Текст книги "Хризалида. Стихотворения"

«Смертельно раненный зверек…»

 
Смертельно раненный зверек
В моей груди живет и бьется.
Снует и вдоль, и поперек
По клетке и на волю рвется.
 
 
Ему дают еду, питье,
Погладят иногда по шерсти,
А он скулит все про свое —
Что кто-то запер двери смерти.
 

12 ноября 1922

Сергиев Посад

«Она нежна, она добра…»

Н.

 
Она нежна, она добра[109]109
  «Она нежна, она добра…». Н. – Н.Д. Шаховская-Шик.


[Закрыть],
Мне Богом данная сестра.
Она, как первый снег, чиста
И, как дитя, душой проста.
 
 
Но стало сердцу страшно с ней,
Как в подземелье, полном змей,
Как будто мировое зло
Ко мне вослед за ней пришло.
 
 
И стала с ней и я не я,
А подколодная змея,
С раздавленными позвонками
И яд струящими зубами.
 

10 ноября 1923

«Рабы – как ветхо это слово…»

 
Рабы – как ветхо это слово.
Христу рабами нужно ль быть?
И не любовью ли сыновней
Его мы призваны любить?
 
 
И говорить, открывши душу,
Не рабьим – детским языком:
«Прости, приди, склонись, послушай —
Как горько жить в дому Твоем».
 

16 ноября 1923

Сергиев Посад

«Безнадежность – высшая надежда…»

Безнадежность, – не есть ли

высшая надежда?

Л. Шестов

 
Безнадежность – высшая надежда.
Так сказал когда-то мне мой друг.
Смутным знаньем это знал и прежде
Мой в пустыне искушенный дух.
 
 
И теперь, избрать себе не смея
Из надежд излюбленных людских
Ни одной, он жаждет, пламенея,
Вод испить из родников живых.
 

16 ноября 1923

Сергиев Посад

«Могла бы тайным заклинаньем…»

Брату Николаю

 
Могла бы тайным заклинаньем[110]110
  Брату Николаю («Могла бы тайным заклинаньем…»). Николай Григорьевич Малахиев (1880–1919/1920) – родной брат М.-М. См. о нем: Бессарабова. Дневник. (По ук.)


[Закрыть]
Твой дух из ночи я воззвать,
Но разлюбила я гаданье
И разучилась волхвовать.
 
 
Все нити жизней, что держала
Я странной волею судеб,
Душа однажды разорвала,
Поняв, что путь мой нищ и слеп.
 
 
И всех, кто мог идти за мною
Лишь в слепоту и нищету,
Я увела бы за собою.
И вновь отвергла я тщету.
 
 
И лишь молитвенным касаньем,
Бесправным, робким, чуть живым,
Тебя ищу я там, за гранью,
Где образ твой исчез, как дым.
 

7 февраля 1924

Сергиев Посад

«Был вечер, полный чарованья…»

Е.Г. Лундбергу

 
Был вечер, полный чарованья[111]111
  «Был вечер, полный чарованья...». Второе стихотворение диптиха, обращенного к писателю и литературному критику Евгению Германовичу Лундбергу (1887–1965). В 1920–1924 он жил в Берлине, где организовал издательство «Скифы», берлинский отдел Госиздата и Гостехиздата. Друг юности М.-М. (15 ноября 1923 г. О. Бессарабова записала в дненике: «Вавочка <…> ждет из Берлина Евг. Герм. Лундберга, а через него – литературного заработка» – Бессарабова. Дневник. С. 569). См. о нем: Чанцев A.B. Лундберг // Русские писатели. Т. 3. С. 412–413. В дневнике М.-М. пишет о Лундберге: «Были две летние ночи на берегу Днепра, когда он до зари пылко и красноречиво склонял меня на самоубийство (я переживала тогда крушение надежд узколичного порядка). И другой раз он добыл для меня запечатанный тюбик с цианистым калием “на всякий случай”. Я возила его с собой по свету, пока не затеряла – не помню, в каком городе» (27 января 1944 г.).


[Закрыть]
Луны, скользившей в облаках.
И заколдованным сияньем
В пустынных отмели песках
 
 
Чертили черных сосен тени
Крутого берега края,
И было всё, как сновиденье:
Луна и отмель, ты и я.
 
 
И говорил ты, что не надо
Мне больше в этом мире жить.
И умереть была я рада,
И обещал ты мне служить
 
 
От жизни к смерти, мной любимой,
Надежным, бережным мостом.
. . . . . . . .
Но смерть прошла в те годы мимо,
И всё живем мы да живем.
 

10 февраля 1924

Сергиев Посад

СЕРГЕЮШКЕ[112]112
  Сергеюшке («Поломан якорь Сергеютка – Сергей Михайлович Шик (р. 1922), старший сын М.В. Шика и Н.В. Шаховской-Шик. Как и его мать (Шаховская-Шик Н.Д. Рассказы о детях // Альфа и Омега. 1997. № 3(14), электрон, публ.: http://aliom.orthodoxy.ru/arch/014/014-shik.htm), М.-М. о его первых годах жизни оставила «материнский» дневник.


[Закрыть]

«Ни-ни» – нельзя. «Бо-бо» – больно.

«Га-га» – уйти далеко.

«Ай-ай» – катастрофа.

Из лексикона Си-Сергеюшки

 
Поломан якорь,
Погасли огни.
Но не надо плакать.
Ни-ни.
 
 
Бороться нет силы
С всесильной судьбой.
Так надо, чтоб было
Бо-бо.
 
 
И роптать не надо,
Жизнь недолга.
И сердце радо
Га-га.
 
 
Но душа трепещет,
Что грех через край,
В ней шумит и плещет
Ай-ай.
 

7 марта 1924

Москва

«Седой старик и юноша навеки…»

Юрию Завадскому

 
Седой старик и юноша навеки[113]113
  «Седой старик и юноша навеки…». Завадский Юрий Александрович (1894–1977) – актер и режиссер. В 1924 г. – актер Московского художественного театра. Знакомство с М.-М. произошло, видимо, через Е.В. Шик, посещавшую студию Вахтангова. Мистагог – в Греции жрец, посвящавший в таинства во время мистерий. Завадский с начала 1920-х гг. был масоном достаточно высокой степени; в сентябре 1930 г. арестован и благодаря хлопотам К.С. Станиславского в октябре этого же года отпущен. Следствие выявило его организационную роль в деятельности розенкрейцерских союзов «Орден Света» и «Храм искусств» (см.: Орден российских тамплиеров. Документы 1930–1944 гг. T. II. Публ., вступ. ст., коммент. и указ. А.Л. Никитина. М., 2003. С. 8, 55–60 и др., по ук.).


[Закрыть],
И мотылек, и тайный мистагог.
Полярный круг и огневые реки,
Крылатый, пересечь ты мог.
 
 
Но близок вход в подземную пещеру.
Таков уж путь. Его не избежать.
Но где любовь, где жертвенная вера?
Без них во тьме дороги не сыскать.
 
 
Дрожит крыло, привыкшее к полету.
Его не нужно. Молот и кирка.
Урочная подземная работа
Мистериарха ждет и мотылька.
 

7 апреля 1924

Москва

«Не подарю тебе стиха…»

Лису

 
Не подарю тебе стиха[114]114
  «Не подарю тебе стиха…». В Долгих Прудах (ныне подмосковный город Долгопрудный) О. Бессарабова работала учительницей.


[Закрыть],
Любимая сестра,
Душа нема, душа глуха,
Хоть жизни боль остра.
 
 
И что сейчас я говорю —
Совсем, совсем не стих,
Стиха тебе не подарю,
Как было в днях былых.
 
 
Но постою, но помолчу
С тобой, в твоей стране.
Душа с душой, плечо к плечу.
И легче станет мне.
 

17 мая 1924

Долгие Пруды

«Из-под шляпы странно высокой…»

С.А. Сидорову

 
Из-под шляпы странно высокой[115]115
  «Из-под шляпы странно высокой…». Сидоров Сергей Алексеевич (1895–1937) – друг Шика, священник, близкий к П. А. Флоренскому. Младший брат искусствоведа A.A. Сидорова. Расстрелян в Бутове. См. о нем: Сидоров С.А. Записки священника Сергия Сидорова: С приложением его жизнеописания, сост. дочерью, B.C. Бобринской. М., 1999. Сохранился листок из письма М.-М. 26 февраля 1928 г. к неизвестному корреспонденту: «Знали ли Вы или нет от Ольги [Бессарабовой. – Т.Н.] про одного из моих Сергиевских друзей, кот<орый> выслан отсюда на 3 года? О. Сергий. Молодой – и 30 лет нету. Серафически-красивый – тонок, высок – прекрасные руки, аметистовые глаза, черные кудри. Интересно пишет мемуары (с высшим образованием). И – обрушились одно за другим последние годы испытания на него. Год тому назад потерял он любимого старшего сына Киру – 4-х лет. Попал в тюрьму, кот<ор>ую пережил, по своей хрупкости, впечатлительности, тяжело, до психического расстройства. Полюбил Женю [Бирукову. – Т.Н.], “как одна безумная душа поэта еще любить осуждена”. Об этом с Женей не надо касаться. Это – и ей больно. Лишился обожавших его прихожан в Сергиеве и оторван ото всех друзей, от меня, в том числе. Пятое, последнее, – умерла на днях мать – приемная – тетка, заменявшая мать, нежный, преданный, горячо его любивший друг, советчик и моральная поддержка» (МЦ. КП 4680/290).


[Закрыть]
Прозрачных очей аметист
Глядит на мир издалека,
Лучист, и суров, и чист.
 
 
Непокорный локон черный
Иконно тонкой рукой
Отводя, с тропинки горной
Он смотрит ввысь с тоской.
 
 
И видит за гранью мира
Чертога Отчего свет.
И грустит, что для горнего пира
У земли одеяния нет.
 

31 июля 1924

Киев

БЕСПЛОДНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

 
Лик пустынный Иоанна,
Крест в его руке худой
И громовый к покаянью
Зов в пустыне огневой
 
 
В свете розовой лампады
Претворился у меня
В знак покоя, и отрады,
И уютного огня.
 
 
Для того ль пророк в пустыне
Зной и жажду выносил,
Чтоб его иконой ныне
Чей-то дом украшен был?
 

23 ноября 1924

Сергиев Посад

«Цикламена бабочки застыли на столе…»

А.К. Тарасовой

 
Цикламена бабочки застыли на столе[116]116
  «Цикламена бабочки застыли на столе…». А.К. Тарасова, уехавшая с первым мужем, А.П. Кузьминым, офицером царской армии, во время гражданской войны из России, приняла участие в гастрольных спектаклях МХАТа и по настоятельной просьбе Станиславского в 1924 г. вернулась в Россию. Роль Дездемоны в мхатовском спектакле Тарасова сыграла через шесть лет после этого стихотворения, в 1930 г. См. комментарий к стих. «Частоколы высоки…».


[Закрыть].
Под алым одеялом Алла
Спит в темно-синей утра мгле.
И снятся ей Венеции каналы,
И мавр возлюбленный с нахмуренным челом,
И роковой платок, и песня Дездемоны.
Но в коридоре крик: «Беги за кипятком!» —
И ярый топот ног ее из грезы сонной
В советскую действительность влекут.
И уж обводит ясными очами
Она свой тесный каземат-приют:
Вот чемоданы, ставшие столами,
Вот пол измызганный, вот чайник с кипятком,
Тюфяк, под ним два бревнушка хромые.
 
 
. . . . . . . .
Венеция и мавр – всё оказалось сном.
Я – Алла Кузьмина. Я дома. Я в России.
 

12 декабря 1924

Москва

ПАМЯТИ РИВЬЕРСКИХ ДНЕЙ[117]117
  Памяти Ривьерских дней («В золоте мимозы нежной…»). Анатолий Васильевич Луначарский (1875–1933) – писатель, общественный и политический деятель. В 1895 г. М.-М. и A.B. Луначарский встретились на юге Франции, между ними возник кратковременный роман («целовались три раза»). Сохранились обращенные к нему ранние (слабые) стихи Мирович 1895 г. О нем же рассказывают несколько страничек ее позднейших дневников. Бордигера – город на севере Италии (окрестные места рисовали И. Левитан, К. Моне). Виллефранч – Вильфранш-сюр-Мер – городок на Лазурном берегу во Франции.


[Закрыть]

А.В. Луначарскому

 
В золоте мимозы нежной
Солнце голубой страны.
Вздох ласкающий прибрежной
Моря теплого волны.
Мыс лазурного Антиба,
Апельсинные сады,
Альп далекие изгибы,
Алые гвоздик гряды,
Пальмы желтой Бордигеры,
Виллефранча глаз – маяк…
 
 
А в душе одни химеры.
Всё не то. И всё не так.
 

13 марта 1925

Москва

СЕСТРЕ[118]118
  Сестре («Ласточка высоко чертит круги…»). Обращено к А.Г. Малахиевой.


[Закрыть]

 
Ласточка высоко чертит круги
В голубом небесном серебре.
Сердце полно памятью о друге,
Об ушедшей в горний свет сестре.
 
 
Не на этом спит она кладбище,
Но, быть может, дорогая тень
Ласточкою ласковою ищет,
Чем меня утешить в этот день.
 
 
Вот она взвилась, всё выше, выше,
И пропала в облачных шатрах.
Стала в сердце боль от жизни тише,
Свеяла унынья прах.
 

12 июня 1925

«Звездной музыкой сияет…»

Н.Д.Ш.

 
Звездной музыкой сияет[119]119
  «Звездной музыкой сияет…», Н.Д.Ш. – Н. Д. Шаховская-Шик.


[Закрыть]
Предо мной твое лицо.
Не такой ли к нам слетает
Божий ангел пред концом,
Не такой ли лаской дышит
Лучезарный смерти взор?
. . . . . .
Всё нежней, всё тише, тише
За тобой созвездий хор.
 

13 октября 1925

Сергиев Посад

«Слабому, прекрасному, святому…»

М.В.Ш.

 
Слабому, прекрасному, святому[120]120
  «Слабому, прекрасному, святому…». М.В.Ш. – М. В. Шик. Феофания – историческая местность на территории Голосеевского района Киева с прекрасным ландшафтным парком, на территории которого расположен Свято-Пантелеймоновский собор. «После крещения [М.В.Шика летом 1918 г. – Т. Н.] прямо из церкви мы ушли пешком в загородный монастырь Феофанию, за восемь верст от города. Мы шли лесом, и казалось, что мы одни в лесу, одни во всем мире, и только Бог смотрит на нас и вслушивается в то, что делается в наших сердцах. Отец твой писал мне потом, что день этот – высшая по своей полноте и чистоте радость его жизни. И он, и я поняли в этот день, что любовь гораздо больше брака, неизмеримо шире пределов человеческой жизни, и богата такими возможностями в духовном мире, какие открывают человеку двери бессмертия <…> На нас падала изумрудная тень дубовой листвы – и до этого утра и после него не было того значения в зеленом цвете, какое открылось в этой листве» (М.-М. «О твоем отце». Семейный архив Шиков и Шаховских).


[Закрыть],
В небе ангелу, а на земле – рабу,
Темную преодолев судьбу,
Уходя к простору голубому,
Завещаю помнить обо мне
Только час прощенья и прощания
 
 
В изумрудной сени Феофании.
Остальное было всё – во сне.
 

13 октября 1925

Сергиев Посад

«Смущает бес…»

Сергеюшке

 
Смущает бес[121]121
  «Смущает бес…». Сергеюшка – С.М. Шик. Первые шесть строк стихотворения записаны в дневнике 12 декабря 1953 г. с переменой глагола в шестой строке: «уйти» вместо «спастись».


[Закрыть]
То гневом, то гордыней,
То жаждою чудес,
То вереницей длинной
Воспоминаний, мрачных и больных.
Куда спастись от них?
. . . . . .
 
 
Вдруг свежий, как апрель,
Серебряный за дверью голосок,
И нежен, как свирель,
И трепетно высок —
«Михайлович» пришел,
Трехлетний мой сосед,
И тут же речь повел,
Еще не сняв берет,
О том, что за холмом
Он видел водопады,
Что он преодолел
Великие преграды:
Ручей и грязь,
Рогатого козла,
Высокий перелаз…
И Луша с ним была:
Вдвоем чрез водопад
Они перемахнули,
Не замочивши ног!..
. . . . . .
 
 
Сидит Сергей на стуле,
Как Олимпийский бог,
И жизни юной нимб
Над бронзою волос
Сияньем золотым
Мне строит к Жизни мост.
 
 
И от напева райского свирели
Все искушенья бесов отлетели.
 

13 октября 1925

Сергиев Посад

«В горниле тяжких испытаний…»

Шуре Залесской

Такова жизнь, таковы ступени ее

восхождения.

Е. Гуро

 
В горниле тяжких испытаний[122]122
  «В горниле тяжких испытаний…». Шура Залесская – родственница (сестра?) подруги О.В. Бессарабовой, Нины Залесской. Возможно, это Залесская Александра Яковлевна (1895 —?), 09.01.1938 арестована в Петрозаводске как член семьи изменника родины. Приговор: 8 лет ИТЛ, в Карлаг. Освобождена 12.11.1945. Источник: Книга памяти «Узницы АЛЖИРа». Эпиграф из книги: Гуро Е. Шарманка. СПб., 1909. С. 74. Контекст цитаты: «…любить дорогое, незаменимое, так любить, так бояться его потерять, так бояться, столько лет, что чувствовать облегчение потеряв и, просыпаясь после кошмара, где бился, безнадежно защищая, спасая, думать облегченно. Да ведь я уже потерял! и возврат, и борьба, только сон. Так растет жизнь, таковы ступени ее восхождений…».


[Закрыть],
Когда в застенке мы живем,
И день, и ночь в огне страданья,
И уж конца ему не ждем,
 
 
Куется золото святое
Во тьме сердечных рудников,
И раздробляется судьбою
Над сердцем каменный покров.
 
 
И станет ясно и безбольно
Оно во тьме земной гореть,
Когда великой муки дольней
Сумеет таинство стерпеть.
 

22 февраля 1926

ЗАКЛИНАНИЕ

 
Дрова переложены в клетку,
Их строгого лада не тронь.
Подложим сосновую ветку,
Работай, работай, огонь.
 
 
И вправо и влево кидайся,
Взлетай, расстилайся, расти,
Гори, моя жизнь, разгорайся
И в пламень меня обрати.
 

11 марта 1926

«Задрожала тень узорная…»

С. Есенину

 
Задрожала тень узорная
Над водой склоненных ив.
Всколыхнулась гладь озерная,
Свод небесный раздробив.
 
 
Подожди одно мгновение —
Нерушим небесный свод:
Это зыблет отражения
Над водою ветров лёт.
 

1 апреля 1926

Москва

ЛИЛИНА КОМНАТА[123]123
  Лилина комната («Длинноногим птицам…»). Лиля – Елена Владимировна Шик (Елагина; 1895–1931) – младшая сестра М.В. Шика, воспитанница М.-М., ученица Е.Б. Вахтангова, актриса. Уехала из Москвы в Ленинград, где работала театральным педагогом. П.Г. Антокольский вспоминал: «В Москве ей не повезло – нет пристанища в театре <…> мы подружились с Лилей, вспоминали мансуровские времена, Завадского; когда-то она должна была играть Королеву-мать в моей “Инфанте”, вспоминали Блока и Марину [Цветаеву. – Т.Н.] <…> не пройдет и года, и Лиля заболеет ужасной формой менингита и после тяжких страданий умрет» (Антокольский П.Г. Далеко это было где-то: Стихи. Пьесы. Автобиографическая повесть. М., 2010. С. 333 и др. по указ.). Сандро Боттичелли (1445–1510) – итальянский художник. Какая именно его картина, изображающая Богоматерь с младенцем, имеется в виду, уточнить трудно. Миссис Сидонс – картина английского живописца Т. Гейнсборо, портрет английской актрисы Сары Сиддонс (1755–1831). Сергиевец – т. е. М.-М., приехавшая из Сергиева (так в 1920-е годы назывался Сергиев Посад). Последнее стихотворение сохранилось не полностью, к нему сделана приписка О. Бессарабовой: «Не позволила переписать».


[Закрыть]

 
Длинноногим птицам
В редких кустах
Свобода не снится,
Обуял их страх.
 
 
Рыже-бурые дали,
Коричневый лог…
Ах, удел твой печален,
Журавль, и убог.
 
 
Никуда из плисовой
Рамки панно
Тебя не выплеснет
Жизни вино.
 

 
Статуэтка. Мальчик крáдет
Виноград.
Ну, конечно, винограду
Всякий рад.
 
 
Но торговка не дозволит
Красть ее добро:
Поплатился мальчик больно
Встрепанным вихром.
 

 
Мать с Младенцем Боттичелли,
Четки белые из Рима, —
Все над кружевом постели
Уцелело нерушимо.
 
 
Только розовое тело,
Кос ореховых каскад
Спать далеко улетели
В Ленинград.
 

 
Стройный образ миссис Сидонс
Зеркало хранит.
Но пред ним в углу твоем
Сергиевец спит.
 

2 апреля 1926

Москва

«Отчего китайские птицы…»

Е.С. Готовцевой

 
Отчего китайские птицы[124]124
  «Отчего китайские птицы…». Евгения Сергеевна Готовцева (урожд. Смирнова; 1889-?) – двоюродная племянница К.С. Станиславского, жена артиста МХАТ В.В. Готовцева.


[Закрыть]
У тебя живут по стенам?
Что в цветистом их облике снится
Твоим золотистым глазам?
 
 
Экзотичное их оперение,
В мелких холмиках радужный край,
Мелкоцветное веток цветение —
Весь китайский игрушечный рай —
 
 
Что тебе до него, погруженной
В тот глубокий, трагический мир,
Где улыбка царит Джиоконды,
Где судьбу вопрошает Шекспир?
 
 
Впрочем – думать об этом не надо.
И сквозь птичек китайских твоих
Мне видна золотая лампада
В самоцветных камнях дорогих.
 

6 июня 1926

Москва

«Как лебедя пустынный крик…»

С.А. Сидорову

 
Как лебедя пустынный крик[125]125
  «Как лебедя пустынный крик…». О С.А. Сидорове см. комментарий к стихотворению «Из-под шляпы странно высокой…».


[Закрыть],
Твой голос в ночь мою проник,
И, в тихий мой упав затон,
Услышан был и понят он…
 
 
И зазвенели камыши
В ночной тиши моей души,
И в черном зеркале воды
Отзывно дрогнул лик звезды,
Светила дальних тех миров,
Откуда лебедь шлет мне зов.
 

5 декабря 1926, ночь

Москва

«Порог священный Магомета…»

А.В. Коваленскому

 
Порог священный Магомета[126]126
  «Порог священный Магомета… «. Александр Викторович Коваленский (1897–1965) – поэт, переводчик, муж А.Ф. Добровой; троюродный брат A.A. Блока, старший друг Д. Андреева. См. о нем: Штейнер Е. Об A. B. Коваленском // Зеркало. 2011. № 37, 38; http://magazines.russ.ru/ zerkalo/2011/37/11 sh.html.


[Закрыть],
Года служения Христа,
Весна духовного расцвета
И дольней жизни полнота
 
 
В кристалле радостном сегодня
Стоцветной радугой горят,
И солнцем творческой свободы
Твой глетчерный лучится взгляд.
 
 
Что он провидит в отдаленьи
Тебе отсчитанных годов?
Земной ли славы сновиденья
Или путей надзвездных зов?
 
 
Почтим напутственным приветом
Того, чей путь пролег меж нас,
Ребенка, мага и поэта:
«Попутных ветров! Многи лета!
Созвездий светлых! В добрый час!»
 

8 декабря 1927

Москва

ПАМЯТИ ФЕДОРА СОЛОГУБА[127]127
  Памяти Федора Сологуба («Светило бледно-золотое…»). Федор Сологуб (Федор Кузьмич Тетерников; 17 февраля (1 марта) 1863 – 5 декабря 1927). Земля Ойле и звезда Майр – из стихотворного цикла Сологуба об «ином мире» «Звезда Майр», 1904. В одной из рецензий М.-М. писала: «Нельзя тому, для кого погасли звезды, не выдумывать свою “Звезду Майр”» (Русская мысль. 1909. № 10. С. 327). «Навьи чары» – первоначальное название его романа-трилогии (1905–1914), в позднейшей публикации названного «Творимая легенда». Сологуб был одним из любимых поэтов М.-М.: она говорила о нем в 1909 г. с Л.H. Толстым, рецензировала (позволяя себе и критические замечания) в 1910 г. его драмы «Победа смерти» и «Дар мудрых пчел» (Русская мысль. № 9) и «кошмарную выдумку» «Путь в Дамаск» (Там же. № 6), цитировала его стихотворение «Если б хотел я любить…» (в рецензии о Бодлере – РМ, № 9), писала в статье «О смерти в современной поэзии» (Заветы. 1912. Кн. VII. Октябрь). В дневнике 1950 г. полностью процитировала стихотворение Сологуба «Предметы предметного мира…».


[Закрыть]

 
Светило бледно-золотое
Мерцает мертвенно во мгле
Над леса угольной чертою,
И снится мне земля Ойле.
 
 
Твоя земля, изгнанник мира,
Печальных Навьих чар поэт,
Чья заколдованная лира
Меня будила с ранних лет,
 
 
Сквозь увядание и тленье,
И злых страстей бесовский пир,
Чаруя сладостным виденьем
Земли Ойле, звезды Маир.
 

29 декабря 1927

Хотьково-Софрино

В ОПУСТЕЛОЙ ДЕТСКОЙ[128]128
  В опустелой детской («Грустно мячик одинокий…»). Стихотворение написано в разлуке: Н.М. Шаховская-Шик вместе с пятилетним Сергеюшкой (С.М. Шиком) навещала в это время сосланного в Казахстан М.В. Шика.


[Закрыть]

Сергеюшке

 
Грустно мячик одинокий
Дремлет на полу.
Мальчик, мальчик мой далекий,
Где ты, мой шалун?
 
 
Вот вагоны из катушек,
Поезд, паровоз,
Сколько сломанных игрушек!
Ах, не надо слез.
 
 
Тут безногая лошадка,
Там бесхвостый кот.
Клочья порванной тетрадки,
Сказок переплет.
 
 
Сиротливо книжный шкафчик
Жмется в уголок,
Как и я, родной мой мальчик,
Пуст и одинок.
 

7 августа 1928

Сергиев Посад

«В черном платке, с ногой забинтованной…»

 
В черном платке, с ногой забинтованной[129]129
  «В черном платке, с ногой забинтованной...». Автограф – в письме М.-М. к ее подруге З.А. Денисьевской (МЦ. КП 4680/169).


[Закрыть],
В теплых калошах по саду бреду.
Свет голубой, мне давно обетованный,
Горняя свежесть и ясность в саду.
 
 
Недуги рушат приют мой ветшающий,
Рухнет, быть может, назавтра мой дом.
Кружится голубь в лазури сияющей,
На землю падает лист за листом.
 

28 сентября 1928

Сергиев Посад

«Желтый лист на тонкой ветке…»

 
Желтый лист на тонкой ветке —
Золотая колыбель,
В ней ребенок огнецветный,
Чье прозвание – Капель.
 
 
Покачается малютка
В колыбели золотой
От рождения минутку
И смешается с землей.
 

8 ноября 1928

Сергиев Посад

«Строгий и печальный взгляд…»

Валерии З<атеплинской>

 
Строгий и печальный взгляд[130]130
  «Строгий и печальный взгляд…». Валерия Станиславовна Затеплинская (1896 или 1897–1959) – подруга О. Бессарабовой. Ее муж, В.К. Затеплинский, трижды был арестован и большую часть жизни провел в ссылках и лагерях.


[Закрыть]
По-советски стриженой мадонны
Затаил привычной скорби яд.
Меч не вынут из груди пронзенной.
 
 
Точно страшно вынуть этот меч.
Точно скучно, если боль уйдет.
И решило сердце – боль сберечь
Оттого, что радости не ждет.
 
 
А вдали, в нагорной вышине,
Уж в цвету оливы и платаны.
Вести шлют в долины о весне,
Полные надежны несказанной.
 

10 ноября 1928

«Когда схватит горло клещами…»

 
Когда схватит горло клещами
И стиснет клещи палач,
Не рвись у него под руками,
Не моли о пощаде, не плачь.
 
 
Затворись в голубую келью,
Куда ему входа нет,
И боль раскаленная тела
Претворится в прохладу и свет.
 

13 ноября 1928

«Ужасное слово “массы”…»

 
Ужасное слово «массы»[131]131
  «Ужасное слово “массы”…». «Людмила Васильевна сказала мне сегодня: “Если бы вы были моложе, я уверена, что вы были бы в числе энтузиастов строительства новой жизни”. Я благодарна ей, что она подслушала мою тоску о работе. Да, я работала бы “для масс”, втайне заменяя слова “массы”, “коллектив” словами “братья, человек, человечество”» (из дневника М.-М.).


[Закрыть].
Алмазный звук – «человек».
Племена, народы и классы
Алмазный звук рассек,
 
 
Когда завершилась тайна
И в косном мире возник
Сорвавший покровы Майи,
Носящий имя Лик.
 

13 ноября 1928

«Бессонной долгой ночью…»

 
Бессонной долгой ночью,
Когда слушаешь так напряженно
Докучные совести мысли
И стоны в глухих подземельях
Своих, заточенных в темницу
Великих возможностей жизни.
 
 
Бессонной долгой ночью,
Вздыхая в тоске и томленьи,
Хотело бы сердце покинуть
Навеки привычные стены,
И тех, кем оно любимо,
И всё, что здесь полюбило.
 
 
Сума и посох дорожный. Пустыня.
Молчание. Звезды.
Возврат к чистоте первозданной
Очам, в темноте открытым,
Предносится в смутном мечтаньи.
 
 
И рядом нежданно другое
Теснится в пределе сознанья
Прибоем властным и грозным:
Застенки. Замученных жизней
Глухие призывные вопли,
Во тьме затаенное горе
И слезы тоски безысходной.
 
 
Утраты, отчаянье, гибель —
По струнам натянуты туго.
От жизней, сокрытых во мраке,
От ближних, и близких, и дальних,
От всех, кто живет на земле.
. . . . . . .
О нет, не звездáм, не пустыне,
Не снам красоты первозданной —
Придется мне душу отныне
Отдать мировому страданью.
 

17 ноября 1928

«По привычке протянула руку…»

 
По привычке протянула руку.
Вот она – знакомая тетрадь…
Но в душе такая лень и скука,
Что не знаю, как, с чего начать.
 
 
Скука, лень, еще куда ни шло бы,
Но под ними смутно вижу я
Душные подпольные трущобы,
Где живет тоска небытия.
 
 
«Нет» всему, что имя жизни носит.
«Да» – безликой, безымянной тьме.
И скелет безглазый и курносый —
Бес унынья – кроется во мне.
 

23 ноября 1928

ИЗ ЦИКЛА «МАТЕРИ»

 
Кружечка. Сода. Рука терпеливая[132]132
  «Кружечка. Сода. Рука терпеливая…». Стихотворения этого цикла посвящены умершей в декабре 1928 г. матери М.-М., В.Ф. Мирович. Всю оставшуюся жизнь М.-М. корила себя за «многолетнюю привычку скупости душевных проявлений» в сторону матери. Карсельские свечи – от имени швейцарского изобретателя Б.Г. Карселя, усовершенствовавшего конструкцию масляных ламп. Упоминаемый в стихотворении подсвечник был подарен Варваре Федоровне Мирович ее матерью.


[Закрыть]
Долго искала ее поутру.
Сердце сжималось любовью тоскливою:
«Что как без дочери к ночи умру?»
 
 
«Голос недобрый. Больная. Сердитая.
Знаю, что в тягость ей это житье.
Женская доля ее непокрытая.
Господи, призри на немощь ее».
 
 
Синий кувшинчик. Купелью последнею
Был он для слепеньких ветхих очей.
Тут же подсвечника башенка медная,
Бабушкин дар для карсельских свечей.
 
 
Тикает маятник-страж над могилою,
Счетчик ночей одиноких и дней.
. . . . . . . .
Жить и при жизни тебя приучила я
Молча, как в царстве теней.
 

[январь 1929]

 
Ой, матушка, солнце садится.
Родимая, ночка идет.
До утра душа истомится,
Как птаха в морской перелет.
 
 
Завидят касатки в тумане
Поутру Кощеев дворец
На острове там, на Буяне,
Где встал над тобой голубец.
 
 
Ой, дайте, касатки, мне крылья
В Кощеево царство слетать.
Там в клети подземной забили
Гвоздями родимую мать.
 

28 января 1929

Сергиев Посад

 
Разломать бы Кощееву горницу,
Раскатать бы ее по доскам.
Там родимую нашу затворницу
Он связал по ногам и рукам.
 
 
Вереи оборвать бы железные,
Разметать бы покров земляной.
Встань, родимая, встань, болезная,
Сядь на солнышке рядом со мной.
 
 
Ты ломай – не ломай ее горницу,
Стой над нею хоть тысячу лет —
Не промолвит она, не ворохнется,
Не проглянет на белый свет.
 

29 января 1929

Сергиев Посад

 
Под навесом хмурой хвои
Спит угрюмый лес.
Давит крышкой гробовою
Низкий свод небес.
 
 
Разлилась тоска глухая
В мокнущих полях.
Неуютно отдыхает
Здесь твой бедный прах.
 
 
Не поможет больше печка,
Треск сосновых дров
И скупой любви словечко
Меж недобрых слов.
 

12 апреля 1930

Сергиево

 
Ты ко мне приходила, родимая,
В неразгаданном сне.
Вся в слезах, твое имя твердила я,
Вся в слезах, улыбалась ты мне.
 
 
И к груди твоей тесно прижалась я,
Как в младенчества дни.
Ты шепнула: больное, усталое
Мое дитятко, с миром усни.
 
 
День прошел, но живого свидания
Не отвеялся след.
И острее печаль привыкания,
Что под солнцем тебя уже нет.
 

25 октября 1931

Москва

ЗВЕЗДНОМУ ДРУГУ[133]133
  Звездному другу («Ненастные упали тени…»). Обращено к М.В. Шику.


[Закрыть]

 
Ненастные упали тени.
Но я тебя люблю
И звездный облик твой забвенью
Не уступлю.
 
 
Несвязанной и разной жизнью
Отныне будем жить.
Но с голубой твоей отчизной
Не рву я нить.
 
 
И будут суждены нам встречи
В коротких вещих снах,
Слиянья вечного предтечи
В других мирах.
 

30 июня 1929

«Рыбак Андрей сказал сурово…»

 
Рыбак Андрей сказал сурово:[134]134
  «Рыбак Андрей сказал сурово…». Байдуже – безразлично, всё равно (укр.); хмара – туча (укр.). Посадки – место дачи семьи Тарасовых на Днепре недалеко от Триполья, где М.-М. провела часть лета 1929 г. вместе с семьей Тарасовых и Д. Андреевым.


[Закрыть]
«И вам работать час пришел»,
Когда помчался дачник снова
Играть в любимый волей-бол.
 
 
Отцы семейств, матроны-дамы,
Подростки, барышни в цвету
С остервенением упрямо
Мяч отбивают на лету.
 
 
Рыбак Андрей на поздний ужин
С недобрым поглядом идет.
Бурчит: «Панам, ма-будь, байдуже,
Какая хмара повстает.
 
 
Опять припасы дорожают,
Ни хлеба нету им, ни дров,
Они ж играют да играют,
Пока не скосят им голов».
 

28 июля 1929

Посадки

«В комарином звоне гулком…»

Дане Андрееву

 
В комарином звоне гулком[135]135
  «В комарином звоне гулком…». Даня Андреев – Д.Л. Андреев. Five о’clock (анг.) – традиционное время чаепития (пять часов).


[Закрыть]
Даня спит и видит сон:
Принесла торговка булки,
Сливки, масло и лимон.
 
 
Сон отраден и прекрасен.
Будет чудный five o’clock.
Пробуждение ужасно —
Пусты стол и кошелек.
 
 
Нет торговки, нет и булки,
Пышет зноем печки жар.
И гудит победно-гулко
На носу его комар.
 

8 августа 1929

Посадки

«Уж провела Кассиопея…»

 
Уж провела Кассиопея[136]136
  «Уж провела Кассиопея…». Стихотворение обращено к Д. Андрееву. Кассиопея – созвездие северного полушария, главные звезды которого напоминают букву W; звезда Альдебарана – ярчайшая звезда в созвездии Тельца; мать Блаженного Августина – св. Моника (ок. 332–387), помогла ему отступиться от манихейства: глубоко изучила философию и богословие и смогла объяснить Августину его затруднения. Зная Д. Андреева с детских лет, М.-М. повлияла на его духовный строй и, в частности, увлечение индийской философией.


[Закрыть]
Над соснами свою дугу.
Уж третьи петухи пропели,
Костры погасли на лугу.
 
 
Уже звезда Альдебарана
Алмазом встала голубым
Из предрассветного тумана,
А мы с тобою всё не спим.
 
 
Живую нить беседы нашей,
Забыв о времени, прядем
И встречи нам сужденной чашу
С доверчивым вниманьем пьем.
 
 
Так мать святого Августина
На эти звездные края
С тревогою за душу сына
Глядела, как сегодня я.
 

17 августа 1929, 3 ч. утра

Посадки

КИЕВУ[137]137
  Киеву («Прощай, красавец безобразный…»). Евбаз (еврейский базар) – толкучий рынок на старой Галицкой площади (сейчас на его месте площадь Победы) в Киеве. Ср.: «Киевляне же, надо отдать им справедливость, газет не читают, находясь в твердой уверенности, что там заключается “обман”. Но так как человек без информации немыслим на земном шаре, им приходится получать сведения с Евбаза, где старушки вынуждены продавать канделябры» (М.А. Булгаков).


[Закрыть]

 
Прощай, красавец безобразный,
В грязи, в отребьях и в пыли,
И в смраде душного Евбаза,
Где наши встречи протекли.
 
 
Твое чесночное дыханье,
Твой липкий пот, твой дикий зной,
Речей гортанных колготанье
Толпы, с младенчества родной,
 
 
Легко простить мне за волшебный
Монастырей старинных блеск
На сини италийской неба,
За вольных волн Днепровских плеск,
 
 
За радужный в пыли базаров
Гвоздик и роз твоих узор,
За ночи звездной лучезарность
И за любовь моих сестер.
 

27 августа 1929

Брянск-Москва

«Душа полна рыданий затаенных…»

Е.Г. Л<ундбер>гу

 
Душа полна рыданий затаенных[138]138
  «Душа полна рыданий затаенных…», О Е. Лундберге см. выше, комментарий к стихотворению «Был вечер, полный чарованья…».


[Закрыть].
О чем они – сумею ли сказать?
Так в юности бывает у влюбленных,
Так в старости, быть может, плачет мать,
 
 
Когда навек утраченного сына
В предсмертный час увидит пред собой,
Так бьется сердце путника в пустыне,
Вдали узревшего оазис голубой.
 
 
Со дна морей волна воспоминаний
Нахлынула гребнём жемчужно-серых вод,
И кажется, вот-вот
Плотину зыбких граней
Минувшее прорвет.
 

13 октября 1929

Москва

«Говорит мне тетка Пелагея…»

 
Говорит мне тетка Пелагея:[139]139
  «Говорит мне тетка Пелагея…», Томилино – станция на Казанской железной дороге. С конца 1928 г. семья М.В. Шика стала жить в деревне Хлыстово, близ станция Томилино. Маша, Сережа – дети М.В. Шика и Н.Д. Шаховской-Шик. Тетка Пелагея – соседка Шиков в Томилино.


[Закрыть]
Вам у нас неплохо помирать:
Обрядить как следует сумеем,
Даром будут петь и отпевать.
 
 
В чистой горнице под образа положим,
Матушка приедет с Псалтырем,
Будут плакать Маша и Сережа,
Попадья придет со всем домком.
 
 
Всё по чину православно справим,
До околицы проводим на плечах,
Напечем потом блинов на славу
И помянем в вежливых речах.
 
 
На песках могилу вмиг вскопают.
Дешево могильщики возьмут.
А потом, когда земля оттает,
Может, крест поставит кто-нибудь.
 

26 декабря 1929

Томилино

«Предел сужденных испытаний…»

 
Предел сужденных испытаний
От сердца смертного сокрыт.
Готовься к новому страданью,
Лишь только старое сгорит.
 
 
Зато в твоей свободной власти
Отныне царственно приять
Удел страдания как счастья
И посвященья благодать.
 

30 декабря 1929

ДЕТСКОЕ

 
Жемчугами и алмазами
Дед-Мороз окно покрыл
И серебряными сказами
Сердце мне заворожил.
 
 
За окном село убогое,
Но его не видно мне.
Жизнь алмазною дорогою
Мне сверкнула на окне.
 
 
Вот и сани. И бубенчики
Переливы завели —
Это вы, мои младенчики,
В гости к бабушке пришли.
 

14 января 1930

«Нет на земле прозрачнее эфира…»

Посв. памяти С.П. М<ансуро>ва

 
Нет на земле прозрачнее эфира[140]140
  «Нет на земле прозрачнее эфира…». Мансуров Сергей Павлович (1890 – 2 марта 1929) – церковный историк, священник. Вместе с Флоренским работал в Комиссии по охране Троице-Сергиевой лавры, ведал лаврской библиотекой. В 1920–1924 гг. был трижды арестован. См. о нем: Бессарабова. Дневник. (По ук.) Верея – город в Наро-Фоминском районе Московской области. В 12 км. от Вереи расположен Дубровский женский монастырь, где в 1926–1928 гг. служил о. Сергий Мансуров. Весной 1928 г. в связи с обострением туберкулеза он оставил службу и переехал в Верею, где умер и похоронен.


[Закрыть],
Чем голубое небо Вереи.
Из глубины хрустального потира
Впиваю горнего причастия струи.
 
 
И в каждой блестке утреннего света
На серебре обтаявших снегов
Сияют мне бессмертия обеты
И смерти зов.
 

19 марта 1930

Верея

«Взамен погибших упований…»

Нат. Дм. Шаховской-Шик

 
Взамен погибших упований,
Взамен невоплотимых снов
Уже спустило к нам молчанье
Свой исцеляющий покров.
 
 
В безмолвье искреннем и дружном
С тобой мне путь свершать легко
И хорошо, что слов не нужно
И что идти недалеко.
 

14 мая 1930

Томилино

«Бродит бездомный котенок…»

 
Бродит бездомный котенок,
Куда ни приткнется – бьют,
Бестолковым мяуканьем тонким
Призывает тепло и уют.
 
 
Но в обширном кругу мирозданья
(Не постигнуть мне – отчего)
Ни убежища, ни питания
Не хватило на долю его.
 

17 мая 1930

Томилино

«О, друг мой, у меня ослепшие глаза…»

Л.В. П<олян>ской

 
О, друг мой, у меня ослепшие глаза[141]141
  «О, друг мой, у меня ослепшие глаза…». Полянская Леля – родственница М.-М. по материнской линии. См. упоминания о ней в кн.: Бессарабова. Дневник. По ук. Погост – поселок в Московской области, недалеко от Егорьевского шоссе.


[Закрыть]
И пеленой завешен чуткий слух,
И нем язык, и нечем рассказать,
Как оскудел мой дух.
 
 
И если у души в ослепнувших глазах
Блеснет тебе нежданной искрой свет,
Знай, это жгучая трепещет в них слеза
О том, что света нет.
 

10 июня 1930

Погост

«Сухостоя, бурелома…»

 
Сухостоя, бурелома[142]142
  «Сухостоя, бурелома…». Это и два следующих стихотворения – первые в безымянном цикле, состоящем из пяти стихотворений.


[Закрыть]
Мало ль в свежести лесной?
Но и смертная истома
Дышит жизни глубиной.
 
 
Буреломы, сухостои
Пеплом падших сил своих
Божьей мудростью святою
Станут пищей трав живых.
 
 
О, ничто, никто не сгинет,
И сухое былие,
Проведя сквозь пламень, примет
Бог во царствие свое.
 

17 июня 1930

Погост