пробовали сопротивляться, в столице три дня продолжались бои, пролилось много крови – хотя в основном страдало случайное население. Путчисты победили, Войцеховского и демократическое правительство свергли. Но их власть допекла и все население. На разыгранных выборах большинство поляков поддержало Пилсудского, он был избран президентом. Однако маршал отказался от этого поста. По его рекомендации президентом сделали социалиста Мостицкого. Сам же Пилсудский занял должности премьер-министра, военного министра и «генерального инспектора вооруженных сил».

Тем не менее обманываться не приходилось. Руководить страной он взялся самолично. Объявил режим «санации» (оздоровления) и «моральную диктатуру». Политические партии не запрещались, но выборы в 1928 г. проходили под сильным давлением властей. Национал-демократы потеряли две трети парламентских мест, крестьянская партия – больше половины. Выиграла партия Пилсудского, социалисты. Правда, большинство у них оказалось не абсолютным. Соперники попытались одолеть их обычными парламентскими маневрами. Ряд левых и центристских партий образовали в Сейме блок «Центролев», он получил 180 депутатских мандатов, почти половину.

Тут-то Пилсудский показал зубы. Арестовал 88 депутатов «Центролева», заточил в Брестскую крепость и таким образом ликвидировал превосходство блока. Что ж, партии и политики поняли «намек». На следующих выборах или вообще не полезли состязаться с социалистами, или примкнули к ним. Блок Пилсудского завоевал абсолютное большинство, 243 из 444 депутатских мандатов. Но фашистский «Национально-радикальный лагерь Фаланга» Пилсудскому совершенно не понадобился. Диктатор опирался на социалистическую партию, а фашисты враждовали с социалистами.

Боевиков Пясецкого власти рассматривали вовсе не в качестве патриотов, а в качестве хронических нарушителей порядка – когда молодые коричневорубашечники очередной раз избивали попавшегося под руки еврея или немца, это совсем не приветствовалось. Вместо таких союзников Пилсудский предпочел искусственно создать себе опору среди общественности, учредил «Беспартийный блок сотрудничества с правительством». Хотя этот блок получился аморфным и нежизнеспособным. Потому что функции безоговорочной поддержки и одобрения были интересными только для подхалимов и карьеристов.

Да и весь распропагандированный режим «санации» остался в большей степени вывеской, чем реальностью. Много говорили о «сплочении», о наведении твердого порядка и законности. Но поляки были слишком заражены национальным гонором, слишком кичились образовавшейся «державой». Причем одновременно их напрочь разъедало разгильдяйство, корыстолюбие, взяточничество. «Оздоровлять» такую нацию было трудно. Наведение порядка получилось чисто декоративным. По сути, Польша укрепилась разве что персональным авторитетом Пилсудского. А подчиненные представляли Пилсудскому радужные доклады, как расцветает страна под его руководством.

Но вернемся и к Украинской военной организации. Коновалец делал попытки расширить ее. К нему перетекла часть сторонников убитого Петлюры, велись переговоры с другими группами националистов. В 1929 г. в Вене состоялся учредительный съезд, на котором было провозглашено создание новой структуры, Организации украинских националистов (ОУН). Предводителем остался Коновалец, он возглавил «головной провод» (руководство). Но его штаб по-прежнему находился в Германии. А на Западной Украине для непосредственного командования был создан «краевой провод». Его возглавил молодой сын униатского священника Степан Бандера – волевой, фанатичный и очень жестокий. Он говорил, например, что ОУН ценит жизни своих членов, но дело, за которое они борются, настолько велико, что для него не жалко пожертвовать миллионами жизней.