Текст книги "Фактор агрессии"

– Ладно, – сварливо буркнул он, отводя глаза. – Вечной жизни все равно еще не придумали, так что какая разница – полувеком раньше, полувеком позже… – Он махнул рукой. – Теперь слушай мой приказ насчет дальнейших действий, боец. Ну, в смысле, когда я успешно отвлеку кошек. Первое: захватишь челнок. Этот зверь довольно простой, управляется чувствительными сенсорами…

– Знаю, – чужим голосом проговорила Лара. Она все никак не могла отойти от только что пережитого двойного стресса – смертного приговора, тут же замененного на помилование. – У меня двадцать часов налета на тренировках…

– Ну и отлично.

Купер ощутил, что его, несмотря на демонстративное равнодушие к собственной судьбе, начинает колотить нервная дрожь. Близкое дыхание неминуемой и весьма неприятной смерти вызвало такой мощный выброс адреналина, что волосы на руках и загривке ощутимо зашевелились, не в силах встать дыбом под плотно прилегающей биоброней. Надо было срочно взять себя в руки, но старшему сержанту это никак не удавалось, даже несмотря на то, что забеспокоившийся защитный морф тут же впрыснул ему какой-то релаксант. Сознанием потенциального гражданина мастер-сержант понимал справедливость и разумность своего поступка, но тело огра не хотело ничего слышать про долг, подвиг и Империю – оно беззвучно вопило в истерике, категорически отказываясь принимать неизбежность ужасной смерти.

– После выхода на орбиту дашь полный форсаж, – продолжил Фред, сглотнув подступивший к горлу комок. – Тебя неминуемо вырубит от перегрузки, но это, как ты сама понимаешь, куда лучше, чем попасть в лапы к арагонцам. Рейдеры намного тяжелее челнока, при разгоне они его перехватить не сумеют, потому что пираты ни за что не пойдут на перегрузки до потери сознания. Кишка тонка у пиратов. Так что взять они тебя смогут только на максимальных скоростях, и тут успех зависит только от тебя. Сколько не сдрейфишь дать ходу с места, столько дистанции и выиграешь. А потом затеряешься в космическом пространстве. Но есть одно «но».

– Какое?

– Можешь умереть от перегрузки, если переусердствуешь, – хладнокровно поведал Купер. – Сердце откажет, и все, приехали. Поэтому сразу после старта с поверхности надиктуешь всю необходимую Адмиралтейству информацию в нейропроцессоры биоброни и челнока. Минуты полторы до выхода на прыжковую орбиту у тебя будет, поэтому сразу прикинь, что именно говорить, чтобы уложиться.

– Соображу…

– Молодец. А дальше жми до предела. Будем надеяться, что наши установили космическую блокаду системы Арагоны или сделают это в ближайшее время, так что кто-нибудь тебя подберет. Все ясно?

– Так точно, огранин старший сержант, – ответила Лара.

– Ну и все. Да хранит тебя Зодчий Вселенной. – Он подумал немного и добавил: – И мою грешную душу тоже.

– Сэр, – с трудом проговорила Розен, – вы… вы очень благородный человек.

– Есть такое дело, – флегматично согласился командир. – Практически патриций. Служу Империи, что называется.

Местное светило понемногу закатывалось за горизонт. Как и было предсказано Купером, после разгрузки арагонцы убрались в бараки, делить новые нейроигры и легкие наркотики. В качестве караула снаружи оставили только двух бандитов – укротителя и погонщика – с псевдопумами.

– Пора, – ломким от адреналина голосом произнес Фред. – Я с юго-запада, ты с северо-востока. Тебе оттуда до посадочной площадки рукой подать. И ради Зодчего, постарайся остаться в живых. Работаем, рядовой!

– Есть! – ответила Розен.

Прежде чем опустить шлем, она вдруг бросилась на Купера, крепко обняла его и поцеловала в губы. Поцелуй продолжался несколько долгих мгновений – мастер-сержант даже успел растеряться. А потом, отпрянув от Фреда, Лара лихо перемахнула через скальный уступ и съехала вниз по пологому осыпающемуся спуску справа от обрыва.

Добравшись до скального основания, она скрылась в лесу. Псевдопумы услышали тихий, едва уловимый стук сползающих по осыпи камней и забеспокоились. Укротители с проклятиями начали тыкать в них стрекалами. Невольно облизнув губы, еще хранящие отпечаток прикосновений губ Лары, Купер притих на плато, напряженно дожидаясь, пока боевые монстры и их новые хозяева успокоятся. К счастью, раздолбаи арагонцы действительно оказались плохими патрульными и не заинтересовались странным поведением подопечных. Наконец чудовищные кошки потеряли интерес к посторонним звукам и подчинились укротителям. Одна из них разлеглась кверху брюхом неподалеку от челнока-манты, другая начала шумно и с удовольствием чесаться, раздирая непробиваемую шкуру страшными металлоорганическими когтями. Часовые заржали. Один из них ушел в барак и вернулся с упаковкой наркопива – похоже, там уже началось веселье. Пока пираты увлеченно распечатывали пивные контейнеры, мастер-сержант, решив, что выдержал достаточную паузу, чтобы Лара успела выйти на исходную позицию, забросил за спину Кусаку, кубарем скатился по склону с противоположной стороны плато и тоже скрылся в лесу.

Подлесок оказался густым и высоким. Купер залег в кустах с огромными алыми цветами странной формы, не добравшись до самшитовой ограды пары десятков метров. Похоже, снаружи базу никто не патрулировал, у пиратов просто не хватало для этого людей и техники. По крайней мере, биоброня не зафиксировала поблизости никаких живых организмов. Что ж, тем проще. В лесу понемногу сгущались сумерки, по периметру ограждения начали тускло мерцать, понемногу разгораясь, переплетения грибных трубок, в небе одна за другой появлялись огромные звезды. С Арагоны был виден центр Галактики, тут его не скрывали облака межзвездной пыли. Зрелище оказалось внушительным, но Фреду в последние минуты жизни было не до красот Вселенной. Выбравшись из кустов, он стал осторожно пробираться через подлесок к юго-западной стороне базы.

Стараясь ступать как можно тише по мертвой прошлогодней листве, он добрался до трехметровой контрольно-следовой полосы перед самшитовым ограждением и залег в тени развесистого дерева, напоминавшего баобаб. Нейрокомпьютер биоброни автоматически зафиксировал под грунтом следовой полосы несколько свернувшихся растительных мин и предложил четыре безопасных маршрута через минное поле, однако Фред не собирался приближаться к ограждению. Свет от разгоревшихся грибных светильников неприятно резал глаза, да и сквозь плотную стену модифицированной растительности ничего не было видно, поэтому Купер мысленно активировал ночное зрение. Теперь грибное сияние превратилось в размытый ореол, стелющийся поверху ограждения. Заняв позицию для стрельбы, Фред перевел шлем в режим тепловизора. Пумы тут же оказались выделены на фоне остывающего в сумерках массива ограды огромными оранжевыми пятнами. Они вяло порыкивали, одна то и дело цепляла когтистой лапой другую, призывая ее то ли поиграть, то ли подраться. У армейских биоморфов был пониженный болевой порог и повышенная прочность кожи, поэтому не всегда удавалось понять с ходу, схватились два дружественных комбатанта насмерть или просто хулиганят от скуки. Вторая пума играть не хотела и только вяло отфыркивалась. Часовые, усевшись возле одного из ангаров и потягивая наркопиво, громко подзадоривали ее пьяными выкриками. Имперская техника была им в диковинку, их собственные устаревшие биоморфы скорее всего никогда не проявляли подобной активности.

Купер посадил Кусаку на руку и взял кошку-задиру на прицел. Разумеется, чтобы остановить или хотя бы задержать огромного боевого морфа подобного класса, придется выпустить пару сотен зубов, а с такого расстояния можно даже и не мечтать о результативном огне. И, разумеется, боевой биоморф не даст человеку спокойно выпустить в него две сотни зарядов, а преодолеет разделяющее их расстояние в несколько прыжков, мгновенно сведя преимущество дистанции на нет. Мастер-сержант в принципе и не рассчитывал на победу, сейчас ему требовалось лишь устроить как можно больше шума.

Однако сразу открывать огонь нельзя – немедленно поднимется тревога, и тогда Ларе придется иметь дело с десятком подвыпивших солдат, вывалившихся из барака. Купер опустил руку с Кусакой, нашел в траве камень размером с эксплозоидную гранату и отработанным на полигоне движением метнул его в самшитовое ограждение. Раздался протяжный звон завибрировавших сигнальных отростков растительного забора. Биоморфы тут же прекратили грызться и навострили уши. Часовые оглушительно ржали возле жилого барака, из которого доносилась визгливая музыка, и, похоже, не обратили внимания на подозрительный шум.

Будем надеяться, что Лара станет скрытно действовать сразу же, как только сторожевые биоморфы кинутся на Купера. Сейчас нельзя терять ни секунды.

Мастер-сержант уже примерился швырнуть второй камень, но пумы неожиданно вскочили на ноги, прижав уши, сорвались с места и с яростным рычанием бросились в противоположную от Фреда сторону – к юго-восточной части ограждения, где должна была занять позицию рядовой Розен.

Глава 9
Бяка

Купер опешил. Такого поворота событий он никак не ожидал. В плотной биоброне он не чувствовал никакого движения воздуха, но это не означало, что его не было вовсе. Похоже, они с Ларой не учли, что ветер поддувает со стороны посадочной площадки, и чуткие морфы сумели уловить запах девушки.

Вражеские укротители, отшвырнув недопитое пиво, рванулись следом за подопечными, на ходу активируя ручные плазменные метатели. Мастер-сержант прицелился в спину одной из пум, но твари быстро удалялись огромными прыжками, и ему едва ли удалось бы попасть в нее.

Беззвучно чертыхнувшись, Фред в бессильной ярости опустил оружие. Теперь устраивать фейерверк было никак нельзя. Лару это уже все равно не спасло бы, зато демаскировало бы самого Купера. А ведь один из них непременно должен добраться до своих, и Империи совершенно все равно, кто это будет. Что ж, значит, судьба распорядилась так, что это будет мастер-сержант Купер.

Он забросил Кусаку за спину и метнулся к ограждению прямо через минную полосу – по одному из безопасных маршрутов, которые светящимися извилистыми полосами висели у него прямо перед глазами, спроецированные на внутреннюю поверхность шлема. Одновременно он мысленно отдал своему защитному морфу приказ активировать биопроцесс «алхимия». На самом деле эта химическая реакция имела какое-то длинное и сложное официальное название с латинскими корнями, но огры-десантники не любили ломать язык всякими учеными штучками.

Когда Фред приблизился к самшитовым зарослям, его броня уже ощутимо нагрелась, так что он ощущал себя словно в сауне. Этот химический процесс был оружием на крайний случай, запускать его полагалось только при острой необходимости, поскольку он стремительно изнашивал морфа и лишал десантника системы жизнеобеспечения. Получив соответствующую мыслекоманду – с двойным подтверждением, чтобы исключить случайный запуск, – биоброня начинала ураганно вырабатывать сложное секреторное вещество. Одновременно под кожей защитного биоморфа начинали концентрироваться предназначенные для легионера питательные вещества и лекарственные жидкости. Смешиваясь и нагреваясь под давлением вместе с секреторным катализатором, они в результате бурной реакции порождали довольно едкую органическую кислоту, которая через поры кожи морфа выдавливалась наружу. Конечно, по своим тактико-техническим характеристикам эта кислота не шла ни в какое сравнение с боевой тетроидной, однако ее вполне хватало, чтобы уничтожить небольшую растительную мину или ручной бластер. Вообще-то биопроцесс «алхимия» изначально предназначался для самоуничтожения брони в случае гибели хозяина – чтобы имперские секреты не доставались сепаратистам. Однако в итоге выяснилось, что таким образом биоморф разрушается в течение нескольких часов, а за это время умный противник с полевой лабораторией под рукой все равно успеет выпотрошить его до основания. Зато легионеры получили дополнительное оружие для преодоления модифицированных растительных ограждений. Биоброню после использования «алхимии», конечно, приходилось менять, однако быстрота наступления порой оказывается гораздо важнее, чем испорченное военное имущество.

Не снижая скорости, Фред врезался в самшитовое ограждение. При других обстоятельствах он, разогнавшись как следует, просто пропорол бы себе броню о модифицированные растительные шипы каменной твердости, а затем уже они сами, взбудораженные теплом постороннего объекта, пришли бы в движение и выпустили ему кишки. Если бы легионер не стал разгоняться, а попытался осторожно пролезть между колючими ветвями, у него тоже ничего не вышло бы, потому что проще просочиться через железную решетку, чем через заросли модифицированного самшита. В пиратских колониях очень любят такие ограждения – стоит этот кустарник копейки, бурно растет без всякой подкормки и не требует специального ухода, а эффективность его довольно высока. Порой окрестности пиратских городов представляют собой сплошные самшитовые джунгли, через которые невозможно продраться, не залив предварительно всю территорию какой-нибудь тетроидной гадостью.

Именно по этой причине биопроцесс «алхимия» был сохранен генными инженерами и в новых модификациях имперских защитных скафандров.

Глухо зашипели пожираемые кислотой ветви самшита. До половины проткнув кожу биоморфа, твердые как скала растительные шипы размягчались до такой степени, что Купер просто сминал их на своем пути, словно пластилиновые. Суперпрочная решетка из переплетенных ветвей и листьев бритвенной остроты чернела и корчилась, не в силах противостоять агрессивной органике, и Фред без особого труда проламывал ее, будто она была сделана из песочного печенья. С едва слышными щелчками лопались сигнальные побеги, трескалась твердокаменная кора, сыпались на землю куски и целые гирлянды оборвавшихся под собственным весом осветительных грибных трубок.

Вывалившись с противоположной стороны непроходимой растительной стены, Купер тут же нырнул на грунт, чтобы ненароком не схлопотать от караульных заряд плазмы, и перекатом ушел в густую тень под звероангаром. За его спиной в изумрудном ограждении осталась черная вертикальная дыра в рост человека, в которой с негромким треском продолжала пузыриться кислота. От челнока Фреда отделяло теперь метров сто, причем в основном открытого пространства. Со стороны Лары было бы гораздо проще сразу прорваться к посадочной площадке, но вся суматоха переместилась именно туда. Ситуация полностью вышла из-под контроля, оставалось импровизировать на ходу.

От нагревшейся биоброни поднимался легкий пар. Вскоре с ней придется попрощаться. Однако в любом случае все решится в ближайшие десять минут. Вполне возможно, что броня ему больше уже никогда не понадобится. Ведь мертвому все равно.

Мастер-сержант ползком обогнул ангар, внутри которого монотонно гудело и равномерно билось о толстые стены что-то живое и огромное, и вжался в грунт, едва не выругавшись от досады, когда увидел, что гибкие тени фелиноидов по-прежнему лениво перемещаются с внутренней стороны самшитового забора.

Купер не уставал твердить ограм своего подразделения, что противника ни в коем случае нельзя недооценивать. Однако переоценка вражеских возможностей оказалась такой же губительной. Фред привык исходить из того, что враг умен, предельно дисциплинирован и действует наиболее рациональным образом. Если бы мастер-сержант охранял базу сам, то как минимум одна пума уже разыскивала бы в лесу того, кто потревожил покой этих боевых биоморфов. Но пираты, видимо, привыкли к тому, что их старая техника порой сбоит и беспокоится без причины, поэтому оба фелиноида все еще были здесь, по эту сторону самшитовой стены. Укротители просто не обратили внимания на их странное поведение и не стали высылать их по следам рядового Розен. Тупая абордажная команда, которую более солидные бандиты наняли за гроши нести службу на ракетной базе, неумелые бывшие фермеры и биотехники – алкоголики, трусы и рвань.

Это означало, что Лара Розен до сих пор жива, и это не могло не радовать. Но это означало также, что миссия провалена окончательно. Если бы мастер-сержант подозревал о таком разгильдяйстве арагонцев, он, разумеется, все-таки обстрелял бы фелиноидов из-за ограды, а не полез к ним в лапы. Теперь же выходило, что он сам себя загнал в ловушку: если он откроет огонь прямо из-за ангара, то свирепые биоморфы молниеносно обнаружат и прикончат его, а вот Ларе это уже ничем не поможет, потому что он уже не сумеет отвлекать их достаточно долго, чтобы она смогла без помех подкрасться к челноку.

Надо было срочно отступать, пока дыра в ограждении не затянулась. Но из соседнего барака, пошатываясь, выбрались трое арагонцев, и Фреду пришлось снова вжаться в грунт. Трава вокруг него негромко шипела и корчилась. До врагов было рукой подать – не больше десяти метров.

– Моцарт, кизлода! В чем дело? – строго крикнул один из пиратов, низкорослый и грузный модификант, варварски мешая имперский язык с уродливым местным диалектом. Глаза у него светились в темноте, как у кошки, а голову украшала пара козлиных рогов – украшение, на вкус мастер-сержанта, сомнительное, чтобы ради него портить свой геном, но у местных были свои понятия о красоте и плате за нее. – Вафнити акел совсем? Какого халабаса у вас тут творится?

– А биарсаг его знает! – ответил один из часовых, судя по форме уродливого черепа, сенситив. – Кошки чего-то крезах. На ограждение кидаются, как питфозап.

– Хорошо хоть не на нас… – пробурчал второй. – Кизлода! Не доверяю я этим имперским швантаф. Может, инклюзе их в загон до утра?

– Эй, какого халабаса! – возмутился старший. – Они явно кого-то почуяли!

– Кого они тут могут почуять, Лече? Разве что хрюмфтика какого в лесу…

– Тогда силенутф их, чтобы не вопили! – отрезал рогатый Лече. – И давайте не нажирайтесь. Вдруг кто из имперских муяврий уцелел? Бродят в окрестностях…

– Да кто там мог уцелеть, в такой пыхме? – отмахнулся Моцарт. – Ну, хочешь, я еще Бяку выгоню для душевного силенси? Она, если что, и кошкам сможет шкуру фоербат. Если будут сильно фохче.

– Салида! – одобрил старшой. – Выгоняй. Своя креата всегда надежнее…

«Надежнее, надежнее твоя креата, – нетерпеливо думал Фред. – Вы, главное, кошек загоните, ублюдки… А с вашей Бякой мы как-нибудь справимся, что бы это ни было».

Но часовые загонять пум не стали. Вместо этого долговязый Моцарт вывел из загона совершенно доисторического двуногого голенастого тетроида ростом с человека. Подобным тварям, как с первого взгляда определил Купер, самое место в армейском музее, а еще лучше в палеонтологическом. Примитивная ходилка с плазменной биопушкой среднего калибра вместо башки, тупая и неповоротливая, окончательно снята с вооружения имперских войск лет сто назад как минимум. Если вообще когда-то находилась на вооружении – не исключено, что это местное корявое ноу-хау. Такую из бластера с пятидесяти метров завалить – проще, чем высморкаться. Да и из зубомета вполне можно попробовать. Смех, а не техника.

Ходилка выбралась на освещенное место, осторожно переставляя страусиные ноги, остановилась и начала деловито водить пушкой из стороны в сторону. Пумы перестали кидаться на ограждение и подозрительно уставились на диковинное существо. Купер затаился в тени ангара, изо всех сил надеясь на чудо. В принципе, с точки зрения имперских биоморфов, снабженных набором изначально прошитых в нейросистеме безусловных рефлексов, ходилка была вражеским комбатантом. Со всеми вытекающими последствиями…

Однако кидаться на незнакомую биомашину, вопреки ожиданиям Фреда, бывшие имперские морфы не стали. Они подошли к тетроиду, осторожно его обнюхали и снова вернулись к ограждению, пытаясь разглядеть через плотное переплетение шипастых ветвей, что происходит снаружи. Проклятый Моцарт надежно держал их на ментальном поводке.

Грузный рогатый Лече с двумя собутыльниками, перекурив на крыльце, снова скрылся в бараке. Часовые немедленно вернулись к своему пиву. Дыры в ограждении, которая стремительно затягивалась молодыми самшитовыми побегами, в полумраке никто не заметил. Выждав для верности еще секунд пятнадцать, Купер пополз вдоль ангара, стараясь держаться в тени. Преодолеть пространство до челнока одним рывком нечего было и думать. Заметят все – и псевдопумы, и ходилка, и часовые. Разработанный план по угону жука медленно погружался в пучину небытия, как подбитый биоторпедой грузовой ихтиоид.

Внезапно пумы синхронно взвыли и яростно заметались вдоль ограждения – еще энергичнее, чем раньше.

– Буча, есть нарушитель! – заорал Моцарт, кинув взгляд на портативный сканер, который обвил длинным хвостом его левое запястье. – Полундра! Вон там, правее!..

– Полундра! – завопил Буча, размахивая стрекалом. – Эй, полундра!

Спущенные с невидимого поводка пумы кинулись к растительной стене, и та услужливо раздвинулась перед ними. Едва ли рядовой Розен настолько потеряла голову, что поперла напролом: ясно было, что она тоже действует по ситуации, но каким был ее новый план, знал только Зодчий Вселенной. Неужели она увидела, что Купер уже внутри базы, и, сообразив, что теперь поддержка нужна ему, решила отвлечь пиратов на себя, чтобы он мог без помех угнать челнок?..

Колючее ограждение сомкнулось за спинами пум, и из леса донеслось их торжествующее завывание.

«Вот теперь Ларе конец», – отстраненно подумал Купер, стараясь не выпускать на волю мечущиеся эмоции. Это сейчас было совсем ни к чему. Он отдаст должное ее светлой памяти потом, когда миссия будет выполнена. В конце концов, каждый из них с момента поступления в Легион был готов к такому исходу. Война…

– Полундра!!! – продолжал надсаживаться часовой.

Отреагировав с небольшим запозданием, ходилка принялась молотить плазмой в лес прямо сквозь ограду, куда – непонятно. Вполне возможно, что и наугад. Опаленные дыры в самшитовой стене, проделанные ее выстрелами, зарастали на глазах, по базе пополз едкий белый дым. Из жилого барака с проклятиями выскакивали арагонцы – двое бросились к загону, выпускать морфов, а остальные, судя по всему, просто желали посмотреть, что случилось, потому что они беспорядочно рассыпались по освещенной территории. Оружие имелось не у всех. Ходилка перестала палить в пространство так же внезапно, как и начала, и страусиной походкой двинулась в сторону посадочной площадки.

Ситуация окончательно вышла из-под контроля, и Куперу ничего не оставалось, как действовать по обстановке.

Кусака привычно лег в правую руку. Стиснув хрящевой предохранитель автомата, мастер-сержант из положения лежа по очереди поймал в прицел шлема обоих пиратов, уже добравшихся до ворот звероангара, и отдал мыслекоманду открыть огонь. Тяжко содрогнувшись, Кусака с гулким кашлем выплюнул полдюжины зубов, резким мускульным усилием разогнав их до скорости проникающего поражения. Четыре из них по диагонали перечеркнули спину арагонца, который возился с воротами, и в облаке кровавых брызг швырнули его на стену ангара. Другой противник ошалело отпрыгнул в сторону, но Кусака, не упустив из виду заранее указанную хозяином вторую цель, чуть повернул голову и разразился следующей очередью, покороче, которая разорвала арагонцу грудь.

Заслышав знакомый кашель и треск, прочая абордажная команда кинулась врассыпную. Укротитель Моцарт чуть замешкался, прежде чем нырнуть за жилой барак, и Фред прямым попаданием прямо в уродливо раздувшийся на затылке череп выпустил ему мозги.

– Кизлода! – заорал кто-то диким голосом. – Выпускайте морфов!

– Бяка, Бяка! – крикнул рогатый Лече, растянувшись в траве неподалеку от барака. – Ко мне! Вон там, возле ангара!

Ходилка тут же развернулась на массивных птичьих лапах и ударила по звероангару на уровне головы взрослого человека. Похоже, она подчинялась не только ментальному контролю – а ведь Купер уже возмечтал было, что, перебив укротителей, лишит противника техники. Плазма прошила стену, поврежденная оболочка строения зашипела, скручиваясь от невыносимого жара, оттуда повалил смрадный дым.

– Ниже бей, муяврия кабра! – отчаянно завопил старший – все-таки без сенситива управлять этой рухлядью было не так просто. – Халабас! Да чтоб тебя!..

Звероангар понемногу занимался холодным синим пламенем, а еще через несколько секунд в небо с ревом взвился огненный столб взрыва – видимо, Бяка удачно попала одному из зенитных тетроидов в плазменную железу. Пожалуй, если дать этим раздолбаям достаточно времени, они просто перебьют друг друга, а последний случайно отстрелит себе башку из ручного метателя.

Вот только времени как раз и не было. Совсем.

Ударной волной Купера перевернуло на спину, а ходилку опрокинуло навзничь. Однако доисторический морф быстро и довольно ловко поднялся на ноги и снова открыл огонь по противнику – на сей раз слишком низко, методично поражая грунт метрах в двадцати перед собой. До Фреда долетали капли расплавленной почвы, но изъеденная собственной кислотой биоброня еще способна была защищать своего хозяина от кипящих брызг.

Кто-то из охранников базы поддержал двуногого тетроида огнем из плазменного метателя. Залегшего в траве имперца стрелок не видел, поэтому безбожно мазал метров на десять, не меньше. Воспользовавшись шквалом огня, арагонцы снова попытались прорваться к звероангару, но Кусака скосил их, словно траву. Куперу даже не понадобилось поднимать голову, вместо него холодными глазами оценивал позицию и корректировал стрельбу зубомет-симбионт. Четверо пиратов в нелепых позах остались валяться на земле, остальные попрятались снова, в том числе и обладатель бластера. Из пылающего ангара по-прежнему доносились ритмичные глухие удары. Понемногу пламя начало перекидываться и на другие строения базы. Все здесь было сооружено при помощи самых дешевых строительных мирмекоидов из структурно укрепленной термитной целлюлозы, так что Фред совершенно не удивился бы, если бы через полчаса вся база запылала как факел.

Мастер-сержант развернулся и пополз вдоль ангара обратно к самшитовому ограждению. Обогнув угол строения, который укрыл его от обезумевшего тетроида, Купер вскочил и бесшумно скользнул по торцевой стене. Осторожно выглянул из-за следующего угла. Похоже, самых опытных пиратов он уже выбил, потому что остальным даже в голову не пришло обойти его с фланга: сгрудившись у противоположного конца стены, они отчаянно ругались, видимо, выясняя, кто из них самый крутой для того, чтобы рискнуть еще раз высунуться и обстрелять врага. Поскольку они ожидали появления имперца совсем с другой стороны и стояли спинами к нему, Фред решил их спор одной длинной очередью. Перешагивая через трупы, он отыскал среди тел пару шевелящихся бластеров, но эти стрелковые морфы оказались такими древними, что биоброне никак не удавалось установить с ними ментальный контакт. Купер бросил их в траву и отстрелил каждому башку, чтобы никто больше не смог ими воспользоваться.

Так и не сумев вооружиться как следует, мастер-сержант поднялся на крыльцо жилого барака, пинком распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель, и щедро полил помещение зубами метателя, насквозь прошивая ветхие стулья и облезлые диваны. Через мгновение стало ясно, что это напрасная предосторожность: внутри никого не было. Если сравнить штатный состав небольшой военной базы с количеством трупов на улице, то выходило, что у огранина Купера отличные шансы на успех – если только псевдопумы, которых увела Лара Розен, не вернутся слишком быстро. Однако Кусака уже устал и тяжко разевал пасть, бока его болезненно вздымались и опадали. Пережитые сегодня приключения все-таки сказались на нем не лучшим образом. Если не подыскать другой метатель, есть риск в самый ответственный момент остаться безоружным.

Фред спрыгнул с крыльца и осторожно высунулся из-за угла звероангара, возле которого совсем недавно толклись защитники базы. Ходилка-страус, потеряв противника из виду и не получив новой команды от укротителя, бесцельно разгуливала по освещенному пространству метрах в тридцати от него. Ее было отлично видно в целеуказатель шлема, который услужливо закрасил контрастным оттенком возможные уязвимые места вражеского биомеханизма.

Купер уже начал поднимать тяжело дышащего Кусаку, когда ходилка неожиданно развернулась к посадочной площадке и без всякой команды принялась молотить короткими очередями по пассажирскому челноку. От нескольких попаданий гигантский скат проснулся, заворочался, а потом запустил маршевый двигатель и попытался взлететь с места. Однако ходилка, довернув свое орудие следом за ним и ни на мгновение не прекращая огня, дважды пробила его поблескивающую шкуру в хвостовой части. Издав болезненный затухающий вой, понемногу перешедший в инфразвук, биокатер рухнул возле ограждения базы и забился в конвульсиях. Жукообразный челнок тоже проснулся, обожженный долетевшими до него плазменными брызгами, расправил атмосферные крылья и начал разбег. На него ходилка не отреагировала никак. Огромный жук взлетел, набрал высоту метров в пятьдесят и начал по пологой дуге заходить на посадку в степь ближе к столице – в паре километров от базы.

В небе мелькнула длинная ветвистая молния. За горизонтом коротко громыхнуло, и хлынул дождь.

Купер наблюдал за происходящим, не веря своим глазам. План не просто рушился в очередной раз, теперь это была самая настоящая катастрофа. Конец миссии. Тот челнок, на который он возлагал основные надежды, погиб или серьезно ранен. Жук-тихоход улетел километров на пять, и его до прибытия по тревоге карательного отряда пиратов уже не поймать. Да и в любом случае не ушел бы он от рейдеров, скорость не та, что у пассажирского. И самое главное – впустую погибла Лара, а сам Купер застрял на полыхающей ракетной базе, и теперь его шансы выбраться с планеты стремительно приближаются к нулю.

Впрочем, в Легионе ходила присказка, что пока десантник жив, он не побежден. Мастер-сержант не собирался складывать лапки и покорно тонуть в кувшине с молоком. Прежде, чем его поджарят или скормят фелиноидам, он причинит противнику как можно больше ущерба. И пусть его вклад в грядущую имперскую победу на фоне сегодняшнего разгрома будет мизерным, пусть о его подвиге никто никогда не узнает, но он все же лишит пиратов этой дурацкой ходилки, нескольких боеголовок и как минимум полудюжины опытных бойцов, которые прибудут сюда по тревоге. Это будет достойно и правильно. Смерть и так предоставила тебе отсрочку в сутки, легионер, поэтому грех жаловаться.

Дождь хлестал как из ведра, молнии вспыхивали все чаще, и глухой гром не успевал их сопровождать. Высокие столбы гудящего пламени, жадно пожиравшие целлюлозу стен, освещали базу скачущим светом, тени метались по грунту, как буйные сумасшедшие.