Текст книги "Курск– 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2"

Но это будет позже, на втором этапе подготовки, а через две недели после совещания в Кремле, 23 апреля, Ставка направила командованию округом директиву №30107, в которой определялись задачи на ближайшее время. В документе указывалось:

«1. На период доукомплектования войск Степного военного округа одновременно с задачами боевой подготовки возложить на войска округа следующие задачи:

а) на случай перехода противника в наступление ранее срока готовности войск округа иметь в виду прочно прикрыть направления:

1. Ливны, Елец, Раненбург.

2. Щигры, Касторное, Воронеж.

3. Валуйки, Алексеевка, Лиски.

4. Ровеньки, Россошь, Павловск.

5. Старобельск, Кантемировка, Богучар и район Чертково, Миллерово.

Командующему войсками округа организовать в соответствии с группировкой войск тщательное изучение командирами соединений и частей, их штабами этих направлений и возможных для развертывания рубежей;

б) принять, изучить и подготовить к обороне рубеж по левому берегу р. Дон – Воейково, Лебедянь, Задонск, Воронеж, Лиски, Павловск, Богучар. Готовность рубежа к 15 июня 1943 г.;

в) произвести рекогносцировку оборонительного рубежа по линии Ефремов, Измалково, Чернова, Борт, Избище, Репьевка, Алексеевка, Ровеньки, Беловодск, ст. Дяткино, Каменск на р. Сев[ерский] Донец с целью определить состояние имеющихся на нем оборонительных сооружений, правильность выбора этого рубежа в соответствии с условиями местности. Особое внимание обратить на использование командных высот с целью создания наиболее выгодных условий наблюдения и системы огня»[45]45
  Русский архив. Великая Отечественная война. Ставка Верховного Главнокомандования. Док. и матер. 1943 г. Т.16 (5–3). М., 1997. С. 127.


[Закрыть].

Тем не менее основной акцент в документе был сделан на главную цель СтепВО, для которой он первоначьно и создавался, – освобождение Украины. Поэтому во второй его части Ставка потребовала немедлено приступить к подготовке войск именно к наступлению: «Войска, штабы и командиров соединений готовить главным образом к наступательному бою и операции к прорыву оборонительной полосы противника, а также производству мощных контрударов нашими войсками, к быстрому закреплению захваченных рубежей, к отражению контрударов противника, к противодействию массированным ударам танков и авиации и к ночным действиям. Особо тщательно отрабатывать вопросы управления войсками и взаимодействия родов войск на всех этапах боя и операции.

Серьезное внимание уделить обучению на двухсторонних учениях разведке противника, имеющей своей целью вскрытие системы обороны и его группировки. Требовать обязательного непосредственного участия в разведке противника ответственных представителей штабов всех степеней до армейского и фронтового включительно, особенно на важнейших направлениях.

Учения со штабами проводить, как правило, многодневные, непрерывные>, со средствами связи и разведки.

Учения с войсками от батальона и выше также проводить в течение нескольких дней, отрабатывая ряд связанных между собою тем, всемерно приближая условия учебы и быта войск к боевой действительности»[46]46
  Русский архив. Великая Отечественная война. Ставка Верховного Главнокомандования. Док. и матер. 1943 г. Т.16 (5–3). М., 1997. С. 127.


[Закрыть].

Вторую половину резервов, учитывая требования И.В. Сталина надёжно прикрыть московское направление, было решено расположить за правым крылом Брянского фронта в районе Калуга – Тула – Ефремов.

По воспоминаниям высокопоставленных генералов, участников тех событий, уже в начале апреля и в Москве, и на фронтах не было больших сомнений в том, что в предстоящей кампании главные события развернутся в полосе Центрального и Воронежского фронтов. И с каждым днем эта уверенность только крепла. Тем не менее с началом разработки Курской оборонительной операции, особено после поездок в войска Рокоссовского и Ватутина, у Г.К. Жукова возникло убеждение в том, что немцы могут нанести мощный удар ещё и в стык Воронежского и Юго-Западного фронтов, примерно там, где началось их наступление летом 1942 г. Мнение маршала разделял и генерал-полковник Р.Я. Малиновский[47]47
  В ту пору командующий Юго-Западным фронтом, с 28 апреля 1943 г. – генерал армии.


[Закрыть]. Эту точку зрения оба настойчиво отстаивали вплоть до начала Курской битвы. Поэтому в качестве страховочной меры за стыком этих фронтов, в районе г.Лиски, Ставка сосредоточит 5 гв. ТА и ещё ряд резервных соединений, а на крайнем левом крыле 7 гв. А Воронежского фронта, по требованию Г.К. Жукова, оборона будет построена в два эшелона, т.е. на второй армейской полосе полноценная стрелковая дивизия будет стоять «в затылок» такому же соединению, развёрнутому на главной полосе.

Это один из фактов, который наглядно свидетельствует, что в ходе планирования летней кампании не только Верховный Главнокомандующий помнил ошибки прошлого года, но и его заместитель, который, кроме того, ещё и стремился учесть трагический опыт лета 1942 г. Причём, вероятно, в силу высокой профессиональной интуиции, Г.К. Жуков точнее, чем И.В. Сталин, просчитывал замысел неприятеля. По его мнению, «изюмский выступ» хотя и трудно было сравнивать со столицей, однако войска Юго-Западного фронта, находившиеся в нём, были серьёзной угрозой для ГА «Юг», которая не могла не сковывать инициативу её командования. Следовательно, с большой долей вероятности оно будет пытаться ликвидировать этот плацдарм, что, в общем-то, и случится при подготовке к «Цитадели». Напомню, в оперативном приказе № б Гитлер отмечал, что при благоприятном развитии наступления на Курск (как и предполагал Г.К. Жуков) готов нанести удар на юго-восток (вариант плана «Пантера»). «Таким образом, уже в середине апреля Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне, – писал Г.К. Жуков. – Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно,, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 г. В то время уже фактически стало известно о намерении противника нанести по Воронежскому и Центральному фронтам мощный удар с привлечением крупной танковой группировки и использованием новых танков «тигр» и «пантера» и самоходных орудий «фердинанд»»[48]48
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.З. М.: Новости, 1990. С. 23.


[Закрыть].

Как свидетельствуют рассекреченные сегодня документы, Красная Армия была вполне готова первой перейти в наступление уже в мае, чего, кстати, немцы очень опасались. Однако Москва выбрала иной путь. Надо признать, что принятие этого решения требовало определённого мужества, т.к. за минувшие 20 месяцев войны в ходе стратегических операций советскому командованию ни разу не удавалось предотвратить прорыв своей полевой обороны танковыми клиньями вермахта. В лучшем случае противник блокировался в оперативной глубине, наспех сформированными новыми армиями и даже фронтами. При этом наши войска несли значительные потери, а враг получал под контроль большие территории. Повторение подобного Ставка уже допустить не могла. Курский выступ удерживали два фронта, имевшие в своём составе более одного миллиона человек, и разгром столь мощной группировки мог иметь катастрофические последствия. В 1999 г. в беседе со многой доктор исторических наук, полковник Ф.Д. Свердлов, которому в начале 1960 г. довелось слушать выступление К.К. Рокоссовского в Академии им. М.В. Фрунзе, вспоминал: «Маршал особо подчеркивал, что уже 28 апреля, во время обсуждения плана обороны фронта в Кремле, И. В. Сталин поставил перед его руководством задачу: ни в коем случае не допустить глубокого вклинения танковых группировок немцев в оборону, остановить не далее тактической полосы и обескровить их ударные соединения – танковые и моторизованные дивизии. Такую же задачу, но чуть раньше (25 апреля. – З.В.) в Кремле, получил от Верховного и Военный совет Воронежского фронта». Уже после событий под Курском, осенью 1943 г., И.В. Сталин в беседе с командующим 5 гв. ТА генерал-полковником П.А. Ротмистровым так изложил главные причины, которые заставили его принять решение о переходе к преднамеренной обороне, заведомо зная, что действующая армия по численности живой силы и количеству основных типов вооружения превосходила противника в разы: «Наша пехота с артиллерией очень сильна в обороне и нанесёт большое поражение наступательным силам гитлеровцев. В манёвренном же бою… пехота не так сильна. Наши танковые войска… вполне способны успешно вести бой… в маневренных условиях. Однако в ситуации, когда фашисты имели почти такое же количество танков, как и Красная Армия, но обладали численным превосходством в тяжёлых танках, риск был необоснованным»[49]49
  Ротмистров П.А. Время и танки. М.: Воениздат, 1972. С. 162.


[Закрыть].

Напомню, что танковые и моторизованные дивизии вермахта являлись важнейшим средством не только наступления, но и обороны (для нанесения контрударов). Следовательно, главной задачей, которую Ставка ставила перед своим войсками в районе Курска на первом этапе битвы (как и командование ГА «Юг» при планировании «Цитадели»), являлось истребление или по крайне мере нанесение тяжелейших потерь немецким подвижным соединениям на заранее подготовленных армейских оборонительных полосах, т.е. лишить командование противника важнейшего инструмента для срыва предстоявшего наступления Красной Армии на Украину и Белоруссию.

Одним из важных и крайне запутанных вопросов в истории Курской битвы является деятельность советских разведорганов по определению замысла Берлина на стадии обсуждения плана «Цитадель», а также их вклад в освещение процесса подготовки германской армии к удару на Курск весной 1943 г. и определение его даты. Как известно, ни одна разведка не может выиграть битву или войну, но в зависимости от степени эфективности она, как правило, оказывает большую помощь в этом. Тем не менее в последнее время часто встречаются издания, в которых некоторые сотрудники отечественных спецслужб утверждают, что ключевая роль в победе под Курском принадлежала именно советской разведке. Потому что якобы вся колоссальная работа военно-политического руководства СССР и Красной Армии по разработке и подготовке Курской оборонительной операции началась только после того, как данные, полученные разведорганами весной 1943 г., были окончательно перепроверены и признаны верными. Например, генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко пишет: «Дж. Кэрнкросс в конце апреля, за два с лишним месяца до начала Курской битвы, передал в Москву полную информацию о том, что немецкое наступление начнется в июле. Это была дешифровка телеграммы в Берлин немецкого генерала фон Вейхса, который готовил немецкое наступление на юге Курской дуги. …Информация перепроверялась десятки и десятки раз! …Когда же она многократно подтвердилась, была начата быстрая разработка плана преднамеренной обороны»[50]50
  Бондаренко А.Ю., Ефимов Н.Н. Тайные страницы Великой Отечественной. М„ 2009. С. 128,129.


[Закрыть]. Встречаются и ещё более спорные утвержения. Например, бывший начальник 4-го отдела НКГБ СССР П.А. Судоплатов писал, что наша разведка даже влияла на принятие решения о неоднократном переносе начала операции «Цитадель»[51]51
  Судоплатов П. Победа в тайной войне. 1941-1945 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. С. 321.


[Закрыть]. А сотрудник внешней разведки полковник Ю. Модин подчеркивал, что «советская победа в великом танковом сражении на Курской дуге под Прохоровкой в июле 1943 г., когда 2000 танков намертво сцепились в кровавой битве, длившейся два дня и две ночи, могла быть отчасти отнесена на счёт Джона Кэрнкросса»[52]52
  Модин Ю. Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья. М.: 0ЛМА-ПРЕСС, 1997. С. 167.


[Закрыть]. Однако факты, приведённые упомянутыми авторами, к сожалению, не подтверждаются ни документами, ни событиями первой половины 1943 г.

В советской историографии этот вопрос всесторонне не был освещён, причём в основном по объективным причинам: к тому времени ещё не истёк 50-летний период секретности архивной документации, установленный законом. Следовательно, и предметно обсуждать было нечего. Поэтому в работах отечественных историков результаты деятельности разведки в марте-июне 1943 г. освещались поверхностно. Примерно так, как это отражено в книге ведущих советских специалистов по Курской битве Г.А. Колтунова и Б.Г. Соколова: «По заданию Генерального штаба велась тщательная разведка на участках Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Перед Разведывательным управлением и Центральным штабом партизанского движения была поставлена задача – выяснить наличие и расположение резервов в оперативной глубине противника, районы сосредоточения войск, перебрасываемых с запада… Уже в начале апреля удалось установить, что противник стягивает в район Курского выступа крупные силы для большого летнего наступления. Это не могло не повлиять на решения советского командования, его замыслы»[53]53
  Колтунов Г.А., Соловьёв Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат, 1970. С. 28.


[Закрыть]. И этим изложение вопрос исчерпывался. Дальше авторы приступали к изложению процесса принятия решения о преднамеренной обороне.

Таким образом, примерно до первой половины 1980-х гг. при рассмотрении этой темы основное внимание уделялось описанию деятельности Генерального штаба и предвидению советских полководцев, в меньшей степени – боевой работе войсковых разведорганов и партизан, работа же стратегической разведки и её конкретные результаты практически не анализировались. Например, отдельные авторы отмечали важную роль в сборе ценных данных по «Цитадели» сотрудника НКВД Н.И. Кузнецова, действовавшего на оккупированной территории СССР под именем обер-лейтенанта П. Зиберта[54]54
  Лукин А.А.,, Гладков Т.К. Николай Кузнецов. М.: Молодая гвардия, 1971. С. 82.


[Закрыть]. Однако оценить результаты его деятельности как разведчика сегодня пока трудно. В книгах «Это было под Ровно» и «Сильные духом» бывший командир Н.И. Кузнецова полковник Д.Н. Медведев, возглавлявший партизанский отряд «Победители», рассказал о его разговоре с рейхскомиссаром Украины Э. Кохом, состоявшемся 31 мая 1943 г., в ходе которого последний якобы сообщил о крупном «сюрпризе», который Гитлер готовит в ближайшее время большевикам под Курском, и рекомендовал поскорее возвращаться в свою часть[55]55
  Медведев Д. Это было под Ровно. М.: «Правда», 1987. С. 156; Медведев Д. Сильные духом. М.: ДОСААФ, 1984. С. 200.


[Закрыть]. В этих изданиях описываемые события были облечены в художественную форму, но во вступительной статье автор подчеркнул: всё изложенное им происходило в действительности[56]56
  Медведев Д. Сильные духом. М.: ДОСААФ, 1984. С. 5.


[Закрыть]. Поэтому информация стала довольно широко использоваться, в том числе и в научной литературе[57]57
  История Второй мировой войны 1939-1945. Т.7. М.: Воениздат, 1976. С. 115.


[Закрыть]. О том, что такой разговор был и Н.И. Кузнецов действительно передал сведения по Курску в Центр, подтверждал и П.А. Судоплатов[58]58
  Судоплатов П. Победа в тайной войне. 1941-1945 годы. М.: 0ЛМА-ПРЕССС, 2005. С. 344.


[Закрыть]. Однако в 1998 г. известный писатель и исследователь истории разведки Т.К. Гладков опубликовал выдержку из рапорта Н.И. Кузнецова о той памятной встрече, но упоминания Курска в ней нет. В разговоре речь шла вообще о мнении немецких военнослужащих «о подготовке наступления на Востоке»[59]59
  Гладков Т.К. «С места покушения скрылся…». М.: Гея, 1998. С. 242.


[Закрыть], без указания даты и места. Но даже если бы Курск и упоминался, в тот момент эта информация мало что давала Москве. Она могла лишь подтвердить уже известное: немцы готовят крупное наступление против Центрального и Воронежского фронтов, оборонявших Курский выступ.

Постепенно, уже на излёте советской эпохи, в открытой печати стали появляться статьи об активном участии в подготовке оборонительной операции и стратегической разведки. Наконец, после развала СССР в научный оборот начали вводиться документы спецслужб, печататься воспоминания их бывших сотрудников и книги исследователей с важными данными по этой теме. Однако вести анализ этого массива информации и воссоздавать процесс поступления руководству СССР данных о противнике перед Курской битвой историкам мешала и продолжает мешать подчинённость структур, работавших с загранагентурой, разным ведомствам. В то время основная информация шла от трёх спецслужб: Разведуправления ГШ (после 19.04.1943 г. с зарубежной агентурой Генштаба будет работать только его Главное разведывательное управление – ГРУ ГШ КА) Генштаба Красной Армии, НКГБ и Центрального штаба партизанского движения. Поэтому, чтобы оценить вклад сотрудников каждого из этих органов в победу на Огненной дуге, следует провести сбор и обработку всего комплекса источников, хранящихся в архивах сразу трёх ведомств: Министерства обороны, Службы внешней разведки, Федеральной службы безопасности, а это крайне сложно в силу их разной степени закрытости. Тем не менее, опираясь как на известные материалы, так и обнаруженные автором документы из Центрального архива Министерства обороны РФ и Национального архива США, лишь недавно ставшие доступными отечественным исследователям, попробуем выстроить процесс поступления основных донесений разведки по данной проблематике в хронологической последовательности, чтобы с учётом происходивших событий понять, влияла ли она на деятельность советского командования и в какой мере могла Москва использовать её для принятия ключевых решений в период подготовки Курской битвы.

Итак, в марте – начале апреля разведке были поставлены задачи: выявить намерения противника на период после завершения распутицы, определить цели и задачи, формы их реализации и районы сосредоточения главных ударных группировок. «Анализ обстановки показывал: именно тут (на Курской дуге. – З.В.) фашистское руководство попытается дать решительный бой; – вспоминал А.М. Василевский. – Но этого мало. Предположения нуждались в подтверждении разведкой, ибо в истории воин известно немало случаев, когда противник наступает не там, где его ждут»[60]60
  Песков В. Командная точка.//Известия. 2008. 8 мая.


[Закрыть]. Первые данные о планах Берлина на район Курска поступили в Ставку из агентурных источников разведуправления Генштаба в Швейцарии 16 марта 1943 г., т.е. практически сразу же после захвата Харькова и подписания Гитлером оперативного приказа № 5. В радиограмме резидента в Берне Ш. Радо («Дора») отмечалось: «Немецкое главное командование намерено использовать освободившиеся после сокращения Центрального фронта сильные боеспособные части для обратного захвата Курска»[61]61
  Лота В. Без права на ошибку. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 85.


[Закрыть].

Из донесения того же источника о совещании Г. Геринга с представителями промышленности и ОКВ, поступившего через двое суток, 18 марта, вытекало, что второй человек в Рейхе говорит о плане захвата Курска как о деле, фактически решённом: «Только что в замке Губертусшток состоялась конференция под председательством Геринга при участии руководящих представителей ОКВ и важнейших представителей немецкого хозяйства во главе с Рехлингом и Флейгером.

Геринг сделал доклад о стратегических, политических и организационных планах немецкого главного командования. Согласно этому докладу, немецкое главнокомандование после захвата Харькова и Курска ожидает новое наступление Красной Армии, но только через определенный промежуток времени, в течение которого немецкое командование надеется суметь обеспечить необходимым образом оборону между фронтом и линией «Оствал («Восточный вал». – З.В.).

Геринг выразил уверенность в том, что немецкому командованию удастся, благодаря отсутствию согласия между англосаксами и СССРблагополучно преодолеть критический период, переживаемый немецкой армией до середины апреля. После 15 апреля сокращение восточного фронта (срез Курской дуги, первоначально планировавшийся на 27 марта. – З.В.) и результаты «тотальной мобилизации» позволят снова укрепить западный и южно-европейский фронты сильными соединениями армии и воздушного флота и постепенно восстановить там прежнее положение»[62]62
  Там же. С. 86.


[Закрыть].

Данные, полученные из Швейцарии 22 марта, стали наиболее подробными из всех тех, что поступили в Москву перед совещанием в Кремле 12 апреля (и нам сегодня известны). «Немецкая воздушная разведка установила, что советские войска в районе Курска усилены в гораздо большей степени, чем это ожидали немцы, – говорилось в радиограмме «Доры», – а также, что вокруг Курска ускоренными темпами производится строительство укреплений для создания лучших предпосылок к введению в действие советской артиллерии, чем это было возможно у Харькова.

Немецкое военное командование всеми мерами ускоряет массирование сил для нанесения удара в направлении на Курск. Войска и танковые части отводятся из района Харькова и готовятся к наступлению на Курск через Сумы на север.

Для удара против Курска и в составе группы Вейхса[63]63
  Ошибка ГА «Б», которой командовал фельдмаршал М. фон Вейхс, была разбита в феврале 1943 г., а в это время на юге и юго-западе советско-германского фронта уже действовала ГА «Юг» фельдмаршала Э. фон Манштейна, у которого М. фон Вейхс был заместителем.


[Закрыть] находятся в боеспособном состоянии мотодивизии. Большинство подвижных резервов пока ещё связаны в районе Харькова и в связи с большими потерями ещё не могут быть переброшены в новый район. Среди этих наступательных резервов находятся три танковые гренадерские дивизии: «Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова». Из этих трех дивизий только дивизия «Мертвая голова» находится в настоящий момент в боеспособном состоянии и может быть переброшена» [64]64
  Лота В. Без права на ошибку. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 86, 87.


[Закрыть].

А 3 апреля, когда Г.К. Жуков и А.М. Василевский уже развернули работу в войсках, оборонявшихся в районе дуги, для определения намерений противника поступило ещё одно сообщение из Берна, которое подтверждало ранее присланную информацию и расширяло её: «Намерение Генштаба отменить наступление на Курск было отменено Гитлером и Герингом в связи с тем, что немецкое правительство обязалось по дипломатической линии завоевать обратно все исходные позиции летнего наступления прошлого года…»[65]65
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

Все материалы военной разведки по данной проблематике, которые в это время направлялись в Ставку, найти пока не удалось. Обнаружен лишь доклад «О вероятных планах немецкого командования на весну и лето 1943 года», подписанный 29 марта 1943 г. начальников управления войсковой разведки Генштаба генерал-майором Л .В. Оняновым Это документ очень интересный и важны, т.к. позволяет узнать прогноз именно военной разведки Советского Союза о замыслах Берлина к началу планирования летней кампании не в интерпретации, современных исследователей, которых сегодня не счесть, а «из первых уст».

По мнению авторов доклада, германские войска в этот период в северной части советско-германского фронта перейдут к обороне. Это подтверждается отводом на 100-200 км войск 9 и 4А на московском направлении. И предпримут активные наступательные действия «в южном секторе восточного фронта, на Воронежском и Ростовском операционных направлениях»[66]66
  ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1475. Л. 4.


[Закрыть]. Их главная цель – расшатывание обороны Красной Армии в её ключевых звеньях, перехват магистралей к западу от р. Дон, связывающие центральные области СССР с Кавказом. Для этого германское командование может провести операцию с «ограниченной целью, т.е. добиться максимального снижения способности к сопротивлению Красной Армии путем постепенного вывода из строя живой силы, вооружения и техник»[67]67
  ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1475. Л. 4.


[Закрыть]. По данным военных разведчиков, для этого наступления уже создают две ударные группировки: орловская (2ТА) и Харьковская (1 и 4ТА), причем последняя оценивалась как основная. Наиболее вероятно, что основная задача (операции) будет окружение Курской (Центральный и Воронежский фронты) или Купянской (Юго-Западный) группировок советских войск. Кроме того, не исключалось, создание и третей группировки, на Донбассе, в районе Славянск – Дебальцево (1ТА, б и 17А). При первой варианте наступления, удар будут наносить орловская и харьковская группировки в направлении Воронежа (расстояние между группировками 200 км). Глубина операции 200 км. По второму, окружение в Купянской дуге,Харьковская и Славянская (расстояние между ними 200 км) – в общем направлении на Богучар. Глубина —200-250 км[68]68
  ЦАМО РФ. Ф. 15. Оп. 11600. Д. 1475. Л. 5 обр.


[Закрыть]. Кроме того, на сковывающем направлении (на Льгов) по линии Севск, Сумы, Томаровка (в стык Центрального и Воронежского фронтов) будет действовать 2А. Глубина её наступления 300 км.

В докладе так же было уделено внимание дате наступления и тому, как можно противодействовать противнику. По мнению  военных разведчиков, если в ближайшие 5-10 дней, т.е. в период с 3 по 8 апреля, вермахт не нанесет удара, то операцию следует ожидать в первой половине мая. Сорвать его замысле можно лишь нанеся удар по Харьковской группировке, если же предпринять активные действия против орловской, то командование вермахта буде в состоянии реализовать свой план наступления.

В итоговой части отмечалось:

«1. Ликвидацией южного фронта «А» и «Б», немецкое командование отказывается от попыток наступления на Кавказ и в направлении излучины р. Дон.

2. Оперативное построение армий противника указывает на усиление правого фланга Центрального фронта (ГА «Центр».– З.В.) и Южного фронта (ГА «Юг» – З.В.) противника.

3. Все танковые дивизии Восточного фронта (советско-германского – З.В.) противника за исключением 2-3-х, сосредоточены в южном секторе, т.е. к югу от линии Орёл – Брянск, что подтверждает предложение: основными активно действующими фронтами будут являться правый фланг Центрального фронта и весь Южный фронт противника.

Вероятные операционные направления наступления войск Южного сектора Восточного фронта противника.

Из оперативного построения немецких армий вытекает два возможных варианта:

1. Наступление с целью выхода на р. Дон от Воронежа до Богучара, на р. Калитва и в излучину нижнего течения р. Сев. Донец с захватом Ростова.

2. Наступление на Воронеж с дальнейшим наступлением в направлении на северо-восток в обход Москвы с востока…

Обоими вариантами наступления будет преследоваться основная задача: попытка последовательного окружения и уничтожения наших Курской и Курганской группировок…

Наступление Харьковской группировки во взаимодействии с Орловской группировкой в направлении Воронежа…

В наступательной операции 1943 г. не исключается возможность повторения наступательной операции 1942 года в части выбора направления главного удара с резким изменением направления для выхода на оперативные тылы обороняющейся стороны…»[69]69
  ЦАМО РФ.Ф.15. Оп. 11600. Д. 1475. Л. 6 обр, 7.


[Закрыть].

Нельзя не признать высокий профессионализм сотрудников управления войсковой разведки и их проницательность. Тем не менее, отмечу документ не ровный и не все выводы, изложенные в нем, оказались верны. Безусловно, и в главном, где развернуться основные события, и по отдельным важным вопросам, таким как, цели наступления, примерные участки, распределение подвижных соединений вермахта по районам советско-германского фронта, оценки были точными. Однако, что касается общего замысла Берлина на кампанию 1943 г., то здесь явно допущен просчёт. Замысел противника выглядит чрезмерно масштабным. Причины этого, вероятно, в том, что у разведки в этот момент отсутствовала информация о реальном потенциале Германии и серьёзно сократившихся после Сталинграда возможностях вермахта. Кроме того, полагаю, что над руководством управления ещё продолжал довлеть фактор побед вермахта в 1941 и 1942 г., поэтому оно явно переоценивало его способность «собираться» для решительного рывка в глубину СССР, к Дону и даже восточнее Москвы. Об этом свидетельствует первый пункт доклада, который полностью состоит из цитаты Верховного: «Но они (немцы —Л.О[70]70
  Леонид Онянов.


[Закрыть].) еще достаточно сильны для того, что бы организовать серьезное наступление на каком либо одном направлении /Сталин/». Тем не менее, в тот момент для Ставки этих данных было достаточно, чтобы сформировать общее представление о возможных планах неприятеля и сосредоточить основное внимание и усилия на Курской дуге, как узловом районе, где вероятнее всего и развернуться главных событий этого года.

По другим каналам стратегической разведки СССР так же шли данные по этой проблематике, и не только военного, но и военно-экономического характера, которые тоже свидетельствовали о подготовке Германией крупного наступления, в том числе и в этом районе. Если опираться на спецсобщение информационного отдела 1-го Управления НКГБ в адрес наркома государственной безопасности комиссара госбезопасности 1 ранга В.Н. Меркулова от 27 мая, то разведсеть Генштаба в этот момент лидировала в поставке ценной информации о «Цитадели». Руководство НКГБ считало первой, наиболее серьёзной информацией по Курску донесение своей агентуры из Лондона от 30 апреля и перехваченную телеграмму из ГА «Юг» в Берлин от 25 апреля[71]71
  «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М.: Московские учебники и Картолитография, 2003. С. 266.


[Закрыть]. Хотя справедливости ради следует подчеркнуть, что НКГБ уже 10 апреля получило тоже интересные данные, в частности, от начальника чешской военной разведки полковника Ф. Моравица, сотрудничавшего с нами. По его сведениям, рубежом выхода ударных соединений вермахта к завершению операции определялся г. Воронеж. «Этим наступлением, – утверждал он, – немцы преследуют цель вывести советскую армию из действия, по крайней мере, на ближайшие 6 месяцев»[72]72
  Там же.


[Закрыть].

Тем не менее, даже если проанализировать лишь информацию РУ ГШ РККА в комплексе хотя бы с донесениями разведотдела штаба Воронежского фронта, то они, во-первых, во многом совпадали, во-вторых, ясно свидетельствовали о наступательных намерениях немцев в районе Курского выступа с целью его ликвидации. Лишь один пример: в марте сначала 313-й радиодивизион Воронежского фронта запеленговал работу радиостанций всех указанных в донесении «Доры» дивизий СС, а 20 марта, после боя под Белгородом, подразделениями 52 гв.сд были добыты документы убитых эсэсовцев из мд СС «Мертвая голова». Таким образом, информация из двух совершенно разных источников о переброске немцами элитного соединения к южной части Курской дуги подтвердилась.

Однако далеко не всё было так гладко. Определяющим фактором при решении вопроса об использовании разведданных для командования любого уровня во всех армиях является доверие к источнику информации. А с этим у Москвы в отношении Бернской резидентуры к апрелю 1943 г. были серьёзные проблемы. Как утверждал после войны бывший начальник 4-го (разведывательно-диверсионного) отдела НКВД-НКГБ генерал-лейтенант П.А. Судоплатов, информация от «Красная капеллы», одним из руководителей которой являлся Ш. Радо, «носила для нас второстепенный характер»[73]73
  Судоплатов А.П. Победа в тайной войне. 1941-1945 годы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. С. 305.


[Закрыть]. Причин было несколько. Одним из главных поставщиков сведений по Германии для Ш. Радо был агент «Люци» – немецкий эмигрант Р. Рёслер, который, как считается, имел широкую сеть информаторов в самом Рейхе, но настойчиво скрывал их имена и должности, объясняя это стремлением обезопасить людей от провала. Его сведения, поступавшие «Доре» уже больше года, были интересными и приходили очень оперативно, что в условиях войн являлось большим плюсом, хотя и не могло не настораживать. В радиограммах Центр хвалил источник за хорошую работу, высылал деньги, но в действительности же Москва не доверяла его сообщениям. Сравнительный анализ данных с разных источников, в первую очередь от членов так называемой «Кембреджской пятерки», привёл Центр к выводу: в сеть «Доры» англичане внедрили своего агента и через него «качают» в Москву отфильтрованную информацию. П.А. Судоплатов в своей книге упоминает этого двойного агента – им был основной радист группы по кличке «Джим»: «Весной 1943 г., за несколько недель до начала Курской битвы, наша резидентура в Лондоне получила от кембриджской группы информацию о конкретных целях планировавшегося немецкого наступления под кодовым названием Операция «Цитадель»… Сообщение из Лондона содержало более обстоятельные и точные планы немецкого наступления, чем полученные по линии военной разведки от «Люци» из Жиневы. Руководителям военной разведки и НКВД стало совершенно ясно>, что англичане передают нам дозированную информацию, но в то же время хотят, чтобы мы сорвали немецкое наступление»[74]74
  Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М., 1996. С. 168-170.


[Закрыть].

Пока сведения от «Люци» были полезны советской стороне как вспомогательная информация, но в любой момент союзники могли подсунуть и «дезу». Эта опасность всегда существовала, но особенно она начала возрастать в начале весны 1943 г., когда в отношениях между союзниками возникло серьёзное напряжение. С марта Великобритания и США прекратили поставку вооружения и техники северными конвоями, что серьёзно осложняло работу по восстановлению Красной Армии после тяжелой зимней кампании. Кроме того, началась подковёрная возня с целью переноса даты открытия Второго фронта, который был обещан руководством США и Англией в августе-сентябре 1943 г., на год позже.