Текст книги "Трущобы империй"

Глава девятая

Закупившись овсянкой, дешёвым хлопковым маслом и изюмом, парни отправились домой. Обедали нынче очень бюджетно, из еды помимо овсянки только несколько банок консервов, которые решили открыть, когда вовсе уж припрёт.

В долги решили не влазить, хотя мистер Вудфорт наверняка бы ссудил деньжат. Но тогда и отношение было бы другое… к чёрту.

Безо всякого удовольствия отобедав, отправились в театр. Рано, но при отсутствии даже плохоньких часов деваться особо некуда, лучше пораньше придти, вроде как знакомиться.

– Обалдеть, – негромко сказал Фред, сдвигая котелок на затылок, – куда как лучше Виндзорского, тут мы с тобой не прогадали.

– Не обалдеть, а восхитительно, – поправил его Алекс, улыбаясь еле заметно, – нам от жаргонных словечек нужно избавляться.

– Восхитительное здание, – послушно повторил друг, отзеркалив улыбку, – вроде бы видел его не раз, но когда… сам будешь его частью, это… иное.

Он не без труда подбирал слова, но ведь подбирал же! Выходец из низов в своё время посещал вечернюю школу[35]35
  В то время в Британии большая часть детей «школьного» возраста работала, так что значительная часть школ функционировала по вечерам. Дети, отработав 10 часов и больше, садились за парты… сами. Такое образование было очень поверхностным, но в России дела обстояли куда хуже, процент грамотного населения был значительно ниже.


[Закрыть] – очень убогую, где их учили читать, писать, считать и вбивали основы географии и истории, густо перемешанные с Законом Божьим и политинформацией на тему Величия Британии.

Фред оказался недостаточно одарённым, чтобы получить стипендию от какого-нибудь благотворительного общества на дальнейшее обучение. Такое бывало не слишком часто, но всё-таки бывало. Британии требовались мелкие клерки и приказчики, этакая прослойка между пролетариатом и джентльменами.

* * *

– Рожа слишком продувная, – расстроено сказал приятель, рассказавший об этом ещё во время работы кочегаром, – нет у меня благолепного выражения. Иной молитвы шепчет постоянно, рожу постную делает. Так ли это… бог знает, но если при этом мозги и усердие имеются, то их обычно тянут дальше. Редко высоко, но в прислугу там, ещё куда… Кто поумней, делает морду кирпичом, да… здесь лизнул, там донёс… такие тоже нужны, этих порой в клерки берут.

– Да и ты вроде не дурак, – хмыкнул попаданец, сидевший на угольной куче, обхватив колени руками.

– Я-то? Не дурак, да папаша такой физиономией наградил… даже когда о чём светлом размышляю, со стороны поглядеть – ну чисто крыса замыслила что-то стырить. И эта… мимика богатая. Придёт какая благотворительница, все рожи постные делают… а у меня не получается. Даже если похабщины нет в голове, то всё равно… Там, где иной может улыбнуться уголком губ, у меня ухмылка выходит, да препохабная, другие нарочно такую не выдадут. Эх…

Фред затянулся и выпустил струю вонючего дыма через ноздри.

– Потом вроде бы выровнялся малость, но нет… репутация уже не та. Может, когда постарше стану, вылезу наверх… Хотелось бы, не век же на судах ходить, да в трущобах за место в ночлежке и миску похлёбки ишачить. Но в школах которых отбирают, тем попроще сильно, да…

* * *

Алекс сильно подозревал, что интеллект у его нового друга повыше, чем у него самого. По крайней мере, всё новое англичанин схватывает налету, охотно учится, обладает редкостной интуицией и неплохими аналитическими способностями.

Да взять хотя бы, как он моментально схватил фразу попаданца Встречают по одёжке и понял всю подноготную. Бывший студент и сам достаточно хваткий… не то чтобы умный, а именно быстро соображающий, адаптирующийся. Но Фред ничуть не уступал, и это без нормального образования. Или трущобы тоже за образование можно считать?

Хм… с другой стороны оно и верно – иному и трущобы Школой Жизни станут, а кому-то и частная школа дальше таблицы умножения пройти не поможет. Встречал таких – пока родителя тянут, так вроде при деньгах и при должностях. А как только всё, так ой… даже удержаться на должностях не в состоянии без постоянной поддержки.

– Ладно, что стоять-то? – Прервал друг размышления, – пойдём, что ли?

Огромное здание театра с гигантскими колоннами ощутимо подавляло англичанина, но попаданцу оно почему-то напомнило классические ДК советского образца, разве что размер побольше. Да… по зданию театра хорошо видно, что некогда район Бауэри был очень приличным.

В само здание вошли легко и Алекс окинул фойе иным взглядом – уже не как посетитель, а как работник. Увиденное не слишком-то понравилось – мало того, что здание обшарпанное, так и аляповатые, грубо намалёванные афиши немного пугали.

Названия типа Кровь и любовь с пышнотелыми брюнетками и блондинками, и роковыми красавцами с ножами и пистолетами, говорили о том, что Шекспир в Бауэри не слишком востребован. Впрочем… после студенческого КВНа низшей лиги, да школьных постановок, в которых порой ставили редкостную ересь, его это не смущало.

– Милейший, – обратился Алекс к негру-служителю, – нам бы к мистеру Вудфорту.

Немолодой, очень худой чернокожий в засаленном сюртуке, не отреагировал, продолжив медленно мести пол.

– Милейший!

– Миста! – Подбежала молоденькая негритянка, иссиня-чёрная и мордашкой крепко похожая на обезьянку, – он глухой! Давайте я вас отведу.

Хмыкнув смущённо в кулак, Алекс согласился. Вертлявая девчонка в платье, которое когда-то явно носила барышня из приличной семьи, смотрелась забавно, но как-то нелепо. Одежда настолько не шла ей, что…

– Как обезьянка в платье, – тихонечко пробормотал он. Фред расслышал и хихикнул.

Шли долго, очень извилистым маршрутом.

– Специально, – тихо шепнул англичанин, – она нас повела, а мальчишка один куда-то сразу рванул. Наверное, предупредить мистера Вудфорта.

– Похоже, – так же тихо шепнул в ответ бывший студент, наклонившись, – птицы мы не высокого полёта, но это же театр, наверняка и сам антрепренёр поднабрался всякой театральщины.

– И раз, и два! – донеслось из открытой двери, – работаем, девочки!

Девочки-танцовщицы послушно выполняли свои номера. Балетом здесь и не пахло, по сигналу немолодой тётки с испитым лицом и явственно выделяющимися прожилками на носу, они делали несколько движений, после чего замирали. Из комнаты крепко пахло потом и мастикой для паркета.

– Да я тебе говорю…, – донеслось из-за угла и мимо прошли плотники, тащившие не струганные доски и спорившие о чём-то несомненно важном, добрую половину слов заменяя жестами и междометиями. Фред завистливо втянул носом, учуяв свежий запах спиртного и вздохнул, проводив их взглядом.

Судя по некоторым моментам, провели по такому маршруту, где они сталкивались с максимально возможным количеством работников театра. Вполне грамотное решении, после такого невольно проникнешься величием человека, который управляет такой махиной.

За роскошной резной дверью скрывалась такая же роскошная приёмная, метров пятьдесят, не меньше. Здесь работало аж три секретаря, усердно разбирая какие-то бумаги. К слову, попаданец в своё время крепко удивился, когда узнал, что профессия эта считается ныне исключительно мужской.

– К мистеру Вудфорту, – протараторила обезьянка, обильно жестикулируя и показывая на посетителей.

– Алекс Смит и Фред Колон, – представился бывший студент, чуть склонив голову, – нам на два часа назначено. Понимаю, что рано, так что если мистер Вудфорт занят, мы подождём. Так-то специально пораньше пришли, чтоб с театром ознакомиться.

– Эванс, – вяло представился молодой парень с бесцветным, каким-то серым лицом. Весь он каким-то выцветший и унылый, даже волосы казались присыпанными пылью, а серые глаза настолько светлы, что радужка едва не сливалась с белком. Внимательно осмотрев будущих актёров, он кивнул и как-то очень плавно скользнул в кабинет антрепренёра.

Через минуту секретарь пригласил их войти.

– Мистер Вудфорт, – поприветствовал его Алекс по всем правилам этикета, Фред скопировал его действия, но уже безмолвно и менее ловко.

– Алекс! – Весело отозвался антрепренёр, моментально показывая власть, – входи! Извини, что я так бесцеремонно, но в моём театре мы практически одна семья.

Парень вежливо улыбнулся и промолчал, краем глаза оглядывая кабинет. Вот всегда интересно было… зачем такие помещения нужны? Власть показывать?

Вдвое больше приёмной, кабинет заставлен книжными шкафами, какими-то стеллажами с непонятными безделушками. Висели афиши и театральные костюмы, чучела животных, ружья и сабли на стене… Эклектично и явно призвано давить на психику как богатством, так и примитивным раздёргиванием внимания. Вон… даже Фред повёлся, стоит с открытым ртом и крутит головой. На актёров, у которых в большинстве своём психика не слишком здоровая, должно и вовсе убойно действовать.

Но у попаданца иммунитет – одна из подруг матери, живущая по соседству, в девяностых торговала турецкими и китайскими тряпками на местном рынке. Вкуса у неё не наблюдалось, да и денег не то чтобы очень… а показать богачество хотелось. Ну и воспоминания наверное, не без этого. Так что квартира была заставлена дешёвыми, но очень броскими сувенирами из Китая, Турции, Египта и Индии.

Вудфорт встал из-за стола и зарокотал что-то хорошо поставленным голосом, выдерживая нужные паузы и интонации. Видно, что человек и сам когда-то играл, причём неплохо.

Ничего конкретного антрепренёр не говорил, фразы такими же раздёрганные, как и его кабинет.

– … вот этого бобра мой приятель добыл, – тыкая в некачественно сделанное чучело. – Флинт, из ТЕХ САМЫХ Флинтов.

И тут же…

– Да, служебные обязанности будут немного шире, чем написано в контракте. Ну вы же понимаете, одна семья, выручать иногда придётся…

Не давая ответить, антрепренёр схватил Алекса за локоть и развернул его к афише на которой с глупым видом таращилась на зрителя пышнотелая брюнетка с приоткрытым ртом.

– Мисс Белби играла, до чего талантливая! Замуж потом вышла, какая потеря для искусства…

Вудфорт журчал и переливался, умело играя голосом и интонациями, прикасаясь то к локтю, то к руке или плечу. Он напомнил Алексу опытного пользователя НЛП, но парень закалён жизнью в двадцать первом веке и не поддавался. В отличии от Фреда… у того аж ниточка слюны изо рта потянулась.

– Поражён вашим актёрским дарованием, – со смешком сказал Кузнецов, кланяясь слегка, – а мой друг в полном восхищении.

Антрепренёр бросил на него острый взгляд и хохотнул. Дескать, ну не получилось… чего уж там.

– В молодости по глубинке поездил, – доверительно сказал он, взяв Алекса под локоток и наклоняясь к уху, – ну вы знаете, все эти чудодейственные эликсиры для пейзан[36]36
  Ироническое прозвище сельских жителей.


[Закрыть]…

Ещё бы не знать… бывший студент и сам некогда числился аж в нескольких сетевых структурах, распространяя косметику и прочую ерунду. Лишь бы копеечка капала, мать помочь не сильно могла, а на стипендию и прокормиться-то не получалось, даже на повышенную.

Попытки заставить Алекса взять на себя дополнительные бесплатные обязанности антрепренёр оставил.

– Давай-ка пройдём на сцену, посмотрим, – и окинув взглядом Фреда, добавил, – ах да… ты тоже с нами.

На главной сцене шла сейчас репетиция, но Вудфорт достаточно беззастенчиво согнал актёров, давая новичку выступить.

– Быть иль не быть…, – начал Вудфорт и Алекс продолжил читать бессмертный монолог хорошо поставленным голосом, представляя Высоцкого в знаменитой роли, и как бы повторяя за ним. Когда он закончил, то некоторое время в труппе царило молчание, потом Саймон Вудфорт сказал тихонечко:

– Браво, – и вся труппа зааплодировала. Алекс раскланялся, подмечая – кто и как аплодирует, кто как при этом гримасничает… Важный момент, именно сейчас можно понять, как они относятся к новичку.

Потом стоящий с кислой физиономией мужчина с сильно загримированным лицом театрального красавца и вяло хлопающий, может натянуть улыбку и начать восхищаться талантом. Но пока можно увидеть актёров без прикрас. Разумеется, не все выдадут истинные чувства, но можно понять хотя бы, кого точно стоит остерегаться.

Некоторые, к слову, хлопали вполне искренне. Алекс прекрасно знал, что восхищение может быть искренним. Особенно если это актёры второго плана… или женщины… Словом – те, для кого он не являлся конкурентом.

– А нашу пьесу? – С интересом спросил антрепренёр, дав ему листы, где расписаны роли. Бегло прочитав их, парень кивнул понятливо.

– Да, всё ясно. Кого попробовать?

– Давай… Джима, Благородного Разбойника, монолог с его девушкой.

Вперёд вышла миловидная женщина с тонкими чертами лица, возрастом сильно за тридцать, что хорошо заметно вблизи.

Алекс представил себя типичным гангстером из Пяти Точек – из тех, кто претендует на некое благородство, таких там хватало. Дескать, он борец и защитник… борец за право переложить деньги из чужого кармана в свой… И защищать своё право на такие действия от всяческих недостойных…

– Что же ты, Мэри, – начал он, шагнув к партнёрше, на ходу закладывая правую руку за отворот сюртука. Та отвечала, играя по его мнению очень уж… как рыночная торгашка, решившая изобразить принцессу. Впрочем, играли-то здесь как раз для таких… так что молодец баба, всё по уму.

– Недурно, – с некоторым сомнением выразился антрепренёр, на что Главный Красавчик труппы явственно фыркнул и отвернулся. Вудфорт покосился на него и вздохнул…

– Мольера принесите…

Сыграл Алекс и несколько сцен из комедийных пьес.

– Ну… всё ясно, – пожал плечами антрепренёр, – если Шекспира или кого из классиков будем ставить, то на главную роль непременно Алекса. Наши пьесы, местные… не слишком убедительно. Неплохо, но недостаточно выразительно. Нет понимания местного колорита.

Красавчик фыркнул гордо и поднял подбородок. Стоящие неподалёку подпевалы мелкими гримасами и жестикуляцией дали понять ему и окружающим, что не сомневались в таланте своего Вожака.

– Ну и комедии… Фарлон ушёл, так что… Алекс на его место. Бурлеск[37]37
  Смесь танцев, цирка, разговорных номеров. В описываемое время это был низкопробный жанр.


[Закрыть] Мойзесу по прежнему, он в этом жанре незаменим.

Актёры испытали явственное облегчение – новичок никого из них не подвигал. Может, позже что-то и будет… да и не гарантирует это Алексу хорошего отношения от всей труппы… Но большую часть проблем от притирки с коллективом Саймон Вудфорт умело снял – сперва мастерски повысив напряжение (незаменимых у нас нет!), а потом найдя новичку свою нишу.

– Что ж, – сказал антрепренёр, поднимаясь с кресла, – теперь я точно знаю, на что ты способен. Пойдём поговорим насчёт жалованья и работы.

Десятая глава

В театре Алекс прижился, пусть и не без проблем. Закалённый склоками в школьной и студенческой самодеятельности, он видел подводные течения, и по большей части успевал нивелировать негативные последствия. Уровень склочности у местных на порядок выше, чем у студентов, да и последствия другие, но суть попаданец ухватил быстро.

Единственной серьёзной проблемой стал характер. Алексей привык уступать и отходить в сторонку, ибо актёрскими амбициями он не обладал и не видел себя в будущем на сцене… раньше.

Здесь же уступать нельзя, так что приходилось лавировать, подличать, вступать в кратковременные союзы с театральными группировками и предавать союзников.

Гадко… но это не родной дом, где есть родные и друзья, а понятия бедности очень далеки от понятий смерть от голода или замёрз на улице. Альтернативой было бродяжничество, воровство и тому подобная романтика, коей парень нахлебался досыта. Или работа по четырнадцать часов в день за деньги, не дотягивающие до прожиточного минимума, и койка в ночлежке.

Так что нравится или нет, но нужно ломать себя через колено, и в общем-то получалось. Тяжело… иногда после очередной склоки или сделанной подлости крепко тянуло к выпивке, но держался. Знал уже, что алкоголь приносит лишь временное забвение, а постоянно существовать полупьяным… Опомниться не успеешь, как окажешься на улице – насмотрелся что дома, что здесь.

Заработки выходили достаточно приличные, в иные недели до тридцати долларов, очень приличная сумма для Нью-Йорка того времени, уровень среднего класса. Именно до, к его превеликому сожалению, обычно чуть больше двадцати. Впрочем, ролей достаётся всё больше и перспективы маячат очень недурственные.

Но и расходов много. Одеться-обуться, ведь один единственный приличный костюм… это ни о чём для актёра, который претендует на нечто большее, нежели кушать подано. Купить часы себе и Фреду, ибо без них ну никак. Причём себе пришлось покупать статусные, золотые. Купил у достаточно сомнительного человека, да ещё и за полцены, наверняка краденые.

Но… статус обязывает его носить качественные вещи, в актёрской среде за этим зорко следят. А что происхождение этих вещей подчас сомнительное… ну так актёрам как раз такое простительно, у них и профессия сомнительная. Да что говорить, если добрая половина актрис из тех, кто помоложе, на содержании.

Имелись и другие имиджевые расходы, вроде почти обязательного посещения некоторых знаковых мест. Правильный ресторанчик или пивная хотя бы раз в неделю – посидеть, примелькаться, пообщаться с кем-то из завсегдатаев. Совместные пьянки с членами труппы по каким-то важным поводам. Мелкие подарки членам труппы и работникам время от времени… последнее важно только для тех, кто претендовал на статус звезды. Алекс претендовал.

Многих расходов удалось избежать. Так, брить редкую пока щетину Алекс предпочитал сам. Пусть неумело, пусть пока порезов предостаточно… Но хватило одного посещения парикмахерской, чтобы убедиться – о гигиене там имеют самое смутное понятие. Даже бритвы после клиента протирали всего-то фартуком. Грязным!

Основные расходы на учёбу…

– Жермен предупредил, что он сегодня не сможет, – сказал Фред зевая так, что едва не вывихнул челюсть, – мальчишку прислал.

– Жаль, – расстроился Алекс, общение с французом ему нравилось. Немолодой уже, бывший офицер французской армии, имевший достаточно скромный доход, проживал в Нью-Йорке лет десять. Поговаривали, за ним была мутная история с наследством и трупами, так что местное общество его не слишком жаловало, да и с возвращением во Францию большие проблемы.

Денег на достойную жизнь не хватало, и француз подрабатывал, обучая родному языку и фехтованию. Блюдя достоинство, деньги напрямую не брал, расплачиваться приходилось то походом в ресторан, то оплачивая счета домовладельцу или зеленщику – как бы инкогнито. Алекс этого не понимал, но не спорил – преподавал Жермен добротно и с огоньком, а что тараканы у ветерана, так у кого их нет?

Вроде бы такая учёба никак не относится к предметам первой необходимости, но… джентльмены должны владеть оружием. Да и французский пока – язык культуры и международного общения.

Не обязательно в совершенстве владеть оружием и знать все тонкости языка, но базой обязан владеть любой мужчина из хорошей семьи.

Язык хорошо ложился у попаданца на старые дрожжи, а вот фехтование куда лучше шло у Фреда, прямо-таки талант.

– Давай тогда боксом! – Прервал Фред размышления. Увидев как-то утром достаточно корявый бой с тенью в исполнении Алекса, англичанин буквально загорелся. Его даже не смущало, что это другой бокс[38]38
  В то время в боксе присутствовали ещё удары ногами (не выше пояса) и броски. Сильно отличалась и техника рук, правила.


[Закрыть], школу опытный трущобный боец оценил сразу.

Под его давлением…

– Давай, вспоминай! – Фред напоминал поскуливающего щенка, выпрашивающего косточку, – это же БОКС! Тебя явно какой-то мастер учил или ученик мастера. Но какая школа!

… пришлось согласиться, и теперь два-три раза в неделю они тренировались – по возможности. Пришлось потратиться и заказать кожаные скакалки, и несколько кожаных мячей, набитых песком. Не так давно договорился с Мопси, та выделила закуток в подвале, где они смогли оборудовать сравнительно приличный спортивный уголок, где нашлось место гимнастическому коврику из потёртой лосиной шкуры, шведской стенке, турнику и нескольким грушам.

– …не могу больше, – простонал Фред, – плечо отваливается. Алекс настаивать на продолжении не стал, характер у друга железный, если он говорил, что не может, то действительно не мог, даже через не могу.

– Хорошее упражнение, – тяжело дыша, сказал англичанин довольно, – перебрасываться такими тяжеленными мячами, да ещё и вроде как бьёшь… Удар потом будет, как копытом.

Фред не договорил, с удовольствием пощупав свой бицепс. За последние пару месяцев, на регулярной сытной кормёжке с мясом и бобами, он здорово вытянулся вверх – дюйма[39]39
  Мера длины, равная 2,54 см.


[Закрыть] на три, не меньше. В плечах при этом почти не раздался, так что и без того неширокий, теперь напоминал швабру – очень жилистую, нужно сказать.

А ещё – самого попаданца… Из-за схожести телосложения и дружбы их принимали за родичей. Алекс из приличной ветви семьи, а Фред – из скатившейся. Попаданец не разубеждал никого, а Фред, кажется, слегка гордился этим.

– Раунд, – сказал Алекс, глядя на песочные часы, – по груше лупи. Прямые сперва – левой-левой лёгкие удары, хлыстом. Потом подшаг и правый боковой. На точность упирай, не дави на силу.

Фред подскочил и принялся обрабатывать лёгкий, мотающийся на вёрёвках туда-сюда, снаряд. Реакция и координация у англичанина на высоте, но…

– Может, по тяжёлой постучу? – Заныл он в перерывах между ударами?

– Хорош! – Рявкнул попаданец, обрабатывающий соседний снаряд, – двадцать отжиманий на кулаках!

Вот же… вроде умный парень, а иногда вылезает трущобная дурь – чтоб непременно одним ударом быков валить… и никак не вдолбить, что при его телосложении это дурость. Скорость, скорость и ещё раз скорость! И главное здесь – не столько удачно попасть самому, сколько не допустить, чтобы врезали тебе… У обоих то ещё теловычитание.

А быка свалить дело нехитрое, кастетом в девятнадцатом веке пользоваться не стесняются даже джентльмены. У нью-йоркской полиции так и вовсе – табельное оружие, наравне с дубинками.

– Раунд! Уф… сейчас с оружием будем работать – в левой тычковый кинжал[40]40
  Рукоять тычкового ножа (кинжала) расположена перпендикулярно лезвию, его держат как кастет. Опять-таки, очень популярное и распространённое оружие в 19-м веке.


[Закрыть], в правой кастет. Схема та же – скоростные удары левой в лицо, подшаг и правой под сердце или по почкам – через раз. Работаем!

Час спустя закончили заниматься, помылись тут же – Мопси подогрела им воды. Дополнительная услуга в виде горячей воды, тазика и чистого полотенца – пять центов с каждого. Мелочь вроде бы… но таких вот мелочей изрядно набегает.

– Куда сейчас?

– Да на прогулку, – с тоской ответил Алекс, кривя рот, – подарки буду выгуливать.

– Х-ха! Когда поклонники дарят тебе что-то после спектакля, так иной раз и зависть берёт – хочется и самому, не без этого… А вот в когда твои выгулы вспоминаю, так смех разбирает.

– Иди ты! Сам ещё недавно декорациями занимался, а сейчас? Роли может и мелкие, зато в каждом почти спектакле играешь.

– Ну… типаж у меня такой, – хмыкнул весело Фред, растираясь полотенцем, – если о бандитах, то моя рожа – самое то в спектакле. Ну или мошенника какого в комедии играть. Сам же знаешь, не столько талант, сколько морда лица.

– Два месяца всего играешь, – не согласился попаданец, – а талант дело такое… порядок бьёт класс[41]41
  Немецкая поговорка, которую можно перевести так, что «Организованность и трудолюбие сильнее неорганизованного таланта»


[Закрыть].

Дома Алекс, морщась от получающейся безвкусицы, оделся и начал натягивать на пальцы перстни. Четыре серебряных с камушками, два золотых из низкопробного золота… потом серебряный портсигар, безвкусная золотая цепочка на руку. Всё это – подарки поклонников.

По местным неписаным, но свято соблюдавшимся законам, подарки требовалось демонстрировать. Подарил тебе перстенёк владелец мясной лавки – будь добр, выгуляй перстень в том районе, где живёт мясник. Лавочник должен видеть, что подарок оценён, тыкнуть пальцем в него, показывая домочадцам и приятелям – Я подарил!

Не соблюдаешь неписанные правила, не выгуливаешь подарки? Ну… их количество точно сократиться, а ещё – местные обидчивы. Бауэри пусть и не совсем трущобы, но рядышком, нравы здесь ещё те. Каждый второй так или иначе крепко с бандитами связан.

– Грамматику повтори, – дал задание Фреду. Тот неохотно, но решительно кивнул – знал, что язык у него корявый, трущобный. Потому-то английская грамматика и переписывание английских классиков занимали большую часть учёбных часов англичанина. Увы… несмотря на то, что Фреду хорошо давалась математика, давить приходилось прежде всего на язык.

Какой бы он ни был умный, но пока не научится говорить правильно, да желательно с оксфордским акцентом, в кругах его просто не примут. И бог бы с ними… вряд ли Фред сможет пробиться в высший свет… Но правильный язык и манеры требовались и от среднего класса. Да и с работой проще – хочешь устроиться приказчиком в лавку, а не грузчиком в ней же? Изволь говорить и вести себя должным образом.

Попаданец и сам занимается английским всерьёз – не грамматикой, здесь всё хорошо. Да и язык ставили оксфордский, на Диккенсе и классической английской литературе. Собственно, ещё мать поставила. А вот умение писать металлическим пером, которое требовалось окунать в чернильницу… с этим куда хуже, только недавно начало получаться, пришлось даже брать уроки каллиграфии. Хороший почерк считался одним из показателей качественного образования – есть деньги на бумагу и чернила, да время на всё это? Значит, не выходец из низов, а человек из хорошей семьи.

Не менее важно умение составлять письма, здесь это целая наука. Родственнику, другу, деловому партнёру, правительственному чиновнику – везде свои правила, отличавшиеся весьма заметно. Образованный человек должен хорошо в этом ориентироваться. Не то чтобы очень строго… но одно дело, когда плавает кто-то свой, с родственными связями и общими знакомыми. И другое – непонятный тип, невесть откуда взявшийся.

Хватало и другой учёбы. Так, приходилось читать светскую хронику, заучивая – кто, с кем, где и как. А главное – какие правила у этой светской жизни, что считается должным, что – моветоном. Пару раз Алекс по незнанию крепенько влип, выручило КВНовское прошлое, неловкий момент стал удачной шуткой. И ведь твёрдо уверен, что манеры вполне хороши… для двадцать первого века, в девятнадцатом слишком многое по другому.

* * *

В Нью-Йорке зимой не столько холодно, сколько ветрено и промозгло – сказывается близость моря. Да и огромные пустыри между кварталами никак не преграждали путь ветрам. Алекс никак не мог привыкнуть к такому климату – вот прямо сейчас почти тепло, хочется снять пальто, а потом порыв жуткого, сбивающего с ног ледяного ветра с дождём, и на пальто хочется натянуть тулуп.

Но нельзя, нужно прогуливаться по общественно значимым местам Седьмого округа и усиленно светиться на публике.

– Мистер Гросс, – раскланялся с бюргером актёр, сверкая перстнями и обаятельнейшей улыбкой, – миссис Гросс. Как поживаете?

– Недурственно, – горделиво ответил бакалейщик, – а вы, мистер Смит?

– Тоже недурственно, – улыбнулся попаданец и подмигнул слегка, демонстрируя перстень, – вашими стараниями.

Гросс с супругой надулись от гордости – все ли слышали? Все или нет, но момент сближения Алекс рассчитал так, чтоб имелись свидетели. Будет лишний повод Гроссам поговорить о подарке актёру, о покровительстве искусству…

Это в общем-то безобидные экземпляры, встречал и похуже. Один из местных бандитов подарил всего-то серебряный перстенёк, а отдачи хотел никак не меньше, чем от золотого портсигара. Раз двадцать уже громогласно орал при встречах что-то вроде.

– Как вам мой подарок?!

И ведь мелкая по сути гнида… но напрочь отмороженный тип. Не принять от такого подарок – обидеть. Не поблагодарить в очередной раз… обидеть. А гнида эта убивала и за меньшее, всем известно. Непроста ты, доля популярного актёра в бандитском районе.