Текст книги "Василевс"

И почти целый год между представителями Восточной церкви и Западной шли дискуссии об основах ортодоксального учения, еретиках, которых следовало изгнать из Церкви Христовой. В письме папе римскому Юстин хвалил действия легатов в Константинополе и соглашался с папой римским о епископах, имена которых легаты предлагали вычеркнуть из диптихов… Но некоторые из этих епископов, писал он, являются возлюбленными таким большим количеством населения их городов, что они должны будут получить более умеренную и более осторожную оценку. Уведомлял он папу римского и о том, что он планирует послать в Рим в ближайшее время специального посланника для более детального обсуждения по этому вопросу.

Легаты покинули Константинополь через год, оставив многие вопросы нерешёнными.

В этом же году Виталиан, с его коллегой Рустикусом на Западе, был удостоен на год почётного звания консула.

И он, став консулом, теперь официально открывал игры на ипподроме.

Обычно с Кафизмы сначала звучала переливами военная труба, призывая всех на ипподроме к вниманию.

И на край балкона Кафизмы выходил консул Виталиан. Взоры всех на ипподроме обращались к нему… В правой руке консул держал высоко над головой белую салфетку, показывая всем зрителям, затем он бросал её вниз, как сигнал начала гонок.

И по ипподрому, сорвавшись с места, неслись колесницы всех четырёх фракций: синих, зелёных, белых и красных… Вот на одном из поворотов столкнулись две колесницы, сцепились колесами, опрокинулись… Возницы уже дерутся… Вмешались буйные зрители, болельщики… Вспыхнула драка синих и зелёных, быстро распространяясь и за пределы ипподрома по городу.

Виталиан со своими офицерами смело ринулся по улицам города, останавливая драку, которая уже перешла в бойню.

Популярность нового консула была так высока, что вскоре обе фракции стали дружески обниматься, крича: «Слава консулу Виталиану!»… В состоянии возбуждения они промчались с ним на колеснице напоказ вокруг города.

Все колесницы вернулись на ипподром.

Виталиан был весь в пыли, грязный и потный, возбуждённый, весёлый и беззаботный… В этот момент к нему подошёл посыльный из Большого дворца и пригласил от имени императора на банкет в дворцовой палате Дельфы.

– Хорошо! Мы вскоре придём! Окунёмся в бассейн и придём! Передайте так Юстиниану! – отпустил он посыльного.

Виталиан и его два лейтенанта, Сигул и Пол, искупались в бассейне после такого жаркого и насыщенного событиями дня. Одевшись, они пошли в банкетную палату Большого дворца, и там, на пороге палаты, Виталиан и его два лейтенанта, его нотариус и слуги, были остановлены и убиты.

Один из лейтенантов успел всё же выхватить нож, висевший у него на поясе, стал отбиваться от убийц… Но тех было много… И он тоже проиграл драку за жизнь, как и его спутники… Тела убитых оттащили волоком за ноги из палаты дворца в маленький чуланчик, уже заранее намеченный для этого, и оставили там до ночи, когда можно будет спокойно вывезти их из дворца и закопать тайно на одном из городских кладбищ.

* * *

Как только ушли первые острейшие заботы с установлением своей власти и укреплением её, Юстин собрал своих советников и чиновников для решения ещё одного важного дела.

– Какие отношения теперь должны складываться с западной частью империи?.. Анастасий заключил договор с королём остготов Теодорихом на таких условиях: Италия остаётся частью империи, сам же Теодорих принимает на себя функции и сан короля, но как представителя императора Византийской империи…

Но квестор Прокл уточнил:

– С тех пор, когда было заключено это соглашение, прошло уже двадцать три года! И ситуация сильно изменилась… Её изменил сам Теодорих! С виду, внешне, всё вроде бы по-прежнему: он признавал себя зависимым королём, не требовал прав на чеканку денег. Его постановления, которые он издавал, сидя в Равенне, не имеют формы легитимности, а только указов.

– Ну, указал и указал!.. Кто-то исполнил, а кто-то игнорировал! – сказал Юстин, не придавая этому большого значения.

Юстиниан напомнил, что самое главное в правовом положении было то, что Зенон и Анастасий передали Теодориху право назначать в Италии одного из консулов. Другой же назначался здесь, в Константинополе. Соглашение исключало остготов из должности консулов. Теодорих назначал консула, но не мог назначить никого из остготов. Все консулы были только римляне…

В Константинополе с тревогой наблюдали, как Теодорих заполняет новые варварские троны своими родственниками. Соседние германские королевства занимали сыновья, внуки королей. И они, эти германские королевства, связанные родственными узами с Теодорихом, постепенно из года в год охватывали Византию цепью: на севере – Паннония, на западе – Италия, Сицилия, Равенна и там же франки, бургунды, в Африке – вандалы, в Испании – вестготы. С востока же Византии постоянно грозила Персидская держава и арабские государства.

Вот для обсуждения всех этих острых проблем и угроз Юстин и собрал своих ближних советников и чиновников.

– Послать к Теодориху предложение: назначить его зятя Евтариха консулом на следующий год, – стал развивать свою уловку Юстиниан. – Кто из смертных остготов откажется от такой чести!.. Это будет первый консул из их среды!..

Когда же присутствующие согласились с таким ходом политики по отношению к набирающему силу Остготскому королевству, Юстин обратился к Проклу.

– Что скажешь ты на это, Прокл? – спросил он квестора.

Тот покачал неопределённо головой, почмокал губами, словно пробовал на вкус новое предложение племянника василевса.

– После сумятицы и столкновений среди священников! – начал квестор. – К тому же сместили монофизита Севера с патриаршества. А что творилось здесь в июле в прошлом году!.. И надо быть осторожными, поскольку на том же востоке империи началось преследование еретиков: монофизитов, манихеев, ариан, евреев, самаритян, язычников и несториан!.. А ведь Теодорих исповедует, как и все готы, арианскую ересь! И он сейчас настороже!.. Поэтому назначение Евтариха – дружественный жест королю Теодориху!..

После ещё долгого и нудного выступления он согласился с предложением Юстиниана:

– Я одобряю! Хорошо придумано! Успокоит ариан, хотя бы на время!

– Да, да, выиграем время! – поддакнул Юстин.

– А вообще-то, как я слышал, зятёк Теодориха, тот Евтарих, ещё тот тип!.. Сволочь ещё та, – тихо произнёс Прокл последнюю фразу, чтобы никто не услышал.

– Есть ещё такой ход! – заявил Юстиниан. – Перетянуть на свою сторону сенат в Риме! Он сейчас полностью под властью Теодориха! Нужно связаться с сенаторами, благосклонно относящимися к нам. Послать им письма! Склонить их следовать за их собственной, римской политикой и интересами…

– У ариан скопились огромные богатства! – напомнил ещё об одном опасном явлении Прокл. – И церковь, ортодоксальное христианство, патриархи будут его добиваться и делить!..

* * *

На следующий, 519 год Юстин издал указ о назначении Евтариха консулом, а сенат подтвердил его законность.

Получив сообщение о назначении Евтариха консулом, Теодорих сразу же вызвал его из Испании в Равенну.

Он встретил корабль своего зятя в порту. Когда Евтарих и его супруга сошли на берег, он сердечно поздравил зятя с присвоением ему высокой почётной должности. Затем он обнял свою дочь Амалазунту, прижал её к груди, истосковавшись по ней. Но особенный восторг вызвал у него вид малыша, всего годик, его внука, Аталариха. Родители специально взяли его с собой, чтобы показать свою гордость, чадо, красивого и уже сейчас похожего на мать.

Он даже засюсюкал от вида малыша в люльке, которую поднесли к нему две няньки, ухаживающие за малышом.

Налюбовавшись внуком, что было необычно для него, он пригласил всех во дворец. Там молодой супружеской паре уже были выделены роскошные апартаменты, спальня, приёмная для гостей… Кругом полно было слуг, все спешили услужить гостям… И сам король тоже суетился…

За обедом он напомнил зятю о его поездке в Рим.

– Езжай, там тебя ждут!.. Сенат, патриции, народ – все желают посмотреть на их будущего короля! – открыто говорил он о том, что уже было решено им самим.

Он отдыхал душой и сердцем, довольный, что всё идёт к совершенному концу его трудной, но и насыщенной взлётами и падениями жизни. Теперь есть кому подхватить его дело, он отдаёт королевство в надёжные руки. У него упала с плеч эта забота, что тяготила его, с наследником, его законным преемником. Теперь уже не было сомнений, кто им будет.

– При тебе постоянно будет там, в Риме, мой оруженосец Тэвдис!

Заметив на лице зятя гримасу, он ещё сильнее стал настаивать:

– Не артачься! Это надёжный телохранитель!.. Испытанный мной за двадцать лет во всех сражениях… Позови Тэвдиса! – велел он слуге.

Слуга вышел из палаты, вскоре вернулся. За ним, неторопливо вышагивая, вошёл громадина Тэвдис.

– Ты звал, государь? – спросил он короля.

– Вот этот господин – мой зять Евтарих! – показал Теодорих на зятя. – И ты с сегодняшнего дня отвечаешь за его жизнь своей головой! Будешь его тенью, сопровождать в поездке в Рим! И там охранять его, как великую драгоценность!.. Тебе всё понятно?!

– Да, государь, – ответил громадина Тэвдис.

– Ты свободен! Пока здесь, во дворце, находится Евтарих!

Тэвдис поклонился королю и вышел из палаты.

* * *

На следующий день Евтарих ушёл, со своей тенью Тэвдисом, на корабле в Рим, оставив жену и сына в Равенне. Одновременно с прибытием его в Рим туда привезли на кораблях клетки с дикими животными из Африки, от короля вандалов Трасамунда и его всегда восторженно-возбуждённой супруги Амалафриды, в подарок новому консулу, первому из остготов.

Римляне толпами хлынули в амфитеатр, чтобы посмотреть на блестящие игры, организованные там, на консула из Испании и диких невиданных ещё здесь животных из Африки…

В разгар торжеств Евтариху представили специального посланника из Византии от императора Юстина, прибывшего на это торжество.

– Я восхищён от такого зрелища, которое не видел ещё ни разу! – не удержался от восклицания посланник, пожимая руку новому консулу. – Желаю, чтобы ваше консульство прошло так же, как и началось!.. Чтобы изумило всех!..

К нему, Евтариху, подходили сенаторы, патриции и даже простые римляне, поздравляли, говорили несколько лестных слов, желали успехов.

Один из сенаторов представился:

– Аниций Боэций!.. А это мой хороший приятель, патриций Пробин! Он и его сын Цетег весьма интересные люди! И хорошо знают Рим, его достопримечательности, историю, места развлечения порядочной публики! И злачные места тоже! Хм! – ухмыльнулся Аниций, переглянувшись с патрицием и его сыном.

Позади же них, казалось, нависая, маячила фигура оруженосца Тэвдиса, с настороженностью оглядывая публику, собравшуюся вокруг Евтариха… Боэция, служащего короля Теодориха, Тэвдис знал хорошо… Слабак!.. И как все сильные люди, не уважая таких, считал их не стоящих его внимания, да и вообще ни на что не годных.

Но всё равно он не отставал от молодых людей ни на шаг, когда они направились в сторону древнего Рима.

Евтарих ни разу ещё не был в Риме и хотел посмотреть сначала на Форум, а уже затем на знаменитые гонки на колесницах в Колизее.

Он сразу же понял, что в Риме, в сегодняшнем Риме, ценится не родословная и происхождение, а что ты представляешь сам по себе, чего достиг ты, именно ты, а не твои предки. И этим он был восхищён, так как сам был из таких же слоёв вестготов.

Форум находился в низине, куда можно было попасть, спускаясь по крутому склону.

– Там, около Капитолия, настоящая пропасть! – показал Боэций в сторону Капитолия. – Спуск более пологий на противоположном конце! Около арки Тита! Вот мы туда и пойдём!..

Евтарих видел, как со всех сторон спускались люди к Форуму, на зрелища.

Они пошли к арке Тита. Обходя площадь Форума, лежащую в низине, они миновали несколько базилик, дворец для сената, прошли проход на ярусы для деловых людей, банкиров, лавки которых теснились вокруг сводчатых проходов, и вышли в нужное место, к арке Тита. Через неё они вошли на Форум и пошли по главной улице Форума, Виа Сакра – Священная дорога… Миновали базилику Константина и храм Ромула, прошли мимо храма Антонина и вышли прямо к базилике Юлия Цезаря.

– Это место, куда принесли тело Цезаря в день его похорон, – начал рассказывать Боэций. – Здесь Антоний, раскрыв его и показывая на его кровавые раны, поднял толпу на мятеж… Здесь же тело Цезаря было сожжено толпой, пьяной от гнева и боли… Через несколько дней после этого на этом же месте в его честь был воздвигнут жертвенник, где приносили ему жертвы!.. Затем жертвенник стал храмом. Из него, Юлия, официально сделали бога…

Поднимаясь к Капитолию всё по той же улице, они нашли свободное, незанятое место на ступенях храма Сатурна, с которого была хорошо видна внизу трибуна Форума, толпящиеся вокруг неё политиканы. Яростно жестикулируя, они о чём-то спорили…

– Демократия! – пробурчал Боэций, показав на тех политиканов. – Она везде требовательна и подозрительна!..

Времени до гонок в Колизее было достаточно, и, чтобы занять своих спутников, Пробин стал объяснять им, как можно попасть кратчайшим путем сюда, на древний Римский форум.

– Если вы не знаете Рим, то лучше входить в него по Фламиниевой дороге и пройти через форум Траяна, форумы Нервы, Веспасиана, Августа и Цезаря! Так можно прийти, наконец, на древний Римский форум!.. Когда Август стал императором, у него был на Палатинском холме маленький дом. Понимая, что владыка мира не может жить как частное лицо, ему нужен дворец, он скупил там же, на Палатинском холме, несколько домов и на их месте построил дворец… Вон он – виден отсюда! – показал Пробин на дворец, выделяющийся на холме своими размерами по сравнению с другими дворцами…

Всё той же компанией, беседуя, они направились затем к Колизею, куда стекались толпы желающих посмотреть на гонки… И по мере приближения к Колизею нарастал гул толпы, как шум прибоя бушующего моря, низкий и тяжёлый… Когда же они попали внутрь арены, их буквально оглушило то, что там творилось.

Гонки были уже в разгаре. Они опоздали, с трудом нашли свободные места, сели.

Евтарих, оказалось, был равнодушен к таким народным зрелищам.

И Боэций, чтобы как-то занять его, стал рассказывать историю этих зрелищ из прошлого. Как одно зрелище, бои с животными, приходилось на утро, а другое, бои гладиаторов, на дневные часы… Как однажды Сулла выпустил на арену сотню львов.

– Это было впервые, когда животные свободно бродили, а не были привязаны к столбам…

И как на представлении, на котором присутствовал Цицерон, было убито шестьсот львов…

– Там же, на арене, были слоны, и они в страхе ломали барьеры, пытаясь спастись!..

– А зачем сначала были зрелища с животными, затем уже бои гладиаторов? – спросил Евтарих.

– Так разогревали, заводили толпу убийством животных перед убийством людей…

Недосмотрев до конца гонки колесниц, они покинули Колизей и уселись за столы, уже стоявшие на улицах, для желающих выпить вина…

На следующий день они пришли во дворец Сената. Там их уже ждали. Первым выступил Кассиодор. В торжественной речи он восхвалял Евтариха. Ответную речь перед сенаторами держал Евтарих. Он благодарил за оказанную честь императора Юстина и короля Теодориха. Когда он закончил речь, его обступили со всех сторон сенаторы. Приветствуя его, каждый из них старался набиться к нему в приятели.

К Евтариху подошёл и Кассиодор. Они разговорились. Кассиодор вскользь упомянул, что начал писать историю Остготского королевства.

– А вы напишите историческую хронику, – предложил Евтарих ему. – И подарите мне!

– Ну, краткую, возможно!.. Подробная же и тщательно продуманная требует сбора большого материала. И она займёт не один год труда! – стал говорить Кассиодор о трудностях такого дела, чтобы избавиться от просьбы консула.

– Ну ладно! Хотя бы краткую! – согласился Евтарих.

Они выпили вина за эту сделку. Расстались они лучшими друзьями.

* * *

Евтарих пробыл в Риме несколько дней. Они сильно утомили его, и он с облегчением покинул Вечный город.

В Равенне, когда он возвратился туда, его тесть, король Теодорих, уже подготовил ему официальную встречу и зрелище более великолепное, чем в Риме. И в Равенне остготы веселились как дети несколько дней, бурно празднуя это первое возведение в консулы их соплеменника.

Торжества закончились, начались будни, а с ними и заботы.

Теодорих после этих дней, наполненных увеселениями, несколько расслабился. Эти торжества в Риме, затем в Равенне, назначение императором первого остгота в консулы, специальный посол из Константинополя уверили его, что мир между Италией, его Остготской монархией, и востоком, той же Византией, установился надолго, на длительный период процветания и при его преемнике.

Эту тему он подробно осмысливал, вызывая на откровенные беседы то епископа Эннодия, то Кассиодора или референдария Киприана, других проницательных придворных дипломатов.

От Эннодия он многого и не ожидал, кроме хвалебных песен. Кассиодор, тот ещё был слишком молод, чтобы говорить правду как она есть и в лицо самому королю… А вот референдарий уже старик, ему нечего уже опасаться… Потом, он не слишком умён, чтобы быть изворотливым и сочинять что-то, близко похожее на правду.

Такие беседы Теодорих обычно любил проводить в Вероне, в своём королевском дворце, что стоял на вершине холма, откуда он любовался заснеженными Альпами.

Туда он приглашал того же Эннодия или Киприана.

Вот и в тот раз, после возвращения из Рима Евтариха, он собрал там интересных для себя людей, умные речи которых любил послушать.

И когда Эннодий однажды стал развивать доказательства в пользу обращения в веру силой, он возмутился этому высказыванию епископа.

– Мы не можем предписать веры, ибо нельзя силой заставить человека верить!.. Я постоянно говорю остготам, исповедующим арианство, что римляне, католики, соседи вам по владениям, так пусть их с вами объединяет любовь, а не религиозное различие!.. Ты же – и такие, как ты, – хочешь внести в их среду религиозную вражду!..

Эннодий что-то пробормотал в своё оправдание, но больше не заикался о различиях веры.

И как раз в это время пришло с гонцом сообщение из Равенны, что там произошло волнение народа.

– Иудеи высмеяли обряды католиков, а те в отместку сожгли их синагоги! – стал докладывать гонец. – Волнения перекинулись и в другие города Италии!..

– Пустые стремления народа приводят только к разрушениям, – процедил сквозь зубы Теодорих. – А что же делает там, в Равенне, Евтарих, наш наследник власти?

– Ждёт вашего указа!.. В канцелярию, к Кассиодору, пришла жалоба иудеев на поджог, – сообщал дальше гонец.

Теодорих тут же велел референдарию Киприану послать к Евтариху приказ: собрать с римских граждан деньги на восстановление равеннских синагог. У кого же не найдется на это денег, водить их с позором по городу при криках глашатаев.

– Возложить выполнение всего этого на Евтариха, нашего наследника!

* * *

Варварские вторжения в империю через Истр, через цепочку стоявших по самому Истру крепостей продолжались. Вторжения были и при всех предыдущих императорах.

Вся степь севернее Истра кишела племенами, не подчиняющимися никому. Аттила объединил их на короткое время своей властью, под жёсткой рукой. Со смертью же Аттилы его огромная держава распалась на десятки самостоятельных, никому не подчиняющихся племён. И появились племена под собственными именами: болгары, скифы, остготы, гунны, славяне, анты[57]57
  Анты – название объединения славянских племён у византийских и готских писателей VI – нач. VII в. Жили преимущественно между Днестром и Днепром.


[Закрыть]… Их связывала на время только нажива, набеги на земли богатой Византийской империи.

Эти набеги, и каждый год, привели к тому, что поля пустели, зарастали травой, край дичал. Крестьяне, спасаясь от кочевников, бежали дальше на юг империи.

В таких заботах о несчастных городах и людях Юстин как-то отвлёкся от более грозной опасности империи. Он старался не думать о ней, надеясь, что там, на границе по Истру, всё уладится само собой. Но нет, не успокаивалось, не утихало.

После одного из заседаний совета у василевса Прокл специально задержался в его кабинете. На совете же речь шла о торговле Византийской империи, о доходах с неё, которые падали из года в год.

Когда все чиновники вышли, Юстин, увидев, что квестор не собирается покидать кабинет, спросил его:

– Ты что-то хочешь сказать?

– Ваше величество, я хотел бы поговорить о наших торговцах и моряках… Уж слишком они робки, когда дело касается ходить в далёкие края за прибыльным товаром!..

– Ты хочешь заставить их ходить с товарами за далёкие моря и высокие горы! – засмеялся Юстин. – Они, наши торговцы, ужасно ленивы!

Закончив обсуждать эту тему, они помолчали.

– То, что ты рассказал – хорошо! – с чего-то тяжело вздохнул Юстин. – Но меня больше беспокоит положение на севере, на полуострове Таврика. Степные области полуострова заняли гунны. На западе полуострова город Херсонес наш, византийский! В горах же там живут остатки племён готов. И наши дипломаты всё делают для того, чтобы они стали нашими союзниками против гуннов… Я собираюсь восстановить с Боспором прежние отношения, бывшие ещё при греках!

Прокл только покачал головой от этих планов василевса, понимая сложность их исполнения на далёком севере, за морем.

* * *

Но Юстин не отступился от своих планов, как полагал Прокл.

На одном из заседаний императорского совета в тронном зале он задал вопрос сенаторам и патрициям:

– Нам грозит новая война с персами! Поэтому нужно связаться с союзниками… Какие наиболее подходят для войны с персами?

Советники молчали.

– Нужно послать на полуостров Таврика, в Херсонес и Боспор, для такого дела патриция, – предложил квестор. – Подойдёт Проб, как уже выполнявший такие поручения там же…

Проб, племянник покойного императора Анастасия, был незаурядный человек, неглупый, начитанный, скромный, но вялый при исполнении деловых поручений. Зачем Прокл предложил его, Юстин догадывался. Прокл не переносил брата Проба, Ипатия, человека заносчивого, и так хотел насолить их семейству… Персы же были напрочь отрезаны от Понта Эвксинского. Поэтому те, кто выступят с Таврики в помощь империи, будут уверены, что после войны с персами они окажутся в безопасности, вернувшись домой.

– Решено, это дело поручим Пробу! – заключил Юстин, когда Проб не стал отказываться от такого поручения. – Пойдёшь морем! Возьмёшь самые быстроходные галеры! Оттуда, из Херсонеса и Боспора, можешь привезти товары для магазинов в Ламповом доме!..

Две галеры с посольством отправились в далёкий путь из порта у Евдома уже через три дня.

Юстин специально вышел на лоджию тронного зала, с которой открывался восхитительный вид на пролив Босфор. Вместе с ним вышла и Лупицина. А там в это время появились галеры с посольством. Они входили в Босфор с Пропонтиды. Шли они быстро, мерно работали вёсла гребцов, разрезая блики солнца на морских волнах.

Приглядевшись, он заметил на корме знакомую фигуру патриция Проба и рядом с ним его оруженосцев: Верпена, здоровяка, того легко можно было узнать по его массивной фигуре, и Урсина, стройного и храброго, когда-то служившего в когорте у Юстина. Проб в это время смотрел в сторону дворца. И возможно, заметил Юстина на лоджии… Было далеко, но Юстин всё же помахал ему на прощание рукой.

Вскоре галеры ушли по направлению на север по Босфору, превратились в точки, и даль поглотила их совсем.

* * *

Проб ещё в порту дал команду капитанам галер идти вблизи берега, чтобы он всегда был виден на горизонте.

– Так мы не заблудимся, не собьёмся с курса! Хотя путь будет длиннее!.. Берег должен всегда оставаться по правую сторону!

Опасались ещё ходить в те времена прямыми путями по морю.

Через два месяца они были у цели своей экспедиции. Пролив Боспор Киммерийский узнавался хорошо по описанию капитанов кораблей, ходивших регулярно в эти края. Слева был гористый берег, на нём даже издали была видна крепость, город, сады… Правый же берег пролива был низменный. Песчаная безлюдная коса, поросшая ивняком, травой и камышом, далеко уходила в море, перекрывая частично пролив.

На подходе к пристани города их корабли запросили с берега сигналами флажков: кто такие, зачем пожаловали?..

Они ответили… С пирса, с сигнальной вышки, им дали добро, указав на причалы.

Галеры пришвартовались, бросили чалки. Портовые работники на берегу подхватили чалки, набросили их на причальные тумбы.

С борта спустили трап… На причал, на берег, уже вышли власти города, стояли ждали прибывших гостей.

– Оставайтесь пока на борту! – приказал Проб капитанам галер. – Не отпускайте на берег команду… Когда мы выясним, что городские власти благожелательно относятся к нам, тогда можно будет отпустить на берег команду… Пусть сходят в кабак! Выдайте им деньги!

– Слушаюсь! – ответили капитаны галер.

– А вы пойдёте со мной на встречу с властями города! – сказал Проб своим оруженосцам. – Да прихватите с десяток из своих людей!.. Так, на всякий случай! Может быть, мы здесь незваные гости!

– Пошли! – сказал он им и первым спустился по трапу на берег.

За ним спустились на берег его телохранители, секретарь Роман и казначей, ведавший казной на время этого похода.

Из толпы встречавших вперёд выступил мужчина средних лет, здоровяк, протянул руку Пробу.

– Аврелий, префект города Боспора! – представился он, крепко сжал шершавой рукой руку Проба.

Проб представился тоже, сообщил кратко цель своей экспедиции.

Префект, выслушав его внимательно, пригласил в городскую префектуру.

– Там поговорим подробнее!.. Или у вас есть дела на сегодня?.. Тогда отложим переговоры на завтра!..

В этот день они провели предварительные переговоры, сообщили цель своего визита и что желали бы услышать от властей города.

– Какие отношения у вас с гуннами? – спроси Проб префекта, когда они, переговорив, наметили мероприятия о восстановлении старых отношений: присоединение города к империи.

– Мы были автономны издревле! – стал разворачивать свои доводы префект на вопрос о том, почему они сейчас-то захотели присоединиться к империи. – С гуннами мы ведём торговлю: в основном это рыба, соль, вино, ткани, предметы обихода… Они же привозят на обмен кожи, сало, шкуры зверей… Но, но! – повторил он несколько раз, собираясь с мыслями, чтобы открыто высказать то, что беспокоит его в отношениях с гуннами.

Проб молчал, давая возможность высказаться префекту.

– Но гунны начинают частенько шалить!.. А на это их подталкивают персы!.. За деньги, разумеется…

– За деньги, говоришь?.. А пойдут ли они за деньги внаём в армию империи?

Префект пожал плечами:

– Не знаю… Но полагаю, что для этого нужны будут очень большие деньги!

– Мне надо встретиться с их вождём! – сказал Проб. – Возможно?

– Да, возможно!.. Но придётся ехать в степь, в их улусы!.. Наши, которые ходят туда в обмен за товарами, безопасно проводят вас…

Следующий день ушёл у них на составление документов, договора о присоединении Боспора к империи, с расписанием всех отношений между ними.

Вечером же он встретился с купцами, которые согласились провести их к гуннам, в их улусы.

– Ну как, купцы, дорога безопасная? – стал расспрашивать их Проб.

– Безопасная!.. Чего боишься-то?.. Проведём!

– Далековато только!.. Ты заплатил бы, хотя бы по драхме![58]58
  Драхма – мелкая серебряная монета.


[Закрыть] – глянул один из купцов лукавым глазом на него.

Проб велел казначею выдать им по драхме.

– А чем торгуете с гуннами? – поинтересовался Проб. – Что сейчас везёте?

– У них берём кожи и сало… В обмен даём соль, вино, разные предметы из серебра, золота, металлические изделия кузнецов из Боспора…

К гуннам, в их улусы в степи полуострова Таврика, Проб отправился со своими телохранителями и отрядом экскувитов. Туда их сопровождали местные купцы, амияты[59]59
  Амият – друг, приятель.


[Закрыть] гуннов, везли на обмен товары.

В первом встретившемся на их пути улусе вождя Зилгиби не оказалось. Но там сообщили, где он сейчас находится. Пришлось ехать в самый далёкий улус, за перешейком полуострова, Перекопом…

Их нашли сами гунны, по еле заметным приметам.

А вот, похоже, и селение самого кагана Зилгиби, укреплённый «хринг». Селение окружено концентрическими рвами, валами, да ещё острогом[60]60
  Острог – частокол, палисад из заострённых сверху бревён, плотно пригнанных друг к другу и вбитых в землю.


[Закрыть], сооружением из дубовых брёвен, с воротами и подъёмным мостом.

– Совсем как у Аттилы! – пробормотал Проб, наслышанный всякого о легендарном вожде гуннов.

Но вот запела труба одного из сопровождавших гуннов.

На смотровой башне, у ворот, замелькали лица воинов… Прошло немного времени, и заскрипели ворота… И к ним, Пробу и его людям, выехало из городка с десяток всадников.

Они подъехали к ним. Боспориты, купцы, заговорили с ними на их языке… Гунны, хмуро взиравшие на ромеев, выслушали купцов. Затем старший из них что-то зычно выкрикнул, и его воины расступились, пропуская гостей к воротам городка.

Они проехали подъёмный мост, ворота и оказались внутри городка.

Со всех сторон от деревянных сооружений и юрт стали сбегаться к ним гунны: женщины, дети, подростки и взрослые, грубого вида мужчины окружили гостей… Стали рассматривать их, как диковинных…

Затем, толпой, они проводили их к избе кагана, которая оказалась добротным деревянным строением, похожим на дворец. У его входа стояла стража: четверо гуннов с копьями и щитами в руках, на кожаном поясе висели ножи. Одетые в меховые шапки даже сейчас, в летнюю пору, в кожаные длинные кафтаны, на ногах остроносые сапоги с высокими голенищами, в которые были заправлены кожаные штаны.

Гунн, сопровождавший Проба с его компанией от ворот, сказал что-то одному из стражников у дверей кагана. И тот, кивнув головой, открыл дверь, исчез за ней… Вскоре он вышел оттуда, открыл дверь пошире и жестом пригласил Проба и его людей следовать за ним. Он пошёл впереди посольских, позади же пристроились другие охранники. Они прошли длинным и узким коридорчиком и оказались в большой комнате, посреди которой горел очаг, вокруг него сидели гунны и при появлении ромеев с интересом уставились на них.

Каган Зилгиби сидел на почётном месте: напротив входной двери у очага, как сразу же сообразил Проб, поскольку по правую и левую руку от него сидело по одинаковому числу гуннов, все уже в годах, с седыми бородами. Сам же каган был крупным мужчиной, с густой шевелюрой жёстких чёрных волос, с приплюснутым широким носом. Большой рот его скалился добродушной улыбкой.

Проб шагнул вперёд, слегка поклонился кагану, громким голосом объявил своё посольство от императора. Толмач, который был в их посольстве, перевёл его слова на гуннский язык.

Каган что-то сказал толмачу.

Тот перевёл его слова: «Каган спрашивает, что привело вас в его землю».

Проб в нескольких словах объяснил цель посольства.

– У меня мало воинов, очень мало! – перевёл толмач ответ кагана.

Он помолчал, всё так же равнодушно скалясь, глядя на посольских.