Текст книги "Смертельное Таро"

– Мне она показалась милой, – с улыбкой отозвался Эмиль. – Приятная девушка, но очень скромная.

«Так ведь брату эта гадалка понравилась!» – подумала Камилла почти с восторгом. Она вновь заглянула ему в лицо в попытке увидеть подтверждение мысли, однако не заметила ничего сверхъестественного.

Все же девушка не стала отказываться от предположения, а потому с первого дня знакомства с Хеленой принялась выискивать в поведении брата следы сердечных метаний. Ей слишком хотелось поверить во внезапно вспыхнувшее между ними чувство, ведь это могло бы решить проблему Эмиля. Если юноша с такой готовностью бросился ради мадемуазель де Фредёр в реку, возможно, в ухаживаниях за ней он удовлетворит свою жажду риска? Или, женившись, и вовсе остепенится, оставив азартные игры в качестве приятного воспоминания ушедшей юности?

«Даже если брат не перестанет играть, – подумала Камилла, вспомнив чопорное лицо Хелены под шляпой, – со своими пророчествами она хотя бы узнает, как его от этого пристрастия избавить».

Аркан XII

Вальяжно раскинувшись на диване, Хелена уже с четверть часа любовалась позолотой на картах. Девушка все же обзавелась гадальной колодой в надежде, что однажды во всем разберется и избавится от нужды выдумывать свои предсказания. Однако несколько вялых попыток вернуться к чтению пособия пока не увенчались ничем. Хелену занимали только картинки – Таро заменили собой очередной модный журнал.

Прошло несколько дней после того, как их совместный ужин с семьей Пэти внезапно оборвался, но никаких писем от них не следовало. Череда сменяющих друг друга визитов наконец закончилась, и теперь девушка наслаждалась возможностью вновь погрузиться в негу безделья, из которой ее вырвали.

О проблемах Эмиля Хелена ни разу за это время не задумывалась. Они совершенно ее не интересовали и казались чем‑то далеким и мелочным. Зажмурившись, она попыталась представить, как юноша стоит ночью под ее окном, но картинка сразу же расплывалась.

«Как только эта глупая идея пришла ко мне в голову? Красивый роман…»

– Мадемуазель? – К Хелене робко подошла одна из молодых горничных. – Приехала та девушка, которая вас недавно навещала. Пустить?

– Пустите, раз она уже здесь, – ответила Хелена, пряча колоду в карман юбки. – Подайте нам чай и что‑нибудь легкое из сладостей, вряд ли визит продлится долго.

Служанка вежливо поклонилась и быстро исчезла в полумраке коридора. Вернулась она уже вместе с Камиллой и подносом в руках.

В облике мадемуазель Пэти было что‑то странное: несмотря на привычно помпезный наряд, у девушки будто отняли свойственный ей блеск. Она казалась одинокой и даже потерянной.

– Добрый день, провидица, – поздоровалась гостья на удивление тихо, – извините, что так внезапно нагрянула.

– Наверное, на то были причины? – спросила Хелена.

Вместо ответа Камилла кивнула и скромно присела на диван рядом с Хеленой. Служанка предложила девушке чай, и та молча вцепилась в чашку.

Мадемуазель де Фредёр приподняла голову и принялась выжидающе смотреть на Камиллу. Та не поднимала взгляда от плавающих в заварке листочков.

– Как поживает Эмиль? – не выдержав, спросила хозяйка дома. – Удивительно, что вы без него сегодня.

– Брат под домашним арестом. Родители даже из спальни не разрешают ему выходить, поэтому я приехала одна. Мне нужно было… – Голос ее резко дрогнул, и Камилла сделала большой глоток чая. – Я хотела поговорить с вами о произошедшем. Эмиль бы тоже очень хотел, но он не смог…

– Ах, он что‑то обо мне говорил?

– Он просил передать, ему очень жаль, что так вышло. Брат не хотел, чтобы вы видели его в тот момент, он до сих пор чувствует вину перед вами.

«Выходит, он никому не рассказал о том, что это я его надоумила? Как мило с его стороны».

Мысленно Хелена уже готовилась выслушивать слезливый рассказ о том, что Эмиль на самом деле хороший и что в пристрастии к играм нет его вины.

– Мадемуазель, прошу прощения?

Внезапно вновь появилась знакомая служанка. Ее лицо было смущенным и озадаченным.

– Мадемуазель, к вам еще кто‑то приехал.

– Так ведь больше некому? – искренне удивилась Хелена. – Это точно ко мне, а не к отцу?

Горничная подошла к недоумевающей девушке. Почтительно склонив голову, она прикрыла лицо ладонью и торопливо зашептала:

– Этот мужчина представился фамилией де Лабом. Он богато одет, но я заволновалась, так как ранее он никогда не наносил нам визитов. Может, мне передать ему, что вы сейчас не дома? – Она смяла в руках передник. – Он просил именно вас, поэтому господину де Фредёру я пока не сообщала.

– Зачем «сейчас не дома»? Разумеется, его нужно принять! – Хелена вскочила и принялась отряхивать юбку. – Нужно принести еще чайную пару и… – Девушка на секунду замерла, а потом с довольным прищуром добавила: – Мне нравится, как ты мыслишь, это редкость. Как тебя зовут? Кажется, я тебя впервые вижу.

– Элиа, мадемуазель, я племянница Лю…

– Поторапливайся, Элиа, о твоей семье я ничего не спрашивала.

Взбивая локоны, Хелена с силой сдавила виски в попытке взять себя в руки. Ладони уже увлажнились, но девушка продолжала тереть щеки, оттягивать уголки глаз, прохаживаясь по комнате. В ту ночь ей ничего не приснилось. Говорить было нечего, и она судорожно придумывала, как ей туманно ответить на все предполагаемые вопросы:

«О чем он может спросить? О деньгах или женщинах? Немного изменю то, что успела наговорить остальным, должно сработать. Лишь бы что‑то сложное выпытывать не начал…»

Хелена достала карты обратно и принялась судорожно перебирать их в надежде что‑нибудь вспомнить.

«Возможно, хоть рисунки помогут что‑то придумать, если потребуется… Это ведь будет полный провал».

– Провидица? Мы ведь хотели поговорить, это очень важно!

– Ваш разговор не станет менее важным через двадцать минут? – с раздражением спросила Хелена. – У человека, возможно, случилось горе! После этого я вас выслушаю.

Вернулась служанка в сопровождении мужчины лет сорока. Его волнистые бакенбарды переходили в бороду. На лице застыла растерянная, даже чуть нервная улыбка.

– Ох, месье де Лабом! – Поймав себя на разглядывании вошедшего, Хелена наконец обратилась к нему. – Столь много слышала о вас, приятно познакомиться лично!

Она подошла к гостю и с благодушным видом протянула руку для поцелуя. Пока тот прикладывался к ней губами, Камилла привстала с места для приветствия. Однако никто из присутствующих не обратил на нее внимания, и, чуть не плача, мадемуазель Пэти уселась обратно.

– Добрый день, мадемуазель провидица! Благодарю, что смогли уделить мне немного своего времени, я ведь понимаю, насколько отвлекаю вас от дел своим визитом.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться. – В попытке скрыть волнение Хелена говорила на тон выше обычного и потому звучала слишком обходительно. – Я прекрасно понимаю, что мои гости часто сталкиваются с жизненными трудностями, которые приводят их ко мне.

Хелена прошла мимо дивана и устроилась в одном из кресел, жестом предлагая мужчине устроиться напротив. Из-за десятков разговоров, прошедших на этом месте, девушка почувствовала себя увереннее, когда вжалась в мягкую бархатистую спинку.

– Дело в том, что моя сестра… – Месье де Лабом усмехнулся, но затем согнулся на своем кресле почти вдвое и сделал неуютную паузу. – Она тяжело болеет. Никто точно не может сказать, чем именно, но она месяцами не встает с постели. Я не смею просить вас определить причину, вы ведь не врач, но, понимаете…

Комната стихла в немом ожидании, пока он продолжит. Камилла вытянула в напряжении шею. К щекам Хелены прилил жар. От осознания, что она должна будет что‑то сказать мужчине, девушка начинала нервничать.

– Понимаете, это слишком тяжело, когда месяцами ждешь хоть каких‑то вестей! Мы звали десятки врачей, но никто ничего не говорит! Мне нужно узнать хоть что‑то! Прошу, даже если она умрет, скажите, я готов принять любой исход!

Мужчина с мольбой посмотрел на Хелену сквозь слезную поволоку в глазах.

– Конечно, я сейчас попробую…

Мадемуазель де Фредёр с готовностью принялась тасовать карты. Внутренне она радовалась возможности не смотреть на это искорёженное болью лицо, а потому, отвечая, не отводила взгляда от стола.

Перед ней лежали карты с луной, каким‑то колесом в небе и десятью скрещенными мечами.

– Это удивительно, но совсем скоро ваша сестра…

«Ты же понимаешь, что она скоро сдохнет?»

«Что?»

У Хелены сорвался голос. В голове все заполнилось глухой плотной ватой. Девушка сглотнула и зажмурилась. Сильнее вжавшись в кресло, она вновь приоткрыла пересохшие губы.

– Ваша сестра скоро поправится.

«Никто так и не поймет, что с ней случилось».

– Ее болезнь таинственна, но…

«Глупая бесславная смерть».

– Исцеление будет таким же волшебным, поверьте.

«Не пройдет и двух месяцев, как ее будут жрать черви».

– Вам стоит радоваться, не каждого ждет подобное чудо.

«И ты сама приближаешь ее смерть тем, что сейчас открываешь рот».

Внезапно запястье Хелены больно сдавило. Это произошло слишком внезапно – секунда, две? Она не успела ничего понять, но спустя считаные мгновения очутилась в коридоре, прижатая к стене. Напротив нее тяжело дышала Камилла, лицо ее было красным и влажным.

– Зачем… Зачем вы соврали ему? – Мадемуазель Пэти пыталась говорить шепотом, но голос ее дрожал, и отдельные слоги звучали почти как выкрики. – Я по лицу поняла, что вы что‑то другое увидели, зачем? Тот месье был готов услышать любое предсказание, и плохое тоже. Он ведь… Он заслужил услышать правду!

От стоящей в коридоре прохлады Хелена постепенно стала приходить в чувства. Ничего не говоря, она медленно вдыхала сыроватый воздух, прижимаясь спиной к стене. Упреки Камиллы доносились откуда‑то издали, и из однородного потока звуков не удавалось составить ни единого понятного слова.

– Я хотела обратиться к вам за помощью, – продолжала Камилла. – Больше всего мне хотелось услышать от вас что‑то, что дало бы мне надежду. И я была уверена, что разозлюсь, если услышу плохое предсказание. – Губы мадемуазель Пэти дрожали, однако в содержании слов звучали несвойственные ей серьезность и твердость. – Но при виде того мужчины я поняла, что давший веру обман стал бы самым ужасным.

Во рту у Хелены растекалось ощущение накатывающей тошноты.

– У моего брата большие проблемы, понимаете? – Несколько секунд Камилла молчала, скорчившись, словно каждое слово дается с болью. – Он постоянно играет и не может остановиться. Я вижу, как его ломает, понимаете? – Дрожь в голосе девушки становилась все ощутимее. – Я не верю, что это мой Милу! Я так… я так хотела услышать от вас, что все будет хорошо, но, если бы вы меня вот так же обманули, я бы никогда вам этого не простила! Каждый заслуживает правды, особенно если при вранье вы даже держать лицо не умеете!

Легкие Хелены уже пекло рвущимся наружу гневом, в ушах снова стало звенеть. Ее злило, что Камилла не может почувствовать, как ей сейчас плохо. Как страшно понять, что голоса в твоей голове – чужие. Что собственное сознание укрывало в своих потемках врага.

«Безмозглая деревенская истеричка».

– Ваше заплаканное лицо выглядит так, будто его ошпарили кипятком, а вы говорите о том, как мне стоит держать свое?

Задетая столь резким упреком, Камилла испуганно вскинула голову. Волосы ее рассыпались, и Хелена увидела на оголившейся шее цепочку.

– Какая безвкусица. Не ожидала от человека, который любит все «миленькое» и «красивенькое». – Не до конца понимая, что делает, Хелена потянулась и сжала украшение пальцами. Звенья были тусклыми, местами потемневшими от времени. – Это ведь даже не золото. Брат уже проиграл ваши драгоценности?

– Да как вы смеете?!

Рот мадемуазель де Фредёр открывался, но голос не принадлежал ей, он доносился откуда‑то изнутри. Девушка чувствовала себя чревовещателем, а происходящее будто виделось ей во сне.

– Вы без приглашения заявляетесь ко мне домой, чтобы пожаловаться на жизнь, а потом лишь упрекаете меня. Так ли хорошо вы меня знаете? – Хелена подалась вперед и заметила на лице мадемуазель Пэти блестящие влажные следы. – Вы просто пытаетесь переложить на мой дар собственную беспомощность. Не моя вина, что Эмиль – пропащий картежник, а вы не хотите это признать. Это уже не моя забота, Камилла, я рассказываю, но не вытаскиваю людей со дна.

Мадемуазель Пэти колотило дрожью, по налившимся кровью щекам струились слезы. Закрыв руками цепочку, она набрала в грудь побольше воздуха и произнесла:

– Я думала, мы подруги. – Она громко сглотнула. – А вы оказались черноротой гадюкой.

В следующую секунду Камилла в голос разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Она вернулась в гостиную, а затем, прижимая к груди сумку, почти вылетела из дома. Издали до Хелены донесся грохот резко тронувшегося экипажа, а потом все затихло.

Девушка устало вздохнула и направилась к ожидающему месье де Лабому.

– Мадемуазель, с той девушкой все в порядке? – Мужчина встрепенулся при виде молодой хозяйки. Но когда та рухнула на диван, он заметно смутился.

– С ней все хорошо. Просто не всех ждет судьба, как у вас и вашей сестры. Не все готовы это принять.

– Это очень печально, но я все понимаю… Вы, наверное, были знакомы с той девушкой?

Пустым взглядом Хелена смотрела на стену перед собой. В висках постреливали отголоски стихнувшей боли, мысли переваливались, как жернова – медленно и скрипуче. Даже не посмотрев в сторону гостя, девушка отрицательно покачала головой.

– Нет. Она приехала ко мне сегодня впервые.

Месье де Лабом мысленно уже находился далеко от гостиной, в которой молодая гадалка изнывала от боли. Взгляд его оставался рассеянным, как и в момент, когда мужчина только зашел в дверь. Но теперь вместо тревоги он погрузился в приятные мысли и мечты о прекрасном будущем. Походив еще недолго по комнате, гость, так и не притронувшись к предложенному служанками чаю, сообщил, что должен откланяться.

Хелена вяло протянула руку для поцелуя и кивнула. Мужчина с искренней благодарностью поцеловал тыльную сторону ее ладони и вышел, не оставив в памяти девушки даже черт своего лица.

Оставшись в одиночестве, Хелена упала головой на валик диванной подушки. Спустя час она вернулась к исходной точке, в которой она предполагала провести весь день. Теперь не осталось и тени наслаждения леностью – мадемуазель де Фредёр чувствовала себя разбитой и измотанной, словно весь день проездила в экипаже по рытвинам какой‑нибудь сельской дороги.

Скривившись, Хелена отвернулась к спинке дивана и посильнее зажмурилась. Больше всего на свете ей хотелось крепко уснуть на пару дней. Чтобы, когда она проснется, в теле не осталось бы болезненной ломоты, а мигрень бы не крошила более мозг. Во сне Хелена искала панацею от всех скопившихся душевных проблем.

Подложив ладони под голову, девушка устроилась поудобнее. Даже найди ее спящей, Пласид, наиболее вероятно, отнесет дочь в постель. Так уже случалось неоднократно, если она засыпала здесь над одним из дамских журналов. Теперь же у нее и не нашлось бы сил подняться на второй этаж без чужой помощи – тело ощущалось клейким, непослушным и слабым. Готовясь заснуть, девушка глубоко и медленно выдохнула.

«…Что она скоро сдохнет?»

Ее живот резко скрутило. Хелена распахнула глаза, кончики пальцев похолодели, по спине поползла крупная дрожь. Все, что произошло с девушкой за последний час, обрушилось на нее осознанием, как вода через прорванную дамбу.

«Не пройдет и двух месяцев…»

Лежать на диване вдруг стало страшно. Она не могла заставить себя посмотреть на пасьянс, брошенный на столе. Мадемуазель де Фредёр раз за разом прокручивала в голове слова, что появились откуда‑то извне, и с каждым разом они пугали ее все больше.

«…Ее будут жрать черви».

По рукам что‑то ползло, что‑то ползло внутри них. Фантомное шевеление под кожей. Будто что‑то мягкое, теплое и влажное скользило по ее костям и по мясу. Паника охватывала Хелену все сильнее. Мадемуазель де Фредёр стала рвано дышать через рот, не находя сил подняться. Зуд на запястьях стал нестерпимым. Обливаясь холодным потом, Хелена взглянула на бугристые вены.

«Вырви их».

Комната зазвенела от истошного крика. Хелена вскочила и сразу упала на пол. Паразиты были не только на руках – ее тело кишело личинками, она чувствовала их даже в животе. Превозмогая подступившую рвоту, девушка впилась ногтями в диван. Личинки копошились в глазах и ушах, изнутри щекотали горло. По ее щекам текли слезы. Сейчас ее наверняка тут же вырвет.

Хелена наконец приподнялась, встала на ноги и ринулась в сторону кухни. Она не знала, откуда сверкнула в ней последняя искорка сил. В глазах темнело, но оставалось сделать всего несколько шагов.

– Налейте мне вина, живее!

Влетев на кухню, девушка, не глядя по сторонам, всем телом налегла на стол. Глубоко и быстро дыша, Хелена смотрела на двух служанок рассеянным взглядом. Те ошеломленно замерли на своих местах и уставились на нее в ответ.

Люси, наставлявшая недавно пристроенную племянницу, очнулась первой. Озадаченно сведя брови, она поставила на столешницу бокал и бутылку вина.

Как только вино наполовину наполнило бокал, Хелена схватила его обеими руками и залпом осушила. Следом молодая госпожа забрала у Люси бутылку и сделала несколько судорожных глотков.

– Мне страшно! Мне так страшно! – Не до конца избавившись от першения в горле, она начала всхлипывать. – Я даже стоять здесь боюсь, у меня ноги подкашиваются!

– Мадемуазель, наверняка вас переутомили эти визиты. – Люси попыталась аккуратно забрать из рук Хелены бутылку, пока взглядом выразительно указывала племяннице на потолок. Та растерянно кивнула и убежала. – Вы еще не до конца отошли после болезни, а гости нагрянули все разом. Давайте пройдем в спальню, и вы хорошенько отдохнете.

Спокойным, лишенным заботы жестом служанка придержала трясущуюся госпожу за руку, предоставив той точку опоры. Хелена почти с жадностью ухватилась за чужое плечо – так утопающий держится за спасительный сук.

С трудом им удалось добраться до спальни: несколько раз Хелена резко возобновляла рыдания, едва не валясь на пол, и Люси все с теми же формальными словами поддержки приходилось ее придерживать. Горничная не испытывала к девушке и толики сожаления, ведь видела в ней лишь избалованного ребенка богатого, но несведущего в воспитании родителя. И потому единственным чувством, обуревавшим эту женщину при виде очередного приступа слез, был студеный внутренний гнев.

Когда они вошли в комнату, постель уже была готова, а шторы – плотно задернуты. Элиа боязливо жалась в углу около двери с сорочкой в руках.

– Ну вот и пришли, наконец. – Люси едва не скинула на кровать свою ношу. – Сейчас вы выспитесь, и все пройдет. Когда проснетесь, сразу же прикажу на кухне приготовить ваши любимые крепы.

Хелена послушно подняла руки и позволила себя переодеть. В комнате было тепло, стояли столь знакомые запахи сладких масел. Спальня тонула в расслабляющем пурпурном сумраке. Стоило служанкам выйти, как мадемуазель де Фредёр опрокинулась на подушку и провалилась в сон.

* * *

Лишь на секунду Хелена успела взглянуть на десяток покосившихся бревен перед тем, как ее туго к ним привязали. Спину стало ломить, а запястья – печь от трения веревки. Груда поленьев рассыпалась бы при малейшей попытке на них опереться; Хелене приходилось постоянно перебирать босыми ногами, чтобы не повиснуть в воздухе.

– Не мучит ли провидицу жажда?

«Голос будто незнакомый».

Хелена удивленно подняла взгляд с собственных ступней. К ней обращалась рогатая женщина в накидке. Попытки рассмотреть ее лицо под плотным капюшоном ни к чему не привели – линии растворялись в окружавшей их тьме. Единственным, что бросалось в глаза, были губы. Черные и тонкие, они нитью растянулись в довольной улыбке.

Старательно щурясь, Хелена искала у незнакомки хоть клочок оголенного тела. У основания костра стояла та женщина, что и во всех предыдущих снах? Без вида ее родимого пятна сказать наверняка было почти невозможно. Хелена тщательно осматривала ее с головы до ног, но раз за разом видела все ту же накидку, кудри темных волос, губы и рога.

Наконец Хелена попросила ее развязать.

– Никто не спрашивал, нравится ли тебе быть связанной. – Незнакомка недолго помолчала, потом продолжила: – Находиться в центре всеобщего внимания довольно больно, но жертва эта вполне оправдана, не находишь? В конце концов, все человеческое существование есть одна не прекращающаяся агония, а здесь ты получаешь взамен хоть что‑то.

Хелена вновь изможденно опустила голову. Все ее тело ломило, от оттока крови окоченели пальцы. Уже в тот момент девушка поняла, насколько все происходящее неправильно. Что день ото дня видеть во снах одни и те же образы – странно и почти невозможно. Трезвость рассудка все меньше поддавалась контролю. Мадемуазель де Фредёр все с большим трудом осознавала, что творится у нее в голове, и это пугало.

– Провидица так и не ответила, хочет ли она пить.

Хелена молча кивнула головой в ответ. Ей не удавалось ни на чем сосредоточиться, мысли разваливались, как мякоть переспевшего фрукта.

– Не разочаруй меня после оказанной милости.

Девушке на голову полилась какая‑то жидкость. Уксус – он угадывался по едкому кислому запаху и жжению в районе пробора. Капли струились по ее лицу, и пришлось до боли зажмуриться, чтобы они не попали в глаза. Во рту стало горчить, по ткани белой сорочки поползли винного цвета пятна.

Когда Хелена осторожно приоткрыла глаза, рогатая женщина чиркала спичкой, стоя на прежнем месте. У нее в ногах валялся опустошенный кувшин. Почти смиренно Хелена наблюдала, как искорка на миг исчезает между поленьев, и уже совсем скоро огонь охватил всю набросанную кучу дров.

Облитая винным уксусом, мадемуазель де Фредёр терпеливо ждала, пока пламя перекинется на ее ночную рубашку, и молча вглядывалась в пелену темноты. Лицо ее болезненно обдало жаром, а глаза увлажнились то ли из-за кислоты, то ли из-за слез от страха.