Текст книги "Фашистская Европа"

5. Англия и Ирландия

Германские нацисты еще не имели почти никакого влияния за пределами своей страны. О них и знали-то немногие. Другое дело – итальянские фашисты. Их успехи впечатляли, и слишком многое оказывалось привлекательным: строй, форма, знамена, решительность. По Европе началась своеобразная «мода» на похожие структуры. Проявилась она даже в Англии. Хотя ее-то версальская система ничем не обидела. Наоборот, Англия благоденствовала. Переживала промышленный подъем. Ее политическая система оставалась весьма прочной. В 1918 г. последовал очередной шаг по расширению демократии, парламентские выборы стали «всеобщими». В них получили возможность участвовать все граждане мужского пола старше 21 года и (впервые) женского пола старше 30 лет.

К прежней колониальной империи Англия присоединила германские владения, части Османской империи на Ближнем Востоке. Поживилась за счет России, подмяла под себя ее сферы влияния в Иране. Великобритания получила и колоссальные выгоды, поставляя товары в Советскую Россию. В течение всей гражданской войны в Лондоне сидел неофициальный «посол» большевиков Макс Литвинов (Валлах), поддерживал связи с влиятельными политиками вплоть до Ллойд Джорджа. Англия без колебаний предала белогвардейцев, боровшихся за «единую и неделимую» Россию. Мало того, принялась ставить белым правительствам палки в колеса, требуя прекратить гражданскую войну – и уже с 1920 г. восстановила торговлю с Советской Россией.

Правда, в своей политике по отношению к Москве Англия несколько путалась. Надеялась оторвать и удержать под влиянием националистические режимы в Закавказье. Но они оказались слишком слабыми, Красная армия раздавила их. Англия надеялась оттяпать у русских Среднюю Азию, взяла под покровительство хивинского хана, бухарского эмира, басмачей. Однако и тут ничего не получилось. Советские войска громили местных властителей и их банды.

С концессиями российских заводов и месторождений полезных ископаемых англичан лихо обошли американцы. Они более прочно устроились вокруг Троцкого и получали все, что хотели. Дошло до того, что Красная армия в 1920 г. ворвалась в Северный Иран, занятый англичанами, заставила их бежать и провозгласила Гилянскую советскую республику. Эта новоявленная республика продержалась ровно столько, чтобы Троцкий перепродал российские нефтяные концессии в Северном Иране американским предпринимателям, а потом помощь гилянским «красным» прекратили и позволили шаху их усмирить.

Но и внутри Британской империи произошел вдруг революционный взрыв. В Ирландии существовали многочисленные националистические организации, нацеливающиеся оторвать страну от Англии, провозгласить независимость. В период Мировой войны ирландские боевики сотрудничали с немцами, получали от них деньги и оружие, организовывали восстания. Их без всякой жалости подавляли и казнили за измену. Однако британские политики применяли и «пряник»: вели переговоры с ирландскими лидерами. Сошлись на том, что по окончании войны Ирландии будет предоставлена значительная самостоятельность.

Наступил мир – и стало ясно, что лондонское правительство намерено спустить обещания на тормозах. Тогда Шин Фейн и прочие ирландские группировки взялись за оружие. Первые мятежи достаточно легко подавлялись британской армией, но партизанское движение развивалось все шире, фактически вся Ирландия вышла из повиновения. В результате британский кабинет пришел к выводу– удержать ее в подчинении все равно не получится. Премьер-министр Ллойд Джордж и министр колоний Черчилль вступили в переговоры с лидерами националистов и в декабре 1921 г. заключили соглашение. Ирландии предоставлялись права самоуправляемого доминиона, как Австралии, Канаде, Южной Африке. Но при этом шасть графств на севере, в провинции Ольстер, оставались в составе Великобритании.

Однако соглашение раскололо ирландских политиков и повстанцев. С одной стороны, образовалось правительство, сформировало Национальную армию. С другой – многие боевики и командиры не признали договор, объявляли его изменническим. Освободительная война сменилась гражданской. Отряды Ирландской республиканской армии (повстанческой) выступили против правительства и Национальной армии, пытались захватить ключевые города, создать альтернативные органы управления. Коминтерн полагал, что ирландское «национально-освободительное движение» прогрессивно, и крайних радикалов поддержали коммунисты, анархисты. По численности их отряды вдвое превосходили правительственные войска. Но они были недисциплинированными, плохо вооруженными, действовали сами по себе.

Новое ирландское правительство формировало армию из бывших солдат и офицеров британской армии, фронтовиков. Их поддержала Англия, предоставила винтовки, артиллерию, пулеметы, автомашины. Радикалов и революционеров постепенно теснили. Одним из тех, кто отличился в этих боях, стал заместитель командующего генерал О’Даффи. Его части одерживали самые важные победы. Но они отличались и жестокостью – расстреливали пойманных противников без суда, пускали их по заминированным дорогам для «расчистки». Наконец, в 1923 г. разбитые боевики были вынуждены прекратить борьбу и сложить оружие.

Однако противостояние сохранялось. Оппозиционеры резко выступали против правительства, откровенно хулиганили. Активисты разбитой Ирландской республиканской армии выдвинули лозунг «Нет свободы слова для предателей!». Под этим лозунгом срывали мероприятия правящей партии «Гэльская лига». На митингах закидывали камнями и избивали ораторов. Но упомянутый генерал О’Даффи, назначенный начальником полиции, стал формировать военизированную «Ассоциацию армейских товарищей». Она во многом копировала чернорубашечников Муссолини, вплоть до «римского приветствия», только рубашки носила не черные, а синие. Отряды и патрули ассоциации О’Даффи стали выходить для охраны правительственных мероприятий, а потом и для наведения порядка на улице. Лупили и разгоняли сборища ИРА. Хотя, в отличие от чернорубашечников и коричневорубашечников, ирландские синерубашечники не играли самостоятельной политической роли.

Но и в самой Англии в это время обозначились серьезнейшие политические проблемы. Оказалось, что установившиеся связи с СССР таят не только выгоды. Правда, барыши текли колоссальные! Разоренная Россия представляла собой гигантский рынок сбыта, нуждалась буквально в любых товарах. А закупки оплачивала золотом, мехами, лесом, зерном. Лондон даже «не заметил» агрессивных авантюр Коминтерна в Германии, Болгарии, Польше. Стоило ли портить отношения? Но из России распространялись и революционные взгляды, левые силы считали, что надо бы использовать ее полезный опыт.

Коммунистическая партия в Англии оставалась хиленькой, реальной силы не представляла. Зато существовала очень левая лейбористская партия. У нее были сильны позиции в профсоюзах, и именно лейбористы впечатлялись советскими примерами. Число их сторонников росло, в 1922 г. на парламентских выборах они заняли второе место, уступив только консерваторам, но обогнав либеральную партию. А в начале 1924 г. лейбористы через связанные с ними профсоюзы разыграли по всей Англии массовую волну забастовок. Разразился кризис, и партия сумела перетянуть на свою сторону либералов. Сформировалось левое правительство во главе с Рамсеем Макдональдом. Начали прорабатываться радикальные реформы, вплоть до социалистических – национализации угольных шахт, электростанций, железных дорог.

Но в парламенте лейбористам мешала консервативная оппозиция. А потом вдруг посыпались непонятные и совершенно вопиющие скандалы. 25 июля 1924 г. шотландской коммунист Кэмпбелл, заместитель редактора газетенки «Уокере уикли», опубликовал «Открытое письмо к вооруженным силам», призывая солдат «поддержать трудящихся»! Его арестовали, но правоохранительные органы запутались, по какой статье привлекать Кэмпбелла к ответственности. Правительство вообще беспокоилось, не вызовет ли его осуждение волнений, пыталось замять дело. А консервативное большинство в парламенте раскрутило волну возмущения, лейбористам пришлось согласиться на досрочные выборы. Их назначили на 29 октября.

Однако 15 сентября британская разведка МИ-5 представила копию секретного письма, якобы полученного от агентуры в Прибалтике. Письмо было подписано председателем исполкома Коминтерна Зиновьевым, одним из его помощников Куусиненом и представителем английских коммунистов Мак-Манусом. Оно предлагало британской компартии активизировать работу в армии и на флоте, развернуть подготовку к гражданской войне. 25 октября, за четыре дня до выборов, это письмо опубликовала «Дэйли Мэйл». В Англии поднялся переполох. Оказывается, коммунисты орудовали под носом у властей, страна была на пороге революции!

И как раз на волне антикоммунистических скандалов в стране начала создаваться первая фашистская организация. Название она носила довольно странное, соединив два слова, английское и итальянское, – «British Fascisti» («Британские фашисты»). Вскоре возникла еще одна партия, «Имперская Фашистская Лига» («Imperial Fascist League»). В них вступали студенты, молодежь, отставные солдаты, матросы. Раздувшаяся истерия способствовала их быстрому росту. «Британские фашисты» заявляли, что в их рядах состоит 100 тыс. человек. Наверняка сильно привирали, но все равно организации были довольно многочисленными. Фашисты формировали отряды и провозглашали, что их долг – стать вспомогательными силами армии и полиции, помочь партии консерваторов остановить «красную опасность».

На волне той же истерии консерваторы во главе со Стэнли Болдуином выиграли на выборах, сменили кабинет Макдональда. Москве была направлена нота протеста. Советский поверенный в делах в Англии, Христиан Раковский (масон и большой друг западных держав), был в шоке. Зиновьев, Куусинен, Мак-Манус отреклись от подписей, сталинское правительство объявило, что письмо – не более чем фальшивка. Москва была настолько заинтересована в поддержании торговли с Англией, что в ноябре делегацию британских профсоюзов, посетившую СССР, допустили к протоколам заседаний Исполкома Коминтерна – пускай она убедится, что там нет ничего антибританского!

Мало того, советское Политбюро выступило с обращением к автору письма или к лицу, которое подбросило его англичанам, предлагая заявить о себе и гарантируя безопасность и неприкосновенность. Нет, такого не нашлось. Тогда советские спецслужбы, чтобы выгородиться перед Лондоном, решили «сделать» виновника. Уговорили взять на себя эту роль белоэмигранта Сергея Дружиловского. Его «разоблачили» через газету германских коммунистов «Роте фане». В берлинском суде он сознался в авторстве и был выслан из Германии. Его заманили в Советский Союз, наобещав все блага. Арестовали. Процесс устроили открытый, чтобы он еще раз публично признался: «письмо Зиновьева» состряпал он. Но после этого Дружиловского быстренько расстреляли.

В Англии подобным доказательствам не верили. Мало ли какие документы показали профсоюзной делегации, а какие утаили? Мало ли кого объявили виновным? Фашистские отряды устраивали митинги, готовились к схватке. Их руководители по-прежнему заявляли о верности консервативной партии. В 1926 г. по Англии опять покатилась волна стачек и демонстраций, они слились во всеобщую забастовку. Фашистские руководители зашумели, что начинается революция, обратились к консерваторам, чтобы рассчитывали на них и дали команду – они готовы силой подавить забастовщиков!

Но… правительство ответило, что в помощи энтузиастов не нуждается, привлекать их не собирается, а ситуацию держит под контролем и справится само. Пускай лучше не мешают. Дело в том, что руководство партии консерваторов прекрасно знало – никакой революционной опасности на самом деле не существует! Антикоммунистическую панику в 1924 г. разыграло оно само. С Кэмпбеллом о публикации договорились. А провокационной операцией с «письмом» Зиновьева руководил личный друг Черчилля разведчик майор Десмонд Мортон. Теперь известен и исполнитель. В 1960-х годах в архивах Гарвардского университета были обнаружены фотокопии оригинала письма, и графологическая экспертиза установила – почерк принадлежит известному шпиону Соломону Розенблюму, более известному по псевдониму Сидней Рейли.

За организацией фашистских отрядов тоже стояли активисты консервативной партии и агенты спецслужб. А целью операций как раз и было отпихнуть лейбористов и привести к власти консерваторов. Задачу благополучно выполнили. Антисоветские и антикоммунистические ноты потеряли актуальность. Британское правительство сделало вид, будто поверило – фальшивку состряпал Дружиловский. Возобновило выгодную торговлю с Советским Союзом. Массовые фашистские организации оказались без надобности. Мало того, возникали опасения, как бы они не наломали дров. Прохладное отношение правительства отрезвило часть добровольцев. Их развалили изнутри, прикрылись источники денег, и «Британские фашисты» с «Имперской Фашистской Лигой» быстро рассыпались. В общем, в Англии фашизм оказался регулируемым, отлично вписался в рамки демократии. Заказали режиссеры – пошумел и побурлил, скомандовали «отбой» – исчез.

6. Бельгия

Бельгию война перепахала особенно сильно. Ее территория была оккупирована немцами, промышленность разрушена, многие города сожжены, десятки тысяч людей стали случайными жертвами войны или были казнены интервентами, 700 тыс. угнаны в Германию на принудительные работы. По итогам мирных конференций Бельгия получила значительные репарации за счет побежденных. Развернулось бурное восстановление заводов, шахт, ремонт поврежденных дорог, дамб, мостов.

Но в стране сохранилась старая проблема – национальная. Бельгию населяли валлоны, говорящие на французском языке, и фламандцы, говорившие на немецком. Государственным языком считался только французский. На нем составлялись все официальные документы, в административных учреждениях и армии использовался лишь французский. Во время войны некоторые фламандцы поддержали немцев – те обещали создать «независимую» Фламандию (под эгидой Германии). Гораздо больше фламандцев остались верными своему королю и правительству, храбро воевали. Но надеялись, что после войны их верность оценят, предоставят немецкому языку официальные права. Нет, уступок не последовало. А коллаборационистов преследовали, обвинения и насмешки распространяли на всех фламандцев.

Однако в начале 1920-х в Бельгию хлынули люди других национальностей. На начавшиеся стройки, на заводы и шахты вербовщики нанимали и привозили итальянцев, югославов, греков, русских эмигрантов – им меньше надо было платить. И к тому же национальные противоречия дополнились политическими. До войны в Бельгии почти безраздельно господствовала Крестьянская партия, устойчиво получала на всех выборах более половины голосов. Второе место традиционно занимала Либеральная партия, третье – Католическая.

Но в 1919 г. было введено «всеобщее» избирательное право. Впрочем, только для мужчин. Однако страсти закипели. Резко взвинтился вес социалистической партии. Она заняла в парламенте второе место и претендовала на первое. В парламент попали и депутаты от коммунистов. Абсолютного большинства больше не было ни у кого. Все партии пытались хитрить, вступали в коалиции. Но эти коалиции оказывались очень неустойчивыми, разваливались. В результате распадались коалиционные правительства. Бельгию лихорадили непрерывные выборы, и правительства менялись чуть ли не каждый год! За 21 год – 18 правительств!

В этой свистопляске пытались выдвинуться националисты. Обиженные фламандцы организовали движение «Фламандский фронт». Его еще называли «Фронтовой партией» – он действовал как политическая партия, участвовал в выборах. На ведущие места в парламенте не попадал, но постоянно заявлял о себе с парламентской трибуны и на выборах. Появлялись молодежные националистические группировки фламандцев – они были слабыми, как возникали, так и распадались. А Католическая партия решила создать собственные юношеские формирования – чтобы противостоять коммунистам и социалистам.

Валлонские националисты тоже организовывали свои группировки – против фламандцев. В 1924 г. несколько таких группировок объединилось в движение «Национальное действие». Провозглашалась необходимость бороться не только против фламандцев, но и против большевиков, социализма, Коминтерна. Возможно, на рождение «Национального действия» повлиял фашистский всплеск в соседней Англии, но бельгийский аналог стал самостоятельной организацией. Идеологи «Национального действия» указывали на пороки демократической системы и лучшим примером видели Италию. Перенимали идеи у Муссолини – интересы народа должно защищать сильное государство, а демократическую систему надо заменить «корпоративной».

«Национальное действие» развернуло работу среди молодежи, была создана дочерняя организация «Национальное юношество» – она насчитывала около 3 тыс. старшеклассников. Но внутри организации стали нарастать разногласия. По какому пути идти? Парламентской партии или «боевого» движения, наподобие «чернорубашечников»? В начавшихся раздорах группа ветеранов войны под руководством бывшего офицера Хунарта выделилась в новую организацию, военизированную – «Национальный Легион». Остальная часть движения перессорилась и раскололась. Большинство членов «Национального Действия» сразу или после колебаний присоединилось к Легиону. Меньшинство свернуло на «демократический» путь и влилось в Католическую партию.

Однако «Национальный Легион», по сути, попал в тупик. Для государственного переворота в Бельгии не было никаких предпосылок. Такой решимости не было и у лидеров. На терроризм, в отличие от румынской «Железной гвардии», они и подавно не нацеливались. Финансирования не было. Даже для того, чтобы обмундировать своих членов, денег не хватало. Чтобы нарядить в единую форму, из Легиона выделили отдельные отряды, «Молодую Гвардию». Они маячили на митингах, но никаких реальных успехов за бельгийскими фашистами не значилось.

7. Швеция

Швеция очень разбогатела на своем нейтралитете в годы мировой войны – торговала с обеими сторонами, стала промежуточным пунктом перекачки денежных потоков, центром закулисной дипломатии и интриг. Страной с 1920 г. правила социал-демократическая партия под руководством Хьялмара Брантинга и Пера Альбина Ханссона. Она заключила альянс с «Крестьянским союзом», вела довольно грамотные социальные реформы. Давняя агрессивность шведов давно осталась в прошлом – русские столько раз били их, что отучили воевать. О «Великой Швеции», некогда охватывавшей берега Балтийского моря, больше никто не вспоминал.

Тем не менее здесь тоже возникли фашистские группировки. Одну их них основал врач Гуннар Фуругорд. Он в составе миссии Красного Креста побывал в революционной России. Вернулся убежденным антикоммунистом. Считал, что революционная опасность вполне реальна, что она может проникнуть в благополучную Швецию. А главными разносчиками коммунистических идей он считал евреев. Гуннар и его брат Сигурд ездили в Германию. Познакомились с генералом Людендорфом, Гитлером, Грегором Штрассером, Гиммлером, Шлейхером. В августе 1924 г. братья Фуругорды основали «Шведский национал-социалистский союз свободы» по образцу нацистской партии. Чуть позже этот союз развернули в «Шведскую национал-социалистскую крестьянскую и рабочую партию». Ее возглавил третий, старший брат – Биргер Фуругорд.

Но в это же время, в 1925 г., Элоф Эриксон основал еще одну фашистскую организацию, «Национальное движение единения» – она выступала против засилья евреев в шведской экономике, финансовой системе, парламентских партиях. А социал-демократический министр обороны Пер Альбин Ханссон осуществил военную реформу, значительно сократил армию. Двое уволенных офицеров, Свен Хеденгрен и Свен Олаф Линдхольм обиделись и в 1926 г. создали «Фашистскую боевую организацию Швеции». Она ориентировалась на итальянские образцы, и вступали в нее большей частью такие же уволенные офицеры и унтер-офицеры.

В 1929 г. в шведских университетах произошли митинги и демонстрации. Студенты протестовали против чрезмерного наплыва евреев и иностранцев. Полагают, что в организации этих мероприятий приняли участие фашисты. Хотя в данном отношении у них были единомышленники, среди молодежи активно работала Консервативная партия Швеции. А национал-социалистская партия Фуругордов объединилась в это время с офицерской «Фашистской боевой организацией». Историки считают, что это произошло по инициативе и при поддержке германских нацистов. По крайней мере, отставные военные тоже переориентировались с итальянских на немецкие образцы, и новая организация назвала себя «Национал-социалистской народной партией».

Но Швеция оставалась довольно благополучной и спокойной страной. Взбаламутить и повести за собой массы здешним нацистам и фашистам не удавалось. Они участвовали в парламентских выборах, но даже в лучших раскладах не набирали больше 1 % голосов. А лидеры различных группировок постоянно грызлись между собой. Поэтому все организации оставались малочисленными и заметной роли не играли.