Текст книги "Варвара и Золотая Баба"

Спортивные игры

Призы, которые получили менквы, были не последними. Сразу после награждения начался большой праздник по национальным видам спорта. В последние годы в этих соревнованиях принимали участие не только местные жители, но и представители многих городов России и зарубежья. Зрители устремились на большую поляну, где начались «спортивно-развлекательные соревнования».

Ягун-ики тихо подошел к Мирославу и шепнул ему на ухо.

– Я заявил всех твоих спортсменов. Выставляй их во всех видах, в которых захочешь. Вот программа, изучай!

На большой поляне начались разные конкурсы. Первым видом были прыжки через нарты. На траве по прямой линии на расстоянии около полутора метров друг от друга установили несколько десятков нарт. Молодые охотники выстроились в ряд и ждали сигнала большого барабана. Наконец, старый шаман начал равномерно постукивать по барабану, а спортсмены стали перепрыгивать через нарты. Не все сумели достигнуть финиша. Несколько участников зацепились за спинки нарт и упали прямо на оленьи шкуры, которыми были застланы повозки, чтобы избежать травм. Соревнования проходили с выбыванием. Участники, допустившие ошибку, снимались с соревнований. В следующем «запрыге» судья бил в барабан более быстро и участников стало еще меньше.

Двое менкв, которых Мирослав выставил на эти соревнования, вылетели быстро. Один перепрыгнул сразу через несколько нарт, а второй начал прыгать по нартам. Оба увидели перед собой красный флажок. Но эти ребята не расстроились, а весело смеялись. Мирославу даже не пришлось их успокаивать.

– Дома потренируемся, и обязательно победим в следующем году, ― мысленно сказал Мирославу один из менкв.

Зато Самар держался. Он прошел уже несколько этапов. Уже более сотни спортсменов закончили выступления, совершив ошибки. Только три участника остались перед последним, решающим этапом соревнований. Предстояло прыгать до тех пор, пока не останется только один победитель. Перед каждым спортсменом стояло по двадцать нарт в линию. Перепрыгнув все нарты, участники повернулись, и стали перепрыгивать нарты в обратном направлении. Удары в барабан стали совсем быстрыми. Один из участников присел на середине дистанции на нарты и поднял руку, признавая свое поражение.

– Хо-хо-хо! ― менквы азартно подбадривали Самара.

Было видно, как устали оба оставшихся участника. Ноги налились свинцом, и они с трудом поспевали за ударами барабана.

– Ах!

Самар споткнулся и упал на нарты. Его противник, не видя этого, продолжал прыгать. Буквально через двое нарт и он совершил ошибку. Уже падая, спортсмен увидел, что победил.

– Я его знаю, ― сказал Самар. ― Это хороший охотник за оленями. Мы с ним часто встречаемся зимой.

Менквы, как могли, успокаивали Самара.

– Не грусти, сейчас мы победим за тебя в новых конкурсах.

Следующим видом состязаний были перетягивания. Вышли участники, как на подбор одни богатыри. Юноши-менквы, выставленные Мирославом, даже не выделялись ростом среди них. А по весу многие превосходили лесных жителей.

Участники заходили в небольшой коридор. На шеи двух стоящих напротив друг друга мужчин набрасывался связанный кольцом ремень, и каждый спортсмен старался перетянуть другого. Победителем считался тот, кто первым выйдет за пределы коридора. В первом туре оба менква легко перетянули своих противников, не затратив на это никаких усилий.

А вот во втором туре выбыл один из менкв. Его противник взял хитростью. Увидев, что менкв сильно отклонился назад, он сделал быстрый шаг вперед. Менкв, потеряв равновесие, упал на спину, и его противник, не дав тому опомниться, потащил менква на свою территорию, не давая ему подняться.

– Разве так можно? ― спросил удивленный Мирослав.

– Да! В этой борьбе надо быть внимательным. ― Сказал Самар.

Мирослав подозвал второго менква по имени Пор и что-то объяснил. Тот понятливо закивал. И вот финал. Менкву противостоял огромный узкоглазый монгол. Вероятно, борец сумо, так как он был просто невероятных размеров.

Ремень, одетый монголу на шею, сразу потонул в складках его кожи. Судья дал сигнал, и борцы начали схватку. Несколько минут они стояли друг против друга без всякого движения. Казалось, борцы уснули. Только вздувшиеся вены и ноги, ушедшие почти по колено в песок, показывали, насколько серьезная идет борьба.

Зрители кричали, поддерживая борцов. Монгол сделал два небольших шага к своему барьеру и замер, тяжело дыша. Через несколько минут еще два шага. Пот ручейками тек по телу сумоиста.

– Если Пор продержится еще пару минут, то он победит, ― подсказал Мирославу опытный Ягун-ики. ― Только пусть пока не дергает ремень, и не тратит напрасно силы.

– Как хорошо, что с менквами можно общаться мысленно, ― прошептал Мирослав.

Он заметил, как менкв подмигнул одним глазом, поняв, что от него хотят. Еще несколько минут борцы стояли на месте. Монгол продолжал делать попытки перетянуть своего противника.

– Теперь можно дал сигнал Пору, ― решил Мирослав.

Пор едва заметно кивнул и сделал шаг назад. Тело сумоиста покачнулось.

– Давай! ― медленно переступая, Пор двинулся назад.

Сумоист, будто неживой, наклонился и упал носом вперед. Менкв протащил противника около метра и остановился. Оказалось, от напряжения монгол потерял сознание. Судья подбежал и снял ремни с противников. Затем поднял руку победителя. Выбившегося из сил монгола приводили в чувство несколько минут.

К счастью, тот скоро пришел в себя и подозвал менква к себе. Огромный монгол обнял противника, и что-то долго говорил ему по-монгольски. Менкв смущенно улыбался. Перевод Пору был не нужен, ведь он все понимал. А остальным переводчик пояснил, великий йокодзуна, действительно чемпион по борьбе сумо, проиграл первый раз в жизни. И он приглашает своего молодого противника в свою команду. Затем к победителю подвели мощного рысака. Пор гордо держал свою награду под уздцы.

Пока мужчины отдыхали, в борьбу вступили женщины. Они выясняли, кто из них самая ловкая и сильная. Женщинам пришлось перетягивать палочку. Две женщины садились на землю, упирались друг о друга ступнями и, вцепившись руками в палочку, тянули ее каждая к себе, пытаясь отобрать у соперницы.

После обеда в борьбу снова вступили мужчины. Для них начались состязания по прыжкам. Най помогла Мирославу выбрать прыгуна ― высокого легкого подростка.

– Мой брат у нас с дерева на дерево прыгает, словно белка. Его так и зовут Лангки. По-русски значит белка. Ему на нартах не повезло, силы не рассчитал. Но сейчас он всем покажет, как умеет прыгать, ― уверяла Най.

В прыжках спортсмены участвовали в двух видах. Первое соревнование напоминало прыжки в высоту. Между двумя шестами привязывалась кедровая шишка, до которой нужно было дотянуться. А внизу был установлен сынс-йив ― «дерево для прыганья». Это был своеобразный трамплин из пружинистой доски. Спортсмены должны были с нескольких шагов напрыгнуть на сынс-йив и, оттолкнувшись, дотянуться до кедровой шишки. Падать с высоты было не страшно: внизу лежали мягкие поролоновые маты.

– Этот трамплин привезли аж из Москвы. Там его заказывали. Только с виду доска, а на самом деле очень гибкий пластик. Хорошо сегодня ребятам. А я в юности на песок приземлялся, ― даже немного позавидовал Ягун-ики.

Шишку сразу привязали на высоте пять метров. Но было видно, собрались опытные участники. Все легко дотянулись до шишки. Лангки оттолкнулся и буквально врезался в шишку. Он с удивлением посмотрел на «полетную доску».

– Надо нам такую! ― восторженно сообщил он Най. ― Я бы тогда кедровые шишки с самого высокого кедра смог бы достать.

– Ты поосторожней, а то пролетишь мимо, ― подсказал ему Мирослав.

Шишка поднялась сразу на полметра, и участники сделали следующую попытку. Так постепенно она поднялась на высоту около восьми метров. Лангки как птица взмыл вверх и без видимого напряжения достал до шишки. Он и стал победителем.

Второй вид соревнований по прыжкам был «полетом в длину». Нужно было с разбегу, оттолкнувшись от трамплина, прыгнуть как можно дальше. Каждому участнику давалось по три попытки. Но уже в первой попытке Лангки улетел далеко за прыжковую яму. У судей даже не хватило готовой разметки, чтобы сразу замерить его прыжок. Только через несколько минут судьи объявили результат: 16 метров и 30 сантиметров . Результаты остальных участников были не более 10 метров . Причем у большинства участников желание перепрыгнуть Лангки пропало. Один за другим они снимались с соревнований. Лангки рвался еще совершить прыжок с чудесной доски, но Мирослав его остановил.

– Для твоих прыжков еще не приготовили яму для приземления. Опасно! Но ты итак уже победитель. Ягун-ики, нельзя ли Лангки в качестве приза подарить этот трамплин? ― попросил Мирослав. ― Он будет счастлив.

– Сейчас договорюсь. Он же все наши рекорды побил. Я думаю, возражений не будет. Пусть тренируется.

– Най, а кто у нас будет кидать топор? ― спросил Мирослав.

– Нехос. Он у нас лучше всех бросает. Тяжелой палкой любого гуся на лету собьет, как бы высоко и далеко тот не летел.

Далеко вылетали топоры из рук спортсменов. Около ста метров.

– Да. На наших обычных стадионах такой опасный вид соревнований проводить нельзя, топор в трибуну со зрителями врежется! ― покачал головой Мирослав.

Нехос разбежался, затем прошелся колесом и броском через себя выбросил топор вперед. Было видно, тот улетел далеко за флажки лучших результатов спортсменов. Зрители ахнули. Судьи цепочкой пошли в тундру, разыскивая улетевший снаряд, но так его и не нашли.

– Нехос, еще разок! Но не так далеко. А то твой результат не засчитают, рассмеялся Мирослав.

– Я в пол силы!

– В четверть.

Нехос снова прошелся колесом и бросил новый топор.

– 155 метров ! ― намерили судьи.

Затем в борьбу вступили самые сильные люди. Им предстояло толкнуть огромную каменную глыбу ногой. Мирослав посмотрел на свою команду:

– Пор, ты отдохнул? Будешь камни ногой кидать?

– Попробую. Я знаю этот вид. Мы у себя частенько так балуемся.

На ровную площадку вышло около двадцати силачей. А судьи уже выкатывали несколько тяжеленных камней. Каждый весил около пятидесяти килограммов. Судьи внимательно их осмотрели, взвесили и выбрали три глыбы наиболее близких по весу и форме.

А спортсмены обматывали ноги кусками оленьей кожи. После жеребьевки метатели подходили к снарядам, подсовывали ногу и старались поддеть и подальше толкнуть тяжеленный каменный мяч. У самых сильных глыба улетала на пять-шесть метров. Старики, сидевшие вокруг, одобрительно хлопали. Варвара, стоявшая рядом с ними, слышала, как они вспоминают соревнования, в которых участвовали сами. По их рассказам выходило, что камни улетали за семь метров.

Наступила очередь Пора. Молодой менкв напрягся и резко вытолкнул ногой камень. Тот подлетел высоко вверх и приземлился за отметками. Судьи удивленно переглянулись и бросились вручную замерять попытку Пора. Девять метров и восемьдесят сантиметров. Такой фантастический результат был встречен овацией публики.

Свою вторую попытку некоторые участники даже не стали выполнять, понимая, результат Пора им превысить не удастся. А Пору даже удалось превысить свой рекорд.

– Десять метров тридцать сантиметров! ― громко крикнул судья.

Тут же менкв получил свою награду ― великолепный японский приемник-проигрыватель с комплектом лазерных дисков. Менкв долго недоуменно разглядывал серебристый овальный ящичек. Мирослав улыбнулся, надел на голову Пору наушники, всунул в отверстие лазерный диск и нажал кнопку. Пор долго наслаждался своим призом. Затем стал демонстрировать проигрыватель своим сородичам.

– Можно так! ― Мирослав нажал несколько кнопок, и красивая мелодия громко зазвучала для всех.

Менквы радовались, как дети.

– Здорово! Отнесем приемник в наш дом, ― воскликнула Най. ― Пусть отец порадуется.

– Только вам надо батарейками запастись. Чтобы он работал у вас всю зиму, ― предупредил Мирослав.

Варвара подняла руку.

– Я тоже хочу!

Мирослав посмотрел на подругу.

– Варя, участвуешь вне конкурса! Профессиональным ведьмам нельзя! ― строго сказал Мирослав. ― Вон, видишь, там валун стоит. Все равно никто не поверит, когда этот камешек перелетит через Казым.

– Ладно, ― недовольно сказала Варвара. ― Вне конкурса, так вне конкурса. Через Казым, так через Казым!

– Пошли, посмотрим, как Варя камни кидает, ― позвал менкв Мирослав. Действуй!

– Пор, попробуй, толкни! ― предложила Варвара.

Менкв покачал головой.

– Невозможно! Этот камень весит больше медведя.

– Тогда смотри.

Варвара просунула кроссовку под глыбу, и валун полетел над землей. На глазах у изумленных зрителей он приземлился на другом берегу Казыма. Пор вздохнул, снял с груди свою награду и надел ремень приемника на шею Варваре. Та протянула обратно. Тот помотал головой и отвел руку девушки.

– Я же говорил, лучше не надо! Пор так гордился своим призом, ― пробормотал Мирослав.

– Ничего, поменяюсь с ним на пару лисьих шкурок, ― шепнула Мирославу Варвара. ― Я видела, они сюда привезли в своей лодке целый мешок шкурок. Менквы любят меняться.

Варваре совершить взаимовыгодный обмен. Всучить Пору обратно проигрыватель. Через час девушка раскладывала в палатке в ряд с десяток лисьих шкурок.

– Что ж, на шубку должно хватить ― заработала! ― удовлетворенно сказала она.

После взрослых очередь соревноваться дошла до детей. Команды соседних селений, одетые в разноцветные формы, приняли участие в веселых эстафетах. На нескольких этапах эстафеты надо было зажечь костер, поставить юрту, накинуть аркан на рога оленя, переплыть на обласке туда и обратно Казым, попасть из лука в цель. На одном из этапов все участники перепрыгивали через лодки. Во время детских соревнований шума было гораздо больше, чем во время взрослых. К радости юильцев, в главной эстафете победила местная команда.

Затем начались веселые игры. Дети гонялись друг за другом в мешках, в другой игре в «Оленя» пытались заарканить друг друга. Одну из игр можно было назвать «Выбивалами». Участники кидались друг в друга раскрашенными еловыми шишками. Если летящую шишку противника удавалось поймать, то выбитый участник возвращался.

Наконец, соревнования закончились. Женщины позвали участников и зрителей к столу. Рядом с ребятами сел тренер московской команды, также принимавший участие в некоторых видах соревнований.

– Мирослав, я думаю, тебе пора готовить твоих ребят на настоящую Олимпиаду. Хорошие спортсмены! ― с завистью сказал москвич.

– Приезжайте к нам зимой, ― пригласил Ягун-ики. ― На день Оленевода. Этот праздник теперь всегда проводится 23 февраля. До весны еще далеко, но солнце уже начинает греть. Увидите наше великолепное зрелище ― гонки на оленьих упряжках. Целых пять гонок: гонки рысью, махом, стоя на нартах, на лыжах за оленями и на оленьей шкуре. Целыми семьями приезжайте. Отдельно соревнуются женщины и дети. В прошлом году к нашему удивлению упряжкой оленей лучше всех управляла русская женщина. А программа соревнований у нас большая ― рассчитана на целых три дня. Кто не захочет гоняться на оленях, сможет поучаствовать в других видах: одновременно с гонками проходят соревнования по традиционным северным видам: метание тынзяна на хорей, то есть аркана на специальный рогатый шест, ловля оленей. Снова будут прыжки через нарты, бег на охотничьих лыжах. Один день отдан борьбе. А для Лангки ― тройной прыжок. Я думаю, он точно чемпионом станет.

Начали прощаться. Най подошла к ребятам.

– Мы вас в гости приглашаем.

– Конечно, будем. А когда?

– Придем за вами через две недели, ― сказала Най.

Наступил момент прощания. Гости подошли к воде, и расселись по лодкам, на которых приплыли. Прощаясь с праздником и гостеприимными жителями Юильска, лодки описали целых семь кругов по воде по движению солнца. Все махали друг другу руками и кричали, подражая чайкам.

– Грустно прощаться, но не страшно ― скоро все жители Казыма вновь соберутся вместе на рыбалке. Пора готовиться к ней, ― сказал Самар.

– Здорово! ― воскликнул Мирослав. ― А где и когда состоится рыбалка?

Самар пожал плечами и показал на небо.

Жизнь у хантов

Уже второй месяц ребята жили у хантов. И они понемногу стали понимать, как устроен мир этого северного народа. Мирослав и Варвара долго не могли понять, как думают ханты. С их точки зрения живым является все, что движется, и то, что похоже на движущееся. Живыми предметами для жителей тайги являются не только люди и звери, но и духи, снег, вода, гром, лед, камень.

Человек, зверь, птица живые потому, что движутся и имеют соответствующую форму. А все, напоминающее по форме эти существа, также у хантов считается живым. Живым является камень, похожий на медведя или человека. Снег живой, пока падает, а лежачий снег ― не живой ― он ведь не двигается, и до весны умер. При таянии снег превращается в воду и оживает. Вода в реке живая, но она умирает, превращаясь в лед. Лед оживает, когда весной трещит, но умирает, превращаясь в воду. Вода в посуде мертвая, в ней не живут рыбы. Лето живет, но умирает, превращаясь в осень. Осень живет, но умирает, превращаясь в зиму. Природа очеловечивается, а человек уравнивается с ней. Жизнь ― в движении, в изменении. Благодаря такой философии ханты не теряются среди безбрежного моря тайги, среди общества зверей.

У хантов есть два важных слова: Сур и Ях. Словом Сур обозначают место, где люди собирают ягоду, где пасутся олени и лоси, где бродит в поисках пищи лесной дух. Кладбище и прилегающее к нему место тоже называлось Сур: здесь ночью умершие собирают ягоды и упавшие орехи ― это пастбище для мертвых. А заселенные людьми места называются Ях. Так же называется общество, собрание людей, группа. Но не только людей. Ях ― это заселенное место, независимо от того, кем оно заселено: людьми или зверями.

Человек не является венцом природы. Согласно представлениям хантов, природу вообще никто не венчает, а раз у нее нет венца, то нет и вообще никакой иерархии ― все взаимосвязано.

Не просто все это ― разным людям смотреть на природу одинаковыми глазами. У хантов между собой это получается, а у русских с хантами ― нет. Потому что у нас другая культура. Когда русские и ханты планируют совместные действия, то ханты одобрительно кивают в ответ на любые предложения, но, когда природа вносит свои изменения, они молча делают по-своему и всегда правильно. Много столетий они нарабатывали опыт, теперь опыт работает на них.

Мирослав и Варвара с интересом присматривались к жизни северного народа. Их особенно интересовало, как ханты воспитывают своих детей. С самого раннего детства ханты стараются, чтобы дети были как можно ближе к природе. В первые месяцы новорожденного заворачивают в пеленки из мягкой ношеной одежды и одеяльце из шкурки зайца. Через три-четыре месяца ему шьют рубашку и нагрудники из бересты с выскобленным узором. На ноги детям надевают берестяные наколенники, по представлениям хантов предохраняющие ножки ребенка от искривления. Еще в грудном, а точнее, в колыбельном возрасте детям шьют почти полный комплект одежды – такой же, как у взрослых, но из более мягких материалов. Украшают ее иногда даже богаче, чем одежду для взрослых, прикрепляют колокольчики; девочкам надевали миниатюрные украшения.

У хантов женщина раньше кормила ребенка грудью до двух – трех лет, а то и дольше. На время длительной поездки ему давали сосать беличью лапку либо оленье сухожилие. Но в последующие годы детям не готовили пищу отдельно, они ели из общего котла. За столом дети сидели со взрослыми и пользовались той же посудой. Конечно, им уступали лакомства, например мягкий костный мозг или кожицу с летних рогов оленей – хантыйскую жевательную резинку. Из покупных продуктов дети чаще ели печенье, сгущенное молоко.

Дети рано получали небольшие копии других предметов взрослых: ножа, лука со стрелами. В этом, как и во многом другом, проявлялось стремление приобщить ребенка как можно раньше к настоящей, взрослой жизни. Игрушками служили в основном миниатюрные копии вещевого набора взрослых: у девочек – игольничек, коробочка со швейными принадлежностями, люлечка, у мальчиков – лодочка, лучок со стрелами, фигурки оленей. Игры детей были нередко уроками труда.

Детские куклы имели одну особенность – у них не было глаз, носа, рта. Фигурки с чертами лица – это уже изображение духа, который требовал заботы и почестей, а если не получал их, то мог принести владельцу вред. Поэтому ханты неодобрительно относились к покупным куклам ― вдруг это дух, а дух может обидеться и доставит неприятности своему маленькому хозяину.

Девочка в два-три года уже умела собрать из бисера браслетик, а мальчик – набросить аркан на любой предмет, напоминающий ему оленя. В шесть лет ребенок мог получить в самостоятельное управление оленью упряжку, набрать за сезон десятки килограммов ягод. С двенадцати лет девочка умела самостоятельно вести домашнее хозяйство, а мальчик ходил один на охоту.

– Нам в Юильске повезло, ― объяснял Ягун-ики ребятам. ― У нас школа в поселке, а вот детей из маленьких селений на учебу забирают в интернат. Там многолетний жизненный уклад кочевой жизни рушится. Главной работой маленького ханта становится посещение уроков. Он сразу лишается возможности проявлять себя как самостоятельная творческая личность, его только учат, причем словесно. Дома же он учился больше сам – путем подражания, следования примеру отца или матери. Те относились к нему уважительно, как к равному, а в школе между ним и взрослыми проводится резкая грань. Дети леса и тундры острее, чем поселковые и городские, воспринимают социальное неравенство, ибо в семье им почти не приходилось слышать о зависимости от «начальства». И школьно-интернатская форма означает для них обезличивание. Покрой и узоры домашней одежды – это своего рода удостоверение личности; по ним можно судить о том, с какой реки или какого рода человек. Все это, к сожалению, мало учитывается теми, кто решает судьбы детей народов Севера. Особенно плохо приходится детям из шаманских семей. Они плохо переживают длительную разлуку с домом. Иногда во время занятий, кого-нибудь из шаманских детей начинает трясти, ребенок выкрикивает отдельные слова – им уже овладел шаманский приступ. Раньше в школах на этот счет на стенах висел плакат: «На уроках не шаманить!» Сейчас же преподаватели с этим не борются, а устраивают таким детям дополнительные каникулы для побывки дома.

Мирослав с удивлением узнал, что заготовка дров у хантов это обязанность женщин. Однажды он увидел, как жена Ягун-ики, уже пожилая женщина колет дрова. Хозяйка быстро устала и села отдохнуть. Мирослав взял топор, но… после нескольких ударов тонкое топорище сломалось. Мирослав с досадой повертел топор в руках и посмотрел на Северного Шамана.

– Я знал, что этим все закончится. ― Сказал Ягун-ики. ― Хоть мне и жалко было наш топор, я не стал тебя останавливать. Мне хотелось, чтобы ты на собственном опыте понял, в чем разница между нами. Я заметил, ты внимательно рассматривал топор. Это обычное явление ― если русский, попав к хантам, хочет поразмяться колкой дров, то быстро ломает топорище. В результате у ханта и русского возникает одинаковое мнение друг о друге как о неумехах: один не умеет делать топор, а другой не умеет им пользоваться.

У хантов дрова колет женщина. У нее мало сил, потому и топор легкий, и чурбан она обкалывает понемногу, с краев. А русский мужчина вначале раскалывает его надвое, а затем ― на более мелкие части, для чего имеется особый вид топора ― колун.

Заготовка дров ― хороший пример, дающий возможность быстрее понять различия в традициях русских и хантов. Русские живут оседло и имеют постоянный дом ― один на все времена года. И они могут заготовить дрова летом недалеко от него. Для хантыйской семьи это неприемлемо, летом она иногда уезжает далеко от своего зимнего поселения. Оседлый житель может напилить летом дров и из сырых деревьев ― до зимы они высохнут. А тот, кто готовит их на каждый день, может использовать только сухостой, который имеет одно преимущество: он легок, подъемен для женщины. Да и рубить растущее, живое дерево ханты ― люди природы, позволяют себе только в крайних случаях, с извинениями перед деревом. Сухостой за несколько лет вырубался вблизи селения, но из этого положения у хантов был выход ― переселиться на новое место. Для оседлого жителя этот путь неприемлем. Вот и смотрят ханты на русских, как на губителей природы, а те на них ― как на бесхозяйственных.