Текст книги "Трущобы империй"

Глава третья

– Шевелись, Смит, – дребезжащим тенорком сказал Джонас, и парень сцепил зубы. Слова сказаны не для него, а для приближающегося надзирателя. Дескать, я вот работаю, мистер… Алекс всех тормозит.

Такие вот мелкие подлости в работном доме норма, народ здесь собрался в большинстве своём трущобный, да ещё и крепко побитый жизнью. Умри ты сегодня, а я завтра является прямо-таки жизненным кредо аборигенов. Ну а у кого подлости не хватало, те быстро её приобретали.

Попадались и исключения, но нечастые, да и… религиозные фанатики, постоянно шепчущие или выкрикивающие молитвы, тоже не подарок. К нескольким товарищам по несчастью, казавшимися относительно порядочными Алекс присматривался, но с дружбой лезть не спешил.

– Ленишься? – Прошипел голос надзирателя, обдав парня смрадным дыханием, – смотри…

Привычная уже волна страха прошла по спине и он начал быстрее перекидывать кости в барабан. Более-менее крепкие мужчины в работном доме занимались именно этим, перемалывая кости крупного рогатого скота в костную муку.

Работа не слишком тяжёлая физически, но очень травматичная, многие кости сколоты и порезаться или уколоться слишком легко. А поскольку кости не свежие… в общем, бывший студент уже мог похвастаться руками, покрытыми многочисленными подгнившими ранками.

Зазвонил колокол и все потянулись в столовую, большой зал, провонявший тухлятиной. Как уже известно Алексу, содержащийся за счёт прихода работный дом и без того небогатый, так ещё и сотрудники воруют совершенно безбожно.

Хлебая жидкую похлёбку из подгнивших овощей и порченой крупы с жучками, попаданец старался не поднимать глаза, дабы не нарваться на неприятности. Быстро, но очень тщательно пережёвывая еду, судорожно думал, как ему нейтрализовать Джонаса. Поганый старикашка выезжал за счёт новичка, не ориентирующегося пока в обстановки. Два раза уже пороли, мда…

Мыслей особых нет, кроме как поднять бунт – дело заведомо гиблое. Трёхэтажное здание стояло крестом, деля территорию за забором на четыре части – для мужчин, женщин, мальчиков и девочек. Помимо надзирателей, есть ещё и добровольные помощники, готовые на любую подлость ради мельчайшей привилегии. Спальное место чуть получше, менее потрёпанная одежда, похлёбка чуть погуще.

Народ здесь в основном потухший, смирившийся с судьбой и просто доживавший свои дни. Немногочисленных бунтарей вычисляют очень быстро, решительно отправляя на каторгу по малейшему поводу. Британский суд и так-то милосердием не славится, а уж к низшим слоям населения относится как к опасным преступникам, которые ПОКА не попались.

Всё это накладывается на протестантскую этику, в которой богатство являлось внешним проявлениям благочестия и угодности богу. Ну а нищета – главным критерием греховности.

Оставалась только надежда, что через какое-то время его сочтут благонадёжным и начнут выпускать на работы за пределами работного дома. Тоже не фонтан, да ещё и под надзором… но хоть какие-то возможности появятся.

– Встать!

Обитатели работного дома встали и послушно забубнили молитвы, благодаря за хлеб насущный бога и благочестивых жителей прихода. А особенно – надзирателей работного дома и его начальницу – за то, что не дают им впасть в грех лености, спасая заблудшие души. Как ни странно, но некоторые воспринимали это серьёзно.

К моменту прекращения работы Алекс уже вымотался. Пусть сама по себе она и не тяжёлая, но четырнадцатичасовой рабочий день, это слишком серьёзно. Тем более, когда ты только-только осваиваешь нужные ухватки, да и ещё и весь на нервах.

Ужин, состоящий из подгнившей картошки, растолчённой вместе с кожурой. Снова молитва… за две недели Алекс выучил их что называется на зубок.

А куда деваться, если дешёвенький, чаще всего потрёпанный, молитвенник торжественно вручается каждому грамотному обладателю работного дома? Игнорировать сей бред опасно, надзиратели задавали самые настоящие домашние задания. Выучить какие-то псалмы, читать вслух после ужина в спальне… благо, последнее не более получаса.

Бывший студент хорошо поставленным голосом бывалого КВНщика читал Послание Коринфянам под кашель сожителей. Наконец урок выполнен и все облегчённо принялись укладываться спать.

– Учёный, – неопределённо протянул один из стариков-инвалидов. Историю Алекса с травмой и амнезией в работном доме уже знали. Из-за этого мнения о нём разделились: одни считали парня просто спятившим дурачком, другие – относительно приличным человеком, просто попавшим в беду. К сожалению, мистер Салливан придерживался первой версии…

Но Алекс упорно гнул линию порядочного молодого человека из хорошей семьи, попавшего в затруднительное положение. Для этого он тщательно изучает молитвенник в редкие минуты отдыха – благо, тренированная память студента не подводила. Пусть по его мнению это и нелепо, но англичане из приличных семей или претендующих на это звание, очень часто могли наизусть цитировать целые куски из Священного Писания. Некоторые умели общаться одними только цитатами из Библии, причём весьма складно и красноречиво. Вот он и заучивает лихорадочно, делая вид, что вспоминает.

Всё с той же целью хорошего впечатления, Алекс тщательно следит за своим внешним видом и не опускается до скандалов. Последнее, впрочем, вынужденно… когда не знаешь местных законов и поконов[12]12
  Обычай, возведённый в ранг «почти закона».


[Закрыть], грамотно ответить оппоненту всё равно не выйдет. Лучше промолчать.

– Давай, в порт пойдёшь! – Орангутангоподобный надзиратель жизнерадостно скалился, показывая жёлтые, но вполне крепкие зубы, – разгружать всякое.

Алекс не показал виду, но от слов надзирателя ему как адреналин вкололи. Порт в его планах фигурировал постоянно. Английский торговый флот также не сахар, линьки и зуботычины являлись общепринятой практикой. По крайней мере, там нормальная, пусть и очень однообразная еда, да и состояния безнадёги отсутствует. Ну… по крайней мере, обитатели работного дома о флоте отзываются, как о куда более пристойном месте, чем их нынешнее жилище.

Работа оказалась несложной, под руководством опытных докеров[13]13
  Портовые грузчики. Несмотря на неприглядное название «грузчики», это квалифицированные специалисты, которые обучаются своей профессии в течении нескольких лет. Они должны уметь не только выгрузить, но и погрузить (в первую очередь) товар так, чтобы при шторме или качке груз не сдвинулся. Также при погрузке нужно учитывать и порты, в которые будет заходить судно, располагая товар так, чтобы выгрузить его из трюма можно было, не перебирая весь груз.


[Закрыть] они просто-напросто убирали мусор, оставшийся после разгрузки баржи. Мелкая щепа – дешёвый товар для моряков и докеров, не стоящим их усилий, а для обитателей работного дома – вполне…

Сейчас! Спиной вперёд Алекс поскользнулся и упал с невысокого борта. Холодная вода Темзы обожгла его, тревожа поротую спину, но ничего… бывший студент упорно плыл под водой, помня примерно расположение судов.

Воздух в лёгких уже заканчивался, когда он тихонечко, без плеска и отфыркиваний, вынырнул – так, чтобы над водой торчали только ноздри. Нормально… он баржу не видит, его с баржи не видят. Парень осторожно поплыл к намеченному судну, такой же барже, но доверху нагруженной зерном, дожидающейся очереди на разгрузку. Но это уже потом выяснилось, так-то его интересовали свисающие до воды верёвки, по которым Алекс и вскарабкался наверх.

Счастливо избежав встречи с экипажем, он нырнул в открытый трюм и зарылся в мешки с зерном, где и просидел до самой ночи. Они спасли его холода, а продырявленный потихонечку мешок и от голода. После харчей работного дома даже пшеница казалась ему вполне пристойной едой.

Столь решительный побег объяснялся очень просто: свобода ему никак не светила, подслушал ненароком. Амнезия сыграла злую шутку, попаданца собирались объявить недееспособным. Не до такой степени, чтобы в Бедлам сдавать, но… после этого не осталось бы даже крохи гражданских прав.

Если ранее он надеялся на маску хорошего молодого человека из приличной семьи, которая вполне могла умилить кого-то из приходящих время от времени чиновников или благотворителей, после чего получить хоть убогую, но вполне официальную работу, и легализоваться наконец. Теперь же… клеймо умалишенного, которое так легко ставят английские доктора вкупе с Фемидой, превращало его в говорящее животное – вполне официально…

Ночью Алексей соскользнул с баржи, уже с добычей. Не бог весть что, всего-то старая матросская куртка и ещё более старые штаны, вывешенные владельцем на просушку и явно используемые для особо грязных работ. Но всё-таки не полосатая униформа работного дома…

Зябко стуча зубами, парень спешно вытерся полосатой одеждой, после чего завернул в тряпки обломок кирпича и кинул в Темзу. Район… да откровенно незнакомый район. Понятно, что портовый, но дальше никак, в Лондоне 19-го века попаданец ориентировался весьма слабо.

Гулко забурчал живот… вот ещё одна проблема… понос. Не привыкший к местной дрянной пище бедняков, Алекс постоянно страдал расстройством желудка. Впрочем, как и почти все местные, отчего переулки и укромные местечки засраны. Лёжа в мешках, ухитрялся сдерживать позывы организма, а тут вот припекло.

За отсутствием даже клочка бумаги, вытираться пришлось обломком кирпича, что невероятно озлило Кузнецова, успевшего пожалеть о выкинутой робе. Вот же выверт психики… порка скорее напугала, а невозможность соблюдать элементарные правила гигиены выбесила до крайности.

Подобрав камень, удобно умещавшийся в руке, парень подкинул его и зло скривился. Пусть… пусть он чужак и уже успел убедиться, что таких здесь не любят. Что ж… тем хуже для них, ему тоже терять нечего. Альтернатива – работный дом с одновременным признанием недееспособным, что ничуть не лучше каторги. Лучше повиснуть на верёвке, чем так. По крайней мере, быстро.

Пять минут спустя наткнулся-таки на неосторожного подвыпившего моряка, шедшего без компании. И что особенно важно, за потенциальной добычей пока не успел повиснуть хвост из трущобных шакалов.

Красться… Алекс отринул эту идею, подобными навыками он не обладал и здраво подозревал, что учиться таким вещам нужно в менее экстремальных условиях. Поэтому парень чуточку ссутилился, приняв вид такого же подгулявшего моряка и пошёл в ту же сторону, старательно обходя лужи и вонючие мины.

– Эй! – Пьяно окликнул его морячок, – ты чего!?

Алексу продемонстрировали внушительных размеров нож, коим пьяница начал размахивать весьма резво.

– С меня хрен что возьмёшь, окромя фингала под глазом, – старательно имитируя акцент кокни сказал попаданец, делая вид, что сам принял морячка за грабителя. Тот хихикнул и успокоился немного.

– Прогулял деньжата?

– А… есть такое, чего уж, – вздохнул парень, старательно имитируя действия запойного соседа дяди Бори. Вся это мимика, вряд ли видимая во тьме, суетливые движения рук… Сработало.

– Я Джон, – протянул руку пьянчужка.

– Сэм…, – недоверчиво ответил Алекс, осторожно делая шаг… и тут же уворачиваясь от удара ножа – морячок, по-видимому, тоже решил подхалтурить грабежом. Но реакция у пьяного не на высоте, а вот попаданец с перепугу ударил слишком сильно, камень с явственным хрустом проломил висок.

Трясясь от смеси страха от возможной поимки, ужаса от содеянного и неизрасходованного адреналина, Алекс начал быстро раздевать труп, стараясь ни о чём не думать. Одежда пусть и погрязнее, чем у него, но куда как лучше качеством, да и по росту подходила.

Крепкие, заляпанные грязью башмаки… не по размеру, но пригодятся. Штаны, куртка, сатиновая рубаха, нож, шикарный бронзовый кастет с выступающими зубчиками, четыре шиллинга мелочью, грубый перстень из низкопробного серебра, грязный носовой платок, шейный платок, картуз. Побрезговал попаданец только нательным бельём, да и то – скорее из-за всё более и более сильного отходняка от содеянного.

Новую одежду натянул поверх старой, так здесь нередко ходят – всё своё ношу с собой. Да и выбирающийся из припортового района оборванец с узелком одежды в руках, это прямо-таки призыв «держи вора». Старые башмаки с собой, это ещё куда ни шло, может в починку несёт или выиграл у кого в карты.

Места начали становиться всё более оживлёнными, судя по всему, баржа с зерном стояла вовсе уж в глухом тупике.

– Ты с какого судна? – окликнул его крепкий мужчина в подобии униформы, поигрывающий дубинкой.

– Уже ни с какого, – огрызнулся Алекс, демонстрируя досаду и злость. Охранник коротко, как-то визгливо рассмеялся и отстал.

Вест Индий Саут, – прочитал бывший студент название, и в памяти всплыла информация, что это такой док, и что доки вообще-то охраняются. Пусть даже охраняют они не столько подгулявших моряков от грабителей, сколько стоящие там суда от налётов речных банд… Но сам факт крепко напугал парня.

Завалившись в едва ли не первую попавшуюся ночлежку для моряков, заплатил за спальное место. В комнате ночевало человек двадцать, отчаянно воняло немытыми телами, перегаром и газами из кишечника. Но в работном доме успел привыкнуть немного к такой обстановке, разве что вони поменьше, всё-таки там мылись раз в неделю, пусть и под холодным душем.

Скинув на пол засаленное тряпьё, кишащее вшами, Алекс улёгся на деревянные нары, отполированные многими поколениями моряков и бродяг, подгрёб к животу трофейные ботинки и свернулся калачиком.

От недавних событий его ощутимо потряхивало, но сейчас – спать… Глаза закрылись и Алекс погрузился в сон, неглубокий, наполненный кошмарами. Родные, оставшиеся в двадцать первом веке, работный дом, убитый… всё смешалось в причудливую, но очень страшную фантасмагорию[14]14
  Здесь – нагромождение причудливых образов, видений, фантазий; хаос, сумбур, гротеск.


[Закрыть].

Четвёртая глава

Проснулся от того, что пытались потихонечку забрать прижатые к животу запасные башмаки. Резко распрямившись, Алекс врезал вору локтем в челюсть, тут же вскочил и добавил ногой по голове пожилому бродяге, заваливающемуся назад. Проснувшийся народ с интересом комментировал происходящее, ругался что разбудили, продолжал спать… По местным понятиям обыденная сценка, не стоящая особого внимания.

Выкинув за дверь неудачливого вора и наградив того пинком по копчику на дорожку, снова лёг на нары, тяжело дыша. Усталость не ушла, но спать больше не хотелось. До самого утра парня мучили кошмары наяву: полиция, дружки убитого, сам факт убийства… И снова – мать, брат с сестрой, кузены… Он никогда их больше не увидит.

Никаких больше тусовок с друзьями и приятелями, походов по клубам, зависаний в интернете, спортивных состязаний и КВНа. У него нет будущего.

Пусть цели Алексея Степановича Кузнецова и не отличались масштабностью, но это именно цели, а не мечты. Выучиться, найти достойную работу, хорошую девушку… А теперь что? Смерть от сифилиса к тридцати годам? Перитонита? Воспаления лёгких?

Даже если и нет, то годам к пятидесяти он станет дряхлым стариком с кучей болезней, регулярно нажирающимся дрянной выпивкой в ближайшем баре и развлекающим собутыльников нелепыми рассказами о самолётах и интернете.

Такая же дряхлая старуха-жена, воняющая помойкой – бедняки не моются! Дети, в лучшем случае едва грамотные и работающие по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю.

– Не хочу, – тихонечко сказал он, – лучше умереть.

Парня снова залихорадило, нервное напряжение после убийства как будто обновилось. Снова и снова он переживал этот момент – замах ножом, хруст камня по виску…

Алекс с ужасом понял… и принял наконец, что налёт цивилизованности начал с него слезать. Убийство перестало быть чем-то табуированным, едва дело коснулось его жизни. Да, убил того моряка он не специально, но… сожалений особых не появилось.

Сейчас в нём боролась не столько совесть, сколько банальное опасение за собственное благополучие – вдруг найдут убийцу? Вдруг найдётся свидетель? Страх боролся с остатками воспитания, а сожаление… не пришло.

К аборигенам проснулось странное отношение, будто они не живые. Ходячие пластмассовые куклы, ожившие марионетки. Люди, чьи кости давным-давно истлели в гробах.

Позже это уйдёт, но не до конца. Алекс перестал быть человеком двадцать первого века, отбросив вбитые в подкорку нормы морали. Но и человеком девятнадцатого века, опирающимся на нормы христианской морали, он так и не стал.

К чему приведёт эта эволюция… или деградация, попаданец не исключал и такого варианта… он пока не знал. Но зато понимал, что если надо, он сможет убить. Снова. Просто ради того, чтобы сытно есть и спать в тепле.

* * *

Пережитый катарсис[15]15
  Термин из античной философии для обозначения процесса и результата облегчающего, очищающего и облагораживающего воздействия на человека различных факторов. В данном случае используется иронично.


[Закрыть] помог справится с душевными переживаниями, но взамен вогнал в странную апатию почти на две недели. Благо, денег на ночлежку и более-менее пристойное по трущобным меркам питание, хватало.

Местные Алекса особо не трогали – высокий по меркам девятнадцатого века рост и продемонстрированная решимость защищать своё имущество, подействовали. Хотя пожалуй, большую роль сыграло отсутствие денег… Попаданец на следующий день оплатил своё пребывание и питание в кабаке-ночлежке загодя, отдав заодно и запасные башмаки.

Свидетелей, видевших, как он выгребает мелочь по карманам, хватило – народ понял, что кроме старой одежды брать с него нечего. Нет, если бы он сунулся в глубь доков или ввязался в одну из азартных игр…

Десять дней Алекс только спал, ел, валялся целыми днями на нарах или сидел в кабаке, не заказывая выпивку. К трезвому образу жизни относились с пониманием, среди обитателей дна хватало запойных, не способных остановиться самостоятельно. За одного из таких запойных и принимали бывшего студента – вид у него соответствующий.

Однажды утром он как будто очнулся. Не сказать, что тело переполняла энергия и радость, но снова хотелось жить. Уже что-то.

Привычно почесавшись, Алекс впервые за много дней вышел на улицу. Под небольшим дощатым навесом стояла группа аборигенов, дымя табаком.

– Здоров, парни, – старательно имитируя немногословного кокни, сказал попаданец.

– Очухался? – Доброжелательно поприветствовал его Сэм, один из наиболее симпатичных завсегдатаев ночлежки, немолодой моряк, переживающий период между увольнением с одного судно и наймом на другое.

– Бормотуха, она такая, – поддержал разговор Фред, солидно дымивший старой обгрызенной трубкой пятнадцатилетний оборвыш, проигравшийся недавно в карты, – не токмо мозги вышибить может, но и всю душу вынет, зараза. Токмо и без неё никуда.

Сказав это глубокомысленное замечание, он смачно харкнул зеленоватой слюной, метя в проходившего неподалёку крысёныша. Попал, что выдало немалый опыт в подобных упражнениях.

Алекс кивнул, подтверждая догадки, и скривился от выглянувшего из облаков солнца.

– Да ты как вомпер, – засмеялся один из малознакомых моряков, – от солнца чуть не волдырями идёшь!

Постояли, посмеялись, переждали закончившийся наконец дождь и разошлись в поисках работы. Поиски предполагали обход местечек, где можно встретить брата-моряка.

Подобной работы в Британии предостаточно, но вот условия… Где-то капитан славится патологическим нежеланием отдавать заработанное, штрафуя за всякую мелочь, где-то излишне скор на кулачную расправу. Жалование, условия содержания… опытные моряки знали, на какие суда лучше не соваться.

Всякое бывало, особенно если брюхо подводит, но на многие суда нанимались только опустившиеся алкоголики, юнцы и те, кого вербовали ударом по голове или посыпанным зельем в выпивке.

Британские суда, наиболее многочисленные, пользовались самой дурной славой. А самой доброй – суда САСШ[16]16
  Северо-Американские Соединённые Штаты, именно так в то время назывались США.


[Закрыть], где перебои с жалованием встречались ничуть не реже, чем на судах других стран, но условия содержания отличались самым положительным образом. По крайней мере, кормили там пусть и без изысков, но очень сытно, достаточно вкусно и по возможности свежими продуктами. Что ещё нужно неприхотливому моряку?

Россия же… сейчас у неё с Британией очередной период осложнений, так что русские суда встретить в британских портах можно нечасто. Навигационный акт[17]17
  Навигационный акт устанавливал, что товары из Азии, Африки и Америки могли ввозиться в Великобританию только на судах, которые принадлежат подданным Британии, а их экипаж должен состоять по крайней мере на 3/4 из британских подданных; из Европы товары могли ввозиться на британских судах или на судах той страны, в которой произведены товары или в гаванях которой они впервые могли быть нагружены на корабль.


[Закрыть] отменили несколько лет назад, но негласные препоны русскому торговому флоту англичанами постоянно выставлялись.

В настоящее время отношения России с Великобританией испортились из-за САСШ – британцы поддерживали южан, как производителей нужного им хлопка, а русские – северян с Линкольном. По мнению англичан, поддерживали скорее в пику британцам, не забыв Крымскую Кампанию. Поговаривали, что пару раз дело едва не дошло до морских баталий.

Пару раз Алексу предлагали помощь в устройстве на якобы нормальное судно, но у него напрочь отбило доверие к людям. Трущобы, а затем и работный дом, показали – их обитатели легко сдают даже своих, что уж там говорить о чужаках. Умом попаданец понимал, что такая паранойя, явление весьма нездоровое.

Среди местных встречаются и вполне порядочные люди, готовые пойти за друга на каторгу. Но проблема ещё и в том, что бывший студент просто не знал местных правил игры. Кому можно доверять и в каких случая, а кому нельзя в принципе… какие бывают исключения из правил, какие клятвы не нарушаются… Аборигены варились в этом с детства, но и то…

– К янки тебе надо, парень, – хрипловато сказал Фред, затянувшись со смаком, – я и сам туда намереваюсь податься – такие же англосаксы, приличные люди. Ну… пусть и разбавлены всякой швалью, вроде ирландцев и поляков, но всё равно – англосаксы у руля. В Нью-Йорк подамся, вот ищу судно попутное, чтоб не пассажиром идти.

– Нью-Йорк… хм… слыхал я о нём, – осторожно отозвался попаданец, – такие же трущобы.

– Знамо, что не мёд, – согласился парнишка, сплёвывая небрежно, – так оно везде так. Только вот в Лондоне ты хоть сдохни, а влезть повыше тебе не дадут – все эти лорды и сэры, якорь в жопы их мамашам… У янки попроще – ежели ты англосакс и протестант, то уже это… котируешься. Вот как мы с тобой.

Фред залихватски подмигнул приятелю и Алекс задумался. Податься в Штаты… а почему бы и нет? Ну то есть в Россию конечно получше – Родина и всё такое… Но как правильно Фред сказал Все эти лорды и сэры, тяжеловато в сословном обществе.

Чисто психологически даже – вроде как свои, расслабишься, душой отмякнешь… А тут на тебе – телесные наказания подлого сословия, которые только в начале двадцатого века отменят. Да необходимость быть не просто православным, а православным воцерковлённым[18]18
  Здесь ГГ немного путает, при въезде в Россию он мог назваться лютеранином, к примеру. Но вот если назвался (родился) православным, то выйти из веры было нельзя законодательно, да и соблюдать православные каноны требовалось достаточно строго, иначе можно было загреметь на каторгу. Разумеется, всё это относилось прежде всего к «подлому сословию», дворянам было значительно проще.


[Закрыть] – чтоб церковь регулярно посещать, исповеди, статьи за богохульство…

В Штатах проще хотя бы потому, что там всё чужое, не будет тянуть расслабиться и обнажить душу. Ну и возможностей вроде как побольше… запатентовать там что-то из будущего… А через годик-другой можно будет и о России подумать, но уже на трезвую голову, сейчас-то ему это грёбаное попаданство на мозги сильно давит.

– А давай! – Согласился попаданец. Фред просиял, он не скрывал, что хочет подружиться с Алексом. Разница в возрасте невелика – Фреду пятнадцать, Алексею восемнадцать. С учётом куда как более впечатляющего жизненного опыта англичанина, работающего с восьми лет, какого-то старшинства в их тандеме не намечалось. Кузнецов уважал нового приятеля за жизненный опыт, Фред попаданца – за хорошее образование, прорывающееся даже в ночлежке.

Алекс сам не осознавал, какое впечатление производит он на местных, когда читает притащенную кем-то старую газету. Не водя пальцами по буковкам с напряжённым лицом, а выхватывая глазами целые абзацы, да с явным пониманием как умных слов, так и сути статьи. По местным меркам это являлось признаком нешуточного… если не образования, то интеллекта. Попытки объясняться на кокни обманывали только сторонних наблюдателей, но не тех, кто общался с ним достаточно регулярно.

Если бы попаданец знал местные обычаи столь же хорошо, как английский язык, он легко мог бы претендовать на звание джентльмен в затруднительном положении. Это не гарантировало бы ему хорошего места службы в самой Англии, но в колониях остро не хватало мало-мальски образованных людей. Если бы…

– Есть идеи?

– Кочегарами на один рейс, – выпалил Фред и зачастил, видя сомнение нового почти-приятеля, – адово, знаю, но я всё просчитал! Нормальными матросами мы всё равно не наймёмся, можно будет либо на судно поплоше, либо оплата самая низкая. Да и то… я пару лет в море хожу, а всё ещё новичок, нормального места раньше чем лет через пять найти не смогу. Ты тем более! И ещё – если наниматься будем нормальными матросами, то высадят ли нас в Нью-Йорке, ещё вопрос.

Алексей кивнул, проблема известная. Судно, идущее до Нью-Йорка, могло выгрузить часть товара прямо в гавани, не подходя к пирсам – контрабанда сильно распространена, тем более в воюющих САСШ.

Даже если и встанут к пирсу, не факт, что их отпустят на берег. Некоторые моряки могли похвастаться тем, что едва ли не годами живут на судах. Чем гаже условия, тем больше проблем у капитана с наймом экипажа, и тем больше проблем у экипажа с возможностью разорвать контракт.

На корабле капитан имел такие права, что мог просто-напросто повесить смутьяна и бунтовщика – по закону. В порту его власть заметно поменьше, но… если у капитана имелся костяк экипажа из парней с крепкими кулаками, револьверами и нормальной оплатой, жизнь у рядовых матросов на таком судне могла стать очень скверной.

Для Фреда размышления Алекса понятны, так что парнишка развёл руками и повторил:

– Только кочегаром получается. Тяжело адово, спора нет. Но ежели мы вдвоем на одно место поступим, то и ничего, потянем.

– Такое возможно?

– А… думаешь, многим охота кочегарами постоянно плавать? Деньги-то приличные, вот только жара эта… поплаваешь несколько месяцев, и сердце начинает с перебоями стучать. Так что старшим кочегаром берут обычно того, кому всё нипочём, есть и такие – легко работу у топки переносят. А остальные… могут и таких как мы взять, на один рейс. Да чуть не половина кочегаров на один рейс и идут! Деньжат на переезд нет, так хоть вот так… Иногда даже бесплатно работать соглашаются… уррроды… Цену сбивают.

Нанялись на Асторию фактически за еду, из-за чего Фред долго плевался – сам почти уррродом в итоге оказался. Увы, но особого желания брать на работу парочку неумех не наблюдалось. Ждать же хорошего места можно долго, а деньги уже закончились.