Электронная библиотека » Василий Алферов » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "У Кубань-реки"


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 11:29


Автор книги: Василий Алферов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Миша, выходи, – наконец громко объявила Женя, – я согласна водить. Иначе не будем играть.

Мишка вышел, но вышел так, чтобы ни Женя, ни Коля не заметили его тайника.

Теперь и Коля решил спрятаться так, чтобы его не смогли найти. Как только Женя начала считать, он спрыгнул в протоку и побежал по сухому руслу вправо. Сначала он хотел укрыться на острове, там, куда убежал Мишка, но заметив в обрывчике на повороте протоки что-то вроде небольшого грота, побежал туда. Верхний слой почвы, густо переплетенный мелкими корнями деревьев и травы, свисал вниз, как полог, и закрывал половину невысокого обрыва. «Пусть поищут», – подумал Коля и с трудом протиснулся между обрывом и нависшим пластом дерна. Коля слышал, что Мишка уже вышел, и знал, что теперь Женя будет искать только его. Он стал устраиваться поудобнее. Что-то твердое давило ему в бок. Коля подумал, что это ком земли и попытался его отбросить в сторону. Ком оказался гладким и неподатливым. Несколько мгновений, оцепенев от ужаса, Коля оставался неподвижным – пустой глазницей на него смотрел человеческий череп…

Увидев мчащегося во весь дух Колю, Женя подбежала к дубу и, шлепая по стволу обеими руками, радостно заверещала: «Стук за Колю! Стук за Колю!». Подбежав к ребятам, Коля остановился и, прерывисто дыша, с полминуты стоял молча, вытянув руку в том направлении, откуда он только что прибежал.

– Там лежит мертвый человек! – заикаясь сказал он наконец.

– Может, он спит? – спросил Миша.

– Нет. Он совсем-совсем мертвый, только кости остались!

Весть о страшной находке быстро разнеслась среди работавших в лесу. Вскоре у обрыва с нависшим дерном собрались почти все одноклассники. Не было только Ивана Алексеевича и нескольких девочек. За ними побежали.

Ребята стояли полукольцом внизу и молча наблюдали, как Санька перочинным ножом осторожно обрезал пласт дерна, который, разломившись на куски, скатился вниз. Увидев то, что было скрыто под нависшим дерном, девчонки вскрикнули и попятились назад. Из сизого песчаного грунта выступала половина человеческого черепа, а немного сзади и ниже виднелись желтые дужки ребер. Ниже ребер – большой камень-голыш. Позади них виднелся небольшой, величиною с мужской кулак, слепок неопределенной формы. Санька стал колупать его ножичком. Очистив находку от глины, он показал ребятам бляху от немецкого солдатского пояса.

Подошел Иван Алексеевич и, остановившись позади остальных, стал молча осматривать обрыв.

– Смотрите, – сказал Санька, рассматривая бляху. – Это немецкая.

Значит, это был фашист. Он, наверное, сидел в окопе, к нему сзади подкрались партизаны и стукнули его вот этой каменюкой. Это точно! Смотрите: у него на затылке вмятина на черепе.

Раздвинув плотное кольцо ребят, Иван Алексеевич подошел к Саньке, осмотрел бляху, затем треугольной формы вмятину…

– По-моему, удар был нанесен прикладом винтовки или автомата, – тихо сказал он. – А камень… Камень совсем для другого.

Учитель взял у Саньки ножичек и стал осторожно копать землю под камнем. Как удивились ребята, когда именно из-под камня Иван Алексеевич достал металлические пуговицы от немецкого мундира и г-образный кусок ржавчины – остаток пистолета системы «ТТ».

– Почему они оказались под камнем? – недоуменно спросил Санька.

– На это вопрос не трудно ответить, – сказал учитель, заворачивая пистолет в носовой платок, – если экспертизе удастся прочесть номер оружия, тогда мы, может быть, узнаем и его владельца. А пока можно только предположить, что человек этот был одет в немецкий мундир, что в нагрудном кармане у него был советский пистолет. Кто-то сзади ударил его тяжелым предметом по голове, положил ему за пазуху вот этот камень и бросил в воду. Река постепенно покрыла труп песком, глиной… А теперь вот снова вскрыла свое захоронение.

– Но ведь дно протоки гораздо ниже, – усомнился Санька.

– Сейчас ниже, – согласился Иван Алексеевич. – Нет, Саша, труп лежал на дне. Ведь прошло больше тридцати лет после того, когда это могло случиться. За это время река успела значительно углубить свое русло. Ведь тогда еще не было ни Невинномысского канала, ни большого Ставропольского. Воды в Кубани было гораздо больше, и ее протоки не пересыхали и зимой. А сейчас, ребята, давайте устроим у обрыва завал из валежника и засыплем все землей, чтобы сохранилось так, как есть, и попробуем опросить старожилов. Может быть, кто-то знает про эту историю.

Встревоженные и молчаливые продолжали ребята работу. Теперь они старались держаться группами, и что-то странное до этого никогда не испытываемое, страшное и тревожное окутало каждого. Они впервые так близко соприкоснулись с героическим прошлым, впервые поняли его трагизм и жестокость.


РАССКАЗ ФРОНТОВИКА


К вечеру в Волчий гай приехал старший лесничий Казачьего лесничества. Это был пожилой грузный человек, одетый в темную форму с изображением дубовых листьев в петлицах и на околыше фуражки. Приехал он на паре упитанных лошадей, запряженных в настоящую конармейскую тачанку. Старая, видавшая виды тачанка была покрыта зеленой краской, а сзади на спинке ярко выделялась большая красная звезда. На козлах лихо восседал такой же пожилой сухощавый мужчина с рыжими ершистыми усами. Одет кучер был в старый армейский китель и диагоналевые галифе, заправленные в легкие хромовые сапоги. На затылке у него чудом держалась шапка-кубанка с малиновым верхом и белыми шелковыми галунами.

– Привет юным труженикам! – бодро поздоровался лесничий. – Ну как тут у вас дела?

Он пружинисто по-молодому спрыгнул с тачанки, подошел к машине, встал на подножку кабины и заглянул в кузов.

– О-о, да вы молодчики! – подхватил он. – Вижу, что зря времени не теряли. Молодцы!

Лесничего звали Иваном Аксеновичем, а кучера Семеном Тихоновичем, так они представились Ивану Алексеевичу, поздоровавшись с ним за руку.

Ребята наперебой стали рассказывать им о страшной находке, надеясь узнать от них разгадку этой тайны войны. Но приехавшим об этом было ничего не известно. Лесничий поселился в Казачьем уже после войны, а кучер во время войны был на фронте. Ему пришлось отступать и наступать по этим местам, но о событиях, разыгравшихся в Волчьем гае, он ничего не знал. Попытка выпросить у них тачанку для музея тоже не увенчалась успехом. Иван Аксенович всю Гражданскую и Великую Отечественную войны провоевал в кавалерии на пулеметных тачанках, и с тех пор он не признавал и не хотел признавать никакой другой вид транспорта. Ребята продолжали осаждать его. Больше всех старался Санька Мокроусов.

– Ну хоть обещайте подарить её нам, когда уйдете на пенсию, – умоляюще попросил он.

– Я уже давно пенсионер, – улыбнулся Иван Аксенович. —Самое многое, что могу обещать вам – подарить, когда перестану работать. Думаю, что тот, кто будет работать на моём месте, не станет возражать. Ведь для неё сейчас ни рессор, ни колес не достанешь, все изготавливаем сами с Тихоновичем.

Мишке повезло. Жёлуди, оказывается нужно было везти в хутор Казачий в лесничество. Лесничий сел с шофером в кабину, чтобы показывать дорогу. На обратном пути машина должна была забрать ребят и отвезти в Прикубанскую. Мишка хотел было попроситься подъехать до хутора на машине, но Тихонович предложил ему ехать с ним на тачанке. Надо ли говорить о том, что Мишка с радостью принял такое предложение. Под завистливые взгляды одноклассников он уселся на козлы рядом с кучером и робко попросил:

– Можно я буду править лошадьми, хоть до того поворота? —Пожалуйста, хоть всю дорогу, – сказал Тихонович, передавая ему вожжи.

Перед отъездом Коля крикнул Мишке:

– Смотри не забудь про это, – указательным пальцем правой руки он сделал несколько движений, будто нажимая на спусковой крючок.

Мишка согласно кивнул головой. Он понял, что Коля просит его не забыть поискать на чердаке в бабушкиной хате старое оружие.

Взбрасывая передними копытами фонтанчики сухих зеленых листьев, лошади быстро катили легкую тачанку по извилистой лесной дороге. Мишка уже знал их клички. Впряженный слева, золотисто-рыжий мерин – Орлик. Справа, темно-гнедой с широкой белой лысиной по всему храпу – Гром. Управлять ими оказалось совсем просто. Нужно было только держать вожжи и все. Там, где дорога раздваивалась, Гром и Орлик настораживали уши и косили одним глазом назад, как бы спрашивая: «Куда?» Стоило лишь слегка потянуть за одну вожжу, как они послушно сворачивали в нужном направлении.

Мишке очень хотелось попросить Тихоновича рассказать о войне, но он не знал, с чего начать.

– Это у вас военные штаны? – спросил он, указывая взглядом на галифе.

– Самые настоящие военные, – улыбнулся Тихонович.

– Вы в них воевали?

– Нет, это меня сын снабжает своими обносками. Он у меня офицер, знает, что я люблю носить военную одежду. А ты к кому едешь?

– К бабушке Дарье.

– К Звездиновой, что ли?

Мишка утвердительно кивнул головой.

– Тебя как зовут? – спросил Тихонович.

– Мишка.

– Значит, ты внук Андрея Звездинова.

– Вы знали моего дедушку?! – удивился Мишка.

– Еще бы не знать. Мы с ним до войны двенадцать лет вместе проработали в колхозной кузнице. Хороший был парень! Так и не знаете, где он погиб?

– Папа говорит, что он считается без вести пропавшим.

– Да-а, много народу пропало за эту войну, – вздохнул Тихонович. – Двадцать миллионов! Представляешь, Миша, Если бы все погибшие взялись за руки и вытянулись в цепочку, то они, пожалуй, смогли бы всю Землю обхватить.

В это время они подъехали к неглубокому оврагу с пологими, поросшими мелким кустарником, склонами. По дну оврага, пересекая дорогу, протекает небольшой ручей. В нем Тихонович напоил лошадей.

– Расскажите про войну, – попросил Мишка, когда они стали подниматься на противоположный склон оврага. – Хоть что-нибудь, только чтобы интересное.

– Интересного, хлопчик, в войне было мало, – Тихонович положил мозолистую ладонь на Мишкину голову и слегка потеребил его густой рыжий чуб. – В ней больше было страшного. Война явилась хорошей проверкой для людей. В ней, как в мутной воде, всплыл на поверхность весь мусор человечества: старосты, полицаи и прочая мерзость. Встретился и на моем военном пути такой подлец.

Тихонович замолчал, видимо ему неприятно было вспоминать о чем-то нехорошем.

– Он был фашист? – спросил Мишка, чтобы возобновить разговор.

– Хуже! Немцы ведь тоже не все были фашисты, не все добровольно шли на войну. Этот был русский. Больше того – земляк из нашего хутора. Шатохин Иван. Мать его и сейчас живет в хуторе, недалеко от твоей бабушки.

Мишка знал старую-престарую бабку Шатошиху. Он утвердительно кивнул головою.

– Вот её сын, – продолжал Тихонович. – Летом 1942 года, под Батайском, в наш полк пришло молодое пополнение. Иван попал в нашу роту. Как я обрадовался земляку! Был я в то время пулеметчиком станкового пулемета «Максим». Напарник мой, хороший парень с Урала, погиб как раз перед прибытием пополнения. Я попросил, чтобы вторым номером ко мне назначали Ивана. Уважили мою просьбу. Молодые, все горячие ребята, рвались в бой напролом, во весь рост. Ну и многие, конечно, гибли зазря. Ивана я, как мог, берег. Ведь как-никак к тому времени я уже год отпахал на войне без выпрягу. Успел набраться кое-какого опыта. По звуку мог определить, какой мине поклониться, а какой не стоит. В августе отступали мы по правому берегу Кубани. Наша рота шла в аръергарде полка. То есть мы прикрывали отступление. Помню, подходили уже к нашему Казачьему хутору. Иван говорил: «Смотри, вон видна Шаповалова хата, Варавина, Коломейцева…» У меня у самого сердца готово было из груди выскочить. Очень хотелось на родных хоть одним глазом взглянуть. А немец нам на пятки наступает. Тут ротный команду дает: «Свернуть вправо, в лес. Занять оборону на опушке». – «Правильно решил ротный. Если бы мы заняли оборону на окраине хутора, из-за нас пострадали бы мирные жители, а немцев бы мы все равно не остановили. Нас в роте оставалось человек пятьдесят, а их – тьма-тьмущая. Видим, передние мотоциклы и машины с солдатами свернули к лесу и прут прямо на нас, дали по ним несколько залпов всей ротой. Мы с Иваном разрядили полностью одну ленту. Немцы поняли, что с ходу нас не взять. Повернули назад, спешились и начали окапываться. А нам только этого и надо было. Пульнули по ним еще несколько раз для острастки и отошли в глубь леса. Командир наш принял решение переправиться через Кубань ниже хутора. До нее надо было идти по лесу еще километра два. Нас с Иваном ротный оставил для прикрытия».

– А почему именно вас? – спросил Мишка. – Вы, наверное, были самые храбрые?

– Да потому, что к тому времени в роте остался только один наш командир. Он так и сказал: «Местность тебе, Колосов, хорошо знакома, рубеж выбирай сам. Постарайтесь задержать их как можно дольше. Останьтесь живы, догоняйте нас за Кубанью. Мы будем отходить в направлении села Рождественского».

Место для обороны выбрали подходящее: у пересечения долевой просеки с поперечною. Наспех выкопали окоп с круговым спектром обстрела, Изготовились и стали ждать. А в душе, будто кошки скребут. Целый год воевал, в каких только переплетах ни бывал, а погибнуть придется в километре от родного дома.

Тут Иван говорит мне: «Давай, дядя Сеня, – он всегда меня так называл, – сдадимся немцам вместе с пулеметом, может, они нас не убьют». – «Ванюшка, говорю ему, милый, что ты надумал! Нас-то может и не убьют, а что будет с нашей ротой? Они же их догонят и всех перестреляют, как фазанов. Посмотрел я на него, он весь трясется и бледный как стена. Жаль мне стало парня. Я-то, думаю, уже пожил на белом свете, мне умирать легче. Знаешь что, говорю, Ваня, я и сам тут управлюсь, а ты беги-ка в хутор, пока там немцев нет, повидаешься с родными, моим поклон передашь и скажи им, чтобы завтра, как все утихнет, пришли сюда с лопатой. Помню, он еще спросил: «А зачем с лопатой?» – Чтобы похоронить меня могли, говорю, по-человечески. На заходе солнца приходи к мостику, что на Отмытом острове. Останусь жив – там и встретимся. А не будет меня, сам догоняй наших. Забрал я у него две гранаты и он помчался к хутору так, что только кусты затрещали.

– Ну, а дальше, дальше что было? – нетерпеливо спросил Мишка.

– А дальше ничего особенного и не было. Немцы подтянули миномёты, артиллерию и с полчаса так обрабатывали опушку, что только щепки летели. Потом всё стихло. Я подождал немного – не идут. Пробрался осторожно к опушке, осмотрелся – никого нет. По дороге, что проходит в полукилометре от леса, сплошным потоком движутся в направлении хутора танки, машины, мотоциклы. Побоялись фрицы в лес соваться. Вот потому я и думаю, что тот человек, кости которого вы нашли в лесу, был не немец. Немцы боялись леса, как чёрт ладана.

– Но ведь на нём же была немецкая одежда. Это мы точно установили.

– Одежда ещё ни о чём не говорит. Приходилось и нам щеголять в немецком одеянии.

– Расскажите! – торопил Мишка, нетерпеливо ёрзая на козлах.

– Погоди, давай по порядку. Разрядил я тогда пулемёт и потащил его к установленному месту встречи. Иван уже был там. В хутор он не пошёл, побоялся немцев (там уже утюжил улицы немецкий танк-разведчик). Стали мы с Иваном вязать плот из сухих валежин. Провозились с ним до самой темноты. Погрузили пулемёт, разделись и только отчалили, как услышали на той стороне урчание машин, треск мотоциклов и немецкую речь. Пришлось менять план. Я решил, что догонять своих нам сподручнее по нашему правому, поросшему лесом берегу. По лесу с пулемётом нам не пробраться. Смазали мы его оставшейся смазкой. Выкопали ямку в приметном месте, опустили его туда, укрыли сеном и закопали. Перед дальней дорогой решили поспать с часок под копною сена. У меня оставался сухарь из «НЗ». Разломил его на две части. Большую отдал Ивану. Пожевали, и я сразу заснул… и так крепко заснул, что слышу, как разговаривают люди. Говорят совсем рядом со мною, а я не могу проснуться. Наконец, с трудом открыл глаза. Надо мною колышутся зелёные ветки. Попробовал встать – не могу. Голова тяжёлая, будто свинцом налита. Ощупал голову – забинтована. Губы распухли и во рту солоноватый привкус. Пошевелил языком – нет переднего зуба, на котором была золотая коронка. Потихоньку повернул голову в ту сторону, откуда слышался разговор. Вижу, сидят на траве пятеро наших русских бойцов с винтовками и о чём-то совещаются. Прислушался. Говорил старшой, старшина по званию: «Здесь, ребята, переднюем, а вечером надо сходить в село, расспросить у жителей, как, каким путём нам лучше пробраться к своим». Пока старшина говорил, я осмотрелся и узнал хорошо знакомое мне место. Сидели они у брода через Горелую протоку. До войны это было моё любимое место для рыбалки. Значит, мы находились в двух километрах выше хутора по течению Кубани.

– Где Ванюшка? – спрашиваю, – и почему это я ложился спать на Отмытом острове, а оказался в пяти километрах от него – у Горелой протоки?

– Хлопцы, кажется ожил наш покойник! – они, как по команде, вскочили и подбежали ко мне.

– Он, наверно, из местных, – сказал кто-то, – знает все названия.

– Бредит парень, – сказал другой.

– Брежу! – я рывком приподнялся и сел. Голову будто штыком пронзило, но сознания не потерял. – Да я на этом месте столько переловил сомов и усачей… Не верите? Покопайтесь вон под тем пнем, там должна быть стеклянная банка для червей.

Проверили. Баночка оказалась на месте.

– Ну, братишка, теперь мы тебя ни за что не оставим, – сказал старшой, – мы о таком проводнике и не мечтали. Только вот не понятно, как это ты, местный житель, при полной военной форме, валялся под копною, весь в крови, как поросенок недорезанный?

Рассказал я им кратко о себе, кто я такой, где и как воевал до того момента, как легли с Иваном спать под копною. Потом они рассказали о себе. Они, оказывается, тоже прикрывали отход своих, только на том на левом берегу. Было их десять человек. Когда кончились патроны и немцы прижали их к реке, старшина дал команду переправляться вплавь на правый берег, в лес. Уцелевшие пять человек и набрели случайно на ту копну сена, под которой я лежал с разбитой головой. Все решили, что нас спящих обнаружили немцы и меня сонного пристукнули, а Ивана взяли в плен. Не поверил я тогда в такое предположение, но промолчал.

– А патроны у вас остались? – спросил старшина.

– Три полных ленты, – отвечаю, – и закопаны там же вместе с пулеметом.

– Ты сможешь показать нам то место? И учти, туда мы сможем пройти только ночью.

– Найду, – говорю, – хоть с завязанными глазами.

Принесли они меня с Отмытого острова на самодельных носилках. На них же думали и дальше тащить. Но к вечеру я уже и сам мог ходить. Старшина тогда и говорит: «Раз у нас теперь все ходячие, то мы и пулемет прихватим с собою. С пулеметом мы – сила! Если что, можем и с боем прорваться к своим».

Яма оказалась раскопанной и пулемета в ней не было. Мои новые друзья решили, что Иван не выдержал пыток, выдал немцам пулемет. Но я уже не сомневался в том, что все это Иванова работа. Ребятам пока не говорил, чтобы не расстраивать их зря. Вспомнил я, как он предлагал мне сдаться немцам с пулеметом. Тогда я не придал его словам значения, думал, что с перепугу парень говорит и сам не знает, что. Вспомнил и то, как он не раз спрашивал меня, дорого ли стоит золотая коронка и что на нее можно купить.

Но все же не зря мы тогда сходили на Отмытый. В пустой яме я нашел одну коробку с пулеметной лентой. Так что на первый случай патроны у нас были.

Отпросился я тогда у старшины сходить домой повидаться со своими и заодно разведать, как там и что. Пошли мы вдвоем с одним пареньком-украинцем. Жена, конечно, не обрадовалась, а напугалась той моей краткосрочной побывке. Детей сонных поцеловал, будить не стали: они могли по своей детской наивности рассказать всем, что папка, мол, ночью приходил. И тогда, случись какая заварушка, их первых бы взяли заложниками.

Жена сказала нам, что немцев в хуторе всего-навсего две подводы по три человека на каждой, да и те не военные, а бывшие немецкие колонисты-помещики, бежавшие в Германию после революции. Теперь они едут в свои имения господствовать. С вечера, как приехали, сразу пошли по хутору вербовать себе добровольцев-батраков. Райскую жизнь сулили. Да только никто не позарился на ихние посулы.

Рассказали мы про все это старшине. Он башковитый был парень. По-немецки мог калякать. И вот он решил устроить засаду на этих колонистов. Прикончили мы их подальше от хутора, в Кутине. Помнишь, где мы лошадей поили? Вот в овраге мы их и закопали. А сами потом в ихней одежде, с ихними документами и на ихних подводах без особых приключений догнали своих уже в Черкесии.

Дорога по просеке вышла на опушку леса, и вблизи показался хутор. Почуяв скорый отдых, лошади сами побежали размашистой рысью.

– Дедушка, я так и не понял: вас тогда в лесу немцы хотели убить или Иван? – спросил Мишка, передавая вожжи Тихоновичу.

– Конечно Иван.

– А за что?

– Вот об этом-то и я хотел бы его спросить. Хотел я с ним рассчитаться в ту ночь, когда заходил в хутор. Зашли мы на ихнее Шатохинское подворье. Я остался во дворе, а Сашку-украинца послал а хату. Не хотел, чтобы меня Шатошиха узнала. Сашка обыскал всю хату, подвал, сараи, но ни Ивана, ни пулемета не нашел.

– А может быть, его и вправду тогда немцы убили в лесу?

– В том-то и дело, что не убили. При немцах он тут полицаем был. Скольких людей своих попредал! А как мы стали наступать, ушел с немцами. Вот такие-то дела, внучек, творились здесь во время войны.

Солнце уже низко висело над горизонтом. Навстречу стороною прошла Мишкина бабушка с какою-то старухой. Мишка догадался, что бабушка пошла встречать корову из стада. Он даже не окликнул ее. Ему хотелось скорее попасть на чердак, где – он твердо был убежден в этом – обязательно найдет какое-нибудь оружие. Или узнает какие-то подробности о судьбе дедушки. Может быть, сохранились его письма с войны, или фотографии, или документы. Ведь прежде, чем пропасть без вести, он два года воевал и за это время, может быть, успел совершить немало подвигов. И тогда бы Мишка принес его фотографию в школу и ее поместили бы в том отделе, где написано: «Они погибли за Родину». В тайне Мишка надеялся, что дедушка его был не простым солдатом, а может быть даже старшиной – такое звание Мишка считал нисколько не меньше майорского. Он даже представил примерную подпись под фотографией дедушки: «Старшина Звездинов, командир кавалерийского полка – гроза фашистов».

Автобус, на котором можно было доехать до Прикубанской, отходил рано утром. И потому все дела нужно было успеть сделать вечером.

Под кирпичом у порога Мишка нашел ключ, отомкнул дверь и, не заходя в хату, из сеней по двери забрался на чердак. Там было совсем темно. Хата была покрыта камышом. У трубы, сквозь прогнивший камыш, пробивался тонкий пучок лучей заходящего солнца. Осторожно, на четвереньках, чтобы не натолкнуться на что-нибудь в темноте, Мишка пробрался к трубе, стал на боровок и начал расширять отверстие, в которое пробивался свет. Гнилой камыш ломался от малейшего усилия. В нос ударил горьковатый запах прели. Глаза запорошило пылью. Через несколько минут в крыше уже зияла дыра, площадью с квадратный метр. На чердаке посветлело. Протерев глаза подолом рубахи, Мишка стал осматривать чердак. Ему повезло. Сразу возле трубы он нашёл саблю. Правда, половина лезвия была отломлена и отколота с одной стороны белая костяная ручка. Но всё же это была настоящая казачья сабля. Ободрённый успехом, Мишка стал внимательно осматривать чердак. Чего там только не было: старая обувь, сапожные колодки, горшки, деревянная ступа, оконные рамы… Но оружия не попадалось на глаза. И он решил, что нужно искать в самой крыше. Он стал часто, стараясь не пропустить ни одного квадратного дециметра, протыкать крышу обломком найденной сабли. И только один раз сабля упёрлась во что-то металлическое. С замиранием сердца Мишка осторожно раздвинул камыш и вытащил… ржавую кочергу.

После Мишкиных поисков, крыша на бабушкиной хате стала как решето. За испорченную крышу бабушка оттрепала Мишку за уши и потом сама долго плакала навзрыд.

Конечно, ни о каком разговоре о дедушке не могло быть и речи. В знак протеста, Мишка отказался ужинать и забрался спать на печь.

И всё же, не зря в этот раз Мишка побывал в Казачьем.


О ЧЁМ РАССКАЗАЛА ШАТОШИХА


Вечером бабушка вязала шерстяной носок. Клубок чёрной пряжи катался по полу у её ног. Белый котёнок хищно набрасывался на клубок и, катая его вокруг ножки стола, запутывал нитку. Бабушка сердито пнула котёнка. Зализав ушибленное место, котёнок взобрался на печь, свернулся калачиком под боком у Мишки и, мерно бархатно мурлыкая, заснул. Мишка тоже стал дремать. Во дворе незлобиво затявкал бабушкин Тузик. Отворилась дверь, и кто-то вошёл в комнату без стука. Послышался характерный звук поставленной в угол палки.

– Вижу, свет у тебя горит. Дай-ка, думаю, схожу проведаю куму.

Мишка слегка отодвинул в сторону полотняную занавеску и посмотрел вниз. В пришедшей он узнал бабку Шатошиху.

– Чего это ты вяжешь себе такие большие носки? – засмеялась гостья. – На вырост что ли?

– Это я не себе, а хозяину своему Андрею вяжу, – сказала бабушка, не отрывая взгляда от спиц. – Сон я вчера видела, будто Тузик больно укусил меня за руку, кровь так и хлещет! А это к тому, что должен кто-то из близких прийти. На прошлой неделе в Сергеевской станице один пришёл домой. А считался без вести пропавшим. Говорят, жил в какой-то Канаде. Ведь он, этот трижды проклятый Гитлер, кого не успел изничтожить, разогнал по всему белому свету. А жена вернувшегося, говорят, перед этим видела точно такой же сон.

– Нет, кума, видно не дождаться нам с тобою наших ясных соколиков: ни Андрея твоего, ни сыночка моего Ванюшки. Где-то на чужой сторонке теперь уж и косточки их истлели.

– Вы, тетя Нюра, Ивана своего не равняйте с Андреем, – бабушка сняла очки и передником протерла глаза. – Сыночку вашему дорога домой заказана, если он жив. А Андрей мой, если жив остался, обязательно придет. Ему нечего бояться. У него перед людьми совесть чиста.

– Нет уж, Петровна, насчет совести чья б корова мычала, а твоя бы лучше помолчала, – вскипела Шатошиха. – Сколько раз тебе говорить о том, что рассказывал Ванюшка про твоего Андрея?! А мой-то сыночек после полиции в партизанах служил.

– Тетя Нюра, никогда я не поверю, чтобы Андрей пошел на такое дело. Вы говорите, что Ванька партизан. А почему же он тогда с немцами ушел?

– Я ж тебе говорила, что по глупости, по своему недоразумению.

Мишка был поражен услышанным. Оказывается его дедушку обвиняют в чем-то очень страшном, может быть даже в предательстве! Он готов был броситься на Шатошиху с кулаками. А что если она говорит правду?! Мишка решил послушать дальше.

За долгие послевоенные годы соседки, видимо, не впервые ведут такой разговор и потому теперь уже не придают ему большого значения. Они немного помолчали и, как ни в чем не бывало, стали говорить о погоде, о плохих выпасах для коров и о том, какие неприлично короткие юбки носят современные девочки. Это Мишку не интересовало.

– Ой! – вдруг громко вскрикнула бабушка и схватилась за поясницу. – Что-то часто стало в спину стрелять. Надо в понедельник сходить в амбулаторию.

– И-и-х, кума, ты, как совсем молодая, веришь хвершалам. Ничего они в болезнях не понимают. Только и знают, что колоть людей толстыми иголками. Это тебя кто-то сглазил. Сходи лучше завтра к Арсенчихе, она наговорит воды, умоет тебя от сглазу, и сразу все пройдет. Это теперь стало так: чуть, что сразу к хвершалу. А раньше обходились и без них. Помню, еще мой дедушка покойный рассказывал (Царство ему небесное! Больше ста лет прожил): стояли они отрядом на Дозорной горе. Большой у них был отряд – пять тысяч казаков. Какой-то турецкий царь собирался на них войной идти. Ждали его со дня на день, Лошадей все время под седлом держали. Командовал всеми ими генерал Елагин. И надо ж было такой беде случиться, что в ту самую пору на казаков чума напала. Что ни день – десятка два гробов строгать приходилось.

Мишка подвинулся ближе к краю и отодвинул занавеску. Бабушка перестала вязать и тоже внимательно слушала. Видимо, про это она слышала впервые.

– А разве у них в отряде не было врачей? – спросила она.

– Ученые лекари может и были, – продолжала Шатошиха, – да только они ничего не могли поделать с такою напастью. И тут приходит к Елагину генералу пожилой казак и говорит: «Я знаю, как избавиться от этой хворобы. От нее надо откупиться».

– Как это откупиться? – спрашивает генерал.

– А так, – отвечает казак, – отдать ей все самое лучшее и дорогое, что у нас есть: позолоченное оружие, лошадей…

– Постой, постой, – прервал его генерал, – куда ж, по-твоему этот выкуп?

– Известное дело куда, – говорит казак, – в землю зарыть. Хвороба же в землю наших казаков забирает, значит туда и выкуп надо отдавать.

Мишка отбросил занавеску себе на спину и так сильно подался вперед, что едва не свалился с печи.

– Генерал хоть и высокого звания был, – продолжала Шатошиха, – а не погнушался совета простолюдина. Тут же приказал запрячь в свою тачанку, окованную серебром да золотом, тройку лучших лошадей и велел собирать ценности. Нагрузили они полную тачанку. Ради такого дела никто ничего не жалел. Отдавали все: украшения со сбруи, пояса с дорогим набором, кинжалы, сабли с позолоченными ножнами, золотые монеты, кресты… А сам генерал не пожалел свой парадный мундир с золотыми гозырями. Потом казаки выкопали в горе пещеру, завели туда тройку, впряженную в тачанку с дорогой поклажей, вход заложили камнем и засыпали землею. В тот же день вся хворь прекратилась. Вот так-то, кума, раньше без хвершалов обходились, – закончила рассказ Шатошиха.

– Потом они все это забрали? – спросил Мишка с тайною надеждой на отрицательный ответ.

– О-о, да у тебя Петровна, гости, – удивилась Шатошиха. – Значит, не зря тебе кровь снилась. Зачем же забирать? По сей день все там и находится.

В ту минуту Мишка забыл все: о неприятном разговоре с бабушкой и свою неприязнь к Шатошихе, навеянную рассказом Тихоновича. Забыл под влиянием только что услышанного. Он спрыгнул с печи и подошел к старухе.

– Вы знаете, где эта пещера? Смогли бы показать?

– Еще бы не знать, мне дедушка не раз показывал то место. Это, кума, – обратилась Шатошиха уже к бабушке, – если подниматься на Дозорную через Казачьи ворота, то пещера находится слева от дороги перед последней крутинкой. Летом ее не найдешь, а зимою – сама не поверила бы, если б не видела – какой бы ни был глубокий снег, а на том месте, где был вход в пещеру, всегда голая земля.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации