Текст книги "Это было в Анголе"

Вся полумиллионная ангольская армия была вооружена нашим оружием. Да и не только Ангола. Половина африканского континента имела в руках наши АКМы. Автомат АКМ – как символ борьбы за свободу и независимость присутствует на флагах и гербах многих стран Африканского континента. Даже юаровские наемники ходили на операции с нашим оружием. Так им было легче и быстрее находить патроны и гранаты от разбитых ангольских частей. Вообще-то в Анголе вооружены многие. Даже пастухи охраняют свои стада с автоматом или карабином за плечами. Находясь в этой зенитноракетной бригаде, я узнал много из того, что невозможно даже себе представить.

Оказывается, вся наша военная помощь сюда вот уже в течение 15 лет была дармовой, бесплатной для ангольской стороны. Прошлое руководство СССР взамен за социалистическую идеологию в этой стране обязалось поставить сюда технику и вооружение за символическую цену. И вся эта громада вооружения выходила из строя из-за небрежности ангольцев. И только мужественный и самоотверженный труд наших офицеров поддерживал поток этой военной техники в исправном состоянии.

Небрежность ангольских солдат и офицеров смогла отправить на свалку металлолома новейший самолет, танк, зенитно-ракетную установку в срок за один, два месяца. И что самое удивительное, никто за это не отвечал! Мы, военные специалисты, находясь здесь, стали заложниками донорской политики в Анголу.

Позднее я сотни раз убеждался, что у ангольских военных руководителей выработалось даже такое мнение: «Эта техника ваша, вы ее нам поставляете – вот и ремонтируйте». И все наши доводы, что мы здесь не будем вечно, учитесь сами, на них не влияли. Конечно, хорошо, когда есть дойная корова в лице Советского Союза.

Рядом с нами виднелись высокие горы Чибемба. Левее от дороги виднелась покореженная и прострелянная антенна радарной установки (ПРВ), пострадавшей в ходе боев 1982 года. Там стоял сильный Кубинский гарнизон. Там же располагался запасной аэродром. Кубинские товарищи были всегда вежливы, встречали нас гостеприимно, со всей душой. Мы им на всю жизнь благодарны за это. Конечно же, они тоже приезжали к нам, и мы старались быть гостеприимными. Но если кубинцы встречали нас ромом, то у нас ничего спиртного не было. В основном мы угощали их пивом, кормили русским обедом. Кубинцы соседних гарнизонов много помогали нам продуктами.

Не всякий человек поймет нас. Лишь человек, проживший там несколько лет, поймет, что доставание продуктов в Анголе крайне тяжело. Многое разворовывалось со складов, а многое взрывалось на дорогах и не доходило до простых людей. Унитовцы часто обирали людей, забирали скот и одежду.

Невероятно, но факт, даже военные конвои доходили до воинских частей частично… Зачастую одна-две машины с оружием или продуктами не доходили до пункта назначения. Просто терялись где-то в пути. Наши советники спрашивали у ангольской стороны: что произошло?

А те только разводили руками. ответ был один: «проблема, ассесор». Это был исчерпывающий ответ. И всё…

Вывод однозначен – они без особого сопротивления делились этим с «унитовцами». Причем наверх это не всегда докладывалось. Ведь всё равно ничего не добьешься и не найдешь.

Вокруг нас располагались леса, в которых периодически появлялись унитовцы. На нас они не нападали, ведь рядом был сильный кубинский гарнизон. Но в других местах и в самом городе Шангонго к югу от нас господствовали унитовцы. Кубинская разведка, направляемая туда, не всегда возвращалась живой. Иногда кубинцы попадали в руки юаровцев и находились в плену долгие годы. Невдалеке от Чибембы располагался и лагерь «СВАПО».

Вот такая обстановка была в том районе, где мне предстояло жить и работать. У нас был не самый плохой округ. В других местах, например, в 3-ем и 6-м округах, обстановка была в сотни раз тяжелей, и люди гибли там ежедневно.

У меня начались обычные армейские будни. Моя работа заключалась в ремонте техники и обучении подсоветных работать и воевать на ней. Основная задача той воинской части заключалась в противовоздушной обороне воинских частей. Зачастую наша техника находилась за сотни километров от нашей миссии. С каждым подразделением у нас была радиосвязь. Если неисправной техники накапливалось много, то мы отправляли туда машину с двумя-тремя специалистами, одновременно со штаба бригады ехала машина для проверки состояния дел. Естественно, направлялись тыловые машины. Получалась колонна в несколько машин. Отправляться на одной машине было рискованно.

Иногда приходилось обращаться за помощью к кубинцам, и тогда они охраняли колонну, но зачастую старались сгруппироваться совместно для меньших материальных затрат. Я ежедневно ходил на работу со своим товарищем. Он за полтора года уже хорошо говорил по-португальски. Мне необходимо было быстрей выучить португальский язык. Переводчик у нас был один, но он постоянно находился при старшем военном советнике. Остальные наши общались с неграми самостоятельно, причем качество разговора зависело от времени пребывания в стране. Не все сразу получалось, в основном из-за трудности общения с людьми. Пробовал говорить по-английски, не понимают. Тогда я стал основные слова и фразы записывать в блокнот, постепенно обогащая свой словарный запас. Через несколько месяцев я кое-что уже понимал и немного общался.

Будни наши были настолько постоянны и не имели особенностей, что не заслуживают пристального внимания. В выходные дни делать было абсолютно нечего. Мы были изолированы от мира. Телевидения здесь нет и в помине. Что касается радио, мы смогли прослушивать наши радиостанции только рано утром и вечером. В другое время ничего было не поймать. Газеты и письма нам периодически привозили из Лубанго старшие военные советники или соседи из второй пехотной бригады. Там тоже была группа наших товарищей, находились они южнее нас. Я и сейчас удивляюсь их смелости и решительности, с какой они проскакивали неохраняемый участок дороги от нас до Кахамы. Ангольские посты и патрули проверяли дорогу рано утром, а потом дорога замирала. Лишь редкие машины проезжали по ней, в основном военные. Раз в сутки ходил автобус до Чибембы, а дальше ангольцы добирались кто как сможет. Кубинцев южнее не было.

Многие уставшие от жары и засухи ждали сезона дождей. Тогда вся природа оживает. Наконец-то в ноябре раздались первые грозы и начались дожди. Дожди очень короткие, но настолько обильные, что выражение «льет как из ведра» следует понимать в буквальном смысле. За какие-то 40 минут небольшие ручейки превращались в непроходимые реки, а на дорогах стоял сплошной слой воды в десять сантиметров, так как она не успевала под мощным потоком сверху растекаться по кюветам. Зачастую на дорогу в низких местах намывало толстый слой песка.

Обычно после сильного ливня мы приезжали к ангольцам убедиться, что ничего страшного не произошло. Было удивительно, что, несмотря на очень плотный грунт, вода быстро уходила или испарялась. В такие дни многие хижины текли, как решето. На позиции многие блиндажи были заполнены водой. Вообще; большие тяготы выпадали на долю ангольских солдат, офицеров. Кубинские войска были более практичные в таких ситуациях.

Через две недели дождей появилась обильная зелень. Саванна сразу преобразилась и стала красивой. Весело запели птицы, появились и змеи. В природе этой страны устроено так, что ядовитых кустарников или колючих так же много, как и змей.

В один из дней внезапно прекратились связи с частями, пропало частично электропитание на командном пункте. Когда начали проверять, то были поражены следующим. В одном месте провода упали с колышков и лежали в луже. Но лужа быстро испарилась, и весь кабель, находящийся в воде просто исчез. Кроме углубления по контуру провода ничего не оставалось. Это термиты или другие насекомые быстро расправились с проводами в резиновой изоляции.

После первых сильных дождей настал черед мелких затяжных. В один из вечеров после дождя мы сидели на лавочке. Вдруг какой-то необычный шум и чуть нахмурившееся небо привлекли наше внимание. Сотни тысяч разноцветных бабочек мигрировали на юг вслед за дождями и оживающей природой. Они летели на цветущие южные земли. Полет одной бабочки не слышен, но от такого многочисленного перелета целой колонии возник сильный монотонный шум. Бабочки летели в течение получаса. Затем шум стал затихать. Я ошибался в оценках: бабочек, наверняка, были сотни миллионов. Не все смогли долететь и разбивались об машины и деревья, а весь сухой период они проводят во влажном тропическом климате севернее нас, ближе к экватору. По мнению многих, они обитают в соседнем Заире.

В некоторые выходные дни мы выезжали на рыбалку на речку с тем же названием, что и наше селение. В основном ловили сомов. Попадались экземпляры по 3–5 кг, а то килограмм на восемь. Но это было редко.

Все остальное время мы проводили у подсоветных. Иногда приезжали к нам кубинцы. Мы радовались их визитам, это давало возможность пообщаться, узнать новости на фронтах и т. п. Кубинцы интересовались перестройкой в нашей стране. Так – как я был последним прибывшим из Союза, то мне приходилось рассказывать. Слово это тогда было в заголовках всех наших газет и журналов. Мы верили в лучшее, а получилось – то наоборот. Для многих из нас выбраться в Лубанго было за счастье. Обычно один раз в месяц наша машина направлялась туда за продуктами, письмами, газетами. По себе знаю, что в Лубанго чувствовалась жизнь и цивилизация по сравнению с нашим положением. Все советники жили в отдельных квартирах с семьями, правда, без детей. Мы жили в одном большом доме по 2–3 человека в комнате. Естественно, посылать вызов женам не было смысла и не представлялось возможным, но мы привыкли к таким условиям. Недалеко от нас располагался небольшой пивной бар. Пиво туда привозили крайне редко, да и клиентов там никогда не было. Но все же иногда это было приятное единственное удовольствие – выпить на жаре два бокальчика холодного пива.

Мясо, в основном свинину, мы покупали у местных жителей. Иногда меняли мясо на что-нибудь. Местные жители в округе начинали пахать землю. Землю многие обрабатывали деревянной сохой (иногда обитой жестью) на быках. Лошадей здесь можно увидеть так же редко, как африканца в Российской глубинке. В основном перевозят вещи и обрабатывают землю на быках. Во время дождей все ямы и котлованы заполнялись водой. И ежедневно детский писк и веселый визг раздавались в округе. Женщины стирали там белье, оттуда же брали воду для питья. Для нас эта вода была абсолютно непригодна, и мы никогда не употребляли ее. Нам воду привозили со скважины километров за двадцать. Ту скважину охранял усиленный кубинский пост.

Дорога наша была в хорошем состоянии. Местами она разбита, но в основном хорошая. Наши дорожные службы не в состоянии так делать. Например, при температуре +45 градусов дороги не плывут, и битум не вылезает наружу. И даже передвижение танков в жаркий день никаких следов на этом асфальте не оставляет. А толщина асфальта всего 4–5 сантиметров. Но дороги у них узкие, по европейскому стандарту. И наше чудо – машина «КрАЗ» – не вписывается в этот габарит. Зачастую наглый шофер «КрАЗа» загоняет встречные машины на обочину. В тот период машины дорожных служб ремонтировали выбоины. Но затем унитовцы подорвали их машины на этом участке, и дорога стала заметно хуже. На дороге иногда встречались лунки, расположенные в два ряда, в шахматном порядке, на расстоянии полметра одна от другой. Мой товарищ, который за рулем пробыл здесь больше двух лет, объяснил, что это «унитовцы» выдалбливали лунки в асфальте и ставили туда мины. Ангольские правительственные солдаты ФАПЛа снимали их, а лунки заливали цементом. Позднее я сам сотни раз пытался проехать через подобные лунки естественно без мин, стараясь не зацепить ни одним колесом. Должен заметить, бесполезно. Наверно, у унитовцев тоже были грамотные советники.

В один из дней к нам прибыли метрологи из Москвы. На следующий день для инженеров-метрологов была выделена машина, и они оборудовали себе рабочие места. Затем со всей части потянулись солдаты с блоками для проверки приборов. Пробыли они у нас недели три. Затем был заключен договор с кубинскими частями, и они переехали дальше выполнять свою работу. Это был хороший период в жизни нашей группы. Было веселей по вечерам, иногда мы могли играть в футбол. Несколько раз играли с ангольскими офицерами. Выглядят они худыми, но обладают большой выносливостью и зачастую выигрывали у нас, к тому же они лучше приспособлены переносить жару. За три месяца пребывания там я окончательно привык к жаре.

Однажды нас пригласили в гости кубинцы из Чибембы. Там же в то время находились и наши советники из артиллерийской части. У них был большой шикарный дом, по-местному – вилла. Недалеко находился кубинский и ангольский штаб. На всех дорогах при въезде и выезде стояли посты. Кроме того, посты были выставлены при въезде в каждую часть. Днями раньше кубинцы захватили юаровскую разведывательную группу на машине «Каспер». Пленные юаровские наемники находились там же. Нам их показали: выглядели они настороженно и враждебно. Охраняли их кубинцы. Пленных уже сфотографировали журналисты кубинских и ангольских газет. Затем в газетах было соответствующее сообщение с их фотографиями. Это требовалось показать миру, иначе никто не верил, что ЮАР вмешивается в дела Ангольской республики.

Нас поразила их машина. Ее высота была около 4-х метров, бронированная, днище, как у катера. Осколки от мин разлетались в разные стороны, отрикошетив от днища, не повреждая машины. Высота машины была выбрана оптимальной для ведения боя в саванне, ведь машина незначительно возвышалась над окружающей зеленью. Наши БТР и БРДМ, наоборот, сделаны низкими и приземистыми, приспособленными для боя на открытой местности. А в условиях саванны из этой военной техники ничего не видно и крайне неудобно воевать. Эти пленные юаровцы были переправлены на Кубу, а немного позже их обменяли на кубинских солдат, находившихся в плену у юаровской стороны долгие годы.

Мы сфотографировались у захваченного «каспера». В миссии наших советников росло большое манговое дерево, и оно красиво цвело. Во дворе располагался бассейн, в котором плескались десятка два хороших сомов. Видно, в рыбалке им везло больше, да и речка от них протекала не очень далеко.

Наши военные советники предупредили нас о том, что в этой местности Анголы обитают: манговая и мангровая мухи, которые представляют большую угрозу для здоровья человека. Во время укуса эти насекомые откладывают личинки паразитов в тело человека. Если сразу не обратиться к врачу, то эти места начинают воспаляться и гнить. Человеческая плоть, как носитель… Потребуется срочное хирургическое вмешательство.

Вывод один: даже в сильную жару здесь нужно максимально закрывать тело одеждой (тонкой естественно).

Час от часу не легче. Как они тут живут? Оказывается, у жителей Африканского континента выработался иммунитет ко многим местным заболеваниям. А европейцы этим не обладают. «Берегите себя» – напутственные слова одной из женщин из этой военной миссии.

Затем мы поехали в зенитную часть, находившуюся недалеко от грунтового аэродрома. Это был полевой аэродром, охранявшийся кубинцами и построенный еще при португальцах. Рядом располагался немой памятник сильных боев 1982-83 годов. Это были покореженные и разбитые снарядами и бомбами радарные установки. Их большие сломанные антенны далеко возвышались над окружающей местностью. В те не очень далекие годы кубинские войска с сильными боями отгоняли юаровцев с территории Анголы. Так они дошли от Луанды почти до границы с Намибией. Наверное, пошли бы и дальше, но американцы не могли позволить им войти в Намибию и вынудили кубинцев остановиться у 16й параллели. Это было на руку ЮАР. Они закрепились в Намибии и продолжали тайно поддерживать формирования «Униты», а также делали рейды в Анголу.

В штабе кубинской части нас познакомили с военной обстановкой, сказали, что следует ожидать активных военных действий с обеих сторон. Нам рекомендовали не ездить одиночными машинами и не удаляться от главных дорог.

Мы это и сами понимали. Иногда кубинцы совместно с ФАПЛа предпринимали рейды по окружающей местности. В лесах было полно «унитовцев», но в открытые бои они не вступали. Эти рейды носили больше устрашающий характер. Местные жители страдали от оппозиции: у них забирали скот и одежду.

Военная обстановка на нашем участке стала накаляться. А в это время в соседнем округе шли сильные бои частей ФАПЛа с Унитой, поддерживаемой юаровской авиацией и артиллерией. Насколько нам было известно, тщательно разработанная операция по захвату г. Мавинга, где располагался штаб Униты, провалилась. Ангольская армия была отрезана от тылов. Частые воздушные налеты юаровской авиации и нападения Униты из-за засад свели на нет все превосходство правительственных войск. Ангольская армия даже не смогла как следует развернуться для боев. Поэтому ФАПЛа спешно откатывалась назад к городу Куито-Куановале (Квито-Кванавале). Это отступление превратилось в сильное бегство, бросались техника, оружие, люди разбегались по лесам, которые кишели унитовцами. Кругом были смерть и горы трупов разлагающихся на жаре. Если бы не кубинцы, вряд ли кто-то бы уцелел. Кубинские части, как наиболее умело организованные и способные воевать, давали сильный отпор унитовским частям. Но спасти положение они не могли из-за своей малочисленности. С трудом добравшись до моста через реку Квито возле городка Куито-Куановале, ангольцы пришли в ужас: мост, единственный на всю округу, был взорван, несмотря на сильную противоздушную и наземную оборону. А разлившаяся после дождей река была непреодолимым препятствием. Кроме того вся пойма реки была залита водой и представляла собой непроходимое болото, кишащее змеями. Многие наши советники погибли бы или были бы захвачены в плен, если бы их не выручили кубинцы. Нужно отдать должное мужеству кубинских солдат и офицеров, которые, не жалея себя, выручали наших советников и специалистов. Конечно, не все вернулись из этой операции.

Наступающие сзади унитовцы загнали ФАПЛу в реку, которую не все смогли преодолеть. Кубинцы спешно возводили деревянный мост. Только водная преграда помешала оппозиции добиться полного разгрома правительственных войск ФАПЛа на этом участке фронта. Позже были предположения, что мост был взорван юаровскими боевыми пловцами, высадившимися на вертолете выше по течению, или минами, спущенными вниз по течению. Иначе подобраться к мосту было невозможно.

Таким образом, тщательно разработанная операция ангольским штабом ФАПЛа, при активном содействии наших главных военных советников, потерпела крупное поражение. В ходе этих боев были разбиты: 10 пехотных бригад, 4 танковые бригады и 2 артиллерийские.

Унитовская разведка была сильнее, да и среди офицеров ФАПЛа находились унитовские шпионы.

События в этом военном округе эхом отразились на всех остальных. Там, где выступления Униты были слабее и не так организованы, начинали разворачиваться с новой силой. Конечно, у разных очевидцев этих событий есть свое мнение и свой анализ произошедшего. Но каждый согласится с тем, что все крупномасштабные операции по уничтожению оппозиции были неудачными для ФАПЛы.

Сейчас об этом предпочитают молчать. Но все эти операции проводились при участии и разработках наших генералов, находящихся там. Меня могут обвинить в несправедливых осуждениях, но десятки тысяч человеческих жизней были отданы на откуп глупости и бездарности некоторых командиров. Жизнь показала, что оппозиция с партизанской тактикой ведения борьбы почти всегда одерживала верх. Исходя из этого, нужно было бороться с ней другими методами.

Таким образом, тщательно запланированная операция под кодовым названием «Зебра» была провалена. Именно для этой декабрьской операции были подготовлены сотни тонн продовольствия. Продукты были собраны отовсюду: фасоль из США, консервы из Испании, Португалии, Голландии, мясо из Франции и Италии, рис из Китая и Индии. Что поделаешь? Война – дорогое дело. Сотни единиц боевой техники были наготове и боеспособны. Сотни тонн топлива и всего прочего. А что случилось? Позднее стало известно, что карта и другие документы были украдены и переданы унитовцам.

Вся военная техника разбита или брошена на произвол судьбы на дороге от Квито-Кванавале до Мавинга. Продовольствие разграблено, частично уничтожено на дорогах саванны (распространяя вокруг ужасную вонь). Топливо уничтожено и сожжено на дороге от Менонге до Квито-Кванавале.

Как в этой непростой ситуации расценивать деятельность наших военных советников? Ангольский генштаб просил их оказать активную помощь в подготовке, и наши не могли и не имели права отказываться. Ведь за это им Ангола платила деньги.

Или бросить все и вообще уйти оттуда? Нет, конечно, мы делали все, что могли.

Мимо нас по дороге в ночное время стали передвигаться на юг большие колонны военной техники. Юаровская авиация участила свои полеты на нашем участке. Летали они, в основном огибая участки зон ПВО и вдоль русел рек.

В один из дней я дежурил по миссии. Дежурных назначали по графику мы сами. Необходимо было руководить поварами, охраной, короче – обеспечивать все хозяйственные вопросы. Все остальные разъезжались на работу. Кроме того, для встречи приезжающих гостей и решения вопросов кто-то должен был оставаться в доме. В тот день в миссии еще находился и Саша. У него была уже второй день небольшая температура от укуса скорпиона. Скорпион проник в комнату и залез ему под футболку. Когда мы направились в столовую на обед, Саша начал натягивать на себя футболку. При этом он странно икнул и с космической скоростью сдернул ее. Под мышкой в самом чувствительном месте красовался бугорок с укусом. Злополучный скорпион был вытряхнут из одежды и раздавлен, а Саша два дня отлеживался. До этого случая у нас было уже несколько скорпионов, пойманных в комнатах.

Так вот, в этот день перед самым обедом на дороге перед домом остановились две машины. К нам зашел негр с кровоточащей раной на руке, я его сразу не понял. А мой товарищ быстро понял и метнулся в комнату, где через минуту он давал ангольцу бинты, вату. После краткого объяснения выяснилось, что юаровская авиация разбомбила лагерь «Свапо» под Чибембой. Имелись жертвы. В машинах везли раненых в Лубанго. Кубинские силы ПВО достать вражескую авиацию не смогли. Кроме того, для всех это было неожиданностью. Полеты авиации стали чаще, зачастую юаровские летчики наглели, не обращая внимания на силы ПВО ангольской стороны.

Наша подшефная часть ПВО особой активности не проявляла. Мы начали требовать разъяснения. Но у них всегда находилась целая куча причин, из-за которых они не смогли открыть огонь по чужой авиации. После тщательной проверки техники мы убедились, что их отговорки необоснованны. Нам пришлось требовать от них открывать огонь по юаровской авиации, но они отказывались, боясь быть разбомбленными. Они не стремились принимать участия в боях, а нам категорически не разрешалось. Поэтому в случае налета мы покидали позиции, проинструктировав подсоветных. Но лишь позднее мы узнали, что главной причиной был страх. Они боялись, что юаровская авиация начнет их бомбить, если они откроют огонь по ним. В то же время они не верили в силу и мощь своего оружия, показавшего себя в других местах.

В один из таких дней к нам внезапно приехало большое начальство из столицы. Этот визитер из Москвы был далек от реальной ситуации в этой стране, да и что он мог узнать за свою двухнедельную командировку? С привычками этого генерала многие были знакомы и поэтому быстро подготовились к приему. Любой недостаток в подсоветной части мог обрушиться на соответствующего военного специалиста, а властный генерал мог запросто отослать неугодного обратно в Союз, поэтому многие его боялись и молчали.

Свою речь он начал так: «У вас юаровская авиация летает под носом, а вы не принимаете никаких действий. Дайте мне конкретные причины вашего бездействия». Мы стали сетовать на плохое снабжение запасными частями, на пассивность ангольцев. На первую часть наших заявлений он ответил: «Вы у меня пешком пойдете за запчастями до Луанды». Хотя он и мы прекрасно знали, что для нашей сложной ракетной техники там ничего нет. Затем он собрал ангольских командиров совместно с нами. В своей речи инспектор больше обращался к командирам ФАПЛа, призывая их быть более активными, иначе части будут сильно страдать от вражеской авиации.

Затем он привел примеры хороших действий средств ПВО в соседнем округе, где было сбито более двадцати самолетов и вертолетов ЮАР. После его отъезда все облегченно вздохнули, на этот раз никто не был отправлен в Союз. Наше возмущение пассивностью подсоветных росло. Мы стали ежедневно проводить разборы всех причастных командиров ФАПЛа. Вскоре в связях с унитой был уличен один командир дивизиона. После следствия он был заключен в тюрьму. Это были их внутренние дела, и мы узнали об этом после того, когда шпион был уже в тюрьме.

Активные действия юаровской авиации вынуждали ФАПЛа принимать соответствующие меры, но они по-прежнему боялись. У юаровцев были современные самолеты Мираж F-1, Мираж F-3. Нам пришлось приводить десятки примеров действий зенитно-ракетных частей в других местах, когда вражеская сторона несла ощутимые потери в авиации. Это было и в Сирии, и в Египте.

Наконец-то были сделаны первые пуски ракет в Ташамутете, и группа вражеских самолетов ретировалась на аэродромы, базировавшиеся в Намибии, так и не отбомбившись. На следующий день мы быстро собрались в Лубанго, чтобы затем отправиться туда. В Лубанго мы встретились с нашими советниками из мотопехотной бригады, которую прикрывала наша подшефная часть ПВО.

Наши сборы были недолгими, и вскоре мы на двух машинах отправились по назначению. Когда мы выезжали, старший военный советник предлагал взять легкие бронежилеты, но мы отказались. Взять бронежилеты считалось дурной приметой (неофициально). Мы выехали по прекрасной дороге в сторону Менонге. Дорога эта, как и все остальные была построена во времена португальской колонизации и была в хорошем состоянии. И даже асфальт, несмотря на многочисленные прохождения танков, был целый и не плавился под палящим солнцем тропиков.

На выезде из Лубанго стоял пост ФАПЛы. Три танка в окопах, бронетранспортеры и взвод пехоты. Нас остановил их офицер. Многих наших он знал в лицо. Он сказал: «Унита активизировалась, на дороге опасно. Собирается колонна до Фалгарии. Уже набралось больше десяти машин. Если вы подождете с полчаса, то пойдете все вместе». Мы отказались и попросили пропустить нас на двух машинах. Еще раз предупредив о возможной опасности, он махнул рукой часовому у шлагбаума. Мы выехали. Я вообще-то новичок в подобных поездках и высказал свои мысли товарищам в машине. Они ответили мне, что колонны с продовольствием и топливом – это лакомый кусочек для «УНИТА». А советских они видят издали и нападают редко. Ну что ж, в этом был свой резон, и я согласился. Ехали мы медленно 50–60 км в час. По пути сначала слева, потом справа стали попадаться столбы линий электропередач. Некоторые из них были взорваны или повалены унитовцами. Но, несмотря на это, город Лубанго получал электроэнергию. Периодически попадались дорожные патрули ФАПЛы, в основном с пулеметами. Отчаянными знаками они просили закурить, и мы тут же бросали им сигареты, не останавливаясь при этом. Иногда патрули встречались сдвоенные по 6–8 человек, а солдаты с пулеметами занимали позицию в кюветах. Тогда мы снижали скорость до 10–15 км в час и медленно подъезжали к ним. Как правило, разглядев нас патрульные махали рукой: езжай. Таким образом, почти за три часа мы доехали до селения Матала. Здесь на реке Кунене виднелась гидроэлектростанция. В небольшом поселке жили наши энергетики обслуживающие эту электростанцию. Нужно заметить, что жили и работали они здесь без оружия, без охраны. Унитовцы часто угрожали им, требовали уезжать, но они оставались, верные своему долгу, своей работе. У них мы остановились кратковременно. Попили воды, немного покушали. Здесь находился и наш бронетранспортер, который оставили по пути в Лубанго наши советники ввиду неисправности. Пока советники были в Лубанго, Саша отремонтировал технику и был готов ехать.

Мы направились дальше. Двое из наших пересели в БТР, свесив ноги в открытые люки. С автоматами в руках они вглядывались вдаль. По дороге встречались такие же самые патрули. Через час с небольшим мы добрались до города Жамба. Расположен он на развилке дорог Лубанго – Менонге и на Касинга. Время было к вечеру, и мы остались здесь ночевать. Город Жамба был очень красив. Вообще большой и малый городки здесь выглядят прекрасно. Даже если в поселке десять пятнадцать-домов, смотрятся они, как в маленьком городе. Чистые удобные подъезды к каждому дому, красивая зелень вокруг. В центре Жамбы расположен бассейн, сухой при нынешней власти, и ипподром, который тоже бездействует многие годы.

Мы расположились в кубинской гостинице, состоящей из нескольких домов. Нас покормили ужином. Вскоре пришел один кубинский сигуранец (военная разведка). Всем нашим советникам он был знаком. Нам он показал несколько приемов владения оружием. Его ПМ (пистолет Макарова) оказывался в руке заряженным со снятым предохранителем в течение доли секунды. При этом он запросто попадал в бутылку на расстоянии пятьдесят шагов. В замедленном темпе он показал нам этот трюк раз десять. Но нам требовалось на это намного больше времени, а то не получалось совсем. Этот кубинский офицер снимал пистолет с предохранителя и вынимал его из кобуры одной рукой, а досылал патрон в патронник коротким движением оружия об поясной ремень и готов был стрелять от пояса. Все это делалось одной рукой. Не всякий это сможет. Он сказал, что сегодня неплохой репертуар видеофильмов в их салоне. В полупустой гостинице без телевизора и радио при тусклом свете делать было нечего – мы пошли в салон. Посмотрели два американских фильма.

Наутро мы стали готовиться в дорогу. Подошел комиссар Ташамутете. Обменявшись приветствиями, наш старший спросил:

– Вы едете с нами?

– Мне не хотелось бы ехать с вами.

– Почему?!

– У вас небольшая охрана, да и всего три машины.

– Но нас прикрывает бронетранспортер.

– Нет, завтра или послезавтра туда едут два «Урала» с боеприпасами и продовольствием. Будут охрана больше двадцати человек и две машины прикрытия.