Текст книги "Книга о торгах. История и практика проведения публичных торгов (очерки). Книга 2. Торги по кофе"

Даже если мы остановим наше повествование здесь, то любому читателю станет понятно, что судьба «прописки» и распространения кофе в Османской империи была решена. Авторитет евнухов и влияние Роксоланы на султана были для кофе надежным пропуском на рынки и в дома Османской империи. Но не таков был наш энергичный наместник! У него в рукаве еще оставались козырные карты, которые он уверенно и удачно пустил в ход на других игорных столах этого опасного и непредсказуемого стамбульского дворцового казино.

Вспомним аспект № 1–подражание Византийской империи. Турки прекрасно помнили о таком преимуществе Византийской империи, как государственная монополия на производство бумаги, шелка, стекла и т. д. И туркам-османам приходилось в свое время выкладывать немалые денежки за товары, которые монопольно производились в Константинополе. С тех пор османы уяснили одну важную истину – если какое-либо государство обладает монополией на что-либо, то сам этот факт уже выводит такое государство в лидеры рынка и предоставляет ему массу дополнительных сопутствующих преимуществ. Поэтому Оздемир-паша запросил аудиенции у Дама́т Русте́м-паши, бывшего в то время Великим визирем султана Сулеймана I. К слову сказать, Великий визирь был по происхождению хорватом, что не помешало ему стать зятем Сулеймана I Великолепного и Роксоланы (он был женат на их дочери Михримах-султан), т. е. совсем не посторонний человек для трона и правящей семьи!

Целью аудиенции было разъяснить Великому визирю все преимущества и выгоды получения монополии на кофе при завоевании Йемена. Эта аудиенция была по смыслу, возможно, самой важной для решения всех вопросов, с которыми Оздемир-паша приехал в Стамбул, поэтому она была предварительно подготовлена большим (уже!) другом наместника Кизляр-агой и была обставлена по высшему разряду уже самими евнухами со всеми известными приватными деталями (так, как им понравилось): перед подачей кофе, комнату окурили ладаном, подали благовония из розовой воды, рахат-лукум со вкусом розы и в кофе добавляли кардамон. Кстати, именно такая подача кофе станет потом основным дворцовым кофейным ритуалом.

Был теплый июльский вечер, Рустем-паша был радушным хозяином, приятным собеседником и общался с наместником, как со старым другом. Аудиенция у Великого визиря развивалась неспешно и обещала гостю положительный исход, как вдруг Великий визирь задал неожиданный и коварный вопрос – почему Оздемир-паша сам не представил свой план султану? Любой другой посетитель, умиротворенный теплым приемом в доме хозяина, наверное бы растерялся, стушевался, у него забегали бы глаза, пытаясь скрыть хитрый план гостя. И на этом аудиенция у Великого визиря могла бы бесславно закончиться (О эти «дворцовые» шахматы с непредсказуемыми ходами игроков!) Но не таков был наш молодец-удалец! Наш хитрый царедворец «скромно» ответил, что приберег эту идею, как подарок именно для Великого визиря, чтобы тот сам посоветовал Сулейману Великолепному этот план. Оздемир-паша знал, что делал! Еще Бернардо Навагеро, бывший венецианским послом в Стамбуле в 1553 г., писал в своих воспоминаниях: «…Для Великого визиря Рустема-паши нет большей похвалы, чем тот факт, что султан Сулейман считает его ценным и мудрым советником». Так что наш наместник точно знал, в какое место надо бить! Он умел играть в эти «дворцовые» шахматы.

Вскоре была назначена еще одна аудиенция в покоях султана Сулеймана, но уже «на троих»: султан, Великий визирь и Оздемир-паша, на которой Рустем-паша представил свой план по изменению военной кампании и завоеванию Йемена. На ней также присутствовали Кизляр-ага и Дефтердар-баши (евнух, отвечавший за казну, фактически, министр финансов империи). Аудиенция также была изысканно обставлена и султану понравилось, что его евнухи уже прекрасно управляются с новыми ритуалами приготовления кофе. Вот именно на этой аудиенции «на троих» новые рецепты приготовления кофе настолько поразили султана (а еще больше его поразили перспективы государственной монополии на кофе), что он действительно приказал учредить в Стамбуле «места для испития кофейного напитка» (тут блогеры не соврали). Кроме того, евнухи так виртуозно готовили и подавали кофе, а Кизляр-ага рассказал султану, что Оздемир-паша лично их этому научил, и это так понравилось Сулейману I, что вскоре при дворе появилась новая должность – главный кофевар – «кахфеси-баши» (kahvecibaşi).

Главная цель этой аудиенции «на троих» была достигнута – Рустем-паша показал простой способ заполучить Сулейману I всемирную монополию на кофе, для чего не надо было вести завоевательные походы в восточной Африке, а достаточно было спуститься на юг Аравийского полуострова и с небольшим военным контингентом захватить Йемен, что позволит поставить под полный контроль все производство кофе. Быстрая, маленькая и победоносная война с неимоверно эффективным результатом и невероятными кофейными перспективами! Ну, скажите, какой правитель не захочет так приподнять свой авторитет в империи? Конечно же, Сулейман I одобрил планы Великого визиря, выделил Оздемиру-паше из казны необходимые средства и придал ему воинов, отослав вместе с ними и часть корпуса янычар (чтобы они присматривали за таким инициативным наместником и потом доложили султану реальное состояние дел в завоеванном Йемене).

Но поскольку военные планы завоевания восточной Африки были сопряжены с распространением ислама на новые территории, а муфтии Стамбула были не в восторге от результатов работы наместника в этом направлении, то султан обязал Оздемира-пашу самому уладить этот вопрос с шейхами. В стамбульском дворцовом казино Сулейман I Великолепный был лучшим мастером «игры»!

Задача перед нашим наместником стояла, как всем казалось, неразрешимая… Задачка со звездочкой… А всем остальным стамбульским царедворцам было жуть, как интересно – как же этот провинциальный выскочка решит такую нерешаемую задачу!? То-то будет развлечение для дворцовых сплетников и столичных зевак, когда попавшего в опалу наместника повезут на казнь за невыполненный фирман султана!

Однако, с муфтиями Стамбула Оздемир-паша разобрался быстро, очень просто и довольно изящно! Он организовал встречу с таким же угощением, как у султана, во время которой он демонстрировал собранию муфтиев Стамбула все этапы приготовления кофе, давая дополнительные разъяснения и наглядно демонстрируя полное отсутствие каких-либо намеков на виноделие в вопросе изготовления прекрасного и ароматно пахнущего напитка. Правда в процессе «promotion party» для муфтиев Оздемир-паша добавлял в кофе не кардамон, а редчайшую амбру. Он сравнивал амбру с благословенными подарками небес, которые Аллах присылает только истинным правоверным! И он привез амбру в подарок муфтиям Стамбула от шейхов Мекки и Медины, а также письма от них для муфтиев Стамбула.

Дело в том, что после завоевания Египта и присоединения к османской империи Хиджазского вилайета, чтобы укрепить свою легитимность в Хиджазе и во всем мусульманском мире, султан Сулейман I принял на себя титул «Хранителя двух священных мечетей» («Слуга двух Благородных святилищ»). Этот титул считался обозначением де-факто халифа ислама («халиф» в переводе с арабского – «защитник веры»), берущему на себя ответственность за охрану и поддержание двух самых священных мечетей в исламе: мечеть Аль-Харам (Священная Мечеть) в Мекке, и мечеть Пророка в Медине. А поскольку обе названные мечети располагались в городах на территории вилайета, управляемого Оздемиром-пашой, то он привез муфтиям Стамбула, во-первых, дары религиозного значения из этих мечетей и во-вторых, он убедил муфтиев, что шейхи Мекки и Медины давно уже пьют кофе с амброй. В подтверждение своих слов он передал муфтиям письма от шейхов Мекки и Медины. К командировке в столицу империи наш парень подготовился конкретно! А после наглядной демонстрации приготовления кофе, таких подарков наместника и писем шейхов мусульманских святынь, все трения и неприятные моменты между стамбульскими муфтиями и Оздемиром-пашой были сняты.

После всех этих событий получить Оздемиру-паше фирман (указ) султана Сулеймана о начале новой военной кампании в Йемен было уже делом техники и не составило никакого труда.

Командировка в столицу империи прошла в высшей степени удачно! На обратном пути домой, вспоминая события в Стамбуле, довольный Оздемир-паша усмехался в пышные усы и с удовлетворением поглаживал свою роскошную бороду, вспоминая все детали этой в высшей степени виртуозно проведенной операции, которая сулила лично ему немалые барыши. Наш удачливый командировочный вспоминал и много такого, что не вошло ни в одни официальные документы, хроники и воспоминания современников, а вспомнить было что…

Он вспоминал, как второй визирь Дамат Кара (Гази) Ахмед-паша (албанец по национальности и муж сестры Сулеймана Великолепного – Фатимы Султан) ревниво воспринимал все действия наместника. Как подкупленный Ахмед-пашой Дефтердар-баши (казначей султана) донес ему всю беседу аудиенции «на троих», куда не пригласили Ахмеда-пашу. Как Дефтердар-баши неожиданно заявил, что денег в казне нет для нового военного похода, за что потом был удушен самими же собратьями-евнухами.

Людвиг Дойч. Предложение (приношение)

Оздемир-паша вспоминал, как он встречался в доме Великого визиря Рустема-паши с недавно переселившимся в Стамбул испанским евреем и главой банкирского дома Альваро Мендесом, который согласился дать денег на всю военную операцию в Йемен, но при одном условии – ни в коем случае не связываться с европейцами. А кофе европейцам будут продавать сами сефарды. Это была, пусть и коммерческая, но все же месть европейцам за их скотское отношение к испанским евреям.

Оздемир-паша вспоминал, как он встречался в стамбульском квартале Фанар (где жили европейские купцы) с богатым греком Никифором Марулосом, который обещал ему выкупать весь кофе (в обход турецких купцов) непосредственно в Александрии и продавать его в Европе. Как на этой встрече присутствовал «венецианский партнер» Марулоса Паскуале Фоскари (на самом деле венецианский шпион и представитель одного из знатнейших венецианских родов – Фоскари), который давал гарантии Пресветлой Венецианской республики на «надежную» коммерцию в Европе. И как неожиданно для Оздемира-паши на встрече появился Бернардо Навагеро, бывший венецианским послом в Стамбуле, что сильно перепугало наместника, поскольку это уже была официальная политика, на ведение которой наш «скромный наместник» никем не был уполномочен не только от имени империи, но и вести такие переговоры от своего имени тем более было опасно! После этой встречи Оздемир-паша не на шутку испугался, потому что вся кропотливо выстроенная схема сложной операции могла рухнуть в одночастье, унеся с собой и голову самого наместника. И он поспешил к Кизляру-аге, всё ему честно изложил и дальше организацию встречи с другими купцами взял на себя главный евнух султана.

Оздемир-паша вспоминал, как под покровом ночи (потому что венецианские шпионы уже «вели» Оздемира-пашу по всему Стамбулу и отслеживали каждый его шаг в городе) наместник и Кизляр-ага встречались с придворными купцами Хасеки Султан (Росколаны) и Валиде Султан и главой армянской купеческой гильдии Стамбула Ованесом Агаханом (Марцруни). Как он рассказал высоким гостям, что во всех городах Османской империи есть армянские торговые дворы, что основными проводниками товаров на Восток являются персидские армяне, которые имеют караван-сараи во всех крупных городах (Антиохия, Алеппо, Тир, Сидон, Бейрут, Александрия, Иерусалим, Дамаск, Багдад) и самый большой торговый караван-сарай Востока в персидском Исфахане, откуда товары расходятся по всем землям: на Север, на Юг и на Восток – в Индию и дальше. Что на всех торговых путях на Восток армянский язык – один из основных языков общения для всех купцов, поэтому расширить торговлю с купцами других народов для Ованеса Агахана не составит никакого труда. И как полученная информация стала решающим аргументом для высоких гостей, чтобы развивать торговлю кофе на Восток, а не в Европу.

Ехали домой уже больше месяца. Жаркие, безводные и каменистые пейзажи Киликии и Антиохии сменились лесистыми пейзажами Леванта. Вдали появились могучие ливанские кедры и засинела узкая полоска Аг-Дениз – Белого моря (турецк. – Средиземного моря). Подул легкий спасительный морской бриз, что принесло наместнику успокоение и благостный настрой. Несмотря на жаркий день Оздемир-паша плотнее закутался в подбитый драгоценным мехом хилат (отсюда русское слово «халат»), подаренный ему самим султаном в знак величайшей милости и своего личного покровительства, который наместник не снимал с момента отъезда из столицы. Оздемир-паша в который уже раз с гордостью и умиротворением взглянул на вязь золотой вышивки на рукавах хилата, где было вышито имя Сулеймана I Великолепного и вспомнил завидущие и злобные глаза придворных лизоблюдов в тот момент, когда султан одаривал его этим хилатом. Наслаждение моментом своего триумфа вызывало у наместника приятное возбуждение и чередовалось с судорожными мыслями о ножах, которые дворцовые «доброхоты» готовы были без колебаний вонзить в его спину, будь у них такая возможность. Но он уже покидал столицу с победой, обзаведясь личным покровительством богоподобного владыки империи!

Хилат (халат) – подарок турецкого султана

Необычной конструкции повозка, которую подарили Оздемиру-паше венецианские купцы (за другую его услугу – предоставленное венецианцам право выкупать у йеменских купцов редчайшую амбру) имела необычные большие прозрачные стенки, позволявшие видеть всё вокруг (знаменитое венецианское стекло) и еще более прекрасные рессоры, создававшие мягкий ход и гасившие дорожную тряску, раскачивая ездоков, как в люльке. Под такие красивые пейзажи и благостное расположение духа, убаюканный дорожной качкой и разморенный южным солнцем Леванта Оздемир-паша впал в томное забытье и задремал… Но через мгновение он вздрогнул от сильной боли, пронзившей его сердце, проснулся и вспомнил, как всё начиналось… Резкая борозда морщины пролегла через весь его крепкий лоб, лицо потемнело от воспоминаний и превратилось в маску, рубленные черты лица обозначились еще резче, кисти рук невольно сжались в кулаки, а глаза заволокло пеленой совсем невеселых воспоминаний… Сколько отчаяния и безнадежных мыслей роилось в его голове всего-то пару лет назад…

И вот только тут начинается наша история, в результате которой турки теперь говорят: «Путь кофе в Турцию был освящен самим Аллахом!»

Вздрогнувший от сильной боли в сердце Оздемир-паша мысленно перенесся в 1551-й год, четвертый год его наместничества в Хиджазском вилайете, который не сулил ничего хорошего. Он должен был вербовать местных жителей в войска и отправлять их на завоевание восточной Африки, что у него не очень успешно получалось. За пределами больших и малых городов в Хиджазе османская власть была слабой (только Медина и Джидда имели постоянные гарнизоны) и где брать людей в этой Аравийской пустыне было совершенно непонятно… Сидел наш Оздемир-паша невесел, буйну голову повесив, но так ничего и не придумал. Тогда он решил помолиться – Аллах не оставит его своей милостью и наставит на путь истинный! И молился наместник истово! Все 10 последних дней Рамадана (месяц обязательного для мусульман поста).

Шел 929-й год от Хиджры (переселение пророка Мухаммеда из Мекки в Медину – начало летоисчисления в мусульманском мире). Наместник закончил вечерний намаз и вышел на балкон, чтобы взглянуть на шум под стенами его дворца. Там он увидел располагавшийся на ночлег караван паломников из Африки, пересекших Красное море и добравшихся до Хиджаза, чтобы затем отправиться в Мекку. И Оздемир-паша вздрогнул. Это был знак! Первый знак, который ему посылал Аллах для решения его проблем – Хадж! Оздемир-паша должен был отправиться в хадж! Уж в Мекке Аллах точно не оставит его своей милостью! Шел уже четвертый год, как он – наместник самой уважаемой (в религиозном плане) провинции, в чьи обязанности входило помогать караванам паломников, но за текущими делами он сам так и не собрался совершить хадж (паломничество, связанное с посещением Мекки, которое хоть раз в жизни должен совершить каждый правоверный мусульманин).

Сказано – сделано! И вот наш наместник совершает хадж. Вот он в Мекке совершает все положенные действия, молится, совершает полное омовение тела, облачился в особые одеяния и вошел в ихрам (особое состояние духовной чистоты паломника). Наступил «День Арафат» (предшествует празднику Курбан-байрам). В этот день участники Хаджа посещают гору Арафат возле Мекки и совершают намаз у ее подножия. Все паломники знают, что в этот день вознаграждение или кара мусульманам за благие или греховные поступки увеличивается многократно, поэтому верующие, взойдя на гору Арафат, беспрестанно молятся весь день до самого заката солнца. Так было и в тот памятный день. После намаза, когда пески на горизонте покрылись розовым покрывалом заката, а небо стало иссиня-черным одеялом, полным жемчужин-звезд, Оздемир-паша спускался с горы вместе с другими паломниками, как вдруг он услышал за спиной знакомый голос: «Да будет благословен Аллахом тот миг, когда на святой горе Арафат мои недостойные очи узрели наместника богоподобного султана и халифа всех правоверных – моего господина Оздемира-пашу!» Наместник удивленно остановился, не поверив своим ушам, медленно повернулся, но он уже по голосу говорившего понял, кто был за его спиной. Оздемир-паша оглянулся и вздрогнул. Перед ним стоял его старый знакомый – авторитетный йеменский купец Мухаммед Аль-Махди. Это был знак! Второй знак, который посылал ему Аллах!

С Мухаммедом Аль-Махди они познакомились еще в год приезда Оздемира-паши в Хиджаз. Тогда Аль-Махди пришел к нему, как водится, с поздравлениями и подарками, которые он преподнес новому наместнику от имени всех йеменских купцов. С тех пор, каждый раз, когда караван из Йемена приходил в Хиджаз, наместник принимал у себя Аль-Махди и его сыновей, как старых добрых знакомых. В этот раз, встретив Аль-Махди на горе Арафат, Оздемир-паша уже не сомневался, что это был еще один знак и что наместник движется в правильном направлении!

Торговцы кофе. Европейская гравюра (иллюстрация из открытых источников)

Встретившись в таком необычном месте и в таком необычном статусе, наместник и купец договорились встретиться в более привычной обстановке, но в этот раз Мухаммед Аль-Махди настоял на том, что примет наместника у себя в доме, поскольку раньше у йеменского купца не было такой возможности оказать честь столь высокому гостю (раньше купец всегда приходил в дом к наместнику). В непринужденной домашней обстановке старые друзья вели беседы на разные темы, и Аль-Махди посетовал наместнику, что кофе плохо продается турецким купцам потому, что турки не умеют правильно его готовить, из-за чего спрос на кофе, хоть и есть, но он не столь велик, как рассчитывали йеменцы. При этом Аль-Махди собственноручно готовил кофейный напиток для наместника, а Оздемир-паша внимательно и с удивлением наблюдал за действиями хозяина дома.

Дело в том, что хоть турки и были знакомы с кофе, но особой популярностью он не пользовался, потому что употребляли его все по-разному. Одни по старинке давили кофейные зерна и смешивали их с животным жиром и молоком. Из получившейся массы делали шарики и использовали их в течение дня для поддержания сил. Другие пробовали извлекать из ягод зерна, высушивали и потом варили их как напиток, пытаясь экспериментировать с не всегда понятной рецептурой.

В процессе беседы в доме йеменского купца наместник увидел совсем иной способ употребления кофе – Аль-Махди из кофейных зерен готовил какой-то необычный, но совершенно волшебный напиток! Сначала купец обжарил зерна и по всему дому разнесся тот сладостный и чарующий аромат, который Оздемир-паша почувствовал сразу, войдя в дом купца. Потом Аль-Махди начал в ступке измельчать поджаренные зерна в мелкий порошок, после чего он достал необычный маленький медный сосуд с длинным изогнутым носом (далла). Купец засыпал туда получившийся порошок и залил его водой, чего наместник совсем не ожидал! В конце всего действа купец поставил даллу на песок, насыпанный в жаровню, под которой на протяжении всего разговора горел огонь, раскаляя песок. Когда черная жидкость в далле вспенилась, Аль-Махди разлил ее по тонким полупрозрачным чашам, вырезанным, как показалось наместнику, из редких камней, что привозили из далекой страны Син-Син (по-арабски «Китай»). Но купец не спешил передавать чашу наместнику, он добавил в нее кардамон, анис и амбру, ароматы которых разливались по всей комнате, и только после этого передал чашу с напитком высокому гостю. Даже запах напитка говорил о его необычных свойствах, а когда Оздемир-паша сделал первый глоток из чаши… Он понял, что это – знак! Третий знак, который Аллах посылал ему с небес!

В этот самый момент Оздемир-паша уже знал, что ему надо делать. План мгновенно сложился у него в голове. Наместник продолжал пить, наслаждаясь напитком и беседой со старым другом. И в процессе этой встречи он не переставал мысленно благодарить Аллаха за наставления, ниспосланные ему в Мекке!

Весь следующий год Оздемир-паша провел в заботах и хлопотах, готовясь к поездке в Стамбул. Он встретился с ливанскими купцами, которые вели торговлю египетским хлопком и договорился с ними о пошиве в ливанских ткацких мастерских необычного товара – «кемер памук-бэз» (kemer pamuk-bez) – матерчатый пояс из хлопка. Для подстраховки ливанских купцов (и во избежание непредвиденных сложностей) Оздемир-паша написал письмо египетскому наместнику с просьбой взять под свое покровительство ливанцев.

На следующий год наместник снова совершил Хадж в Мекку. Только теперь он не ограничился религиозными действиями, а встретился с шейхами Мекки и Медины и получил от них письма для муфтиев Стамбула.

С Мухаммедом Аль-Махди, чьи караваны проходили через земли Хиджазского вилайета, он уже «был в доле», поскольку договорился с ними еще во время той их памятной встречи в Мекке. И всё это время наместник учился готовить кофе, оттачивая мастерство в каждом элементе этого действа, чтобы «не ударить в грязь лицом» перед султаном.

Для реализации задуманного Оздемиром-пашой грандиозного плана требовалось получить в Стамбуле и согласие султана на изменение планов, и деньги на военную кампанию по завоеванию Йемена и хорошо бы воинов заполучить бесплатно! И весной 1553 г. Оздемир-паша выехал со своим караваном в сторону османской столицы. Командировка в Стамбул началась!.. Ну, а что было дальше, вы, уважаемый читатель, уже знаете из прочитанного выше.

Осенью 931 года Хиджры (1553 г.), возвращаясь из Стамбула домой, Оздемир-паша думал о том, что теперь осталось только успешно завершить военную кампанию…

Через полгода в Хиджаз прибудут войска и часть корпуса янычар. А еще через полгода Йемен – богатейший торговый центр Аравии и главный центр кофейного промысла, будет захвачен войсками турецкого султана и все кофейные плантации перейдут под контроль Стамбула. Через пару-тройку лет Оздемир-паша станет одним из богатейших людей империи, а сама Османская империя, научившись новой рецептуре кофеварения и обеспечив себя зернами кофе, получит на целое столетие мировую монополию на производство и продажу кофе, который станет одной из важнейших статей османского экспорта.

Вот так, один скромный наместник одной далекой османской провинции был наставлен Аллахом на великие свершения, в основе которых лежал кофе. Так что турки имеют полное право говорить: «Путь кофе в Турцию был освящен самим Аллахом!»

***********************

В те времена этот напиток еще называли «каффа» (по древнему названию провинции в Эфиопии). Да и само слово «кофе» происходит от турецкого «kahvesi» – усовершенствованной версии арабского «qahwah» – «настой, мешающий заснуть», обозначающее напиток из забродившей пульпы кофейных ягод. А полное название напитка – «qahwat al-bun», что буквально означало «вино из бобов». Поэтому в Османской империи поначалу настороженно относились к этому напитку, поскольку употребление вина не одобрялось Кораном. Но после той памятной «promotion party» для муфтиев Стамбула, на которой Оздемир-паша смог всем доказать, что кофе – это не вино, все религиозные предубеждения для распространения кофе в Османской империи были преодолены. Турки «унифицировали» разные названия одних и тех же зерен: «qahwah» и «каффа», и вскоре название сменилось на более привычное для нас «caffe» или «cafe». Это – третья версия происхождения названия волшебного напитка.

Ученые знатоки ислама и духовные лица также полюбили кофе и в своих проповедях объявили о разрешении потребления кофе. Например, один из самых авторитетных религиозных лидеров Османской империи эпохи правления Мурата III Бостанзаде Мехмет Эфенди в 1590-х годах даже написал поэтическую фетву в защиту кофе. Османский историк Ибрагим Эфенди Печеви (венгр по национальности) пишет в этой связи следующее: «Проповедники и муфтии стали говорить о том, что негрешно пить кофе. Не осталось ученых, визирей и представителей знати, которые бы не пили кофе. Даже некоторые визири открывали свои кофейни и сдавали их в аренду за несколько золотых монет».

Задолго до вышеописанных событий, еще в 1475 г. в Стамбуле в портовом квартале Тахтакале открылась первая скромная кофейная лавка «Кива Хан» (Kiva Han), в которой иногда торговали кофе, привезенным из Эфиопии (нерегулярные поставки) и в которой почти всегда был кофе из Йемена (регулярные поставки).

До возникновения кофеен в Османской империи было не так много заведений, где люди могли бы собраться, просто пообщаться или поговорить об общественных делах. Встретиться можно было и в мечети или на базаре, но там вряд ли проведешь долгую и мирную беседу. Таверны были не для правоверных мусульман, а вот кофейни стали вполне подходящим местом. То, как в них готовили кофе – медленно заваривали в специальном кофейнике в течение 30 минут, а затем подавали в чашах, наполненных до краев, такой обжигающе горячий, что напиток можно было пить только маленькими глотками – располагало посетителей к долгим посиделкам и возможности говорить обо всем.

Первые кофейни отличались роскошной обстановкой. Там были дорогие диваны, слуги, богато одетые посетители, красивая посуда, в том числе медные и серебряные подносы для подачи кофе и сладостей. Открытые окна расширяли пространство, давая возможность прохожим с улицы обмениваться приветствиями с посетителями кофейни. Прислуга разносила кальяны и подносы со сладостями и новыми чашками кофе. Надо сказать, что увлечение кофе дало толчок развитию многих ремесел в Турции. В частности, выросло производство подносов и другой медной, серебряной и золотой кухонной утвари.

Вильям Генри Бартлетт. Кофейня в Стамбуле

В самом же Стамбуле первая публичная кофейня была открыта только в 1554 г. И называлась она «Мактаб Аль Ирфан», что в переводе означало «Круг (вроде сообщества) мыслителей». Если поначалу первая кофейня была просто местом для принятия чашки бодрящего напитка, то очень скоро все изменилось. Получилось заведение, где мужчины общались, играли в нарды и шахматы, танцевали и пели, где могли встретиться и обменяться последними новостями торговцы, ремесленники, чиновники, солдаты. Такое «общественное место» стало очень популярным и, как следствие, кофейни получили широкое распространение. Люди собирались не только для праздных бесед развлечений. Там проворачивались огромные торговые сделки, которые влияли на всю Османскую империю. Добавьте сюда поэтов и музыкантов, которые находили под крышами кофеен место, где они могли творить без угрозы религиозного осуждения. Когда в 1555 г. сирийский купец по имени Шамс привез кофейные зерна в Константинополь, он с удивлением обнаружил в городе уже несколько десятков больших кофеен: «Днем и ночью они были полны. И даже бедняки выпрашивали деньги на улице, лишь бы пойти и выпить кофе».

Затем кофейни начали посещать и люди с другими интересами. Они говорили о политике, выдвигали идеи о справедливости и против деспотичной власти султана. Кофейни были новым общественным пространством, которое устраняло классовые разграничения и настраивало людей на политические разговоры об устройстве страны, политике правительства и султана. Власти были озабоченны сохранением социального порядка и стабильности, поэтому они ясно дали понять, что им неприятны публичные выступления в кофейнях, независимо от того, кто там говорит – поэт, проповедник или художник.

Многие кофейни, открывшиеся в Османской империи, были ориентированы на обслуживание своих районов. Они были недорогими и доступными для всех слоев общества. Потом появились кофейни, ориентированные на представителей цехов и профессиональных гильдий, таких как торговые, ремесленные и др. Некоторые заведения специально на своих вывесках размещали знак, что здесь собираются только янычары. Существовали также кофейни для курильщиков кальяна, кофейни для публичных рассказчиков, а также кофейни для ашигов (ашугов) – народных поэтов и музыкантов. В XVII веке количество кофеен значительно увеличилось, известно, что во время правления султана Мурада III их количество было более 600. Османские кофейни стали социальными учреждениями, где можно было встретиться со знакомыми и приятно пообщаться за чашечкой горячего кофе. Именно в кофейнях стала организовываться новая форма сатирической, политической и социальной критики под названием «Театр теней», где куклы Карагёз и Хадживат в своих выступлениях отражали насущные проблемы общества. У кофеен даже был свой религиозный покровитель – шейх Шазели. Вплоть до XIX в. на всех стамбульских кофейнях была табличка с надписью: «Наша кофейня каждое утро открывается с бисмиллахом. Его святейшество Шейх Шазели – наш покровитель».

Турецкий кофе обычно готовил профессиональный работник кофейни по имени «кахведжи уста». Вскоре многие из таких «уста» открыли свои собственные кофейни. Улица, на которой стояла кофейня, была «слышна по запаху» кофе задолго до того, как на ней оказывался путник или прохожий. Этот волшебный запах свежемолотых обжаренных зерен всегда безошибочно приводил любого человека в нужное место. По свидетельству английского путешественника Джорджа Сандиса: «…турецкие мужчины проводили в кофейнях целые дни, прихлебывая маленькими глотками горячий и черный, как уголь, напиток, который называли «коффа» и вкус которого был не похож ни на что, известное англичанину».