Текст книги "Курск– 43. Как готовилась битва «титанов». Книга 2"

Анализ архивных источников и мемуаров Ш. Радо позволил некоторым отечественным исследователям пойти ещё дальше и утверждать, что большая часть информации по Германии для «Доры» готовилась спецслужбами Рейха и умело подсовывалась источникам Р. Рёслера, в частности «Вертеру», возможно, и он сам был агентом спецслужб Рейха[75]75
  Наиболее развернуто это предположение обосновал Б.В. Соколов в книге «Разведка».


[Закрыть]. Это суждение не лишено основания. Обратимся к донесению Ш. Радо, опубликованному в его книге «Под псевдонимом «Дора», которое передал «Люси» 18 апреля 1943 г.: «Состава 4-й танковый армии под командованием генерала Гота: танковые дивизии – 3-я, 35-я, 37-я, дивизия СС «Викинг», моторизованные и легкие дивизии – 13-я, 26-я, 103-я; временно изъятые для пополнения 9-я и 11-я танковые дивизии; изъятые для переформирования 6-я и 7-я танковые дивизии. Формирование 4-й танковой армии к летним операциям должно быть закончено только в мае» [76]76
  Радо Ш. Под псевдонимом Дора. М.: Воениздат, 1973. С. 200.


[Закрыть]. Эти данные далеки даже от тех, что имели разведотделы наших фронтов, против которых действовало указанные в шифровке вражеское объединение. В радиограмму из Берна не включены три дивизии корпуса СС, которые командование 4ТА получило ещё в феврале 1943 г., с этого момента и вплоть до завершения «Цитадели» они находились в его подчинении. В то же время 7, 9, 25 и 27 тд, 12, 25 и 103 мд и дивизия СС «Викинг» ни до Харьковского сражения, ни после него не были в подчинении 4ТА. 3 тд в это время входила в составе 1ТА и будет передана Г. Готу лишь в июне, 25 тд была развернута в Норвегии, 27 тд находилась в Германии, 9 тд – в ГА «Центр», а 12, 26 и 103 мд в составе вермахта не существовало[77]77
  Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945. М.: «Изогриус»; ЭКСМО, 2002. С. 764-768.


[Закрыть]. Такие же существенные нестыковки обнаруживаются и в других сообщениях «Люди». Отдельные шифровки «Доры» вообще выглядят фантастическими: «Начиная с середины апреля 1943 г., начнут поступать первые новые танковые дивизии, которые Гудериан формирует в самой Германии и генерал-губернаторстве. Гудериан намерен, начиная с 15 апреля, передавать главному командованию армии каждые 15 дней по одной танковой дивизии»[78]78
  Кондрашов В.В. Военная разведка во Второй мировой войне. М.: Кучково поле, 2014. С. 343.


[Закрыть].

Напомню, в этот момент о формировании новых подвижных соединений Берлин даже не помышлял, он «скрёб по сусекам», чтобы восстановить имеющиеся если не до штата, то хотя бы приблизиться к нему, а с большим скрипом шло и производство новой бронетехники. Как известно, это стало одной из официальных причин переноса, по крайней мере первой, майской даты начала «Цитадели». Это донесение «Доры» очень напоминает заявление Н.С. Хрущева, сделанное им в начале I960 г., о том, что СССР делает ракеты, как сосиски. Но слова главы советского правительства были пропагандистским трюком. Донесение же швейцарской резидентуры имело априори иной статус. Вероятно, в том числе и из-за этих уж слишком нереальных данных в Москве возникли подозрениям (или, точнее, укрепилось недоверие) в отношении бернской резидентуры и её источников. Поэтому её сообщения попадали в разряд в лучшем случае «для перепроверки», а затем пришло время и тщательного расследования её работы, результаты которого для тех, кто плотно соприкасался с её информацией, не стали ошеломляющими. «Проведенная в ГРУ ГШ проверка сообщений от резидентуры «Дора» выявила, что по каналу от источника, скрывавшегося под псевдонимом «Вертер», в Москву достаточно часто поступала дезинформация, – отмечает О.В. Каримов. – «Вертер» давал обширную информацию по вооруженным силам противника, планам главного командования Германии. С 7 ноября 1942 г. по 25 июля 1943 г. «Вертер» представил 84 донесения, содержание которых касалось этих главных вопросов. При повторной проверке было установлено, что полностью достоверных сообщений, поступивших вовремя, было лишь 15. Достоверных, но поступивших с опозданием, – 29. Дезинформационных – 23. Дезинформационных, имевших цель завуалировать намерение германского командования, – 17. Таким образом, проверка показала, что почти половина сообщений «Вертера» носила дезинформационный характер»[79]79
  Великая Отечественная война. 1943 год. Исследования, документы, комментарии / отв. ред. B.C. Христофоров. М.: Издательство Главного архивного управления Москвы, 2013. С. 192.


[Закрыть]. Замечу, что эта повторная проверка проводилась уже после Курской битвы, но её причина – серьёзное недоверие к донесениям из Берна, которое возникло именно в период подготовки к летней кампании. Чтобы представить, какие донесения и почему Центр относил к категории «Достоверных, но поступивших с опозданием», приведу выдержку из сообщения, полученного «Дорой» 5 июня и направленного в Москву 11 июня 1943 г.:

« а) До изменения обстановки в конце мая немецкое главное командование планировало начать наступление на советско-германском фронте (прорыв фронта) следующими силами: 1-й и 4-й танковыми армиями, 6-й армией и вновь сформированным, состоящим из пяти дивизий, 11-м армейским корпусом, который составляет ударное крыло 2-й армии. Одновременное наступление всех этих войск не предполагалось.

Немецкое главное командование планировало ударить сначала силами 1-й танковой армии и частью 6-й армии на Ворошиловград в направлении Нижнего Дона.

После середины мая рассматривался план наступления сначала силами 4-й танковой армии и 11-го армейского корпуса против Курска. Несмотря на некоторые колебания, подготовленные к наступлению соединения группы Манштейна, продолжают оставаться на исходных позициях…» [80]80
  Там же. С. 234.


[Закрыть].

Информация из первых двух абзацев серьёзных сомнения не вызывает, это краткое изложение разных предложений и вариантов планов боевых действий в южной части Курской дуги и южнее, которые обсуждались в Берлине в течение всей весны (операция «Пантера» и т.д.). Но к началу июня даже эта частично правдивая информация утратила свою актуальность. Вероятно, поэтому и были подброшены источникам «Доры» для повышения авторитета в глазах Москвы. Дезинформация разбросана по всему тексту. Во-первых, 11 ак в это время не входил в состав 2А, а располагался южнее, под Белгородом, в АГ «Кемпф». Следовательно, в состав «ударного крыла» 2А входить не мог. Во-вторых, удар 4ТА на Курск с юга рассматривался как приоритетный не с середины мая, а изначально, с марта-апреля. В-третьих, ни в конце мая, ни в начале июня ударные соединения группы Манштейна, выделенные для «Цитадели», не выдвигались на исходные позиции для наступления на Курск, а по-прежнему продолжали находиться в тылу на отдыхе и комплектовании. В это время уже стало понятно, что установленная дата начала «Цитадели» – 12 июня – нереальна, т.к. необходимого числа бронетанковой техники выпущено не было, а значительные силы (целый корпус) 9А увязли в брянских лесах, участвуя в операции «Циганский барон», поэтому к наступлению была не готовы.

А вот сообщение, данные которого было призваны скрыть истинные намерения противника: «27.6.43. Директору. Молния. От Вертера. Берлин, 21 июня. Главное командование сухопутных сил проводит перегруппировку армий группы Манштейна. Целью перегруппировки является создание угрозы флангам Красной Армии на тот случай, если она предпримет наступление из района Курска на запад – в направлении на Конотоп. Дора». Напомню, 21 июня Гитлер окончательно решил начать «Цитадель» в первых числах июля и утвердил предварительную дату – 3-го, а через несколько дней скорректировал её на 5 июля. С 27 июня 9А и ГА «Юг» приступили к выдвижению ударных группировок на исходные позиции, и именно 21 июня агент «Вертер» из Берлина получает данные о том, что в ближайшие дни начнётся перегруппировка в районе Курского «балкона», которую русские с большой долей вероятности могут засечь.

Поэтому-то в донесении разъясняется, что движение огромной массы войск – якобы страховка на случай возможного удара Красной Армии, а не подготовка к удару на Курск. Подобные сообщения – один из элементов плана дезинформационного обеспечения «Цитадели». Сегодня понятно, что информация этого и подобных ему сообщений из швейцарской резидентуры – вымысел, но тогда это был далеко не очевидный факт. Поэтому Москва лишь через неделю могла по достоинству оценить «большую ценность» данных «Вертера». А вот сообщение того же источника от 6 июля 1943 г., присланное из Берна 10 июля, не требовало никакого времени, чтобы понять его суть, оно сразу попало в разряд дезинформации:

«Директору. Молния. От Вертера. Берлин, 6 июля.

Приказа о превентивном наступлении немецкой армии не было к тому моменту, когда Красная Армия 5 июля ответила массированным контрударом на частное наступление немцев в районе Томаровки, которое произошло 4 июля силами одной-двух дивизий и имело целью провести глубокую разведку в связи с тем, что немцы опасались развития событий между Великими Луками и Дорогобужем.

Установив объём наступательного удара Красной Армии между Харьковом и Курском, командование приказало начать наступление двумя армиями в секторе Курска. 6 июля немецкое командование рассматривало бои всё ещё как оборонительные и постепенно вводило в сражение новые резервы, главным образом через Харьков, Лебедин, Конотоп»[81]81
  Радо Ш. Под псевдонимом «Дора». М.: Воениздат, 1973. С. 252.


[Закрыть].

Напомню: 4 июля 1943 г. никаких глубоких разведок немецкие войска на юге Курской дуги не вели. А в рамках подготовки к реализации «Цитадели» все четыре дивизии 48 тк 4ТА провели севернее и северо-восточнее Томаровки частную операцию по захвату высот и укрепленных сёл Герцовка и Бутово, располагавшихся перед фронтом войск правого крыла 6 гв. А. 5 июля советская сторона ни контрудара, ни вообще каких-либо активных наступательных действий в полосе Воронежского фронта не предпринимала, а наоборот, в этот день главные силы ГА «Юг» перешли в наступление на Курск. Уже к утру б июля для его отражения командование фронта задействовало все свои резервы, а во второй половине дня 2 тк СС 4ТА, прорвав две из трёх армейских оборонительных полос, разбил две его усиленные стрелковые дивизии, удерживавшие обоянско-прохоровское направление, и окружил резервный 5 гв. Сталинградский танковый корпус, выдвинутый Н.Ф. Ватутиным для их усиления в этот район. В связи с этим в тот же день командование фронта было вынуждено обратить в Ставку с просьбой о выделении дополнительных сил. И на этом фоне из Берна шли убаюкивающие депеши о том, что все эти события Берлин рассматривает не иначе как оборону против советских войск. Трудно себе представить, чтобы в Москве могли поверить этим небылицам и действительно ценили источники «Доры». Кстати, возможно, это покажется удивительным, но сам Ш. Радо даже в начале 1970-х гг. продолжал считать все свои донесения, в том числе и упомянутые выше, вполне правдивыми[82]82
  Радо Ш. Под псевдонимом «Дора». М.: Воениздат, 1973. С. 250-259.


[Закрыть].

Поэтому нельзя согласиться с утверждением некоторых отечественных авторов о том, что к началу апреля советская разведка обеспечила руководство страны необходимой информацией о «Цитадели» в полном объеме. Данные действительно поступали, но не широким потоком, а на те, что были получены к началу апреля, Ставка опираться, и справедливо, опасалась, поэтому была вынуждена предпринимать немалые усилия для получения других данных по альтернативным каналам.

Следует признать, что в это время часто далекой от реальности была и развединформация, поступавшая из действующей армии. Так, например, по данным управления войсковой разведки Генштаба, которые приводит в своей книге С.М. Штеменко, к 8 апреля 1943 г. против войск Рокоссовского и Ватутина немцы сосредоточили якобы 15-16 танковых дивизий в составе 2500 танков[83]83
  Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1968. С. 159.


[Закрыть]. В действительности же в этот момент столько бронетехники вермахт не имел на всём Восточном фронте. 1 апреля 1943 г.

ГА «Центр» и «Юг» располагали 1283 танками (396 и 887 соответственно), из которых в строю числилось лишь 570 (181/389). А на всём советско-германском фронте противник имел 1336 боевых машин, из которых исправных 45,8%, т.е. 612[84]84
  NARA USA. Т. 78. R.587. F.


[Закрыть]. Ошибочная информация о наличии у него столь значительной группировки танков под Курском, безусловно, заставляла советскую сторону серьёзно нервничать. Ведь на 29 марта Центральный фронт имел всего 543 исправных танка, в том числе 232 Т-34 и КВ [85]85
  ЦАМОРФ. Ф. 62. Оп. 321. Д. 16.Л.37.


[Закрыть], остальные лёгкие и иномарки. А Воронежский и того меньше: 9 апреля в строю числилось лишь 276 машин и 44 – в пути[86]86
  Замулин В.Н. Курский излом. Решающая битва Великой Отечественной. М.: ЯУЗА, ЭКСМО, 2008. С. 98.


[Закрыть]. Кроме того, следовало учитывать резервы вермахта, а также его возможность усиливать соединения в этом районе, используя бронетехнику со «спокойных» участков. Таким образом, теоретически всё это в комплексе могло дать очень значительные силы для наступления, но только теоретически.

Парадоксально, но именно эти неправдоподобные данные помогли Ставке выработать и принять наиболее верное на тот момент решение о переходе к преднамеренной обороне, т.к. Генштаб положил их в основу своего анализа оперативной обстановки и соотношения сил под Курском, который 12 апреля 1943 г. был представлен И.В. Сталину. По это причине через относительно короткое время после совещания в Кремле командующие Центральным и Воронежским фронтами получили распоряжения считать первостепенной задачей войск в готовящейся оборонительной операции уничтожение вражеской бронетехники и всю систему обороны фронтов готовить в первую очередь как противотанковую. «Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, – вспоминал Г.К. Жуков, – нанеся им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника»[87]87
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.З. М.: Новости, 1990. С. 23.


[Закрыть].

Как тут не вспомнить ошибку советской разведки при оценке сил группировки Паулюса перед контрнаступлением в ноябре 1942 г. под Сталинградом. Хотя тогда просчитались не в два, как под Курском, а более чем в три раза – рассчитывали окружить 85 000-90 000, а в «кольце» оказалось 300 000[88]88
  Василевский А.М. Дело всей жизни. Т. 1. М.: Политиздат, 1987. С. 283.


[Закрыть]!

В то же время упомянутая выше ошибочная развединформация о численности бронетехники имела и крайне отрицательное влияние на планирование Курской оборонительной операции. В конце апреля Ставка, опираясь на неё, приняла ещё одно, но ошибочное решение о том, что главный удар вермахт нанесёт по Центральному фронту, т.к. разведка считала, что именно на Орловской дуге сосредоточены его главные силы для захвата Курска и возможного последующего удара на Москву, в том числе и бронетанковые, из которых формировался ударный клин Моделя. Эти данные подтверждались нашими спецслужбами и в мае, и в июне. Например, в разведсводке штаба БТ и МВ РККА на 15 июня 1943 г. указывалось: «Большинство танковых войск противника на 15.6.1943 г. находится перед Западным, Брянским, Центральным, Юго-Западным и Южным фронтами Красной армии в следующих ударных группировках:

а) в районе Брянск – Орёл – Кромы сосредоточено шесть танковых дивизий (5, 9, 2, 12, 18, и 20 тд) с общей численностью танков до 1600.

б) в районе Белгород – Харьков – Богодухов сосредоточены семь-восемь танковых дивизий (6, 7, 11, «Адольф Гитлер», «Рейх», «Тотенкопф» («Мёртвая голова»), «В. Германия» и предположительно 4 тд) с общим количеством танков до 1100-1200» [89]89
  ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11353. Д. 199. Л. 248.


[Закрыть] (см. Приложение № 3).

В документе численность вражеских группировок штаб БТ и МВ фактически поменял местами. Согласно трофейным источникам, на 1 июня 1943 г. Модель располагал лишь 783 бронеединицами, из них танков – 420 (в том числе 31 «тигр») и штурмовых орудий – 363 (вместе с САУ ПТО «Фердинанд»). Всего же ГА «Центр» выделила для «Цитадели» 947 боевых машин. А по данным ряда западных исследователей, например Д. Гланца и Т. Йентца, в это время в ударной группировке Манштейна, нацеленной на Курск, находилось 1514 (1269/245)[90]90
  Jentz T.L. Panzertruppen: The Complete Guide to the Creation & Combat Employment of Germany's Tank Force 1943-1945.1996. Vol.2. S.82.


[Закрыть].

Впервые об этой ошибке стало известно из мемуаров Г.К. Жукова спустя несколько десятилетий после победы над Германией. Маршал хотя и довольно высоко оценил деятельность разведки в период подготовки к Курской битве, тем не менее признал: «Ставка и Генеральный штаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовало 8 танковых дивизий (1500 танков). Против Центрального же фронта действовало 6 танковых дивизий (1200 танков). Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справился с отражением наступления противника; чем Воронежский фронт»[91]91
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1970. С. 475.


[Закрыть]. Дорого обошёлся нам этот просчет. Его пришлось исправлять не только войсками Воронежского фронта, но и значительными силами СтепВО и резервами Юго-Западного фронта. Напомню, помимо всех войск и резервов Н.Ф. Ватутина Москва в период Курской оборонительной операции (8-11 июля) будет вынуждена дополнительно направить сюда две гвардейских армии и танковый корпус, которые примут участие в боях всем своим составом, а на завершающем этапе операции подтянуть и весь СтепВО.

К сожалению, данные (уже отобранные, «прошедшие фильтр), поступавшие руководству НКГБ по линии его 4-го Управления (от партизан и оперативных групп, действовавших в тылу противника), были нередко противоречивыми, трудно поддающимися анализу. Чтобы было понятно, какого качества приходила информация даже после «отсева» её в 4-м Управлении, приведу выдержки из двух сообщений, представленных Управлением на имя заместителя наркома НКГБ Б.З. Кабулова в один день, 10 мая 1943 г. Первый документ: «Из района Брянска. Показаниями перебежчиков из русско-немецкого батальона, действовавшего против партизан, устанавливается, что одной из основных задач противника на южной окраине Брянского леса является захват и восстановление железной дороги Хутор Михайловский – Унечи. Для этой цели туда прибыли и приступили к работе немецкие саперы. В процессе опроса выяснилось также, что немцы сняли с охраны Брянских лесов войсковые части и технику и концентрируют силы для решительного удара на Москву, Курск и в направлении Орла. Генеральное наступление ожидается в двадцатых числах мая»[92]92
  ЦАФСБ РФ. Ф.4. Оп.1. Д.473. Л. 137.


[Закрыть].

Второй документ: «Из района г. Овруч, Житомирской области. Получены данные об усиленном передвижении войск противника из Гомеля в сторону Калинковичи и Мозырь… По словам местных жителей, войска едут на отдых с Курского и Брянского направлений. Среди солдат есть финны, русские, украинцы и немцы»[93]93
  ЦАФСБ РФ. Ф.4. Оп.1. Д.473. Л. 141.


[Закрыть].

Если враг концентрирует силы для удара на Курск и даже снимает войсковые части с охраны лесов (хотя уже в середине мая начнется операция «Цыганский барон»), то почему его войска с курского и брянского направлений едут на отдых? Как минимум это значит: наступления в ближайшее время не будет, но в документе №2 указана его дата – примерно через 10 суток. Трудно поверить, чтобы за две недели до генерального наступления эшелонами с фронта ехали отпускники. Из документов сложно понять и то, где же будет направление главного удара противника. Данные о том, что он планирует наступать и на Москву, и на Курск, имели для советского командования 10 мая такое же значение, если бы НКГБ донес, что Германия хочет завоевать СССР. Но это, как говорится, полбеды, а вот что значит «в направление Орла»? Ведь этот город находился в руках неприятеля, и если наступать в направлении на Орёл, это значит, германская армия должна была находиться на позициях советских войск. И такие документальные ребусы, поступавшие по каналам всех разведслужб, приходилось разгадывать каждый день и Лубянке, и Генштабу, и Ставке.

Безусловно, о неудовлетворительном состоянии разведслужб, особенно их кадрового потенциала, аналитических подразделений и низкой эффективности, Москва знала. Поэтому и появился приказ НКО СССР от 19 апреля 1943 г. о реформировании и совершенствовании их работы. Но ещё до этого момента, в связи с отсутствием полных и достоверных данных о замысле врага, Ставка принимает меры для повышения качества и разнообразия развединформацию по данной проблематике. 3 апреля И.В. Сталин подписал директиву руководству военных разведорганов, прежде всего фронтовых, в которой были поставлены задачи «постоянно следить за всеми изменениями в группировке противника и своевременно определять направления, на которых он проводит сосредоточение войск, и особенно танковых частей»[94]94
  Павлов А.Г. Советская разведка в 1941-1945 гг.//Новая и Новейшая история./1995. №2. С. 35.


[Закрыть].

К сожалению, до начала Курской битвы разведорганы действующей армии так и не смогли стать для командования эффективным средством получения качественной информации о неприятеле. В их донесениях сохранялась тенденция к завышению его сил, они по-прежнему фиксировали сотни танков там, где их не было, выявляли несуществующие армии и корпуса, при этом не замечали мощнейшие группировки перед собственными рубежами. К концу 1943 г. ситуация начнет меняться, но не кардинально, вплоть до Победы разведслужба продолжит оставаться одним из самых проблемных участков в войсках. После войны эти, как и многие другие, проблемы Красной Армии замалчивались, а широкой аудитории представлялись далекие от реальности киноленты, исполненные в жанре детектива, в которых наши «бойцы невидимого фронта» всегда успешно обыгрывают глуповатых гитлеровцев и похищают самые важные их секреты. В подобном же ключе готовились и изданные за последние 70 лет миллионными тиражами художественные произведения и военно-исторические труды. Всё это в комплексе сформировало в общественном сознании искаженное представление как о самом характере тяжелого, опасного труда разведчика, так и о вкладе спецслужб в разгром врага в минувшей войне, в том числе и в победу под Курском. Следует признать, что и сегодня, несмотря на определенные положительные изменения, происшедшие в исторической науке, честная и подробная оценка результатов деятельности советской разведки в годы Великой Отечественной войны ещё не дана.

Но донесения спецслужб были лишь частью информационной базы, которую использовала Ставка при выработке плана на летнюю кампанию. Второй важный блок данных о противнике и его замысле аккумулировался и одновременно генерировался интеллектом ключевых фигур военного-политического руководства страны, прежде всего Г.К. Жукова, А.М. Василевского, А.И. Антонова, а также командованием фронтов. Впитывая собственные впечатления, получаемые непосредственно в ходе боевых действий, управления войсками, допросов пленных и опираясь на личный опыт и интуицию, они приходили к тем же оценкам и выводам, что и доносила разведка: немцы интенсивно готовятся к наступлению, и оно начнётся в районе Курской дуги сразу после завершения распутицы.

Таким образом, информация спецслужб по этой проблематике, поступившая перед совещанием 12 апреля 1943 г., хотя и была довольно разнообразна и интересна, но самостоятельного, решающего значения для Ставки не имела, т.к. разведка не смогла сообщить что-то ранее неизвестное о намерениях врага. Донесения из Берна не вызывали доверия по вполне объективным причинам, а агентурная сеть НКГБ, на которую Кремль возлагал большие надежды, в этот момент ещё не смогла получить необходимую информацию. Тем не менее не следует ставить крест на результатах, безусловно, героического труда сотен людей, каждый день рисковавших своей жизнью для победы над общим врагом. Главным итогом деятельности разведки явились данные, которые подтверждали точку зрения ключевых фигур Ставки и Генштаба, уже до того сформировавшуюся на основе проведённого ими анализа обстановки к концу марта-началу апреля 1943 г., их личных наблюдений, впечатлений и интуиции. Для людей, принимающих решения, за которыми следуют столь масштабные события, каковой явилась оборона Курской дуги, возможность опереться на другие источники, сопоставить свои оценки с иными, независимыми данными крайне важны. Поэтому-то и информация разведки, даже не всегда точная, ценится высоко.

Как свидетельствуют результаты совещания в Кремле, его участники учитывали, что враг опытен и коварен, а следовательно, ошибки не исключены. Поэтому решение о переходе к временной обороне – подчеркну – было предварительным и в дальнейшем при изменении обстановки могло меняться. Кроме того, данные разведки, даже те, что в тот момент казались надёжными, вновь были подвергнуты перепроверке путём постановки всем разведорганам повторных задач на первоочередной сбор информации о планах немцев на район Курска.

Недавно в Интернете появилось сообщение о том, что 12 апреля 1943 г. на стол И.В. Сталину лёг ещё не подписанный Гитлером оперативный приказ № б, который якобы добыли агенты «Доры». Допускаю, что этот крайне важный документ могла получить советская разведка, но до сегодняшнего дня в России это донесение не опубликовано, в западных источниках мне также эти данные не встречались, да и информация в Сети приводится без ссылки на первоисточник[95]95
  ru. wikipedia/org>wiki/KypcKafl битва.


[Закрыть]. Поэтому использовать её для нашего анализа считаю нецелесообразным.

После совещания в Кремле сообщения о подготовке немцев к наступлению продолжали систематически поступать от зарубежной агентуры военной разведки. Причём теперь они были более подробными и конкретными, а их источником становится также и наш военный атташе в Лондоне генерал-майора И. Склярова («Брион»), и аналитик британского центра дешифровки Д. Кернкросс (советский агент «Мольер», один из знаменитой «Кембриджской пятёрки»), действовавший по линии НГКБ. Вот лишь две радиограммы «Бриона», полученные начальником РУ ГШ РККА в один день, 16 апреля: «Принимая во внимание все полученные сообщения, можно предполагать, что ОКВ пришёл к решению, что при настоящей стратегической ситуации есть возможность начать новое большое наступление на Востоке. Основанием для такого решения ОКВ, с одной стороны, является предположение, что вторжение союзников на Запад в этом году вероятно, но действия союзников против Сицилии и Южной Италии или Крита и Греции не смогут отвлечь главные силы Германии. С другой стороны, у ОКВ имеется мнение, что в настоящее время Красная Армия оперирует силами зимнего периода и что у ОКВ имеются последние шансы добиться успеха на Востоке в этом году…

Концентрация немецких сил в районе Белгорода и Орла доказывает, что немцы хотят использовать этот сектор для манёвра, общее направление которого должно привести примерно в район Воронежа. Это предполагаемое направление наступления привело бы немецкие армии в район Москвы против ядра Советской Армии. Кавказский фронт должен отойти на задний план…»[96]96
  Лота В. Без права на ошибку. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 89.


[Закрыть].

Во второй радиограмме не только подтверждались уже известные намерения Берлина, но и сообщалось название наступательной операции – «Цитадель», а также правдивые данные о конкретных соединениях, которые немцы планировали привлечь для её реализации: «14 апреля перехвачен приказ германским ВВС восточного командования (ВВС, оперирующие в секторе примерно от Смоленска до Курска, где, возможно, базируются соединения 8-го корпуса ВВС), в котором указывается, что передовые подразделения для операции «Citadella» начнут немедленно движение. 8-й воздушный корпус включен в эту операцию, и указанные передовые части выдвигаются из Германии. По имеющимся данным, в британской разведке считают, что эта операция может быть ядром будущего наступления немцев в районе Курского выступа…»[97]97
  Там же. С. 90.


[Закрыть].

Однако наиболее важным для подтверждения принятых решений, а главное, вызывающим особое доверие советской стороны документом стала расшифрованная англичанами с помощью прототипа немецкой шифровальной машины «Энигма» радиограмма, направленная 25 апреля 1943 г. из штаба ГА «Юг» в адрес ОКХ. Это документ был добыт Д. Кернкроссом и оперативно передан резидентом НКГБ по спецсвязи в Москву. В нём исполняющий обязанности командующего группой фельдмаршала М. фон Вейхса[98]98
  Максимилиан фон Вейхс (правильное произношение – Вайкс), полное имя – Максимилиан Мария Йозеф Карл Габриэль Ламораль райхсфрайхерр фон унд цу Вайкс ан дер Глон) немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (1943 г.). Родился 12.11.1881 г. в Дессау. С 07.1942 г. командовал ГА «Б», наступавшей в направлении Воронежа. Вейхс широко использовал в наземных боях зенитную артиллерию, за что получил прозвище «зенитного генерала». Весной 1943 г. временно, по очереди с В. Моделем, замещал Э. фон Манштейна, убывшего на лечение в Германию, а в 07.1943 г. назначен в резерв Главнокомандования, затем – командующим ГА «F» на Балканах. В 02.1945 г. награждён Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. 25.03.1945 г. вновь отправлен в резерв. 2.05.1945 г. пленён в Баварии войсками США. Подвергался допросам в ходе Нюрнбергского процесса, но тогда осуждён не был. В 1945-1948 гг. находился в американской тюрьме за военные преступления. Умер 27.09.1954 г. в Борнхайм (Рейнланд), под Бонном.


[Закрыть] хотя и давал оценку лишь войскам Воронежского фронта в полосе намеченного наступления в рамках «Цитадели», тем не менее из документа становилось много понятно об общем замысле операции. 7 мая 1943 г. нарком госбезопасности В.Н. Меркулов направил его в ГКО. «Основная концентрация сил противника, которые, очевидно, были ещё некоторое время тому назад на северном фланге ГА «Юг», – отмечается в радиограмме, – может быть ясно определена в районе будущей операции: Курск – Суджа – Волчанск – Острогожск.

...Для противодействия осуществлению плана «Цитадель» противник располагает приблизительно 90 соединениями, находящимися к югу от линии Белгород – Курск – Мало-Ар-хангельск. Наступление частей ГА «Юг» встретит упорное сопротивление в глубоко эшелонированной и хорошо подготовленной зоне с многочисленными зарытыми в землю танками, с артиллерийскими и местными резервами. Основные усилия обороны будут сосредоточены в главном секторе – Белгород – Томаровка…

В настоящее время трудно предугадать, попытается или нет противник избежать угрозы окружения путём отхода на восток, которая последует за прорывом основных участков на линии фронта: Курск – Белгород – Мало-Архангельск.

В заключение необходимо отметить, что события указывают скорее на оборонительные, чем на наступательные намерения противника. Это является совершенно безошибочным в отношении сектора фронта, занимаемого 6-й армией и 1-й бронетанковой армией. Можно предполагать, что в случае переброски подкреплений в район севернее фронта ГА «Юг» и началом продвижения стратегических резервов к линии фронта или их слияния в более крупные соединения наступательные действия противника станут более реальными, однако и при этом условии ему не удастся даже предупредить выполнение нами плана «Цитадель»[99]99
  Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Т. 4. Кн. 1. М. 2008. С. 444, 445.


[Закрыть].

Не стоит обращать внимание на последние строчки, это или стремление убедить себя в том, во что сам не веришь, или просто бахвальство самоуверенного военачальника, но ни то, ни другое советскую сторону не интересовало. Для Москвы в этом документе важным было следующее. Во-первых, подтверждалось намерение немцев начать наступление в районе Курского выступа. При этом было очевидно: подготовка к нему прошла стадию согласования и план операции уже готов. Во-вторых, в документе указан вероятный район главного удара ГА «Юг». Причём, что очень важно, он совпадал с районом, который уже спрогнозировал Н.Ф. Ватутин. В-третьих, на первом этапе наступления немцы не собирались сразу осуществлять глубокого прорыва, как, например, летом 1942 г., речь пока шла о встречных концентрированных ударах войск двух групп армий вдоль линии Белгород – Курск – Мало-Архангельск (как, впрочем, оно и произошло). В-четвёртых, противник осведомлён, что Красная Армия основательно готовится к его наступлению именно на участке, намеченном для «Цитадели», но он не знает её реальных сил. В-пятых, командование ГА «Юг» внутренне не уверено в исходе намеченного наступления, оно предупреждает Берлин об ожидаемом ожесточенном сопротивлении русских. Оно понимает, что, если оборона не рухнет от первого удара и советское командование бросит сюда серьёзные резервы, тогда исход операции предугадать невозможно. Именно эта перспектива и заставила М. фон Вейхса писать в конце ободряющую трескотню.

Следует помнить, что этот документ, как и все разведсообщения, касающиеся «Цитадели», играл важную роль в определении лишь ближайших планов противника и не затрагивал, да и не мог затронуть проблем все летней кампании 1943 г., которая имела значительно больший масштаб, именно в ходе неё и произошёл коренной перелом в войне. А срыв «Цитадели» был лишь одним, хотя и очень важным, её элементом, т.к. ещё не означал достижения цели всей кампании. Поэтому встречающееся в литературе утверждение о том, что советская разведка, определив главный замысел этой операции и место её проведения, таким образом, решила проблему коренного перелома, не верно по сути.