Текст книги "Портрет Кати Е."

Первое сентября

Утром первого сентября всегда чувствуешь себя необычно. Ты идёшь по улице, на тебя светит низкое неяркое солнце и дует прохладный ветер, издалека из громкоговорителей летит праздничная музыка. И каждому школьнику кажется, что взрослые прохожие на него оглядываются со вниманием. А взрослым в это время тоже и грустно и празднично, потому что в их памяти оживают свои первые сентября, свои волнения. Такой уж это необыкновенный день, когда каждый школьник начинает новую жизнь, и вновь вспыхивают надежды, и кажется, что теперь-то уж, в новом учебном году, удача тебя не обманет… И первые минуты первого урока тоже чувствуешь себя необыкновенно и празднично…

Антон сидел за одной партой с Колей Кудлаевым, и они часто ходили вместе из школы, потому что жили на одной улице в соседних домах.

– Я с Урала коллекцию камней привёз, – сказал Коля, – пошли после школы ко мне.

Антон согласно кивнул. А на последнем уроке вспомнил, что он же к Булю должен ехать на дачу.

После уроков они вышли и вместе дошли до Владимирской площади.

На углу Антон остановился.

– У меня дело есть. Мне в метро надо.

– Ты чего? – удивился Коля. – Сделаешь дело потом. – Было видно, что он обиделся.

– Нет, надо сейчас, – сказал Антон извиняющимся голосом. – Завтра покажешь, а?

– А может, у меня завтра настроения не будет?

Так они и пошли в разные стороны, недовольные друг другом, и Антону было неприятно оттого, что он ни за что обидел Колю Кудлаева. И в метро, и в электричке он ехал с этим неприятным ощущением. Только когда вышел на Гагаринскую улицу и увидел издалека сквозь забор Буля, настроение его улучшилось.

Буль обрадовался Антону ещё больше, чем вчера. А потом они опять вместе гуляли, и не хотелось им расставаться. Надо было что-то обязательно придумывать, надо было переселить Буля в город.

Пустой дом

И на следующий день, второго сентября, сразу после школы Антон опять поехал на электричке к Булю. А перед этим, как и вчера, обидел Колю Кудлаева. Потом было воскресенье, и Антон сказал маме, что идёт гулять по городу с Колей. Он и вправду зашёл к нему и посмотрел наконец его коллекцию камней. Камни были интересные – целый тяжёлый ящик. Коле хотелось их всем показывать, но не носить же тяжеленный ящик с собой, и Коля зазывал гостей к себе.

От Коли Антон поехал на дачу к Булю, и они гуляли почти весь день. Антон купил Булю дешёвой колбасы, и они с Булем съели её вместе.

А шестого сентября с утра полил дождь и задул холодный ветер.

Уроки кончились, но на вокзал ехать не хотелось, а было надо. Антон представлял, как Буль сидит под мокрым крыльцом, на него сквозь щели стекает холодная вода и задувает ветер, и ругал себя за то, что не позаботился как следует о псе и что до сих пор не знает, куда поместить его в городе. Он заговорил с Колей Кудлаевым, но у Коли в квартире жили две кошки. Эти кошки были знамениты своей вредностью: они первые нападали на собак, и одна собака даже умерла от разрыва сердца – так перепугалась кошачьего нападения. Это Коля ещё весной рассказывал. Других людей, которым можно было доверить тайну Буля, Антон не знал. А к сержанту милиции ему идти не хотелось, потому что он мог рассказать обо всём маме.

В буфете на вокзале Антон купил для Буля четыре жареных пирожка и пакет молока. По мокрой платформе к поезду люди бежали бегом. Поезд тоже стоял весь мокрый, а когда тронулся – дождь замолотил по окнам и стал растекаться на стёклах.

Пока Антон шёл от электрички до Буля, он совсем промок. Перед забором была широкая лужа. На крыльце оставались сухими лишь две узенькие полоски. И на Буля действительно капала вода.

Буль обрадовался Антону, быстро съел из миски накрошенные в молоко пирожки, но потом убрался назад под крыльцо и лишь высунул голову, как бы приглашая Антона в гости к себе. Сверху ему на нос капала струйка дождя, и он время от времени смешно встряхивал головой и вновь смотрел на Антона, звал его к себе.

Антон погладил его, а потом пошёл назад к электричке.

Он совсем продрог, пока ждал поезда, и даже в вагоне едва согрелся.

«Ну, конечно, это не дело – держать собаку под крыльцом, одну, саму по себе, особенно теперь, когда задули холодные ветры и начались дожди», – думал Антон в метро по дороге домой. А когда он вышел на свою Колокольную улицу, появилась у него в голове замечательная мысль.

Он поднял глаза и увидел пустой дом, огороженный забором.

Этот старинный дом на углу Дмитровского переулка и Колокольной готовили для капитального ремонта, жильцов из него выселили, и он стоял пустой с тёмными окнами.

Ломать его внутренние стены собирались только весной, так сказал сержант милиции Петренко, а значит, всю осень и зиму дом пробудет целым.

Антон пролез через дыру в заборе, вошёл в пустое парадное, на ступеньках лестницы лежала толстым слоем пыль, а ноги его оставляли чёткие следы. Антон поднялся на второй этаж. Двери всюду были не заперты, и он обошёл несколько квартир, стараясь дышать и ступать тише, словно за ним следом кто-нибудь крался. В доме было непривычно тихо, мёртво, и лишь в окна иногда доносились уличные звуки. В некоторых квартирах стояла кое-какая ненужная мебель, на ней, как и на полу, толстым мохнатым слоем лежала пыль.

На третьем этаже в квартире номер двадцать Антон увидел большой картонный ящик из-под телевизора. В ящике даже человек мог поместиться, а для Буля это был настоящий дом. Конечно, Булю будет уютнее, если он не просто в пустой комнате станет жить, а в собственном, хоть и картонном, доме.

«Поселю его пока здесь, – решил Антон. – Буду гулять с ним утром перед школой и по дороге домой».

На следующий день было солнце, но Антон всё равно сразу после уроков поехал за Булем, захватил его миску, налил в пустую, валявшуюся у забора бутылку воды, чтобы попоить сеттера в поезде, и повёз его в город.

И всё-таки изнутри это был странный дом.

Кроме кривой поломанной мебели, жильцы оставили на некоторых стенах свои фотографии, цветные картинки из журналов. В бывших кухнях торчали трубы без кранов и раковин. Антону страшно было шагать по дому даже вместе с Булем. Ему всё время казалось, что в доме есть кто-то ещё, что кто-то ходит, вздыхает, кашляет, шелестит то на нижнем этаже, то наверху.

Антон настороженно прислушивался и каждый раз убеждал себя, что никого в доме, кроме них, нет.

В другой квартире он взял чистый красивый половик. Надо было лишь стряхнуть с него пыль на лестнице. Этот половик Антон положил в картонный ящик. Рядом поставил миску с водой и сказал Булю: «Место».

Буль улёгся и спокойно задремал.

Антон посидел с ним рядом, а потом пошёл вниз по лестнице. Он хотел сходить домой, чтобы принести для пса новой воды и какую-нибудь еду. Он уже пролез в дыру, уже прошёл вдоль забора до самого угла и вдруг услышал, что кто-то его догоняет.

Оглянулся – это был Буль… Оказывается, пёс так и не понял, что переселился теперь в квартиру на третьем этаже.

Антон снова отвёл Буля в ту квартиру и на всякий случай обвязал ручку двери верёвкой, прикрепил её к крюку, так что дверь теперь Булю было не открыть.

Прогулка

Вечером он вывел Буля гулять. Медленно они прошлись по Дмитровскому переулку, и все люди оглядывались на них. А одна старушка сказала:

– Красавец какой идёт.

В угловом садике вечером всегда были люди с собаками. И в тот вечер тоже – бородатый человек в шляпе прогуливал красиво подстриженного пуделя.

– Твой пёс не дерётся? – спросил бородатый Антона и настороженно посмотрел на Буля.

– Он умный, – сказал Антон с уверенностью, хотя и не знал, как поведёт себя Буль с этим пуделем.

Но Буль и правда повёл себя умно. Он обнюхал пуделя и отошёл к Антону.

Антон сел на скамейку рядом с бородатым человеком, и Буль тоже сел около них.

– С воспитанной собакой в городе легче, – сказал человек Антону. В этот момент на улице издалека показался велосипедист. Антон и не заметил бы его, но пудель вдруг выскочил из садика и помчался велосипедисту навстречу. При этом он смешно лаял тонким, но злым го лосом.

– Ну вот, как раз, – человек с бородой грустно вздохнул, – он терпеть не может велосипедистов.

Человек подошёл к воротам и громко закричал:

– Паша! Пашенька! Паша, ко мне!

Пудель, не слушая его, бегал вокруг велосипеда, подпрыгивал, отскакивал в сторону. А когда из-за угла выскочило такси, он даже не обратил на него внимания. Велосипедист как раз поравнялся с такси, и пудель бросился под колесо машины. Такси заскрипело тормозами.

Хозяин пуделя уже подбегал к машине. Ему удалось схватить своего кудрявого пёсика, но водитель такси всё равно открыл дверь и стал ругать хозяина.

– Первый раз за месяц решили отпустить, ему ведь тоже надо побегать, – оправдывался бородатый человек.

Такси уехало, а человек и пудель снова пришли в садик. Теперь пудель был на поводке.

– Сегодняшний город не для собак, – горестно проговорил хозяин пуделя, опять садясь на скамейку рядом с Антоном. – Им бегать необходимо, а тут машины кругом. Тебе хорошо, у тебя пёс вон какой смирный. А мой – ещё молодой, ему резвиться необходимо.

Велосипедист сошёл со своего велосипеда, подошёл к ним и оказался Колей Кудлаевым.

– Тебе собаку купили? – удивился он. – Чего же ты не сказал. Твоя собака? – снова переспросил он.

– Моя. – Антон ответил специальным уверенным голосом, чтобы Коля не сомневался.

– А мне с нашими квартирными кошками только во сне собаки снятся. Она обученная?

Антон молча подобрал палку, лежавшую у скамейки, и бросил её в тёмный угол садика. Буль тут же сорвался с места, потоптался там, в темноте, и бегом принёс палку в руки Антона.

Бородатый человек снова похвалил:

– Рыжие сеттеры – умнейшая порода!

Он погладил своего пуделя, встал и отправился к дому.

Коля тоже отвёз свой велосипед подальше от них и поехал в сторону своего дома.

Антон подождал, пока Коля скроется за углом, и только тогда повёл Буля в пустой дом.

Кончились деньги

Утром у Антона кончились деньги.

Их и раньше оставалось в копилке немного. Хорошо, мама давала на завтрак.

Сначала Антон рассчитывал, что сам он есть в школе не будет, а на те деньги станет покупать еду Булю.

В большую перемену все бежали в буфет. Кто покупал булочку и сок, кто сосиски, а кто жареные пирожки. Антон с Колей Кудлаевым в прошлом году тоже всегда ходили в буфет. Лишь иногда Антон голодал день или два, чтобы прикупить себе что-нибудь для фотографирования.

Голодать ежедневно оказалось трудным.

Коля Кудлаев звал его в буфет, а он притворялся сытым и специально уходил в другой конец коридора. Там поставили фонтанчик с водой для питья. Антон ещё весной прочитал в одной книге, что, если хочешь унять чувство голода, надо пить больше воды. В первый день он пил и пил всю перемену, но есть по-прежнему хотелось, хотя вода уже выливалась изо рта в раковину.

Потом Антон не сдержался. Проголодав большую перемену, перед последним уроком он решил заглянуть в буфет просто так, для интереса, чтобы посмотреть, не изменилось ли там что-нибудь. И сам, не ожидая этого, вдруг подошёл к буфетчице и набрал всё, что пробовал прежде: и сосиски, и булочку, и жареный пирожок.

– И ты успеешь это всё съесть? – удивилась буфетчица.

– Успею, – проговорил Антон, откусывая сразу половину пирожка. Денег ушло в тот день в три раза больше, чем на обычный завтрак.

А сегодня на последние деньги из копилки он купил Булю пакет молока и четвертинку чёрного хлеба. На завтрашнюю еду для сеттера денег не оставалось. Их надо было срочно искать.

Непонятная история

Саша шла по улице и увидела Антона. Он вёл красивую рыжую собаку. Собака часто оглядывалась на Антона и радостно мотала хвостом. Саша прошла немного следом за ними. Она любила смотреть на собак.

И вдруг Антон скрылся. Впереди был дом с пустыми окнами, приготовленный для ремонта. Вокруг дома стоял забор. Антон увёл собаку зачем-то туда, за забор.

На другой день у Саши была музыка и Антона она не видела. А на третий она вышла на улицу специально в то же время – и опять Антон гулял с собакой, а потом опять увёл её за забор.

Любой человек заинтересуется такой непонятной историей.

Саша подождала недалеко от забора в подворотне минут пятнадцать и наконец снова увидела Антона. Он вылезал через дыру в заборе один, без собаки. Оглянулся и отправился к своему дому.

Луноход

Раньше Антон о деньгах особенно не задумывался. Семейные деньги лежали на полке в коробочке, их обычно хватало до маминой получки.

Если Антону нужно было взять деньги на фотографии или для школьных надобностей – он брал, а потом говорил маме. Если мама забывала дать на завтрак, он сам себе отсчитывал – на четыре дня. Так было уже несколько лет – Антон в любой момент мог взять деньги из коробки, если они требовались.

Года два назад с ним произошёл несчастный случай. Антон был на дне рождения у Коли Кудлаева. Там они весь вечер играли радиоуправляемой игрушкой – луноходом, который мог поворачиваться, мигать лампой, ездить вперёд и назад. А отдавать приказы ему можно было даже из другой комнаты – по специальному аппаратику с клавишами и антеннами.

– В Гостином Дворе продаётся! – с гордостью сказал Коля Кудлаев.

И как же захотелось Антону играть такой же игрушкой дома! После школы он сходил в Гостиный Двор и узнал, сколько этот луноход стоит. Домой он бежал, как мог, быстро – боялся, что игрушку раскупят другие люди. Мама была на работе, а в коробке лежало шесть бумажек по тысяче рублей. Антон взял все, и через час вездеход уже разъезжал по их комнате, урчал, мигал сигнальной лампой, а Антон командовал им со своего складного диванчика. В коробке оставалась теперь лишь сдача.

Антон играл луноходом часа полтора, потом ему надоело, он оставил игрушку в углу, а сам сел за уроки.

Вечером пришла из больницы мама, решила сходить в магазин, открыла коробку, а денег мало. Взглянула она на луноход, что стоял в углу, и всё поняла.

– Завтра я заплачу за электроэнергию, и останется у нас до получки денег только тютелька. А получка через пять дней. Так что нам с тобой на разъезды да тебе на школьные завтраки – хватит. Картошка дома есть, подсолнечного масла тоже почти полная бутылка, как-нибудь проживём.

Занимать деньги мама не любила.

Лучше бы она тогда его отругала. Отлупила бы луноходом по спине. Так нет же, весело напевая, чистила картошку, а потом утром и вечером макали они её в подсолнечное масло да пили чай с хлебом и залежавшимися леденцами. При этом мама подкладывала сыну картофелину размером побольше, а сама старалась пить чай несладкий.

Эту стыдную историю Антон не забывал никогда.

Поэтому сейчас для Буля он не мог взять деньги из коробки, хотя они и лежали свободно. Надо было добывать деньги как-то иначе.

Но Антон так ничего и не придумал и лёг спать.

Утром он, как и во все эти дни, встал на полчаса раньше, чтобы погулять с Булем. Буль издалека слышал шаги Антона на гулкой пустой лестнице и нетерпеливо взлаивал за дверью. А когда Антон отпирал дверь, Буль счастливо прыгал навстречу ему и облизывал лицо, и щёки, и уши.

Потом они гуляли. Шли до Невского по одной стороне улицы, а возвращались по другой. И так им было радостно идти вместе. Тротуар осве щало низкое нежаркое солнце. От Буля и Антона падали на асфальт длинные тени. А шерсть Буля красиво отсвечивала на солнце.

Во время прогулки Антон перебрал в памяти всё, что он мог продать: фотоаппарат, старый увеличитель, фонарик, складной нож, паяльник и луноход. Никто из знакомых не стал бы это покупать.

Обычно после школы Антон заходил в магазин и покупал еду для Буля. Потом дома наливал в бутылку воды и шёл с бутылкой и едой к сеттеру.

Он думал о деньгах весь день, даже во время диктовки. И когда кончился последний урок, когда все одноклассники Антона, подталкивая друг друга, устремились в раздевалку, Антону пришла в голову настоящая идея.

Собака в пустом доме

Саше страшно было лезть в ту дырку в заборе, за которой скрывались Антон и собака. Но узнать, что там, было нестерпимо интересно. «Загляну на секундочку и сразу назад», – подумала она.

Осторожно пролезла Саша в щель и подошла к парадному. Ничего особенного там не было. Пустой тихий дом. Она постояла немного у двери, потому что трудно было решиться и войти внутрь дома. Но всё-таки она решилась, вошла в парадное.

По бокам на лестнице лежала пыль. Посередине ступеньки были чище, иногда на них были видны следы человеческих и собачьих ног. На стене был выцарапан нелепый диалог: «Димка-красавчик» и ответ «Сам такой». Всё как в любом старом доме. Всё, кроме пустоты да тишины.

На цыпочках поднялась она на второй этаж и отшатнулась от распахнутых дверей. От пустых с раскрытыми дверьми квартир ей стало страшно, и она решила уже сбежать вниз, но вдруг услышала сверху негромкий собачий лай.

Саша подождала немного. Лай стих, потом снова повторился. Так у соседей взлаивала собака, когда ждала хозяев. Наверное, эта собака тоже кого-то ждала, может быть, Антона.

Ещё осторожнее поднялась она на следующий этаж. Лай шёл из-за закрытой двери. Ручка двери была привязана к крючку верёвкой.

Саша быстро, не задумываясь, развязала верёвку, дверь распахнулась, и из квартиры выскочила та самая красивая рыжая собака. Она выскочила с радостью, словно хотела подпрыгнуть, встать на задние лапы и облизать Саше лицо. Но тут же, уже во время прыжка, собака поняла ошибку, присела смущённо, потом отпрыгнула в сторону, к лестнице, там гавкнула коротко, зевнула и равнодушно пошла внутрь квартиры.

Получалось, что она вовсе и не к Саше прыгала, а лишь на лестницу, чтобы на кого-то невидимого сверху пролаять.

Саша пошла за собакой следом. Собака уже лежала на коврике около огромного картонного ящика, стоявшего вертикально. Рядом с нею была миска с водой, обглоданная кость и резиновый мячик. На подоконнике лежали поводок и ошейник.

Теперь Саша всё поняла.

В кармане у неё была ириска. От конфеты, положенной на пол, собака равнодушно отвернулась.

Саша осторожно погладила сеттера по спине, а потом медленно пошла к выходу. Она боялась, что собака тут-то и вскочит, и не выпустит её из квартиры. Но сеттер оставался лежать, лишь следил за ней большими грустными глазами.

Саша вышла из квартиры и снова привязала дверь верёвкой.

Пальто

В мае, перед концом учёбы, мама купила Антону новое пальто. Антон не очень-то любил крутиться перед зеркалом, но в магазине, когда мерил пальто, его отражение ему понравилось. Пальто было с погончиками, кроме боковых карманов, на нём были ещё и нагрудные, с красивыми пуговицами. Антон даже себя другим человеком в нём почувствовал – серьёзным и взрослым.

Это пальто он ни разу не надевал, даже ярлыки болтались на длинных нитках.

Ещё у Антона была старая нейлоновая куртка. И в ней можно было проходить осень, а может быть, и следующую весну.

Это пальто он отнесёт назад в магазин. Такая была прекрасная идея. А маме скажет, что потерял его или что стащили пальто где-нибудь на детской площадке.

…В магазине, в отделе детской одежды, в Гостином Дворе на втором этаже с Антоном разговаривали недолго.

– Что тебе надо, мальчик? – спросила пожилая продавщица с утомлённым лицом.

– Я пальто назад принёс, мне другое купили, – соврал Антон бодрым голосом.

Он выложил на узкий прилавок около кассы своё пальто с этикетками. Но продавщица лишь покачала головой:

– Мы не берём вещи назад, мальчик. Тем более без чека. Пальто хорошо сшито? Рукава на месте?

– На месте, – растерянно ответил Антон. Он не мог поверить, что совсем новое пальто с неоторванными этикетками в магазине назад не берут.

– Ну вот, – сказала продавщица, – был бы брак, один рукав длиннее или пола короче, тогда бы взяли и деньги бы вернули. А раз хорошо сшито – носи на здоровье. – Продавщица отвернулась от Антона и стала упаковывать пиджак и брюки другим покупателям.

– У меня же два пальто получается, – продолжал твердить Антон.

– И хорошо, что два, богатым будешь.

Антон продолжал стоять около неё, а она опять отвернулась, – наверное, считала, что всё уже ему объяснила.

Наконец она посоветовала:

– Сходи в Апраксин, там возьмут на комиссию.

Антон принялся складывать своё пальто, но у него получалось плохо, пальто вырвалось и едва не упало на пол. Продавщица молча взяла пальто из рук Антона, быстро и красиво свернула, а потом упаковала в новую бумагу.

В Апраксином Дворе – почти таком же длинном старинном торговом здании, как Гостиный, был комиссионный магазин. Антон это знал. Апраксин даже находился рядом с Гостиным.

Антон долго ходил вдоль первого этажа от витрины к витрине, пока не прочитал наконец надпись: «Приём детской одежды».

Одежду принимали на третьем этаже.

Ещё позавчера Антон ни за что бы не решился ходить вот так по магазинам и продавать собственное пальто. И сейчас несколько раз ему становилось страшно, несколько раз он поворачивал назад, к дому. Думал: «Ладно, потом придумаю, как достать деньги». Но тут же вспоминал про Буля. Вот он входит сегодня к Булю, тот радостно встречает его, ждёт еды, а еды-то никакой нет. И завтра тоже не будет.

На третьем этаже сидели две женщины с толстыми сумками. На Антона они посмотрели подозрительно.

– Будешь за нами, мальчик, – сказала одна, продолжая его рассматривать. Потом она повернулась к соседке и недовольно проговорила:

– Посылают же таких детей! Сами ленятся!

– А он, может, и не своё принёс, – подхватила вторая.

И первая согласно кивнула головой, словно говоря, что она, конечно, понимает, на что собеседница намекает, и согласна с ней, да только ввязываться ей ни во что не хочется.

Антон тоже, конечно, понял. Но сделал вид, что не слышал их разговора, даже отвернулся к стенке, хоть и хотелось ему заплакать от обиды.

Наконец он внёс своё пальто в комнату, где сидел приёмщик одежды.

– Позови маму, мальчик, – сказал приёмщик в очках. – Где она у те бя?

Приёмщик осмотрел, ощупал пальто, даже понюхал его, подержал в руках этикетку.

– Пальто новое, – проговорил он. – Ни разу не надевал?

– Ни разу.

– Цена будет чуть ниже. И денег вы с мамой получите меньше на двадцать процентов. Магазин берёт за комиссию. Согласны?

– Хорошо, – тихо ответил Антон.

Приёмщик нетерпеливо оглянулся:

– Что же мама твоя копается, не входит?

– Она на работе.

– То есть как на работе? Ты что же, один пришёл?

– Один.

– Зачем же ты тогда время отнимаешь. – Приёмщик обиженно снял очки. – В правилах у двери ясно сказано: без паспорта вещи на комиссию не принимаются. Приходи завтра с мамой. Пальто хорошее, и пусть она паспорт захватит. Паспорт у неё есть?

Антон спустился со свёртком вниз и остановился на улице около дверей. Мимо шли прохожие. Они торопились, наталкивались на Антона, недовольно обходили его, а он не знал, что делать дальше. Ещё по дороге он сомневался, думал, может, не стоит продавать именно пальто. Может, как-то иначе раздобыть денег. Потом, когда решился, всё казалось простым: вернёт пальто в магазин, получит деньги и сразу пойдёт покупать еду для Буля. И всё-таки сдавать пальто по-прежнему не очень хотелось, и не потому, что было жалко, нет, он даже думал о себе с гордостью: вот он какой, ради любимой собаки готов всю осень ходить в старой куртке. Желание отдавать пальто пропадало сразу, как он представлял разговор с мамой. Ведь надо было придумать, что соврать и как выкрутиться. А теперь, когда у него ничего не получилось, он вдруг почувствовал, что ему просто необходимо избавиться от этого пальто, иначе отойти от магазина невозможно.

И тут на него наскочил весёлый небритый человек.

– О чём грустишь, мужичок? – спросил небритый. Он быстро взглянул на свёрток и сразу всё понял. – Отойдём-ка в сторону.

Антон послушно поплёлся за ним.

– Продаёшь? – спросил небритый, зайдя за угол. Там было спокойней.

– Да, – волнуясь, хрипло ответил Антон.

– Так показывай, чего стоишь, как часовой на посту. Разверни, не бойся, не отниму.

Антон стал разворачивать.

– Ага, пальто, значит, – довольно сказал небритый. – Где украл-то?

Антон вздрогнул от этих слов, а небритый засмеялся:

– Да шучу я, шучу. Шутка такая. Своё, значит, собственное? Деньги нужны?

– Нужны… – Антон кивнул.

– Да, мужичок, деньги всем нужны. Ну вот что… Я человек честный и сразу по-простому тебе скажу – мне мальчиковое пальто ни к чему. Мне девочкино надо. Ведь из этого твоего девочкино не сошьёшь? Чего молчишь? Ты выступай!

– Не сошьёшь, – согласился Антон.

– Но, – небритый взмахнул рукой, – люди должны помогать друг другу. Согласен? Ты выступай, не молчи.

– Согласен, – подтвердил Антон.

– И чтобы тебе помочь… – тут небритый полез в карман и достал мятую купюру. – Вот тебе капитал – и скачи, пляши, радуйся.

– Пальто в пять раз больше стоит! – не согласился Антон.

– Неужели в пять? – Небритый притворно ахнул. – А я думал, в тысячу. Так ты и неси туда, где тебе больше дадут. Давай неси, а я пошёл. – И небритый сделал вид, что уходит. – Ну, чего же ты?

– У меня паспорта нет.

– У тебя паспорта нет, а я тебе хочу помочь… Ладно, так и быть… – Небритый достал из кармана ещё одну мятую купюру. – Или тебя в милицию отвести? Очень ты мне, мужичок, подозрителен. Наверное, ты малолетний вор и спекулянт. Спешу я, а всё-таки, пожалуй, и отведу. Ты-то как думаешь? Ты выступай, выступай!

Уже через пять минут Антон ругал себя изо всех сил, что он взял у небритого деньги и передал ему своё пальто.

– Да я пошутил, – снова сказал небритый. – Я же вижу, что ты – честный мужичок. Наш, российский школьник. Школьник?

– Да, – тихо ответил Антон. И стыдно ему стало.

– И я – школьник. Я в душе – всегда школьник. Ну беги, радуйся.

Антон отошёл от небритого и двинулся в сторону Невского.

Всё-таки у него появились деньги, а на них можно было купить еду для Буля. Хотя, конечно же, разве это дело – продавать совсем новое пальто во много раз дешевле того, что оно стоит?

Если бы Антон постоял ещё несколько минут, он бы с удивлением увидел, что небритый предлагает его пальто гражданке, жалобно говоря при этом, что купил пальто любимому сыну на день рождения, да оно мало оказалось, а теперь и подарка нет, и не на что день рождения справить.

– Женщинам и ветеранам скидка, – добавлял небритый.

Ещё через минуту небритый положил в карман денег в два раза больше, чем дал Антону, а гражданка понесла пальто Антона в свой дом, своему сыну.

И следующие два года это пальто будет носить её сын, ни о чём не догадываясь. А сына её зовут Коля Кудлаев.