Текст книги "Что нас ждет после смерти? Или История одной любви"

– Я попала в аварию. Я и сейчас все еще в коме.

– В коме?!

– Да, в клинике, которую создал для меня отец.

– Как интересно!

– Да, очень. А хочешь на это посмотреть?

– А можно?

– Не знаю, наверно, можно. Да здесь и нет никого, кто бы запретил нам это сделать. Я очень часто так делаю. Хочешь пойти со мной?

– Конечно, хочу!

– Тогда пойдем!

Взгляд на мир Яви

Альберт, взяв Эстель за руку, пережил то же самое чувство, которое он испытал, когда держал ее руку во сне. Тогда, в его удивительном сне, они летали. И сейчас они действительно полетели. Их полет был стремительным, но невероятно приятным. Прошло какое-то мгновение, и все вокруг изменилось. И вот они уже в большом многоэтажном здании. На первом этаже при входе – охрана, но молодых людей никто не заметил.

– Как это странно: мы видим людей, а они нас нет. Что бы сделать такое, чтобы подшутить над охранником…

И Альберт попытался провернуть турникет на проходной. Турникет завертелся, хотя никого из людей вокруг не было. Охранник стал удивленно оглядываться вокруг и побледнел, не увидев никого. Молодые люди рассмеялись, как маленькие дети, и продолжали идти. Не удержавшись от того, чтобы еще раз испытать свое новое состояние, они пошалили в другом месте: сдвинули бумаги у секретаря так, что они разлетелись в разные стороны. А у девушки на ресепшен округлились глаза и волосы встали дыбом.

Войдя в палату, где лежала Эстель, они увидели картину, которая крайне удивила их обоих. У ее постели сидела мачеха Жаклин и держала девушку за руку. Одна слезинка, словно алмаз, скатилась по ее щеке. Женщина говорила, не зная, слышит ли ее Эстель или нет.

– Прости, прости меня, родная, за то, что я была к тебе так несправедлива. Вернись в наш дом. Верни то счастье, которое в нем было. Верни отцу своему жизнь. Он больше не хочет жить и работать. Дела его идут совсем не так хорошо, как прежде. Я поняла, причиной всему являюсь я. Если бы я вела себя иначе, мы бы с тобой обязательно подружились, и я бы смогла полюбить тебя как родную дочь. Ведь ты такая славная девочка! Прости меня, пожалуйста, глупую. Я сделала бы все, только бы ты вернулась. И женщина, разрыдавшись, вышла из комнаты.

– Давай понаблюдаем за ней, – с любопытством предложил Альберт.

– Давай, – с радостью согласилась Эстель. Она поверить не могла тому, что только что услышала. И как же она была счастлива в эту минуту и благодарна тибетскому монаху, который помог ей и понять свою мачеху, и простить.

А Жаклин, выйдя из помещения, пошла в парк, недалеко от клиники. В парке на одной из скамеек она увидела женщину, которая спала сидя. А рядом с ней – девочку лет пяти. Светлый цвет кожи ребенка говорил о том, что она метиска, женщина же была чистокровная цыганка. И женщина и ребенок были очень грязные и неопрятно одетые.

Жаклин, наверное, не смогла бы и со временем объяснить, почему она сделала шаг вперед и спросила у ребенка, хочет ли тот есть? Девочка была явно голодна. В эту минуту цыганка открыла глаза, и по ее заплетающейся речи Жаклин поняла – та пьяна.

– Чего уставилась? – грубо спросила женщина. – Не видела пьяную? Хотела бы я на тебя посмотреть, если бы у тебя случилось такое горе, как у меня! Нажралась бы, наверное, дорогущего коньяка. И лила бы слезы, сидя у каминчика. У меня нет камина! Нет дома, а теперь нет и мужа, которого я безумно любила и люблю до сих пор! Убили его по пьянке вчера! Да, и я сегодня напилась! Но напилась впервые в жизни! Я думала, что смогу залить, загасить ту боль, которая раздирает мне сердце, но ничего не получилось. И мне только хуже от выпитого… А тут еще эта девчонка! О, слушай, я смотрю она понравилась тебе. Хочешь, продам? Недорого! Не удивляйся, я не бесчувственная тварь, девчонка не моя, поэтому легко с ней расстанусь. Ее когда-то ребята из табора украли у одной дуры, которая поставила коляску на улице, а сама пошла круассанчиков купить. Круассанчиков-то купила, вернулась, а ребенка-то в коляске тю-тю – и нету. Ух и орала она тогда, волосы на себе драла. Городок небольшой был, все друг друга знали, говорят, она в дурку после этого попала. А мы зажили, организовались, еще двух детей постарше нашли и пошли народ дурачить. Недолгим счастье было. Ох, недолгим! Убили!!! Убили моего красавчика мужа!!! А он был для меня все: свет, тепло, надежда… – Женщина начала рыдать. – Так что незачем мне больше жить…

– Вы это серьезно?!

– Серьезнее не бывает, уехать хочу отсюда подальше, забыться поскорее, чтоб никого не видеть! Давай, сколько не жалко денег и забирай девчонку, пока я не передумала! Да, если хочешь знать, мы ее взяли в городке… что в двадцати километрах от Парижа. Захочешь, можешь поискать ее мать.

Шокированная Жаклин дрожащими руками открыла кошелек, там было около тысячи евро наличными.

– Этого достаточно? – едва слышно от волнения с пересохшим горлом спросила Жаклин.

– Достаточно! – ответила цыганка и вытащила из под множества юбок документ на ребенка, украденный вместе с сумкой матери.

– Забирай ее и катись отсюда!

Жаклин, еще не веря в происходящее, обратилась к девочке:

– Ты пойдешь со мной, милая?

– Да.

– Как зовут тебя?

– Лила.

Жаклин, побледнев, взяла за руку ребенка и пошла быстрыми шагами к месту, где ее ожидала машина.

Эстель была не просто удивлена, а потрясена увиденным и услышанным. Она даже не знала, что сказать. Видя ее состояние, ее растерянность, Альберт предложил последовать вслед за Жаклин и посмотреть, что будет дальше.

А та, сев в машину вместе с ребенком, поехала домой. Войдя в дом, она поручила Жозефине вымыть девочку, переодеть и привести в комнату хозяина. А сама поднялась к Филиппу. Он лежал в постели, обросший, вокруг валялись пустые пачки сигарет и горы окурков, множество бутылок полных и пустых стояли повсюду: на столе, на полу и даже на прикроватной тумбочке. Женщина, войдя в комнату, виновато присела на кушетке. Эстель же, увидев все это, бросилась к отцу. Но это было бесполезно: он не видел и не слышал ее, словно ее здесь не было. Сердце Эстель сжалось от боли, и она, забыв свое стеснение, склонила голову на груди Альберта и горько заплакала, ища поддержки:

– Альберт, что я наделала, что я натворила своим эгоизмом! Я погубила своего отца, это я во всем виновата. Альберт, что мне делать?! – в отчаянии кричала Эстель.

Альберт нежно обнял девушку за талию одной рукой, а другой, поглаживая ее волосы, успокаивал, словно дитя.

– Тебе нужно успокоиться, еще не все потеряно, все можно изменить и исправить. Я готов сделать все, ради того, чтобы ты была счастлива и улыбалась! Теперь мы вместе, а вдвоем, я уверен, мы преодолеем любые трудности. Доверься мне, и давай посмотрим, что будет дальше.

Как только Эстель успокоилась, они услышали голос Жаклин, но это была не та Жаклин, которую ребенком знала Эстель, даже голос ее звучал иначе – нежно и трепетно:

– Знаешь, дорогой, – сказала Жаклин мужу, – сегодня, когда я была у Эстель, мне кажется, впервые за все время, она меня слышала. А потом произошло то, что тебя очень сильно удивит.

И она рассказала о своей необычной встрече в парке.

Филипп, не ожидавший от жены подобного, впервые за долгое время после несчастья, случившегося с дочерью, выразил хоть какое-то чувство, кроме отрешенности – он был удивлен.

Вскоре маленькая девочка с блестящими кудряшками и чистым личиком вошла в комнату. Она боялась этого большого дома и с опаской осматривалась вокруг. Но, увидев знакомое лицо Жаклин, она немножко осмелела и, взяв женщину за руку, крепко ее сжала, словно боясь потерять.

– Вот, – сказала Жаклин, – это Лила.

– Я сейчас, – произнес Филипп и ушел в ванную комнату.

Оттуда он вернулся довольно быстро: умытый и гладко выбритый.

– С этим нужно что-то делать, и как можно скорей. Сейчас я позвоню адвокатам. И мы поедем к Эстель.

Филипп на ходу стал набирать номер юриста, и они все втроем направились к машине. Наши наблюдатели раньше них оказались в клинике, так как передвигались они гораздо быстрее – не на машине, а посредством мыслей.

Когда трое во главе с Филиппом вошли в палату Эстель, маленькая девочка первая задала вопрос:

– Это кто?

На что женщина ответила:

– Это твоя старшая сестренка. Она пока болеет, но думаю, скоро она поправится и будет тебя очень любить.

– Тогда я буду каждый день молиться и просить Бога, чтобы он вылечил ее. У меня никогда не было сестры, а я очень хотела ее иметь. И малышка, сложив ручки вместе, подняла их к груди и опустила головку – стала молиться. Слов молитвы никто не слышал, что, впрочем, совершенно не важно. Видно было, что это самая чистая и горячая молитва искреннего детского сердечка!

Жаклин и Филипп с умилением смотрели на нее. У обоих взрослых из глаз покатились слезы, а рядом с ними плакала и Эстель.

Вдруг Жаклин закричала:

– Филипп, Филипп, дорогой, посмотри, слезинка!

И действительно, по щеке лежащей в коме Эстель катилась одинокая слеза.

– Она нас слышит, понимаешь, она нас слышит! Она обязательно поправится!!! Девочка моя, – обратилась Жаклин к маленькой Лиле, взяла ее на руки и прижала к себе. – Радость моя, ты вернула в наш дом счастье. Я знаю, все происходит сейчас только потому, что ты появилась в нашей жизни.

В эту минуту женщина даже не подозревала, что все происходящее было связано с ней самой – это ее оттаявшее сердце заставило Эстель заплакать от радости и умиления.

А Эстель в эту минуту подошла к некогда нелюбимой мачехе и обняла ее вместе с девочкой, но, к сожалению, Жаклин ничего не почувствовала.

Альберт, видя, как огорчилась любимая, обнял ее и с нежностью произнес:

– Пойдем, нам пора завершить то, что мы с тобою начали. Здесь все будет хорошо, не беспокойся.

И в эту минуту Филипп словно услышал молодого человека, он подошел к дочери, взял ее руку и произнес:

– Прости меня, родная, прости!!! Мне было так трудно справиться с болью, но теперь у меня есть силы, есть надежда, и мы будем бороться. И я уверен, я чувствую это – ты скоро к нам вернешься!

Филипп тяжело вздохнул, словно ему не хватало воздуха и взялся за сердце. Из его глаз покатились слезы.

– Все, хватит! – сказал он сам себе. – Пора приходить в себя и приводить дела в порядок. Вдруг, действительно, Эстель скоро станет лучше? Что я скажу ей?

Он и не догадывался, что его дочь в это мгновение стояла рядом и поглаживала его по голове, пытаясь успокоить, словно маленького ребенка.

Мгновение спустя молодые люди оказались на улице. Чтобы немножко успокоить и развлечь Эстель, Альберт предложил ей посетить его дом, посмотреть, где он живет. Девушка согласилась. В считанные секунды они были уже в комнате Альберта. Повсюду были расставлены его портреты и фотографии. Когда они вышли из его комнаты, то обнаружили его изображения по всему дому: на стенах, на тумбочках, в нишах – везде был он, Альберт – то младенец с рассеянным взглядом, то улыбающийся трехлетний карапуз, то чумазый сорванец лет семи, то подросток, то юноша…

Поднявшись в спальню матери Альберта, они увидели картину, которая заставила сердца обоих сжаться от жалости и боли. Мать, согнувшись, словно старуха, с заплаканными глазами сидела в кресле, держа в руках фотографию сына. Она поглаживала ее, целовала, прижимала к груди, а сама еле слышно шептала: «Сыночек мой, родной мой! Ну что же случилось?! Когда же ты вернешься домой?! Я столько времени о тебе ничего не знаю. Я столько времени о тебе ничего не слышала. Наверное, я была плохой матерью, если ты оставил меня и уехал так далеко. Я так хочу, чтобы ты вернулся домой! Знаешь, я обещаю тебе, все будет иначе, я смогу понять тебя и принять тебя таким, какой ты есть. И не буду больше воспитывать тебя и читать тебе нотации. Прости меня, пожалуйста, сыночек, если сможешь… вернись домой…»

В эту минуту в комнату постучали. Дверь открылась, и в нее вошли два закадычных друга Альберта.

– Здравствуйте! Простите, пожалуйста, за внезапный визит. Мы пришли с новостями. Не переживайте, пожалуйста, сегодня мы подали запрос в международный розыск.

– Но я почему-то уверен, – сказал один из них, – что в Тибете нас обманули, сказав, что после отъезда группы и пропажи документов его никто не видел. Я думаю, он все-таки ушел в горы к монаху и скоро обязательно объявится. И я в самое ближайшее время вновь собираюсь поехать туда и попытаюсь попасть к монаху.

– Что это? Что здесь происходит? – с удивлением спросил Альберт у Эстель.

– Очевидно, твоим близким сообщили, что ты потерялся, поэтому твоя мама так грустит, поэтому везде расставлены твои фотографии.

– Что же делать?

Девушка попыталась его успокоить:

– Ты зря переживаешь. Когда я наблюдала за людьми, я видела, когда они поступают правильно, а когда неправильно. И я вижу, что здесь все идет по плану. Твой друг собирается ехать в Тибет к монаху, чтобы узнать, где ты. Он выбрал верный путь и верную дорогу, ведь ты действительно там. Узнав об этом, он сообщит твоим близким, и они перестанут беспокоиться.

Тогда Альберт, желая привлечь к себе внимание, подошел и сбросил свою фотографию в черной рамке со стола. В эту же минуту открылась дверь и в комнату вошел его отец.

Трое человек удивленно смотрели на упавшую фотографию, а отец смотрел на них.

– Ты представляешь, – бросилась ему на встречу мать, – мы сейчас с мальчиками разговаривали об Альберте, и вдруг его фотография упала со стола на пол, хотя мы все трое находились на приличном расстоянии от нее. Что это может быть?

– Если быть суеверным, – ответил мужчина, – то можно предположить, что вы втроем невольно призвали дух Альберта, и он тоже находится в этой комнате. А поскольку он жив, а иначе я и думать не могу, то он и сбросил на пол не понравившуюся ему фотографию.

Альберт радостно похлопал отца по плечу, и тот, словно почувствовав его прикосновение, обернулся, но не увидел никого. Тогда как можно более радостным голосом он произнес:

– Хватит вам грустить, мы обязательно найдем нашего мальчика. Такие как Альберт так просто из жизни не уходят. Поэтому пойдемте лучше пить чай, я, кстати, купил сегодня тот сорт молочного улуна, который любит наш сын. А еще хочу сказать вам, убежден в том, что Альберт будет не Альберт, если не преподнесет нам еще и сюрприз из этой поездки. Давайте наберемся терпения и будем ждать.

– Нет-нет, – ответили друзья. – Спасибо большое, но мы не можем остаться, мы заглянули только на минутку. Нам пора.

Альберт предложил Эстель последовать за друзьями, когда те, попрощавшись, вышли из дома его родителей.

– Как хорошо, – сказал один друг второму, – что мы ушли. Все-таки тягостно видеть его мать в таком состоянии. Надо же, что делает горе с людьми. Ведь когда-то ей было абсолютно все равно, что происходило с ее сыном, где он бывал и что делал.

– Да, действительно, – ответил другой. – Только теряя, мы начинаем понимать и ценить то, чем обладали.

Несмотря на позднее время, оба друга решили посидеть в одном из баров.

– Ты знаешь, мне его так не хватает.

– Мне тоже…

– Если бы сейчас Альберт был с нами, было бы так здорово! Наверное, мы познакомились бы вот с теми тремя красотками, сидящими у стойки бара. Альберт мог бы к ним подойти и заговорить. Как жаль, что его нет. Когда же закончится его путешествие?! Когда же он вернется домой?!

– Я тоже думал слетать вместе с тобой в Тибет, поискать его.

– Ты знаешь, я верю Альберту. Я знаю, нет, я уверен, я чувствую, с ним ничего не случилось, он восстановится и будет либо прежним Альбертом, либо другим, таким, которого мы можем даже не узнать, но я хочу лишь одного: не потерять нашего друга. Хочу, чтобы наша дружба не кончалась, чтобы мы с ним были всегда рядом.

– Да, я бы тоже этого хотел.

И тогда Альберт, подойдя к столу друзей, перевернул их стаканы с пивом, чтобы друзья почувствовали, что он находится рядом. Оба молодых человека вскочили, словно ошпаренные:

– Ты видел это?! Ты видел это?! Что это такое?

– Не знаю, но лучше нам с алкоголем завязать. Мы уже с тобой не мальчишки. Знаешь, надо завязывать и с той жизнью, которой мы жили: пьянки, тусовки, девушки – это все ребячество. Пора взрослеть и становиться настоящими мужчинами. Пора думать о семье, о детях, о будущем, а не жить одним днем, как животные. Даже растения, которые живут один день, или мотылек, который живет лишь несколько часов, не бывают бесполезными. А мы, люди, бесполезно проживаем свои дни.

Даже растения, которые живут один день, или мотылек, который живет лишь несколько часов, не бывают бесполезными. А мы, люди, бесполезно проживаем свои дни.

И два друга, рассчитавшись, покинули заведение с твердым намерением начать новую жизнь.

Альберт же взял Эстель за руку с еще большей нежностью, чем это было раньше.

Они полетели с ней вновь, но теперь уже на Небеса.

Миры Яви, Прави, Нави и Темное царство

Ступени мира Нави

Очутившись в саду, где они познакомились, оба почувствовали, что стали друг другу понятнее и роднее. Путешествие расширило границы восприятия друг друга, и молодые люди стали друг другу намного ближе, гораздо ближе, чем были до того момента, когда они начали свое путешествие.

– А знаешь, здесь есть красивая река. Я, правда, не смогла еще до нее дойти, но издали видела. В ней вода небесно-голубая, а по берегам растут цветы дивной красоты. Таких рек на Земле я никогда не встречала. Есть в ней что-то сказочное, завораживающее. Она словно манит к себе, а начинаешь к ней идти – забирает силы и не дает возможности двигаться вперед. Но, возможно, вдвоем у нас получится…

И только они развернулись, чтобы идти туда, где, по мнению Эстель, была река, как перед ними предстали два Ангела. Они словно появились из воздуха. А надо сказать, что разговор Эстель с Альбертом и все последующие разговоры в этом мире, с кем бы они ни встречались, происходили посредством мыслей.

Вот и сейчас они оба услышали вопрос:

– Вы далеко собрались?

– Мы хотели бы посмотреть ту реку, – робко произнесла Эстель.

– В свое время вы увидите ее, – услышали они в ответ от одного из Ангелов.

– Это Река Забвения, и без сопровождения к ней подходить нельзя. Это своего рода граница между вашим миром, где вы живете (он трехмерен и носит название Яви), и миром, в котором вы сейчас находитесь – миром Нави, миром Ангелов и душ людей, ушедших из вашего мира и не способных еще переправиться в иные миры – миры Прави. Этих миров очень много, а измерений в них еще больше, но туда попадают только души праведников и святых. Мы знаем, сколько в ваших головах вопросов, и постараемся на них ответить, но предупреждаем, вы получите только те ответы, которые вам позволено получить. Не ждите и не просите большего, чем мы можем вам рассказать. Если вы желаете знать, как все устроено, наберитесь терпения, не задавайте лишних вопросов и приготовьтесь внимательно слушать. Выслушав нас и поняв общую картину происходящего, вы сможете задать дополнительные вопросы. А ответим мы на них, опять же, если вам это будет позволено знать. Вы готовы?

– Да, готовы! – ответила Эстель.

– Конечно, готовы! – повторил за ней Альберт.

– Ну тогда наберитесь терпения: рассказ наш будет долгим, мы не только вам многое расскажем, но многое и покажем. Внимательно слушайте и запоминайте.

Итак, Река Забвения.

Река Забвения

Она отделяет не только ваш мир Яви от нашего мира Нави, но и отделяет в нашем мире Темное Царство от Светлого Царства, в котором вы сейчас находитесь. Светлое Царство и его уровни располагаются вверх от Реки Забвения, начиная от первого уровня к седьмому.

Река Забвения очень важна для новорожденных, которые идут на Землю. Душа новорожденного забывает почти все, чему ее учили. Она помнит лишь то, что ей необходимо помнить. Если бы душе оставляли память, она не смогла бы прожить в мире Яви с такими чувствами и эмоциями, с которыми вы там проживаете. Ведь если оставить каждому человеку знания, те, которые он получил здесь, жизнь на планете сразу потеряла бы смысл. А жизнь на Земле – это не что иное, как Восхождение по Золотому Пути.

Жизнь на Земле – это не что иное, как Восхождение по Золотому Пути.

Возвращаясь из вашего мира Яви, человек оставляет там свое тело и с собой забирает только два невидимых сосуда, в одном из которых собраны по капле его благие дела, а в другом – все неверные поступки. Взвешивается и тот и другой сосуд, и разница дает возможность душе человека либо подняться в Светлый мир Нави на определенный уровень, либо опуститься в мир Темного Царства также на определенный уровень. Даже несмотря на то, что человек может совершить один из тяжких грехов на земле, если он раскаялся, осознал и долгое время жил праведной жизнью, то он может попасть на один из уровней Светлого Царства.

Случается и по-другому: жил человек, преступлений не совершал, никого ничем не обидел, но был в постоянном недовольстве, унынии, раздражении, не проявил никакой любви ни к животным, ни к природе, ни к человеку – такой человек может попасть на самый низший уровень Темного Царства. Небесный мир не подвержен коррупции, и здесь нельзя договориться или «выплакать» себе лучшее место. Все происходит автоматически. Не успел ты и глазом моргнуть, и на сорок первый день после так называемой «смерти», ты уже в дамках: либо терпеливо ждешь, сожалея обо всем содеянном в жизни, либо наслаждаешься.

Поэтому нельзя сказать, что все убийцы попадают на первый уровень Темного Царства. Каждая душа индивидуальна, у каждой души бывают свои совершенно разные обстоятельства, и каждая получает свое.

Темное Царство находится не под Землей, как утверждают некоторые, а точно так же, как и мир Нави, в параллельном мире, только на несколько ступеней ниже Светлого мира Нави. Темное Царство и его уровни находятся вниз от Реки, начиная от седьмого уровня к первому.

Река Забвения не помогает забыть грехи, она преграждает путь человеку с грехами в мир Нави, пока он не очистится. Река Забвения – это нечто разделяющее мир Яви от мира Нави. То есть это грань, это черта. Многие остаются за Рекой Забвения, и в вашем мире очень часто вы можете слышать о так называемых полтергейстах, привидениях. Это те души, которые не смогли попасть даже в Темное Царство мира Нави. Настолько они были грешны. Это души грешников, заблудшие души. Им тяжелее всего. Лучше в Темном Царстве отбывать так называемое «наказание», чем находиться в пустоте между двух миров.

Хотя Темное Царство наказанием не назовешь, здесь никто никого не наказывает, здесь проходят определенные УРОКИ.

Чистилище для души

Темный Мир в Мире Нави проще можно назвать Чистилищем, в котором находятся души тех, кто должен будет опять вернуться в ваш мир. Пройдя урок очищения до седьмого уровня, душа будет способна преодолеть Реку Забвения и прийти на первый уровень светлого мира, где будет проходить уроки, необходимые ей для жизни на Земле.